Текст книги "Между мирами: Хроники забытого мага (СИ)"

Автор книги: Митя Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Глава 5

Человек в капюшоне убирает руку от моего лба, и жар исчезает так же внезапно, как появился. Тяжело дышу, всё ещё прислонившись к холодной, влажной стене. «Связующий». Так же, как в древнем манускрипте. Как в том кошмарном сне с символами.

Человек поворачивается к стражникам плавно. Говорит что-то коротко, властно, не терпящим возражений тоном. Голос женский, удивительно молодой, но в нём звучит непререкаемая власть, привычка командовать.

Стражники кивают почти синхронно, почти кланяются низко. Один подходит быстро, хватает меня за руку грубо, поднимает на ноги. Шатаюсь на негнущихся, ослабевших ногах.

– Эй! – кричит Торин из соседней камеры громко, и я слышу, как он резко подходит к решётке, хватается за прутья. – Что вы делаете? Куда его тащите?

Стражники не отвечают ему, даже не поворачивают головы в его сторону. Выводят меня из камеры быстро, поддерживая под руки с обеих сторон. Оглядываюсь через плечо – Торин стоит у решетки, вцепившись в прутья, лицо встревоженное, брови сдвинуты, глаза напряженные.

– Всё будет нормально! – кричу я, не очень веря собственным словам, но пытаясь успокоить. – Наверное!

Торин качает головой медленно с явным сомнением на лице.

Идём по длинному коридору, и наши шаги эхом разносятся по всей тюрьме гулко. Человек в капюшоне впереди, движется плавно, почти бесшумно, почти скользит по камню. Стражники держат меня под руки крепко, хватка железная. Не сопротивляюсь. Куда бежать в чужом городе? И зачем?

Выходим из тюрьмы наконец, и яркий утренний свет бьёт в глаза нещадно. На улице утро в самом разгаре. Солнце поднимается над крышами домов, окрашивая их в теплые золотистые тона. Воздух свежий, холодный, бодрящий, пахнет дымом из печей и чем-то, может быть ещё хлебом. Вдыхаю полной грудью, жадно, наслаждаясь свободой после душной, вонючей камеры.

У тюрьмы стоит повозка, обычная. Деревянная, простая, потертая, с двумя лошадьми гнедой масти. Нелетающая магическая платформа, а самая обычная телега. Лошади фыркают, переминаются нервно с ноги на ногу.

Человек в капюшоне садится на переднее сиденье, движения грациозные, плавные. Показывает рукой коротко: садись рядом, не медли.

Стражники подталкивают меня, не слишком грубо, но настойчиво и решительно. Забираюсь в повозку неловко, сажусь на деревянную скамью напротив загадочной фигуры. Человек стучит по борту дважды и мы трогаемся сразу.

Едем по улицам города, который постепенно просыпается вокруг нас. Торговцы открывают лавки, выставляя товары на прилавки. Люди выходят из домов, направляясь по своим многочисленным делам. Дети бегут куда-то с хлебом в руках, смеются звонко, беззаботно. Обычная жизнь продолжается своим чередом.

Смотрю на человека в капюшоне украдкой, искоса. Сидит молча, совершенно неподвижно, как статуя. Лица не видно совсем, только тонкий подбородок выступает из тени, явно женский. Руки сложены аккуратно на коленях.

– Кто ты? – спрашиваю я, не выдерживая давящего молчания. – Что тебе от меня нужно?

Не отвечает. Даже не шевелится, словно не слышала.

Едем минут десять, может, больше, время тянется медленно. Останавливаемся у небольшого дома на окраине города, где улицы становятся заметно тише, значительно уже. Двухэтажный, из серого камня, узкие окна со ставнями. Ничем особо не примечательный, один из многих десятков похожих.

Человек выходит из повозки легко, почти невесомо. Показывает следовать коротким жестом. Вылезаю, ноги всё ещё слабые, ватные после ночи в холодной камере.

Заходим внутрь дома. Маленькая прихожая, чистая, пахнет приятно: травами и чем-то ещё, воском свечным, может быть. Лестница ведёт наверх, дверь слева закрыта.

Человек открывает дверь уверенно, входит первым. Я иду следом осторожно, сердце колотится в груди от неопределенности, от страха неизвестности.

Комната небольшая, но уютная, обжитая. Стол из тёмного дерева, массивный, два стула с высокими спинками, книжные полки вдоль стен, плотно заставленные толстыми томами в кожаных переплетах. Окно во двор, через которое щедро льется утренний свет. На столе бумаги аккуратной стопкой, перья гусиные, чернильница, всё тщательно разложено с педантичной точностью.

Человек закрывает дверь за нами на задвижку. Поворачивается ко мне медленно. Медленно снимает капюшон.

Молодое лицо открывается, лет двадцать пять, не больше. Тонкие, правильные, почти аристократические черты. Длинные серебристые волосы, распущенные по плечам, переливаются в утреннем свете. Глаза голубые, холодные, как зимний лёд. Красивое лицо, несомненно красивое, но суровое, с жёсткими, непримиримыми линиями вокруг тонкого рта.

Женщина, как я и предполагал.

Смотрит на меня несколько долгих секунд, изучающе, оценивающе. Говорит что-то на своём языке. Голос чёткий, звенящий, но я не понимаю ни единого слова из сказанного. Качаю головой отрицательно, разводя руками в беспомощном жесте.

– Не говорю на вашем языке, – объясняю я, зная бесполезность слов.

Женщина хмурится сразу, сдвигая тонкие брови. Поднимает руку, и я инстинктивно делаю шаг назад, прижимаясь спиной к двери. Она шевелит длинными пальцами в воздухе, рисуя какие-то невидимые символы, губы движутся беззвучно. Лёгкое покалывание возникает в голове внезапно, словно что-то щелкнуло на место внутри черепа.

– Теперь понимаешь меня? – спрашивает она, и слова звучат кристально чётко, абсолютно понятно, хотя губы движутся не совсем синхронно с речью, что создает странный эффект.

Понимаю. Слова чёткие, ясные, как родные.

– Что… что ты сделала со мной? – спрашиваю я осторожно, инстинктивно касаясь висков.

– Элементарное заклинание перевода, – отвечает она просто, как о чём-то обыденном, показывая на стул приглашающим жестом. – Временное. Хватит на несколько часов, не больше четырех. Садись, не стой.

Сажусь медленно, осторожно, не спуская с нее настороженного взгляда. Женщина садится напротив, прямо, складывает руки аккуратно на столе.

– Элиана Лунная, – представляется она сухо, официально. – Я маг по призванию и образованию. Выкупила тебя из тюрьмы сегодня утром. Знаешь, сколько это стоило мне?

– Нет, – признаюсь я честно, пожимая плечами.

– Двадцать серебряных монет, – говорит она, и в голосе звучит холодная констатация неприятного факта. – Это почти месячный доход обычного ремесленника. Ты в серьезном долгу передо мной.

Смотрю на неё внимательно, изучая. Холодная, очень сдержанная. Высокомерная, определенно. Но есть что-то в этих голубых глазах, возможно боль, старая, глубоко скрытая под маской безразличия.

– Почему ты это сделала? – спрашиваю я прямо, в лоб. – Зачем выкупать совершенно незнакомого человека из тюрьмы?

– Ты не обычный человек, совсем не обычный, – отвечает Элиана, скрещивая руки на груди в защитном жесте. – Я чувствую твою ауру. Она… странная. Неправильная. Ненормальная для этого мира.

– Аура? – переспрашиваю я, не совсем понимая. – Что это?

– Магическое поле, энергетический отпечаток, – объясняет она, словно говорит с не слишком сообразительным ребенком. – Все живые существа его имеют обязательно. У обычных людей слабое, едва различимое. У магов сильное, яркое, хорошо читаемое. У тебя… – делает паузу, подбирая точные слова. – Непонятное. Необычное. Чистое до невозможности.

Резко встает, решительно, подходит ко мне быстрыми шагами. Протягивает руку к моей голове, но не касается кожи. Держит ладонь в нескольких сантиметрах от лба, и я чувствую исходящее тепло, легкое, приятное, почти успокаивающее.

– Вижу ясно, – бормочет Элиана, прищурившись, концентрируясь. – Аура абсолютно чистая. Очень чистая. Без малейших следов искажения. Без тени порчи. Это невозможно физически. Такого не должно быть в принципе.

– Почему невозможно? – спрашиваю я, пытаясь понять суть. – Объясни.

Убирает руку, отходит на прежнее место.

– Любое использование магии оставляет стойкие следы на ауре человека, – объясняет она, возвращаясь на своё место за столом. – Искажение энергии. Чернение структуры. Порчу тела. Даже те, кто никогда лично не использовал магию, имеют слабые следы воздействия. От артефактов вокруг, от контакта с другими магами, просто от жизни в этом пропитанном магией мире. Но у тебя… ничего нет. Абсолютно ничего. Как будто ты только что родился вчера.

Молчу, не зная, что можно сказать на это.

– Кто ты такой? – спрашивает она резко, наклоняясь вперед, сверля взглядом. – Откуда пришёл сюда?

– Не поверишь мне, – начинаю я осторожно, неуверенно.

– Попробуй рассказать, – говорит она, и в голосе звучит вызов, но и любопытство. – Удиви меня.

Решаю сказать правду. Полную правду. Какой смысл врать сейчас? Выбора всё равно нет, деваться некуда.

– Из другого мира я, – говорю я медленно, осторожно, наблюдая за её реакцией внимательно. – Меня зовут Александр Северов. Я историк по образованию и призванию. Жил в городе Москве на планете, которая называется Земля. Два дня назад, может, три я уже запутался, я работал с древним манускриптом. Там были странные символы, подробное описание ритуалов, какие-то сложные заклинания. Я заснул над работой, а когда проснулся… оказался здесь. В тёмном лесу. Совершенно один. Не знаю, как это произошло, не понимаю механизма.

Элиана смотрит на меня долго, пристально, внимательно. Лицо непроницаемое, невозможно прочитать, но я вижу, как она тщательно обдумывает каждое слово, взвешивает.

– Другой мир, значит, – повторяет она наконец задумчиво. – Ты считаешь себя путником?

Вздрагиваю от неожиданности услышать знакомый термин.

– Ты знаешь это слово? – спрашиваю я удивленно. – Откуда?

– Конечно знаю, – отвечает она, пожимая плечами, словно это очевидно. – Легенды о путниках между мирами существуют многие столетия, тщательно записаны в древних книгах нашей библиотеки. Говорят, иногда открываются Разломы: временные порталы между параллельными мирами. Люди проходят через них случайно, попадают сюда из других реальностей. Или отсюда уходят в неведомые места. Но это крайняя редкость, почти миф, легенда. Я никогда лично не встречала настоящего путника до сегодняшнего утра. До тебя.

– Я встретил одного в тюрьме, – говорю я. – Торина зовут. Он тоже из моего мира, из России.

– Торин Молот? – Элиана усмехается впервые, и на суровом лице появляется что-то похожее на тень улыбки. – Известный наёмник? Слышала о нём много. Говорят, он странный, необычный. Использует боевые техники, которых никто здесь не знает и не понимает. Бьётся голыми руками гораздо эффективнее, чем другие воины с оружием. Если он действительно путник, то это многое объясняет в его поведении.

Садится обратно, задумчиво смотрит в окно на пустой двор.

– Допустим, я верю тебе полностью, – говорит она медленно, обдумывая каждое слово. – Ты из другого мира, из другой реальности. Случайно попал через непредсказуемый Разлом. Но это всё равно не объясняет главное. Почему твоя аура абсолютно чистая? Даже попаданцы обязательно приобретают искажение со временем жизни здесь. Это физически неизбежно. Магия этого мира буквально пропитывает всё вокруг: воздух, воду, землю, камни.

– Я здесь всего два дня, – возражаю я. – Максимум три.

– Этого более чем достаточно для первых изменений, – качает головой Элиана категорично. – Просто дышать воздухом здесь уже постоянный контакт с магией. Она в воздухе растворена, в воде течёт, в земле залегает. Через два полных дня обязательно должны появиться первые заметные следы искажения ауры. У тебя их нет вообще. Совершенно ничего нет.

Не знаю, что можно ответить на это утверждение. Элиана встаёт решительно, начинает ходить по комнате взад-вперед нервно, руки сцеплены за спиной.

– Есть древние легенды, – говорит она медленно, словно вспоминая что-то очень давнее, почти забытое, – о далёких временах, когда магия была совершенно другой. Чистой, гармоничной. Без искажения структуры, без смертельной порчи тела. Тогда маги не платили своим телом и жизнью за каждую крупицу силы. Они использовали истинную магию, первозданную. Абсолютную гармонию со стихиями. Совершенный баланс с природой.

– Истинную магию, – повторяю я, и сердце учащается от осознания. – В манускрипте, с которым я работал в университете, было подробное описание именно такой магии. Без побочных эффектов. Без смертельной цены за использование.

Элиана останавливается резко, поворачивается ко мне.

– Манускрипт? – переспрашивает она резко, напряженно. – Какой именно манускрипт? Расскажи подробнее. Всё, что помнишь.

– Древний текст, случайно найденный в моём мире, – объясняю я, стараясь вспомнить детали. – Его нашли в подвале старого разрушенного дома при сносе. Принесли в университет для экспертизы. Я работал над тщательной расшифровкой несколько недель. Текст написан на сложной смеси латыни, старославянского и совершенно неизвестных символов. Подробное описание ритуалов, сложные диаграммы, математические формулы. Я думал тогда, это просто фантастическая выдумка средневекового алхимика. Теперь понимаю, что манускрипт описывает реальную магию этого мира. Истинную магию, какой она была в древности.

– И там есть полное описание системы? – спрашивает Элиана, наклоняясь вперёд, и глаза буквально горят азартом. – Заклинания? Детальные ритуалы?

– Не полное, к сожалению, – качаю головой с сожалением. – Я успел расшифровать только треть текста, не больше. Остальное не успел закончить. Манускрипт остался в моём мире, в университетской библиотеке.

Элиана смотрит на меня так пристально, словно видит впервые по-настоящему, насквозь.

– Ты знаешь что-то важное об истинной магии, – говорит она тихо, и в голосе звучит благоговение. – Знания, безвозвратно потерянные многие столетия назад. Знания, за которые многие люди готовы отдать абсолютно всё, что имеют.

– Немного знаю, – поправляю я осторожно. – Совсем немного фрагментов. И не уверен, что правильно всё понял и истолковал.

Элиана садится медленно, аккуратно, не сводя с меня пристального взгляда. Молчит долго, явно обдумывая что-то важное.

– Мой древний род, – начинает она наконец, и голос становится заметно тише, интимнее, – род Лунных, был верным хранителем древних знаний многие поколения. Мы собирали по крупицам тексты, записи, легенды о временах до Великого Искажения. Мой отец посвятил этому поиску всю свою жизнь целиком. Он искренне верил, что истинная магия существовала реально. Что её можно вернуть в мир. Что весь мир можно исцелить от порчи.

– Что случилось с ним? – спрашиваю я осторожно, видя нескрываемую боль в её холодных глазах.

– Казнили публично, – отвечает она, и голос становится ледяным, но я отчётливо слышу скрытую, глубокую боль под этим холодом. – Пять лет назад ровно. Магический Совет официально обвинил его в использовании запрещенной, опасной магии. Сказали, что он безответственно пытался пробудить древние разрушительные силы. Что это смертельно опасно для всех живущих. Судили за плотно закрытыми дверями и казнили публично на площади. Наш древний род опозорили навечно. Имя Лунных стало проклятием.

Молчу, не зная, какие слова могут помочь.

– С тех пор я живу здесь тихо, – продолжает Элиана монотонно. – Совершенно одна. Зарабатываю на жизнь мелкими заклинаниями. Лечение простых болезней, перевод иностранных текстов, амулеты для защиты от сглаза. Не афиширую свое проклятое имя никогда. Совет до сих пор следит за мной внимательно. Если я сделаю хоть что-то подозрительное, повторю ошибку отца, то меня казнят без долгого суда.

– Мне искренне жаль, – говорю я, и слова звучат правдиво.

– Мне не нужна твоя дешевая жалость, – обрывает она резко, холодно. – Мне нужна твоя конкретная помощь.

– Какая именно помощь? – спрашиваю я прямо.

– Ты успешно расшифровал целую треть сложного манускрипта, – говорит Элиана, наклоняясь вперёд. – Значит, ты действительно умеешь профессионально работать с древними текстами. Понимаешь сложную структуру, символы, мёртвые языки. У меня есть ценные записи отца, оставшиеся после казни. Фрагменты древних текстов, разрозненные. Я пыталась их понять долгие годы упорно, но не могу. Слишком сложно для меня. Слишком запутанно. Но ты… ты профессиональный историк. Специалист по расшифровке древних языков.

Понимаю быстро, к чему она ведёт разговор.

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе расшифровать записи твоего отца? – уточняю я.

– Да, именно так, – кивает она. – В обмен я помогу тебе. Научу местному языку, чтобы ты не зависел от временных заклинаний. Подробно объясню, как устроен этот сложный мир. Дам надежную крышу над головой, регулярную еду, нормальную одежду. И, может быть, найду реальный способ отправить тебя домой.

– Ты можешь это сделать? – спрашиваю я, и надежда вспыхивает ярко в груди, почти болезненно. – Открыть Разлом обратно?

– Не знаю точно, – отвечает она предельно честно. – Но в сохранившихся записях отца были подробные упоминания о Разломах. Как они возникают естественно, что их вызывает, какие условия нужны. Может быть, там есть практический способ открыть портал намеренно, управляемо. Может быть, нет ничего полезного. Но это единственный твой реальный шанс узнать правду.

Обдумываю предложение тщательно. Крыша над головой. Регулярная еда. Помощь в изучении чужого мира. Возможность, пусть призрачная, вернуться домой. В обмен на помощь с расшифровкой древних текстов то, что я умею делать лучше всего на свете.

Единственное разумное предложение, которое у меня есть сейчас.

– Согласен, – говорю я твердо, протягивая руку для рукопожатия.

Элиана смотрит на протянутую руку несколько секунд, словно оценивая, потом пожимает ее. Хватка крепкая, сухая, удивительно сильная, уверенная.

– Хорошо, отлично, – говорит она, отпуская руку. – Начнем работу сегодня же. Сейчас покажу тебе дом подробно. Дам нормальную одежду, а то в этой ты выглядишь как последний нищий с грязных окраин. Накормлю как следует. А завтра начнем серьезную работу. У меня есть комната на втором этаже, где хранятся все записи отца. Много текстов. Очень много разрозненных фрагментов. Надеюсь, что ты справишься с задачей.

– Постараюсь изо всех сил, – обещаю я.

Элиана встаёт решительно, идёт к полке быстрым шагом. Достает толстую книгу в потертом кожаном переплете.

– Полный словарь, – говорит она, кладя тяжелую книгу на стол передо мной. – Местный язык. Начинай учить немедленно. Заклинание перевода работает всего несколько часов, не больше четырех. Постоянно поддерживать его я физически не могу. Слишком затратно для моего тела, слишком опасно.

Открываю книгу осторожно. Текст на двух языках, на местном и ещё каком-то, с символами, которые выглядят смутно знакомо, но не совсем понятны.

– Это на торговом наречии написано, – объясняет Элиана терпеливо. – Международный язык, который используют купцы по всему огромному континенту для торговли. Ты знаешь его?

– Буквы выглядят отдаленно знакомо, – признаюсь я честно. – Похожи на греческие немного. Но конкретных слов не знаю вообще.

– Тогда будет значительно сложнее, – вздыхает Элиана с лёгким раздражением. – Но ты справишься обязательно. Ты привык к изучению древних языков, мертвых наречий. Это принципиально не сильно отличается от того, что ты делал раньше.

Она права, конечно. Я знаю латынь свободно, древнегреческий прилично, старославянский неплохо. Выучу и этот проклятый язык, несмотря ни на что. Элиана идёт к двери уверенно, открывает её широко.

– Пойдём со мной, – говорит она коротко. – Покажу тебе дом. Дам нормальную одежду, а то смотреть на тебя сейчас крайне неприятно. И накормлю как следует. Ты выглядишь как живой скелет, обтянутый серой кожей.

Встаю послушно, иду за ней, взяв тяжелый словарь. Поднимаемся на второй этаж по узкой деревянной лестнице, которая скрипит под ногами. Коридор с тремя дверями, простой и очень аккуратный.

– Моя личная комната, – показывает Элиана на первую дверь строго. – Не входи туда без стука никогда. Это комната для гостей, редких. Теперь твоя на время. А это был кабинет отца. Там хранятся все записи, вся его работа. Завтра покажу подробнее, когда начнём.

Открывает вторую дверь, и я вхожу в маленькую, но уютную комнату. Кровать у стены, выглядит мягкой, стол у окна, стул деревянный, простой шкаф. Окно выходит на тихую улицу. Скромно, но удивительно чисто, пахнет свежим бельём и травами.

– Здесь будешь жить, – говорит Элиана, быстро оглядывая комнату проверяющим взглядом. – Вода в кувшине на столе. Ночной горшок под кроватью. Еду принесу позже, через час. Отдохни пока, приди в себя.

– Спасибо большое, – говорю я, и слово звучит недостаточно для того, что она сделала, но другого не нахожу.

– Не благодари раньше времени, – говорит она холодно, отстраненно. – Ты ещё отработаешь каждую медную монету, что я на тебя потратила. Каждую.

Уходит, закрывая дверь за собой плотно. Остаюсь один в тишине комнаты. Сажусь на кровать осторожно, и она оказывается мягкой, невероятно мягкой после жёсткой деревянной скамьи в холодной тюрьме.

Смотрю в окно, вижу улицу внизу, дома напротив, людей, неторопливо идущих по своим делам. Обычную, спокойную жизнь, которая теперь стала моей новой реальностью.

В другом мире, на другой планете. Живу в доме незнакомой, холодной женщины, которая почему-то верит, что я могу помочь ей в чём-то важном. Должен расшифровывать древние тексты, надеясь найти хоть какой-то способ вернуться домой. Единственная призрачная надежда записи мёртвого человека, казненного за попытку вернуть в мир истинную магию.

Но есть и другая мысль, которая упорно не даёт покоя. Элиана говорила о чистой ауре, о том, что я не несу следов искажения, что это физически невозможно. Об истинной магии, которая существовала давным-давно, в незапамятные времена.

Манускрипт привёл меня сюда не просто так в этом я теперь абсолютно уверен. Голос в том странном сне назвал меня Связующим. Элиана тоже произнесла это слово, когда коснулась моего разума телепатически. Я здесь не случайно. Чувствую это каждой клеткой своего тела, каждым нервом.

Провожу рукой по гладкому столу, ощущая текстуру дерева. Пыли нет совершенно. Элиана тщательно следит за домом, несмотря на то, что живёт здесь совершенно одна. Аккуратная, педантичная до мелочей. Холодная снаружи, но справедливая, кажется. Так кажется, по крайней мере. Дверь открывается без предупреждающего стука, и Элиана входит с охапкой одежды в руках.

– Примерь, – говорит она, бросая вещи на кровать рядом со мной. – Это было отца когда-то. Вы примерно одного роста, судя по всему. Может, чуть великовато будет, но определённо лучше, чем твои жалкие лохмотья.

Беру одежду, разглядываю внимательно. Простая рубашка из грубого, но приятного на ощупь полотна, штаны из темной прочной ткани, жилет с несколькими карманами, теплый плащ.

– Спасибо ещё раз, – говорю я снова, понимая, как часто повторяю это слово сегодня, но не в силах остановиться.

– Переоденься быстро и спускайся вниз, – командует Элиана, уже направляясь к двери. – Покормлю тебя. Выглядишь как живой мертвец. Мне совершенно не нужен помощник, который упадёт в обморок от голода над важными древними текстами.

Снова уходит, не дожидаясь ответа или возражений. Переодеваюсь быстро, снимая грязную, пропитанную потом рубашку и порванные джинсы. Местная одежда сидит неплохо, действительно чуть велика в плечах, но вполне удобная. Мягкая. Приятно тёплая.

Спускаюсь по лестнице осторожно, держась за деревянные перила. Элиана уже накрывает на стол в той же комнате, где мы разговаривали. Хлеб свежий, ароматный, сыр нескольких сортов, вяленое мясо, какие-то овощи, кувшин с чистой водой.

– Садись, – говорит она, не поворачивая головы. – Ешь медленно и осторожно, иначе стошнит.

Сажусь за стол послушно, и запах еды буквально кружит голову, вызывает головокружение. Ем, стараясь не торопиться изо всех сил, но голод такой сильный и всепоглощающий, что руки предательски трясутся. Хлеб свежий, невероятно мягкий. Сыр солёный, но очень вкусный. Мясо жёсткое, но я жую методично, наслаждаясь каждым маленьким куском.

Элиана садится напротив молча, наблюдает за мной внимательно. Сама не ест совсем, только смотрит, сложив руки аккуратно на столе.

– Когда последний раз нормально ел? – спрашивает она после минуты тяжёлого молчания.

– Позавчера вечером, кажется, – отвечаю я между жадными кусками. – Может, даже раньше. Время полностью потеряло смысл и значение.

– Ешь медленнее, как я сказала, – повторяет она строго, с нажимом. – Твой желудок отвык от нормальной еды. Если будешь торопиться сейчас, всё выйдет обратно, и вся еда пропадет зря. Мне совершенно не нужны грязные лужи на чистом полу.

Замедляюсь послушно, стараясь контролировать себя. Пью воду из деревянной кружки – холодная, кристально чистая, с едва уловимым привкусом трав.

– Элиана, – начинаю я осторожно, откладывая кусок хлеба. – Почему ты так сильно рискуешь? Совет внимательно следит за тобой. Если они узнают, что ты помогаешь мне, что изучаешь древние тексты, пытаешься вернуть истинную магию…

– Казнят меня, – заканчивает она за меня спокойно, и голос звучит ледяным. – Знаю прекрасно. Прекрасно понимаю риски. Но мне всё равно теперь. – наклоняется вперед, и в холодных глазах вспыхивает яркий огонь. – Хочу доказать всему миру, что отец был абсолютно прав. Что истинная магия существовала реально. Что его казнили не за ужасное преступление, а за то, что он смел говорить неудобную правду. За то, что он был слишком близко к разгадке тайны.

В голосе звучит боль, глубокая и всё ещё не зажившая. Гнев, направленный на тех, кто жестоко отнял у нее любимого отца. Решимость железная, которая не знает компромиссов и отступлений.

– Я помогу тебе, – обещаю я, глядя ей прямо в глаза. – Сделаю всё, что в моих силах и возможностях.

– Посмотрим на деле, – говорит Элиана, откидываясь на спинку стула. – Слова дешевы и ничего не стоят. Дела важны, результаты. Доедай быстрее и отдыхай. Завтра начнём работу рано утром. Я категорически не люблю бездельников и лентяев.

Встаёт из-за стола и уходит на второй этаж, не оборачиваясь. Я остаюсь один за столом, медленно доедая хлеб. Встаю наконец, подхожу к окну. Солнце уже высоко в небе, близится полдень.

Два дня назад я был в своей привычной квартире. Работал с интересным манускриптом, жил обычной, размеренной жизнью. Строил академическую карьеру, переживал из-за расставания с Катей, мечтал о профессорской должности. Теперь всё это кажется таким невероятно далёким, нереальным, как будто было в совершенно другой жизни, в другой реальности.

Здесь я абсолютный никто. Чужак из другого мира. Путник без денег, без малейшего знания языка, без понимания устройства мира. Полностью зависимый от чужой помощи и милости.

Но есть и возможность, призрачная. Записи отца Элианы. Древние тексты. Может быть, там найдутся ответы на мучающие вопросы. Может быть, я смогу понять наконец, почему манускрипт привел меня именно сюда. Что означает это загадочное слово: Связующий.

Поднимаюсь в свою комнату медленно, беря с собой тяжёлый словарь. Ложусь на мягкую кровать, открываю книгу. Начинаю методично изучать символы, слова, пытаясь найти закономерности, запомнить хоть что-то.

Засыпаю почти сразу, не успев прочитать и десяти слов. Усталость невероятная накопилась за эти безумные дни, и тело настойчиво требует отдыха. Сон глубокий, спокойный, без сновидений. Впервые за очень долгое время действительно спокойный и восстанавливающий. Просыпаюсь резко от громкого стука в дверь.

– Александр, быстро! – голос Элианы звучит напряженно, и в нём отчётливо слышится нотка страха.

Вскакиваю с кровати мгновенно, сердце колотится. Бегу к двери, распахиваю её. Элиана стоит на пороге, и лицо её мертвенно бледное, глаза широко распахнуты от ужаса.

– Что случилось? – спрашиваю я, и голос срывается от внезапного страха.

– Сюда идет стража, – говорит она быстро, хватая меня за руку холодными пальцами.