Текст книги "Игра не для слабых: Кошмар мага (СИ)"

Автор книги: Мстислав Коган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 19
«Город призрак»

В свинцовой тишине продолжал завывать холодный ветер. Иногда он спускался вниз, чтобы швырнуть нам в лица горсти ледяной мороси. В такие моменты оборванная цепь подъёмного моста натужно скрипеть, разливая свой тоскливый плач по пустым улицам мёртвого города. А труп, подвешенный на ней – тихо шуршать сгнившими обрывками одежды по искрошившимся камням старой стены.

Мы стояли прямо перед входом в старый Гронесбург. Стояли и ждали. Чего – не знали сами. Проводник ушёл чуть вперёд и теперь крутился прямо перед полусгнившим подъёмным мостом, открывавшим выход в город. Иногда он прохаживался взад-вперёд. Поднимал с земли мелкие камушки. Кидал их в арку ворот. Выжидал несколько секунд, недовольно цокал языком и снова начинал нервно нарезать круги.

– Может нам костерок сообразить, пока он там возится? – предложила Айлин, садясь на плоский камень, расположившийся как раз у обочины. Немного помедлив, девушка прислонила к нему и древко копья, – Просто по ходу мы тут застряли надолго. А так можно было бы и на завтрак что-нибудь поприличнее сообразить. У меня как раз в сумке завалялся мешочек с пшеном. Из шлема можно сообразить котелок, воды вокруг полно, а солонина вполне пойдет в качестве…

– Придержи коней, Семуайз Ганджи, – хмыкнул я, – Начнём с того, что на запах горячей похлёбки может сбежаться вся округа. И тогда уже завтраком станем мы сами. Болотную воду я бы тоже на твоём месте не набирал. Срать будем дальше горизонта. Котелок из шлема может и получится, но потом придётся его полдня пидорасить песком, приводя обратно в божеский вид.

– А кроме того, дрова сырые, – добавил Альберт, кивнув в сторону скрюченных деревьев, – Без магии с одним лишь кремнём и кресалом мы тут будем возиться до скончания времён, не меньше.

– Какие вы оба зануды, – она показательно насупилась, хотя я всё равно успел заметить тень улыбки, промелькнувшей на её лице. Шутка видать зашла, – Чего он там вообще копается? Договор был довести нас до города. Вот он город. Уже бы отдал ему эту расписку, распрощались бы и пошли себе дальше.

– Договор был, довести над до привратной площади, – я покачал головой, устраиваясь рядом, – Которая располагается как раз за аркой и мостом. Он просто внимательно слушал, когда мы договаривались. Хотелось бы сказать – читал условия контракта, но наш временный друг, как и прочие кметы этого попросту не умеет. По крайней мере, за пределами урочища.

– Но следовать он решил, всё же букве, а не духу договора, – хмыкнул Альберт, – На наше счастье.

– И на его, – я равнодушно пожал плечами, – За недоделанную работу я платить ему не собираюсь. А так глядишь ещё немного, и человек уйдет с туго набитым кошельком. Быть может, даже новый Гронесбург покинет. Денег там достаточно, чтобы обосноваться на новом месте и несколько лет не заботится о способах заработка.

– Весьма щедро с вашей стороны, – хмыкнула Сюзанна располагаясь рядом с Альбертом, – А мне то казалось, что твой казначей за каждый медяк удавиться готов.

– Он и удавился когда составлял текст нашего с сенешалем контракта, – я равнодушно пожал плечами, – Хитрый старый хер повесил на него все сопутствующие расходы. Снаряжение, информацию, проводника, даже еду, которую нам собрали в дорогу. Конечно, пока за всё это платили мы, но по успешному завершению контракта он будет обязан нам возместить все убытки.

– Кто бы сомневался, – магичка покачала головой, – Помнится мы пришли к нему попросить немного денег. Группе надо было привести одежду в порядок, обзавестись средствами личной гигиены, некоторыми расходниками для экспериментов. Так он их нам выдал. Выдал в виде ссуды с ежемесячным процентом! Прекрасно зная о нашем затруднительном положении.

– За это мы его и любим, – я невольно ухмыльнулся и осторожно поёрзал, устраиваясь поудобнее. Похоже мы тут и правда застряли надолго, – В конце-концов самое главное в наёмничьей роте – это её казна. А с таким казначеем, которой лишней монетке не позволит пропасть зазря, мне как её капитану и переживать в общем-то не о чем.

– Вот только говорят, раньше он был тем ещё пьяницей, – в голосе Альберта прозвучало неприкрытое ехидство, – Не думаешь, что он может…

– Не думаю, – я покачал головой, – Болек – неогранённый алмаз, который предыдущие работодатели по своему недосмотру уронили в навозную кучу. Да, он любил выпить. Но это был тот самый тип алкоголика, который всегда мог найти чем наклюкаться, не имея ни Альдинга на кармане. Наклюкаться и при этом никому не задолжать. Настоящий талант! Который, конечно не всякий мог разглядеть. Но мы смогли. И ни разу, пока, об этом не пожалели. Ну а кроме того… – я на мгновение задумался, но потом всё-таки решил добавить, – Он, как бывший священник умел читать, считать и писать. Что вообще-то очень большая редкость в наше нелёгкое время.

– Да уж, времена и впрямь наступили нелёгкие, раз такие элементарные вещи считаются чем-то выдающимся, – в голосе Альберта совершенно неожиданно послышались мрачные нотки, – Эх, а ведь в молодости, когда я только начинал своё обучение, мне казалось, что ещё сотня лет… Ну максимум – полторы, и образованными станут все. Хотя-бы на таком вот уровне. Однако жизнь распорядилась иначе.

– Она всегда распоряжается иначе, – я мрачно ухмыльнулся, – Поэтому строить какие-либо долгоиграющие планы совершенно бессмысленно. Бери пример с нас, наёмников. Живи каждый день, как последний. Тогда и жалеть будет не о чем, когда этот последний день действительно наступит, и смерть постучится в твою дверь.

– Слишком уж короткая у вас порой получается жизнь, чтобы это можно было считать хорошим примером, – с издёвкой в голосе возразил Альберт. Я ему ничего не ответил. Не потому, что возразить было нечего, а просто спорить не хотелось. Слишком уж разный у нас с ним был жизненный опыт. Три сотни лет, против без малого – года. Впрочем, подозреваю, что за этот год я навидался не меньше дерьма, чем маг, который большую часть жизни провёл в плену своего уютного кокона, сотканного из иллюзий, и никак не соприкасался с реальным миром.

Я достал из сумки ещё один кусочек солонины и принялся неторопливо его жевать, одним глазом косясь в сторону проводника. Он всё ещё ходил перед поваленным мостом, только теперь уже что-то тихо бормотал себе под нос. Словно разговаривал сам с собой. Иногда останавливался, разматывал свой щуп и бросал небольшой металлический грузик на доски моста. Затем сматывал нитку и внимательно осматривал его. Глухо бурчал что-то себе под нос и вновь начинал расхаживать взад-вперёд. Видать, на той стороне сидел некий «привратник» с которым у проводника никак не получалось договориться.

– Насчёт нелёгких времён, – нарушила молчание Сюзанна, – Я слышала, новоиспечённый император не так давно объявил, что эра испытаний для его страны закончилась, и теперь, мол, наступает эра процветания и прогресса. И под это дело принял ряд законов. В основном они про ограничения привилегий знати, но есть там слова и об всеобщем образовании.

– Вот как? – Альберт удивлённо вскинул брови. В его голосе послышались лёгкие, едва заметные нотки надежды, – Похоже этот мир потерян не до конца. Теперь я даже рад, что вы везёте нас именно в Империю. Похоже, наши знания могут там здорово пригодится.

– Ага, – кивнула Сюзанна, – Говорят, у них даже недавно были испытания какого-то нового устройства. Парового молота вроде. Закончились, правда, неудачно – установка взорвалась. Но сам факт… Когда в последний раз в Эйденвальде изобрели хоть что-нибудь столь значимое?

– После трёхполья то… – маг на мгновение замолчал, задумчиво скребя подбородок, обросший небольшой, неаккуратной щетиной, – Слышал я ещё про водяной молот, который, наверное, и послужил прообразом для их парового. Но в остальном – пожалуй больше ничего вспомнить не могу.

– Вот и я о том же, – грустно кивнула колдунья, – Страна гниёт уже давно, а сейчас и вовсе напоминает раздувшийся от газов труп, который в любой момент готов лопнуть, разлетевшись на десятки, а то и сотни мелких ошмётков.

– У вас то нет желания податься в Кайденвелл вместе с нами? – Альберт легонько пихнул меня локтем в бок, – Честно сказать, нам бы пригодились там и ваши услуги и ваша защита.

Я бросил короткий взгляд на Айлин. Та выжидающе посмотрела на меня. Похоже, мне предстояло отвечать за нас обоих. Впрочем, оно и неудивительно. В конце-концов, я ведь командир роты.

Я на мгновение задумался. На первый взгляд предложение казалось весьма соблазнительным. Уехать туда, где нет войны, религиозных фанатиков, куда не дотягиваются руки агентов старого поколения… Вот если подумать чуть дольше, то становилось понятно, что лёгкий путь – далеко не самый правильный. А в этой ситуации и вовсе, самый дерьмовый из всех возможных вариантов.

– Нет, – покачал я головой, – Мы останемся в Эйденвальде. По крайней мере, в ближайшее время.

– А если мы вас наймем? – как бы невзначай поинтересовалась Сюзанна, – Скажем, долгосрочный контракт на несколько лет?

Я снова покачал головой.

– Вы нам должны ещё за бритвы, мыло, иголки и нитки. Плюс набежавшие проценты. Сомневаюсь, что у вас хватит денег оплатить наши услуги даже на месяц. Кроме того… – я на мгновение задумался, – Империя – молодое и сильное государство. Судя по тому, как быстро она себе подчинила варварские племена на западе, у них и без того хватает людей, желающих, а самое главное – умеющих махать железом. К тому-же вряд-ли император захочет делиться с кем-то ещё правом на насилие. Скорее всего нас всех перебьют ещё при попытке перейти границу. Или выследят и перевешают чуть позже, как самых обычных бандитов. Если вообще будут искать для этого предлог. Тут же… – я обвёл рукой округу, подразумевая под этим жестом нечто большее, чем урочище, – У нас уже полно работы. Бандиты, налётчики с Алерая, феодальная грызня и прочие прелести средневековой цивилизованной жизни. Когда этот труп взорвётся, разлетевшись на множество ошмётков, и вовсе настанет рай для наёмника. Любой местный князек будет готов целое состояние отвалить за снаряженную и более-менее обученную роту. А если попытается кинуть или нам просто наскучит честный труд – всегда можно разграбить пару-другую деревень. Как показал последний налёт на бандитов – дело это чрезвычайно выгодное, – я дожевал солонину и снова отхлебнул из фляжки, бросив короткий взгляд в сторону проводника. У того не было никаких изменений. Ходил, бормотал, что-то себе под нос, да и только, – Или, быть может, мы и сами захотим заделаться местными князьками. Имея под рукой сотню-другую профессиональных, а самое главное – преданных бойцов, задачка будет не такой уж трудной. Достаточно всего-лишь перерезать какую-нибудь не слишком знатную семейку и занять их замок, объявив себя новым хозяином этих земель. Ну и настучать по рогам недовольным соседям. Так, для профилактики.

– Мда уж, – в голосе Сюзанны прозвучало плохо скрываемое разочарование, – Кому война, а кому мать родна? Так получается? – колдунья ненадолго замолчала, бросив короткий взгляд в сторону проводника. Тот теперь ходил вдоль наполненного водою рва, прикидывая, можно ли перебраться на ту сторону вброд.

– Вообще, жаль, – чуть погодя, добавила она, – Вы единственные за последнее время, кто не отнеслись к нам как каким-нибудь выродкам и хотя-бы не попытались убить. Тоже, своего рода, достижение.

– Не стоит забывать, что мы вообще-то ещё и спасли ваши задницы, – ехидно заметила Айлин, – Причём совершенно бескорыстно.

– По крайней мере, тогда мы ещё не знали, что нам за это заплатят, – я немного поправил девушку.

– Да. И это тоже, – согласился Альберт, – Потому мне, пожалуй, тоже жаль, что вы не поедете с нами. Вы ведь и правда неплохие люди… Ну может и не совсем люди, но точно не такие плохие, какими порой пытаетесь показаться.

Из глубин памяти всплыла картина недавнего прошлого: отрубленные головы, насаженные на колья, бандиты, выстроившиеся в очередь к окровавленной плахе, крестьяне, устраивающие бойню на главной площади собственного города из-за конфликта вокруг родичей, прислуживавших этим бандитам, казнь дезертира, добивание тяжелораненных. Впрямь, пожалуй не такие плохие. И совершенно точно маг не пытается кормить самого себя очередными иллюзиями, сотканными его собственным разумом.

– Жизнь – непредсказуемая штука, – я равнодушно пожал плечами, – Кто знает, может быть она сведёт нас снова. Хотя зная эту злобную и до предела ироничную суку, подозреваю, что в следующий раз мы можем оказаться по разные стороны фронта.

– Это каким таким образом? – поинтересовалась Сюзанна. Я в ответ лишь многозначительно хмыкнул. За меня разговор продолжила Айлин.

– Например, император призовёт вас на службу, в качестве поддержки собственной армии. И решит откусить от Эйденвальда кусочек, пока он не в силах нормально ответить. Тот самый кусочек, на который мы или будем претендовать сами, или за защиту которого нам очень щедро заплатят.

– Надеюсь, до такого всё-таки не дойдет, – Альберт покачал головой. Я мрачно ухмыльнулся.

– Мы тоже. Но исключать такую возможность всё-же нельзя.

– Так, девочки и мальчики, – хриплый голос проводника, неожиданно прозвучавший над самым ухом, оторвал нас от разговора, – Отрывайте задницы и пошли. Я договорился. Нас пропустят через мост.

– Договорился с кем? – удивлённо уставилась на него Айлин. В глазах Сюзанны и Альберта читался тот же вопрос.

– Лучше вам этого не знать, – на лице проводника появилась странная, пугающая улыбка, – И вообще, много будете знать, долго не проживёте. Всё, вставайте. У нас не так много времени, да и мне хочется закончить со всем этим поскорее.

– Куда-то торопишься? – поинтересовался я, поднимаясь с камня и разминая затёкшие ноги. Поведение нашего временного спутника внушало всё меньше доверия. Хотя и прикопаться пока было не к чему. Каким бы странным этот трёхнутый хер ни был, до города он нас довёл. И, похоже, намеревался до самого конца выполнить условия своего контракта.

– Хочу вернуться в Гронесбург до темноты, – пожал плечами проводник, – Ночевать в урочище одному довольно опасно. Кроме того, меня ведь ждут мои деньги.

– И правда, ждут, – кивнул я, – Как только мы окажемся на привратной площади.

– Так идём, – проводник повернулся и бодрым шагом потопал обратно к мосту.

Я окинул взглядом свой отряд, а затем махнул им рукой. Мол, потопали. Но когда Айлин проходила мимо меня, положил руку ей на плечо. Молча показал двумя пальцами на свои глаза, затем ткнул ими же в сторону проводника. Мол, смотри в оба. Сейчас очень опасный момент. Девушка так же молча кивнула. Покрепче сжала копьё и потопала вперёд, старательно делая вид, что ничего не случилось, и даже что-то беззаботно насвистывая себе под нос. Я двинулся следом.

Мост не встретил нас ничем примечательным. Обычные, скользкие, наполовину сгнившие доски, переброшенные через неглубокий ров. Возможно когда-то он и был серьёзным препятствием, но его берега давно уже оплыли. Глина стекла на дно и теперь его можно было разглядеть даже, сквозь мутную воду, тихо плескавшуюся в этой неглубокой канаве. Ветер подвывал в печных трубах. Цепь тихо позвякивала своими звеньями. Мертвец, раскачивавшийся на ней шаркал стёртыми до кости пятками по выщербленным камням. Шарк-шарк. Шарк-шарк. Пустые провалы глазниц следили за каждым нашим шагом. Открытый в предсмертном крике рот хищно улыбался. Словно бы предвкушая будущую трапезу, составленную из дурачков, которые рискнули сунуться в это опасное место.

Ему вторили наши шаги, эхом гулявшие под низким сводом массивной каменной арки. Шарк-стук-плеск. Шарк-стук-плеск. Шарк-стук-плеск. Я ускорил шаг. Догнал Альберта, шедшего прямо передо мной. Хлопнул его по наплечнику, а затем показал сжатый кулак. Мол, приготовиться. Маг молча кивнул. Затем повторил тот же самый трюк с колдуньей. Она тоже поняла всё без лишних слов. Команда всё-же сработалась, превратившись из расхлябанного сброда в пусть и небольшой, но боеспособный отряд.

Привратная площадь встретила нас тяжелой, давящей тишиной. Обветшалые каменные дома, смотрели на нас пустыми глазницами чёрных окон. Тихо поскрипывала старая деревянная ставня, едва заметно покачиваясь на одном крепеже, покрытом густым слоем бурой ржавчины. Где-то дальше по улице слышался плеск воды. Должно быть там тёк ручей. И вокруг ни души. Воздух застыл. Замер густым, тревожным маревом над давно опустевшими улицами.

– Полагаю, договор исполнен, – проводник подошёл к кромке мутной воды, затопившей половину площади, и повернулся к нам, широко улыбаясь. Неестественно широко. И такой улыбкой, от которой у меня шерсть на загривке начала вставать дыбом. Шестое чувство вопило – сейчас. Вот сейчас должно произойти что-то дерьмовое. Но я не знал, что. И не видел, откуда нам могла грозить опасность.

– Полагаю что так, – кивнул я, отдавая копьё Айлин и доставая из сумки небольшой кожаный тубус, в котором всё это время ехала расписка. Вытащил её, развернул. Достал небольшой грифель и замер, пытаясь понять, к чему бы приложить бумагу, чтоб не заляпать. Затем махнул рукой, сел на корточки, положив лист на коленку, натёр грифелем печать моего гербового кольца и оттиснул её на желтоватой бумаге. Поверх сделал несколько росчерков, отдалённо напоминающих подпись. Убрал бумагу в тубус и протянул его проводнику.

Тот кивнул и бережно убрал тубус в свой заплечный мешок. Открыл было рот, собираясь что-то сказать. Но его прервал тихий, сухой щелчок, донёсшийся со стороны развалин ближайшего дома. В следующий миг заскрежетала кольчуга. Затрещала разрываемая ткань гамбезона. Тихо стукнуло о камни мостовой одно копьё. За ним упало второе.

Айлин удивлённо посмотрела вниз. Открыла рот, пытаясь выдавить из себя какое-то слово. Но изо рта вырвался лишь сдавленный хрип. Девушка сделала шаг вперёд, пытаясь удержать равновесие. Затем медленно, словно бы её тело до сих пор отказывалось верить в происходящее, начала складываться пополам. Из её живота торчало толстое древко тяжёлого, бронебойного болта.

Глава 20
«Время простых решений»

Миг. Другой. Третий. Кровь молоточками стучит в виски. Тук. Тук. Тук. Внутри черепной коробки мечется одинокая мысль. «Неправда. Всё это – не по настоящему. Дурной сон, из которого просто нужно вынырнуть, и всё снова будет в порядке. Чужой кошмар, от которого нужно очнуться». Вот только другая половина сознания понимала, что это не сон. И оттуда уже начинал прорываться поток эмоций, медленно, но неотвратимо захлёстывавший сознание. Ярость. Ярость направленная на тех, кто рискнул покусится на моё. Гнев на себя, за то, что предчувствовал, но не смог предотвратить. Страх, что всё может закончится так нелепо. Так глупо. Пройти такой путь, столько вместе вынести, чтобы потом подохнуть от арбалетного болта в брюха, пущенного стрелком, которого мы даже не видели. Тук. Тук. Тук.

– Вам привет от «Тощего», – хриплый голос проводника с трудом прорвался сквозь вату, заложившую уши. Сейчас с нами говорил тот, которого мы нанимали вне урочища. Говорил и медленно отходил назад, хлюпая старыми ботинками по мутной воде.

– Вы ведь и правда не думали, что я позволю навредить ей. И навредить её хозяину, – на этот раз тональность голоса сменилась. С нами говорила вторая личность. С которой мы встретились уже внутри границ урочища.

Я поднял на него мутный взгляд. Он улыбался. Улыбался неестественно широкой улыбкой безумца. И медленно пятился, шлёпая по воде старыми, разваливающимися от времени ботинками. Перевёл взгляд на Айлин. Девушка всё ещё держалась на ногах, как-то сдавленно покашливая. Между её пальцами, обхватившими чёрное древко болта сочилась тонкая струйка крови.

Тук. Тук. Тук. Молоточки с удвоенной силой продолжали колотиться в виски. Ярость захлестнула сознание. Мне захотелось крови. Крови тех ублюдков, которые посмели посягнуть на моё. Крови того, который сейчас поворачивался и явно намеревался дать дёру, не переставая улыбаться своей безумной улыбкой. Выпустить ему кишки, вцепиться зубами в глотку, перегрызть трахею и услышать, как он, хрипя и булькая, захлёбывается собственной кровью. Я подался вперёд, вытаскивая из ножен кинжал. И тут же замер. В голове, на самом краю сознания сначала промелькнула, а затем нестерпимо ярким светом зажглась одна единственная мысль. «Сейчас ещё можно что-то сделать. Хотя-бы попытаться побороться за дорогого мне человека. Но если поддаться эмоциям – момент будет упущен».

Проводник развернулся и побежал, поднимая тучи брызг. Тихо щёлкнул арбалет. Щёлкнул прямо над самым ухом. Застывший воздух прорезал чёрный росчерк болта. Прорезал и ударил убегающего проводника прямо в икру. Тот вскрикнул. Сделал по инерции шаг. Ещё один. И упал на одно колено, взметнув в воздух тучу грязных брызг. Но мне уже было наплевать на него. Сейчас имелись дела поважнее.

Я рванулся вперёд. Схватил начавшую заваливаться Айлин за плечи и встал между ней и чёрными провалами окон ближайших домов. В одном из них вновь щёлкнул арбалет. Голова болезненно дёрнулась. Рот наполнился чем-то вязким, солоновато-кислым. К тяжелым кровяным молоточкам добавился глухой, но постепенно нараставший звон в ушах. Звон, лязг и скрежет.

– Я… – Айлин посмотрела на меня. В её глазах плескался ужас. Она опустила взгляд вниз. На измазанную в собственной крови руку. И торчащее из живота древко болта, – Надо… Надо это вытащить.

– Ни в коем… случае, – попытался отрезать я, но слова дались неожиданно тяжело. Голова болела. Рот забила липкая, солоноватая дрянь. Тонкая тёплая струйка стекала по щеке, выползая из под края шлема, – Только хуже сделаешь. Сейчас надо…

– Генри! – встревоженный голос Сюзанны оборвал меня на полуслове. Я повернул голову. И увидел.

Увидел, как из проулка, уходящего влево вдоль стены, позвякивая тяжелыми двухрядными кольчугами и поигрывая клинками неторопливо выходят двое бойцов. Бойцов, на сюрко которых красуется так хорошо знакомый нам пылающий меч. На полу обвалившийся мансарде одного из домов возникает ещё одна фигура в белом. Она вальяжным, неторопливым движением упирает арбалет в пол и начинает крутить ручку массивного ворота. Храмовники. Ёбаные храмовники. Но как…

– Там ещё? – крикнул Альберт, одним рывком взводя свой маленький арбалет.

Я повернулся. Центральную улицу тоже перекрыли двое бойцов. И ещё двое неторопливо подходили из проулка справа, прикрываясь массивными щитами и держа массивные кистени наготове. Последний из восьмёрки показался в оконном проёме дома, торцом выходившим на привратную площадь. Арбалет он уже взвёл и теперь неторопливо тащил из подсумка короткий болт, увенчанный узким трёхгранным наконечником. Такой, каким и пробили кольчугу Айлин.

Восемь на трёх. Лишь один из которых худо-бедно сойдет за бойца. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо! Дерьмо, которое, мне как командиру надо разгребать.

Одна рука отпустила плечо Айлин. Метнулась к небольшому, неприметному подсумку на поясе. Вцепилась в застёжку. Перемазанные в крови пальцы заскользили по мокрой коже. Болт уже упёрся в чёрное, потёртое от времени ложе. Щёлк. Крепление отвалилось. Вырвалось вместе с куском кармашка. Пальцы рванулись внутрь. Приклад упёрся в плечо храмовника. Лицо исказилось. Левый глаз сощурился. В правом отражался блеск холодного дневного света. Пальцы ухватились за стенки небольшого глиняного сосуда. Рванули его вверх. Я уже понимал что не успеваю. На доли секунды, но этот разрыв нельзя было преодолеть. Поэтому сделал широкий шаг в сторону, дёрнув за собой Айлин. Девушка ойкнула и болезненно скривилась, хватаясь за болт обеими руками. Кровь между её пальцами начала течь сильнее.

Щёлкнул арбалет. Стрела с глухим звоном врезалась в камни мостовой там, где мы стояли мгновение назад. Тут же щёлкнул второй. Совсем рядом, почти над самым ухом. Чёрный росчерк сорвался с дуэльного арбалета Альберта. Пронёсся над площадью и растворился в чёрном оконном проёме. Послышался лязг металла и глухое, невнятное чертыхание. Ни крика раненного. Ни звука падающего тела. Против доспехов наши машинки оказались совершенно бесполезны. Зато у меня появилось немного времени.

Я вырвал наконец из подсумка небольшой глиняный сосуд, запечатанный воском. Подкинул его на ладони, примерно прикидывая вес. А затем со всей силы швырнул в то самое окно, где храмовник уже вновь взводил свой арбалет. Кинул как смог. Настолько точно, насколько это возможно было сделать со звенящей от боли головой и одной рукой удерживая раскачивающуюся девушку. Не точно. Сосуд, описав длинную дугу, не влетел внутрь окна. Он приземлился на старые, потемневшие и выкрошившиеся от времени доски подоконника. Приземлился и лопнул, разбрасывая вокруг себя десятки крошечных полупрозрачных брызг. Брызг, которые в следующий момент вспыхнули яркими огоньками, на мгновение осветив комнату.

Послышался истошный крик. Стук тяжелого арбалета о гнилые доски пола. Рёв пламени, стремительно расползающейся по маленькой комнатушке. И короткая отсечка в мозгу – осталась одна. И ещё две у Сюзанны.

– Альберт, в сторону, – крикнул я, заметив, как второй арбалетчик вскидывает оружие. Но колдунья среагировала быстрее. На арбалете Сюзанны щёлкнула тетива. Чёрный росчерк прорезал воздух и ударил ему в плечо, не пробив кольчугу, но заставив дёрнуться в последний момент. Ещё один щелчок. Ответный болт просвистел высоко над нашими головами, ударив в камни арки ворот.

Увидев, что жертва не собирается сдаваться, все шестеро бойцов подняли щиты и припустили трусцой. На решение оставались считанные секунды.

– Альберт, бери Айлин. И тащи прямо по улице к городской ратуше, – я кивнул в сторону центрального проулка, на оконцовье которого виднелся фасад каменного дома, увенчанный башенкой с небольшим шпилем, – Сюзанна, наша задача расчистить проход и задержать потом остатки ублюдков. Готова?

Колдунья молча кивнула, доставая из поясной сумки импровизированную бомбу. Такую же, какая несколько секунд назад влетела в окно. Альберт открыл было рот, собираясь задать вопрос, но увидев мой взгляд, тут же захлопнул варежку и подхватил девушку под плечо.

– Как ты там говорила? Если ты умрёшь, между нами всё кончено? – бросил я, стараясь скрыть дрожь в голоси.

– Сам не помри, – вяло улыбнулась девушка, – И не покалечься. Не хочу снова собирать тебя по кусочкам. Ах-р-р…

Альберт неосторожно дёрнул её вперёд и поволок в указанном мной направлении. Я рванулся следом, на ходу одной рукой вытаскивая из кармашка последнюю бомбу, а второй – вырывая из ножен меч. В голове всё ещё гудело от удара. Во рту чувствовался привкус крови. Но теперь я хотя-бы знал что делать. Знал, как можно вырваться из этой задницы. И у меня были развязаны руки.

Наверху, над нашими головами раздавался лязг взводимого ворота. Позади – окрики бойцов, уже добежавших до площади. А впереди – тяжелый топот окованных сталью ног, лязг доспехов, шумное дыхание двух тяжеловооруженных солдат.

– Насчёт три, – рявкнул я Сюзанне, когда до них оставалось пара дюжин шагов, – Раз, два, давай!

Размахнулся швырнул сосуд и не сбавляя хода рванул из ножен длинный мизерикорд. Храмовник рефлекторно поднял тяжелый щит, окованный по краям железом. Удар. Треск. Импровизированная бомба врезалась в самый центр, расплескав горючее содержимое по его поверхности. Содержимое, которое тут же вспыхнуло, превратив щит в смертельно-опасную обузу. Храмовник отступил на шаг. Из под глухого топфхельма донёсся изумлённый вскрик. Боец попытался отбросить щит, по которому стремительно распространялось пламя, но рука застряла в креплении. Он выронил кистень, рванул их свободной рукой. Раз. Другой. Третий. Послышался треск разрываемой кожи. Охваченный пламенем щит, шлёпнулся на мостовую, камни которой уже разъедал ворох ярко-голубых искр. Освободился. Но слишком поздно. До него мне оставалось два шага.

Я прыгнул, в последний момент доворачивая плечо. Удар. Мир перед глазами на мгновение перевернулся, померк, а в голове снова загудело. Но мне уже не нужно было видеть. Рука с кинжалом делала всё сама. Удар. Скрежет металла о металл. Короткий сдавленный вскрик. Мир проясняется. Храмовник лежит подо мной, спиной на каменной мостовой. Мизерикорд ушёл в смотровую щель почти по самую рукоять. В её темноте виднеется тёмный кровавый отблеск. Рывок. Лезвие с мерзким чавканьем выходит из раны. Свободная рука вцепляется пальцами в край шлема. Тащит вверх. Удар под его край. Хруст разрываемой плоти. Треск ломаемой кости. Тело храмовника перестаёт дёргаться. Обмякает.

Где-то рядом болезненно хрипит Айлин. Альберт тяжело дыша волочёт её за собой. Второй храмовник избавившись от щита, уже поднимал с земли кистень. Сюзанна, наоборот отступала, занося руку с фальшионом для нового удара. Дерьмо. Он же так не работает!

Глухо зарычав и перехватив обратным хватом кинжал, я рванул вперёд. Шаг. Другой. Боец медленно поворачивается. В прорези топфхельма на мгновение виден блеск глаз. Он бьёт наотмашь. Наискось, пытаясь заехать кистенём мне в ухо. Отмахнуться, как от надоедливой мошки. Прыжок. Голова чуть дёргается. В ней взрывается ворох ослепительно ярких искр. Всё-таки цепанул, падла. Удар. Камни мостовой выбивают из лёгких остатки воздуха. Вывернуться. Замах. Удар. Косой, снизу вверх. Сзади под коленку. Туда, где ногу прикрывает лишь стёганый шосс. Треск разрываемой ткани. Хруст мяса. Скрежет металла о кость. Кинжал втыкается в икру, проходя её насквозь и упираясь лезвием в поножу спереди. Звон в голове смешивается с полным боли и ярости криком. Сейчас бы полежать… Совсем немного.

Храмовник падает на одно колено, неловко отмахиваясь кистенём от подскочившей спереди Сюзанны. Она уклоняется от оголовья и, ухватившись двумя руками за рукоятку фальшиона прямым рубящим ударом сверху бьёт врага в плечо. Бесполезно. Металл скрежещет о металл, высекая из него искры, но не прорубая его.

Тело вскакивает, словно распрямившаяся пружина. Руки хватают врага за шлем и с силой дёргают назад. Солдат рефлекторно наклоняется вперёд, пытаясь сохранить равновесие. Трещат кожаные ремешки. «Ведро» остаётся у меня в руках.

Отшвыриваю его в сторону. Хватаю ублюдка за койф. Рывок на себя. Валю его на землю, падая сверху. Перед глазами небритое, немолодое лицо. Серые глаза, в которых плещется первобытный страх. Рука, судорожно шарящая по поясу, в поисках ножен с кинжалом. Мой собственный всё ещё торчит из его икры. Не дотянуться. Ну и не надо. Колено упирается ему в грудь. Из глотки вырывается глухой, почти звериный рык.

Удар. Мерзкий влажный хруст. Латная перчатка, ломая хрящ и кость, вгоняет нос ублюдка внутрь его черепа. Ещё один удар. Губы превращаются в кровавую кашу. Осколки зубов, вперемешку с мясом и кровью проваливаются в рот ублюдка. На этой каше тут же вспухают кровавые пузыри. Ещё один удар. На лбу появляется огромная вмятина. Покрасневшие белки глаз выпучиваются вперёд, едва не выпадая из глазниц. По телу пробегает предмертная судорога.