Текст книги "Любовь из капель дождя (ЛП)"

Автор книги: Мишель Бет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Наконец, когда на нас не остается ни единого клочка ткани, я подталкиваю девушку к кровати и неуклюже падаю вместе с ней на матрас. Эви разрывает поцелуй. С ее губ слетает истерический смех.

– Что? – посмеиваюсь я, убирая прядь волос, прилипшую к ее щеке.

Ее глаза сияют ярко-голубым светом, и я никогда не видел ничего более красивого. Ее грудь быстро поднимается и опускается.

– Можно подумать, что мы никогда в жизни ни к кому не прикасались.

Наши глаза встречаются, и мой смех угасает так же, как и ее.

– Теперь я не уверен, что вообще к кому-то прикасался. Потому что раньше ни от одного прикосновения я не чувствовал подобное. – Прерывисто дыша, я прижимаюсь губами к ее ладони, задерживаясь там. – Я хочу утонуть в тебе, Эви, и больше никогда не подниматься на поверхность.

Ее дыхание учащается. Она склоняет голову с ярким блеском в глазах. Эви отпихивает одеяло и откидывается на подушки, чтобы я мог вжаться в ее бедра. Ее сердце бьется так же быстро, как и мое. Ниточка пульса лихорадочно танцует на ее шее. Изгибы ее гладкой кремовой кожи соприкасаются с моей, и я сомневаюсь, что когда-либо вообще мой член был таким твердым. Он пульсирует, отчаянно нуждаюсь в ней.

– Ты так охренительно прекрасна.

Опустив голову вниз, я беру в рот ее тугой сосок, щелкая по нему языком. Она издает одобрительный стон и двигает бедра к моему члену, сводя меня с ума от желания.

– Дилан, – стонет Эви, скользя ладонями по моей спине, притягивая ближе.

Уверен, она тоже чувствует это отчаяние, эту необходимость.

– Мне нужно убедиться, что ты готова, Эви. – Я целую ее в живот, прокладывая дорожку языком. – Не хочу причинить тебе боль.

– И не причинишь.

Из-за прозвучавшей в ее голосе уверенности я поднимаю голову, отчего щеки Эви сразу розовеют.

– Ты мокрая для меня?

– Да.

Когда я опускаю пальцы вниз и касаюсь ее складочек, девушка снова стонет. Убедившись в том, что она влажная, я закрываю глаза и делаю рваный вдох.

– Боже.

– Ты сам виноват, – дразнит она меня, и ее глаза сверкают от веселья.

Но, когда я скольжу вверх по ее телу, вся игривость из ее взгляда испаряется, посылая дрожь по моему телу. Эви смотрит на меня так, будто я единственный, кто имеет для нее значение. Весь мой мир исчезает. Ничего не существует, кроме нас.

– Займись со мной любовью, Дилан.

Мои джинсы валяются на полу, поэтому я карабкаюсь к ним, достаю из кошелька презерватив, а затем возвращаюсь к Эви. Пока я разрываю упаковку и раскатываю презерватив по своей эрекции, она ни разу не отводит взгляд от моих глаз. Я устраиваюсь между ее бедер. Мое тело дрожит от желания, когда я оказываюсь у ее влажного входа. Вхожу в нее не спеша и смотрю на ее губы. Они открываются, но с них не срывается ни единого звука. Капельки пота покрывают лоб девушки, она тоже дрожит.

– Все в порядке? Ты уверена?

Эви без колебаний кивает, и я очень медленно скольжу внутрь. Покачивая бедрами, осторожно толкаюсь вперед, затем назад. Меня переполняют эмоции. Все слова, которые никогда не мог произнести, я выражаю в том, как заполняю ее тело.

С губ девушки срывается хныканье, и я стону.

– Боже, Эви. Я так долго представлял, каково это – быть внутри тебя… В тебе так хорошо, – бормочу я, глядя в ее глаза и все глубже погружаясь в нее.

Она притягивает мои губы к своим, скользит по ним языком и хныкает мне в рот. Я ускоряюсь, вращая бедрами, и Эви, выгибаясь, подстраивается под мой ритм. По мере того, как наши поцелуи становятся более настойчивыми, а дыхание учащенным и прерывистым, мы переходим от нежного секса к более жесткому.

Через мое тело проходит волна дрожи, когда мы соединяемся так, как я только мечтал. В голове витает одна-единственная мысль: «Я хочу, чтобы это длилось вечно».

– Дилан, – кричит она, откинув голову назад и прикрыв веки.

– Посмотри на меня, Эви, – нежно приказываю я.

Кожа девушки краснеет. Она цепляется за мои плечи, всем телом дрожа от удовольствия. После нескольких толчков я достигаю собственного оргазма.

– Эви, – рычу я, теряя контроль, и издаю протяжный стон в шею девушки, опустив голову на ее плечо.

Она проводит пальцами по моим волосам, а я прижимаюсь щекой к ее. Мы оба тяжело дышим, но продолжаем касаться друг друга, не желая отпускать. Я покрываю поцелуями ее лоб, веки, щеки, подбородок.

– Моя Эви, – шепчу я, когда она обнимает меня за шею, и мурашки бегут по моей коже.

– Дилан, я…

– Эви, – выдыхаю я ее имя и пытаюсь успокоить дыхание. – Тебе не нужно ничего говорить.

– Я люблю тебя.

Она меня любит.

Я устремляю взгляд к ней, сердце громко стучит в груди.

– Кроме этого. Определенно, это ты можешь говорить.

На ее губах сверкает ослепительная улыбка. И тогда меня поглощает осознание того, что она только что сказала.

– Подожди, что?

– Ты меня слышал, – усмехается девушка и поднимает бровь. – Просто хочешь, чтобы я снова сказала это.

– Да, я хочу, черт возьми. Скажи это снова, женщина.

– Нет.

– Что же мне с тобой делать, Эви?

Она обжигает меня взглядом, и я точно знаю свои дальнейшие действия. Я прижимаю губы к ее губам, проникаю языком в ее теплый рот, и мы тремся друг о друга. Наша кожа покрыта потом, и я снова ее хочу, хотя еще нахожусь внутри нее.

Мы прерываем поцелуй, и я отстраняюсь от Эви, чтобы снять презерватив. Завязав на нем узел, я бросаю его в мусорное ведро и снова падаю на подушку. Эви кладет голову на свою руку, а я лежу на боку лицом к ней. Пальцами лениво блуждаю по ее запястью. Эви вздыхает, и это звучит так легко и счастливо, что я улыбаюсь.

– Хотела бы я быть твоей первой, – тихо признается она, свободную руку прижимая к моей груди. Мое сердце неустанно бьется под ее ладонью.

– Не-а. Первый раз – отстой. Он вовсе не так хорош, как его нахваливают. Кроме того, – я приподнимаю пальцем ее подбородок, чтобы привлечь внимание, – ты единственная, кого я собираюсь запомнить.

– Потому что их было о-о-очень много, – смеется Эви.

Я щипаю ее за сосок, и она подпрыгивает.

– И раз мы заговорили об этом, я должна кое в чем признаться.

– Это что-то пошлое?

Девушка смеется и фыркает одновременно, что выглядит ужасно восхитительно.

– Это считается странным, что меня заводит то, как ты фыркаешь?

Она вращает голубыми глазами по кругу, и создается впечатление, будто это мраморные шарики, а затем смотрит на меня.

– Ладно-ладно. – Машу рукой перед своим лицом, непринужденно улыбаясь. – Порядок. Я готов.

Она опирается на локоть, осмеливаясь произнести свое признание:

– Итак. Помнишь, в десятом классе я вышла с урока, а ты целовался с Тамарой около моего шкафчика? Ты спросил меня, что случилось, а я сказала, что получила «C» за тест по английскому.

– И?

– Ну… – замолкает Эви, покусывая губу. – Я расстроилась не из-за этого. Я разозлилась, потому что увидела, как ты целовал Тамару, и приревновала, – признается она, и моя душа радуется от этой честности.

– Я тоже хочу признаться. На самом деле это двойное признание. Я встречался с ней, потому что она похожа на тебя. А целовал ее рядом с твоим шкафчиком, потому что пытался заставить тебя ревновать.

Девушка распахивает глаза и открывает от удивления рот.

– Правда?

– Ага.

– Хм-м.

Это единственное, что произносит Эви, но я вижу, как вращаются шестеренки у нее в голове, даже несмотря на то, что она довольно улыбается.

– Хорошо, пока все на мази, у меня есть еще одно признание. – Эви кусает губу, затем отводит взгляд. – В общем... Э-э-э, на самом деле я не медитирую.

– Знаю, – приподнимая бровь, усмехаюсь я. – Ну, теперь я чувствую себя удивительно очищенным, а ты?

Эви посмеивается и придвигается ближе ко мне. Ее соски нежно касаются моей груди, и я моментально становлюсь твердым. Боже, обожаю быть двадцатилетним.

– Эй, Дилан? – Теперь в ее голосе звучат серьезные нотки. – Я сожалею о Люке.

Я пропускаю сквозь пальцы ее шелковистые рыжие пряди, шумно выпуская из легких воздух, который обвевает ее щеку.

– Знаю, я тоже.

Мои мысли приходят в движение, но ее следующие слова ставят меня в тупик.

– Как думаешь, ты когда-нибудь увидишь своего отца снова? – Голос Эви звучит успокаивающе, но мое горло по-прежнему сжимается при упоминании о нем. Я напоминаю себе, что она спрашивает об этом из лучших побуждений. Если бы этот вопрос задал кто-то другой, я бы увильнул от ответа.

– Не знаю, – честно признаюсь я. – Но со мной все будет в порядке, если я никогда не услышу о нем. Я понял, а может быть, всегда знал, что он был моим отцом только на бумаге. Не более.

– Да. – Она кладет подбородок на мою руку. – Сегодня вечером по дороге с работы я зашла на кладбище повидать своих родителей.

– Как все прошло?

– Хорошо. – Девушка качает головой, и ее волосы щекочут мою кожу. – Естественно, папа подслушивал мой разговор с мамой, – хихикает она. – Но у него всегда была такая привычка.

Мне нравится, как она говорит о них. В ее голосе нет холода. Может быть, ей становится легче. Надеюсь, что это так.

– В любом случае... я кое-что поняла.

– Да? И что же?

Краем глаза она смотрит на меня:

– Я решила, что обязана сказать тебе, что ты кое в чем ошибаешься.

– О, правда что ли, мисс Кармайкл? – Я бросаю на нее оценивающий взгляд. – И в чем же, по-твоему, я ошибаюсь?

– Помнишь, ты сказал, что если бы я оказалась на необитаемом острове, то все, чтобы мне понадобилось, это книги и вода? – Она ​​издает голосом неприятный звук. – Во-первых, это говорит о том, что на необитаемом острове должно быть электричество, чтобы я могла зарядить киндл. А во-вторых, и это самое важное, если бы я застряла на необитаемом острове, то хотела бы, чтобы со мной были киндл… и… ты.

– С этим я справлюсь, – хватаю ее за задницу, и она стонет. – Скорее всего, у тебя не останется времени на чтение, потому что я доведу твое тело до изнеможения. Буду поливать тебя кокосовым молоком, а потом слизывать его.

– Подожди, дай-ка представлю. – Девушка устремляет взгляд к потолку, а затем снова смотрит на меня с чертовски сексуальной ухмылкой. – Хорошо. Я справлюсь.

Ее взгляд сводит меня с ума, поэтому я полностью застаю ее врасплох, когда переворачиваю на спину. Я нависаю над ней, кружа языком по ее шее. Эви дрожит, а я шепчу:

– Могу начать прямо сейчас. И мне даже молоко не понадобится.

Она обхватывает ногами мою талию, пятками подталкиваясь ближе, и трется об меня своей киской.

– Дилан, – хнычет Эви, – я снова хочу тебя.

Опустив голову на ее грудь, я стону.

– У меня больше нет презервативов. По крайней мере, здесь.

– Ох. – Трение прекращается, и девушка хихикает. Теперь, когда я настолько твердый из-за нее, мне не очень-то и смешно. – Ну, в таком случае я хочу мороженое.

– Что? – Я в замешательстве смотрю на нее. – Как мы перешли от презервативов к мороженому?

– Все вполне логично. Мороженое – лучшая вещь после секса. Если мы не можем заняться сексом, я хочу мороженое. – Эви толкает меня в грудь и бросается в сторону, соскальзывая с кровати. – Я скоро вернусь.

– Эй, Эви.

Девушка оглядывается через плечо, улыбаясь:

– Что?

– Мы часто говорили о том, чтобы вместе отправиться в Нью-Йорк, поэтому я хочу, если поступлю в ту школу, чтобы ты поехала со мной.

Вообще-то, я хотел сформулировать это как вопрос, но что-то пошло не так. Мое нутро сжимается, пока я жду ответ.

– Хорошо, – легко отвечает Эви, будто я спросил о том, с каким вкусом мороженое она предпочитает.

Я соскакиваю с кровати и, пока она не успела выйти в коридор, заваливаю ее на ковер. Обхватив руками ее лицо, смотрю ей в глаза и прерывисто дышу.

– Ты поедешь?

– Да. – Ее взгляд сияет, а губы изгибаются в теплой улыбке. – Я бы отправилась за тобой куда угодно, Диллс. Все, что тебе нужно сделать, – спросить.

Я обрушиваю на нее губы в поцелуе: сначала грубом, затем нежном, жестком, потом мягком. Эви не отстает и с яростью и диким рвением целует меня в ответ. Она запутывает пальцы в моих волосах, наши языки сплетаются. Мне нравится ее импульсивность. Хотя я люблю в ней все.

– Дилан, – говорит Эви, задыхаясь, – ты должен меня отпустить… Я…

– Голо-о-о-дная, – смеюсь я. – Да-да, знаю.

Я встаю, затем протягиваю ей руку, чтобы помочь подняться с ковра.

– Иди, но возвращайся побыстрее, – прошу я, при этом шлепая ее по заднице, когда она проходит мимо в восхитительно обнаженном виде.

«Неужели это происходит на самом деле?» – единственный вопрос, крутящийся в моей голове, когда я запрыгаю в постель и складываю руки за головой.

Я смотрю в потолок, как будто он может меня выслушать. Она любит меня и хочет поехать в Нью-Йорк, если я туда соберусь. А вероятность этого «если» довольно-таки велика. И, несмотря на это, сейчас я словно живу чужой жизнью.

Мои мысли переключаются на человека, которого мне стыдно назвать отцом. Я представляю, как, уставившись на него, тычу пальцем ему в грудь: «Видишь, мудак. Я достаточно хорош».

К счастью, Эви прерывает поток негативных мыслей, прогоняя их прочь. Я вижу, что она кривит губы.

– В чем дело?

– У нас нет мороженого. – Девушка собирает одежду, разбросанную по полу, и начинает одеваться.

– Подожди, куда ты идешь?

Эви уже почти натягивает юбку на бедра, но замирает и с улыбкой поглядывает на меня сквозь рыжие пряди, падающие на лицо.

– К тебе домой за мороженым… и презервативами.

– Обожаю и то, и другое, – посмеиваюсь, сползая с кровати. – Я пойду с тобой.

– Диллс. Я скоро вернусь, – говорит она, но я не обращаю на нее никакого внимания и надеваю боксеры, а затем натягиваю футболку. – Тебе ни к чему...

– Знаю.

Когда мы оба полностью одеты, я беру девушку за руку, и она переплетает пальцы с моими.

– Пошли. Чем раньше мы выйдем, тем быстрее вернемся и насладимся мороженым... и сексом.

Мы выходим на улицу и сразу чувствуем необычайную влажность. Облака закрывают большинство звезд, в воздухе висит легкая дымка тумана. Эви замирает, когда мы достигаем входной двери моего дома.

– Я счастлива.

Эта фраза звучит так просто, и хотя в темноте я не могу четко видеть ее глаза, эмоциональность ее голоса просто ошеломляет. Мою кожу покалывает от этого чувства, накрывающего меня с головой. Кажется, я становлюсь более сильным и смелым. Более уверенной версией самого себя.

– Я тоже, малышка.

Мы заходим в дом. Лишь над плитой в кухне горит свет. В остальных помещениях довольно темно. Скорее всего, Джордан еще не вернулся. Либо он в закусочной, либо с Самантой. Я следую за Эви, которая движется в сторону холодильника за своим лакомством.

– Я возьму мороженое, а ты – презервативы, – кричит она через плечо, хитро усмехаясь.

Я качаю головой и смеюсь, поднимаясь по лестнице. Да, я определенно люблю эту девушку.

Спустившись, я вижу, как Эви рассматривает фотографию, висящую на стене. Оставляю коробку с презервативами на столе, подхожу к ней сзади и обнимаю за талию, положив подбородок на ее плечо. Она наклоняет голову, и мы вместе смотрим на нашу более молодую версию. На фото мы сидим на крыльце ее дома и едим мороженое. Ну, больше было похоже на то, что мы его только-только принесли. Думаю, нам было лет по семь. Мы, все в грязи, только что вернулись с велосипедной прогулки. На душе становится тепло. Какой парой мы были... И до сих пор остаемся.

Я так рад, что пару лет назад мы с бабушкой повесили фотографии. Мои родители никогда не увлекались этим. По крайней мере, не теми фото, на которых был я.

– Я помню, когда моя мама сделала эту фотографию. Я просила ее подождать, пока мы отмоем грязь под шлангом, но она отказалась. – Эви улыбается воспоминаниям, радостно вздыхая. – Не помню ни дня, когда бы тебя не было рядом со мной, – шепчет она.

Я касаюсь губами ее виска.

– Мое любимое место – рядом с тобой.

Она крепче прижимает мои руки к своему животу, и мы стоим так пару минут, пока Джордан не заходит в дом.

– О, привет, детишки. – Он включает лампу и бросает сумку на стул. Я отпускаю Эви и направляюсь к нему. – Чем вы тут занимаетесь, ребята?

– Ничем. Просто зависаем, – говорю это небрежно, но мы с Эви улыбаемся так, будто что-то задумали. Хотя, по сути, так и есть. – Ты куда-то собираешься?

Джордан смотрит на что-то позади меня, а затем на нас.

– Судя по всему, нигде не будет так увлекательно, как там, куда идешь ты, – ухмыляется он, снимает ботинки у двери и вешает куртку. – Скоро придет Саманта. Собираюсь быстро чем-нибудь перекусить и принять душ.

– Отлично. Увидимся позже.

Я направляюсь к двери, подталкивая Эви вперед.

– Увидимся, Джорди.

Она открывает дверь, когда его голос останавливает нас:

– Ничего не забыли? – кричит он, и, обернувшись, я вижу его самодовольную улыбку. – Лови.

Коробка с презервативами летит по воздуху, и я протягиваю руку, ловко хватая ее. Щеки Эви становятся максимально красными, а я просто теряю дар речи.

– Уф. Спасибо.

– В любое время. Повеселись, – смеясь, он поднимается по лестнице.

Эви и я тоже не можем сдержать смех, как только выходим на улицу.

– Боже мой! – восклицает она, пряча лицо в ладонях. – Мне так неловко.

Эви смотрит на меня сквозь пальцы, застенчиво улыбаясь:

– Коробка? Нам нужна целая коробка?

– Я не теряю надежды, – поддразниваю я, – и энергии.

Пожимаю плечами, и девушка фыркает, так сильно заливаясь смехом, что мне кажется, она может упасть.

– Рад, что ты находишь это забавным, – говорю я, посмеиваясь, и она спотыкается, роняя пинту мороженого на дорогу.

Эви наклоняется, чтобы поднять его, а я в это время наслаждаюсь открывшимся передо мной видом, когда вдруг по моей шее бегут мурашки. Все чувства обостряются. В вечерней темноте наступает мирная тишина, но на улице слишком темно. Почти тревожно. В этой тишине раздается какой-то звук. Что-то смутно знакомое. Гул. Я осматриваюсь по сторонам, но не вижу ничего, кроме темноты, а шум тем временем нарастает. Вдыхаю странный запах, но не понимаю, что это. Мою кожу что-то обжигает, а потом меня сковывает холод.

– Идем, Диллс.

Эви стоит на дороге с мороженым в руках, но я не в состоянии что-то сделать, ноги словно окаменели. Повернув голову в сторону, я прислушиваюсь. Гул нарастает, отдавая в уши. На улице все так же темно.

–Дилан?

– Лучшие друзья навсегда. Верно, Диллс? – сказала она с огромной глупой улыбкой на лице.

Я сжал ее палец, также широко улыбаясь:

– Навсегда, Эви.

Я смотрю на Эви, моя хватка на коробке с презервативами слабеет, и она выпадает из рук. Приближающийся шум отрезвляет меня.

– Эви! – кричу я, бросаясь через дорогу, чтобы оттолкнуть ее с пути надвигающейся машины.

Я с силой падаю на тротуар, приземляясь на спину. Позвоночник пронзает волна боли, и я слышу треск, очень похожий на звук сломанной кости. Но треск раздается не от меня.

– Эви?

Грудь сжимается от охватившей меня паники, руки и ноги начинают дрожать, но я игнорирую все это. Адреналин уже бежит по моим венам. Моя единственная цель – добраться до Эви.

Каким-то образом я поднимаюсь на колени и, задыхаясь, ползу к ней.

Ее ноги изувечены. Одна нога оголена, разодранная на куски юбка обвита вокруг бедер. Рука закинута за голову, как будто Эви пыталась сгруппироваться перед падением. На лице кровоточит рана.

Трясущейся рукой я тянусь к ней, касаясь щеки.

– Эви. Открой глаза. Пожалуйста, Эви.

Опускаю голову на ее колени и прижимаю к себе. Что-то влажное и теплое покрывает мои пальцы, и когда я смотрю вниз, то вижу кровь.

– Нет-нет. Нет. Нет. Пожалуйста, Боже, нет.

Я укачиваю ее тело, убирая от лица спутанные пряди волос.

Неуклюже хватаюсь за ее запястье, чтобы нащупать пульс, и с облегчением выдыхаю, когда ощущаю его. Пульс слабый, но он есть. Нужно вызвать «скорую».

Опускаю руку в задний карман джинсов, чтобы взять телефон, и меня охватывает страх, когда я понимаю, что забыл его в комнате Эви. Я не хочу оставлять ее одну.

Открываю рот в попытке позвать на помощь, но моя голова начинает пульсировать от боли, глаза затуманены пятнами, и я изо всех сил пытаюсь их не закрыть. Мне кажется, я вижу чью-то размытую фигуру, слышу голос, который что-то кричит вдалеке. А затем весь мой мир погружается в темноту.

Последнее, что я вижу, – кровь Эви, стекающая с ее головы на мои дрожащие пальцы. Последнее, что я слышу, – мои мольбы к Богу, эхом разносящиеся по тротуару. Последнее, что я чувствую, – опустошение, которое буквально сжимает мое сердце. Я так и не сказал, что люблю ее.

И теперь у меня никогда не будет такой возможности.

Глава 30

Дилан

Ничто не удержит его вдалеке от нее

Такое чувство, будто мои глаза заклеены. Чем крепче я жмурю их, тем сильнее болит голова. Сознание размыто, но что-то похожее на страх пронзает мою грудь, мешая мне сразу после пробуждения открыть глаза.

Запах антисептика перебивает свежий воздух, который я так отчаянно хочу вдохнуть. Здесь слишком сильно пахнет стерильностью. Монотонный писк посылает в голову разряд боли, и мне хочется, чтобы это прекратилось.

Открыв глаза, моргаю несколько раз. Первым делом я вижу белую доску с надписью «медсестра». Меня охватывает паника, когда я вспоминаю произошедшее. С пересохших губ срывается потрясенный вздох:

– Эви! – кричу я, не осознавая, что в комнате находится кто-то еще.

Джорди мгновенно подходит ко мне.

– Дилан, все хорошо. – Брат делает нерешительную попытку успокоить меня, но что-то в его голосе не так, и страх снова поселяется в моем животе.

– Где она?

Я начинаю вставать, но голова чертовски болит. Тем не менее мне удается передвинуть ноги, прижимая руку к виску, чтобы унять боль. Когда я опускаю ее, то вижу кровь, засохшую на пальцах. Это придает мне сил вылезти из постели.

– Ляг, Дилан. Ты не в том состоянии, чтобы вставать.

– Черт возьми, где она, Джорди? Пожалуйста, скажи мне, что она...

Он сильно сжимает мое плечо, пытаясь одновременно успокоить и удержать на месте.

– Она жива, Дилан. Но сейчас лежит в отделении интенсивной терапии.

Она жива. Спасибо тебе, Господи.

– Мне нужно ее увидеть.

– Дилан. – Его голос тверд. – Сейчас ты никуда не пойдешь. Ты неудачно упал. Ты не можешь...

– Так помоги мне, Джорди. Блядь, мне нужно увидеть ее. И, если ты не собираешься мне помочь, тогда не мешай. Потому что я увижу ее, с твоей помощью или без нее. Тебе решать, что ты будешь делать.

Знаю, сейчас я веду себя, как мудак. Но никто не помешает мне увидеться с Эви.

– Ладно-ладно. Успокойся. – Он осматривает комнату, затем возвращает взгляд ко мне. – Позволь мне сначала достать для тебя коляску.

– Джорди, мне не нужна чертова инвалидная коляска. – Волна отчаяния пронзает меня. По тону моего голоса прекрасно слышно, насколько я обессилен. – Мне нужно увидеть Эви. Теперь помоги мне встать с этой кровати.

В этот момент в палату входит медсестра – миниатюрная женщина с седыми волосами и угрюмым взглядом. Она скрещивает руки на груди. Кажется, еще один человек в этой комнате недоволен моим поведением, но она не в силах остановить меня. Даже обессиленный, я смогу справиться с ней примерно за две секунды.

– Мистер Рид. Что это вы задумали? Вам нужно вернуться в постель.

– Нет, – смотрю я на нее, – мне нужно увидеть мою девушку. И вы можете стать либо частью проблемы, либо частью ее решения.

Раздраженная, она качает головой:

– Отлично, но позвольте хотя бы проверить ваши показатели, чтобы вы не потеряли сознание, пытаясь встретиться с ней.

С этим я могу согласиться. Присаживаюсь на стул рядом с кроватью и позволяю ей творить свою магию. Как только я получаю разрешение, Джорди помогает мне встать на ноги и обхватывает рукой за талию, а мою руку кладет на свое плечо. Он крепко держит меня, двигаясь к лифту.

Пока мы идем по узкому коридору, нас со всех сторон окружают свидетельства болезни. Атмосфера настолько удушающая, что я едва могу дышать. От звука кашля и вида носилок с телами больных меня начинает тошнить, но я стараюсь смотреть прямо перед собой.

– Слушай, Джорди. Извини, что нагрубил тебе в палате. Просто я...

– Дилан, – перебивает он меня. – Вот уж перед кем тебе не нужно извиняться и что-то объяснять, так это передо мной. Лады?

– Да. Я-я не знаю, что… – мысленно возвращаюсь к прошлой ночи. – Все произошло так быстро, хотя казалось, что время остановилось.

Брат выдыхает, готовясь произнести следующие слова:

– Тот водитель был пьян, Дилан. Он не включил фары, и в итоге машина врезалась в столб в квартале отсюда. Вы оба могли погибнуть.

Я смотрю на пыль, кружащуюся в воздухе, но перед глазами стоит лицо Эви.

– Я-я оттолкнул ее и… она… Она ударилась головой.

– Нет, Дилан. – Его лицо становится напряженным, и я отчетливо читаю во взгляде брата решимость. – Ты спас ее. Но…

– Но что?

Он резко останавливается и запускает руку в волосы.

– Слушай, – Джорди делает паузу и пялится себе под ноги, прежде чем встретиться со мной взглядом. – Прошлой ночью Эви получила сотрясение мозга и…

– Это еще, черт возьми, откуда?

– После падения она ударилась головой. Дилан, у нее было кровоизлияние в мозг, поэтому врачам пришлось провести срочную операцию, чтобы понизить внутричерепное давление.

Мое сердце едва не останавливается, пережить мне это помогают только слова – кровоизлияние, мозг и операция. Из-за появившегося головокружения я теряю равновесие и хватаюсь за Джорди, когда мы выходим из лифта. Выражение ужаса на его лице вызывает у меня приступ тошноты.

– Сейчас она без сознания, и я просто хочу, чтобы ты был готов к тому, что увидишь. Она сама на себя не похожа.

– Вот дерьмо. Похоже, меня сейчас вырвет. Мне нужен туалет, Джорди.

Он бросается со мной по коридору в ближайшую ванную. Как только за мной закрывается дверь, я падаю на колени и блюю в унитаз. По моему подбородку стекают капли рвоты, но у меня нет сил вытереть их. Плевать на это. Я полностью опустошен и, глядя на кровь, засохшую между пальцев, вижу перед собой сияющие глаза Эви за секунду до того, как толкнул ее на тротуар. Она выглядела такой счастливой. Я потираю пальцы, все еще ощущая на них теплую кровь, стекающую с ее головы. Желудок крутит от спазма, и я опускаю лицо к унитазу. Меня снова рвет. Не знаю, как долго я здесь нахожусь, когда Джорди стучит в дверь.

– Ты в порядке, Дилан?

Я хочу сказать ему, что это не имеет значения. Важнее всего состояние Эви. Она единственная, кто играет роль. И просто обязана быть в порядке. Потому что я не могу жить без нее. Даже не хочу пытаться это сделать.

– Я скоро выйду.

Отталкиваюсь от грязной плитки и добираюсь до раковины. Брызгаю в лицо холодной водой. На столике рядом с раковиной нахожу бумажные полотенца. Я беру одно и вытираю им рот. Когда открываю дверь, Джорди стоит, прислонившись к стене и сунув руки в карманы. Его глаза полны беспокойства.

– Ты в порядке?

Кивнуть – единственное, что я могу сделать. Что бы я ни ответил ему сейчас, все будет ложью.

Джорди отпускает меня, после того как я отмечаюсь у медсестры в отделении интенсивной терапии. Распрямив плечи, глубоко вдыхаю. Не совсем понимаю, почему я так делаю. Можно подумать, это поможет подготовиться к подлянке, которую мне решила подбросить жизнь.

Двойные стеклянные двери открываются, и у меня мгновенно подкашиваются ноги. Но подводят не они. Это делает мое сердце.

Эви.

Я не могу дышать.

Ощущение такое, будто кто-то вскрыл мою грудь и похитил лучшую часть меня. Малышка, показавшая мне, как жить и любить, теперь неподвижно лежит на кровати со сложенными на груди, словно в молитве, руками и бледными щеками. Ее голова обмотана бинтами, из-под которых выглядывает чернеющий синяк на левой скуле. К ее носу, рукам и рту ведут трубки. Меня оглушает слабый писк монитора. Тошнота возвращается с новой силой. Кажется, меня снова вырвет.

Я думал, что прекрасно знаю, что такое боль, но ошибся. Это – наихудшая из ее разновидностей. Эта боль невыносима, как будто все мои органы медленно и мучительно пронзает длинный клинок. Я должен лежать в этой постели, а не Эви. Она этого не заслуживает.

По моим щекам текут слезы, и я закрываю лицо руками. Кроме смерти родителей Эви и моего деда, я не помню ни одного случая, когда бы мне хотелось пролить слезу. Я не плакал ни после ухода моего отца, ни после смерти матери.

Но видеть, как Эви лежит на кровати, такая беспомощная, не похожая на ту, какой была... Из-за этого я задумываюсь о том, какой невероятно жестокой может быть жизнь. Девушка выглядит такой хрупкой, что при виде нее мое сердце разбивается на такое количество осколков, которые я не в силах сосчитать.

Тыльной стороной ладони вытираю с лица слезы и долго пытаюсь взять себя в руки, чтобы присесть в кресло, стоящее рядом с ее кроватью. Но мне кажется, что оно стоит недостаточно близко. Я хочу забраться на кровать и лечь рядом с ней. Хочу обнять ее хрупкое тело, прижать ее к свей груди, чтобы она почувствовала мое сердцебиение. Может быть, у меня получится вдохнуть в нее жизнь, и она проснется.

Эви, пожалуйста, проснись.

Я беру ее руку и прижимаю к своей щеке. Она такая холодная.

– Я люблю тебя, Эви, – шепчу ей. – Так сильно люблю. Понимаю, ты устала и хочешь отдохнуть, но мне нужно, чтобы ты вернулась ко мне, ладно? Я не могу жить без тебя. Мы – команда, помнишь? Ты – моя вторая половинка, – целую я ее пальцы снова и снова, цепляясь за ее руку, как будто это мой спасательный круг. – Без тебя «нас» не будет. А я хочу, чтобы мы были вместе, Эви. Навсегда.

Я опираюсь телом о ее ноги, не отпуская ее руки и не в силах остановить поток слез, которые продолжают стекать по моим щекам.

– Дилан. – Голос Зои пугает меня, и, подняв голову, я вижу ее с покрасневшими глазами, в помятой одежде и с торчащими во все стороны волосами.

Зои подходит ко мне, и я встаю, пораженный тем, что она обнимает меня и начинает рыдать.

В чрезвычайных ситуациях люди показывают себя с другой стороны, которую в обычной жизни мы не видим. В случае с Зои это утверждение особенно верно. Она – та, кто склонен скрывать свои эмоции. Несмотря на то, что не привык к такой Зои, я обнимаю ее, потому что знаю – сейчас ей это необходимо.

– Дилан, я так боюсь, – прерывисто произносит она. – Я тоже не могу потерять ее.

Я хочу быть сильным ради Зои, но не уверен, что это возможно. Я не уверен, что даже ради своего блага могу быть сильным.

Она отпускает меня и быстро садится в кресло, словно не хочет двигаться. Я беру другое кресло и ставлю его рядом. Некоторое время мы молчим, оба погруженные в свои мысли. Однако внутри меня все разрывается на части. Я разваливаюсь, как кусочки разбитой мозаики.

В памяти всплывает каждое мое воспоминание об Эви, вся история нашей жизни. И я отказываюсь верить, что все кончено.

Этого не может быть. Это только начало.

– Все здесь. В комнате ожидания, – напряженно говорит мне Зои. —Брейден, Нора, Ванда. Даже мама Норы приезжала и родители Брейдена.

Я киваю, благодаря людей, которых теперь считаю своей семьей. Сосредотачиваюсь на лице Эви. Так много людей любят ее.