Текст книги "Игра не для слабых: Кошмар мага (СИ)"

Автор книги: Мстислав Коган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Чувствуйте себя, как дома, – в полумраке блеснула улыбка проводника. Улыбка, больше напоминавшая хищный оскал. Или мне только так показалось?

– По крайней мере до утра, – продолжил он, – И не вздумайте до этого самого утра выходить наружу, если не хотите чтобы мы все подохли. Приспичит срать – ведро в углу. Кому будет вонять – потерпите. Чай не принцы и не принцессы.

На этом его короткая тирада закончилась. Проводник подошёл к одной из завалинок, смахнул с неё паутину, вытянулся в полный рост и тут же захрапел, как убитый. Похоже тот факт, что в урочище спать нельзя, его совершенно не волновал. Или это была очередная байка? Хрен его теперь разберёт.

– Огонь то развести можно? – поинтересовалась Айлин, подходя к очагу, камни которого были покрыты тонким слоем серого пепла.

Проводник проворчал что-то невнятное, что можно было пусть и с трудом, но интерпретировать как «да», и повернулся набок, спиной к нам, явно давая понять, что разговор на этом закончен. Я лишь равнодушно пожал плечами, освободил плечи от тяжести простенького вещмешка, уселся рядом с очагом прямо на пол, достал из поясной сумки небольшой ножичек, взял полено и принялся строгать щепу. Айлин уселась рядом, вытащила небольшой кусочек грубой ткани и принялась делать на нём небольшие надрезы, готовя импровизированный трут. Прошлое фиаско с кремнём и кресалом нас всё-таки кое-чему научило.

Повозиться всё-же пришлось. Искра никак не хотела цепляться за ткань, пропитанную маслом, небольшой пузырёк которого мы тоже предусмотрительно прихватили с собой. Однако в этот раз, попытки в конце-концов увенчались успехом. Тем более, что альтернативы в виде магии у нас всё равно не было.

Огонь тихо потрескивал, неторопливо поедая щепу и понемногу перекидываясь на тонкие, отсыревшие веточки, подложенные нами в качестве второго слоя растопки. Дрова, которые проводник заранее заготовил, сохли по краям, образуя небольшое, но пока что непреодолимое заграждение для языков пламени. Густой серый дым с гулом повалил в дымоход.

Я откинулся назад, опершись на руки. На минутку прикрыл глаза. Шумно выдохнул. День измотал даже меня. Чего уж говорить об остальных. И если уж совсем на чистоту – вряд-ли бы у нас хватило сил на новый рывок именно сегодня. Даже если бы по ночам здесь и не бушевали меняющие штормы.

Немного помедлив и дав мыслям расползтись по дальним уголкам сознания, я всё-таки открыл глаза и покосился на Айлин. Она сидела, поджав под себя ноги и смотрела в огонь. Правая рука держалась за левое плечо, будто бы то могло в любой момент отцепиться от тела.

– Раздевайся, – коротко бросил я, мысленно вычёркивая один бутылёк кровоцвета из наших скудных запасов. Она уставилась на меня слегка округлившимся глазами и одними губами спросила:

– Что, прямо здесь?

– Ну не на улице же, – ухмыльнулся я, неожиданно поняв, о чём именно она подумала. Да уж, нашла время, – Нужно осмотреть твои раны.

– А, ты об этом…

– От другого бы тоже не отказался, но боюсь засмущать наших спутников, – хмыкнул я, краем глаза покосившись на магов. Они тоже присели поближе к огню. На их лицах виднелись вымученные полуулыбки. Шутку они всё-таки оценили.

Избавившись от шлема и подшлемника, девушка попыталась стянуть с себя кольчугу, но тут же болезненно поморщилась, опустив руку. А затем вымученно посмотрела на меня.

– Может не стоит? – поинтересовалась она, окончательно убедив меня в том, что стоит.

Я молча покачал головой, подвинулся поближе и, не обращая внимания на болезненный стон и тихую ругань, помог ей стянуть кольчугу. С гамбезоном и нательной рубахой проблем не возникло. У них имелись завязки.

Картина оказалась примерно такой, какой я и ожидал. Огромный, уже начавший наливаться лиловым, синяк, захвативший плечо и всю левую часть груди. Опухоли не было. И это радовало. Значит кости более-менее целы и суставы остались на месте. Будь оно по-другому, плечо бы уже неприлично раздуло, и, как заметила сама Айлин, она бы начала лезть на ближайшую стену от боли, при каждом неосторожном движении. Я накинул девушке на плечи её рубашку и протянул небольшой пузырёк, с густой красной жидкостью, плещущейся внутри.

– Уверен, – с сомнением протянула она, – Всё-таки это ещё и наркотик.

– Не в таких количествах, – я покачал головой, снова слегка приврав. Нет, конечно кровоцвет не вызывал видений или другой дряни, свойственной веществам подобного рода, зато привыкание формировал даже с самых слабых доз. Она знала, что я слегка недоговариваю. В конце-концов, кому как не второму отрядному лекарю разбираться в таких вещах. Но всё-таки приняла пузырёк, залпом выпила половину, а вторую – вылила на собственную рубашку, там, где расплывался синяк. Затем я помог ей прижать её двумя толстыми полосками ткани, завязанными вокруг плеча.

– Не знаю как вы, а я вряд-ли смогу сейчас заснуть, – хмыкнул Альберт, покосившись на проводника. Тот уже храпел во весь голос, – После всего. Слишком многое надо… обдумать.

– Думать – не всегда полезно, – покачал головой я, доставая из сумки два небольших куска вяленого мяса и пару сухарей. Один протянул Айлин, за другой принялся сам, – Часто бывает так, что избыток мыслей рождает сомнения. А они лишь мешают тебе делать дело.

– Если б это было так просто – не думать, – мрачно ухмыльнулся маг и я ответил ему тем же. В конце-концов, кто его мог понять, как не я. Я ведь тоже всегда думал и почти всегда сомневался. Но дело всё-таки делал, не смотря ни на что.

– Сложно не думать о том, какую цену заплатил Адальберт за свои изыскания, – покачала головой Сюзанна, – Особенно, после того, что мы видели там, на дороге. Слишком уж высока порой бывает… цена прогресса.

– Что, рассуждения о том, что сотнями можно пожертвовать во благо миллионов не так красиво выглядят на практике, как в теории? – голос Айлин снова наполнился нотками ехидства. Я легонько пихнул её локтем в бок, вынудив замолчать и снова болезненно поморщится. Девушка была во всём права. Просто сейчас было не время и не место для таких претензий. В конце-концов Альберт и Сюзанна не были виноваты в случившейся тут катастрофе. По крайней мере, мне хотелось бы в это верить.

– Ты права, – колдунья пропустила ехидные нотки Айлин мимо ушей, – Совсем некрасиво.

И больше она ничего не сказала. Сидела молча глядя в огонь. В её изумрудных глазах плясали отблески пламени. А в трубе дымохода уже вовсю завывал ледяной ветер. Снаружи хижины начинался меняющий шторм.

Глава 17
«Эти проклятые сны»

Тяжелое тёмное небо подпирали столбы жирного чёрного дыма. На низко висящих тучах то и дело вспыхивали ярко оранжевые отсветы пламени. Город горел. Внизу, на перегороженных баррикадами улицах, посреди дыма и пламени метались тёмные силуэты людей.

Одна из знаменитых девяти башен столицы как-то странно осела. Красная черепичная крыша провалилась внутрь, увлекаемая за собой остатками обгоревших опорных балок. Камни из белого известняка покрылись копотью, потрескались и теперь понемногу осыпались в такт тяжелым ударам, раздававшимся у её подножия.

В закрытые ворота барбакана ритмично билось стальное оголовье тарана. Бах-бах-бах… На его парапете стоял единственный защитник, облачённый в сине-золотые королевские цвета, судорожно перезаряжая арбалет. Таран елозил по подъёмному мосту, который было попросту некому поднимать. Единственный защитник крепостной стены успел лишь рубануть канат, на котором держалась решётка ворот. В неё то теперь и молотил тяжелый таран. Бах-бах-бах… От кладки башни откололся солидный кусок и с грохотом провалился внутрь, взметнув в воздух тучу белой пыли.

На парапет выбрались двое. Облачены они были в чёрные сюрко, без каких либо опознавательных знаков. В тусклом свете нескольких масляных лампад тускло блеснули перемазанные кровью кинжалы. Бойцы в чёрном сначала рванули к стражнику, намереваясь его прирезать, но очередной удар заставил их замереть. Один подошёл к парапету, осторожно выглянул из-за зубца и мрачно присвистнул. Через всю долину до самых гор на горизонте тянулась ярко-алая цепочка факелов.

Двое в чёрном переглянулись. Несколько долгих секунд он смотрел на то, что происходит внизу. Затем второй не выдержал и подскочил к нему, тоже перегнувшись через парапет. Их глаза расширились от ужаса.

В ворота ломились два… существа. Это сложно было назвать людьми, хоть, несомненно они когда-то ими и были. Огромные, раздутые тела, закованные в странного вида доспехи. Плотная ткань гамбезонов, поверх которой неровными рядами были наклёпаны широкие металлические пластины. Голова скрывали пузатые шлемы. Лица – полукруглые металлические маски, в которых были хаотично насверлены крупные отверстия. Отверстия из которых вырывались струи густого пара тяжелого дыхания монстров. На груди их сюрко красовался грубо намалёванный объятый пламенем меч.

Бойцы в чёрном переглянулись. Один тут же рванулся вперёд. Встал рядом с единственным стражником, охранявшим надвратную башню, схватил лежавший на парапете арбалет и принялся дрожащими пальцами его натягивать. Второй бросился к небольшому медному колоколу и начал судорожно дёргать за верёвку, привязанную к его языку. Воздух на мгновение наполнился судорожным, дёрганым звоном, но он тут же потонул в грохоте удара, треске взвивающегося пламени и тяжелом, пропитанном кровью и гарью гуле, шедшим со стороны агонизирующего города.

По улицам, посреди гари и дыма метались тени. В одном из узких проулков двое человек, в каких-то старых грязных лохмотьях тащили третьего. Тащили прямиком к балке, перекинутой через проулок, с которой уже свисало два тела. На груди одного виднелась грубая деревянная табличка, на которой кто-то красной краской намалевал одно единственное слово: «Ростовщик». Рядом тихо скрепя верёвкой покачивалась женщина. На ней таблички не было. На том, кого волокли, виднелись обрывки цветов королевской стражи. Он кричал и брыкался, но оборванцы не обращали на это никакого внимания.

Чуть дальше был широкий проспект. По нему бежал человек, одетый в парчу и бархат. Когда-то то, что он носил, было очень богатым одеянием. Однако, теперь оно превратилось в бесформенные драные лохмотья, пропитанные кровью и копотью. Он бежал и кричал, взывая о помощи. Но его голос тонул в гуле пожаров и гас в дымном хитросплетении проулков, на которых обитала в основном беднота. Сухо щёлкнул арбалет. Болт вошёл ему под лопатку. Человек вскрикнул и упал на мокрые от крови камни мостовой, скрючившись в позе эмбриона и тихо подвывая от боли.

– Подстрелил ублюдка, – осклабился боец в чёрном сюрко, закидывая за спину разряженный арбалет. Его товарищ ухмыльнулся, достал длинный кинжал и неторопливой походкой направился к подстреленному бедолаге. Поравнявшись с ним, ухватил за растрепавшиеся волосы и рванул вверх. Тот ойкнул, пытаясь закрыться руками, но в следующий миг холодная сталь вспорола бледное горло. На и без того мокрые камни мостовой потекла новая кровь.

Двое солдат в чёрных сюрко трусцой побежали дальше, оставив тело бедолаги валяться возле стены. Прямо под надписью, которую кто-то небрежно намалевал тёмнок-красной, почти чёрной краской. «Вперёд в новое завтра» – гласила она. «Бей королевских ублюдков» – говорила другая, написанная вкривь и вкось чуть в стороне от первой. Под ней тоже лежал человек, судорожно зажимавший свой живот. Между его скрюченными пальцами поблёскивали чёрные змеи выползающих наружу кишок.

На площади, чуть дальше, всё ещё кипел бой. Дюжина солдат, одетых в красно-зелёные мундиры выстроилась в цепочку и копьями пыталась отогнать наседающую на них бесформенную толпу оборванцев, потрясавших топорами, вилами и факелами. За их спинами маячила фигура капитана, размахивающая длинным бастардом. Подняв забрало бацинета он орал и брызгал слюной, пытаясь перекричать рёв толпы и гул пламени. Пожар уже подбирался к домам, окружавшим площадь.

– Держать строй, мать вашу! Центр – стоять на месте! Фланги – назад! Не стойте столбами! Колите этих ублюдков! Защищайте лорда…

Сухо щёлкнул арбалет. Крик капитана оборвался на полуслове. Покрытый красными прожилками правый глаз удивлённо уставился на древко арбалетного болта, торчащего из левого. Он открыл рот. Попытался что-то ещё сказать. Но из глотки вырвался лишь глухой, хриплый стон. Тело рефлекторно сделало шаг назад и в следующий миг рухнуло на камни мостовой, как подкошенное.

Двое солдат, державших линию обернулись. Кончики их копий на мгновение поднялись чуть выше, чем нужно. Этого было достаточно, чтобы гудящая и ревущая толпа рванулась вперёд, во мгновение ока повалив их на землю и разметав правый фланг тонкого оцепления. Спустя секунду рухнул его левый фланг. Один из солдат запаниковал. Бросил пику и рванул в сторону узенького мостика, перекинутого через тёмную, бурлящую реку. Перепрыгнул через одно, распластанное по мостовой тело. Увернулся от удара какого-то здоровяка, размахивавшего топором и… Наткнулся горлом на трёхзубые вилы, которые сжимал в руках другой крестьянин, вынырнувший из бокового проулка. Тело бойца несколько раз дёрнулось. Руки инстинктивно потянулись к ножнам на поясе. Но на его губах уже выступали чёрные пузыри. А ноги медленно подгибались, притягивая конвульсирующее тело к холодной каменной мостовой.

Строй рухнул. Толпа накатила на него чёрной бурлящей волной. Повалила оставшихся солдат на землю и принялась рубить, колоть и топтать их. В отсветах пожара блестело окровавленное железо.

Воин, одетый в чёрный мундир удовлетворённо хмыкнул. Затем закинул разряженный арбалет на плечо, спрыгнул с небольшого каменного постамента, на котором ещё вчера возвышалась статуя короля и кивнул четырём своим бойцам. Один из них, тот, что держал в руках здоровенную секиру, хищно осклабился и пошёл вперёд, пробиваясь сквозь бушующую толпу, над которой всё ещё мелькала окровавленная сталь. Его люди двинулись следом.

На них городская беднота не бросалась. Напротив, почтительно расступалась, стараясь побыстрее убраться с дороги. Так же как она по какой-то причине не бросалась и на человека в богато расшитом кафтане, что лежал рядом с мёртвым капитаном, прикрывая руками голову. Его пурпурный берет с импазантным павлиньим пером слетел с головы и теперь лежал посреди лужи бурой грязи, собравшейся в небольшом углублении мостовой. Его не били. Не пытались порвать. Лишь один из восставших приставил зубья своих вил к его оголившейся шее, не давая подняться на ноги и дать дёру. Человек трясся и глухо всхлипывал.

Подойдя к оборванцу с вилами, боец поправил сползшую на лоб шапель, а затем кивнул ему. Крестьянин хищно оскалился, убирая вилы. Он знал, что сейчас будет. Знал и до дрожи в кишках радовался этому.

Боец в чёрном кивнул своим. Те подхватили дворянина под мышки, заломили ему руки за спину и подтащили к какому-то ящику, чудом уцелевшему во время погрома. Внезапно пленник понял, что именно с ним хотят сделать и принялся дёргаться. Над площадью разнёсся его протяжный, полный страха и боли, вой. Вой, на который толпа ответила торжествующим рёвом и вскинутым вверх оружием.

– Защищайте лорда, – ухмыльнулся боец, наблюдая за тем, как жертву укладывают грудью на ящик, – Защищайте лорда. Не вижу я тут никакого лорда. Перед великим жнецом мы все равны, – оскалился он, занося над головой секиру.

Толпа на несколько мгновений притихла. Крики пленника прорвались сквозь гул бушующего пожара. Серая сталь со свистом рассекла воздух. Послышался хруст разрываемых костей, сопровождающийся отвратительным влажным чавканьем. Голова дворянина упала на мостовую.

Боец взял её за волосы. Повернулся к толпе. Поднял вверх, демонстрируя собравшимся свой чудовищный трофей и во всю мощь своей глотки заорал.

– Слышите! Сегодня мы все равны!

Ответом ему был тяжелый, оглушающий рёв. А из обрубка шеи продолжала капать кровь, разбиваясь о мокрые камни мостовой. Кап-кап-кап…

Бом-бом-бом. Стена под ногами защитников ритмично подрагивала, в такт доносившихся снизу ударов тяжелого, окованного сталью тарана. Их собралось на парапете уже больше дюжины. Восемь человек в чёрных сюрко и шестеро в жёлто-синих, королевских цветах. Внизу, на горящих, перегороженных баррикадами улицах они дрались между собой. Но тут у них был общий враг. Враг, собиравшийся под стенами девяти башен.

Река факелов, текущая с далеких гор, упёрлась в стену образовав под ней запруду. Сотни бойцов выстраивались в боевые порядки чуть поодаль от них. Вперёд, скрипя колёсами катились мантелеты, за которыми виднелись рога осадных арбалетов. Ржали лошади, таща десятки телег с заранее заготовленными фашинами. Над нестройными рядами колыхались знамёна – пылающий меч, на белом поле.

Щёлкнули арбалеты. Чёрные росчерки болтов прорезали дымную ночь. Один из бойцов в чёрном, неудачно высунувшийся из-за зубца, покачнулся. Перегнулся через кренель и с воплем полетел вниз. В тёмную воду рва.

Двое других – один в чёрном, один в королевских цветах, подтащили к краю тяжелое каменное ядро. С трудом водрузили его на край стены. Выждали несколько секунд и столкнули вниз. Послышался глухой металлический лязг. Сдавленное, тяжелое рычание. Монстр, толкавший таран, покачнулся. Его толстые пальцы, больше похожие на вываренные сардельки, вцепились в край закрытого шлема, на макушке которого образовалась здоровенная вмятина. Из нижних дыхательных дырок потекли тонкие струйки крови. Монстр покачнулся. Сделал шаг назад. И тяжело шлёпнулся на задницу, пытаясь содрать с головы шлем.

Между зубцами стены вновь показался один из чёрных. Щёлкнул арбалет. Монстр замер. Из прорези для глаз у него торчало древко болта. Несколько долгих секунд он сидел неподвижно, а затем, с глухим стоном завалился набок и больше не двигался.

Несколько человек повисли на вороте, пытаясь поднять мост. Цепи натянулись. Механизм глухо заскрипел и дерево на пару дюймов оторвалось от земли. Монстр возле тарана взревел. Ухватился за цепь и рванул её на себя. Ворот застонал, застопорившись на месте.

– Навались, ребята! – заорал командир королевских, отчаянно дёргая ручку вниз. Примостившийся с другой стороны человек тянул такую же вверх. Ещё двое пристроились побокам, пытаясь хоть немного сдвинуть тяжелое колесо. И они начало крутиться. Медленно. Неохотно. Скрипя от натуги и грозять вот-вот развалиться прямо в руках защитников.

Монстр взревел. Ухватился за цепь и принялся тянуть её в стороны, пытаясь разогнуть одно из звеньев. По нему тут же ударили стрелы. Большая часть отскочила от пластин, но несколько попали между ними, заставив тварь болезненно дёргаться. Но это его не остановило.

По стенам застучал град болтов. Один из защитников в королевских цветах, вскрикнул и выронил арбалет, схватившись за пробитое плечо. Другой выронил тяжелый камень, который тащил к ближайшему кренелю. Пошатнулся. И упал на спину. Болт пробил горло. На губах начали вспухать кровавые пузыри.

Арбалеты не прекращали щёлкать, не давая защитникам высунуться. Повозки встали. От них к стенам потянулись десятки людей из инженерных команд. Ров начал стремительно заполняться фашинами. В свете факелов показались контуры осадных лестниц.

На мост, запрыгнула новая тварь, своим весом впечатав его обратно в землю. Подбежала к остановившемуся тарану. Вцепилась в рукоятку и вместе с уцелевшим уродом вновь принялась его раскачивать, долбя в ослабевшую решётку ворот. Металл погнулся. По дереву побежали небольшие, но уже заметные трещины. Оно ещё держалось, но с каждым новым ударом натужно скрипело, едва заметно подаваясь.

На стену выбралась ещё одна четвёрка бойцов в чёрной форме. Выбралась, и тут же рванула к зубцам, спасаясь от града стрел и болтов, свистящих в воздухе. Один добежать не успел. Упал и заскрёб ногтями по доскам парапета. Из под края его шапели торчала древко стрелы.

Командир чёрных вскочил на ноги. Щёлкнул арбалет. Снизу донёсся короткий вскрик. Кто-то из инженеров упал в ров. Сверху тут же сбросили несколько фашин, не обращая внимания на то, что бедолага всё ещё кричал и дёргался, хватаясь за пробитый живот.

Командир чёрных пригибаясь и прячась за зубцами подбежал к предводителю новоприбывших.

– Отправляйся в золотой квартал, – заорал он, пытаясь перекричать гул схватки, – Найди Гайера. Скажи, что этот ублюдок нас преда…

Стена под их ногами вновь содрогнулась. Послышался громкий треск. Хруст разламывающегося дерева. Воздух наполнился оглушающе-тяжелым воем боевых рогов. Река факелов выплеснулась на улицы горящего города.

Огни начали блёкнуть. Тонуть в облаках густого жирного дыма. Тени ещё метались по улицам разорённого города. Кричали. Но их вопли становились всё тише. Отдалялись. Растворялись в густом сером тумане. В сером тумане из которого доносился тихий, каркающий голос, повторявший одну и ту же фразу:

«Парии сделали своё дело. Теперь париям надлежит умереть.»

Я глухо застонал, пытаясь разлепить веки. Голова раскалывалась. В виски тяжелыми молотами стучала кровь. Во рту стоял привкус кислого металла. Тело ломило от боли и слабости.

– Он проснулся, – послышался чей-то голос. Он был мне знаком, но почему-то никак не удавалось вспомнить, кому он принадлежал. Кровь продолжала настойчиво колотиться в виски, разгоняя по углам черепушки хаотично мечущиеся обрывки разрозненных мыслей.

Крепкие руки подхватили меня под спину, помогая сесть. Я открыл глаза. Попробовал осмотреться вокруг. Над головой нависал низкий бревенчатый свод крыши, щели в котором были забиты паклей и мхом. Огонь в очаге давно погас. Красные угольки уже подёрнулись мертвенно-бледной плёнкой золы. Сквозь крошечное окошечко над входом пробивался тусклый утренний свет. Холодный и серый, как и всё в этом странном месте. Урочище. Вот где я был. Не на улицах, охваченных пожаром девяти башен. Хотя нос всё ещё улавливал удушливую вонь гари и крови.

Чья-то рука осторожно погладила меня по заросшей щеке. Её пальцы скользнули ко рту и за что-то ухватились. Только в этот момент я осознал, что сжимаю между зубами какой-то твёрдый продолговатый предмет. Обломок палки. Несколько мгновений я просто сидел, пытаясь это переварить, а затем отпустил его и сплюнул, пытаясь избавиться от привкуса старой, слегка подгнившей древесины.

Кто-то сунул мне в руку флягу. Холодная вода приятно обожгла горло. Я пил большими крупными глотками, не в силах остановиться. Затем, когда фляжка почти опустела, отложил её в сторону и снова обвёл взглядом комнату.

Они все выжидающе смотрели на меня. Айлин. Сюзанна. Альберт. Даже глаза проводника едва заметно поблёскивали из дальнего угла небольшой землянки.

– Опять этот кошмар? – тихо спросила девушка, садясь рядом и обнимая меня за плечи. Я молча кивнул, но потом добавил.

– Только в этот раз куда ярче и отчётливее. Будто бы я сам там был.

– Реакция у тебя тоже была ярче, – хмыкнул Альберт, кивая на обломок палки, в котором остались глубокие следы зубов, – Надо признать, нам стоило немалого труда скрутить тебя. И не дать навредить самому себе.

– Даже так… – я на мгновение замолчал, пытаясь обдумать услышанное. Нет, конечно у меня и раньше были кошмары. Я даже кричал во сне. Но ни разу они ещё не были похожи на эпилептические припадки.

– Дар прорицателя – вещь редкая, – сказала Сюзанна, – Должно быть влияние урочища его как-то усилило. Поэтому ты видел всё гораздо отчётливее. Что снилось то хоть?

– Девять башен в огне, – я снова приложился к фляжке и сделал мелкий глоток. Воду надо было беречь, – Толпа, рвущая знать на улицах… Да и не только знать, всех, кто попадёт под горячую руку. Чёрные отряды, добивающие последние остатки королевских сил. И огромная армия храмовников, входящая в город, – я на мгновение замолчал, собираясь с мыслями, – Этот сон приходит раз за разом. Меняются детали и время… Иногда я вижу окраины города, иногда серебрянный или золотой квартал, иногда королевский дворец. Но несколько вещей остаются неизменными. Резня на улицах и огромная армия храмовников, подходящая к стенам города. Как будто кто-то мне хочет что-то сказать. Повлиять на меня, чтобы предотвратить бойню. А я просто не вижу. Не понимаю, что должен сделать, чтобы это не произошло. И тыкаюсь в разные стороны, как слепой котёнок.

В хижине повисла густая, напряженная тишина, пахнущая сыростью и дымом почти потухшего костра. Но провисела она недолго. Вскоре её нарушил Альберт.

– Проблема вещих снов в том, – начал маг, – Что вещими они становятся лишь при определённом стечении огромного количества обстоятельств. Стоит одному из них чуть измениться, как они становятся самыми обыкновенными кошмарами, которые никогда не сбудутся.

– Вещим снам нельзя доверять, – кивнула Сюзанна, – Некоторые считают их даром, другие проклятием, третьи говорят, что это – влияние хаоса, прорывающегося сквозь завесу. Мол, при помощи таких видений, он пытается формировать нужную ему реальность. Одно можно сказать наверняка – эти проклятые сны ещё никому не помогли изменить будущее.

– Честно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы эти проклятые сны оставили меня наконец в покое. Только отдых портят. И аппетит, – ухмыльнулся я, поднимаясь на ноги. Отряхнулся. Подобрал с земли шлем. Нацепил его обратно на голову, и окинув взглядом свой отряд бросил:

– Ладно. Пора собираться в дорогу, если мы хотим управиться до заката. Мне что-то совсем не улыбается перспектива снова заночевать в этом говёном месте и увидеть «эти проклятые сны».