Текст книги "Между мирами: Хроники забытого мага (СИ)"

Автор книги: Митя Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Последние слова звучат жестко, я сам слышу это. Но иначе нельзя. Мягкость сейчас будет воспринята как слабость.

– Казнь студентов? – Селена смотрит на меня с ужасом, который она даже не пытается скрыть. Ее лицо бледнеет еще сильнее, губы дрожат. – Ты не можешь этого сделать, Тенераус. Ты не можешь. Они дети, заблудшие, сбитые с пути ложными обещаниями и красивыми словами, но не преступники! Им по восемнадцать, по двадцать лет! У них вся жизнь впереди! Их можно перевоспитать, направить, показать правильный путь!

– Они угроза для всего мира, – говорю я. – И я сделаю все необходимое, чтобы защитить людей. Абсолютно всё. Даже если это означает жесткие меры. Даже если это означает, что меня будут проклинать. История судит по результатам, Селена, не по намерениям. И я готов принять это бремя.

Селена встает так резко, что ее стул падает назад с грохотом, который отзывается от каменных стен, многократно усиливаясь. Ее лицо побелело от гнева, от отчаяния, от осознания того, что она проиграла эту битву еще до ее начала. Руки сжаты в кулаки, костяшки белеют. Я вижу, как дрожат ее плечи, как она пытается сдержать слова, которые рвутся наружу.

– Тогда я не могу поддержать это решение, – произносит она. – Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Голосую против. И пусть история запомнит, кто из нас был прав.

– Твой голос записан, – киваю я. Не удовлетворение от победы, нет. Что-то другое, похожее на потерю. – Остальные?

Повисает пауза. Магистры смотрят на меня, на Селену, друг на друга. Никто не хочет быть первым, кто поднимет руку. Никто не хочет нести эту ответственность. Но кто-то должен.

Магистр Ородин медленно поднимает руку.

– За, – говорит он хрипло. – Не потому, что хочу. Но потому, что должен. Прости меня, Селена.

Лоренс следующий. Он не смотрит ни на кого, взгляд устремлен в стол. Рука поднимается медленно, неуверенно.

– За, – шепчет он.

Карвен – за. Быстро, без колебаний, без эмоций на лице. Марис, колеблется дольше всех, но в конце концов тоже поднимает руку.

Из семи магистров только Селена против.

– Решение принято, – объявляю я, и слова звучат окончательно, как приговор. – Облава состоится завтра на рассвете. Не позже. Магистр Карвен, подготовь отряды. Тридцать стражников, пять магистров.

– Слушаюсь, магистр, – отвечает Карвен и покидает зал быстрым, деловым шагом. Дверь закрывается за ним с глухим стуком.

Селена смотрит на меня долгим, печальным взглядом. В ее глазах столько всего – разочарование, боль, что-то похожее на жалость. Не к студентам, нет. Ко мне. Она подходит ближе, останавливается в шаге от меня.

– Когда-нибудь, Тенераус, ты поймешь, что защищая систему, ты разрушаешь людей, – говорит она тихо, почти шепотом. – Ты настолько боишься повторения Катастрофы, что создаешь новую. Другую. Более медленную, но не менее разрушительную. Ты убиваешь надежду, Тенераус. Убиваешь веру в то, что мир может быть лучше. И тогда, когда ты осознаешь это, когда увидишь цену своих решений, будет слишком поздно что-то изменить. Слишком поздно.

Она уходит, не дожидаясь ответа, ее шаги размеренные, твердые. Дверь закрывается за ней мягко, почти бесшумно. Но тишина после ее ухода оглушительная.

Остаюсь один в зале заседаний. Один среди теней и мерцающих свечей. Остальные магистры разошлись молча, избегая смотреть на меня. Свечи мерцают, отбрасывая длинные, искаженные тени на стены, на высокие своды, на портреты прошлых магистров. Я подхожу к окну, смотрю на ночной город. Где-то там, в этой россыпи огней, прячется Александр. Планирует. Готовится. Учит других тому, чему не должны учить. Вопрос звучит в голове, настойчивый, не дающий покоя: а что, если Селена права? Отгоняю мысль. Нет. Не могу позволить себе сомневаться. Не сейчас. Не когда так много поставлено на карту.

Остаток ночи провожу, изучая карты и схемы Академии, разложенные на столе. Планирую облаву до мельчайших деталей, продумывая каждый шаг, каждую возможную реакцию. Отряды стражи окружат все выходы – главный вход, служебные двери, даже подземные туннели, о которых мало кто знает. Магистры блокируют магические пути побега, создадут барьеры, через которые не сможет пройти ни один заклинатель, каким бы талантливым он ни был. Никто не ускользнет. Не должен ускользнуть.

Но беспокойство не проходит, а только усиливается с каждым часом. Что-то я упускаю. Какую-то важную деталь, которая прямо перед глазами, но я не вижу ее. Слишком много переменных. Слишком много неизвестных. Кайран – надежный источник? Или его используют? Даркен – действительно лидер, или есть кто-то еще, кто остается в тени? Велиан – просто сочувствующий, или активный участник?

Делаю пометки на полях карты, исправляю, зачеркиваю, переписываю заново. Свеча догорает, я зажигаю новую. Часы на стене отсчитывают время – одиннадцать вечера, полночь, час ночи, два. За окном город постепенно погружается в сон. Огни гаснут один за другим. Улицы пустеют.

Я встаю, разминаю затекшую спину, подхожу к окну. «Защищая систему, ты разрушаешь людей». Слова Селены звучат в голове, не дают покоя. Может быть, она права. Может быть, я превратился в то, против чего когда-то боролся. Но выбора нет. Не у меня. Не сейчас.

На рассвете собираются отряды во внутреннем дворе башни Совета. Тридцать стражников в черных доспехах, с мечами на поясах и арбалетами за спинами. Пять магистров в церемониальных мантиях – символ власти и авторитета. Карвен во главе, его лицо непроницаемо, как каменная маска. Все вооружены и готовы. Воздух наполнен напряжением. Стражники переговариваются вполголоса, проверяют оружие, поправляют ремни. Магистры стоят отдельно, молчаливые, сосредоточенные на своих мыслях.

Я спускаюсь к ним. Каждый шаг отдается в висках глухой болью – бессонная ночь дает о себе знать. Даю последние инструкции, стараясь, чтобы голос звучал твердо, уверенно:

– Арестуйте их всех. Каждого, кто указан в списке. Никаких исключений, никаких поблажек. Применяйте силу, если окажут сопротивление, но постарайтесь взять их живыми для допроса. Нам нужна информация – структура организации, связи, планы. Особенно Даркена и Александра. Их приоритет номер один. Понятно?

– Понятно, магистр, – отвечает Карвен, и остальные кивают в знак согласия.

Отряды выдвигаются к Академии строем, размеренным шагом. Стук сапог по брусчатке отдается эхом от стен зданий. Я остаюсь в башне и наблюдаю из окна своего кабинета на верхнем этаже, откуда виден весь город. Вижу, как колонна движется по главной улице, как люди расступаются, глядя им вслед с любопытством и тревогой. Что-то происходит. Что-то важное и серьезное.

Солнце медленно поднимается над горизонтом. Красивое утро. Слишком красивое для того, что должно произойти. Город просыпается постепенно, неохотно. Люди выходят на улицы, открывают лавки, начинают свой обычный день, не подозревая о том, что сейчас решается судьба мира.

Проходит час. Стражники должны уже прибыть в Академию. Два часа. Должны провести облаву. Нет сообщений от отрядов. Ни одного. Ни успеха, ни проблем. Только тишина, которая становится всё более зловещей. Беспокойство растет, превращаясь в панику, которую я с трудом сдерживаю. Что-то не так. Что-то пошло не по плану. Наконец в дверь врывается Деррик, бледный как полотно и задыхающийся, словно пробежал всю дорогу от Академии до башни Совета без остановки. Мантия сбилась набок, волосы прилипли ко лбу от пота. Глаза широко раскрыты, в них читается ужас, граничащий с паникой.

– Магистр! – кричит он, даже не удосужившись постучать, не соблюдая никаких формальностей. – Отряды прибыли в Академию, но…, но там никого нет! Никого!

Я вскакиваю, опрокидывая стул, который с грохотом падает назад. Хватаю Деррика за плечи, сжимаю так сильно, что он морщится от боли, но мне сейчас не до этого. Мне нужны ответы. Немедленно.

– Что значит никого нет?

– Подвал пуст! – выпаливает он. – Все члены тайного общества исчезли! Даже их личные вещи, книги, записи – всё забрали! Ни одного следа! Как будто они никогда там и не собирались!

Руки разжимаются сами собой. Я отступаю, натыкаюсь спиной на край стола.

– Все? – переспрашиваю я, хотя уже знаю ответ. – Сразу? Пятнадцать человек просто взяли и исчезли?

– Да! Все! Стражники обыскали весь подвал, все прилегающие помещения – пусто! Профессор Велиан клянется, что ничего не знал! Ректор в шоке!

Опускаюсь обратно в кресло, чувствую, как подкашиваются ноги. Пальцы впиваются в подлокотники. Они знали. Конечно знали. Кайран предупредил их? Но зачем тогда писать доклад, подставляя себя? Или это и был план с самого начала – заманить Совет в ловушку, заставить меня выглядеть параноиком, охотящимся за призраками?

– Закрыть все городские ворота, – приказываю я. – Немедленно. Прямо сейчас. Развернуть патрули по всем дорогам, тропам, даже заброшенным путям. Найти их. Всех до единого. Никто не должен уйти из города. Никто.

Деррик кивает, разворачивается и бежит выполнять приказ. Его шаги отдаются эхом в коридоре, постепенно затихая. Дверь захлопывается, и я снова остаюсь один.

Уже поздно. Слишком поздно. Они сбежали. Ускользнули прямо из-под моего носа, словно дым, который невозможно удержать в руках. Я недооценил их. Недооценил Александра, Морвена, всю их организацию. Думал, что имею дело с горсткой идеалистов-студентов, а столкнулся с чем-то гораздо более серьезным.

Подхожу к окну. Смотрю на город, залитый ярким утренним солнцем. Красивый день. Люди внизу спешат по своим делам, смеются, разговаривают. Они не знают. Не понимают, что мир на грани катастрофы. Где-то там, в этой толпе или за пределами города, прячутся Александр и его сообщники. Планируют следующий шаг. Собирают новых сторонников. Распространяют свою ересь дальше и дальше, как заразу. А я стою здесь, бессильный остановить их.

Но у меня есть преимущество, напоминаю я себе, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Я знаю этот город. Каждую улицу, каждый переулок. Контролирую стражу – тысячи вооруженных людей, готовых выполнить мой приказ. Командую магистрами – самыми сильными магами страны. У меня все ресурсы государства, вся его мощь.

Найду их. Обязательно найду. Арестую. Допрошу. И казню. Публично, чтобы все видели, чтобы никто больше не осмелился повторить их путь. И тогда древняя магия будет похоронена навсегда. Навсегда. Я не позволю ей вернуться.

Дверь открывается снова. Деррик входит, на этот раз медленнее, более осторожно. В руках у него еще один запечатанный конверт.

– Магистр, – говорит он тихо, словно боится, что я сорвусь на него. – Получено срочное сообщение из северных провинций. Там… там началось массовое движение. Маги отказываются использовать принудительные техники. Открыто. Десятки, может, сотни людей.

Забираю конверт. Читаю отчет, и с каждой строкой приходит понимание. Это не просто группа из пятнадцати студентов. Это целая сеть, раскинувшаяся по всей стране. Север, восток, даже южные провинции – везде находятся люди, которые верят в древнюю магию. Которые готовы бороться за нее. Организация, о масштабах которой я даже не подозревал.

Морвен не прятался все эти двадцать лет. Он строил. Терпеливо, методично строил армию. И теперь она начинает действовать. Бумага выскальзывает из пальцев, падает на пол. Я смотрю на Деррика, и он отступает на шаг, увидев что-то в моем взгляде.

– Собрать полный Совет, – говорю я, и голос звучит мертво, без эмоций. – Всех семерых. Без исключений. Объявить чрезвычайное положение во всех провинциях. Активировать резервные отряды стражи.

Делаю паузу, затем произношу слова, которые никогда не думал произнести:

– Мы в состоянии войны.

Глава 19

*** Глава от лица Элианы Лунной***

Две недели прошло с тех пор, как мы сбежали из города после первого ареста. Прячемся в заброшенной хижине в лесу, в пяти километрах от городских стен. Тесно. Холодно. Но безопасно.

Проблема – заканчиваются медицинские травы. Мире нужна редкая настойка для лечения Искажения. Эту траву продаёт только один торговец в городе, на Восточном рынке. Кто-то должен пойти. И только я знаю, как выглядит эта трава, как её правильно выбрать. Морвен показал мне. Помню его руки, когда он разминал листья между пальцами, показывая правильный цвет, текстуру. «Запомни, Элиана. От этого зависят жизни». Тогда его слова казались просто очередным уроком. Теперь они стали пророчеством.

– Слишком опасно, – говорит Александр. Он стоит у окна, спиной ко мне, но я вижу напряжение в линии его плеч. – Найдём другой способ.

– Нет времени, – возражаю я, и собственный голос звучит устало даже для моих ушей. – У Миры начинается кризис. Без настойки она не проживёт и недели.

Александр медленно оборачивается. Смотрит на Миру долгим взглядом, в котором читается что-то большее, чем просто забота о соратнице. Она лежит на нарах, бледная, дрожащая. Чёрные линии Искажения ползут по её рукам всё дальше, словно живые змеи под кожей. Даже во сне её лицо искажается от боли. Я вижу, как Александр сжимает кулаки, и костяшки пальцев белеют.

– Хорошо, – говорит он наконец, и каждое слово даётся ему с трудом. – Но замаскируйся. И будь осторожна.

Достаю из сумки парик – тёмные короткие волосы вместо моих длинных светлых. Ткань грубая, царапает кожу головы, но это неважно. Переодеваюсь в простое платье торговки, стараясь не думать о том, кому оно принадлежало раньше. Натираю лицо золой, чувствуя, как мелкие частицы забиваются в поры. Неприятно, но необходимо чтобы скрыть чистую кожу аристократки, которая выдала бы меня с первого взгляда. Александр смотрит на меня критически, обходя вокруг, изучая каждую деталь. Его взгляд задерживается на моём лице чуть дольше необходимого.

– Почти неузнаваемая, – говорит он, и в его голосе звучит что-то похожее на сожаление. – Но магия иллюзий недолговечна. Не задерживайся.

Киваю, не доверяя собственному голосу. Даркен проводит меня до опушки леса. Мы идём молча, и тишина между нами тяжёлая, наполненная невысказанными опасениями.

– Если не вернёшься через три часа, мы придём за тобой, – говорит он на прощание, и я слышу в его словах не угрозу, а обещание.

– Вернусь, – отвечаю я с уверенностью, которой не чувствую.

Обещаю это скорее себе, чем ему.

Рынок шумит и пахнет специями, смешанными с запахом пота, навоза и сырой земли. Я иду между рядами, осматриваясь по сторонам, стараясь двигаться с лёгкой сутулостью простолюдинки. Торговцы зазывают покупателей, предлагают товары громкими, хриплыми голосами. Свежий хлеб, овощи, ткани, оружие. Обычный день в столице. Жизнь продолжается, будто не было арестов, казней, погонь в ночи.

Но для меня ничего не обычно. Каждый звук кажется слишком громким, каждый взгляд – подозрительным. Я в сердце вражеской территории. Дочь казненного предателя, разыскиваемая Советом. Каждый стражник на улицах ищет меня. На столбах висят плакаты с моим изображением – достаточно размытым, чтобы дать надежду, но достаточно точным, чтобы вселить страх.

Останавливаюсь у прилавка с травами. Руки дрожат, когда перебираю связки. Пытаюсь вспомнить уроки Морвена – правильный оттенок листьев, специфический запах корней. Нахожу нужную настойку в запылённой бутылке на дальнем краю прилавка. Торгуюсь с продавцом, стараясь придать голосу нужную хрипотцу. Он смотрит на меня оценивающе, но не узнаёт. Прячу покупку в сумку, чувствуя, как бешено колотится сердце под грубой тканью платья.

Готова уже уходить, когда замечаю человека в сером плаще. Он стоит у дальнего прилавка и смотрит в мою сторону слишком внимательно. Когда наши взгляды встречаются, он быстро отворачивается. Но я успеваю заметить – движение было натренированным, профессиональным.

Слежка.

Сердце бьется быстрее, но я заставляю себя дышать ровно. Стараюсь не показывать, что заметила. Продолжаю спокойно ходить между рядами, будто ничего не произошло, рассматриваю товары с притворным интересом. Но краем глаза наблюдаю. Человек в сером следует за мной на расстоянии, держась в тени между прилавками. Потом замечаю еще одного – женщина в коричневом платье, она слишком часто смотрит в мою сторону. Потом третьего – мужчина с рыжей бородой, который не отходит от своей позиции, но постоянно поворачивает голову вслед за мной.

Трое. Может быть, больше. Координированная слежка. Профессионалы.

Ладони потеют. Нужно уходить. Быстро и незаметно. Поворачиваю за угол в узкий переулок между лавками. Иду быстрее, но не бегу – пока не бегу. Слышу шаги позади, и они звучат всё ближе. Они не скрываются больше. Маскарад окончен.

Ускоряюсь почти до бега. Сердце бьётся так сильно, что боль отдаётся в висках. Переулок выводит на другую улицу. Оглядываюсь – преследователи все еще за мной, теперь бегут открыто, расталкивая прохожих.

Проклятье. Проклятье. Проклятье.

Бегу изо всех сил. Лёгкие горят, в боку колет острая боль. Люди на улице расступаются, кричат от возмущения. Кто-то пытается схватить меня за руку, но я вырываюсь. Сворачиваю в боковой проход, перепрыгиваю через ящики, почти падаю, но удерживаю равновесие. Выбегаю на площадь, надеясь затеряться в толпе. И останавливаюсь резко. Так резко, что заносит вперёд, и я едва не падаю.

Передо мной стоят пятеро стражников в полном вооружении. Мечи обнажены и поблёскивают в солнечном свете, щиты наготове. Между ними – маг в черном плаще с символом Совета, вышитым серебряными нитями. Его лицо спокойно. Слишком спокойно для человека, который только что участвовал в погоне. Оборачиваюсь. Сзади уже подбежали мои преследователи. Тоже достали оружие. Металл лезвий холодно блестит. Окружена. Полностью окружена.

Маг изучает меня долго. Слишком долго. Его взгляд скользит по лицу, фигуре, одежде. Я чувствую, как от этого взгляда становится холодно, словно он видит насквозь все мои слои обмана.

Он поднимает руку медленно, почти лениво. Магия касается моего лица – ощущение липкое, неприятное. Иллюзия мерцает, начинает рассеиваться по краям. Я чувствую, как фальшивые черты стекают с лица.

– Снять парик, – приказывает он стражникам голосом, не терпящим возражений.

Они знали. С самого начала знали. Или догадались. Не важно уже. Стражник подходит и грубо срывает парик с моей головы. Светлые волосы рассыпаются по плечам, спутанные и влажные от пота. Чувствую на себе десятки взглядов прохожих – любопытных, осуждающих, злорадных.

– Элиана Лунная, – говорит маг с удовлетворением, и в его голосе слышится торжество охотника. – Давно ищем тебя. Очень давно.

Вопрос сверлит мозг: как они узнали? Информатор в нашей группе? Магия обнаружения? Кто-то опознал меня, несмотря на маскировку? Не важно сейчас. Важно выжить. Только выжить. Я оцениваю ситуацию быстро, просчитывая варианты с холодной ясностью отчаяния. Восемь противников, включая мага. Я одна. Шансы плохие. Очень плохие. Почти никакие.

Но я не сдамся без боя. Отец не сдался. И я не сдамся.

Протягиваю руку вперед и призываю огонь, вкладывая в заклинание всю свою ярость, весь страх. Пламя вспыхивает над ладонью – яростное, горячее, почти неконтролируемое. Швыряю огненный шар в ближайших стражников, целясь в промежуток между щитами.

Они поднимают синхронно поднимают щиты, как на тренировке. Огонь ударяется в металл и рассеивается искрами. Жар отражается волной, но не причиняет вреда. Маг начинает читать заклинание контратаки, и воздух вокруг него темнеет.

Бросаюсь вправо, уклоняясь от его магии. Тёмный луч проходит в сантиметрах от головы, и я чувствую его холод. Создаю ледяную стену между собой и стражниками, вливая в заклинание последние силы. Лёд вырастает из булыжника мостовой с треском. Выигрываю несколько секунд. Драгоценных, бесценных секунд.

Бегу к ближайшей улице, но двое преследователей в серых плащах преграждают путь. Один размахивается мечом широко, неопытно. Пригибаюсь, чувствуя, как лезвие проносится над головой, срезая несколько волос. Бью его ногой в живот со всей силы, вкладывая в удар весь вес тела. Он падает с хрипом, скрючившись от боли.

Второй хватает меня за руку железной хваткой. Вырываюсь, чувствуя, как пальцы впиваются в запястье, оставляя синяки. Но его хватка крепкая, опытная. Маг уже рядом, протягивает руку, и я чувствую, как магия обволакивает тело тяжёлым коконом, сковывая каждый мускул. Не могу двигаться. Руки и ноги перестают слушаться, будто наполненные свинцом. Заклинание паралича – знакомое, ненавистное ощущение беспомощности.

– Наденьте на нее наручники, – приказывает маг стражникам, и в его голосе слышится скука. Рутинная работа для него.

Холодный металл сжимается на запястьях с характерным щелчком. Специальные наручники, блокирующие магию – я чувствую, как связь с внутренним огнём обрывается резко, словно перерезанная нить. Пытаюсь призвать пламя, но ничего не происходит. Только пустота и холод там, где раньше бушевала сила. Магия не отвечает.

– Отведите ее в башню Совета, – говорит маг, уже отворачиваясь, теряя интерес. – Магистр Тенераус хочет лично допросить эту преступницу.

Стражники хватают меня за руки – жёстко, не церемонясь – и ведут по улицам. Каждый шаг даётся с трудом, ноги путаются. Люди останавливаются и смотрят, образуя живой коридор вдоль нашего пути. Шепчутся между собой, и их слова долетают обрывками. Некоторые показывают пальцами.

– Это же дочь того предателя, – говорит кто-то громко, с нескрываемым злорадством.

– Наконец-то поймали эту бунтовщицу, – добавляет другой голос, женский, пронзительный. – Давно пора было!

Стыд и гнев жгут изнутри острее любого физического огня. Лицо пылает, и хочется провалиться сквозь землю. Но я держу голову высоко, заставляя себя смотреть прямо. Не покажу слабости. Не дам им этого удовольствия. Отец не сломался. И я не сломаюсь.

Башня Совета возвышается над городом – темная и зловещая, отбрасывая длинную тень на мощёные улицы. Стражники ведут меня внутрь через тяжёлые дубовые двери, по винтовой лестнице вниз, всё глубже в подземелье. С каждой ступенью становится холоднее и темнее.

Знакомые камеры. Слишком знакомые. Холодный серый камень, покрытый слизью и плесенью. Влажность оседает на коже липкой плёнкой. Запах плесени забивает нос, смешиваясь с застарелым запахом мочи и страха. Меня уже держали здесь неделю назад, до побега. Те же самые камни, тот же холод, те же решётки.

тражники открывают дверь камеры с лязгом ржавых петель и толкают меня внутрь. Не успеваю среагировать, не успеваю выставить руки. Падаю на холодный пол всем телом. Боль взрывается в коленях и ладонях. Дверь захлопывается с металлическим лязгом за спиной, звук отдаётся эхом по коридору. Тяжелый замок щелкает с пугающей окончательностью.

Одна. В темноте. Снова. Опять. Круг замкнулся.

Сижу в камере, прислонившись спиной к сырой стене. Считаю камни, пытаясь отвлечься. Сто двадцать три. Нет, сбилась. Начинаю снова, водя взглядом по швам кладки. Сто двадцать семь? Считаю ещё раз, и пальцы сами собой стучат по полу в такт. Отвлекает от страха, который сидит комом в горле и не даёт дышать полной грудью.

Вспоминаю отца. Он сидел в этой же камере двадцать лет назад. Возможно, в этой самой. Перед казнью. Интересно, о чём он думал тогда? О матери? Обо мне, крохотной девочке, которая едва начала ходить? О своих идеях, которые привели его сюда? Сожалел ли он?

Думаю об Александре. Он умный. Слишком умный, чтобы пойти за мной в очевидную ловушку. Поймёт, что это подстава. Логика подсказывает ему держаться подальше, сохранить остальных, продолжить дело. Разум всегда был его сильной стороной. Но часть меня – слабая, эгоистичная, отчаянная часть – хочет, чтобы пришёл. Несмотря на опасность. Несмотря на безумие этой идеи. Хочет услышать его голос, увидеть его лицо, почувствовать, что она не одна в этой тьме.

Это слабость. Знаю. Понимаю. Но ничего не могу с этим поделать.

Воспоминание всплывает само, яркое и болезненное: лес, костёр, мы вдвоём под звёздным небом. Он учит меня контролю над магией воды, терпеливо объясняя в сотый раз. Его руки направляют мои движения – тепло его ладоней на моих запястьях. Тепло его тела рядом, когда мы сидим плечом к плечу. Смех в его глазах, когда у меня наконец получается. Тот редкий смех, который освещает всё его лицо.

Качаю головой резко, прогоняя видения. Не время для этого. Не время для сентиментальности и слабости.

Дверь открывается без предупреждения. Тенераус входит, и его присутствие заполняет маленькую камеру. Факел в коридоре бросает на стены прыгающие тени.

Он смотрит на меня молча несколько долгих секунд, изучая, оценивая. Потом садится на скамью напротив, движения размеренные, неторопливые. У него есть всё время в мире. А у меня его нет.

– Элиана Лунная, – начинает он спокойно, голос мягкий и почти дружелюбный. – Мы снова встречаемся. При не самых приятных обстоятельствах, надо признать.

Не отвечаю. Смотрю на него с ненавистью, не пытаясь скрыть её. Пусть видит. Пусть знает.

– Твой отец был упрямым человеком, – продолжает Тенераус, и в его тоне звучит нечто похожее на уважение. – Отказывался признавать свою вину даже на эшафоте, даже когда петля уже была на шее. Ты очень похожа на него. Та же гордость, то же упрямство. Те же глаза, полные огня и ненависти.

– Мой отец был героем, – говорю я тихо, но твердо, вкладывая в слова всю убеждённость. – Он пытался спасти людей от медленной смерти, которую вы им готовите. А ты убил его за это. За правду.

– Я казнил опасного фанатика, – возражает Тенераус без тени сомнения. – Который готов был разрушить всю систему, обречь на хаос тысячи жизней ради своих иллюзий о древней магии. Ради призраков прошлого.

– Это не иллюзии! – повышаю голос, не сдерживаясь больше. Слова вырываются потоком. – Древняя магия реальна и безопасна! Я видела ее своими глазами! Чувствовала её силу! Александр показал мне, научил, доказал!

– Ах да, Александр, – усмехается Тенераус, и улыбка на его лице неприятная, знающая. – Твой сообщник. Ученик Морвена. Носитель запретного знания. Где он сейчас прячется? В какой норе затаился, как крыса?

– Не скажу тебе ни за что, – отвечаю сквозь зубы.

– Я не прошу тебя говорить, – качает головой Тенераус, и улыбка становится шире. – Я и так знаю, что он придет за тобой. Потому что он влюблен в тебя. Это видно по его глазам, когда он смотрит на твой портрет на плакатах розыска. Я видел это.

Я вздрагиваю от неожиданности. Сердце пропускает удар. Александр влюблен в меня? Откуда Тенераус знает? Он блефует? Или…

– Видишь, ты даже не знала об этом, – замечает Тенераус с довольным видом. – Как трогательно. Но я заметил сразу, когда увидел вас вместе у восточных ворот. То, как он смотрел на тебя – будто ты единственный свет во тьме. То, как ты смотрела на него – с доверием, которое граничит с любовью. Любовь делает людей слабыми и предсказуемыми. Спасибо вам за эту слабость.

Встает и идет к двери медленно, наслаждаясь моментом.

– Я буду ждать его здесь, – говорит он, уже в дверях. – А ты будешь приманкой. Очень эффективной приманкой. Он придёт, и я возьму вас обоих.

Дверь закрывается. Я остаюсь одна в темноте, и сердце колотится от странной смеси страха и надежды. Надежды, которой не должно быть, но которая всё равно живёт, вопреки разуму.

Проходит еще несколько часов. Может быть, целая ночь – в темноте невозможно определить время. Может быть, всего час, но кажется вечностью.

Внезапно слышу далекие звуки боя наверху. Крики, звон металла, взрывы магии – приглушённые толщей камня, но узнаваемые. Что-то происходит. Что-то большое.

Вскакиваю на ноги и подбегаю к двери камеры на дрожащих ногах. Прижимаюсь ухом к холодной решетке, пытаясь услышать больше, различить детали в какофонии звуков. Шаги бегут по коридору – тяжёлые сапоги стражников. Стражники кричат приказы, голоса напряжённые, почти паникующие. Еще один взрыв, ближе этого раза, и я чувствую вибрацию в стенах.

Кто-то атакует башню. Но кто? Александр? Нет, это было бы слишком глупо. Безумием граничащим с самоубийством. Он не может атаковать башню Совета в одиночку. Это самая укрепленная крепость в городе. Это невозможно.

Дверь камеры внезапно взрывается с оглушительным грохотом. Меня отбрасывает назад силой взрыва, я отлетаю к дальней стене. Инстинктивно прикрываю лицо руками в наручниках. Осколки дерева и камня летят во все стороны. Дым заполняет помещение едким облаком, въедается в глаза, забивает лёгкие.

Когда дым рассеивается хотя бы частично, вижу знакомую фигуру в дверном проеме. Торин. Его меч окровавлен, на лезвии ещё дымятся капли. Лицо в синяках, над бровью кровоточащий порез, но он жив и на ногах. Живой.

– Элиана, ты в порядке? – спрашивает он срывающимся от напряжения голосом, входя в камеру и протягивая руку.

– Торин! Как ты… – голос срывается от облегчения.

– Александр послал нас, – объясняет он быстро, помогая мне подняться. – Весь тайный клуб здесь. Мы атакуем башню с разных сторон, отвлекая стражу. У нас мало времени.

Он срывает с меня наручники одним точным ударом меча. Металл лопается, осколки больно впиваются в кожу запястий, но это неважно. Магия возвращается мгновенно – чувствую, как она наполняет тело волной тепла и силы. Связь восстанавливается, и огонь откликается на зов.

– Где Александр? – спрашиваю я, растирая онемевшие запястья.

– Идет за тобой по другому коридору. Мы должны встретиться наверху и уйти вместе. Быстро, пока не подтянули подкрепление.

Выбегаем из камеры в коридор. Повсюду лежат тела стражников, в лужах крови. Некоторые стонут, другие неподвижны. Торин не шутил – они действительно атаковали башню целой группой, и атака была жестокой. Поднимаемся по лестнице, перепрыгивая через ступени. Ноги дрожат от слабости, но адреналин гонит вперёд. Слышу звуки боя впереди – звон мечей о мечи, взрывы магии, крики раненых и умирающих.

Выбегаем на верхний этаж и вижу Александра. Он сражается с тремя стражниками одновременно, контролируя огонь и воду в обеих руках. Движения быстрые и точные, как в танце. Он сильнее, чем я думала. Намного сильнее. Один из стражников замахивается мечом на Александра со спины, пользуясь его сосредоточенностью на двух других противниках. Не успеет увернуться. Не видит угрозы. Бросаю ледяное копье не целясь, на чистом инстинкте. Оно пробивает стражника насквозь, входя между рёбер. Он падает с хрипом, из раны хлещет кровь. Александр оборачивается резко и видит меня. Облегчение на его лице такое яркое, что на мгновение он кажется почти уязвимым.

– Элиана! Ты в порядке?

– Да, – отвечаю, подбегая ближе. – Идем отсюда! Сейчас!

Но в этот момент в коридор входит Тенераус. Его магия пылает вокруг него темным огнем, искажая воздух. Лицо искажено яростью – той холодной, контролируемой яростью, которая опаснее любого крика.