Текст книги "Игра не для слабых: Кошмар мага (СИ)"

Автор книги: Мстислав Коган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 14
«Пути мертвых»

– Что ещё за тропа мертвецов? – в голосе Альберта звучала тревога. После нашего разговора в башне он растерял последние остатки уверенности в своих знаниях, а вместе с ними – и последние остатки надменности. Впрочем, как показывал мой опыт командира – оно и к лучшему. Если боец не до конца уверен в собственных силах – он по крайней мере не полезет лишний раз на рожон и не отчебучит какую-нибудь глупость в самый ответственный момент. Впрочем, тут палка всегда была о двух концах. Ведь такой солдат может и струсить, в этот самый ответственный момент.

– Скоро сами увидите, – покачал головой проводник, немного помолчал, глядя вперёд на тонкую ниточку тропы, исчезавшую между серых стволов перекрученных деревьев, затем повернулся к нам и добавил, – И не вздумайте заговорить с теми, кого увидели или касаться их. Даже если они попробуют сделать это сами. Вопросы?

Я молча покачал головой. Проводник так же молча кивнул и неспешно двинулся вперёд, то и дело проверяя дорогу своим щупом. Мы отправились следом.

– Не по себе мне как-то, – внезапно сказала Сюзанна, – Всё это место… Оно неправильное. Не должно таким быть.

– Почему? – поинтересовалась Айлин, тоже нервно оглядываясь по сторонам.

– Видишь ли… – колдунья на мгновение замешкалась, пытаясь подобрать нужные слова, – Я уже не раз и не два бывала в урочищах. Да, там мир покорёжен и исковеркан, но всё равно подчиняется определённому набору законов. Тут же… Ты словно бы бредёшь через чей-то дурной сон.

– Да что там дурной, – мрачно ухмыльнулся Альберт, – Через чей-то затянувшийся кошмар. Тот самый, где ты убегаешь, но слишком медленно, в самый ответственный момент спотыкаешься и падаешь, а кроме того не можешь дать отпор нечисти, которая за тобой гонится, ведь начисто лишён сил.

– Быть может, вы не так уж и далеки от истины, – заметил я, оглядываясь назад. Со стороны заставы вновь доносился громкий скрежет металла. Застрявший между мирами мертвец вновь принялся за свою вечную работу, – Если наш Душелов получил доступ к безграничной энергии завесы и параллельно сошёл с ума… Спёкшиеся под её воздействием мозги вполне могли превратить это место в рассадник его собственных кошмаров.

– Теоретически… это возможно, – с сомнением в голосе ответила Сюзанна, – Однако, в таком случае его мозг должен постоянно пропускать через себя этот поток и фокусировать его, чтобы продолжать формировать и поддерживать зыбкую реальность урочища. Стоит Душелову на секунду отвлечься – и его хрупкий кошмарный мирок начнёт разваливаться, как карточный домик.

– Не сразу, – поправил её Альберт, – В других урочищах у нас нет постоянного потока энергии завесы. Она висит там, как марево, постепенно тая и порождая свои искажения. Не такие мощные, как тут, но относительно стабильные. Если Душелов отвлекается, то и эти искажения ещё существуют какое-то время, подпитываясь энергией башни. Другое дело, что со временем без мага они начнут распадаться, либо исчезая, либо перерождаясь в нечто иное.

– Выходит, нахрен нам не упала эта башня? – хмыкнула Айлин, – Грохнуть ублюдка, да и делу конец?

– Не совсем, – поправила её Сюзанна, – Убив Душелова, мы уберём лишь фокусировщик энергии, но не её источник. Что тогда произойдет – предположить сложно, но подозреваю, что искажения внутри границ урочища просто станут ещё более хаотичными и непредсказуемыми. Нет, убить душелова мало. Нам нужно закрыть брешь. А значит – попасть в эту проклятую башню.

– Знать бы ещё где она, – мрачно обронил я, снова оглядываясь назад. Там никого не было, но меня не покидало чувство, что за нами неторопливой, шаркающей походкой идёт тот самый мертвец, которого мы встретили на заставе. Идёт и продолжает колотить в свой шлем, созывая всех окрестных тварей на ужин, – Со стены замка её и правда было видно хорошо. Но тут, за всё время пути я не видел даже её силуэта на горизонте.

– Ты думаешь… – Айлин покосилась в мою сторону, но осеклась на полуслове, заметив мой взгляд, направленный в спину проводника.

– Подозреваю, – кивнул я ей, мысленно прикидывая, как мы будем выкручиваться, если проводник нас всё-таки кинет.

Мыслей особых не было. Конечно, у нас имелась грубо составленная карта урочища, но ориентироваться по ней на местности было решительно невозможно. Даже определить, где мы находимся сейчас и то было крайне проблематично. Если вдруг проводник решит нас бросить, идти придётся практически наугад. Одно радовало – за полторы недели подготовки мы всё-таки собрали достаточно сведений о местных выкрутасах. И знали теперь куда больше, чем показывали ему. Даже догадка магов о том, что нужно делать с туманом возникла не на пустом месте. Нам доводилось слышать байки о таких «зеркальных» коридорах от тех, кому посчастливилось из них выбраться. Так что в ближайшей ловушке мы не подохнем – побарахтаемся ещё какое-то время.

Тропинка петляла меж серых, перекрученных стволов деревьев, лысые ветки которых сухими, колючими палочками торчали в разные стороны. Где-то в свинцовой вышине голодным волком завывал ветер. Бледное солнце вновь скрылось за тяжелыми тучами. По металлу шлема начали мерно постукивать капли ледяного дождя.

Пока что на пути отряда не встретилось ни одного серьёзного препядствия. Лишь несколько вихрей гоняли листья недалеко от тропы, да между ветвями нескольких деревьев протянулись тонкие серебристые нити мухоловки. Грохот камня о металл давным-давно стих далеко позади. Но меня всё равно не покидало ощущение, что за нами кто-то следит. Более того, чувство чужого присутствия быстро росло. Пальцы всё крепче впивались в древко копья.

– Видите? – голос Айлин разорвал тонкое полотно тревожной тишины. Внезапно девушка встала, как вкопанная и начала оглядываться по сторонам, – Вы это видите?

Я тоже встал, пытаясь понять, куда именно она смотрит. Вокруг по прежнему шумел лес. Моргнул. Машинально, просто потому, что пересохли глаза. А когда открыл их – увидел.

Мы стояли не на тропе. Это был широкий, вымощенный камнем тракт, весь центр которого был забит телегами. Их кузова до отказа были забиты ящиками, бочками, ларями, всякой домашней утварью. Возницы, сидевшие на козлах то и дело переругивались между собой, нервно оглядываясь назад, за плечо. Лошади и мулы водили мордами, нервно всхрапывали и били копытами землю. Колонна медленно двигалась в сторону заставы.

По обочинам дороги толпились люди. Были тут, как и оборванные, грязные, босоногие крестьяне, всё добро которых помещалось в один небольшой заплечный куль, так и богато одетые горожане, дорогие кафтаны которых уже тоже перепачкались в дорожной пыли. Их всех объединяло одно. Серые, понурые, растерянные лица. Встревоженные, пустые взгляды. Дрожащие руки.

Где-то вдалеке кричала женщина. «Мика-Мика, ты где?» Она металась меж бредущих серых теней, дёргала из за рукава, заглядывала в лица. Кто-то просто не обращал внимания, кто-то отдёргивал руку, кто-то замахивался и тогда женщина уже сама отшатывалась. Чуть дальше за ней тащилась какая-то старуха, постоянно причитая: «Ох как же это мы, куда же это мы. Всю жизнь же тут…» Причитая, она не забывала подгонять хворостиной тощую коровёнку, и свободной рукой тащила за ворот маленькую, босоногую девочку. Та прижимала к груди пушистого серого кота. Животное явно было напугано и то и дело пыталось удрать, царапая ей руку, но девочка держала крепко, лишь изредка ойкая, когда когти кота оставляли на её коже розовато-красные борозды.

Бредущие почти не обращали на нас никакого внимания. Разве что почтительно расступались, завидев кольчуги, шлемы и сжатые в руках копья. Где-то позади, пытаясь перекричать гомон толпы, надрывался глашатай.

«Согласно эдикту маркграфа Де Арно всем жителям предписано немедленно покинуть Гронесбург и его окрестности. С собой надлежит брать лишь самое необходимое! Вы сможете вернуться, как только армия возьмёт ситуацию под свой контроль.»

– Куда нам возвращаться то будет? На руины? – возопил кто-то в толпе, – Вы вообще видели, как тряхануло? Да там полгорода…

Кричавшего заглушил гомон возмущённой толпы.

– Шевелись! Шевелись! Не задерживайся! – сквозь плотный людской поток пробивался патруль из шести солдат. На их красных коттах красовалась оскаленная волчья пасть, вышитая белой нитью. На пинки, затрещины и удары древком копья они не скупились, щедро раздавая их тем, кто не успел убраться с пути.

– Вы, – заорал командир патруля поравнявшись с нами, – Какого хера тут сиськи мнёте? Думаете в тылу отсидется. А ну живо на баррикады, уёбки трусливые, пока я вас туда копьями не погнал. Сука, ну и понабрали же эти Гронесбургцы себе защитничков…

Бойцы тут же скрылись в людской толпе. Мы двинулись следом, по проторенной ими дорожке.

– Помогите люди добрые, – кричал какой-то мужик, – Лошадь понесла, телегу опрокинула. Вытащите, прошу! Семья ведь по миру пойдет.

На обочине в канаве и правда стояла телега. Её оглобли уставились в тяжелое, серое небо. На их концах болтались осиротевшие обрывки упряжи. Сундуки, ящики и лари лежали рядом на траве. Один из них при падении открылся и из него высыпался ворох каких-то цветных тряпок. Женщина средних лет в атласном зелёном платье, уже успевшим перепачкаться в грязи, теперь пыталась запихнуть их обратно. Рядом с ней на ящике сидела пара детей, удивлённо озиравшихся по сторонам.

– Солдатик! Эй, солдатик! – внезапно она разогнулась, бросила свои тряпки и кинулась к нам, – Помоги нам! Вытащи телегу. Вовек благодарны будем!

Женщина пробилась через вереницу идущих по краю дороги людей и попыталась повиснуть у меня на руке. Я отшатнулся, чуть было не выронив копьё, а затем резко прибавил шагу. Проводник запретил касаться тех, кого мы тут увидим, и я не собирался нарушать этот запрет.

– Солдатик, – на глазах женщины проступили слёзы, – Мы ведь по миру пойдем… ну хоть кто-нибудь…

Людской поток захлестнул её и начал постепенно сносить в сторону заставы. Мы же шли дальше.

– Мы конфискуем эти телеги! – рявкнул кто-то впереди. Судя по силуэту, одетому в красную стёганку – один из солдат маркграфа, – И лошадь! Берите, что можете унести и проваливайте! Ваше добро нам без надобности.

– Ну как же это… – человек спрыгнул к повозке и попытался подойти к солдату, но тут же получил тупым концом копья под дых и согнулся пополам. Ехавшая на телеге баба принялась горестно причитать, глядя на побитого мужа, однако её стоны и всхлипы тут же потонули в скрипе телег, ржании лошадей и гомоне взбудораженной толпы.

– Тебе сказали, бери, что можешь унести и проваливай. Твоя телега реквизируется в пользу армии. Можешь потом написать жалобу коменданту, – солдат мрачно усмехнулся и пнул носком ботинка скрючившегося на земле человека, – Если, конечно, писать умеешь. Эй ребята! – он повернулся к четырём сопровождавшим его солдатам, – Бабу ссадить, их дерьмо выкинуть на обочину. Давай, живее! Раз-два, раз-два.

Бойцы тут же полезли в кузов. Один ухватил женщину за косу и потащил её вниз. Та ойкнула и принялась упираться, но солдат одним мощным рывком сначала свалил её с ног, затем выволок из кузова, бросив прямо в дорожную грязь. Второй тут же забрался на телегу и принялся переваливать через борт ящики и лари с добром. Двое других оттаскивали их на обочину.

Мужик приподнялся на руках и попытался плюнуть солдату на сапоги, за что немедленно получил удар подошвой в лицо. Затем командир патруля схватил его за шиворот, несколькими грубыми рывками отволок на обочину дороги и швырнул прямо в груду вещей, вываленных из его телеги. Швырнул слишком сильно. Тело ударилось затылком о край окованного железом ларя, мотнуло головой, вывернув шею под несвойственным живому человеку углом и больше не шевелилось. Женщина ползавшая рядом в грязи и собиравшая какую-то мелочевку, высыпавшуюся из ящика этого даже не заметила. Командир же лишь равнодушно пожал плечами и вернулся к своим подчинённым, уже разворачивавшим телегу в противоположную сторону.

Одним ловким движением он запрыгнул на козла телеги, привстал на них и заорал:

– Дорогу! Мать вашу, дайте дорогу!

Второй стражник, уже взявший в руки поводья, хлестнул ими лошадь, не дожидаясь, когда крестьяне разойдутся в стороны. Телега рванула вперёд. Какой-то мужик не успел отскочить, поскользнулся в грязи и упал. Лошадь переступила через него, но в следующий миг тяжелый толстый обод одного из колёс телеги наехал на пальцы его правой руки. Послышался мерзкий, чавкающий хруст. Повозка проехала дальше, оставив бедолагу лежать посреди грязной дороги. Несколько мгновений он не двигался. Затем неловко сел и с недоумением уставился на свои расплющенные пальцы. Прижал искалеченную руку к груди и тихо завыл от боли. Но его вой тут же потонул в гомоне взбудораженной толпы.

Где-то впереди раздался отчаянный крик молодой девушки. Двое хмырей, одетых в какие-то грязные лохмотья, волокли её в кусты. Один тянул за косу, а второй прямо на ходу разрывал простенькое платье из серой ткани. Жертва лягалась, пыталась укусить и вопила, зовя на помощь, но проехавшие мимо солдаты не обратили на это никакого внимания. Они торопились в хвост колонны. Туда, где их товарищи продолжали укреплять наспех возведённую баррикаду. Толпа же предпочла не заметить, как один из решивших поразвлечься отбросов, загнул девку раком, даже не дотащив её до ближайших кустов, а второй задрал подол её юбки, явив миру бледный, брыкающийся зад. Вскоре отчаянные визги прекратились, а ритмичные всхлипы потонули в скрипе колёс, ржании лошадей и гомоне толпы.

– Ёбаный хер… – тихо выругался себе под нос Альберт, – Что же ты, старый долбоёб, натворил…

Ему никто не ответил. Люди спешили убраться подальше и не смотрели по сторонам. Мы же двигались вперёд. К баррикаде, которая уже виднелась вдалеке. Толпа постепенно редела. Как и лес, по правую сторону дороги. Вскоре дорога вывела на поле, которое пересекала мелкая речушка. Баррикада располагалась сразу перед мостом.

С нашей же позиции открывался вид на просторные заливные луга. Вдалеке возвышалась чёрная полоска городской стены, над которой виднелись красные треугольники черепичных крыш. На первый взгляд, пейзаж был вполне обычный, но стоило немного приглядеться, как становилось ясно – почти вся левая часть города была разрушена. Камень гордской стены растрескался и осыпался, из-за чего она стала вдвое ниже. Из десятков домов устояли лишь несколько. Столбы жирного чёрного дыма подпирали низкое, укрытое свинцовыми тучами небо.

Чуть поодаль от города виднелся зловещий силуэт одиноко стоящей башни. Её верхушку окутывало едва заметное красноватое свечение. Отставшие от колонны крестьяне то и дело оборачивались, кидая в её сторону встревоженные взгляды. Да и солдаты, копошившиеся на баррикаде не спускали с неё глаз.

– Ну наконец-то, – окрикнул нас командир бойцов с гребня баррикады, – Вас, собак Гронесбургских, только за смертью посылать. Вы нашли… Ох мать…

Договорить он уже не успел. Свечение вокруг башни начало судорожно пульсировать. По равнине прокатился тяжелый низкий рокот. Затем, на одно короткое мгновение, в воздухе повисла напряженная тишина. Земля под ногами начала мелко дрожать. Наспех возведённая баррикада заскрипела. С неё посыпалась древесная пыль. Руки солдат судорожно вцепились в древки алебард и ложа арбалетов. Их взгляды все, как один были устремлены в сторону башни. Они видели своего врага… И ничего не могли с ним поделать.

Позади нас послышались отчаянные крики и ржание лошадей. Я обернулся. Толпа рванула вперёд, давя и выпихивая с дороги отстающих. Возницы, бросая своё добро спрыгивали с козел и вливались в ревущий поток паникующих людей. Лошади, которых никто не потрудился распрячь, ржали и пытались ударить в галоп, спасая собственные жизни. Тянули за собой телеги, давя людей, сталкиваясь друг с другом и образуя на дороге затор. Люди шарахались от них, поскальзывались, падали и тут же оказывались под ногами напирающих сзади. Ор, крики, мат, ржание, треск досок, хруст ломающихся костей – всё это смешалось в один густой, нечеловеческий вой, повисший над трактом. Вой, который медленно, но неумолимо тонул в накатывавшихся волнах тяжелого низкого рокота. Свечение вокруг башни пульсировало, всё больше набухая красным цветом.

Внезапно всё вновь затихло. Я видел раскрытый в отчаянном крике рот командира. Видел вставшую на дыбы лошадь, которая в следующий миг передним копытом разможжила голову какому-то бедолаге. Видел ползущую по брусчатке женщину, ноги которой волочились безвольными тряпками, а по спине расплывалось тёмно-красное пятно. Видел, как ветер согнул могучие стволы деревьев, ломая ветки и срывая листья с их крон. Но ничего не слышал.

В следующий миг тонкая ниточка красного, нестерпимо яркого света пробила тяжелые серые тучи, воткнувшись прямо в вершину башни. Траву и деревья согнул новый порыв ветра. Он же сорвал знамя с волчьей пастью, с импровизированного флагштока, воткнутого в баррикаду. Боец, стоявший неподалёку от нас выронил арбалет. Упал на колени, сжимая латными рукавицами голову. Его рот раскрылся в беззвучном крике. А спустя секунду бойца вырвало на камни кровью.

Я обернулся. Толпа остановилась. Люди падали на землю, зажимая уши руками. Лошади валились набок, судорожно суча копытами и пытаясь найти опору. Кровь текла из глаз, ушей, ртов, скапливаясь в небольшие лужицы между камнями брусчатки. Ветер гнул и ломал деревья, роняя их прямо на корчащихся людей. Рядом что-то упало. Это командир свалился с баррикады. В руках он по прежнему сжимал копьё. Глаза навыкате. Рот открыт. Между сведённых судорогой челюстями толчками выплёскивалась густая, чёрная кровь.

Один из солдат попытался заползти под телегу. Отгородиться от смертоносного ветра. Но в следующее мгновение баррикада заскрипела и с грохотом обрушилась прямо ему на спину. Ноги пару раз дёрнулись, и больше не двигались. Замерли навсегда.

Я моргнул. И всё внезапно исчезло. Мы снова стояли посреди заросшей тропы, по обеим сторонам которой расположились небольшие, присыпанные землёй холмики из которых то тут, то там торчали чёрные обломки сгнивших досок. Чуть поодаль в небо уставилась одинокая палка оглобли, уже потемневшая от гнили и сырости. Чуть поотдаль из кучи мусора торчала кость, на конце которой тихо поскрипывая металлом, болталась ржавая латная рукавица.

За остатками баррикады тихо журчала речка. Мост через неё давно обрушился. От него осталась лишь одна толстая, потемневшая от времени балка. Концы второй, утопали в мутной, чёрной воде. Между ними лениво крутился очередной вихрь, гоняя по кругу тёмные кубики сгнившего дерева и крошечные шарики воды.

По правую руку от дороги, там, где раньше были заливные луга, расстилалась очередная топь. Чёрные бочаги перемежались пожухлой желтой травой и карликовыми деревцами, меж ветвями которых, то тут, то там поблёскивали тонкие нити мухоловок. На горизонте виднелся мрачный силуэт обугленной башни. Вокруг её верхушки уже не клубилось свечение. Крыша строения провалилась внутрь. На мир взирали безжизненные провалы чёрных бойниц.

– Ну… Все живы? – голос проводника едва заметно дрогнул. Похоже, даже его пробрало увиденное, хоть он тут и ходил далеко не в первый раз.

Я окинул своих спутников взглядом. Айлин держалась молодцом. Девушка лишь закусила губу, покрепче вцепилась в своё копьё и судорожно оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, не скрывается ли какая-нибудь опасность в придорожных зарослях. А вот на магов было жалко смотреть. Бледные, покрытые испариной лица. Помутневшие взгляды. Поджатые, но едва заметно подрагивающие губы. По ним увиденное ударило сильно.

Мне оно тоже, конечно, проехало наждаком по оголённым нервам, но я хотя-бы не испытывал вины за произошедшее. А вот они… Всё это в своё время устроил их товарищ. Товарищ, к исследованиям которого вполне могли приложить руку и они сами. Или же не попытались уговорить его отступиться от своих планов. Тысячи поломанных жизней…

– Вроде… Вроде да… – на этот раз Альберт первый взял себя в руки, – Давайте двигаться дальше. Мне совсем не хочется тут задерживаться.

– Мне тоже, – кивнула Сюзанна, – Это… Отвратительно. И жутко. Не понимаю, как он вообще мог решиться на нечто подобное.

– Не думал, что будут такие последствия, – я равнодушно пожал плечами, – Оно ведь зачастую так и случается – хочешь как лучше, а получается, как всегда.

– Ага, – маг присел на корточки и легонько толкнул латную рукавицу, качавшуюся на обломке кости. Та жалобно скрипнула и стряхнула на землю несколько ржавых чешуек. Прямиком на сырой мох, который уже начал понемногу наползать на кучу земли и мусора, – Вот только далеко не каждый раз… – он на мгновение замолк, что-то пытаясь вспомнить, а затем внезапно сказал, – У северян я слышал выражение сообразное… этому, – маг указал на кучу земли и мусора, из которой торчала одинокая кость, – Отправиться в грязь. Так вот, не каждый раз, когда «получается как всегда», несколько тысяч человек отправляются в грязь.

Он ещё немного помолчал, а затем встал и повернулся к нам. В его глазах поблёскивала жёсткая решимость.

– Ладно… – бросил маг, – Трепаться и горевать можно долго. Но мёртвых уже не вернуть. Так что, пожалуй и впрямь пора покончить со всем этим дерьмом.

Я мрачно ухмыльнулся. Надлом всё-таки произошёл. И произошёл в правильном направлении. Теперь я с ним говорил на одном языке.

– Ага. А ещё неплохо бы добраться до моей лёжки, прежде чем стемнеет, – холодно заметил проводник, и едва заметно ухмыльнувшись, добавил – Если вы не хотите присоединиться к сонму призраков раньше времени.

Последняя фраза резанула мне слух. Я ничего не стал говорить, разумно рассудив, что не стоит сейчас на этом акцентировать внимание, но себе пометочку всё-таки сделал. Проводник нам не друг. И спиной к нему лучше не поворачиваться. Уж не знаю, нечаянно у него это вырвалось, или он уже начал открыто подтрунивать над нами, но… Возможного удара, ежели такой, конечно случится, ждать осталось совсем недолго.

На другую сторону мы перебрались по той самой уцелевшей балке. Это оказалось не так трудно – у моста сохранились несколько старых опор, на которых раньше держались перила. Проводник поспешил вперёд, то и дело нервно поглядывая на темнеющее небо. Я же чуть задержался. Что-то дёрнуло меня оглянуться назад.

На остатках баррикады стояла цепочка тёмных силуэтов. Они закрывали собой целый сонм других едва заметных чёрный теней, толкавшихся за их спинами. Люди всё ещё пытались убежать от настигшей их беды. А солдаты… Солдаты по прежнему готовились к своему последнему бою. Бою, в котором у них не было даже шанса поднять оружие.