Текст книги "Настоящая любовь (сборник)"

Автор книги: Мойра Тарлинг

Соавторы: Барбара Босуэлл,Кэролин Грин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– С вами все в порядке? – спросил он.

Голос глубокий, низкий. Сколько минут слушала его – и никакого эффекта. А тут вдруг стал действовать как физическая ласка. Холли вздрогнула.

– Да, я… – Она искала, что бы сказать. Какое дать объяснение ее поспешному бегству? И, как назло, на ум ничего путного не приходило. Холли чувствовала себя полной идиоткой. Видимо, ей и, правда, пора взяться за научно‑популярные брошюры. Надо же научиться каким‑то простейшим приемам защиты от мужской агрессии! Хотя вряд ли с ней снова произойдет подобный конфуз.

Холли и Рейф долго смотрели друг на друга.

Молчание прервал молодой, презрительный голос, донесшийся из машины Холли.

– Эй, что вы слушаете? Разве это музыка? Полный отстой!

Озадаченная Холли обернулась и увидела девушку лет семнадцати, которая, сидя за рулем ее машины, перебирала компакт‑диски, те самые, что Холли слушала во время долгого пути из Мичигана.

– Кэмрин, – сквозь зубы пробормотал Рейф и шагнул к машине. Холли последовала за ним.

– Да от такого барахла уши завянут! Тоска зеленая. Разве что вместо снотворного использовать. – Кэмрин продолжала рассматривать CD. – Даже у тебя, Рейф, с твоим допотопным вкусом, лучше подбор, чем здесь.

– Кэмрин, немедленно выходи! – Рейф схватил ее за руку и вытащил из машины. – Ты не имеешь права рыться в чужих вещах!

– Я готова извиниться, если чего не так, – саркастически перебила его Кэмрин. – Мне и впрямь не следовало совать туда нос. Теперь меня неделями будут преследовать кошмары. Голливудское слащавое старье. Рейф, ты должен признать, что столь патологические музыкальные пристрастия пугают. – Она недоверчиво покосилась на Холли. – Неужели вы и в самом деле любите это дерьмо? Или, может быть, просто прикалываетесь, например кладете диски с каким‑нибудь забойным музоном в старые футлярчики. – Кэмрин замолчала, будто стараясь придумать, по какой причине могла понадобиться такая конспирация.

– Спасибо за подсказку. Но я ею не воспользуюсь. Я никого не обманываю, что написано, то и есть. – Холли пожала плечами. – Я люблю такие мелодии. Наверное, потому, что ходила в музыкальную школу. Мы разучивали…

– А, все ясно, – перебила ее девушка, – значит, вы были из тех, кто поет в школьном хоре и торгует самодельным печеньем, чтобы собрать деньги на путешествие всем классом!

Холли с интересом разглядывала девушку. Черные волосы смазаны жиром и висят стильными сосульками, кое‑где подхваченными заколками. Ярко‑розовые румяна, анемичная белая пудра, три оттенка темных теней вокруг глаз и ультрабледная помада. Типичный образец городского декаданса! Да и наряд под стать! Черные леггинсы из эластика (это в августовскую‑то жару!) и крохотный черный топик, едва прикрывающий грудь. Нижние ребра и живот выставлены напоказ. Естественно, в пупке сверкает то ли кольцо, то ли серьга.

Но даже уродливый грим и обкромсанные волосы не могли скрыть яркой внешности Кэмрин. Убери всю эту безобразную косметику, сделай нормальную прическу, смени одежду, и выйдет такая красотка, что, как пройдет по улице, автомобильное движение остановится.

В Холли проснулся профессиональный интерес. Почему девушка предпочитает эпатировать окружающих людей, а не привлекать их внимание своим обаянием и изяществом? Причин тому может быть множество. От нормального подросткового бунта до психических отклонений.

– Кстати, а кто вы такая? – по‑прежнему насмешливым тоном спросила Кэмрин.

– Я переезжаю в этот дом.

– Усекла! – Кэмрин недовольно хмыкнула.

– Холли, – с тяжелым вздохом начал Рейф, – позвольте вам представить: это моя полукровка Кэмрин. Она и ее сестра Кэйлин живут у меня. Приношу извинения за ее грубость. От нее самой этого никогда не дождешься.

– Нет, ну что за дела! Вы обратили внимание, как он сказал? Какая я тебе к черту полукровка! – саркастически вставила Кэмрин. – Это он намекает, что мы с ним только наполовину родственницы.

– Мне кажется, в этих словах не было ничего обидного, – спокойно возразила Холли. Она заметила, что Рейф смотрит на свою сестру по отцу будто на инопланетянина.

– Рейф, тебе придется еще раз извиняться перед нашей новой соседкой. Видишь, идет твоя вторая полукровка. Сейчас она вставит тебе фитиль в одно место.

В дверях дома Рейфа появилась Кэйлин и направилась к ним.

Губы Рейфа вытянулись в мрачную прямую линию. Очко в пользу Кэмрин! Правда, подпортила ему настроение, но зато от эротических глупостей вылечила полностью. Ну что делать, если обе девицы были для него действительно «полукровками»! У них был общий отец – Бен Парадайс. А мать девочек для него совершенно чужая женщина. А кроме того, он много лет жил с ними порознь и не испытывал к ним особой привязанности. Да и большая возрастная разница в возрасте не облегчала положение. Как, впрочем, и их бунтарский характер. Ну и, наконец, у него есть Ева, родная и обожаемая маленькая сестричка.

– Привет! – кивнула Холли подошедшей к ним девушке.

Кэйлин ответила на приветствие застенчивой улыбкой.

Холли представилась.

– А я Кэйлин, Кэмрин моя старшая сестра. – Девочка ласково положила руку ей на плечо.

Какие они разные, подумала Холли. Кэйлин маленькая, сантиметров сто шестьдесят, тоньше и в кости поуже, чем сестра. Длинные прямые черные волосы аккуратно пострижены и перехвачены лентой. И никакого грима. Большие, не по размеру, поношенные штаны и такая же огромная рубашка делали ее совершенно бесформенной.

– Погодите, вам еще предстоит увидеть нашу домашнюю ведьму, коварную докторессу Еву, и злобного брата‑близнеца Рейфа с пиратским именем Флинт. – Темные глаза Кэмрин искрились от злости.

– А, это, должно быть, та Ева, которая учится в медицинской школе? – Холли вспомнила, что Рейф упоминал о ней. – А Флинт… у вас действительно есть брат‑близнец?

– Да, – буркнул Рейф. – Кэмрин, перестань, хорошо? – Раз уж вы обе здесь, займитесь лучше делом. Хоть какую‑то пользу принесете. Помогите Холли разгрузить машину.

От родного брата не откажешься, хотя Рейф прекрасно понимал, к чему приведет его признание. Университетские исследователи не раз приглашали его и Флинта принять участие в лабораторных опытах. Коренные американцы, однояйцовые близнецы, они представляли собой настоящее сокровище для биологов и психологов. Но Рейфу вовсе не улыбалось, чтобы Холли Кейзел видела в нем лабораторную крысу.

Он влез в машину и вытащил раздутый, видавший виды чемодан, весивший килограммов восемьдесят, не менее. У него даже вздулись мышцы на руках, когда он потащил его к дому.

Кэйлин понесла вслед за ним вешалку с крючками для обуви.

Кэмрин явно не собиралась таскать вещи.

– Ведь видно, правда, что Рейф нас не любит? – небрежно кинула она Холли. – Но на самом деле он хороший. Когда наша мама позвонила ему и сообщила, что у нее смертельная болезнь, он пообещал, если понадобится, взять нас к себе. Потому что у нас больше нет никого из родственников. И когда мама умерла, приехал и забрал обеих. А Флинт и Ева даже…

– Кэмрин, перестань чесать языком и берись за работу. Ноешь и ноешь, как только не надоест? – В Рейфе нарастала ярость.

Он никогда не обсуждал семейные дела с чужими людьми. А Холли вдобавок и психиатр!

– Я не ною! – закричала Кэмрин, когда Рейф уже входил с чемоданом в дом. – И я не собираюсь вызывать к себе жалость, – добавила она, словно защищаясь от обвинения.

Холли положила руку на плечо Кэмрин. Девушка дрожала.

– Мне тяжело слышать, что ваша мама умерла. – Включились навыки психиатра. Ей хотелось рассеять злость и непонимание, царившие в этой семье.

– Наш папа тоже умер, – равнодушно добавила Кэмрин. – Кэйлин и я не знали его. Он разошелся с нашей мамой, когда мне было два года, а ей два месяца. И с тех пор мы его не видели.

– А когда вы познакомились с Рейфом и его братом и сестрой?

– В прошлом году и познакомились, когда мама умерла. А до этого он нас видел только младенцами.

Значит, Рейф взял к себе двух девочек‑подростков. Неудивительно, что он смотрит на них так, будто они свалились на него из другой галактики!

– Мы Рейфу – сестры по отцу. Они никогда об этом не забывают, – язвительно объявила Кэмрин.

– А вам хотелось бы, чтобы они забыли?

Но не успела Кэмрин ответить, как появился Рейф, который уже внес в дом чемодан.

– Кэмрин, наверное, тебе будет интересно узнать, что Холли Кейзел – психиатр.

– Ах, вот как! Я не псих! – Лицо Кэмрин сразу помрачнело.

– Конечно, ты не псих, – согласился Рейф. – Учтите, доктор, Кэмрин вовсе не маленькая сиротка.

– А скорее дурно воспитанный щенок, вечно огрызающийся на окружающих людей, – кивнула Кэмрин. – Правильно, Рейф?

– Попала в яблочко! – Рейф надул щеки и с шумом выпустил воздух. – Некоторые даже утверждают, что ты самый шкодливый щенок, который когда‑либо появлялся в городе.

– Именно так заявила историчка, а учительница музыки принялась ей поддакивать, – просияла Кэмрин. – Ты помнишь, что потом брякнула наша француженка?

– Давай не будем мусор ворошить, – покачал головой Рейф, вспомнив безобразную сцену с учительницей французского. Кэмрин просто‑напросто отказалась ходить к ней на уроки.

– И не страшно вам, доктор психопатов, жить со мной по соседству? А надо бы! Если мне вожжа под хвост попадет, могу такое устроить – никому не поздоровится. Так что и не пытайтесь испытывать на мне ваши медицинские штучки‑дрючки! – расхвасталась Кэмрин. – И не вздумайте делать из меня лабораторную лягушку! Если что не по мне, я на все способна!

Рейф попытался вспомнить, когда в последний раз он слышал нечто похожее. «Эта маленькая ведьма на все способна!» Взбешенный репетитор по математике? Или волейбольный тренер, у которого сдали нервы после очередной выходки Кэмрин? Многие могли бы повторить эти слова. И ни одного доброго слова в ее адрес.

– Жить рядом с вами не боюсь и превращать кого‑либо в лабораторных лягушек или подопытных кроликов не собираюсь, – невозмутимо ответила Холли. – Но мне совершенно непонятно, откуда такая вражда к врачам моей специальности. Или вам уже приходилось с ними встречаться?

– Ха‑ха, очень смешно! Похоже, вы уже начали меня вытягивать на душеспасительную беседу. Дудки! Не выйдет! Я не намерена с вами лясы точить. Хотите, изучайте моего брата‑полукровку.

– Никто в семье Парадайсов не ходил и не пойдет к психиатру, – буркнул Рейф, решив пропустить остальное мимо ушей.

– Осторожней, Рейф. У нее в загашнике уйма всяких ловушек! Не успеешь моргнуть, а она уже тебя вокруг пальца обведет!

Интересно, подумала Холли, понимают ли эти двое, что уже попались на ее удочку. Они ведь, наверное, впервые за долгое время оказались союзниками. И неважно, что они объединились для борьбы с ней. Появился крошечный пятачок твердой почвы, на который уже можно без боязни вступить. Такой результат ободрил ее.

– Правильно мыслите! Задачка сложная, но вполне разрешимая, – улыбнулась Холли.

– С меня хватит! Я в грузчики не нанималась. С какой стати я должна помогать вам разгружать машину. У меня другие планы, – неожиданно дерзким тоном заявила Кэмрин и зашагала прочь.

Рейф растерялся, не зная, как ему реагировать. Должен ли он потребовать, чтобы она осталась? Он покосился на Холли. Их новая соседка явно догадывалась о его состоянии и понимала, что он потерпел полное поражение в отношениях с сестрами.

– Не говори ни слова, – предупредил ее Рейф.

– Кто? Я? И в мыслях нет. Я ведь обещала. Не собираюсь протаптывать дорожку перспективным пациентам. Захотят, пусть сами меня ищут.

– Ох‑ох, какой тяжелый! – крикнула Кэйлин. Она ухитрилась поднять с заднего сиденья телевизор и теперь с трудом вылезала вместе с ним из машины.

– Кэйлин, поставь немедленно на место, – скомандовал Рейф. – Для тебя он слишком тяжелый. Я возьму его.

– Хорошо, – согласилась девочка, но в следующий момент, качнулась назад, потеряв равновесие. И телевизор, выскользнув из ее рук, рухнул на цементную подъездную дорожку.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Простите! Я не нарочно! Он сам упал. ― разрыдалась Кэйлин.

Рейф приподнял телевизор и взглянул на разбитый вдребезги экран и вывалившиеся наружу детали.

– Похоже на выпотрошенную рыбу, – мрачно пробормотал он.

– Идиотский ящик! – завопила Кэйлин и пнула телевизор ногой. – Старая рухлядь! Чуть‑чуть стукнулся, а разлетелся на миллион кусков.

– Я склонна согласиться с вами. – Холли спокойно разглядывала обломки. – Он куплен достаточно давно.

Кэйлин перестала рыдать и перевела дух.

– Да, – дрожащим голосом подтвердила она. – Будь он хоть немного попрочнее, он бы так не разлетелся.

– Он бы не разлетелся, если бы ты не уронила его, – напомнил Рейф. – Сколько ни плачь, Кэйлин, но тебе придется…

– Ну, давай‑давай, начинай ругаться! Ты ведь ненавидишь меня! – завизжала Кэйлин. – И мечтаешь от меня избавиться. – Она кинулась к двери и скрылась в доме.

Холли молча наблюдала за сценой.

– Честно говоря, даже и не знаю, что сказать. – Рейф засунул руки в карманы и посмотрел на обломки телевизора и на разбитое окно. – Одними извинениями тут вряд ли обойдешься. Мне ужасно неприятно, что дети…

– Рейф, вы вовсе не должны извиняться. Телевизор был древний и доживал последние дни. У меня есть второй, более новый. Он в фургоне, который придет завтра. Так что невелика беда!

– Нет, ошибаетесь, – возразил Рейф. – Не старайтесь, Холли, преуменьшить случившееся. С того момента, как вы приехали сюда, все пошло наперекосяк.

– Я не собираюсь с визгом убегать, – заверила его Холли. У него был такой несчастный вид, что она посочувствовала ему. – Но я готова сделать перерыв и с удовольствием выпью чего‑нибудь холодного. – Она одарила его своей самой роскошной улыбкой, приглашая принять ее предложение.

– Почему бы вам не присмотреть себе другую квартиру? – Рейф сощурился. – Неужели вы согласны остаться здесь после… случившегося.

Холли поглядела на него и почувствовала, как все внутри у нее стянулось в узел. Из глубин ее тела поднимался жар. Груди напряглись. Ей хотелось подойти и коснуться его. Все тело заныло от желания. Но Холли не рискнула. Он и так уже подозрительно относится к ней. Наверное, считает, что она пытается заигрывать с ним. Холли скрестила руки на груди. Защитный жест, чтобы удержать себя от глупостей.

– Если бы я принадлежала к тому типу людей, которые бегут при малейшей трудности, я бы не окончила медицинскую школу.

– Вы хотите сказать, что справлялись с более тяжелыми случаями, чем мы?

– Я действительно не испугалась. Более того, я выразила желание войти в ваш дом и выпить чего‑нибудь холодного. Но вы пытаетесь отвертеться от приглашения.

– Только потом не говорите, что не были предупреждены. – Рейф пожал плечами. – Пойдемте.

В прохладной гостиной, снабженной кондиционером, Холли устроилась на софе с бокалом имбирного эля. Рейф сидел напротив в массивном голубом кресле с шипучим напитком из трав.

– Раньше у меня в доме всегда водилось и пиво и вино, – вздохнул он, – но однажды вечером я отправился в кино, а Кэмрин с Кэйлин пригласили своих дружков и вылакали до капли все спиртное. Больше я такой ошибки не повторял.

– Какой ошибки? – насмешливо спросила Холли. – Ходить в кино? Или оставлять спиртное подросткам?

– На деле вышло и то, и другое. В кино я теперь не хожу, а жду, когда фильм появится на видео, и напитки покупаю только безалкогольные. Прекрасная жизнь, разве нет? Мой брат говорит, что я зануда. – Он поймал ее насмешливый взгляд. – Я, похоже, перестарался. Весь вечер только тем и занимаюсь, что рассказываю, какие вам достались ужасные соседи.

– Я твердая сторонница свободы слова. Говорите все, что хотите.

– Полагаю, мы и так уж вас порядком напугали, доктор. Нет смысла сгущать краски. Вы еще увидите нас во всей красе. Времени впереди предостаточно, – пробормотал Рейф себе под нос.

– Особых неприятностей не предвижу.

– А надо бы. С того времени, как дети переехали сюда, Крэг и Донна Ламберт чуть ли не каждый день жаловались мне на них. Это та пара, которая жила на вашей половине дома. Они никак не могли дождаться, когда смогут удрать отсюда. Куда угодно, лишь бы подальше от нас.

– А вам не приходило в голову, что они патологические придиры? – Холли чуть подалась вперед, карие глаза загорелись. – Может быть, они использовали жалобы на детей как некий способ укрепить их семью. Вместо того чтобы прямо взглянуть на свои проблемы и на растущее отчуждение, они ухватились за самый легкий способ. Соседские дети в качестве козла отпущения, что может быть проще? Тем более если нет своих…

– Холли, а вам не приходило в голову, что не все нужно анализировать? – перебил ее Рейф. – Ламберты каждый день жаловались, потому что у них были на то веские причины. Трент и Тони, готовясь к карьере военных моряков, изучали азбуку Морзе и стучали в стены. Ну и, разумеется, вопили, скакали, швыряли вещи, дрались… Можете представить картину?

– Как говорят опытные люди, – задумчиво заметила Холли, – мальчишки на всю жизнь остаются мальчишками. Так что Крэг мог бы проявить большее понимание. Донна также была когда‑то подростком…

– Но она абсолютно не походила на Кэмрин и Кэйлин. Совершенно разные типы. До появления детей у меня с ней были нормальные соседские отношения, и она мне показывала свои школьные грамоты и призы. У нее была масса всяких наград.

– Насколько я понимаю, Донна Ламберт относится к своим школьным успехам как к чему‑то святому? – нахмурилась Холли.

– Ну, я бы так не сказал. Однако награды на стене производят впечатление.

– Все ясно! Она эгоцентрик.

– Нет! Холли, вы мне обещали, что не станете анализировать все, что видите и слышите!

– Простите. Но чем больше я слышу об этой паре, тем больше мои симпатии на стороне детей. По‑моему, их несправедливо оклеветали.

– Интересно будет услышать ваше мнение на следующей неделе. После того, как вы окажетесь в шкуре Ламбертов. Да, я чуть не забыл о Кристофере. Этот пес – настоящее исчадие ада. Девочки привезли его с собой из Невады. Он лает и рычит в зависимости от собственного настроения. И это вполне может случиться посреди ночи. Когда я дома, то пытаюсь не выпускать бесов из преисподней. – Рейф встал и принялся вышагивать взад‑вперед по комнате. – Но я не могу быть здесь всегда. Мне нужно ездить в офис, в город по делам. Если Ламберты и стали патологическими придирами, то определенно мы сами довели их до этого.

Холли задумчиво пила имбирный эль. Ее собеседник нарисовал довольно устрашающую картину жизни в своем доме. Да и соседям приходилось несладко. Но она не позволит запугать себя. Нельзя быть похожей на Ламбертов, которые протестовали против любого шума. Дети всегда шумят, это факт. Да и собак Холли всегда любила.

Она заметила две фотографии в картонных рамках, стоявшие на телевизоре. Два мальчика. Одного из них она узнала, блондин с голубыми глазами, это Трент.

– Вы так и не рассказали мне толком, почему дети живут с вами, – напомнила Холли.

– У Тони и Трента одна мать, Треси Крайдер, а отцы разные. К сожалению, отцы куда‑то запропастились. А Треси связалась с подонком, который не желает терпеть детей других мужчин в своем доме.

– И поэтому мальчики живут с вами, – мягко проговорила Холли.

Рейф сел на другой конец софы. Его отделяли от Холли две подушки. Достаточно близко, чтобы чувствовать соблазняющий аромат ее терпких духов, смешанный с пьянящим запахом ее тела. И, увы, слишком далеко для случайного прикосновения. Как тут не прийти в отчаяние! Он откинул голову на спинку софы и закрыл глаза. Лучше не смотреть на нее. Просто перечислять факты, и как можно бесстрастнее.

– Я стал Старшим Братом Трента, когда ему исполнилось семь лет. А через несколько лет, когда не нашлось Старшего Брата для Тони, я вроде бы неофициально оказался и его опекуном… – Рейф пожал плечами. – Мальчики часто проводили у меня выходные дни да и в летние каникулы навещали. Но когда Треси связалась со своим нынешним парнем, мальчики переехали ко мне насовсем. Треси подписала официальную бумагу, передавая мне опеку над детьми. Такая же история с приездом Кэмрин и Кэйлин.

Холли вытаращила на Рейфа глаза. Этот человек принял в дом сыновей, от которых отказались их отцы! Взял осиротевших девочек. Правда, он выглядел несколько ошарашенным, получив четырех подопечных. Но не отступил, не отказался от них. Добровольно взвалил на себя подобную обузу. Ей хотелось сказать, как она восхищается им. Ведь большинство мужчин, которых она знала, не способны проявить заботу даже о комнатном растении.

Но разве возможно такое сказать? Холли испытывала странную робость и не находила нужных слов. Совершенно непривычное состояние, ведь ее сильная сторона– умение общаться.

– А как эти мальчики и девочки уживаются друг с другом?

– У них, конечно, случаются дежурные стычки, но в целом они ладят довольно хорошо. А иногда даже объединяются, чтобы выступить единым фронтом против меня. Я их называю тогда «бандой четырех».

– Их союз удивляет вас?

Видимо, слишком много вопросов. Или, может быть, она неправильно его сформулировала? Холли отметила, как скривились губы Рейфа. Он повернул к ней голову и окинул ее насмешливым взглядом.

– Да, доктор, их союз удивляет меня. Вы собираетесь объяснить мне, почему они становятся союзниками? Вы уже дали оценку Ламбертам, послушаем теперь психологический разбор поведения детей.

– Простите. – Холли выглядела смущенной. – Наверное, это отпечаток моей профессии.

– Что именно? Задавать вопросы или анализировать поступки? Может быть, мне следовало лечь на кушетку, пока мы разговариваем?

Неожиданно Рейф почувствовал, как его обдало жаром. Он всего лишь хотел пошутить, а получилось нечто сексуальное. Он сразу представил себе, как лежит на кушетке возле Холли Кейзел, а та… Он ничего не мог поделать с собой. Чем больше он смотрел на Холли, тем больше ему хотелось овладеть ею.

Рейф резко встал и пересек гостиную. На его счастье, из спальни девочек донеслись громкие пульсирующие звуки ударных инструментов. Сейчас он им покажет, где раки зимуют! А заодно и отвлечется от навязчивой идеи. Рейф взбежал по лестнице, шагнул к ближайшей двери и распахнул ее.

– Разве я не говорил вам, что больше не потерплю подобного шума? Мне придется отобрать все диски и подарить их тюрьме штата! – проревел он.

Кэмрин и Кэйлин что‑то ответили жалобными голосами, но громкость тотчас убавили.

– Тюрьме штата? – засмеялась Холли, когда Рейф вернулся. – Почему такая странная угроза?

– По‑моему, вы считаете меня тираном, ведь так, доктор? – Рейф посмотрел на свое голубое кресло в другом конце гостиной, но сел на софу возле Холли. Та, подняв голову, взглянула на него, словно пыталась повлиять на его настроение.

Нелегкая задача даже для целой команды прославленных психоаналитиков! – подумал он. Чувствовал он себя прескверно.

– Мне тоже эта музыка не нравится. – Холли заставила себя не двигаться и остаться спокойной и уверенной, хотя таковой она себя не ощущала. Сев так близко, Рейф явно вторгся в ее личное пространство, как говорят психологи. В свое время она слушала об этом специальную лекцию.

Однако не обязательно было так глубоко знать предмет, чтобы понять: мужчина намеренно сел к ней близко. И когда он наклонился к ней, их колени соприкоснулись…

Холли жадно втянула воздух. Что дальше? Она скрестила пальцы, пытаясь размышлять. «Сначала думай, потом действуй». Собственные слова прозвучали в ее ушах. Сколько раз она повторяла их во время сеансов терапии для чрезмерно импульсивных юношей и девушек. Но разве возможно ясно мыслить, когда пламя чувственности вспыхивает от малейшего прикосновения? И даже без прикосновения.

– Не думаю, что вы поступаете как тиран. – Холли стоически пыталась поддерживать тему, которую они обсуждали. – Девочкам не обязательно выражать свой протест в децибелах. Как… как взрослый и как опекун вы имеете полное право сделать им замечание. Более того, дети нуждаются в ограничивающих рамках, в противном случае окружающий мир кажется им лишенным порядка, а следовательно, агрессивным.

– Да, конечно, – спокойно усмехнулся Рейф. – Давайте поднимемся наверх и спросим Кэмрин и Кейлин, хотят ли они, чтобы я делал им замечания.

Он положил руку на спину Холли. Это было уже не вторжение в личное пространство, а откровенный захват территории! Конечно, ей ничего не стоило сбросить руку наглеца и встать. Но она этого не сделала. Потому что не хотела.

Через несколько мгновений Рейф осторожно взял ее за подбородок и повернул ее голову к себе.

– Вы собираетесь сказать, чтобы я перестал? – чуть слышно пробормотал он.

Холли долго молчала.

– Нет, – со вздохом прошептала она наконец, будучи не в силах оторвать глаз от его рта, от красивых чувственных губ. Волны желания, поднимавшиеся из глубины ее тела, сменяли одна другую. Холли с трудом сглотнула. Как это не похоже на нее! Откуда вдруг в ней такая чувственность? Такая импульсивность? Она ведь не из тех, кто целуется с едва знакомыми мужчинами. Ей это совершенно не нужно. Она едва могла вспомнить, когда целовалась в последний раз. Наверное, это было на одном из тех бессмысленных свиданий, на которые ее то и дело отправляли родственники. Так, не поцелуй, а скорее детское чмоканье.

– Нет? – переспросил Рейф. Он дразнил ее, соблазнял, касался языком ее губ.

– Нет! – выдохнула Холли, и сердце ее снова пустилось в бег.

Она закрыла глаза и стала медленно погружаться в темную пучину страсти. Влажные губы, нежные прикосновения, переплетенные руки и ноги…

– Рейф! Рейф, послушай!

Взволнованные детские голоса ворвались в их сознание. Рейф вскочил и одним прыжком оказался в голубом кресле. Холли попыталась быстро привести себя в порядок. Ее так трясло, что, поднявшись, она вряд ли бы устояла на ногах.

Когда Трент и Тони ворвались в комнату, Рейф, красный как рак, сидел с таким виноватым видом, будто мальчики поймали его, когда он лез в детский кулек со сладостями. Наверно, и она выглядела не лучше.

– Стины идут в зоопарк, но мы решили вернуться и побыть с тобой, – сообщил Трент.

– Мне захотелось увидеть тебя, Рейф, я соскучился! – воскликнул Тони. – Ты пойдешь с нами в зоопарк?

– Не сегодня, – задумчиво проговорил Рейф.

Он встретил взгляд Холли и легко прочел ее мысли. Он и сам думал о том же. Им чертовски повезло, что в гостиную ворвались мальчики. Тони и Трент еще маленькие и заняты своими интересами. Они не заметили сексуального напряжения, охватившего обоих взрослых. Кэйлин и Кэмрин моментально бы все поняли.

– Привет, Холли, – будто зачирикал Трент, прыгая возле нее. – Это Холли, – сообщил он брату. – Она будет жить за нашей стеной.

– У вас есть дети? – Тони с интересом разглядывал ее.

– Нет, – покачала она головой. Тони выглядел таким разочарованным, что Холли сочла необходимым выразить сочувствие: – Мне очень жаль.

– Вы не любите детей? – продолжал допрос Тони. – Ламберты ненавидели нас. А мы их. Они были плохие.

– Я люблю детей, – заверила его Холли.

Она чуть пошевелилась, тело все еще ныло от возбуждения, в голове – туман. Хорошо бы сосредоточить внимание на детях. Но она не могла оторвать глаз от Рейфа. Его взгляд прошелся по ее лицу, а затем спустился к воротнику, к открытой полоске кожи… Не в силах расстаться, они так и сидели, не сводя глаз друг с друга. А мальчики прыгали посередине.

Наконец Трент и Тони включили телевизор и достали с полки видеокассеты.

– Так что ты хочешь смотреть? – спросил Трент, подобрав с пола баскетбольный мяч и бросив его в стену. Раздался громкий шлепок. – Есть! Попал! Мяч в корзине! – завопил он.

– Где ты увидел корзину? – возмутился Тони. – В стену каждый дурак попасть может. Тут никакой ловкости не нужно. Вот смотри!

Мальчик подбежал к отскочившему мячу и также бросил его в стену.

– И я попал! И я попал! – радостно захлопал он в ладоши. – Если хочешь, могу тысячу раз подряд попасть! Хоть миллион тысяч раз! Ты со счету собьешься. Понял?

Увидев улыбку на лице Холли, Рейф поднялся.

– По‑вашему это забавно, да? – удивился он. – Когда вам захочется отдохнуть, а вместо этого придется слушать бесконечные удары, веселиться вам не захочется.

Рейф протянул Холли руку. Ее сердце стучало так громко, что она слышала его удары. Только через секунду‑другую ей удалось сообразить, что он предлагает ей руку, чтобы помочь встать.

– Ребята, не бросайте больше мяч в стену, – поднимая Холли на ноги, приказал Рейф мальчикам. – В помещении играть с мячом нельзя. Идите во двор.

– Рейф, а ты поиграешь с нами? Пожалуйста! – попросил Тони.

– Мне надо помочь Холли разгружать машину. Если хотите, присоединяйтесь к нам.

– Согласен! – закричал Трент.

– А заодно заберешь мяч для гольфа из ее квартиры, – добавил Тони.

Трент перевел взгляд с Тони на Рейфа, а потом на Холли. Он выглядел виноватым. Неприятное напоминание о недавнем происшествии с мячом для гольфа немного испортило ему настроение.

Холли изучала детскую психологию и сразу поняла, что Трент вот‑вот начнет громко защищаться. Лучше предотвратить эмоциональный взрыв.

– Я знаю, Трент, что разбитое окно – это просто случайность. И Кэйлин тоже не хотела сделать ничего плохого. Я прекрасно понимаю, что такое может произойти с каждым.

– И Кэйлин что‑то разбила? – Новость заинтересовала Тони.

– Телевизор, – без эмоций сообщил Рейф. – Уронила его на землю.

– Bay! Это похуже, чем разбить окно! – Виноватого вида как не бывало, Трент сиял от восторга. – Где он сейчас?

– На подъездной дорожке сверкает всеми разбитыми частями.

Оба мальчика с криками бросились смотреть на останки телевизора.

Холли и Рейф с удивлением поглядели друг на друга. В какой‑то момент ей показалось, что он снова хочет поцеловать ее. Об этом говорил его взгляд и движение тела, когда он повернулся к ней. И она хотела его. Отчаянно. Несмотря на девочек‑подростков наверху и мальчиков во дворе.

– Идемте, не надо оставлять их одних, – неестественно сухо произнес Рейф и быстрым шагом направился к двери.

Холли поплелась за ним во двор. Ей никогда не нравились «русские горки»: то взлеты, то падения. Она всегда считала себя глубоко чувствующим человеком, умеющим быть уравновешенным, всегда сохраняющим самоконтроль. Но за короткое время, которое она провела с Рейфом Парадайсом, ей неожиданно открылась другая сторона ее натуры.

Холли припомнились годы учебы в медицинской школе и ее первая любовь – Девлин Бреннан, не отвечавший ей взаимностью. Судьба предназначила им быть друзьями, и она легко смирилась с этим. Так почему же сейчас ей стало вдруг так плохо? Неужели потому, что Рейф ушел и не поцеловал ее снова?

Холли подошла к Рейфу, Тренту и Тони. Мальчики, не скрывая своего восторга, рассматривали разбитый телевизор. Они даже попросили позволить им покопаться во внутренностях ящика, но Рейф решительно отверг их просьбу.