Текст книги "Дочь клана"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– И все же ты должен это сделать. Ты знаешь о том, что важно для меня.

Зна-ят поклонился Дар.

– Чем я могу помочь тебе?

– Ты знаешь, что Ковок-ма наполняет мое сердце. Когда я войду в палату его мутури, что будет?

– Даргу, не входи в эту палату.

– Почему?

– Даргу, ты мудра. Ты сама знаешь почему.

– Мутури Ковока не одобрит нашего союза.

– Она увидит его чувства, но она не поймет их, – сказал Зна-ят, – я думаю, она очень рассердится.

Дар страдальчески вздохнула.

– Зна-ят, для меня нет надежды. И места для меня тоже нет.

– Ты укусила мою шею, Даргу. Для тебя всегда будет место в палате моей мутури.

В следующее мгновение Дар осознала, что единственный выход для нее – жизнь в палате Зна-ята, и она была благодарна ему за такое предложение. Прежде она думала, что останется с Ковоком. Но у его мутури не было никаких причин принимать ее, так что она могла очень скоро придумать, под каким предлогом выгнать Дар. Будущее Дар, похоже, было предрешено, и оно не выглядело радужно.

К вечеру путники вошли в очередную пустую долину. Дар заметила подходящее место для стоянки и сказала, что пора сделать привал, хоть и было еще довольно светло. После еды она увела Ковока. Они не возвращались до утра.

Сразу же после того, как они вернулись, ее отозвал в сторонку Зна-ят.

– Даргу, – прошептал он, – вы не благословлены.

– Мы вели себя подобающе, – возразила Дар, – мы дарили друг другу любовь, ничего больше, – хотя самой Дар хотелось, чтобы они не вели себя подобающе. Она бы с радостью отдалась Ковоку, если бы он того пожелал, но он был верен обычаям. Поэтому, несмотря на страстную ночь, Дар чувствовала себя отвергнутой. Взгляд Зна-ята был таким встревоженным, что Дар поняла: она не в силах скрыть своих истинных желаний, – я не стану делать глупостей, – заверила она орка.

– Матери, совершающие тримук до благословения, становятся твада до конца жизни, – сказал Зна-ят.

– Знаю, – ответила Дар.

Ее не покидала мысль, что как только Ковок-ма покинет ее, она тоже может остаться неприкасаемой.

– У меня в сердце тяжесть из-за тебя, – признался Зна-ят, – радость слишком быстро превращается в печаль. Ковок-ма боялся этого еще в Таратанке. Он страшился конца этого странствия.

– Если он знал, что все так закончится, зачем он вообще дарил мне любовь?

– Ты пришла к нему и попросила о том, чего больше всего желало его сердце, – ответил Зна-ят, – он подумал, что это деяние Мут ла.

Дар горько вздохнула и подумала о том, что у Мут ла есть свои собственные цели.

– Быть может, он был прав.

Зна-ят немного подумал и сказал:

– Мутури Ковока не должна слишком скоро узнать о тебе.

– Почему? – удивилась Дар, – какая разница?

– Это поможет тебе получить время и поискать совета, – сказал Зна-ят, – клан-ят – это королевский клан, и матери этого клана очень мудры. Возможно, они увидят какой-то путь для тебя.

– Ковок-ма не привык произносить бессмысленные слова. Как он сможет скрыть свою любовь?

– Я посоветую ему избегать разговоров с тобой, – ответил Зна-ят, – и не жить в палате его мутури. Если он проведет лето на выпасе, быть может, мутури и не заметит его чувств.

В который раз Дар обратила внимание на то, что Зна-ят отличается от остальных орков. Он понимал, как извлечь пользу из обмана. Ковок-ма, напротив, был воплощением честности, и Дар с трудом представляла себе, как он сумеет скрыть свои чувства. Но даже если бы это ему удалось, она не могла вообразить, как же все-таки может случиться так, что мутури Ковока примет ее.

«Я – вашавоки. Молчание Ковока этого не изменит».

Но все же, судя по всему, это была ее единственная надежда.

– Я скажу ему, чтобы он все делал, как ты задумал, – сказала Дар, – хотя и сомневаюсь, что из-за этого что-то изменится.

– Может быть, и не изменится, Даргу, – сказал Зна-ят, – но ты сумеешь выиграть время, а Ковок-ма сможет видеться с тобой, покуда его мутури не станет запрещать этого.

– А если запретит?

– Тогда вы расстанетесь навсегда.

Дар собрала орков, и Зна-ят рассказал о своем замысле от начала до конца. Замысел был прост: как только они ступят на знакомые земли, они разделятся. Зна-ят и Дар отправятся к палате клана Ят. Ковок-ма пойдет вместе с остальными и придет домой последним. Все пообещали как можно реже упоминать о Дар, никогда не называть ее матерью и не обращаться к ней по имени. Это позволяло Зна-яту надеяться на то, что мутури Ковока не свяжет Дар с ароматом любви, исходящим от ее сына.

Дар согласилась с планом Зна-ята, хотя отнеслась к нему двойственно. С одной стороны, этот план дарил ей надежду – пусть и самую хрупкую – соединиться с Ковоком. С другой стороны, он приближал день их расставания.

Путники двигались к востоку, и местность становилась более гостеприимной. Склоны стали более пологими, их резкие очертания смягчали деревья, идти стало намного легче. Для Дар это было и самое приятное время в ее жизни, и самое грустное, потому что из-за ее теперешней радости будущее выглядело еще более мрачным. Она стала шагать медленнее и постаралась бы растянуть путешествие, сделать его как можно более долгим, если бы орки – все, кроме Ковока – не спешили поскорее вернуться домой.

После семи дней пути они оказались в знакомых краях, и их сапаха отправился в обратный путь. Путники пошли дальше по тропе, которая чем дальше, тем становилась более торной. Через некоторое время они поравнялись с широким водным потоком, через который был переброшен небольшой каменный мост. На другом берегу реки тропа разветвлялась. Ковок-ма подошел к Дар.

– Эта речка вливается в большую реку, которую пересекает Флис Мути.

– Ты говоришь о той реке, которую вашавоки называют Турген?

– Хай, – подтвердил Ковок-ма и немного помолчал. Было видно, что ему не хочется об этом говорить, – здесь мы должны расстаться.

– Не сейчас, – умоляюще проговорила Дар, – у меня сердце разрывается.

– У тебя большое сердце, Даргу. Оно слишком сильное, чтобы разорваться.

– Уж лучше бы разорвалось, – сказала Дар и вздохнула, – но этого не случится. Давай еще немного поговорим, прежде чем ты уйдешь.

– Я буду говорить с тобой так долго, как ты захочешь.

– Тогда тебе придется говорить вечно, – сказала Дар, – пойдем.

Она взяла Ковока за руку и повела по песчаному берегу. Остановившись, Дар сбросила сандалии и вошла в воду. Вода была чистая и приятно охлаждала уставшие ноги. Ковок-ма присоединился к Дар. Она улыбнулась.

– Помнишь, как ты заставил меня купаться?

– Ты была напугана, – сказал Ковок-ма, – но и тогда ты была свирепа.

– Ты еще сказал, что Хорек – подходящее имя для меня.

– Так и есть.

– И еще ты сказал, что от меня плохо пахнет.

Ковок-ма крепко обнял Дар и глубоко вдохнул.

– Тогда я был глуп. Твой запах прекрасен.

Дар вдруг почувствовала, что Ковок-ма дрожит. Ее глаза наполнились слезами. Ей не хотелось плакать, но из-за попытки сдержать рыдания она тоже задрожала.

– Даргу, – прошептал Ковок-ма, – мут ла не говорит с сыновьями, но я знаю: она свела нас с тобой, и она сделает это вновь.

Дар очень хотелось в это верить, но ни одно из ее видений не предсказывало счастья. Но все же она не нашла в себе сил возразить.

– Хай, – сказала она, – я снова буду в твоих объятиях. Но не так скоро. Теперь тебе пора идти.

Ковок-ма отпустил Дар. Она стояла неподвижно и смотрела вдаль. Она не нашла в себе сил проводить его взглядом. Дар не выходила из реки до тех пор, пока у нее не онемели ноги. Все это время она думала только об одном. Ей так хотелось, чтобы благословение ничего не значило.

«Если бы он был вашавоки, все было бы иначе. Нам пришлось бы убежать вместе».

Но Дар знала, что Ковок-ма никогда не обесчестил бы ее – даже ради того, чтобы сделать счастливой.

19

Когда Дар поднялась по берегу от реки, ее уже ждал Зна-ят. Он протянул Дар ее старую одежду. Дар поняла намек.

– Почему мне не стоит одеваться как подобает матери?

– У уркзиммути очень быстро разлетаются вести. У Кат-ма не только мудрый нос, она и во многом другом мудра.

– Кат-ма? – переспросила Дар, – ты говоришь о мутури Ковока?

– Хай. Когда она учует его атур, она захочет узнать, с какими матерями он был.

– Разве она не может просто спросить?

– Так не делают, – ответил Зна-ят, – она будет ждать, когда он скажет о своей велазуле. А пока он молчит, она будет пытаться догадаться.

– Понимаю, – сказала Дар, – я рада, что ты так хорошо знаешь Кат-ма, – она с отвращением взглянула на свою старую одежду, – так не хочется снова надевать это тряпье, – призналась она.

Переодевшись, Дар вышла следом со Зна-ятом по тропе, которая вела вниз вдоль течения речки. Приток вскоре впал в широкую реку, и они миновали несколько пустых рыбачьих стоянок. Они шли до заката и остановились на ночлег на одной из таких стоянок. Зна-ят предложил Дар сесть к нему на руки, но, похоже, испытал большое облегчение, когда она отказалась и улеглась спать на землю.

На следующий день Дар и Зна-ят набрели на поселение орков. Они задержались там, чтобы спросить дорогу, и Зна-ят объяснил оркам, что они с Дар уцелели в сражении.

– Этот вашавоки спас мне жизнь, – сказал он, указав на Дар, – теперь он спасается бегством вместе со мной.

Орки с любопытством воззрились на Дар.

– Уж слишком он маленький. Как он мог спасти тебя?

– Он маленький, но свирепый, – ответил Зна-ят.

– Ты его не боишься? – спросил один из орков.

– Тва. Он присмирел.

– Это точно? – спросил другой орк, поглядывая на кинжал Дар.

Зна-ят сделал жест, которым орки пользовались в ситуациях, когда человек пожал бы плечами.

– Ну… Настолько, насколько вашавоки может присмиреть.

На протяжении разговора Дар притворялась, будто не понимает оркской речи. Она не молчала, пока поселение не скрылось из виду. Тогда она засмеялась на оркский манер – зашипела.

– Значит, я свирепая, но смирная? А я-то думала, что уркзиммути не произносят слов, лишенных смысла.

– Твоя сила должна оставаться тайной, – сказал Зна-ят, – поэтому я говорил мало. Но в том, что я сказал, смысл был.

– Мне довелось убивать – значит, пожалуй, я и вправду жестока, – сказала Дар, – но мне не кажется, что я смирная.

Дар и Зна-ят шли, ни от кого не таясь, целых пять дней, и никто их не остановил. Когда они приблизились к долине, где обитал клан-ят, Дар достала уркзиммутскую одежду.

– Я мать – и такой войду в вашу палату.

Зна-ят поклонился ей.

– Иначе и быть не могло.

Долина клана Ят была извилистой, поэтому палата была умело спрятана. Сначала Дар увидела только луга, на которых паслись овцы и козы, да небольшие хижины, в которых на лето поселялись пастухи. Вскоре Зна-ят начал встречать на дороге родных. Всякий раз при встрече он останавливался и рассказывал о том, что с ним стряслось. Все поражались тому, что он возвратился живым, ибо сюда уже успели долететь вести о страшной битве. Не меньше орков изумляла и сама Дар, и то, что Зна-ят рассказывал о ней. Он всем говорил, что она – мать, которая спасла ему жизнь и уберегла от многих бед. Чем дальше, тем больше орков встречались на пути Дар и Зна-ята. Дар догадывалась, что весть об их приходе доберется до поселения намного раньше, чем они сами.

Наконец дорога повернула, и Дар увидела в конце долины невысокую гору, на склонах которой зеленели ступенчатые поля. На вершине возвышалась палата клана Ят. Даже издалека она выглядела большой, внушительной. Эта постройка напомнила Дар о Таратанке, а не о скромных жилищах Мут-па и Мут-гот.

– Это и есть ваша палата? – спросила она зачарованно.

– Хай. Там жила королева, – сказал Зна-ят, – настанет день, когда она снова будет жить там.

Дар не знала, как по-оркски сказать «дворец», но эта палата показалась ей настоящим дворцом. По мере того как они со Зна-ятом приближались к палате, это впечатление только усиливалось. От подножия горы дорога вилась между ступенчатых полей до самой вершины, целиком занятой величественным каменным зданием. Казалось, палата сама выросла здесь. Ее сводчатые крыши напоминали очертаниями древние выветренные скалы. Как и Таратанк, палата не была обнесена укреплениями на случай войны. Это был дом, но дом размером с небольшой городок, и при этом он не представлял собой крепость. Дар была и озадачена, и зачарована видом арочных окон, отражающих свет солнца.

– Почему окна так сверкают? – спросила она.

– В них вставлен песчаный лед, – ответил Зна-ят, – поэтому в комнатах светло, но тепло. Тебе там понравится, Даргу.

Даргу кивнула, хотя на самом деле она в этом сомневалась. Прожив жизнь в хижине, где была всего одна комната, она подозревала, что будет чувствовать себя неловко в такой огромной палате. Она шла по дороге, и страх все сильнее овладевал ею. Наконец они поравнялись с арочным входом в палату. Проем закрывали большие двустворчатые двери, подвешенные на красивых резных петлях. Увидев Дар и Зна-ят, двое сыновей – без доспехов, не вооруженные – открыли двери. На пороге стояла молодая мать. Она обратилась к Зна-яту по-оркски:

– Брат! Я думала, что никогда не увижу тебя вновь!

– Я здесь благодаря этой матери, – ответил Зна-ят и поклонился Дар.

– Наша мутури хочет приветствовать этого вашавоки, – сказала сестра Зна-ята, – веди его… Веди ее в нашу ханмути.

Дар ничего не сказала. Она пошла за Зна-ятом и его сестрой подлинному коридору. В него проникая свет через окна в потолке, в которые был вставлен песчаный лед. Коридор извивался, будто змея. Дар догадалась, что каждый изгиб служит наружной стеной какой-то из ханмути. Ханмути мутури Зна-ята оказалась четвертой от входа в палату. Каменная арка, за которой находилась ханмути, была украшена резьбой в виде деревьев со сплетающимися ветвями. Но как ни красива была эта резьба, она не могла сравниться с той, которую Дар видела в Таратанке.

За аркой начинался короткий коридор, а за ним находилась круглая комната с очагом в середине и медным дымоходом, поднимающимся к потолку. Наружная стена комнаты была изрезана арками. Большинство из них служили входами в соседние комнаты, но три арки представляли собой окна, в которые был вставлен песчаный лед. Окна так поразили Дар, что она не сразу заметила мать, сидящую на резном деревянном табурете, а заметила только тогда, когда та заговорила.

– Приветствую тебя, – проговорила мать на языке людей, – меня зовут Зор-ят. Зна-ят – мой сын.

Дар поклонилась.

– Мер нав Даргу, – сказала она, – мер пахав Памути. («Меня зовут Даргу. Я говорю по-оркски».)

– Ты говоришь хорошо, – сказала Зор-ят по-оркски и добавила на том же языке: – Я слышала, что ты спасла моего сына.

– Хай. Думаю, такова была воля Мут ла.

– Наверное да, – сказала Зор-ят, – однако это было твое деяние, – она поклонилась Дар, – для тебя всегда найдется место здесь.

Дар поклонилась низко – ниже, чем Зор-ят поклонилась ей.

– Шашав, Мать.

Зор-ят кивком указала на сестру Зна-ята.

– Это Нир-ят, она еще не благословлена. Она устроит тебя в палате.

То, что старшая мутури представила Дар свою дочь, по всей видимости, было знаком для той увести Дар из ханмути, и Дар пошла за Нир-ят. Сестра Зна-ята вывела ее из ханмути через одну из арочных дверей и провела по длинному коридору в небольшую пустую комнату. В комнате имелось одно окно, похожее на окна в ханмути, но поменьше.

– Мы будем делить с тобой эту комнату, – сказала Нир-ят.

Дар показалось, что сестра Зна-ята не очень этому рада.

– Тут так красиво, – сказала Дар, стараясь вести себя как можно более приветливо. Комната находилась далеко от очага, и здесь было прохладно, несмотря на струящийся в окно солнечный свет. У Дар возникло искушение прикрыть грудь одной из двух накидок. Но Нир-ят грудь не прикрывала, и Дар удержалась. Она продолжала хвалить комнату, – я никогда не видела такого пола, – сказала она, указывая на украшавшую каменный пол мозаику, с помощью которой здесь были обозначены «Объятия Мут ла», – словно ступаешь по цветам.

Дар подошла к окну, чтобы лучше его рассмотреть, и тут в комнату вошли двое сыновей. Один из них держал под мышкой деревянный сундук. Второй принес свернутый в рулон коврик и железный куб с дырчатыми стенками, металлическими ножками и деревянной ручкой наверху. Внутри куба краснели горячие угли. Дар догадалась, что это приспособление предназначено для обогрева комнаты.

– Мутури говорит, что вашавоки спят лежа, – сказала Нир-ят, – она велела изготовить для тебя то, что называется «постель». Я приду к ночи.

– Твоя мутури мудра и щедра, – сказала Дар.

– Быть может, теперь ты желаешь выкупаться?

Дар едва удержалась от улыбки. Намек Нир-ят был более чем прозрачен.

«Бедняжка, – подумала Дар, – ей предстоит спать в одной комнате с вонючей вашавоки».

– Хай. Мне бы очень этого хотелось.

Пока Дар купалась, Зор-ят вела разговор с сыном.

– Ты ушел, чтобы убивать вашавоки, – сказала она, – а теперь привел вашавоки в нашу палату. Почему?

Зна-ят был высокого роста, но под ее взглядом, полным упрека, он чувствовал себя маленьким.

– Она здесь по воле Мут ла.

– По воле Мут ла! Что ты можешь знать о таких делах!

– Дважды я пытался убить Даргу. Однажды я столкнул ее в реку и стал смотреть, как она тонет. Но дерево вытащило ее из воды.

– Не всякое дерево – Мут ла.

– Я тоже так подумал, – ответил Зна-ят, – поэтому вновь пытался убить ее. Но Даргу провидела мою гибель и не дала этому случиться. Она убила нескольких вашавоки, чтобы я мог остаться в живых.

– Он убил своих сородичей?

– Она, мутури. Мутури, прошу тебя, не говори про Даргу «он». Она укусила мою шею.

– Почему ты мне раньше не сказал об этом?

– Потому что я могу служить и ей, и тебе. Она нам не враг.

– Неужели ты ничего не узнал о вашавоки?

– Даргу другая. Мут ла посылает ей видения. Я думаю, Даргу была послана, чтобы помочь нам. Она уже успела провести сыновей через многие опасности и рисковала жизнью ради нас. И еще она говорила с Веласа-па и входила во тьму, чтобы принести весть для Мут-па.

При упоминании о Веласа-па Зор-ят изумленно раскрыла глаза, но успела быстро совладать с собой, не дав сыну заметить ее изумление.

– То что она принесла вести для Мут-па, ничего не значит. Тот клан потерян, таким он и останется.

– Из-за Даргу они стали жить по-новому, – возразил Зна-ят, – разве это не знак того, что Мут ла руководит Даргу?

– Ты говоришь о вещах, в которых ничего не понимаешь. Лучше молчи, чтобы от твоих глупых россказней не случилось беды.

Зна-ят покорно склонил голову.

– Все, о чем ты говоришь, удивляет меня, – призналась Зор-ят, задумалась и только потом сказала сыну о своем решении, – возможно, ты повел себя мудро. Эта вашавоки укусила твою шею, поэтому я готова почтить твое поклонение ей. Но я пока не знаю, какой чести достойна эта Даргу. Быть может, и никакой.

– Она достойна большой чести, – сказал Зна-ят.

Зор-ят растянула губы в улыбке.

– Ты стал дерзок, защищая ее, – сказала она и одарила сына понимающим взглядом, – ты уже что-то от меня скрываешь.

Зна-ят отвел глаза.

– Скоро я познакомлю Даргу с моей сестрой, – сказала Зор-ят, – потом мы решим судьбу этой вашавоки.

Понимая, что сделал для Дар все, что только мог, Зна-ят поклонился своей мутури и вышел из ханмути.

20

Дар молча смотрела в окно своей комнаты и гадала, каково будет ее место в сообществе за стенами этой комнаты.

«Если мне суждено будет занять здесь какое-то место», – с тоской подумала она.

Дар знала только одно: тот, кто принимает решение, тянет время. Дар ждала уже два дня.

Нир-ят прервала раздумья Дар очередным вопросом:

– Как ты выучила речь матерей?

– Один сын обучил меня ей.

– Почему?

– Потому что я его об этом попросила.

– Но почему он согласился?

– Думаю, я показалась ему забавной, – ответила Дар и улыбнулась, – он говорил, что я свирепая.

Выражение лица Нир-ят немного изменилось.

– Кто был этот сын?

– Это был кто-то из другого клана, – сказала Дар, подозревая, что исходящий от нее запах выдает ее чувства, – мы расстались.

Нир-ят не стала расспрашивать дальше, но Дар боялась, что и так уже наговорила слишком много.

– Что со мной будет? – спросила она.

– Я не знаю. Мут-ят решит.

– А ты не знаешь, когда это случится?

– Как только она будет готова. Пока я побуду с тобой.

«Чтобы выведать все, что только можно», – подумала Дар.

Она быстро догадалась, что Нир-ят приставлена к ней в качестве шпионки. Но вот только шпионка из Нир-ят получилась неумелая. Как большинство орков, которые встречались Дар, юная мать задавала вопросы прямо, без уверток, и Дар казалось, что Нир-ят не стала бы отрицать, что получает от нее ответы на все свои вопросы. Положение Дар осложнялось тем, что узнать что-либо сама она могла только от Нир-ят, потому что они жили отдельно от всех других. Обычно спальни примыкали к ханмути, и на трапезы собирались все вместе, но Дар и Нир-ят редко покидали свою комнату. Даже купаясь, они пользовались ванной, а не ходили к общему пруду.

Из разговоров с Нир-ят у Дар постепенно начала складываться картина жизни в палате клана Ят. По большей части все здесь протекало так же, как в любом другом оркском поселении. Главным отличием было то, что клан-ят являлся правящим. Матриархи других кланов встречались в палате этого клана, чтобы получить указы от королевы. Это по-прежнему происходило, хотя королева жила в Тайбене, где она поправлялась после загадочной болезни. Дар с удивлением узнала о том, что королева живет среди вашавоки. Хотя Ковок-ма и говорил Дар о том, что королева получает от людей «сильное целительное волшебство», Дар решила для себя, что речь идет не о длительном лечении, а о каком-то снадобье. С тех пор как королева оказалась в Тайбене, ее указы доставляли сыновья, служившие в оркских полках.

Дар удивило и то, что королева была родной сестрой Зор-ят и Мут-ят, верховной матери клана Ят. За время странствия у Дар сложилось такое впечатление, что в кланах орков самые высокое положение всегда занимают самые старшие по возрасту матери, поэтому она не ожидала, что кланом могут править матери средних лет. Нир-ят объяснила Дар, почему так бывает, но ее объяснения прозвучали не слишком вразумительно. Она говорила что-то насчет того, что именовалось Фатма, и Дар решила, что это что-то сродни божественной благодати.

У клана Ят были и другие палаты помимо той, в которой поселили Дар. Все восточные кланы были многочисленны и обитали на больших участках земли. Только «потерянный» клан Па довольствовался одной-единственной палатой. Нир-ят говорила о членах этого клана презрительно. Для нее они были чудаками, вся жизнь которых была связана с прошлым.

– Они до сих пор верят в пророчества Веласа-па, – сказала Нир-ят, – хотя ни одно из них никогда не сбывалось.

– Что это за пророчества? – спросила Дар.

Нир-ят смешливо зашипела.

– Предсказания, которые оказались неверными. Теперь их помнят только хранители знаний.

Дар продолжала оставаться в обществе Нир-ят и все больше убеждалась в том, что Мут-ят повидается с ней только тогда, когда решит, что достаточно узнала о своей гостье. Поэтому Дар отвечала на вопросы Нир-ят правдиво (пусть и не всегда до конца) и была готова поделиться с ней любыми сведениями. При этом она решила не рассказывать о своих чувствах к Ковоку и даже не упоминать о нем до тех пор, пока не узнает, как здесь могут отнестись к этим чувствам.

Со временем настороженность Нир-ят развеялась. Рассказы Дар о трудностях и опасностях проделанного пути зачаровывали юную мать, и она была готова без устали слушать о спасении своего брата. На четвертое утро Нир-ят бережно погладила шрам на лодыжке Дар, когда та в очередной раз пересказала ей подробности сражения с людьми, взявшими Зна-ята в плен. Голосом, полным искреннего сострадания, Нир-ят проговорила:

– Как только вашавоки смогли так обращаться с матерью?

В это мгновение Дар поняла, что завоевала сердце Нир-ят. Чуть позже Нир-ят ушла и не возвращалась до вечера.

Вскоре после этого Дар была призвана к Мут-ят. Верховная мать клана сидела в комнате, отличавшейся особым величием. Комната была круглая, как ханмути, но посередине находился не очаг, а каменное сиденье. У него не было ни спинки, ни подлокотников, но его размер и красота резьбы убедили Дар в том, что это не что иное, как трон. Через арочные окна, в которые были вставлены пластины песчаного льда, были видны горы.

Мут-ят сидела на табурете у подножия трона. Рядом с ней сидела Зор-ят. Дар сразу заметила, как похожи друг на друга эти две матери чертами лица и гордой осанкой. После того как сопровождавшая Дар Нир-ят вышла из комнаты, верховная мать склонила голову.

– Меня зовут Мут-ят.

Дар низко поклонилась ей.

– Меня зовут Даргу.

– Я знаю о твоих деяниях и о том, как вышло, что ты укусила шею сына моей сестры, – сказала Мут-ят, – теперь мы поговорим о более важных вещах.

И она начала задавать Дар вопросы. Нир-ят успела пересказать Мут-ят все, что узнала от Дар, поэтому вопросы верховной матери касались только особых случаев. Большая их часть относилась к четырем событиям: к сну Дар, в котором ей привиделся колдун, пытавшийся найти ее, спрятавшуюся под покровом листвы; к видению, в котором мать уркзиммути явилась ей около живой изгороди; к встрече с Веласа-па и к путешествию во тьму вместе с Мут-па. Верховная мать и ее сестра допрашивали Дар до захода солнца. В комнате стало темно. Наконец допрос завершился. Мут-ят хлопнула в ладоши. В комнату вошел один из сыновей.

– Мы закончили разговор с Даргу, – сказала Мут-ят, – отведи ее обратно в ее комнату.

Дар поклонилась и вышла, так толком и не узнав ничего о том, какая судьба ее ждет.

Как только Дар вышла, Зор-ят обратилась к своей сестре:

– Что ты думаешь?

– Вашавоки часто произносят слова, лишенные смысла, которые сами называют «ложью», – отозвалась Мут-ят, – но я не верю, что Даргу произносила такие слова.

– Ты уверена? – спросила Зор-ят, – как она могла встретиться с Веласа-па? Это похоже на ложь.

– Это слишком невероятно, чтобы быть ложью, а вашавоки мастера плести небылицы.

– Стало быть, если она встречалась с ним, означает ли это, что пророчество сбывается?

– Веласа-па говорил с Даргу о колдуне, а не о судьбе кланов, – возразила Мут-ят, – кроме того, до сих пор ни одно из его пророчеств не сбылось и вряд ли сбудется.

– Твои слова успокаивают меня. Но все же мне кажется, что Даргу что-то скрывает.

– Я согласна с тобой, – сказала Мут-ят, – и это что-то важное.

– Думаешь, это связано со смыслом ее видений?

– Тва. Она их не понимает, – ответила Мут-ят, – она даже не знает, что видела нашу королеву.

– Когда наша сестра спросила: «Где ты?», ты думаешь, она говорила о Даргу?

– Скорее всего. Иначе откуда бы у Даргу взялись видения, связанные с колдуном?

– Я понимаю, к чему ты клонишь, – сказала Зор-ят, – колдун удерживает нашу королеву, а Веласа-па сказал, что маг – враг Даргу.

– Хай, но Даргу ничего не поняла, – сказала Мут-ят, – она не знает, что колдун гадает на костях.

– Веласа-па сказал, что кости – самый страшный ее враг, – сказала Зор-ят.

– Думаю, он хотел этим сказать, что колдун может выследить Даргу с помощью гадальных костей.

– Выследить – но занятую чем?

– Пока не уверена, – призналась верховная мать, – уверена я только в одном: если колдун – враг Даргу, то она – наш друг. Думаю, Мут ла послала Даргу к нам, чтобы она стала нашим орудием. И мы должны пользоваться этим орудием бережно и осторожно.

– Ты что-то задумала?

– Пока нет. Мне нужно еще поразмыслить. Пока нужно принять Даргу с почестями и никуда ее не отпускать. Воспользоваться ею мы сможем лишь однажды. Когда Даргу вошла во тьму, она провидела свою смерть.