Текст книги "Оникс и слоновая кость"

Автор книги: Минди Арнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

14. Корвин

НИКОГДА ПРЕЖДЕ КОРВИН так не радовался возвращению в Норгард, даже после тех двух лет, проведенных вдали от родного дома. Последняя ночевка прошла ужасно. Им, конечно, удалось отвязать коней до того, как те переломали себе ноги. Магики потушили горящее дерево, но дождь хлестал всю ночь. Корвин не выспался и промок до нитки. Нос заложило, голова болела.

Караван кое-как выбрался из Нефритового леса и миновал поля у западных границ Норгарда. Несмотря на солнечный день, поездка не задалась. Все угрюмо молчали, и наивные надежды Корвина на то, что после вчерашнего разговора отношения с Кейт наладятся, не оправдались. Напротив, она казалась еще более замкнутой. Принц сам не понимал, что побудило его пойти на этот разговор. Только ли желание рассеять напряжение между ними? Если Кейт поселится в Норгарде, им волей-неволей придется помириться. Единственным результатом беседы стало то, что она теперь ехала рядом с Корвином во главе каравана.

Наконец показался город. Кейт восторженно ахнула:

– О боги! Я и забыла, как он прекрасен!

Корвин вгляделся в силуэты башен, пытаясь увидеть их ее глазами. Им тоже овладел благоговейный трепет. За снежно-белыми стенами с круглыми башенками, отделанными бледно-голубым мрамором, виднелся лабиринт разноцветных зданий, напоминавших кремовые пирожные. Над всем этим великолепием, словно дракон из червонного золота, возлежащий на груде самоцветов, сиял Зеркальный замок. Свое имя он получил из-за того, что все его семь башен были облицованы полированным обсидианом, в котором, точно в зеркале, отражались солнечные лучи. В довершение всего в замке стоял Зеркальный трон.

– Да, Норгард прекрасен, – согласился Корвин.

Даже воздух здесь казался свежее и ароматнее. Принц дышал и не мог надышаться. Вокруг расстилались луга, поросшие сочной зеленью и плакун-травой, а такого синего неба не было на всем свете.

Но прекраснее всего были бесчисленные табуны, которые паслись на просторных левадах. Лошади – серые, рыжие, гнедые, вороные и буланые – щипали траву, пили из ручьев и прядали ушами, когда жеребята и стригунки, развеселясь, с игривым ржанием прыгали вокруг, подбрыкивая тонкими ножками.

Кейт так и пожирала коней взглядом. Корвину сделалось любопытно, почему одни вызывают у нее живой интерес, а другие – нет.

Вскоре они достигли открытых городских ворот, по обеим сторонам которых высились две огромные статуи коней. Статуи были неодинаковыми, но гармонично дополняли друг друга. Левая была отделана гладкой слоновой костью: конь немного присел на задние ноги, подняв морду к небу. Конь справа, высеченный из оникса, черного как смоль, встал на дыбы, опустив голову и угрожающе воздев передние копыта.

Сигни даже присвистнула.

– Это кони богини Норы, покровительницы города, – пояснила Кейт подруге. – Нирано и Нелек.

– Они восхитительны, – едва слышно прошептала Сигни.

– А помнишь, как мы их с тобой прозвали? – ухмыльнулся Корвин. – Плюх и…

– Плих, – закончила Кейт и хихикнула. – Как еще нас кони не потоптали за богохульство?

– Да ладно тебе! Богам тоже не чуждо чувство юмора. Пусть и довольно своеобразное, как мне кажется.

Вокруг стояла странная тишина. Не видно было ни табунщиков, ни земледельцев. Однако едва стражники в дозорных башнях разглядели, кто едет, как они ударили в колокола:

– Принц Корвин! Принц Корвин вернулся!

Клич, подхваченный многими голосами, понесся по улицам, быстро превратившись в слитный рев:

– Принц Корвин!

Кейт придержала лошадь, чтобы переместиться в середину процессии. Видимо, побоялась, что горожане ее узнают. Что же, Корвин мог это понять.

Несмотря на толпу, заполнившую извилистые улочки, они быстро приближались ко дворцу. В отличие от горного Андреаса, Норгард стоял на пологих холмах, и дорога плавно шла то вверх, то вниз. Здания здесь тоже были пониже, пропускали больше солнечного света и дарили ощущение простора. Да и при взгляде на них глаз радовался. Дома строили кто во что горазд: одни – приземистые с разноцветными ставнями и тентами, украшенными кистями и фестонами; другие, наоборот, отличались изысканно-строгими пропорциями и хорошим сочетанием цветов.

Корвин с улыбкой махал людям, удивляясь про себя их верноподданническому пылу. Точно так же они приветствовали его после двухлетней отлучки, но ведь теперь он отсутствовал всего несколько недель. Горожане тянули руки, надеясь дотронуться хотя бы до сапога принца или бока его лошади: считалось, что это приносит удачу. Правда, примета эта относилась, скорее, к военному времени. Впрочем, может быть, они считали, что он действительно в каком-то смысле воевал? Наверняка каждый новостной листок в Инее уже растрезвонил о том, что принц чуть не погиб по пути в Андреас. Жаль, что в этот раз ему не удалось сохранить происшествие в тайне. Корвин покосился на наручи, проверяя, хорошо ли скрыта татуировка. Зря он все-таки ее сделал. С другой стороны, тогда Корвин считал, что больше в Иней не вернется.

Он надеялся войти в замок без лишней шумихи, не привлекая внимания к своим спутникам. Ему хотелось сначала обсудить все с Эдвином. Корвин отправил вперед гонца с сообщением, что прибудет с гостями, однако в детали не вдавался. Любые возражения, выдвинутые советниками или братом, отпадут, когда станет известно, что Кейт спасла Корвину жизнь, показав в деле скорострел. Тем не менее ему хотелось рассказать об этом лично. Пера не хватит, чтобы во всех подробностях описать подобные события.

Увидев замковые ворота, Корвин понял, что надежды не оправдались. Их уже ждал отряд королевских гвардейцев в синих мундирах. Во главе отряда стоял капитан Яоль, вытаращившись на кого-то за спиной Корвина. Скорее всего, на Кейт. Главной задачей королевской гвардии было обеспечение безопасности короля. Яоль служил капитаном около двадцати лет и в день покушения Хейла как раз стоял в карауле. Каждая морщинка на его лице кричала о ненависти к дочери изменника.

Решив пока не заострять на этом внимания, Корвин произнес:

– Рад видеть вас, капитан.

Яоль поклонился, блеснув плешью на макушке. Он был высоким и худощавым, а его нос напоминал острый сучок.

– Добро пожаловать домой, Ваше Высочество. До нас дошло сообщение о вашем прибытии. Рад видеть вас живым и здоровым.

– А уж как я этому рад, капитан.

Яоль не принял шутки.

– Ваш брат ожидает вас во внутреннем дворе. Сегодня утром у нас тут случился небольшой переполох.

Переполох? Корвин приподнял бровь, но промолчал. Изнутри действительно доносился какой-то шум. Спешившись, он бросил повод одному из грумов, уже прибежавших из конюшни. Спутники последовали примеру принца.

Мейстер Рейф, ехавший в хвосте каравана, нагнал Корвина, ведя коня в поводу, и поклонился.

– Ваше Высочество, – глухо прозвучал голос из-под маски, – с вашего разрешения я передам пажу счет за мои услуги и откланяюсь. Меня ждут в орденской резиденции.

– Да-да, благодарю вас за все. Не соблаговолите ли держать меня в курсе новостей о дневных драконах?

– Разумеется, – магик коротко кивнул, – со своей стороны я прошу вас о том же. Мой орден наиболее уязвим для этих тварей.

– Понимаю.

Синие плащи обязаны были сопровождать все караваны. Корвин похлопал магика по плечу, сам удивляясь естественности жеста. Похоже, он успел полюбить этого необычного мейстера.

– Сообщу, как только что-нибудь узнаю. Вам или вашим коллегам, если вы будете в отъезде.

– Спасибо. – Рейф еще раз поклонился и передал повод груму.

Прежде чем уйти, магик попрощался с Сигни, Боннером, Далем и Кейт, топтавшейся поодаль, словно надеясь улизнуть. При этом он что-то шепнул ей на ухо, отчего ее глаза сузились, а губы сжались. Корвину стало любопытно, что же такое сказал магик, но тут его внимание снова привлек шум из внутреннего двора.

Принц быстро миновал замковый плац, прошел в главную арку между восточным и западным крылом и вступил на мощенный булыжником внутренний двор. Посредине находился круглый фонтан, в центре которого стояли статуи Нирано и Нелека. Обычно здесь было тихо, разве что пробегали по делам пажи или прибывали портшезы с гостями. Однако сегодня двор был полон. Толпа придворных, знати и слуг окружала фонтан, рядом с которым стояла группа мужчин.

Корвин сразу заметил брата. Там же были и члены высокого совета: канцлер Рендборн, мейстер-оружейник Нокс, казначей Портер, мейстер кузнечных искусств Флетчер, королевский зодчий Нелл и главный конюший Алестер Кайд, сменивший на этом посту Хейла Брайтона. Если бы не место, Корвин решил бы, что проходит заседание совета. Здесь находились и Сторр, великий магистр Гильдии магиков, и мейстра Викас, глава Золотых плащей. Эти двое официально не входили в совет, однако все же присутствовали.

Не успел Корвин удивиться, зачем они все здесь собрались, как заметил у фонтана черное чешуйчатое тело. Дохлый дневной дракон.

Корвин прошел сквозь толпу, почтительно расступившуюся перед ним, и спросил у Эдвина:

– Где ты его взял?

Тот оглянулся, и удивление на его лице сменилось раздражением:

– И тебе доброго дня, братец.

Корвин, завороженный зрелищем, пропустил шпильку мимо ушей. Наконец-то он мог рассмотреть дракона вблизи. Даже мертвый, зверь внушал ужас. Ящер размером с небольшого медведя лежал на боку. Из раскрытой пасти торчали острые зубы, правая лапа с когтями-кинжалами вытянулась вперед. На шее зияла рана. Корвин прикрыл нос от гнилостного смрада.

– Так что у вас приключилось? – Он наконец перевел взгляд на брата.

Его ждал новый, едва ли не больший сюрприз: одежда Эдвина была вся в крови и грязи, а на предплечьях протянулись свежие порезы. Несмотря на это, брат сохранял царственный вид: высокий, красивый блондин с карими глазами. Временами он очень напоминал Корвину мать.

– Напоролся на эту тварь в пути, – ответил Эдвин. – Это дневной дракон, да? Такой же, как те, что напали на тебя по дороге в Андреас?

Корвин кивнул, чувствуя подступавшую тошноту. Он слышал разговоры о дневных драконах только в окрестностях Марареда, расположенного лишь немногим восточнее Андреаса и Фархольда. Этот же добрался до самого Норгарда.

– А куда ты ездил?

– В Пенлок.

То есть на юг.

– Ящер был один?

– Да, мне повезло. Иначе бы не выстоял… – Эдвин машинально потер руки, словно стирая с них кровь. – Выстрелил в него из пистоля, но только ранил. Гадина прыгнула, но я успел подставить меч и распорол ей горло.

– Прекрасный удар, Ваше Высочество, – похвалил Нокс.

Корвин знал, что этот дородный, седовласый и морщинистый человек еще полон сил и на занятиях по фехтованию с легкостью побеждает молодых.

Собравшиеся одобрительно загудели. Корвин напомнил себе, что слухи обо всем происходящем здесь вскоре распространятся по всему городу.

– Я рад, что тебе удалось отбиться, Эдвин. Но странно, что дракон был только один. – Корвин наклонился, разглядывая тушу. – Я думал, они держатся стаями, как и ночные.

«Впрочем, даже одинокий дракон смертельно опасен. Сначала напали на Грегоров, затем – на меня, теперь – на Эдвина…» Если за всем этим стояло Возрождение, то их цель была совершенно очевидна: свергнуть власть Норгарда.

Люди загомонили. Кое-кто тоже рискнул приблизиться к дракону.

– Как жить, если ни днем ни ночью нам не будет покоя от ящеров? – спросил кто-то, и разноголосый хор подхватил вопрос.

Канцлер Рендборн поднял правую руку. На ней в солнечных лучах тускло поблескивал перстень с крупным чар-камнем. Корвин не знал, какой заговор наложен на самоцвет, но из всех членов совета канцлер был самым напористым и лучше всех умел разговаривать с толпой. Его острые желтые глаза напоминали глаза хищной птицы.

– Не бойтесь! – громко произнес он. – За Тормейнами мы всегда были и будем как за каменной стеной. Верьте верховному королю!

Слова возымели скромный эффект. Не помогли ни энтузиазм, ни обаяние Рендборна. Большинство собравшихся жило в замке. Они либо точно знали о болезни Орвина, либо подозревали о ней. О какой вере в короля могла идти речь, если тот и из опочивальни-то почти не выходил?

Поняв, что происходит, Корвин решил действовать. Обогнув труп дракона, он взобрался на парапет фонтана.

– Канцлер Рендборн прав! – выкрикнул он, набрал в грудь побольше воздуха и в наступившем молчании продолжил. – Путешествуя по стране, я нашел оружие, которое навсегда изменит нашу жизнь. Оружие настолько действенное, что с его помощью однажды мы избавимся от драконов, как от ночных, так и от дневных. – Корвин обернулся, выискивая в толпе Боннера, Сигни и Кейт. – Госпожа Брайтон, госпожа Леф, мейстер Боннер! Пожалуйста, подойдите ко мне.

При одном взгляде на лицо Кейт Корвин порадовался, что стоит далеко, иначе она бы точно огрела его по шее. Однако ослушаться принца на виду у всего двора она не посмела. Троица во главе с Боннером подошла к фонтану.

Узнав Кейт, толпа глухо и неодобрительно загудела, повторяя ее имя: «Кейт Брайтон… дочь изменника… предательница…» Помянули и прозвище Корвина: «Принц-бродяга». В нем поднимался гнев. Он ведь обещал защитить Кейт. Заверял, что во дворце будут рады ее возвращению.

– И я исполню свое обещание, – пробормотал Корвин себе под нос.

Пусть потом делает с ним, что хочет, но сейчас она должна встать рядом.

Когда Кейт вышла вперед, он вновь заговорил, постаравшись, чтобы голос звучал властно – тоном, не терпящим возражений:

– Кейт Брайтон, дочь изменника Хейла Брайтона, спасла мне жизнь, когда по пути из Фархольда в Андреас на наш караван напала стая дневных драконов.

Он умолк, оглядывая лица людей. На него смотрели десятки глаз. Дамы с парасолями в элегантных расшитых платьях; гладковыбритые кавалеры с украшенными драгоценными камнями кинжалами за поясами; слуги в форменной одежде и гвардейцы в мундирах – Корвин говорил со всеми сразу.

– Мой долг перед госпожой Брайтон настолько огромен, что с лихвой искупает все ее прошлые прегрешения, – продолжил он, добавив про себя: «Которые ее вообще-то даже не касаются». – Да будет известно жителям Норгарда, что отныне Кейт Брайтон не враг короне.

Корвин умолк, ожидая реакции людей. Те только холодно смотрели на него в ответ. Тут вперед выступил Эдвин:

– Рад приветствовать вас от имени Норгарда, госпожа Брайтон.

Он взял за руку оцепеневшую Кейт и поцеловал кончики ее пальцев. Корвин скрипнул зубами, припомнив тот поцелуй в розарии.

– Благодарю вас за то, что вернули мне брата целым и невредимым. – Эдвин тепло улыбнулся Кейт. – Добро пожаловать. Норгард никогда не забудет вашего подвига.

Теперь толпа зааплодировала. Без особенного усердия, но и это уже было хоть что-то. За все годы, что Эдвин фактически носил корону отца, он научился добиваться от придворных того, чего хотел.

Когда все успокоилось, Корвин добавил:

– Кроме того, именно госпожа Брайтон продемонстрировала мне новое оружие. Она убила им трех драконов в одно мгновение! – Принц вытащил из кобуры скорострел и поднял над головой. – Это оружие я и привез в Норгард. Это не просто пистоль, это – скорострел, величайшее изобретение мейстера Тома Боннера из Фархольда, созданное с помощью госпожи Сигни Леф с Ишских островов. Они оба согласились прибыть в Норгард, чтобы изготовить скорострелы и для нас. Мейстер Боннер воплотил в жизнь мечту всех наших оружейников. Он придумал пистоль, позволяющий сделать несколько выстрелов подряд без перезарядки. Отойдите все назад, – приказал Корвин, прицеливаясь в труп дневного дракона.

Эдвин и советники послушно попятились. Некоторые даже заткнули уши. Корвин нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. В толпе вскрикнули. Принц одну за другой выпустил все шесть пуль. Туша дракона сотрясалась, во все стороны летели ошметки мяса и чешуя.

Люди разразились восторженными воплями. Теперь все восторженно выкрикивали имя Корвина, уничижительная кличка была позабыта. Даже брат присоединился к общему ликованию, небрежно похлопав в ладоши и скривив физиономию. Корвин проглотил обиду. Дурак он был, что надеялся на одобрение Эдвина.

Принц спрыгнул с парапета.

– Добро пожаловать в Норгард, госпожа Леф, – обратился Эдвин к островитянке. – Могу я поинтересоваться, каков ваш вклад в это дивное изобретение?

– Да снизойдет на вас благословение Аслара, Ваше Высочество. – Сигни коротко поклонилась. – Для меня большая честь посетить Зеркальный замок. Что до вашего вопроса, то я знаю секрет изготовления особого черного пороха. Это мое собственное изобретение, без которого не было бы никакого скорострела.

– Понятно. – Эдвин лучился дружелюбием. – Удивительные, я бы даже сказал, поразительные новости. Рад приветствовать и вас, мейстер Боннер.

К ним подошел великий магистр Сторр и с улыбкой представился Тому и Сигни. По привилегии, отпущенной его сану, маски магик не носил. Единственными признаками высокого положения были булава с чар-камнями и черная мантия, украшенная разноцветной лентой с символами всех орденов Гильдии. Самой широкой полосой была белая – цвет ордена, из которого вышел великий магистр. Сторр был довольно красив. Густые каштановые волосы, чуть тронутые серебром, волнами спадали на плечи. Магик умел так повести разговор, что, несмотря на свое положение, собеседники чувствовали себя едва ли не самыми важными людьми на свете.

Склонившись сначала к руке Сигни, потом – Кейт, Сторр произнес:

– Добро пожаловать в Норгард. Я хотел бы поближе взглянуть на сей замечательный скорострел.

Корвин протянул магику оружие. Лицо Боннера окаменело. Приблизились и прочие советники, пытаясь рассмотреть скорострел. Они тут же засыпали Тома вопросами.

Корвин шагнул в сторону, не желая мешать кузнецу, который, казалось, наслаждался вниманием. Сигни же принялись расспрашивать о порохе. Кто-то из советников предположил, что если бы не ее порох, скорострел бы взорвался в руках стрелка. Сигни сияла от удовольствия.

– Так вы принадлежите Фюренскому сестринству? – спросил Рендборн.

Корвин поспешно отвернулся, чтобы не рассмеяться, когда Сигни начнет травить очередную байку. Заприметив Кейт, стоявшую позади, принц двинулся к ней, но его перехватил Эдвин:

– Мои поздравления, брат. Этот тур за тобой.

– Тур? – удивился Корвин. – Что ты имеешь в виду?

– Разве тебе еще не сказали? – Губы Эдвина искривились в холодной усмешке.

– О чем? – Корвин упер руки в бока, начиная раздражаться от покровительственного тона.

На брата, впрочем, жест Корвина впечатления не произвел. Эдвин вел себя так с самого детства.

– Жаль только, что мама не дожила. – Улыбка сползла с лица Эдвина.

Корвин вздрогнул, как от удара плетью. Когда Эдвин упоминал их мать, то, каким бы обыденным ни был разговор, в его словах всегда звучал затаенный упрек. Брат винил в ее смерти Корвина.

– До чего она не дожила? – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– До урора, братец. Нам наконец-то был явлен знак.

Земля ушла у Корвина из-под ног. Он пошатнулся. Теперь понятно, с чего так оживилась толпа при его появлении. Горожане приветствовали не просто норгардского принца, а возможного наследника престола и будущего короля.

Только урор мог указать, кому из братьев править. И вот урор наконец объявлен.

15. Корвин

ВПЕРЕДИ ЖДАЛО МНОЖЕСТВО ДЕЛ. Нужно было принять десятки важных решений, переговорить с десятками важных людей, однако в голове у Корвина билась одна-единственная мысль: «Урор».

Он уже почти смирился с тем, что знака не будет. С того дня, как ему исполнилось шестнадцать, он каждое утро просыпался с надеждой, что вот сегодня явится знак. Им с Эдвином с пеленок внушали, что достойнейшего наследника престола выберет только урор.

Но день шел за днем, а знака так и не было. Миновал год, за ним другой. Каждый вечер Корвин отправлялся спать, остро ощущая собственную ничтожность. На третий год бесплодного ожидания он решил, что надо смириться. Отчасти именно поэтому принц покинул Иней. Какой смысл был оставаться, если на родине его преследовали одни неудачи?

«Я – никудышный сын».

Когда на рынке взбесился дикий и начал жечь все подряд, мать приказала Корвину взобраться на крышу мастерской белошвейки. Он принялся спорить, хотел помочь матери, а не убегать. Однако королева настояла на своем. Корвин подчинился, влез на злополучную крышу и протянул руку ей, но было уже поздно. Ему оставалось лишь беспомощно наблюдать за обезумевшей толпой, топчущей мать.

«Я – никудышный брат».

– Как ты мог допустить, чтобы она погибла? – спросил его тем вечером Эдвин. – Почему ты не спас ее?

Корвин не знал, что сказать. Да и что тут ответишь? Весь Норгард был свидетелем его позора. Он слышал шепотки за спиной во время предания тела королевы священному огню.

«Я – никудышный друг».

– Даль! – кричал он, руками разгребая обгорелые обломки. – Даль!

Наконец он обнаружил окровавленное тело, на котором почти не осталось живого места.

– Прости, Даль, я этого не хотел, я не думал, что так выйдет.

«Я – никудышный…»

– Корвин, умоляю, помоги ему, – охрипшим голосом просила Кейт, упав перед ним на колени и содрогаясь от рыданий. – Будь милосердным, отправь нас в изгнание. Если ты хоть немного меня любишь, не дай отцу умереть. Отмени казнь.

Корвин усилием воли остановил поток воспоминаний. Думать об этом было невыносимо.

Солдаты погрузили тушу дракона на телегу и повезли в академию Гильдии магиков для вскрытия и изучения. Между тем Корвин повел своих спутников во дворец, чтобы показать им их новые обиталища. «Ну или старые», – подумал он, бросая взгляд на Кейт. Та вышагивала с непроницаемым лицом, прямая, как палка, однако он знал, что под этой броней прячется хрупкая и ранимая душа.

Вдруг его охватили сомнения. За два дня до прибытия он отправил в замок гонца с приказом подготовить для Сигни и Кейт прежние покои Брайтонов. Покои с тремя спальнями, которые занимал Хейл с семьей, так и осталась незанятой: никто из придворных не захотел поселиться в жилье изменника. Хотя семья Брайтонов владела домом в Долинном квартале на севере Норгарда, Хейлу приходилось почти все свое время проводить в королевских конюшнях с лошадьми, поэтому семья проживала главным образом в замковых покоях, которые и стали для Кейт родным домом. Теперь же Корвин засомневался в принятом по наитию решении. Что, если это причинит Кейт боль?

Он мысленно выругался. Опять дал маху. Надо было просто спросить у нее самой. Впрочем, сделанного не воротишь. Навстречу уже спешила госпожа Пейден, дворцовая кастелянша. Скованно поклонившись Корвину, она сказала:

– Ваше Высочество, я подготовила покои Брайтонов и соседние комнаты для ваших гостей. Если пожелаете, я их сама провожу.

Услышав за спиной тяжелый вздох Кейт, Корвин вздрогнул.

– Будьте так любезны, госпожа Пейден. Благодарю вас.

Та, жестом велев троице следовать за собой, двинулась по коридору. Корвин коротко попрощался с Сигни и Томом, пообещав заглянуть к ним попозже и посмотреть, как они устроились. Затем прикоснулся к рукаву Кейт и прошептал:

– Если хочешь, я прикажу открыть для тебя другие покои.

Она молча смотрела на принца, в ее глазах бушевала буря непередаваемых эмоций. В конце концов Кейт, слабо улыбнувшись, произнесла:

– Ничего, я справлюсь.

Корвин кивнул и отпустил ее рукав. Ему хотелось пойти вместе с ней и помочь совладать с воспоминаниями, связанными с домом ее детства, который она оставила три года назад после казни отца.

Однако принцу и самому надо было кое с чем справиться.

Следующие три дня Корвин только и делал, что рассказывал о своем путешествии и готовился к ритуалу, на котором официально возвещали о начале урора. Он не стал скрывать, что, вопреки приказу брата, заезжал в Андреас расспросить о Ральфе Марселе, чем вызвал неудовольствие Эдвина. Он также высказал предположение о возможной связи Возрождения с дневными драконами. Однако едва речь заходила об уроре, красноречие принца как рукой снимало.

На двухчасовой лекции по истории урора, которую читал ему мейстер Вестон, его старый наставник, Корвин не посмел задать ни одного вопроса. Мысль о том, что долгожданный знак явлен, приводила его в странное оцепенение. Ему казалось, что это просто ошибка. Он даже не поинтересовался, что это за животное. Прочие почему-то тоже помалкивали, словно на упоминание зверя был кем-то наложен запрет.

К счастью, неотложные дела отвлекали Корвина от раздумий. Несколько часов он провел в беседе с мейстером-оружейником Ноксом о появлении в Андреасе сиванского принца Эрикса Фейна. Старик был опытным стратегом и с пугающей точностью предвидел ходы врага. После обстоятельного обсуждения они оба пришли к выводу, что случившееся не представляет большой угрозы. По мнению Нокса, Сиван не получил бы особенных преимуществ, заручившись поддержкой Андреаса. Лорд Неван, конечно, завидовал дому Тормейнов, но его город годился, скорее, в качестве укрытия и не мог предоставить богу-королю ничего полезного для новой попытки завоевать Иней. Помочь ему могла только магия. Без волшебной защиты его армию просто сожрут ночные драконы.

Оставалось еще подумать над делом Ральфа Марсела. Перед отъездом из Андреаса мейстер Рейф попытался выведать о нем хоть что-то у золотоплащников, но инквизиторы в один голос заявляли, что не арестовывали человека с таким именем. Рейф не сказал этого прямо, но у Корвина сложилось впечатление, что магик нимало не удивлен: побег заключенного выставил бы золотых в невыгодном свете, а кроме того, мог подать другим диким опасную идею. Однако принц не собирался сдаваться. Арест Марсела видели слишком много людей. Хотя Корвин и сомневался в успехе своей затеи, он целый день потратил на написание запроса в инквизицию с требованием предоставить перечень всех диких, арестованных в Андреасе за последний год. Скрепив письмо личной печатью верховного принца, он сам отвез его на почту Норгарда.

В ночь проведения ритуала Корвин неподвижно ждал, когда камердинер застегнет на нем черную рубаху. И рубаха, и черные бриджи были отделаны лазоревым шелковым кантом. В соседних покоях в точно такое же мрачное одеяние облачали Эдвина. Принцы бок о бок должны были войти в храм Норы, чтобы вместе выдержать уготованное им испытание.

Вместе и в то же время – друг против друга.

– По-моему, ты дергаешься, – заметил Даль, вальяжно развалившийся в кресле с уже третьим бокалом вина.

– Ты уверен, что это я, а не ты? Знаешь, говорят, что вино есть жидкая храбрость, – поддел друга Корвин.

– Правильно говорят, – протянул тот бокал принцу. – Сейчас я готов хоть рубить великанов, хоть посрамить самих богов. Не желаешь тоже хлебнуть?

Корвин не поддался завладевшему им искушению. Если жрицы почувствуют запах вина, ритуал будет немедленно прерван. Туманить разум было запрещено. Кроме того, перед испытаниями полагалось целый день воздерживаться от пищи. Голод и боль – жертва богам.

«А может, плюнуть на все и напиться?» Обдумать эту мысль как следует принц не успел. Камердинер покончил с пуговицами. Пора. Они вышли в коридор.

– Думаешь, она придет? – спросил Корвин у Даля.

– Наверняка. – Тот сразу понял, о ком речь. – Сигни пообещала притащить ее хоть на аркане.

Корвин украдкой вздохнул. За прошедшие два дня он лишь мельком видел Кейт, но успел заметить, как она горюет. От нее, как холодом, веяло несчастьем. Он несколько раз посылал слуг узнать, не желает ли она перебраться в другие покои, но Кейт не отвечала. Принц в очередной раз поклялся, что, когда все закончится, он первым делом пойдет к ней.

Оба брата должны были ехать к храму Норы в авангарде процессии. Эскорт им составляли королевские советники, великий магистр Сторр, главы всех орденов и отряд гвардейцев под командованием капитана Яоля. Во дворе ждали оседланные кони. Корвин пожалел о гибели Громобоя. Ему нравился его новый жеребец по кличке Черномор, однако они с ним еще не успели толком притереться друг к другу. «А сегодня нас обоих ждет нешуточное испытание», – подумал принц, выезжая за ворота замка. Горожане высыпали на улицы, чтобы увидеть, как принцы примут свою судьбу.

Черномор все время шугался и вскидывал голову. Ему не нравился шум. На выучку боевого коня уходят годы, а Черномора натаскивали меньше двух лет. Корвин сдавил коленями бока жеребца, заставляя его уняться. Принц смотрел прямо перед собой, стараясь не обращать внимания на толпу.

Ехавший стремя в стремя Эдвин одобрительно кивнул:

– Я уже начал бояться, что ты опять сдашься.

– Боялся или надеялся? – хмыкнул Корвин, скорее по привычке отвечая брату издевкой на издевку.

Их вражда длилась всю жизнь. Эдвин был старше, но король больше любил Корвина. Отец ценил его бесстрашие выше осторожности и хитрости старшего сына. Однажды он почти прямо заявил, что, будь это возможно, сам назначил бы Корвина наследником престола.

«Полагаю, сейчас бы он изменил свое мнение…»

Храм Норы стоял в центре главной площади в квартале Валео, окруженный пятью орденскими домами, выкрашенными каждый в свой цвет. Отсутствовал лишь золотой. Как и в прочих городах Инея, норгардская резиденция инквизиторов располагалась за стенами. Сам храм был длинным прямоугольником из массивных каменных блоков, к центральному входу с колоннадой вели ступени. Вся площадь была запружена народом, но подступ к лестнице оставался свободным. Никому, кроме жриц, принцев и верховного короля, не дозволялось входить внутрь во время ритуала.

Черномор наконец присмирел, и Корвин позволил себе осмотреться. Почти сразу же его взгляд упал на Кейт, стоявшую в стороне рядом с Сигни и Томом. На душе у принца стало немного спокойнее. Подростками они нередко фантазировали, что за испытания его ждут вовремя урора, и Кейт всегда знала, как подбодрить друга. Ему припомнился их последний разговор на эту тему…

Они тогда устроили себе пикник. Наевшись до отвала, улеглись на попону и принялись обсуждать урор.

– Кор, ты только подумай, как это будет весело! Все наши скачки наперегонки и сражения на деревянных мечах покажутся тебе забавами сопливой малышни, – убеждала Кейт. – К тому же я нисколечко не сомневаюсь, что ты победишь.

– А если я не хочу побеждать? – Корвин убрал ей за ухо выбившуюся черную прядку и погладил по щеке.

– Почему это? – Она улыбнулась уголком рта, глядя на него из-под тени длинных темных ресниц.

– Потому что… не хочу тебя бросать. – Принц наклонился, собираясь ее поцеловать, но Кейт прижала палец к его губам.

– Даже не думай! Станешь королем и сможешь сам устанавливать законы. Ты обязательно должен победить, должен насладиться своим триумфом. Мы что-нибудь придумаем и вместе отпразднуем это событие!

– Если только нам когда-нибудь будет явлен знак, – ответил Корвин.

Как же она ошибалась! Никакой радости он сейчас не ощущал, лишь страх и тяжесть на сердце. Корвину ужасно не хотелось участвовать в уроре. Может быть, в детстве он еще и верил, что достоин пройти ритуал, но жизнь доказала обратное. Корвин привычно покосился на наручи, проверяя, не видно ли татуировки. Проще было бы скрыть ее чар-камнем, но тогда наверняка поползли бы слушки.