Текст книги "Настоящая любовь (сборник)"

Автор книги: Мойра Тарлинг

Соавторы: Барбара Босуэлл,Кэролин Грин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Рейф крутил головой, стараясь понять, о чем говорят врачи больницы, сыпавшие непонятными терминами. Когда они остались одни в приемном покое, Холли объяснила, что Кэйлин и Сэму назначено лечение, которое поможет предотвратить возможные последствия, хотя непосредственной опасности их здоровью нет.

Они прошли в дальний конец приемного покоя, где Трент и Тони стояли у автомата с закусками. Холли вручила им несколько монет, и мальчики моментально воспользовались ими.

– Здесь вполне нормально, – заметил Трент, оглядывая помещение. – Большой телевизор, содовая вода, разная еда. Если бы еще нашлись видеоигры, было бы классно.

– Ага! – восторженно воскликнул Тони. – Но я не хочу смотреть новости. Давай переменим канал. Они подбежали к экрану, вмонтированному в стену, уселись в стоящие напротив него кресла и, взяв пульт, стали менять программы.

– В этой больнице проходит практику Ева, – негромко произнес Рейф.

– Вот как?

– Да, – кивнул он. – Первые два года она училась в Вермильоне, а потом вернулась и проходит здесь практику.

– Вы хотите сообщить Еве, что две ее младшие сестры находятся в больнице и, вероятно, будут оставлены на ночь для наблюдения?

– Наверное, надо бы. Но я сейчас не в форме. Очередной эпизод семейных распрей – это уже слишком. – Он недовольно пожал плечами. – А кроме того, вы уже слышали мнение Кэмрин и Кэйлин о Еве. Вынужден с сожалением признать, что оно обоюдно.

– Еве не нравятся девочки? – удивленно протянула Холли.

– Это еще слабо сказано, – мрачно улыбнулся Рейф. – Терпеть их не может.

– Но почему?

– Холли, ведь вы уже знакомы с Кэмрин и Кэйлин.

– Да, но у меня нет к ним враждебных чувств. Наоборот, мне они нравятся. Более того, они и вам тоже нравятся. – Глаза Холли широко раскрылись. – Неужели поэтому Ева не любит сестер? Она просто ревнует…

– Знаете, если бы я платил вам за консультации, я еще мог бы понять ваш интерес и ваши вопросы, – резко перебил ее Рейф. – Я бы даже в должной мере оценил подобные усилия. Но поскольку это не тот случай… – Он замолчал и уставился куда‑то вдаль. – Тони, перестань прыгать по креслам! Трент, зачем ты портишь цвет в телевизоре. Никому не нравится смотреть на зеленых людей.

– Значит, Ева ревнует или завидует тому, что девочки живут с вами, – пробормотала Холли. – Она бы предпочла быть единственной сестрой. И она ненавидит Кэмрин и Кэйлин за то, что они заняли ее место.

– Оставьте ваши размышления для статей в психиатрических журналах. Когда я слышу подобное, мне хочется чем‑нибудь кинуть в говорящего.

– Бедный Рейф. – Ее ни капельки не смутила его отповедь. – Вы поступаете благородно. Берете к себе осиротевших младших сестер. И сталкиваетесь с ревностью и ненавистью к ним другой сестры. Думаю, это стало для вас ударом.

Рейф взглянул в ее карие глаза и чуть не утонул в них. А она проницательна, надо отдать ей должное!

– Ситуация для Евы действительно оказалось тяжелой, – признал он. – Ей трудно было справиться с ней.

Холли ничего не говорила ни «за», ни «против» Евы, а только смотрела на него своими невероятными глазами. И внезапно Рейф заговорил о том, что всегда считал недопустимым в разговорах с чужими людьми:

– Наша мать умерла от менингита, когда Еве было шесть лет. А через год отец женился на капризной и мстительной бабенке по имени Марсина.

– Матери Кэмрин и Кэйлин?

– Да. Все случилось так быстро. Мы едва понимали, что происходит. Мама умерла. Папа женился на Марсине. Потом родились две малышки. Марсина куда‑то исчезла с ними. Долгое время мы их не видели и ничего о них не слышали. Нет, конечно, мы не хотели, чтобы Марсина вернулась. Флинт, Ева и я откровенно радовались, что она ушла из нашей жизни. Но девочек было жалко…

– Понятно.

– Они были такими очаровательными, – мрачно проговорил Рейф. Его шокировала собственная откровенность. Он приоткрыл завесу над запретной главой в истории семьи Парадайсов, рассказал о бурных событиях, связанных с Марсиной, которые он никогда ни с кем не обсуждал. Даже с Флинтом и Евой. В особенности с Флинтом и Евой. Они все трое согласились, что ворошить прошлое – напрасная трата времени.

– А вы не будете возражать, если я задам вопрос?

– Нет.

– Как получилось, что вы больше ничего не слышали о Марсине и девочках?

– Не потому, что папа не пытался найти их. – Рейф немедленно занял оборонительную позицию. – Он искал их и даже нанимал частного сыщика. Марсина переезжала из города в город и всегда на шаг опережала сыщика. Вероятно, он не был лучшим в своем деле. Но в то время папа не мог позволить более тратить деньги. Когда шесть лет назад папа погиб в автомобильной катастрофе, мы ждали, что Марсина объявится. Потребует денег для девочек или хотя бы копию свидетельства о смерти, чтобы получить какие‑нибудь деньги по социальному обеспечению. Но она как в воду канула.

– Значит, независимо от обстоятельств она не хотела, чтобы вы нашли девочек, – подвела итог Холли.

– Создается такое впечатление. Мы отказались от услуг сыщика и не стали нанимать другого. И потом вдруг Марсина позвонила. После четырнадцати лет абсолютного молчания. Сообщила, что умирает, болеет тяжелой формой вирусного гепатита, который разрушил ее печень. Она надеялась на трансплантацию, но все же решила устроить девочек на случай неудачи.

– После стольких лет неизвестности ее звонок, должно быть, показался вам… – Холли подыскивала слово, которое не прозвучало бы как осуждение, – странным. – Лучшего она не нашла.

– «Странным»? Явное преуменьшение. – Рейф тяжело вздохнул. – Марсина проявила худшие стороны своего характера. Она дала понять, что считает меня последним прибежищем, что больше нет никого, кто мог бы взять детей. Ее единственная родственница, престарелая тетя, находилась в доме для престарелых. Старушке никто не позволил бы взять на себя опекунство. Марсина несколько раз подчеркнула, как ей неприятно обращаться с просьбой к Парадайсам. По ее словам выходило, что обратиться ко мне лишь ненамного лучше, чем оставить девочек в руках государственных бюрократов, занимающихся детьми‑сиротами.

– Ей сделали трансплантацию? – Холли не сдержала профессионального любопытства.

– Нет, она умерла, не дождавшись донорской печени. Я поехал в Лас‑Вегас, забрал девочек, и они стали жить со мной, как я и обещал. С тех пор прошло немногим больше года. – Он еще раз тяжело вздохнул. – Я взял Кэмрин и Кэйлин, потому что обещал отцу, а не Марсине. Я знаю, как он хотел найти этих детей. Так несправедливо, что, когда они наконец вернулись в Сиу‑Фоле, он уже не мог увидеть их.

– Несправедливо, – тихо повторила Холли.

– Но воссоединение не прошло бы гладко, даже если бы папа был жив. Все эти годы мать настраивала их против него и полностью отравила сознание девочек. Они говорят, что папа не хотел их знать, что он жестоко обращался с их матерью, и много еще всякой лжи. Флинт и Ева доходят до бешенства, когда эта парочка выливает грязь на папу.

– Кэмрин и Кэйлин наверняка пользуются любым удобным способом, чтобы ввернуть в разговоре с ними какую‑нибудь гадость про отца, потому что знают, на какой ответ нарвутся. Правильно?

– Исключительно правильно, доктор. Умеете читать чужие мысли?

– Я не читаю мысли. Просто хорошо знаю, как ведут себя подростки в период созревания, – спокойно возразила Холли. – Девочки считают, что проявляют лояльность по отношению к покойной матери, ругая…

– Их отец тоже умер, – резко прервал ее Рейф. – А где же лояльность к нему? Он единственный, кто по‑настоящему пострадал. Марсина украла его детей!

Холли поняла, что пора отступить. Сейчас не время и не место серьезно обсуждать мотивы и поведение детей. Хотя это необходимо для всех сторон, вовлеченных в конфликт. Но не сейчас. Она прокашлялась.

– Может быть, лучше мне позвонить Еве и сообщить ей, что девочки находятся в больнице? Я могу поговорить с ней на профессиональном уровне. Как врач с врачом.

– Вы думаете, что Ева как студентка младшего курса не рискнет сказать вам все, что думает о своих сестричках? – Рейф не мог понять, обидело его подобное предложение или насмешило.

– Это было бы с ее стороны неразумно, – согласилась Холли.

Холли знала по собственному опыту, что, прежде чем стать настоящим врачом, человек должен научиться контролировать свое поведение и не допускать импульсивных эмоциональных высказываний и поступков. Холли мастерски справлялась с такой задачей. Даже трудно припомнить, когда в последний раз ей не хватило терпения в общении с пациентом или с коллегой. Может быть, такое случалось только в первые недели ее обучения в медицинской школе. Она так успешно скрывала эмоции в профессиональной жизни, что стала такой же сдержанной и в личной жизни.

– Я знаю, Холли, что у вас самые добрые намерения, но все‑таки не надо защищать меня от собственной сестры. Я сообщу Еве о происшествии, когда почувствую, что наступил нужный момент.

Молодая женщина взглянула на Рейфа. Боже, как потрясающе он выглядит! Каждый раз, когда она смотрит на него, он кажется ей еще сексуальнее, еще красивее!

Холли нервно сглотнула. Рейф без труда пробивал броню ее холодности. Ее бросило в жар, когда она вспомнила, как быстро растаяла и потеряла голову в его объятиях. Где ее прежняя сдержанность?

– Рейф! Дженсен Монтел сказал мне, что ты здесь! – Усталая молодая женщина с четкими, как у Рейфа, чертами бронзового лица и гладкими черными волосами буквально влетела в приемный покой. Накрахмаленный белый больничный халат мешком болтался на ней, будто она в спешке схватила чужой.

– Нужный момент наступил гораздо раньше, чем мы оба думали, – прошептала Холли. – Потому что, если я не ошибаюсь, это Ева, и она уже знает о девочках.

Действительно, сестра Рейфа была уже в курсе случившегося.

– Как им только не стыдно так поступать с тобой! – запричитала она, бросаясь на шею брата. – Ничтожные гнилушки, ты ведь мог из‑за них погибнуть! Ты в порядке? Тебе уже сделали необходимые процедуры? Ты должен…

– Я вполне здоров, Ева. И мне не нужно никакого лечения. – Рейф ласково поглаживал ей спину. – А вот Кэмрин и Кэйлин…

– Знаю‑знаю, о них позаботятся! – возмущенно бросила Ева. – Я из‑за тебя беспокоилась. Влезать в ледяную воду, рисковать жизнью ради того, чтобы вытащить из воды двух маленьких негодниц. Ох, Рейф, если бы с тобой что‑нибудь случилось…

– Ева, солнышко, со мной ничего не случилось. Мне не угрожала опасность. Я не нуждаюсь в лечении. Если мне не веришь, спроси… – Он посмотрел поверх плеча Евы, и его глаза встретились с взглядом Холли.

Та поспешила подойти поближе и взяла ситуацию в свои руки.

– Я доктор Холли Кейзел. Работаю у Уидмарков, – сообщила она спокойным, размеренным тоном врача.

На Еву ее слова подействовали мгновенно. Она тотчас перестала висеть на шее у брата, выпрямилась и протянула Холли дрожащую руку.

– Рада познакомиться с вами, доктор Кейзел. Меня зовут Ева Парадайс. Я прохожу медицинскую практику под руководством доктора Гордона.

Холли чуть кивнула, будто знала, кто такой доктор Гордон и какое место занимает в иерархии больницы. Она заверила Еву, что ее брат за время пребывания в воде не получил повреждений. И у него нет никаких симптомов, говорящих о наличии ларингоспазма, характерного для чуть было не утонувших людей.

– Я… я еще не проходила практики в отделении неотложной помощи. – Ева сконфуженно закашлялась.

– Ларингоспазм изучают в классе анатомии, – нахмурилась Холли. Она ожидала большего от человека, который собирался стать врачом.

– Для громкого крика ее знаний предостаточно, – вмешался в их разговор Рейф.

– Не говори так! Пожалуйста! – раздраженно бросила Ева. – Доктор Кейзел права. Мне следовало это знать. Я обязательно этим займусь.

В этот момент в приемную вошла медсестра и приказала Тренту и Тони оставить телевизор в покое. Мальчики подбежали к Рейфу.

– Ох, нет! Они тоже здесь? – Ева с досадой перевела взгляд с детей на Рейфа.

– А теперь уже можно поехать плавать? – спросил Тони. – Ты обещал, Рейф!

– Плавать?! Сегодня Рейф мог утонуть, спасая этих идиоток, а вы хотите, чтобы он снова влезал в воду? – Ева разошлась не на шутку. – Где? Опять в реке? Конечно, почему бы и не поплавать? Кэмрин и Кэйлин уже попробовали, почему бы и вам не пойти по их следам!

– Послушай, сестричка, я скажу Кэмрин и Кэйлин, что ты называешь их идиотками, – ввернул Трент. – И кстати, мы видели, как Рейф плыл. Он вовсе не «мог утонуть». Так классно руками загребал!

– Доктор Парадайс, полагаю, вы изучите истории болезни трех пациентов, которые оставлены в больнице на ночь для наблюдения. У них возможны симптомы гипоксии. – Холли воспользовалась ледяным тоном, каким она разговаривала с не подготовившимися как следует студентами психиатрической службы в Мичигане. – Вы, конечно, знаете, что двое из них ваши младшие сестры. А заодно почитайте про анатомию и физиологию гортани и о последствиях спазма.

Подобный тон обычно так запугивал студентов, что они бегом отправлялись выполнять приказание старшего врача. Точно такой же эффект произвел он и на Еву. Она быстро обняла Рейфа, пробормотала «до свидания» Холли и выскочила из приемного покоя.

– Bay! Как быстро вы от нее отделались! – Трент был потрясен.

– Можем мы наконец отправиться поплавать? – прохныкал Тони. – Только не в реке, а в бассейне мотеля.

– Хорошая идея, – согласилась Холли. – Я найду мотель с бассейном. – Она повернулась к Рейфу. – Как вы смотрите на то, чтобы я забрала мальчиков, пока вы посидите с сестрами? Я позвоню и скажу, где мы находимся, а вечером, когда вас начнут выгонять из больницы, вы заедете ко мне и их заберете.

Рейф испытывал смесь облегчения, благодарности и сожаления. Конечно, мальчики не могут долгое время оставаться в приемном покое, они здесь обязательно что‑нибудь сломают. Если бы Холли не предложила забрать их, пришлось бы звонить Стинам. Но они, кажется, собирались идти сегодня в зоопарк. Рейф провел рукой по волосам. Нет, Холли послана ему Богом!

Но ему не хотелось, чтобы она уезжала. Он не сомневался, что в ее присутствии ему будет легче разговаривать с Кэмрин и Кэйлин. И вдруг снова появится Ева? Даже трудно представить, какая ругань начнется между сестрами!

Внезапно Рейф почувствовал себя виноватым перед Евой. Холли обращалась с ней, как сержант с новобранцем, а он и пальцем не пошевелил, чтобы защитить сестру. Ева, наверно, полночи будет учить про эту проклятую гортань, чтобы не сгореть завтра со стыда.

Бедная Ева, она выглядела такой усталой и так переволновалась за него. Они всегда любили друг друга. Ей было девятнадцать, когда отец погиб, и ее единственной опорой стал брат. Да, она в штыки встречала других людей, предъявлявших права на него. Но кто рискнет упрекнуть ее?

Холли Кейзел. Рискнула и уже упрекнула. А он не сказал ни слова в защиту Евы. Что с ним случилось? С появлением Холли он изменился. Здравый смысл подсказывал очевидный выход – необходимо избегать доктора Кейзел. Так он и поступит, решил Рейф, наблюдая, как она с Трентом и Тони выходит из приемного покоя.

Холли остановила свой выбор на небольшом мотеле с бассейном, кафе и ларьком сувениров. Трент и Тони пришли в полный восторг. Несколько часов они провели в бассейне, причем часть их игр заключалась в овладении навыками спасения утопающих. Поужинав в кафе, Холли повела их к сувенирному ларьку и позволила самим выбрать подарки.

– Я, как и Рейф, принадлежу к племени лакота‑сиу, – заявил Трент и выбрал резиновый томагавк.

А Тони понравился омерзительный муляж гремучей змеи.

Холли хотелось обсудить с Рейфом некоторые моменты сегодняшнего дня, но когда он приехал забрать Трента и Тони, то выглядел встревоженным, вел себя грубо и торопился скорее забрать детей и уехать. Более того, он даже пытался возместить ей расходы за закуски, обед и сувениры.

Холли от денег отказалась и потом недоумевала, почему его предложение оскорбило ее. Многие люди, напротив, возмутились бы, если бы он не вернул деньги. Ведь она просто выполняла свой долг в качестве доброй соседки. У нее нет ни прав, ни причины обижаться на Рейфа. Да, он держался с ней холодно, но он устал и переволновался за сестер… Это вовсе не значит, что он дал ей отставку.

Нет, надо смотреть правде в лицо. Он испугался всего, что произошло между ними, и дал ей отставку! Не она ли всегда убеждала пациентов не прятать голову под крыло, а воспринимать реальность такой, какая она есть?

Холли долго стояла под душем, вымыла голову, достала новую ночную рубашку, прощальный подарок подруги Бренны, и, надев ее, собралась уже было лечь в постель, как вдруг раздался телефонный звонок. Сердце тревожно забилось. Но, услышав знакомый голос мамы, Холли сразу успокоилась. Почему она подумала, что это Рейф. Ведь примерно час назад она позвонила домой и оставила родителям сообщение на автоответчике. Прибыла, мол, благополучно, остановилась там‑то, звонить не обязательно.

– Привет, мама.

– Я понимаю, как тебе одиноко в комнате мотеля. Твоя мебель потерялась. Грузовик, наверно, где‑нибудь на полпути в Вайоминг, так что тебе придется ждать еще по меньшей мере неделю, – жалостливо причитала мать. – Вот я и решила подбодрить тебя.

– Мама, я прекрасно себя чувствую. Но приятно слышать твой голос.

– Мы так скучаем без тебя, Холли. Как нам всем хотелось бы, чтобы ты была здесь.

– Ммм…

– Я так надеялась, что ты выйдешь замуж за Девлина Бреннана, – с грустью вздохнула мать.

– Мама, Девлин и я всегда были только друзьями. Я много раз говорила тебе об этом. Не понимаю, почему ты мне не веришь.

– «Только друзьями»! – фыркнула мать. – Так говорят кинозвезды, когда хотят скрыть свою позорную связь. Все это знают.

– Мама, Девлин и я не кинозвезды, а кроме того, у нас не было позорной связи, которую надо скрывать.

– Правильно. Девлин женился на другой женщине, и у них есть ребенок. – В голосе матери слышалось разочарование. – Я до сих пор не могу поверить. Ведь он всегда был с тобой, Холли. И когда ты приезжала домой, и когда мы навещали тебя в Энн‑Арборе, он проводил все время с нами. А потом уехал и женился на другой!

Холли не стала объяснять, что она приводила Девлина Бреннана в их дом только для того, чтобы избавляться от женихов, которых находила для нее семья. А Девлин от души развлекался во время этих спектаклей и ни на что не претендовал, когда они оставались одни.

Холли отвечала ему верной дружбой. Сейчас он счастливо женат, и она тоже приложила к этому руку. Но эту новость она не рискнет сообщить матери!

Вспомнив о Девлине, Холли подумала, что ни с кем другим она не чувствовала себя так непринужденно и просто. И невольно в голове мелькнула мысль о Рейфе Парадайсе. С ним нелегко. И это неудивительно. Разве можно говорить о дружбе после пережитой вспышки физического влечения и бурного, неодолимого желания?

О Девлине Холли вспоминала всегда с горькой нежностью. Она попыталась вспомнить, приходилось ли ей испытывать рядом с ним схожие сексуальные чувства, и не смогла. Наверное, в то время она еще не созрела для таких сильных чувств. Не созрела. Но их дружбе это нисколько не мешало. Они пережили несколько трудных лет, пока вместе учились, и теперь Девлин – муж ее подруги Джулиан и отец Эшли. Холли знала, что он обожают свою семью и все душой предан ей. Он счастлив, и она искренне рада за своего лучшего друга. Но мать думала по‑другому.

– Ты напрасно потратила на Девлина Бреннана лучшие годы жизни, – скорбно бубнила она. – И теперь ты в Сиу‑Фолсе, где нет ни одного подходящего одинокого мужчины…

– Мама, в Сиу‑Фолсе есть подходящие одинокие мужчины. – И снова перед мысленным взглядом возник Рейф Парадайс. Но она решительно прогнала его. Холли не собиралась идти этой дорогой.

– Ты уже познакомилась с кем‑нибудь из них? Тебе надо чаще встречаться с мужчинами. Во всех книгах рекомендуется посещать какие‑нибудь курсы, интересующие мужчин, к примеру что‑нибудь связанное с машинами. Или участвовать в политической кампании, там можно встретить серьезного мужчину.

– Мама, меня не интересуют ни автомобильные курсы, ни политические кампании.

Мать продолжала оплакивать одинокую жизнь дочери, мол, биологические часы Холли тикают так громко, что их слышно в Мичигане и т. д. и т. п. А Холли начала распаковывать сумку.

– Приглашения на свадьбу малышки Хэйди начнут рассылать через неделю. Холли, ты же приедешь домой на свадьбу? Хэйди всегда говорит, что ты ее любимая кузина. И тетя Хонория готовит для тебя сюрприз. – Мать приберегла самое главное под конец разговора. – Она знает удивительного мужчину, который не может дождаться, когда его представят тебе. Он тоже приглашен на свадьбу.

Одна лишь мысль об очередном кандидате в женихи бросила Холли в озноб. Как бы не поехать на свадьбу? Можно все сделать тактично. Придумать, скажем, какие‑нибудь чрезвычайные обстоятельства. Дескать, решается вопрос жизни и смерти пациента. И оставить его никак нельзя.

Час спустя она вполглаза смотрела передачу новостей по телевизору, придумывая правдоподобную историю, способную избавить ее от присутствия на свадьбе Хэйди. Неожиданно раздался стук в дверь. И голос Рейфа.

– Откройте, Холли. Я знаю, что вы не спите. Слышен телевизор.

Холли села. Как его впустить? У нее нет халата, чтобы накинуть на ночную рубашку. Впрочем, ее безразмерная хлопчатобумажная ночная рубашка закрывала больше тела, чем любое летнее платье. Подол на ладонь ниже колен, рукава болтаются, закрывая локти. И она не собирается выглядеть привлекательной. Ей это ни к чему! Она не хочет нравиться Рейфу Парадайсу. Не хочет!

– Холли, откройте дверь, – командовал Рейф.

– В больнице что‑нибудь произошло? – спросила она в щелочку, ведь он мог приехать сюда за ее помощью.

– Нет. Я звонил полчаса назад. Девочки чувствуют себя неплохо. – Он толкнул дверь и вошел. – Вы злитесь на меня?

– Почему я должна злиться? – Слава богу, голос ее не подвел!

– Я прогнал вас, – прямо сказал он и закрыл за собой дверь.

– Нет, ничего подобного.

– Тогда как вы назовете мое поведение?

– Абсолютно понятная ситуация. Вы устали. Трент и Тони требуют внимания. У вас был долгий невероятно трудный день. – Холли пожала плечами. – Я не восприняла это как личное. Конечно, я не ждала, что…

– Я прогнал вас, и вы восприняли это как личное, – прервал ее Рейф. – Когда я уходил, вы стрельнули в меня взглядом, от которого замерз бы костер. – Холли пыталась протестовать, но он поднял руку, призывая ее замолчать. – О да, я видел этот взгляд. Это определенно было личное. Вы ожидали… – он помолчал, – что я поступлю иначе. Простите меня, Холли.

– Не стоило, Рейф, проделывать такой путь, чтобы сказать мне об этом. – Холли стало жаль его. Он выглядел несчастным, усталым, напряженным и виноватым. У него было немало проблем, и он относился к ним на редкость серьезно.

– Не стоило?

– Где мальчики? – Холли чуть отступила. Ее голос вдруг сел от волнения.

– Когда мы вернулись домой, их ждали дети Стинов. Они предложили разбить лагерь на заднем дворе. Их родители, Курт и Марджи, приготовили палатки и спальные мешки, фонарики и бутерброды. Как я мог отказать?

– И правда, как? – От его улыбки у нее в два раза быстрее забилось сердце. – Похоже, эти Стины – хорошие люди.

– Да. Завтра вы познакомитесь с ними. – Он потер шею и покрутил плечами, чтобы снять мышечное напряжение.

– Последствия вашей спасательной миссии? – Холли внимательно следила за ним.

– У меня такое чувство, будто я провел несколько раундов боксерского поединка с Тайсоном. – Рейф усмехнулся, потер поясницу и поморщился. – Никогда не думал, что столько мышц могут болеть и натягиваться в одно и то же время.

– Когда вы плыли против течения и тащили девочек к берегу, вы перенапряглись. А все остальное в порядке? Сердце, дыхание… – мягко спросила Холли.

– Конечно, я в полном порядке.

– А вы бы признались, если бы был непорядок?

– Конечно, нет, – Рейф покачал головой.

– Мужчины – отвратительные пациенты. Они разыгрывают суперменов, а потом стонут от малейшей боли.

– Вы говорите как Ева. – Рейф широко улыбнулся.

– Передайте ей, что дальше будет еще хуже. У меня в сумке есть и болеутоляющие таблетки и расслабляющая мышцы мазь.

– Болеутоляющие возьму, а о мази, расслабляющей мышцы, забудьте. Лучше бы массаж. – Он сел на кровать. – Вас, доктор, учили делать массаж?

Холли протянула ему таблетку и стакан воды, стараясь не замечать сухость в горле и сердцебиение. Он ведь подшучивает над ней! Или нет?

Проглотив болеутоляющее, Рейф стянул бело‑голубую рубашку и обнажил мускулистую бронзовую грудь. У Холли перехватило дыхание. Вроде бы он не шутил.

– Мне надо лечь?

Не дожидаясь ответа, Рейф улегся животом на кровать, растянувшись во весь рост. Спина была такая же гладкая, мускулистая и бронзовая, как и грудь. Какое красивое тело! Холли окончательно растерялась.

– Забыли, как это делается? – Рейф поднялся на локтях, повернул голову и посмотрел на нее.

В его голосе звучали одновременно и вызов и поддразнивание. Как лучше ответить?

– Конечно, нет.

– Вы отправили Еву читать учебник. Может быть, и вам, доктор, стоит подготовиться. Вспомнить мышцы…

– Я была лучшей студенткой анатомического класса, и я не забыла ни единой мышцы, нерва или кости, – парировала Холли.

Она ведет себя как школьница, а не как врач, который видел великое множество мужских тел, в том числе и абсолютно голых. Конечно, эти тела принадлежали пациентам больницы, и ее совершенно не влекло к ним.

Холли попыталась успокоиться. Не стоит выставлять себя полной дурой. Массаж. Это все, о чем он просил. От нее требуется только сделать массаж.

Она врач и способна управлять своими чувствами. В студенческие годы в Мичигане об ее умении контролировать себя ходили легенды. Холли не позволит глупым импульсам толкнуть ее на глупый поступок.

Массаж. Она может его сделать. И ничего больше.