Текст книги "Любовь из капель дождя (ЛП)"

Автор книги: Мишель Бет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Открыв дверь, Дилан помогает мне забраться внутрь, но тут я замечаю на заднем сиденье что-то большое, накрытое одеялом.

– Что происходит? – указываю жестом на синюю ткань. – Мы едем закапывать чье-то тело или как?

– Хоппер, ты читаешь мои мысли. Это было первым пунктом в моем списке романтических свиданий.

Дилан легонько толкает меня на сиденье и закрывает дверь. Когда он садится за руль, то все еще посмеивается надо мной.

– Хочешь знать, чем мы займемся? – Держа руки на руле, Дилан поворачивается ко мне лицом. – Мы впервые сделаем кое-что вместе. То, чего никогда не делали.

Конечно, в моей голове невольно появляются грязные мысли, и я ухмыляюсь.

– Хм-м… Много чего можно придумать.

– Прибереги эти мысли на потом, – одобрительно смеется он, выруливая на дорогу и направляясь туда, понятия не имею куда.

И вместо того, чтобы попытаться понять это, я сбрасываю свою обувь, откидываюсь на сиденье и высовываю ноги в окно.

– Ты отвечаешь за музыку. – Он щелкает по центральной консоли. – Валяй.

У меня довольно эклектичный музыкальный вкус, поэтому я выбираю из самых разных артистов: от Эда Ширана (само собой разумеется) до Coldplay, A Great Big World, Колби Кэйллат и The Lumineers. Как только из динамиков доносится звук, я закрываю глаза, мысленно от всего отстраняясь. Дилан тянется к моей руке, отчего по венам пробегают крошечные искорки счастья.

– Намного лучше, чем на работе, правда? – Его голос громче музыки, и легкий ветерок проникает сквозь открытые окна.

– Да, верно.

Я искоса поглядываю на Дилана и улыбаюсь при виде его в солнечных очках-авиаторах. Одну руку он держит на руле, другую – на моей руке. Он кажется таким расслабленным, и я вспоминаю о том, как была раздражена моя начальница, когда я сказала ей, что не приду сегодня на работу.

– Рада, что ты уговорил меня на это. Ты можешь быть очень убедительным, когда захочешь.

Дилан сжимает мою руку, и я не могу перестать смотреть на него. Мою грудь переполняют эмоции. Я все еще не смогла произнести три главных слова. Три слова, которые, я знаю, изменят все. Но им не остановить бешено бьющееся сердце, из-за которого улетучиваются все правильные мысли.

– Что? – Дилан на секунду отвлекается от дороги, встречаясь со мной взглядом.

– Ничего. Я просто… – пожимаю плечами, – счастлива.

– Я тоже. – Он снова фокусируется на шоссе, а на губах появляется улыбка.

Несколько минут я слушаю музыку, потерявшись в своем маленьком пузыре счастья, как вдруг неожиданно машина резко поворачивает направо. Мое тело наклоняется, и я со стуком ударяюсь затылком об окно.

– Дилан, что ты творишь?

Не реагируя на мои крики, он дергает рычаг переключения передач и переползает через потрепанное кожаное сиденье, прижимаясь к моему телу. Его тяжелое дыхание скользит по моему подбородку. Дилан сосредоточивает внимание только на моих губах, и я облизываю их, пытаясь устранить зуд от его обжигающего взгляда.

– Теперь, зная, что могу тебя поцеловать, – бормочет он, нависая надо мной, – я буду делать это каждый раз, когда захочу.

– Так чего же ты ждешь? – приободряю я его, наблюдая, как он закрывает глаза, и густые ресницы опускаются на щеки, прежде чем его нетерпеливые губы встречаются с моими. Поцелуй нежный, но когда Дилан посасывает мою нижнюю губу, а затем проталкивает язык в мой рот, я вся горю. Я открываюсь для него и стону, когда наши языки сталкиваются. Дилан поднимает руку и, обхватив мое лицо, удерживает, пока мы растворяемся друг в друге снова и снова. Наконец разорвав поцелуй, чтобы вдохнуть, он смеется:

– Господи, Эви, что же ты делаешь со мной. Ты не представляешь, как сильно я сейчас хочу оказаться на заднем сиденье.

– О, кажется, догадываюсь.

Когда Дилан сползает с меня и садится за руль, я ухмыляюсь, поправляя бюстгальтер. Парень заводит двигатель и выезжает на шоссе, но продолжает держать меня за руку все время, пока мы движемся к месту назначения. Разумеется, я все еще не могу отойти от нашего поцелуя.

Примерно через полчаса, когда кажется, что мы едем целую вечность, Дилан, наконец, сворачивает на дорогу, похожую на въезд в большой кемпинг.

– Что это за место?

Я рассматриваю огромное открытое пространство, расположенное на берегу обширного озера, с великолепными старыми деревьями, под которыми установлены скамейки.

– Боже мой, Дилан. Остров Шеллфилд. Я едва узнала его. Столько времени прошло с тех пор, как я была здесь.

– Помнишь, бабушка с дедушкой в детстве привозили сюда нас с Джорданом? Почему-то сегодня мне пришло в голову, что ты здесь давно не была, поэтому захотел взять тебя с собой.

Он выпрыгивает из машины и направляется к пассажирской двери, придерживая ее для меня. Спрыгнув, я приземляюсь прямо в его руки, и Дилан крепко целует меня в губы.

– С возвращением на остров Шеллфилд, Хоппер. – Кивнув головой в сторону заднего сиденья, он добавляет: – Давай захватим тело. Нужно найти для него хорошее место.

– Тебе помочь?

Я наблюдаю за тем, как он пытается удержать нечто, скрытое одеялом, чтобы я не догадалась, что там находится.

– Нет, все в порядке. Но знаешь. – Дилан движется вправо, протягивая мне корзину для пикника. – Можешь понести это?

– Конечно. – Я хватаю корзину и следую за ним.

Мы доходим до большой поляны, затем Дилан опускает одеяло и делает шаг назад.

– Готова?

– Думаю, да. – Отступаю на несколько футов, не желая подходить слишком близко. – Там ведь не бомба?

– Нет же, забавная девчонка, это не бомба.

Он зажимает одеяло рукой и стягивает его, словно фокусник, открывая ракету, высотой, должно быть, почти в четыре фута. За эти годы я видела немало собранных им ракет, но мы ни разу не запускали ни одной из них вместе.

Для кого-то это может показаться глупым, но таким способ Дилан позволяет мне стать частью чего-то значимого в его жизни. И для меня это – все.

– Просто фантастика, Дилан. Мне нравятся оранжевый и желтый цвета, которыми ты ее расписал. Давай запустим эту хреновину в воздух.

Я ставлю корзину на землю и двигаюсь к месту, где он устанавливает ракету. Дилан целует меня в лоб, улыбаясь напротив моей кожи.

– Ты никогда не перестаешь меня удивлять, знаешь это? То есть, я знаю, что это не самое романтическое свидание…

– Хорошо. – Поднимаю руку. – Остановись.

Я не позволяю ему говорить. Вместо этого наклоняю голову назад, чтобы он мог посмотреть мне в глаза.

– Мне нравится, что ты привез меня сюда. Так что прекрати отговаривать, и давай покончим с этим.

– Да, мэм, – парирует он, и я рычу на него. – Ладно, помоги мне с управлением, и начнем обратный отсчет.

Его рука лежит на пульте, и я накрываю ее своей. Циферблат вращается вправо, когда мы медленно поворачиваем его и начинаем считать:

– Пять. Четыре. Три. Два. Один…

Мы нажимаем кнопку, и ракета поднимается в воздух. Настолько высоко, что превращается в крошечное пятнышко среди облаков. Не отрывая взгляды от неба, мы смотрим вверх до тех пор, пока, наконец, не видим раскрывшийся парашют. В воздухе парят желто-оранжевые пятна, отражающие лучи солнца.

– Йе-ху-у! – кричу я, и Дилан так сильно смеется, что упирается ладонями в колени.

Я с улыбкой пожимаю плечами, направляясь к тому, что, как я полагаю, является нашим обедом.

– Хорошо, поездка была довольно утомительной. Давай поедим. – Поднимаю корзину и машу ей. – Здесь еда, так ведь?

– Да. – Дилан ходит по кругу и собирает ракету, подставку и провода от нее. – Я только заброшу это в машину.

Через минуту он возвращается, держа в руках одеяло и улыбаясь так, что я замираю на месте.

– Я рад, что привез тебя сюда.

– Я тоже.

Он переплетает наши пальцы, и мы находим хорошее место на берегу озера. Здесь расположились всего несколько человек, поэтому для нас места достаточно. Я помогаю Дилану расстелить одеяло на траве, и мы усаживаемся на него.

– Ну, что у нас на обед?

– Давай посмотрим. – Он копается в корзине, вытаскивая продукты. – Арахисовое масло и сэндвичи с желе и с двумя столовыми ложками арахисового масла, – подмигивает Дилан. – Картофельные чипсы и остатки клубники в шоколаде. О, и еще есть родниковая вода «Фиджи», которую ты так любишь, – смеется он, передавая мне одну бутылку. – Бабуля действительно купила ее в магазине. Знаешь, я не могу отличить обычную воду от этой. Все они одинаковые на вкус.

– Спасибо. Умираю от голода.

Я разворачиваю бутерброд и много откусываю от него, наслаждаясь сочетанием вкуса орехов со сладким желе.

– Ты вечно голодная, – дразнит меня Дилан, и ведь он прав.

У меня быстрый метаболизм, так как организм еще молодой. И, кажется, пища переваривается сразу же, как только я что-то съем, но по какой-то непонятной причине я до сих пор отмеряю количество съеденного арахисового масла.

– Здесь действительно красиво. – Рябь, бегущая по поверхности озера, действует на меня успокаивающе. – Если не ошибаюсь, в прошлый раз, когда я была здесь, ты решительно запускал воздушного змея, который в конечном итоге застрял на дереве?

– Ага. – Дилан открывает пакет с чипсами и начинает хрустеть ими. – Я тоже помню, как разозлился, потому что любил этого змея. После этого бабушка с дедушкой привозили нас сюда, когда гостили у нас. Они рассказывали о диких животных, которые обитают в этих местах, до тех пор, пока мы не начинали валиться с ног от усталости. Это было до того, как я понял, что это место отлично подходит для запуска ракет.

– Сколько она здесь пробудет?

Я съела половину сэндвича и завернула остатки, убрав их обратно в корзину.

– Она уезжает завтра.

Я замечаю, что Дилан вздыхает после этих слов. Должно быть, ему тяжело дается ее отъезд. Знаю, как сильно он ее любит. Скорее матерью для него была бабушка, чем его собственная мама. Игнорируя ком в горле, я думаю о том, какую важную роль она играет в его жизни. Она также была неотъемлемой частью и моей жизни. Особенно после смерти родителей.

– Эй, Дилан? – Я подтягиваю ноги вверх, прижимая колени к груди.

– Да? – отвечает он, запихивая в рот горстку чипсов.

– Записки. Твои письма, они... прекрасны. – Хруст прекращается, и Дилан замирает. – Я-я понятия не имела, что ты пишешь стихи. Почему я не знала об этом? Я думала, что знаю о тебе все.

Он хлопает в ладоши, смахивая крошки.

– Никто не знает. Я никогда никому не говорил.

– Почему?

– Отец... Он нашел кое-какие записи, когда я был еще ребенком, и, скажем так, был не слишком ласков. Он не считал, что это, – Дилан делает пальцами кавычки, – «очень уж по-мужски». Разумеется, я не точно процитировал. Его слова были гораздо более резкими. Так что... – он тяжело вздыхает, – я скрывал это от всех. Даже от тебя.

Я молча обдумываю его слова, но Дилан нарушает наступившую тишину, прежде чем я успеваю что-то сказать:

– Видишь ли, дело в том...

Он долго смотрит на меня своими карими глазами, затрагивающими струны моего сердца. Я уже готова раствориться в этих эмоциях, когда знакомое чувство потери и страха мурашками ползет по моей коже. Но я моргаю, избавляясь от него. Я больше не хочу бояться.

– Я не могу ничего утаивать от тебя. Ты проявляешь все это во мне. Ты заставляешь мое сердце петь, Эви. Так было всегда.

С моих губ срывается вздох, когда Дилан заключает мое лицо в ладони и прижимается своим лбом к моему. Я закрываю глаза, полностью проникаясь моментом и значимостью его слов. Слов, от которых я желаю в неверии, в радости, в чистейшей форме счастья вцепиться в его грудь.

Дилан мягко и очень бережно держит мое лицо в своих ладонях и целует меня так, будто я могу разбиться, словно хрупка ваза. Затем он тянет меня за собой на одеяло, и я прижимаюсь к нему. Моя рука покоится на его груди, наши ноги переплетены. Никто из нас не произносит ни слова, но улыбки на лицах и быстрое биение сердец говорят громче любых слов. Мои веки тяжелеют. Солнечное тепло и жар тела Дилана отправляют меня в блаженный сон.

Когда я открываю глаза, Дилан лежит на боку, подпирая щеку кулаком, и смотрит на меня.

– Привет.

– Привет. – Мое лицо прикрывает прядь волос, и он убирает ее за ухо. – Хороший сон приснился?

Его пальцы скользят вверх и вниз по оголенной коже моей руки, и я дрожу.

– Сон? Я задремала всего на минуту. Не думаю, что мне что-то могло присниться за это время.

Он перемещает руку, теперь скользя теплыми кончиками пальцев по изгибу моей шеи, отчего мое дыхание учащается. Взгляд карих глаз темнеет, когда Дилан касается моей груди, теперь уже набухшей и ноющей от его прикосновений. Дилан наклоняется к моему уху и посасывает кожу под ним, одновременно очерчивая большим пальцем окружность моей груди.

– Во сне ты произнесла мое имя, – шепчет он, и из меня вырывается стон, стоит ему обнять меня.

Его губы и прикосновения разжигают во мне огонь, поднимая на поверхность всю мою потребность в нем. Это так на меня не похоже. И хотя мы все еще находимся посреди парка и вокруг нас никого нет, я слишком взволнована, чтобы думать об этом.

Слава богу, он не останавливается. Я извиваюсь всем телом, когда Дилан языком ласкает мою грудь, ладонью пробираясь под юбку. Большим пальцем он нежно выводит круги на моем бедре, при этом медленно передвигаясь все выше и выше, пока не достигает края трусиков. Оторвавшись от моей груди, Дилан внимательно смотрит на меня взглядом, которому под силу растопить мое тело, а затем впивается в губы теплым, влажным поцелуем. Его язык скользит в мой рот и обратно, и у меня сбивается дыхание, когда Дилан пальцами проникает в трусики. А когда он находит мой центр, я едва ли не рассыпаюсь на части.

– Ты такая сладкая, Эви, – бормочет Дилан, целуя меня в челюсть и продолжая выводить пальцем круги.

Моя кожа буквально горит, а потребность в нем уже стала невыносимой. Я хватаюсь за его волосы, притягиваю к своим губам и хныкаю в рот.

– Дилан.

Я задыхаюсь, когда он ускоряется, и взрываюсь, дрожа всем телом. Перед моими глазами пляшут фейерверки, мне никак не удается восстановить дыхание. Дилан убирает руку из моих трусиков и кладет ладонь на мое сердце. На его лице появляется улыбка, и я тоже улыбаюсь в ответ.

– Я люблю смотреть на тебя, – нежно говорит он. – Но еще больше люблю прикасаться к тебе.

– Да, прикосновения хороши, – соглашаюсь я, и уголок его губ поднимается в ухмылке.

– Просто хороши, да?

– А ты желаешь потешить свое эго? Ладно. Как насчет… Хм… Удивительно, божественно, не от мира сего...

Дилан улыбается, по-видимому, удовлетворенный моим выбором комплиментов. Список может быть бесконечным, так что ему не о чем беспокоиться. Но оставлю это при себе. Я вздыхаю, наконец восстановив дыхание. Дилан кладет голову рядом с рукой, все еще лежащей на моей груди.

– Что ж, я рада снова возобновить занятия осенью, – говорю ему. – Теперь я накопила достаточно денег, а Нора дала мне брошюру с информацией о своем колледже. Я распределю рабочие часы в салоне так, чтобы они совмещались с расписанием занятий.

– Это потрясающе, Эви. – Дилан задумчиво приподнимает голову. – Уверен, что во многих местах есть похожие занятия, верно?

– А? – спрашиваю я, потому что не понимаю, о чем речь. – Что ты имеешь в виду?

– О, ну, знаешь, – он колеблется, почесывая челюсть, – многие колледжи предлагают одинаковые курсы.

– Хорошо, Дилан. Кончай юлить. О чем ты говоришь?

Я смущенно смотрю на него, но он предпочитает не уточнять.

– Не забивай этим голову.

– Ла-а-адно. – Я смотрю на него, прищурив глаза. Разумеется, теперь мне интересно, что это значит.

– Что ж, у кого-то скоро день рождения. – Дилан отворачивается, явно меняя тему. – Есть догадки, кто бы это мог быть?

– Х-м-м... – Касаюсь кончиками пальцев своих губ, скрывая улыбку. – Не-а.

– Отстойно. Потому что у меня были большие планы на именинницу, – посмеивается он, прекрасно понимая, как сильно я люблю свой день рождения.

Во всем виноваты мои родители. Правда. Они всегда столько всего придумывали, потому-то я с нетерпением и ждала этого дня. Мама говорила: «День, когда ты родилась, был одним из лучших в моей жизни, и нет никаких вариантов, чтобы я не трубила об этом на весь мир».

В этот день повсюду были развешены разноцветные воздушные шарики, и всегда была куча подарков. И я уже не говорю о торте, который она готовила сама, и о парочке моих самых близких друзей, обычно присутствующих на торжестве. Воспоминания всплывают в памяти так, будто я медленно перелистываю старый фотоальбом, наслаждаясь каждой фотографией, и на сердце становится тепло.

– Какие такие планы?

– Подожди и увидишь. – Дилан пальцем касается моего носа и целует его.

– Помнишь, папа говорил, что когда мне исполнится двадцать, он купит мне машину. До сих пор не представляю, как он планировал это сделать, ведь денег у нас было немного. – Я сжимаю губы, чтобы не рассмеяться. – Как бы там ни было, помнишь, что я ему ответила?

– Э-э, да. – Дилан закатывает глаза к небу и, изменив тональность голоса, отвечает: – «Нет, папа, я накоплю и куплю сама. Но все равно спасибо». А еще я помню, как твой папа всплеснул руками и ушел, что-то бормоча о том, что дочь не хочет, чтобы отец купил ей машину. Ты такая упрямая, Эви. Как всегда сексуальная, – он подмигивает, – но определенно упрямая. Дерьмо, если бы мой отец когда-либо предложил мне купить машину, я бы назвал ту, которую хочу, и протянул руки за ключами. Но мы оба знаем, что скорее бы ад замерз, чем он сделал бы что-то подобное. По крайней мере, для меня.

– Да ладно...

Звонок мобильного прерывает наш разговор, и я протягиваю руку к Дилану, чтобы достать его из сумочки. Он прижимается лицом к моей груди, и я фыркаю от смеха.

– Это Нора, – говорю я Дилану, отвечая на звонок и поднося телефон к уху. – Привет, Нора. Как дела?

Дилан покусывает мой сосок через ткань лифчика, и я смотрю на него.

– Я… я знаю, что ты, вероятно… занята с клиентом, но я могу приехать… чтобы встретиться во время перерыва?

Ее голос звучит странно. Она шмыгает носом вперемешку с рыданиями. Я осторожно толкаю Дилана и принимаю сидячее положение.

– В чем дело?

– Мне просто… нужно поговорить с тобой.

Ее слова сопровождаются слезами, и это беспокоит меня.

– Я не на работе. Где ты? Я приеду к тебе.

– Я, – она замолкает, как будто пытается вспомнить, – сижу в своей машине на территории университета.

Очередная порция рыданий вырывается из подруги, и она сморкается.

– Хорошо, не двигайся. Я не хочу, чтобы ты куда-либо уезжала. Я буду там через час, ладно?

– Ладно, – соглашается Нора, и я вешаю трубку, а затем смотрю на растерянного Дилана. Он в замешательстве.

– Что случилось? – Дилан начинает собирать еду и складывать ее обратно в корзину.

– Не знаю. Но она рыдает, и это совсем на нее не похоже. Я должна поехать к ней.

Я помогаю Дилану стряхнуть траву с одеяла, и мы идем обратно к его машине, взявшись за руки.

По дороге я мысленно прокручиваю различные сценарии случившегося и от этого начинаю только сильнее беспокоиться. Дилан не отпускает мою руку, и это единственное, что успокаивает меня. Все это так не похоже на Нору. Она не показывает своих эмоций. Подобные вещи в нашей дружбе всегда оставались за мной. Как только мы подъезжаем к дому, я выскакиваю из пикапа, и Дилан подходит ко мне.

– Знаю, ты переживаешь, – рукой он ласкает мою щеку, – но я уверен, что с Норой все в порядке.

– Да. Возможно, ты прав. Но я все равно поеду, просто чтобы убедиться в этом. – Я переплетаю наши пальцы. – Спасибо за прекрасное свидание. Я отлично провела время.

– Я тоже, малышка.

Меня обволакивает тепло от услышанных нежных слов, и я делаю все возможное, чтобы не расплыться в широкой улыбке. Дилан наклоняется и дарит мне сладкий поцелуй, от которого покалывает каждую клеточку моего тела.

– Позвони мне после встречи с Норой и дай знать, как она, хорошо?

– Позвоню. – Выпускаю руку из его ладони и шагаю по дороге.

– Эй, Эви, – кричит Дилан, и я стремительно оборачиваюсь, чуть не ударив себя по лицу своим же хвостом.

– Да?

– Думаю, я наконец-то понял, каково это – летать.

Он уходит, а я чувствую себя так, будто попала в финал самого романтичного фильма, от которого захватывает дух. Потому что он похитил всю меня... кусочек за кусочком.

* * *

Когда я приезжаю, на парковке полно машин. Несмотря на это, я за милю могу разглядеть желтый «Мини Купер» Норы. Как и его владелица, он сильно выделяется из толпы.

Чтобы добраться до подруги, я проезжаю мимо рядов различных машин. Меня накрывает волна странного волнения. Энергия, царящая в воздухе, вызывает мурашки на коже. Огромная часть меня не может дождаться, когда я вернусь к учебе и закончу свою степень, а затем продолжу обучение в магистратуре. Я отношусь к тем странным людям, которые любят учиться.

В паре машин от Норы я обнаружила пустое место и паркую свою потрепанную, но горячо любимую красную «Хонду». Ту самую, которая принадлежала моей маме. Она проехала более ста тысяч миль, но я отказываюсь избавиться от нее, пока она на ходу. Может быть, и после этого я с ней не расстанусь.

Подходя к машине Норы, я вижу ее поникшую, сгорбленную над рулем и обнимающую его руками. Волосы подруги свисают по бокам. Я стучу в окно, и Нора подпрыгивает, а затем открывает замок на двери. Она смотрит вверх, на меня. Ее нос стал таким же розовым, как и волосы.

– Ты напугала меня! – кричит она.

Лицо подруги в потеках черной туши, на щеках видны дорожки от пролитых слез. Я проскользнула на крошечное сиденье ее машины и повернулась к ней лицом.

– Что ж, мы квиты. Что происходит?

Я кидаю сумочку на пол салона и беру ее за руку.

– Все из-за мамы и папы, – Нора едва произносит эти слова и снова заливается слезами.

– Они в порядке? Скажи мне, Нора. – Я открываю бардачок и копаюсь в нем в поиске салфеток. Обнаружив их, протягиваю ей целую кучу.

– Ну... они... Они снова собираются жить вместе. – Ее голос ломается, и она вытирает нос рукой, вместо того чтобы воспользоваться салфеткой.

– Что? – Я чуть не начинаю смеяться, но в последний момент одергиваю себя. – Подожди-ка, тогда чем ты расстроена? Я не понимаю. Ты же всегда этого хотела.

– П-потому что. – Ее нижняя губа дрожит, и подруге никак не удается связно говорить. – П-потому что вчера они сказали мне, что собираются воссоединиться, а сегодня мама сообщила, что у нее в груди обнаружили опухоль.

– О, Нора. – Я в знак поддержки сжимаю ее руку, а она едва дышит.

Подруга смотрит в никуда.

– Завтра врачи сделают биопсию, чтобы определить… – Она смотрит на меня со страхом в зеленых глазах. – Я даже не могу произнести этого, Эви.

– Понимаю. Но послушай. Я знаю, что ты волнуешься. Я бы на твоем месте тоже волновалась, но постарайся не беспокоиться, пока для этого не будет реального повода. Может быть, абсолютно не о чем волноваться. Ты же, как и я, знаешь, что наша грудь состоит из всяких странных тканей, которые ошибочно принимают за то или иное. Правда?

Она кивает, приподнимая уголки губ от едва уловимой улыбки.

– Ну, вспомни, когда доктор учил нас проверять молочные железы. Мы каждую неделю думали, что у нас что-то есть, так ведь?

– Да, ты права. Спасибо, Эви.

– Конечно, – говорю я, и она улыбается, но что-то в ее выражении лица все равно кажется странным. – Что-то еще? Все не так, правда?

– Нет.

– Нора, – рычу я, уставившись на нее. – Мне клещами из тебя все вытаскивать или как?

Шумно выдохнув, она мельком смотрит на меня.

– Хуже всего то, что я не могу перестать думать о Хейзел и Августе.

– О Боже! – Я вскидываю руки, чуть не ударившись о низкий потолок машины. – У меня сейчас будет эмоциональный срыв.

Мои слова вызывают у Норы хихиканье, и она хватается за живот, пока ее смех не затихает.

– Хорошо, Эви. Спасибо. Мне это было необходимо.

– Слушай, с твоей мамой все будет в порядке. Я уверена. А что касается Хейзел и Августа, ты не должна думать о них, потому что они не помогут. Особенно в случае с твоей мамой. И я еще не дочитала. Планировала, но меня отвлекли.

– Надеюсь, что отвлечение, по крайней мере, было хорошее. Хотя в моем случае не так много достойных отвлечений, когда я читаю.

Она сморкается в одну салфетку, затем в другую, прежде чем сунуть их в боковой карман.

– Так и есть, – признаюсь я, но улыбка на моем лице – лучшее доказательство этого.

– Ну, – Нора скрещивает свои тонкие руки на груди, – пожалуйста, скажи мне, что ты наконец-то избавила Дилана от страданий.

– Да. Я бы сказала, что он очень доволен.

– И, – она поворачивается ко мне всем телом, тем самым подталкивая к продолжению, – как все прошло?

– Скажем так, я хочу сделать это снова. И снова, и после – еще раз.

– Если бы это был не Дилан, я бы попросила рассказать детали, но не уверена, что хочу представлять это в мыслях, когда увижу его. Скажи только одну вещь. – Она наклоняется ближе. – Он хорошо оснащен? Ну, ты понимаешь...

– Он… идеален. – Выдыхая, я опускаю голову на сиденье. – Знаешь, что поражает меня в Дилане? Он не считает себя чувственным или романтичным, но говорит мне самые милые вещи на свете. Из-за него я чувствую то, чего раньше не испытывала.

– Потому что ты любишь его, Эви.

Я поднимаю голову и смотрю в покрасневшие глаза Норы.

– Да. Сильнее, чем могла бы предположить.

– Я рада. По двум причинам. Во-первых, вы, ребята, принадлежите друг другу. А во-вторых, я знала это годами. Просто ждала, когда же вы, наконец, осознаете это. – Она машет рукой, прищелкивая языком. – Я уже сыта по горло этими вашими штучками-дрючками про лучших друзей.

– Штучками-дрючками? – посмеиваюсь я, и Нора улыбается в ответ, а в ее зеленых глазах снова появляется жизненный блеск.

– Да, это дерьмо про друзей надолго растянулось. Кстати, об этом. Брейден звонил мне и спрашивал, не хочу ли я с ним потусоваться, – говорит она, ковыряя ногти. – Но я отказалась.

– Почему? В чем проблема? Он отличный парень, – говорю я и ныряю рукой в сумочку в поисках жвачки. Я протягиваю ее Норе, но она отказывается.

– Проблема в том, что я не буду заниматься с ним сексом. Я встречаюсь только с теми парнями, которые мне не нравятся. Только с ними я могу трахаться.

– Нора. – Я качаю головой, пытаясь переварить это безумие. – Ты понимаешь, как странно это звучит, верно?

– Конечно, – с готовностью признается она, берет упаковку «Тик Так» с приборной панели и закидывает сразу несколько драже в рот.

– Думаю, твое альтер-эго приведет психолога в полный восторг.

– Ну, мы просто не скажем ей, не так ли?

Заговорщицки подмигивая, она забрасывает в рот еще «Тик Так», а я смеюсь.

– Эй. – Ее рот полон конфет, но она все равно продолжает говорить, и каким-то чудом я все еще понимаю ее. – Я только сейчас поняла кое-что.

– И что же?

– Теперь, когда ты и Дилан больше не лучшие друзья, я в некотором смысле лучший друг номер один, да? Ну, – Нора не ждет моего ответа, – я претендент на это место... сразу после того, как ты скажешь ему, что любишь. И когда это будет?

– Скоро.

Она ободряюще сжимает мое плечо, ее зеленые глаза искрятся честностью.

– Знаю, что часть тебя все еще боится признаться. Я вижу это по твоим глазам, но... Просто не тяни с этим, ладно? Думаю, ты и без того слишком долго ждала.

Она права. Так и есть.

Глава 27

Дилан

Она была девушкой его мечты

Я спускаюсь вниз по лестнице, вспоминая о том, что сегодня перед работой должен заехать в мастерскую к Брейдену. После вчерашнего притворства прийти в закусочную пораньше – это меньшее, что я могу сделать для Джордана.

Однако, как ни удивительно, я не испытываю ни капли вины за свой прогул. Только не тогда, когда я провел весь день с Эви... Потрясающий день. Каждый проведенный с ней момент лучше предыдущего.

– Бабуль? – кричу я, хватая яблоко из вазы с фруктами, стоящей на столе.

Кухня выглядит безупречно, все столешницы блестят, и я уверен, что бабушка где-то там.

– Я здесь, дорогой.

Проверив холодильник на наличие апельсинового сока, я быстро делаю глоток прямо из коробки, прежде чем она поймает меня за этим делом и прочитает нотацию.

– До сих пор не привык пить сок из стакана, да? – замечает она, подкрадываясь сзади, едва не доведя меня до сердечного приступа.

– Ба, что у тебя за привычка до хрена меня пугать! – Ее хмурый взгляд заставляет меня поменять выбор используемых слов. – До усрачки. Я имел в виду до усрачки.

– Эх, «до хрена», «до усрачки». Полагаю, это всего лишь слова, верно? – говорит она, ухмыляясь. – Сядь, Дилан.

Бабушка указывает на стул, и я сажусь напротив нее. Она стучит кольцом по столу, двигая в мою сторону коробку.

– Что это? – Я смотрю на обычную белую коробку с желтым бантом по центру.

Скрестив руки на груди, бабушка наклоняется вперед и улыбается.

– Подарок на день рождения. Хоть и немного запоздалый. Давай, – говорит она и машет рукой, – открой.

Я открываю коробку и вижу внутри квадратный кусочек хлопка. Развернув ткань, я несколько раз моргаю, широко раскрывая рот от шока. Внутри лежат серебряные карманные часы моего деда с потертой цепочкой, которые он все время носил с собой. На самом деле он никуда без них не выходил.

– Ба, это...

– Часы твоего деда, – перебивает она. – И он бы хотел, чтобы они принадлежали тебе.

– Ба, я не могу…

Начиная произносить эти слова, я понимаю, насколько часы особенные для нее и как трудно, должно быть, ей расстаться с ними.

– Можешь и примешь. – Ее голос строгий и решительный, а это, как обычно, означает, что спор окончен. – Я хочу, чтобы они были у тебя. Эти часы так много значили для твоего деда... А ты так много значил для него.

Ее голос надламывается от эмоций, и я борюсь со слезами, грозящими пролиться. Бабушка прочищает горло и качает головой:

– Я такая размазня. Ничего не могу с этим поделать. А теперь переверни.

Я смотрю на часы и переворачиваю их. Надпись, выгравированная черным шрифтом, гласит: «Время никого не ждет». Конечно, я знаю, почему она отдает их мне. Деликатность не ее конек, за это я ее и люблю.

– Спасибо, бабуль. – Я потираю гладкое, потускневшее серебро. – Это очень много значит для меня.

Она протягивает руку через стол и накрывает мою ладонь своей.

– Ты так похож на деда, Дилан. У тебя такое же доброе сердце и чуткая душа. Иногда ты пытаешься скрыть это, – она поджимает губы, затем улыбается, – но вряд ли понимаешь, что это заметно. А теперь, – бабушка поглаживает меня по руке и встает, – мне пора ехать домой, а то залью слезами весь пол.

Она оставляет меня сидящим на кухне и держащим в руках частичку моего деда как напоминание о том, что каждая секунда жизни имеет значение.

– Ладно. – Бабушка катит свой розовый чемодан к двери. – Думаю, что все упаковала. По дороге я еще загляну в закусочную, чтобы попрощаться с Джорданом. А теперь обними свою бабушку и побыстрее. Ты же знаешь, я терпеть не могу прощаться.

Я обнимаю ее, и она, как всегда, обнимает меня в ответ. Из-за всепоглощающего чувства потери я сильнее прижимаю ее к себе.