Текст книги "Любовь из капель дождя (ЛП)"

Автор книги: Мишель Бет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

– Ха! – фыркает она, и я набрасываюсь на нее.

Обхватив ладонями ее голову, я скольжу языком по изгибу ее шеи. Губами касаюсь ее кожи, я схожу с ума от желания, когда чувствую ее запах. Эви стонет, отчего я становлюсь еще тверже.

– Боже, я так скучал по этому, – шепчу я, скользя носом по линии ее челюсти, и чувствую ее прерывистое дыхание на своей щеке. – Скучал по… нам.

– Я тоже. А теперь пошевеливайся и раздень меня, – требует Эви, потираясь грудью о мое тело. – Тогда сможешь снова меня взять.

– Блядь, Эви. – Я отпускаю ее руки, забираюсь ей под блузку и провожу ладонями по ребрам. Она слегка приподнимается, помогая снять вещь через голову, и моему взору предстает черный кружевной бюстгальтер. – Если это все из-за моего отсутствия, то я должен почаще уезжать.

– Больше никаких поездок, – улыбается она, – без меня.

– Только с тобой, – произношу я, гладя ее по волосам, чтобы она могла прочитать искренность в моих глазах. – В любом случае, где бы ты ни находилась, это единственное место, где я хочу быть. – Я нежно целую ее. – Потому что мой дом там, где ты.

Глава 50

Эви

Он был ее одной любовью на всю жизнь

Слова, сорвавшиеся с его губ, обволакивают меня, проникая в самое сердце. Происходящее между мной и Диланом – это то, о чем другие люди могут только мечтать. Это любовь, которой не подвластны ни время, ни возраст, ни даже инвалидность. Я знаю, что именно это имела в виду моя мама, когда рассказывала мне про одну любовь на всю жизнь. Похоже, она всегда знала, что это будет Дилан, и где бы она сейчас ни находилась, я знаю, что она улыбается.

– Хочу чувствовать тебя, Дилан, – стону я, пытаясь подобраться как можно ближе к нему, желая заглянуть в его сердце.

– Я здесь. – Он прижимается эрекцией к моему животу, в то время как его язык и губы скользят по моей шее к груди. Если бы я могла пошевелить ногами, то они бы сейчас извивались от жгучей потребности, накопившейся в каждой клеточке моего тела. – Давай снимем это.

– Поторопись, – усмехаюсь я, когда он щелкает застежкой, стягивая лямки лифчика.

Дилан обрушивает рот на мои соски, щетиной царапая кожу. Нежность и грубость в одном флаконе. От этих ощущений я начинаю хныкать и запускаю пальцы в волосы Дилана, притягивая его еще ближе. Он стонет, посасывая соски, и потребность в нем между моими бедрами становится все более невыносимой.

– Я люблю твой рот, – бормочу я, и он останавливается.

– Только рот? – ухмыляется Дилан в ожидании комплимента, который я более чем готова сказать.

– Пока это все, что ты мне показал, – подкалываю его, приподнимаясь на локтях. Он принимает вызов, отстраняясь от меня, и встает с кровати.

– Давай исправим это, а? – дразня, он просовывает пальцы под пояс своих боксеров. Такая медленная, но восхитительная пытка, которая становится совершенно невыносимой, когда его дружок наконец-то показывается мне на глаза.

Кровь приливает к щекам, глаза широко распахнуты. Дилан улыбается, наблюдая за моей реакцией, но улыбка медленно испаряется с его губ, когда он опускается на кровать. Он снимает с меня юбку и трусики, а затем ложится сверху, и каждая часть его тела соприкасается со мной.

– Все нормально?

Его забота обо мне только усиливает мою потребность в нем, и я провожу ладонями по его плечам до задней части шеи, а затем пропускаю пальцы сквозь волосы. Я смотрю в потемневшие зрачки его глаз.

– Ты так нужен мне, Дилан, – задыхаясь, произношу я. – Хочу чувствовать тебя внутри.

Парень тянется через меня к маленькому столику рядом с кроватью, но его рука замирает на полпути. Он болезненно закрывает глаза.

– У меня нет презервативов.

– Оу. – Вздыхая, я закатываю глаза к потолку, затем снова смотрю на него. – Вообще ни одного?

– Я не собирался использовать их здесь, Эви.

– Точно, и это очень хорошо, – хихикаю я, потом прикусываю губу, раздумывая. Хотя думать тут совершенно не о чем. – Все в порядке. Я давно принимаю таблетки, но главное – я доверяю тебе.

– Я всегда использовал презерватив, и ты в курсе, что я проверялся... Но нам не обязательно это делать, понимаешь? Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной. Мы можем заняться чем-нибудь другим. – Его глаза устремляются к моей груди, а язык тут же начинает дразнить меня.

– Я хочу, – произношу, задыхаясь, и протягиваю руку между нашими телами, обхватывая пальцами член.

Его кожа мягкая и шелковистая, он пульсирует в моей ладони, и Дилан стонет, когда я начинаю гладить его по всей длине. Парень разводит мои ноги, проводя большим пальцем по моей влажности, а затем накрывает мою руку своей.

Мы вместе направляем его член к моему входу и одновременно стонем, когда он проникает внутрь. Мы ощущаем друг друга кожа к коже. Взгляд Дилана устремляется к месту, где соединяются наши тела, а потом встречается с моими глазами. От любви, читаемой в его взгляде, я испытываю к нему еще более сильные чувства.

– Я люблю тебя, Эви Кармайкл, – выдыхает Дилан, медленно врезаясь в меня. Внутрь, наружу и снова внутрь. Губами он касается моего лба. – Я любил тебя раньше. – Затем кончика моего носа. – Люблю сейчас. – И, наконец, моих губ. – Я всегда буду любить тебя.

Эпилог

Дилан

Она всегда любила хорошие истории

Год спустя

Гравий хрустит под ногами, когда мы молча продвигаемся вперед. Поднявшийся легкий ветерок шевелит темно-зеленую траву в свете раннего утра. Аккуратно расставленные цветы покачиваются вокруг каждого надгробного камня. Улыбаясь, Эви смотрит на меня и крепко сжимает мою руку. Теперь она всегда улыбается, и каждый раз, когда уголки ее губ приподнимаются, меня все больше переполняет счастье.

Вернувшись из Нью-Йорка, мы прошли долгий путь. Теперь мы оба учимся в местном колледже. Я учусь на графического дизайнера, а Эви выбрала программу специального образования. Встреча с маленькой девочкой в продуктовом магазине изменила ее жизнь. Сейчас она страстно желает работать с детьми с ограниченными возможностями здоровья, надеясь не только помочь им, но и вдохновить.

Несмотря на то, что чувствительность в ее ногах все еще не восстановилась, Эви продолжает интенсивно заниматься терапией, и остается надеяться, что когда-нибудь она снова будет ходить.

Врачи предоставили ей фиксаторы для ног и костыли, которыми она изредка пользуется, потому как быстро устает от прилагаемых усилий. Хотя Эви смирилась с этим. Что бы ни случилось, она знает, что с ней все будет в порядке. Что с нами все будет в порядке.

Я слышу, как она шепотом разговаривает с мамой и папой и время от времени посмеивается. Знаю, как сильно она скучает по ним.

К сожалению, я бывал здесь нечасто. Однако теперь я не только хочу выразить почтение своей матери, но и навестить свою сестру.

Медленно подхожу к их могилам. Эви толкает кресло рядом со мной, глядя на меня с теплой улыбкой. Она тянется к моей руке, переплетает наши пальцы, и мы смотрим на надгробия моей матери и сестры. На надгробии сестры написано лишь одно: Клара Роуз. Нет ни фамилии, ни даты рождения и смерти, и почему-то в душе появляется грусть. Создается впечатление, что она была секретом. Думаю, в какой-то степени так и есть.

– Клара Роуз, – тихо говорит Эви. – Такое красивое имя.

Я сглатываю и киваю, подавляя эмоции. В голове проносится так много мыслей. Какой бы она была? Моя жизнь была бы другой, если бы она выжила? И самая главная мысль подобна темной туче: если бы она выжила, родился бы я вообще?

Словно читая мои мысли, Эви нежно сжимает мою руку и тем самым возвращает меня в реальность.

– Ты именно там, где и должен быть, – шепчет она, и я выдыхаю, избавляясь от всех мыслей, которые ранее зародились в моем неспокойном мозгу.

Я кладу маленький букет ромашек на могилу матери. Меня неожиданно накрывает волной печали. Мысли о том, что она пережила, тяжело сдавливают грудь от сострадания. Я так мало знал о ней. Я ведь даже не в курсе, нравились ли ей цветы, однако подумал, что было бы неплохо принести ей букет.

– Не забудь про это, – напоминает Эви, протягивая маленького плюшевого мишку розового цвета, которого я кладу на плоский камень могилы Клары. Я нажимаю на его живот и улыбаюсь, когда в тишине разносится «Сияй ярче, маленькая звездочка» (Примеч. «Twinkle, Twinkle Little Star» – детская колыбельная).

Спустя пару мгновений я поворачиваюсь к Эви, давая ей понять, что готов идти. Мы покидаем кладбище, и облака, дрейфующие по небу, понемногу рассеиваются, уступая место прекрасному началу дня.

– Итак, что теперь? – спрашивает Эви, поднимая лицо к теплому солнцу, когда мы подходим к машине.

– Х-м-м. Ну, сегодня твой день рождения. Дома у меня для тебя подарок. Хочу вручить его тебе до того, как все приедут на вечеринку.

Глаза девушки сияют, как будто ей опять десять лет. Она причудливо извивается, перебираясь из кресла в машину, и мысленно я погружаюсь в пропасть, где представляю все пошлые вещички, которые хочу сделать с ней. Конечно, Эви это замечает.

– Я чувствую, как ты пялишься на меня, прожигая взглядом дыру в заднице.

– Здесь я бессилен. У тебя отличная задница, Хоппер. – Ее плечи трясутся от смеха, а затем она ухмыляется. Я наклоняюсь, касаюсь губами ее щеки и, проведя носом по ушку, шепчу: – Сегодня вечером у меня большие планы на тебя.

Ее дыхание прерывается, и теперь уже усмехаюсь я, а затем, отступив, складываю кресло и закрываю пассажирскую дверь.

* * *

– А теперь твой подарок, – объявляю я, как только мы возвращаемся в дом Эви.

Я припрятал подарок за одной из диванных подушек, и мне потребовалась всего минута, чтобы вновь привлечь ее внимание, пока она искала что-то в своей сумочке.

Когда я подхожу к Эви, мое сердце стучит, словно чертов барабан. Я наклоняюсь, делая вид, что собираюсь поцеловать ее, но вместо этого подхватываю на руки из инвалидного кресла.

– Диллс! – визжит она. – Что ты делаешь?

Я собирался аккуратно сесть на диван, но в итоге мы просто заваливаемся на него, смеясь и переплетаясь всеми конечностями. Когда мы прекращаем смеяться, я сажусь, прислоняясь спиной к дивану. Эви извивается и, наконец, поднимается, а затем забирается ко мне на колени.

– Знаешь, – произносит она между хихиканьем и тяжелым вздохом, – я и сама могла бы сделать это. У меня в запасе имеется пара гнусных приемчиков.

Я натягиваю красную шлейку на ее плече, обнажая длинную грациозную шею девушки. Мои пальцы касаются ее кожи, словно в танце.

– Мне нравятся твои приемчики, но еще больше мне нравится, когда мои руки оказываются на тебе.

Эви прижимает ладонь к моей груди, и мое сердцебиение учащается.

– Удивительное дело, но я не стану с тобой спорить, – улыбается она и прижимается ближе. Наши губы практически соприкасаются, когда она смотрит на меня.

– Отодвинься, Хоппер. Я не позволю тебе отвлекать меня своими сладкими губками. – Эви облизывает их, и я вынужден сдерживать себя из последних сил, чтобы не коснуться губ, которые точно являются моей погибелью. – Так, это тебе.

Просунув руку под подушку, я достаю подарок и протягиваю ей.

Когда я смотрю, как она играет с фиолетовой лентой, покручивая ее между пальцами, в горле встает ком. Эви смотрит на меня, и ее глаза сверкают так, словно в них отражается миллион звезд. И, как всегда, они захватывают меня в свой плен.

– Ты так прекрасна, Эви, и я чувствую… – я замолкаю, потому что не могу подобрать нужных слов. Но, в конце концов, нахожу их. – Ты завладела моим сердцем с того дня, как украла мою гусеницу.

Я посмеиваюсь, а она смотрит на меня с усмешкой.

– Украла? Почему-то я уверена, что ты отдал ее мне.

– Ты использовала свои голубые глазки, у нас не было шансов. Ни у меня, ни у гусеницы. – Мой смех звучит надрывно из-за ударов сердца в груди. – В ту дождливую субботу я увидел твою душу… Меня притягивало к ней какой-то невидимой силой. И сердце, которое я считал умершим, вмиг ожило. Я влюбился в тебя в тот день и с тех пор не прекращал любить. Встреча с тобой изменила ход моей жизни, Эви.

– О, Дилан. – Ее теплый взгляд успокаивает меня. Обхватив руками мое лицо, она проводит большим пальцем по моему шраму. – Иногда я думаю, что...

Эви пожимает плечами и смотрит в окно, но я протягиваю руку и поворачиваю ее лицо к себе.

– Продолжай.

На ее губах появляется нежная улыбка, а щеки покрывает розовый румянец.

– Кажется, мне было суждено стать твоей еще до того, как мы попали в этот мир. Знаю, это звучит глупо.

– Вовсе нет. Знаешь, я верю, что есть что-то большее. Должно быть что-то за всеми этими звездами... Давай, открой свой подарок, – шепчу ей. – Я весь в нетерпении.

Она кивает и улыбается, вцепившись в коробку. Эви срывает упаковочную бумагу и открывает крышку. Из ее груди вырывается крошечный вздох удивления. В коробке лежит нежное серебряное ожерелье с тремя подвесками в виде слезы, звезды и сердца. Она поднимает его, и подвески кружатся в воздухе, открывая гравировку, написанную на обратной стороне. На слезинке написано «жизнь». На обратной стороне звезды – «надежда». И на сердце… «любовь». Слезы застилают глаза Эви, и она прижимает ожерелье к своей груди.

– Оно прекрасно, Дилан.

Я нахожу ее пальцы и, переплетя их с моими, притягиваю ее руку к своему сердцу.

– Я хотел вернуть тебе все то, что дала мне ты.

Она со вздохом наклоняет голову, взглядом целуя каждую черту моего лица. Слезы текут по ее щекам и падают на блузку.

– Наденешь его?

– Конечно. – Я собираю ее волосы, перекидываю их через плечо и застегиваю цепочку на ее шее. – Вот так.

Эви сжимает подвески в руке и нежно проводит по каждой большим пальцем, словно загадывая желание.

– Оно мне так нравится. Спасибо. – Девушка вытирает слезы рукавом своей рубашки. – Теперь моя очередь, – говорит она, снова взволнованно глядя на меня, в то время как я нахожусь в растерянности.

– Сегодня твой день рождения, ты не должна дарить мне подарок.

– Ну и что. Посмотри под диваном.

Она подмигивает, и волосы на моей шее встают дыбом, когда я протягиваю туда руку. Под пристальным взглядом Эви я поднимаю с ковра предмет квадратной формы, завернутый в упаковочную бумагу.

– Давай, открывай, – говорит она возбужденно.

– Похоже на книгу.

– Хватит гадать. Просто открой. – Эви скрещивает руки на груди, и я знаю, что спорить бесполезно.

Разворачиваю упаковку и вижу что-то похожее на записную книжку. На обложке изображено красное сердце. Но когда я открываю книжку, мой пульс учащается, на глаза наворачиваются слезы. На каждой странице черным каллиграфическим шрифтом напечатаны мои слова, стихи, которые я написал за все эти годы. Я останавливаюсь на последнем стихотворении, которое мой отец разорвал пополам, но я склеил его.

Положив книгу, я беру лицо Эви в ладони и прижимаюсь лбом к ее.

– Эви, это... Это... Это так много значит для меня. Мой мир...

Девушка накрывает пальцами мои губы, слезы текут по ее щекам.

– Нет, – хрипло шепчет она, – твое сердце. Оно находится там, и это так красиво. Я люблю тебя, Дилан Рид.

* * *

Облокотившись о стену, я слушаю, как Эви играет на пианино. Уголки ее губ приподнимаются, преображаясь в самую широкую улыбку на свете. Моя душа расцветает, когда мелодия парит в воздухе.

Бабушка подходит ко мне и толкает плечом, шепча:

– Эви очень красиво играет. – Она слегка прочищает горло. – Она так похожа на свою мать, Дилан. У нее тот же дух.

– Знаю. Она такая. – Я поворачиваюсь к бабушке. – Она говорила тебе, что теперь играет на пианино для детей в больнице, где работает волонтером, а некоторых даже обучает игре?

– Да, и я так счастлива, дорогой. За нее и за тебя тоже.

– Спасибо, ба, – отвечаю я, когда входная дверь открывается, и в гостиную входит Трей. Я смотрю на Эви. – Кто пригласил горячего физиотерапевта?

Эви и Зои начинают громко смеяться, и ее сестра поднимает руку вверх с гордой улыбкой:

– Виновна по всем статьям, Лузер.

Я подхожу к Трею, пожимаю ему руку, а затем сажусь на стул рядом с инвалидным креслом Эви.

– Значит, у твоей сестры намечается что-то с Треем?

– Может быть. В случае с Зои никогда не знаешь наверняка. Кстати, – она смотрит на лестницу, – куда, черт возьми, подевалась Нора? Она ушла в туалет, но до сих пор не вернулась.

– Ага. И если подумать, то Брейден тоже пошел в туалет. А это любопытно, если учесть, что здесь только одна ванная комната.

Мы смотрим друг на друга и одновременно смеемся.

– Ну, думаю, что Норе больше не нравится Брейден, – подмечает она, и ее слова кажутся мне абсолютно бессмысленными. Но опять же, мы говорим о Норе.

– Даже думать не хочу, что это значит.

– Очень умно с твоей стороны, – подкалывает меня Эви, стуча по клавишам.

– Пора есть торт! – кричит Ванда, и все хлопают в ладоши. Эви прячет голову в изгиб моей шеи, а я наклоняюсь и целую ее в висок.

Когда Ванда нарезает торт, я слышу легкий стук в стеклянные двери, ведущие на крыльцо. На лице появляется озорная усмешка. Я смотрю на Эви, и она тоже улыбается. Ее голубые глаза сияют.

Поставив тарелку на стол, я пересекаю комнату и поднимаю ее на руки. Эви визжит. Не от удивления, а просто потому, что она точно знает, что мы делаем и куда идем. Она опускает голову на мое плечо, и я целую ее волосы, удовлетворенно вздыхая. Ее запах уносит меня в другой мир – единственное место, которое имеет значение.

– Вы что творите? Эви, ты не можешь слинять со своей вечеринки! – говорит Ванда, замерев с ножом в руке.

– Простите, но у нас с Эви свидание, – вежливо отвечаю я и вижу на лицах Джордана и Зои улыбки. Они в курсе.

Когда мы выходим на улицу, моросящий ранее дождь усиливается, и теперь его небольшие капли падают на наши лица. Я смотрю на Эви, в ее взгляде сияет жизнь, счастливый смех срывается с губ.

– У тебя хороший День Рождения?

– Лучший, – говорит она, и я убираю с ее глаз несколько прядей промокших волос. – Кажется, мне нужно ущипнуть себя. Я так счастлива, что не могу поверить, что ты мой.

– Я всегда был твоим. Ты просто закрывала на это глаза, Хоппер, – поддразниваю я, нежно целуя ее в щеку.

– Хорошо, что теперь они открыты, – усмехается она, откидывая голову и предоставляя мне лучший доступ к ее шее.

– Знаешь, когда-нибудь в ближайшем будущем я попрошу тебя стать моей женой.

Как только произношу эти слова, сердцебиение Эви учащается, и она тянется вперед, встречаясь с пристальным взглядом моих глаз. Капли дождя танцуют на ее щеках, а на губах появляется ошеломительная улыбка. Я никогда не видел ее более красивой, чем сейчас.

– И когда-нибудь в ближайшем будущем я скажу: «Да».

Может, во всем виноват шепот небес, а может быть, часы моего деда, тяжестью осевшие в моем кармане. Что бы это ни было, я произношу, не раздумывая:

– Как насчет того, чтобы сделать это сейчас?

– Что сделать сейчас? – спрашивает она, и рыжие пряди ее волос струятся подобно водопаду, когда она наклоняет голову в сторону, всматриваясь в мои глаза.

– Эви, я… Ты…

– Что, Дилан?

Я выдыхаю, но внезапно понимаю, что мне не хватает воздуха.

– Ты притягиваешь мою душу, Эви. Ты заставляешь меня стараться делать что-то лучше, достигать большего. Ты самый храбрый человек, которого я знаю, и я восторгаюсь тобой. Знаешь, – я замолкаю, набираясь мужества, – для меня ты все та же, какой была до аварии. Так что теперь я твои ноги. А ты – моя улыбка. Но ты всегда была моим сердцем. Ты держала в своих руках всю мою жизнь, – выдыхаю я. – Теперь позволь мне держать тебя. Позволь мне любить тебя. Стань моей навсегда, Эви. Выходи за меня замуж.

От удивления Эви широко распахивает глаза, она протягивает руку к груди на уровне сердца.

– Что?

– Думаю, я влюбился в тебя с первого взгляда. – Я провожу пальцами по мягкой коже ее щеки. – Из-за наблюдения за звездами, сладкой ваты, слишком большого количества провальных игр в салочки, бесконечных пожеланий спокойной ночи, скрипящих качелей, растаявшего мороженого на ступеньках крыльца. Была только ты. Ты – мой лучший друг. Девочка, в которую я влюбился. И женщина, которую хочу любить до конца своей жизни. Для меня ничего не изменится ни сегодня, ни завтра, ни через десять лет. Я хочу жениться на тебе, Эви.

– Да, – нежно шепчет она, обхватив меня руками за шею, и я кружу нас под дождем. Она отстраняется, когда мы оба чувствуем головокружение от счастья и любви. – Где кольцо? – усмехается девушка.

– Вот дерьмо, мне нужно кольцо. – Открытым ртом Эви ловит капли дождя, и я улыбаюсь. – Мы можем поклясться на мизинчиках?

– О, ну ладно. Думаю, ты хорош в этом, – говорит она, затем обвивает свой мизинец вокруг моего.

– Давай сюда свой палец, глупая девчонка.

И Эви незамедлительно делает то, о чем прошу, пока я ковыряюсь в кармане в поисках кольца, которое совсем не планировал вручать ей сегодня.

Когда я надеваю кольцо на ее палец, на ее губах появляется широкая улыбка, а затем она смотрит на старинное обручальное кольцо с бриллиантами, принадлежавшее ее матери, и, задыхаясь, произносит:

– Боже мой, Дилан. Кольцо моей мамы. Как... Где ты его взял?

– Зои дала.

– Я люблю его, и так сильно люблю тебя, – бормочет она, и слезы текут по ее щекам. – Оно идеально.

Эви восхищенно смотрит на кольцо, а затем сосредотачивает взгляд на мне. Черт, счастье ей к лицу.

– Ну, хочешь знать, как заканчивается история?

– Расскажи, – подталкивает Эви, опаляя дыханием мою кожу.

Я медленно и сладко касаюсь губами ее губ.

– Он поцеловал ее, – шепчу я, – вдыхая тысячи жизней, потому что именно столько времени он любил ее. – Глаза Эви сияют, и моя душа не может нарадоваться. – И она поцеловала его в ответ, потому что любила его так же долго.

– Навсегда. Верно, Диллс?

– Навсегда, Эви.

КОНЕЦ