Текст книги "Оникс и слоновая кость"

Автор книги: Минди Арнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Отлично. – Голос у Корвина немного дрожал, голубые глаза сияли. – Значит, договорились. Может быть, нам удастся раз и навсегда разобраться с этой тайной.

– Да, – кивнула Кейт, уговаривая себя не принимать его азарт за доброе расположение.

Или это был первый шаг? Даже если она ошиблась, и Корвин все равно на нее ополчится, уже неважно. У нее появился шанс узнать правду. Ради правды стоило рискнуть.

31. Кейт

КОРОЛЕВСКИЕ ПОКОИ ПРОПАХЛИ болезнью. Кейт буквально чувствовала привкус тоскливой прели. Король сидел в мягком кресле у окна и бессмысленно таращился в одну точку. На улице вечерело. Медлить было нельзя, с закатом дикая магия исчезнет, и они упустят свой шанс. Кейт была на взводе: сюда могли войти в любой момент.

Или, чего доброго, Корвин мог ни с того ни с сего передумать и вызвать золотоплащников. По пути сюда они не обменялись ни словом, принц избегал даже случайных прикосновений.

– Добрый вечер, отец, – сказал Корвин, подходя к королю, не обратившему на сына никакого внимания. – Кейт, давай, приступай. У нас мало времени. Скоро слуги принесут ему ужин, а я должен отправиться на пир.

Кейт кивнула, не в силах ответить. Ее пугала не только перспектива проникнуть в разум короля, но и то, что Корвин будет при этом за ней наблюдать. Все равно, что раздеться перед ним, причем совершенно не ощущая его любви. Принял ли он ее такой, какая она есть, – большой вопрос.

Не глядя на Корвина, Кейт приблизилась к королю. При взгляде на слабого, измученного человека внутри все сжалось от сострадания и отвращения. Да, Орвин сильно изменился. Она думала, что Корвин, описывая состояние отца, невольно преувеличил последствия недуга. Оказалось, нет. Что-то было неправильно в происходящем. Она вдруг почувствовала себя так же, как в Кочевом лесу или при обращении к разуму драконов.

Собравшись с духом, Кейт положила руку на плечо короля, зажмурилась и потянулась к нему своей магией. Едва прикоснувшись к его разуму, она поняла, что совершила ошибку. Вокруг нее, точно капкан, сомкнулось чужое заклинание. Ловушка, установленная на таких, как она.

«Или как мой отец».

Открыв глаза, Кейт увидела, что чар-камень на шее Орвина засветился, посылая сигнал создавшему его чародею. Она попыталась высвободиться, но было поздно. Заклинание не отпускало. Помимо своей воли в нее вливались мысли и воспоминания Орвина, будто вода прорвала запруду. Их было слишком много, разум короля превратился в омут, куда Кейт неумолимо затягивало. И вот она уже видела мир его глазами, тонула в его памяти. Корвин и комната исчезли, время замедлилось. Кейт очутилась в прошлом…

Раннее утро. Едва занялась заря. Орвин лежит в постели. За всю ночь он так и не сомкнул глаз. Последний год его часто мучает бессонница. Постель стала холодна после смерти жены.

В коридоре слышатся шаги, затем – стук в дверь. Хейл. Орвин понимает, кто пришел, еще до того, как конюший заходит в опочивальню. Он явился, чтобы продолжить вчерашний спор. Он попытается убедить его не поддерживать создание инквизиции, хотя Орвин ясно дал понять, что усилия напрасны. Инквизиция нужна. Она справедлива. Диких надо приструнить. Сторр прав: корона должна защищать подданных от опасностей, а дикие чрезвычайно опасны. Все, даже маленькие дети. Дикий, устроивший пожар на рыночной площади, был мальчишкой, но сколько же горя, боли и страданий он причинил невинным, которые не могли защититься от напасти.

Бедная, бедная Имоджен! Орвин постоянно слышит ее предсмертные задыхающиеся крики. Они лишили его сна, истерзали его душу.

Входит Хейл, кланяется своему королю и другу:

– Вновь умоляю вас, Ваше Величество, одумайтесь! Вы совершаете ошибку. Многое может пойти не так. Инквизиция даст Гильдии неслыханную власть, а именно этого и добивается Сторр.

– Амбиции Сторра меня нимало не волнуют, Хейл. Мы оба с ним хотим одного: раз и навсегда вырвать дикую заразу с корнем. Только тогда наступит мир, и наши жены и дети смогут спать спокойно.

– А как насчет тех, кто никому не причиняет зла? Кто тоже хочет жить в мире? Среди диких много невинных.

– У них есть сила, от которой не спасет ни щит, ни меч. – Орвин скрипит зубами, не желая слушать доводы конюшего.

– Меч и щит не спасут и от пистолей. Их же мы не запрещаем.

– Оружие всегда можно отобрать. Дикий дар – нет.

– Верно. Но мы отбираем у человека оружие только после того, как он натворит бед, не раньше!

Взгляд Орвина красноречивее всяких слов. Хейл отводит глаза, качает головой, признавая свое поражение. Потом вдруг смотрит в упор, и Орвин чувствует давление в висках. Что-то чуждое пытается пробиться в его разум, что-то похожее на заклинание.

– Простите меня, мой король, – раздается голос Хейла в голове. – Я не могу позволить этому случиться. Пожалуйста, простите меня. Я бы нипочем не посмел, будь у меня выбор.

– Что ты…

Хейл кладет руку на лоб Орвина, и череп короля едва не раскалывается от боли. Орвин кричит, ему кажется, что его рвут на части. Хейл в ужасе отшатывается, хватая ртом воздух:

– Что это за магия?

Орвин не отвечает. Скорчившись, сжимает руками голову. Чьи-то руки хватают его, принуждая распрямиться. Это Хейл. Хейл дотрагивается до чар-камня на шее Орвина.

– Кто вам это дал?

Орвин молчит. Он ничего не помнит ни о камне, ни о назначении заклинания. Выругавшись, Хейл срывает цепочку с шеи короля. Рывок чересчур силен, камень падает и разбивается. Магия вытекает из него серым маслянистым облачком, которое поднимается вверх. Тонкие перламутровые усики устремляются к носу Орвина, его рту и ушам. Хейл кричит, но против столь мощного заклятия он бессилен.

Орвин чувствует, как магия ворочается внутри, будто змея, заползшая ему в голову. Давление нарастает. Он царапает ногтями щеки, разум распадается на кусочки, зрение дробится, точно он смотрит в осколки зеркала.

– Мой король! – в замешательстве кричит Хейл. – Что я могу сделать? Как мне вам помочь? Я не знал, не знал! Если б только…

Орвин больше не властен над собой, в нем вскипает неистовая жажда убийства. С возгласом он вонзает кинжал в бок конюшего, замахивается во второй раз, но Хейл успевает схватить его за руку. Они борются. В глубине своего разума Орвин понимает, что происходит: он больше себе не хозяин, им управляет кто-то извне. Орвин не может изгнать чужака. Им движет одно желание: убить Хейла.

Но тот всегда был сильнее. Ему удается отнять кинжал. Орвин начинает биться в припадке и случайно натыкается бедром на клинок.

– О боги! Орвин! – вопит Хейл.

Орвин тоже кричит. Дверь распахивается, и в опочивальню врывается Корвин:

– Отец!..

Воспоминания оборвались, вышвырнув Кейт из разума Орвина. Задыхаясь, она согнулась и сжала руками голову. Ей больно вспоминать то, что испытал тогда и продолжает испытывать король.

– Кейт, что с тобой? Что случилось? – Теплые руки Корвина успокаивающе легли на ее плечи.

– Заклинание! Заклинание в чар-камне на его шее. Это ловушка! – Кейт подняла глаза на Корвина, и тут до нее дошло, словно разошлись тучи, скрывавшие ясное небо. – Кто-то знал, что мой папа попытается сделать, только заклинание вышло из-под контроля. Оно поразило твоего отца и… – не договорив, Кейт уставилась на пульсировавший чар-камень Орвина, и к ней вернулась тревога. – Корвин, надо отсюда…

Дверь распахнулась, и в покои короля ворвались трое человек: мейстра Викас, принц Эдвин и великий магистр Сторр.

– Вы! – закричала Кейт.

Воспоминания Орвина еще жили в ее памяти. Это Сторр исподволь убедил короля в необходимости создания инквизиции. Глава Гильдии был самым могущественным магом королевства.

– Это вы, вы убили моего отца!

Топор держали не руки Сторра, но это он расставил силки.

– Что тут происходит? – требовательно спросил Эдвин, переводя взгляд с Кейт на Сторра, потом на Корвина.

– Дикая! – завизжала Викас. – Я же говорила!

Мейстра навела на Кейт свою булаву. Чар-камни вспыхнули, высвобождая заклинание. Магия ударила Кейт, сбила ее с ног. Она больно стукнулась затылком об пол. В глазах заплясали искры, в голове помутилось, и Кейт накрыла кромешная тьма.

Часть 3
Возрождение

32. Корвин

– КЕЙТ! – КОРВИН КИНУЛСЯ к упавшей девушке. – Что вы творите, мейстра?!

– Отойдите от нее, Ваше Высочество, – холодно сказала Викас. – Она дикая, я в этом уверена.

Мейстра была, конечно, права, однако Корвин не мог просто так отдать Кейт в руки главы инквизиции.

– Не может быть! Чепуха!

– Вы так думаете, Ваше Высочество? – Викас метнулась к Кейт.

Корвин хотел ее оттолкнуть, но мейстра двигалась стремительно, словно атакующая змея. Она сдернула с шеи Кейт кожаный шнурок. Ярко блеснул бриллиант.

– А как вы тогда объясните вот это? – Викас выпрямилась и показала украшение всем.

– Обычный чар-камень, – хмыкнул Корвин. – Купленный у орденских чародеев.

– Я предупреждала вас, магистр. – Викас повернулась к Сторру, не обращая внимания на слова принца. – Перед нами заклинание, которое скрывает дикую магию.

Сторр во все глаза уставился на камень. На ум Корвину пришли слова Кейт о том, что именно магистр убил ее отца. Кто-то установил магический капкан, так, кажется, она сказала? Кто-то знал, что Хейл попытается переубедить короля. За этим явно стоял великий магистр. Но мог ли он зайти настолько далеко, чтобы посметь манипулировать королем?

«Да! Тысячу раз да!»

И все же Корвин не понимал, что выиграл Сторр от введения инквизиции. Магик никогда не делал ничего, что не приносило бы ему политической выгоды.

– Никогда прежде не встречал подобного заклинания. – Сторр взял камень и принялся его разглядывать.

Он выглядел искренне озадаченным, даже раздосадованным. Магик бросил взгляд на Корвина, потом на Эдвина, и его лицо посерьезнело:

– Это государственная измена, Ваши Высочества. Измена с целью утаить дикого.

Корвин шумно вздохнул. Измена. Магик был прав, как бы нелепо ни звучали его слова: по закону это действительно измена. Взбудораженный Эдвин перевел взгляд со Сторра на Корвина, в его глазах зажегся огонек.

– Ты знал, кто она, брат? Знал?

По спине Корвина поползли мурашки. В голосе Эдвина он уловил скрытое торжество.

– Что бы они ни говорили, я знаю: Кейт не преступница.

– Я не спрашиваю тебя, преступница она или нет, – нетерпеливо перебил его Эдвин. – Она – дикая. И ты об этом знал.

– Никакая она не дикая, – скрепя сердце солгал Корвин, лишь бы защитить Кейт от ненависти, заразившей брата со дня гибели матери. – Она ни в чем не виновна.

– Врешь. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не сможешь меня обмануть. – Эдвин серьезно посмотрел на великого магистра. – И что теперь, мейстер?

– Недоносительство о диком – тоже измена. – Сторр огладил бороду.

– Дурная шутка! – Корвин сжал кулаки. – Я – верховный принц, и я заявляю, что все здесь было спокойно. – Он кивнул на короля, продолжавшего тихо сидеть в кресле.

– В такой ситуации титул теряет значение, Ваше Высочество. – Викас покачала головой, ее серые глаза холодно сверкнули. – Вы арестованы, принц Корвин, за укрывательство дикой и за позволение использовать стихийную магию против верховного короля.

Корвин не сдвинулся с места, в упор глядя на булаву в руках мейстры.

– Сейчас урор! – Он обернулся к Эдвину. – Помоги мне, я твой брат! Не позволяй им меня арестовать.

На лице Эдвина мелькнуло сомнение. Мелькнуло – и тут же исчезло. Он сложил руки на груди и помотал головой:

– Как ты верно на днях заметил, Корвин, я пока еще не верховный король.

Корвин вздрогнул, словно от пощечины. Он подумал, не попытаться ли силой пробить себе путь к свободе, но отказался от этой идеи. Он был безоружен, а Викас, судя по всему, прекрасно управлялась со своей булавой. Ничего не выйдет. По крайней мере, здесь и сейчас. Их обвинения не выдерживают никакой критики, попытался успокоить себя Корвин. Ни совет, ни верховная жрица не поддержат магиков. Урор необходимо завершить. Человеческие законы не могут вмешиваться в законы богов. Корвин поднял руки в знак смирения и отступил от Кейт.

Двое гвардейцев и магик в золотом сопроводили принца в его покои.

– Что теперь будет с Кейт? – спросил Корвин у инквизитора.

– То же, что бывает со всеми пойманными дикими, Ваше Высочество.

Маска скрывала его лицо, однако в голосе прозвучало торжество. Корвин похолодел. Значит, золотые отправят ее в орденский дом за городом и проведут обряд очищения. Он не представлял, что это за обряд, но уже от одного слова «очищение» веяло ужасом. Кейт казнят и похоронят в безымянной могиле, отказав даже в священном огне. Это станет ее последним наказанием.

Принц в панике покосился на пистоль, свисавший с пояса шедшего впереди гвардейца. Не скорострел, конечно, но и одного заряда должно хватить, чтобы освободиться. Тут ему вспомнилась булава Викас. Золотоплащник держал свою наготове. Корвин разочарованно вздохнул. Ничего, его время еще придет. Надо просто подождать.

И он ждал. Целых два дня.

Тишина и одиночество сводили его с ума. Разговаривать было не с кем. Он только и делал, что ходил из угла в угол, безуспешно строя планы побега. Единственную дверь, запертую на замок, охраняли гвардейцы. Окна? Из них открывался прекрасный вид, но падение с такой высоты не переживет никто. Сделать веревку было не из чего. Золотые обшарили комнаты принца, забрав все, что хоть немного походило на оружие. Корвина не лишили ни одежды, ни мягкой постели, ни горячей воды, однако покои превратились в тюремную камеру, причем в одиночную. К принцу позволялось входить только слугам, приносившим еду. Дважды до Корвина доносился громкий голос Даля, безуспешно спорившего снаружи с гвардейцами и золотоплащниками.

Но больше всего принца заботила судьба Кейт. Где она? Когда начнут обряд очищения? А вдруг уже начали? Корвин не знал. Он намеренно никогда не интересовался инквизицией и ее порядками, старался даже не вспоминать обо всем этом лишний раз.

Теперь, когда все случилось, ему было ясно: он поступал так из-за неосознанной уверенности в том, что нельзя арестовывать невинных. Убивать за то, что ты мог бы совершить преступление. «Мог бы» не равно «совершил». Сколько честных людей было убито за последние годы?

Кейт может стать очередной жертвой. «О боги, выпустите меня отсюда!» Боги молчали. Похоже, им не было дела до Корвина.

Бездействие выматывало. В отчаянии Корвин уселся за стол. Взгляд упал на карту, где были отмечены места нападения дневных драконов. Внезапно принц вспомнил Ральфа Марсела. Того тоже схватила инквизиция, однако он как-то сбежал. А ведь была еще женщина из Тивальда, рассказавшая Далю, будто видела на свободе дикого, которого когда-то арестовали золотоплащники.

Могли ли эти двое улизнуть? Корвин, пусть снаружи, не раз видел орденские дома. Вряд ли оттуда было легко сбежать. Золотоплащники выглядели отменными солдатами, натасканными на поимку диких. Сами же дикие, после того как им надевали ошейники, не могли пользоваться своей магией. Так, например, было с тем мальчиком из Андреаса. Даже мать ребенка ничем не повредила инквизиторам. Вряд ли Кейт удастся сбежать.

А как удалось тем двоим? Корвин выдвинул ящик стола, где лежало письмо от андреасских инквизиторов. Он сам не знал, для чего сохранил эту отписку. Принц внимательно перечитал письмо и заметил кое-что необычное: на печати ордена красовался профиль великого магистра.

Профиль спесивый и надменный. Несомненно, за инквизицией стоял великий магистр. Есть ли пределы его честолюбию? Уж не вообразил ли он себя королем?

Похоже, так оно и было. И тут Корвина осенило: а что если ни Ральф Марсел, ни прочие никуда не убегали? Что если золотоплащники во главе с великим магистром воспользовались дикой магией в собственных целях? Погонщики дневных драконов…

Да нет, быть того не может! Хотя… Все сходится! Все события, случившиеся со времени появления дневных драконов и нападения на поместье Грегоров, вели к усилению власти магиков. Сторр получил мощные рычаги давления, которыми умело пользовался на королевских советах, а казна Гильдии, несомненно, пухла как на дрожжах.

Корвин еще раз изучил карту. Участие Гильдии прекрасно объясняло и повсеместное распространение ящеров. В бессильной ярости он скомкал письмо. Надо было что-то делать, но, опять-таки благодаря Сторру, принц стал пленником.

В дверном замке загремел ключ, вырывая Корвина из грозной задумчивости. Обернувшись, он увидел, как в комнату входит брат.

– Эдвин, хвала богам, ты пришел! – Принц вскочил, его гнев моментально утих, осталось лишь желание получить ответы. – Я кое-что понял и… – Корвин осекся, наткнувшись на холодный взгляд брата.

Ну конечно же, как он мог забыть! Эдвин в последнее время сильно сблизился со Сторром. Магистр сделался наперсником брата, если не другом. «Без железных доказательств он мне не поверит. Тем более теперь, когда он считает меня изменником». Корвина вновь охватила ярость. Эдвин обязан был ему поверить, они же братья!

Братья, разделенные урором. Пожалуй, Даль и то был ему роднее Эдвина.

Не говоря ни слова, Эдвин пересек комнату и подошел к столу, на котором стояли тарелки с почти нетронутым обедом. Налил себе бокал вина, сделал хороший глоток и только потом посмотрел на Корвина.

– Ты помнишь их? Помнишь звуки, которые вырывались у нее из горла с каждым вздохом?

Ярость Корвина тут же охладела: он прекрасно знал, о чем говорит Эдвин. Разумеется, он помнил. До самой смерти ему не забыть надорванный хрип дыхания матери. Королева Имоджен несколько дней боролась за свою жизнь.

– Помню.

– Да неужели? – Эдвин резко поставил бокал, расплескав вино. – Что-то сомневаюсь. Иначе ты не оскорбил бы ее память с такой легкостью.

Корвин перевел взгляд в окно, чувствуя, что краснеет от стыда. Брат всегда знал, как вызвать в нем чувство вины, пусть даже умом Корвин понимал, что никакой вины за ним нет. Перед глазами встало лицо матери. Люди звали ее королевой Имоджен Ласковой. Он тоже винил себя в ее смерти, хотя в глубине души чувствовал, что она его простила. Позволять Эдвину использовать эти воспоминания против него как раз и было оскорблением ее памяти. Принц снова повернулся к брату.

– Кейт не имеет никакого отношения к тому, что случилось с нашей матерью, Эдвин.

– Она дикая. И ты это знаешь. Интересно, как давно?

– Даже если и так. – Корвин старался говорить спокойно. – Кейт никому не причинила зла.

– Пока не причинила. А какие увертки ты сочинишь, когда от ее магии погибнут люди?

– Кейт никогда…

– Она опасна, – оборвал его Эдвин. – Все дикие опасны. Уже двести лет их магия вне закона. Исключений нет и быть не может.

«Двести лет – долгий срок…» Корвин вспомнил, с каким страхом и вместе с тем с надеждой Кейт рассказывала ему правду. «Дар – неотъемлемая часть меня, способность, с которой я родилась и живу». Люди, приговоренные к смерти с колыбели. И все из-за какого-то замшелого закона.

– Кейт не опасна, и неважно, дикая она или нет, – решительно повторил Корвин. – Нельзя казнить ее за то, чего она не совершала.

– Ты собираешься сделать исключение для всех диких или для нее одной? – презрительно скривился Эдвин.

Корвин промолчал. Повторялась история с сиванским мальчишкой-солдатом. Может быть, Даль прав, и пацан просто удрал, обрадованный нежданной свободой. Однако наверняка Корвин не знал и не мог отмести иную версию произошедшего. То же самое и с другими дикими. Они представляли угрозу для людей. Принц замотал головой, не в силах найти верного ответа. Как же все сложно! Одно он знал точно: он любил Кейт, кем бы она ни была.

Сторра надо остановить. Кейт права, Гильдия захватила слишком много власти.

– Дикие, которых мы приговариваем к смерти, – сказал Корвин, – такие же подданные Инея, как ты или я.

Эдвин выругался.

– Надеюсь, ты проиграешь урор, братец. Если ты действительно веришь в то, что говоришь, ты не достоин победы.

В его словах прозвучала ненависть, черная, как смола, и жгучая, как огонь. Корвин невольно отшатнулся, пораженный ее силой.

– Откуда в тебе столько злобы? – тихо спросил он.

– Странно, что у тебя ее нет.

В голове Корвина пронесся целый вихрь возражений, но он быстро сообразил, что с фанатичной верой не поспоришь. Победу в такой битве каждый одерживает в своей душе. Корвин убедился в этом на собственном опыте, спустя несколько месяцев после смерти матери. Ненависть тогда сделалась столь свирепой, что он понял: если от нее не избавиться, она поглотит его без остатка. Корвин почувствовал жалость к брату, уже несколько лет живущему с черной дырой в сердце.

– Зачем ты пришел, Эдвин? – грустно спросил он.

Тот вновь выругался, потом процедил сквозь зубы:

– Тебе дали отсрочку. Похоже, несмотря на твои прегрешения, богиня желает, чтобы урор был завершен. Что же, – он холодно улыбнулся, – может, оно и к лучшему. Когда ты потерпишь поражение, все королевство убедится в том, кто из нас воистину достоин короны.

Корвин не ответил на выпад.

– Тебе позволено вернуться к исполнению обычных обязанностей под охраной инквизитора, – продолжил Эдвин официальным тоном, каким обращался к подданным и высокому совету. – Магик ожидает за дверью. Он будет сопровождать тебя повсюду, чтобы ты опять не снюхался с дикими.

Корвин сжал кулаки. Идея ходить с охранником, точно младенец с нянькой, ему не понравилась.

– Ни с кем я не снюхивался.

– Хватит вранья, Корвин. Впрочем, твоя дурацкая выходка пришлась мне как нельзя кстати. Весь двор тебя уже проклинает.

– Что-что?

– А то! – Губы Эдвина искривились в брезгливой усмешке. – Золотоплащники провели обыски в замке и раскрыли твоих сообщников-диких.

– Это просто смешно.

– Ничего смешного. Мейстра Викас разоблачила Боннера. Он носил такой же алмаз, как у Брайтон. Боннер – террамант.

Корвин невольно охнул, в голове зашумело. Он не мог в это поверить.

– Именно в этом и был секрет его оружейного мастерства, – напыщенно продолжал старший брат. – Без дара к обработке металлов никаких скорострелов сделать невозможно.

Корвина как под дых ударили. Это было похоже на правду и прекрасно объясняло то, что на первых порах скорострелы удавались одному Тому.

– Я не знал, что он дикий.

– А что Брайтон – участница Возрождения, знал? – ощерился Эдвин. – Да-да, ты не ослышался. Они свили гнездо прямо здесь, в Норгарде, в подвале борделя. Вчера золотые арестовали больше двадцати человек и еще нескольких убили.

От этих слов внутри у Корвина все перевернулось, он не верил своим ушам. Неудивительно, что Кейт связали неразрывным обетом. Ему сразу было ясно, что речь шла о «Заветном клинке». Судя по использованным заклинаниям, во всем этом был замешан и Рейф.

– По иронии судьбы, за успешное раскрытие заговора мы должны благодарить тебя. Если бы не твоя просьба к капитану привратной стражи записывать время ухода и прихода Кейт, золотые бы никого не нашли.

«Что же я наделал?» – мелькнула у Корвина мысль.

– Выходит, все это твоих рук дело, братец? – прищурился Эдвин. – Сначала вы с сообщниками вызываете дневных драконов, потом объявляете, что с ними можно справиться лишь с помощью заколдованных скорострелов. Ты затеял это, чтобы победить в уроре?

Даже сейчас Корвин едва не рассмеялся над болезненной ревностью брата. Вот только не было в его обвинениях ничего смешного. При всей их нелепости, идея получить престол, завоевав благодарность подданных, не выглядела надуманной. В некоторых исторических свитках даже утверждалось, что именно народная любовь есть сила, в итоге определяющая победителя. Пока Корвин не мог убедить брата в своей невиновности. Сначала он должен был сам во всем разобраться. И хотя мысль о том, что Кейт входила в Возрождение, занозой засела в голове, он решил сперва узнать ее мотивы. Корвин ей доверял. Он ее любил. Наверняка всему найдется разумное объяснение.

Корвин кашлянул.

– Надеюсь, ты все сказал? В таком случае закончим наш разговор. – Он указал Эдвину на дверь и не опускал руку, пока брат не вышел.

Оставшись в одиночестве, принц задумался, что же делать дальше. Надо было найти мейстера Рейфа. Конечно, с одной стороны, он магик и может хранить верность Сторру, с другой – он явно связан с Возрождением. Как бы там ни было, именно у Рейфа имелись нужные Корвину ответы.