Текст книги "Дочь клана"

Автор книги: Морган Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

26

Дар мешала похлебку в котле и вдруг обернулась. Ее окружили солдаты-вашавоки. Они держали миски, ожидая, что она нальет им похлебки.

– Уходите, – сказала им Дар, – я теперь уркзиммути.

Солдаты шагнули ближе.

– Ты не страхолюдина, – заявил один из них.

– Нет, я уркзиммути. Я переродилась.

Дар вытянула руки, чтобы показать солдатам когти, но ее ногти оказались ровными и плоскими. Она озадаченно уставилась на собственные руки.

– Мы тебя не боимся.

Один из солдат сунул свою миску под нос Дар.

– Наливай давай.

Дар огляделась по сторонам, но вокруг были только вашавоки. Как только она наполнила миску первого солдата, остальные протянули ей свои. Дар разливала похлебку, гадая, откуда здесь взялись вашавоки. Они подходили к ней все ближе, замыкали кольцо. Дар орудовала половником так быстро, как только могла, но толпа солдат все не редела. Но вот один солдат протолкался вперед и проговорил гортанным голосом:

– Ты украла мой кинжал.

Еще не видя его, Дар поняла, что это Муут. Он уставился на нее мертвыми остекленевшими глазами. У него на шее лиловел кровоподтек.

– Ты воровка!

– Тебе он больше не был нужен, – сказала Дар.

– Отдай мне его!

Муут бросился к Дар. Она вылила ему в лицо полный половник похлебки.

– Подай еду этому парню, – прозвучал чей-то голос, – и на этот раз постарайся не пролить мимо миски.

Дар запустила половник в котел. Муут исчез. На его месте оказался мердант Коль. Он холодно усмехнулся.

– Ты по-прежнему моя женщина, – заявил он, протягивая Дар миску, – делай, как тебе велено.

Дар поспешила повиноваться, но, когда она подняла половник, миска мерданта Коля развернулась, будто змея, и превратилась в хлыст.

Дар проснулась. Она была вся мокрая от пота. В окно струился лунный свет, озарял крепко спящих Нир-ят и Тир-ят. Мало-помалу Дар немного успокоилась. От сновидения остался неприятный осадок, тревога, которую Дар никак не могла прогнать. У нее возникло такое чувство, что, несмотря на все случившееся, она все еще служила в полку.

Прошло немало времени, и наконец Дар снова заснула. Ей снились тревожные сны. Наутро она не могла их вспомнить, но ей еще сильнее захотелось повидаться с Ковоком.

«Когда снег укроет пастбища, – думала Дар, – ковок-ма уйдет зимовать к своей мутури».

А Дар так хотелось хотя бы еще раз побыть с ним наедине. Подталкиваемая этой мыслью, Дар пошла к Зор-ят, чтобы сказать той, что она снова пойдет в гости в клан Ма. Зор-ят удивилась.

– Нир ничего об этом не говорила.

– Она не знает, – сказала Дар, – я иду одна.

– Ты знаешь дорогу?

– Хай, мутури.

Зор-ят поинтересовалась:

– Ты хочешь повидать какого-то сына?

Дар не ответила.

– Будет тебе, Даргу. Ты хочешь увидеть не моего брата. И не Кат-ма.

– Я хочу увидеть их сына, – тихо ответила Дар, – мы нравимся друг другу.

Зор-ят улыбнулась.

– Конечно! Ведь вы же странствовали вместе, – она сделала вид, будто принюхивается, – мой нос не был мудрым. Совсем не мудрым он был! – Она прищурилась, – и давно ты хранишь эту тайну?

У Дар словно гора упала с плеч.

– С тех пор, как пришла к вам.

– Понятно, – сказала Зор-ят, раздраженная тем, что ничего не заметила раньше. Но она тут же догадалась, почему не обращала внимания на некоторые знаки: ей просто в голову не приходило, что сын уркзиммути может питать любовные чувства к вашавоки.

– Мутури, я хочу стать благословленной.

– Благословленной! Так вот как все серьезно! Кто-то из вас двоих говорил с Кат-ма?

– Еще нет.

Зор-ят задумалась.

– Думаю, это было мудро. С Кат-ма порой бывает трудно говорить. Лучше сначала я с ней поговорю, как мутури с мутури.

– Ты это сделаешь?

– Конечно. Ты моя дочь, и Ковок-ма – это хороший выбор.

Лицо Дар озарилось радостной улыбкой.

– Не могу дождаться, когда можно будет сказать Ковоку!

– О, тебе не стоит видеться с ним, пока я не поговорю с его мутури. А потом он сможет навестить тебя здесь. Так будет более прилично.

Радость Дар угасла, и это было видно. Зор-ят обняла ее.

– Трудно ждать, когда чувства сильны.

– Хай, мутури.

– Тогда я сегодня же отправлюсь в дорогу, чтобы поговорить с Кат-ма. Если все пойдет хорошо, скоро твой велазул будет здесь.

Через два дня, к вечеру, Зор-ят пришла в палату, где жила Кат-ма. Все очень удивились, увидев ее, потому что она редко бывала здесь. Когда Зор-ят стряхнула мокрый снег с накидки, ее приветствовала сестра Кат-ма.

– Добро пожаловать, сестра мужа сестры. Наверное, у тебя какое-то срочное дело, если ты пришла к нам в такую погоду.

Зор-ят невесело улыбнулась.

– Чего только мы, мутури, не сделаем ради наших детей! Я почти окоченела, – она склонила голову перед Кат-ма. – Жена брата, я рада видеть тебя, – после того как Кат-ма ответила на ее приветствие, Зор-ят спросила: – Где твой сын?

Кат-ма наморщила нос.

– Все еще со своими козами.

Зор-ят эта новость порадовала, но сказала она вот что:

– Как жаль, ведь я пришла из-за него.

– Правда? – спросила Кат-ма.

Зор-ят посмотрела на своего брата.

– Ты оставишь нас наедине, Джавак? Этот разговор только для мутури.

Кат-ма провела гостью в свою комнату, они сели рядом.

– Что это за дело, Зор-ят? – спросила Кат-ма.

– После того как моя дочь побывала здесь, она сказала мне о своих чувствах к твоему сыну. Она сильно влюблена в него.

Кат-ма просияла.

– Нир-ят и мой Ковок? Они будут хорошей парой.

– Не Нир-ят. Даргу-ят.

Кат-ма сразу помрачнела.

– Твоя дочка-вашавоки?

– Она не вашавоки. Она переродилась.

– Переродился ее дух, – возразила Кат-ма, – но не ее тело. Козу с бараном не скрестишь.

– Как бы то ни было, твоего сына влечет к ней. Он стал ее велазулом уже несколько лун назад.

– Откуда тебе это известно?

– Даргу сказала мне. Она навещает его в его пастушьей хижине.

– И она хочет моего благословения?

– Даргу-ят никогда не будет рожать дочерей, у нее не будет собственной ханмути, но ее сестры будут заботиться о ней. Если ты дашь свое благословение, у Ковока будет хорошая жизнь.

– Хорошая? Ха! Спроси своего брата, каково это: не иметь дочерей! Мои племянницы выше меня по положению. А придет день – и их дочери станут выше меня.

– Так что же мне сказать Даргу? – спросила Зор-ят.

– Скажи ей, что Ковоку запрещено видеться с ней.

– Твой ответ меня не удивляет, но я боюсь, что из-за этого кое-что может случиться.

– Что может случиться?

– Перерожденные наделены особым даром. Даргу, как и Веласа-па, владеет силой волшебства. Как еще такая уродливая мать могла привлечь твоего сына? Если ты оторвешь его от нее, она разобьет ему сердце.

– Так что же мне делать?

– Пошли твоего сына в Тайбен, и Даргу забудет его. Когда он вернется, у нее уже будет другой велазул.

– Ты уверена?

– Она моя дочь. Я про нее много знаю.

Кат-ма нахмурилась.

– Ты принесла дурные вести. Какой выбор я ни сделаю – все плохо.

– Все может закончиться хорошо, – успокоила ее Зор-ят, – подумай о том, что я тебе сказала. Если ты пошлешь Ковока в Тайбен, дай нам знать об этом, чтобы Даргу стала забывать его.

Пока Зор-ят не было, настроение Дар менялось от радости до отчаяния. Она не чувствовала себя такой беспомощной с того времени, как ее заклеймили и отправили служить в оркский полк. Казалось, судьба совсем не повинуется ей; она могла только ждать решения Кат-ма.

Порой у Дар почти кружилась голова от ожидания благословения. Порой она пыталась подготовиться к худшему и представить себе, как она будет жить без Ковока. Она чувствовала, что необычность их встречи и вспыхнувшей между ними любви может оказаться неповторимой.

«Если Кат-ма не благословит нас, я проживу всю жизнь одна», – с тоской думала Дар.

Она слышала о женщинах, которые посвящали свою жизнь Карм, жили отшельницами, молились и занимались тяжким трудом, пока не наступал час уйти по Темной тропе. Когда-то Дар завидовала такой жизни, но после того, как Ковок-ма пробудил в ней страсть, такая жизнь стала казаться ей ужасной. Ей не хотелось состариться без любви.

На четвертый день после ухода Зор-ят Дар так волновалась, что Гар-ят прогнала ее из кухни, чтобы она не испортила очередное блюдо. До позднего вечера Дар стояла за воротами и смотрела на дорогу – не появится ли ее мутури. Было уже почти совсем темно, когда Дар разглядела вдалеке Зор-ят, которая шла под холодным ветром одна, плотно запахнув накидку. Дар бросилась вниз по извилистой тропе и встретила свою мутури у подножия горы.

– Какие вести, мутури?

– Более хорошие, чем я надеялась, Даргу.

– Она благословит меня?

– Пока нет, – ответила Зор-ят, – но она позволит Ковоку видеться с тобой. Не огорчайся. Если все будет так, то есть надежда.

– Но мне нужна не только надежда.

– То, о чем я рассказала, удивило Кат-ма, и ей нужно время подумать. А когда она подумает, мне кажется, она увидит, что в этом союзе есть мудрость. Жди Ковока. Скоро он придет.

Дар обняла Зор-ят.

– Шашав, мутури.

Зор-ят пошла вверх по склону, радуясь, что в темноте Дар не видит ее лица. Она сама чувствовала, что делает что-то нехорошее, неестественное, и боялась, что лицо может выдать ее чувства.

«От бессмысленных слов остается дурной привкус», – подумала Зор-ят.

Однако она верила, что если ее замысел удастся, Мут ла простит ее.

27

Новость, которую принесла Зор-ят, обрадовала Дар, но настоящую уверенность ей мог дать только приход Ковока. Дар теперь ждала этого с еще большим волнением. Ее настроение скоро заразило всех обитателей ханмути, и все сестры Дар стали посматривать на дорогу в ожидании путников. Через пять дней после возвращения Зор-ят в кухню зашла Нир-ят. Дар встретила ее весело, но тут же обратила внимание на то, что взгляд Нир-ят грустен.

– Даргу, пришел Джавак-ят, принес вести.

У Дар похолодело под ложечкой.

– Какие вести?

– Лучше будет, если ты услышишь их от него.

Дар поспешила в ханмути. Джавак-ят сидел там со своей сестрой и пил горячий травяной настой. Ожидая самого худшего, Дар прервала их разговор.

– Дядя, где Ковок-ма?

Джавака, казалось, удивило волнение Дар.

– Он ушел в Тайбен.

– В Тайбен?

– Хай. Все кланы должны посылать сыновей воевать на стороне вашавоки. Наша королева…

– Это моя вина, – сказала Дар, – вы отослали его из-за меня.

Она разрыдалась.

Джавак-ят изумленно уставился на Дар.

– Сестра, – спросил он у Зор-ят, – почему твоя новая дочь издает такие странные звуки?

– Думаю, она захворала, – ответила Зор-ят, строго глядя на Дар, – Даргу, ступай к себе, приляг, отдохни.

Джавак-ят проводил взглядом поспешно удалившуюся Дар и устремил на сестру подозрительный взгляд.

– Зачем ты приходила к Кат-ма?

– По делами мутури, – сказала Зор-ят, – если Кат-ма тебе не сказала, и я не скажу.

Нир-ят ждала Дар в комнате. Дар вбежала и, рыдая, бросилась на постель. Ее плач изумил Нир-ят не меньше, чем ее дядю, но она догадалась, чем это вызвано.

– Мне так жаль, Даргу.

Усилием воли Дар уняла рыдания, но ничто не могло избавить ее от отчаяния.

– Кат-ма не понимает, – сказала она.

– Чего не понимает?

– Она послала Ковока на смерть.

– Ни одна мутури так не поступит.

– Ни одна мутури не видела того, что повидала я. Королю-вашавоки все равно, сколько сыновей погибнет.

– Наша королева ни за что бы не позволила…

– Она тоже ничего не понимает, – простонала Дар и отвернулась лицом к стене.

Через некоторое время Дар услышала, как Нир-ят вышла из комнаты. Дар лежала на постели, охваченная отчаянием. Прежде она опасалась, что Ковоку не позволят с ней видеться. Весть, принесенная Джаваком, заставила ее страшиться того, что Ковок погибнет. Его смерть казалась ей возможной, даже неизбежной, и она чувствовала себя ответственной за это.

«Он едва уцелел в первый раз», – думала Дар, вспоминая последнее жестокое побоище.

Перед ее мысленным взором каждый орк становился Ковоком.

Дар все еще лежала на постели, когда вошла Зор-ят.

– Даргу, это не твоя вина. Все кланы обязаны посылать сыновей в Тайбен.

Дар отвернулась от своей мутури.

– Ковок-ма только что возвратился с войны. Почему же он снова должен идти убивать?

– Только неблагословленных сыновей призывают. После этого лета их останется совсем мало.

– Он не пошел бы на смерть, если бы Кат-ма благословила нас.

– Благословение сразу не дается, – объяснила Зор-ят, – она сделает это, когда он вернется.

– Так сказал твой брат?

– Хай, но тебе об этом знать не полагается. Не говори с ним об этом.

– Значит, Ковок-ма ушел не из-за меня.

– Конечно нет. Он ушел из-за нашей королевы. Таков ее приказ. Будь терпелива. Ты будешь благословлена.

– Тва, не буду, – с тоской ответила Дар, – я сердцем это чувствую.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что Ковок-ма не вернется.

– У тебя было видение? – с тревогой спросила Зор-ят.

– Тва, но я повидала войну.

– Приказ королевы принес горе многим матерям, не только тебе.

Дар промолчала, но ее глаза наполнились слезами. Зор-ят, которая жила среди вашавоки, понимала, что такое слезы. Она внимательно следила за Дар – не выдаст ли та себя чем-то еще. А Дар так терзалась, что не замечала, что за ней наблюдают. Она думала о том, что желание ее сердца может сбыться, но только в том случае, если она пойдет на смертельно опасный риск.

Зор-ят терпеливо ждала. Она сказала все, что могла. Только время могло сказать, подействовали ли ее слова как надо. Чуть погодя она уловила запах страха. Этот запах постепенно нарастал и наконец заполнил комнату.

Дар проговорила:

– Мут-ят была права.

Зор-ят притворилась удивленной.

– Насчет чего права?

– Я должна пойти в Тайбен.

– В Тайбен? Зачем же?

– Повидать нашу королеву и узнать, почему она приказывает сыновьям убивать. Если повезет, я смогу увидеться с Ковоком.

– Как же ты это сделаешь?

– Не знаю, но сердце подсказывает мне, что я должна попытаться.

После разговора с Зор-ят Дар позвала к себе Мут-ят. Верховная мать клана обрадовалась решению Дар.

– Я уверена: это Мут ла подсказала тебе, как поступить, – сказала она, – зор-ят должна гордиться тобой. Ты достойная дочь.

Дар ответила на похвалу поклоном. Затем Мут-ят удивила ее, велев принести одежду вашавоки.

– Это понадобится тебе для твоего путешествия, – сказала верховная мать.

Поношенную накидку и платье явно тщательно выбирали, потому что именно такую одежду носили женщины, служившие в оркских полках. Дар решила, что одежда слишком чистая, но в остальном вполне подходящая.

– Даргу, – сказала Мут-ят, – я не знаю, что ты там найдешь, я мало что могу тебе посоветовать. Я велю сыновьям из нашего клана помогать тебе, но полагайся на свою мудрость. Будут сомнения – слушай свое сердце.

Дар поблагодарила верховную мать. Повисла неловкая пауза. Наконец Мут-ят велела Дар подготовиться к путешествию. Дар ушла с узелком одежды, гадая, не обманули ли ее, не управляют ли ею. Как бы то ни было, она твердо решила идти в Тайбен. Только там она могла раскрыть предательство короля Креганта, только там она могла оказаться рядом с Ковоком.

Дар не вернулась в ханмути Зор-ят. Она решила сначала выпачкать одежду вашавоки, которую ей дала Мут-ят. Ступенчатые поля выглядели такими же покинутыми, как дальние горы. Дар поежилась – не столько от холода, сколько от мыслей о том, что ждет ее впереди. Она бросила одежду на землю и принялась ее топтать.

Подошел Зна-ят.

– Я слышал, что мы идем в Тайбен.

Дар оторвалась от своего занятия.

– Наш клан посылает тебя убивать?

– Тва. Разве ты забыла, что на моей шее – твой укус?

– Ты не должен идти.

– Если ты так думаешь, ты ошибаешься. Моя жизнь связана с твоей.

– Мне не понадобится твоя защита. Там будет Ковок-ма.

– Как ты можешь знать это наверняка?

– А почему ему не быть там?

– Никогда раньше сыновей не призывали в Тайбен в это время года, – ответил Зна-ят, – вашавоки любят убивать, когда тепло. Происходит что-то странное.

– Что?

– Не знаю, но думаю, тебе не стоит туда ходить.

– Я должна идти, Зна-ят. Только я могу сделать то, что нужно.

– Наша мутури и ее сестра это придумали?

– Хай. Ты сомневаешься в их мудрости?

– Они мудры, – сказала Зна-ят, – но то, что лучше для клана, может быть вовсе не хорошо для тебя.

– Я испугана, но я все решила. Не пугай меня сильнее.

Зна-ят склонил голову и промолчал, хотя Дар почувствовала, что он готов сказать ей что-то еще. Вскоре Зна-ят ушел, и Дар осталась одна. Еще какое-то время она продолжала старательно пачкать одежду вашавоки.

Зна-яту нужно было обзавестись доспехами и тростниковым шалашом, и из-за этого уход Дар задержался на день. Она думала, что путь до Тайбена будет долгим, и очень удивилась, когда узнала, что до столицы короля Креганта они доберутся всего за пару дней при хорошей погоде. Ранним утром, когда они тронулись в путь, было морозно и небо грозило снегопадом. Зна-ят пошел рядом с Дар. Он облачился в доспехи. Срывавшиеся с его губ облачка пара превращались в иней на краях его шлема. Кроме Зна-ята в Тайбен отправились еще семеро орков – такое число новобранцев требовалось от клана. Прощание прошло в палате, в тепле, а Нир-ят и Тир-ят еще и помахали Дар руками, встав у окна. Дар махала рукой им в ответ, пока могла их видеть.

Дорога называлась Новой, хотя была проложена еще в годы правления деда короля Креганта. Построенная как торговый путь, дорога пересекала крутой горный гребень, который прежде служил оркам защитой. Теперь этой дорогой пользовались не так часто, как в былые дни, но она неплохо сохранилась. Конный гонец мог добраться от Тайбена до клана Ят за сутки, но уже много лет такого не случалось. В годы правления последнего короля по этой дороге ходили по большей части орки, и намного больше орков уходило в Тайбен, чем возвращалось.

Из-за холода Дар ушла из клана в оркской одежде. Ее кефс и нева были сшиты из толстой теплой шерсти, как и накидка с капюшоном. Ей дали сапожки, прежде принадлежавшие кому-то из оркских детей. Носы сапожек были широкими и выпуклыми, чтобы там помещались когти. В такой одежде и обуви Дар было тепло и удобно шагать рядом с сородичами. По пути они не переговаривались, потому что все думали о предстоящих сражениях. Только Дар и Зна-ят видели войну своими глазами, но остальные слыхали невеселые рассказы.

На ночлег остановились в узком ущелье. Хотя это место было самым высоким на всем протяжении дороги, стены ущелья позволяли укрыться от ветра. Дар легла спать, завернувшись в теплую накидку. К вечеру следующего дня путники увидели с вершины холма Тайбен и остановились, чтобы посмотреть на город. Тайбен занимал единственное возвышение на раскинувшейся внизу равнине. Крепостные стены, казалось, стискивают стоящие внутри них в странном беспорядке дома. Королевский дворец заметно выделялся на фоне других построек – крепость внутри крепости. Высокие стены дворца венчали стройные башни.

Зна-ят указал на оркский гарнизон. Гарнизон располагался за пределами города и был окружен отдельной стеной. Дар ожидала, что эта стена будет круглой, но это оказалось не так.

– Где же «Объятия Мут ла»? – спросила она.

– Каждая казарма – это «Объятия Мут ла», – ответил Зна-ят.

Дар обратила внимание на то, что большинство построек внутри окружавшей гарнизон стены – круглые. Таких построек было несколько десятков, они выстроились длинными рядами.

– А солдаты-вашавоки там ходят?

– Хай, но живут они в Тайбене. В лагере живут только матери-вашавоки.

«Они там заперты», – подумала Дар и более внимательно присмотрелась к гарнизону, к стене, к воротам.

По стене вышагивали люди-дозорные. Даже издалека гарнизон напоминал тюрьму.

28

Зна-ят внес Дар в гарнизон на спине. Она спряталась внутри скатанного в рулон тростникового шалаша. Она ничего не видела, так что полагалась на остальные органы чувств. По всей видимости, у ворот Зна-ят остановился, и Дар услышала голос человека:

– Какой клан вы? – спросил мужчина по-оркски, совершенно безграмотно.

– Ят, – ответил Зна-ят.

– Еще приходить? – спросил голос.

– Тва, – ответил Зна-ят.

– Идти за этим. Показать вам дом, – произнес голос и переключился на человеческую речь, – мердант, отведи страхолюдин в восемнадцатую казарму. Пусть женщины принесут им ужин.

Дар услышала, как заскрипели петли ворот. Зна-ят снова зашагал вперед. Пройдя какое-то расстояние, он остановился и снял с плеч скатанный в рулон шалаш. Дар не стала вылезать оттуда, пока орки обустраивались на новом месте. Потом она услышала, как Зна-ят громко проговорил:

– Соберитесь вокруг! Я кое-кого принес с собой.

С этими словами он раскатал тростниковый шалаш. Дар села и обвела глазами комнату. На нее смотрели больше двух десятков изумленных орков. Дар встала, чтобы поприветствовать их и утвердить свое положение.

– Меня зовут Даргу-ят, – проговорила она по-оркски, – я переродилась в уркзиммути благодаря древнему волшебству. Моя мутури – Зор-ят, сестра королевы.

Затем слово взял Зна-ят.

– Меня зовут Зна-ят, я ее брат, – он указал на своих спутников, – эти сыновья – сородичи Даргу-ят, мы из одного клана.

Трудно сказать, что сыграло роль – горделивая осанка Дар, татуировка на ее подбородке, то, что она бегло говорила по-оркски, присутствие ее сородичей или все это, вместе взятое, – но незнакомые орки отнеслись к ней с почтением. Они поклонились и стали отвечать на приветствие. Однако с ритуалом знакомства пришлось повременить: Зна-ят, вставший на страже, предупредил остальных о том, что приближаются вашавоки. Только Дар успела спрятаться, как кто-то приподнял шкуру, занавешивавшую дверной проем, и в казарму вошли две женщины, чтобы подать кашу новобранцам. После того как женщины ушли, Дар вышла из укрытия и объяснила незнакомым оркам свое поведение.

– Я спряталась, потому что вашавоки очень глупые, – сказала она, – они не поймут, что я уркзиммути. Они будут пытаться помешать мне встретиться с моей теткой, хотя воля Мут ла в том, чтобы мы повидались и поговорили.

Один из орков низко поклонился Дар.

– Прости меня, Даргу-ят, но наша королева желает разговаривать только с сыновьями.

– Ее сестры думают, что королева одурманена злыми чарами и из-за этого так говорит. Меня послали узнать, так ли это.

– Как же ты это сделаешь? – спросил другой орк.

– Пока не знаю.

– Одно мы точно знаем, – сказал Зна-ят, – ни один вашавоки не должен увидеть Даргу-ят.

– Но они повсюду, – возразил кто-то из орков.

– Они заходят в эту комнату? – спросила Дар.

– Только их жен-счины. Они приносят еду и дрова.

– Выставьте дозор, – сказала Дар, – всякий раз предупреждайте меня об их приближении.

Орк, судя по покрою колпака старший в казарме, поклонился Дар и поставил у двери часового.

«Пожалуй, мне тут будет безопасно», – думала Дар, рассматривая комнату.

Места в казарме хватало ровно для того, чтобы здесь поместилось три десятка орков, их доспехи, оружие и переносные шалаши. Хотя это здание выстроили мужчины, оно напоминало ханмути. Круглые стены обозначали «Объятия Мут ла», в центре располагался очаг. Поскольку орки спали сидя, поперечник казармы составлял всего двенадцать шагов, и почти все свободное место занимали ее массивные обитатели. Не самое просторное убежище.

Снаружи стояло еще много таких казарм, и в них могло поместиться много сотен орков. Казармы окружала высокая стена с прочными воротами, которые охраняли солдаты-вашавоки. У Дар снова возникло чувство, будто она в тюрьме, и она пожалела о том, что пришла сюда. Казалось, выполнить стоящую перед ней задачу невозможно.

«Какая же я была дура, – думала Дар, – как я смогу увидеть королеву?»

Теперь ей казалось, что даже с Ковоком она повидаться не сумеет. Ведь стоит ей покинуть казарму, как ее тут же схватят солдаты. Она чувствовала себя угодившей в капкан и была близка к панике.

Зна-ят, видимо, уловил запах ее страха. Он подошел к ней.

– Даргу, все сыновья, которые живут здесь, помогут тебе.

Слова Зна-ята напомнили Дар о том, что ей не нужно все делать самой.

«Я – мать. Я могу командовать, и я окружена силой и верностью».

Как только она вспомнила об этом, у нее сразу стало легче на сердце.

– Завтра расскажи уркзиммути о том, что я здесь, – сказала Дар Зна-яту, – и разыщи Ковока.

– Я все сделаю, – сказал Зна-ят, – теперь ты рада, что я пошел с тобой?

Дар едва заметно улыбнулась, показав зубы, которые уже начали белеть.

– Я мудро поступила, укусив твою шею.

На следующее утро Дар поговорила с Магта-джаном. Он носил колпак старшего, потому что ему уже довелось воевать.

– Ты воевал этим летом? – спросила Дар, – участвовал в сражении в Сосновой лощине?

Магта-джан неприязненно поморщился.

– Хай, я был там.

– Я тоже была.

Магта-джан изумленно уставился на Дар. Он словно бы только теперь узнал ее.

– Ты была Матерью-Велаваш! Ты благословляла сыновей перед боем.

– Верно.

– Это ты благословила сыновей перед сражением в Сосновой лощине?

– Хай. А потом я отвела их домой.

Магта-джан жестом изобразил дерево.

– Мать, я так рад, что Мут ла послала тебя сюда. Я хочу возвратиться домой и больше никого не убивать.

– Магта-джан, я не знаю, куда теперь тропа приведет меня. Но я надеюсь, что твое желание может быть исполнено.

Из разговора с Магта-джаном Дар узнала, что случилось после того, как она дезертировала. Магта-джан рассказал, как он сам уцелел, попав в засаду, как пробился к выходу из ущелья. Там он помог людям короля Креганта отразить несколько атак. В этих стычках обе стороны понесли немалые потери. Наконец враги отступили, и все, кто уцелел в войске Креганта, пошли назад. Магта-джан думал, что их ведут домой, но войско неожиданно изменило направление, и оркам было приказано атаковать «священное место вашавоки». Несмотря на то что орков осталось немного, они легко захватили город. После того как солдаты «наполнили множество повозок», войско направилось к Тайбену.

Но когда Магта-джан оказался в Тайбене, его не отпустили домой. Вместо этого королева приказала всем оркам оставаться в гарнизоне. Сначала здесь было почти пусто, потому что очень немногие остались в живых после похода. С тех пор гарнизон начал мало-помалу пополняться сыновьями, которых присылали из разных кланов. Орков начали сбивать в новые полки, и некоторым шилдронам уже довелось побывать в бою. Магта-джан знал, что за время этих вылазок было убито несколько вашавоки, но больше он ничего не мог рассказать.

Дар удалось узнать совсем немного о том, чем занимаются солдаты короля, потому что Магта-джан всеми силами избегал встреч с вашавоки. Когда он находился в гарнизоне, он встречался только с клеймеными женщинами, подававшими оркам еду и приносившими дрова для очага. Магта-джан сказал что время от времени орки ходят водворен, чтобы там получать приказы от королевы, носам он во дворце не бывал ни разу. Мало кому выпадало на долю повидаться с королевой, и встречи с ней всегда бывали редкими и краткими. Помимо этих визитов к королеве, ни один орк никогда не заглядывал в Тайбен. Да и пределы гарнизона они покидали только тогда, когда их отправляли сражаться.

Поговорив с Магта-джаном, Дар встревожилась. Получалось, что орки не смогут оказаться настолько полезными, насколько она рассчитывала. Король Крегант, судя по всему, очень старался отделить орков от их королевы, да и от себя держать подальше. В этом ему помогала неприязнь орков к вашавоки. И снова Дар показалась невыполнимой стоящая перед ней задача.

– Я нашел Ковока, – сообщил вернувшийся Зна-ят.

У Дар радостно забилось сердце.

– Где он? Ты говорил с ним?

– Очень коротко. Я сказал ему, что ты здесь. Он спрашивает, повидаешься ли ты с ним.

– Хай! Хай! Хай! Я пойду к нему прямо сейчас.

– Это будет небезопасно. Вашавоки повсюду.

– Но как же тогда нам с ним встретиться?

– Он сказал: нужно подождать до ночи. После того как вашавоки запирают своих жен-счин в палате, большинство из них уходят. Поблизости есть пустая казарма. Он будет ждать тебя там.

После того как Зна-ят объяснил Дар, как пройти к пустой казарме, ей оставалось одно – ждать. Весь вечер она просидела одна, потому что орки ушли упражняться во владении оружием. Большинство новичков никогда не брали в руки меч и боевой топор, и их следовало обучить навыкам боя. Дар спряталась в куче переносных шалашей. Оттуда же она потом наблюдала за тем, как испуганные женщины подают оркам кашу. Все женщины, похоже, были клеймены недавно, и никого из них Дар не узнала. Она поела после того, как женщины ушли, и стала ждать наступления темноты.

Когда наконец стемнело, Дар крадучись вышла из казармы. Луна еще не взошла. Дар переоделась в платье вашавоки, спрятала под ним кинжал и с неохотой рассталась с теплыми оркскими сапожками. Ступая босыми ступнями по холодной земле, она опасливо оглядывалась по сторонам. Казармы стояли черными рядами и были едва различимы в темноте. Дар осторожно пробиралась к той казарме, где ее ожидал Ковок-ма. Стояла тишина, казалось, в гарнизоне никого нет. У Дар было именно такое ощущение, пока она не заметила, как кто-то прошел по стене.

«Часовой, – догадалась Дар и подумала: – А зачем тут нужны часовые? От чего он охраняет гарнизон? От нападения врагов? От побега орков? От того и другого сразу?»

Как бы то ни было, часовой был всего один, и, пожалуй, бояться его не стоило.

Дар подошла к пустой казарме. Дверной проем зиял чернотой. Она шагнула в пустую комнату и сразу увидела бледное свечение зеленых глаз. Она поспешила к этому свету.

– Ковок? – прошептала она.

– Хай.

Дар вытянула руку и прикоснулась к железным латам. Ковок-ма был в доспехах. Дар нащупала его руку и потянула ее к себе, чтобы приложить к груди. Но рука Ковока не поддавалась.

– Ковок?

– Тебе не следовало приходить.

Холодность его голоса поразила Дар.

– Ты сам попросил меня прийти.

– Тебе не нужно было приходить в Тайбен. Ты должна уйти.

– С каких это пор сыновья приказывают матерям и говорят, что матери должны делать? – спросила Дар, стараясь, чтобы вопрос прозвучал игриво.

– Такова мудрость моей мутури.

– Ты говоришь о той самой мутури, которая благословит нас?

– Почему ты говоришь так глупо? – спросил Ковок-ма, – она никогда не благословит нас.

– Я о таком не слышала.

– Разве моя мутури говорила с тобой?

– Тва, но…

– А со мной говорила. Она сказала, что когда кто-то дарит любовь, у него мутнеет рассудок. Вот почему только мутури решают, кого благословить, а кого нет.

Дар снова потянула к себе руку Ковока. Он оставался непреклонен.

– Прикоснись ко мне.

– Это запрещено.

– Почему?

– Мутури так сказала.

Дар было обидно, что она не видит Ковока, а он прекрасно видит ее. Казалось, он прячется от нее.

– Я здесь из-за тебя!

– Я не просил тебя приходить. Уйди и забудь меня.

– Не так это просто. Я не смогу забыть тебя.

– Мутури говорит – забудешь.

– Она ошибается.

– Даргу-ят, ты теперь – мать уркзиммути. Как же ты можешь сомневаться в мудрости мутури?

Дар чувствовав себя брошенной и преданной.

«Одно слово от его мутури – и он отказывается от меня. Как только он мог так скоро перемениться?» И тут у нее мелькнула ужасная мысль.