Текст книги "Оникс и слоновая кость"

Автор книги: Минди Арнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

5. Корвин

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, уже через час после отъезда, принц пожалел, что оставил Даля в Фархольде. Корвин ехал во главе длинной медленной вереницы повозок и верховых. Слишком медленной. От Фархольда до Андреаса было около пятидесяти миль. Гонец покрывал это расстояние за два дня. Каравану из пяти повозок, пятнадцати гвардейцев, шести слуг, трех магиков и повара требовалось дня четыре.

Будь рядом жизнерадостный Даль, путешествие могло бы стать вполне сносным. Сейчас же Корвину не с кем было перекинуться и словечком. Он пробовал беседовать с капитаном Моррисом и мейстером Барретом, королевским советником, но те отвечали скованно, и шутливого тона, который развеял бы мрачное настроение принца, не поддержали.

Тогда он попытался обдумать загадочный пожар в поместье Грегора и смерть рудокопа, однако его мысли упорно возвращались к Кейт. Корвин раз за разом прокручивал в голове их случайную встречу, воображая, как бы себя повел, если бы заранее знал о ней или если бы рядом никого не было. Судя по всему, их отношения изначально сложились неправильно. Именно так он сказал Далю, когда прошлой ночью наконец-то выложил ему всю историю.

Корвин высвободил ноги из стремян и застонал от боли в затекших коленях. При медлительной езде хуже всего приходилось суставам, остававшимся в одном положении много часов кряду. Он мог, конечно, с относительным комфортом ехать в крытой повозке, но это было бы еще хуже. На просторе хоть иногда взгляду попадалось что-нибудь интересное.

Караван подъехал к одной из стоянок, располагавшихся вдоль тракта на Андреас. Это была широкая поляна с несколькими костровыми ямами и поленницами, которые верховный король повелел устроить, заботясь о путниках. Принц осторожно спешился и немного прошелся, разминая ноги. Пока слуги и гвардейцы разбивали лагерь, Корвин сам расседлал Громобоя. Кое-кто предлагал ему свою помощь, но он отказался. Уход за конем был тем немногим, что принцу дозволялось делать собственноручно. Даже Эдвин на это не мог бы ничего возразить. Забота о боевом коне – благородное занятие каждого истинного норгардца. И слава богам! Проводя скребницей по лоснящейся шкуре Грома, принц пожалел, что конь такой чистый. Солнце клонилось к закату, однако он знал, что долго еще не уснет. Корвин поймал себя на том, что подсматривает, как три магика в синих плащах – мейстер, подмастерье и ученица – устанавливают защитный барьер из чар-камней. Правую щеку ученицы прикрывала черная маска, бывшая лишь немногим темнее ее кожи. Маска подмастерья, тоже черная, прикрывала уже глаза и лоб, резко выделяясь на его бледном лице. Лицо мейстера было полностью скрыто маской цвета слоновой кости.

Трое магиков встали в круг посреди лагеря лицом друг к другу. Каждый держал в сложенных лодочкой ладонях чар-камень размером с человеческую голову. Они хором произнесли заклинание, и камни засветились. Магики развернулись спинами друг к другу и разошлись к границам лагеря. Мимо Корвина прошла ученица и положила камень на землю. Миг – и вокруг лагеря взметнулся барьер. Он слабо мерцал, будто солнечные лучи проходили сквозь радужное стекло.

Корвин еще несколько раз напоследок прошелся по спине Громобоя скребницей. Он думал забраться в палатку, но беспокойство не отпускало. Приказав подать ужин, он присел у походного столика рядом с костром и принялся рассматривать окрестности. Принц неторопливо ел, рассеянно блуждая взглядом по холмам, поросшим плакун-травой, где стрекотали ночные букашки.

Едва он закончил ужинать, к нему подошел старший магик.

– Ваше Высочество, не возражаете, если я воспользуюсь вашим столом?

Корвин, застигнутый просьбой врасплох, недоуменно заморгал. Огонь отбрасывал пляшущие тени на костяную маску магика, в прорезях которой сверкали черные глаза. Опомнившись, принц показал рукой на стоящий напротив стул.

– Буду только рад компании.

Он подумал, что из всех окружающих поболтать с магиком будет интереснее всего, пусть даже беседа с человеком в маске немного раздражала. К облегчению и немалому удивлению принца, мейстер, присев за стол, снял ее и положил перед собой. Его лицо оказалось почти таким же бледным, как и маска, лишь на переносице и под глазами багровело родимое пятно. «Тенерожденный», – вспомнил Корвин древнее поверье. Некоторые полагали, будто человек с подобной отметиной есть прислужник Теней – мелких злобных духов, которые развлекают повелителей преисподней, строя козни и всячески пакостя людям. Чушь, конечно, тем не менее принцу стало не по себе. Корвин не мог определить возраста магика: он был явно старше него самого, но младше его отца.

– Сомневаюсь, что моя компания развлечет Ваше Высочество, – сказал мейстер, вытаскивая из потайного кармана колоду карт, – но я сделаю все, что в моих силах. Мое имя Рейф.

Корвин удивился. Странно было уже то, что магик снял маску, но чтобы он еще и представился? Это противоречило духу безликости, который Гильдия усердно поддерживала. Совсем немногим высокопоставленным магикам было дозволено обнародовать свои имена. Корвин знал великого магистра Сторра – предводителя гильдии, и мейстру Викас, возглавлявшую орден Золотых плащей. Оба служили советниками при норгардском дворе, хотя формально в Высокий совет не входили: по законам Гильдии магики должны были держаться вне политики. Кроме того, они не могли владеть землей, если не считать северного поместья, где располагалась их академия.

– Мейстер Рейф, вы слышали что-нибудь о нападении на Грегоров? – поинтересовался Корвин, наблюдая за магиком, раскладывавшим пасьянс.

Кончики пальцев у Рейфа были черными то ли от какой-то болезни, то ли от травмы, а ногти – толстыми и сизыми.

– Разумеется, Ваше Высочество, я же туда наведался.

– Правда? – удивился Корвин.

Вопрос о Грегорах он задал наобум, просто чтобы завязать разговор. Однако если магик все видел, следовательно, могли открыться новые обстоятельства дела.

– И каково ваше мнение о магии, убившей рудокопа?

– Имеете в виду ту, с помощью которой он покончил с собой? – Рейф перевернул шестерку флейт.

Корвин медленно кивнул. Да, похоже мейстер был прав. Принц поморщился, вспомнив страшную смерть рудокопа. Что же могло довести человека до подобного поступка? Впрочем, Корвину уже случалось наблюдать такое. Дикий, из-за которого погибла королева, тоже был полон решимости умереть, прихватив с собой побольше невинных душ.

– Вы считаете, это была дикая магия? – спросил принц. – Спириты, как выразился бургомистр Превитт?

Рейф перевернул десятку камней – неудачная сдача, да еще в самом начале игры – и поднял взгляд.

– Пока сложно судить. Точно ответить не смогу, а гадать не хочу.

– Почему?

– Не знаю всех обстоятельств. У погибшего могло вообще не быть магических способностей.

– Чепуха. Я своими глазами видел, как он пользовался магией. – Корвин откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

– Любой человек, купивший амулеты или заклинание у Гильдии, пользуется магией, Ваше Высочество. Возьмем, к примеру, эти карты. – Рейф перевернул даму свечей и пробормотал что-то себе под нос.

Нарисованная свеча, которую дама держала в правой руке, засияла оранжевым пламенем, над короной появился нимб. Почувствовался легкий запах благовоний.

Корвин с любопытством глядел на фокус. Волшебство было несложным и применялось с целью пометить карты, чтобы шулер не смог их подменить. Однако мысль мейстера была ясна. Обычные люди тоже пользуются магией. Хотя заклинания, продаваемые Гильдией по всему Инею, пригодны лишь в быту: в камни и украшения заключались жестко оговоренные чары. Помимо волшебных карт существовали ожерелья, усиливавшие привлекательность, перстни, даровавшие силу и отвагу, пергаменты, скрывавшие написанное до тех пор, пока не произнесешь заклинание.

– Эти чары – безобидные забавы, а не смертельные ловушки, – кивнул принц на светящуюся карту.

– Верно. – Рейф произнес заклинание, убирая свечение, и вернул даму в колоду. – И все же это самые настоящие чары.

– Хотите сказать, что-то подобное и разорвало того человека на части? – Корвин вдруг вспомнил, как рудокоп полез за чем-то в карман.

– Нет, – Рейф замотал головой, – по крайней мере, это заклинание явно не принадлежало к числу одобренных гильдией.

– Что вы имеете в виду? – Корвин нахмурился.

– Ваше Высочество наверняка знает, что наши ордена работают над созданием новых полезных заклинаний, которые затем можно будет продавать. Все заклинания подлежат проверке.

– Утверждению мейстеров, – кивнул Корвин. – Да, я знаю.

– Таким образом, должны существовать и заклинания, не одобренные Гильдией.

– Хм-м, – принц сжал губы.

Он понял, на что намекал мейстер. Из уроков истории ему было известно, что иногда Гильдия магиков одобряла опасные и смертоносные заклятия. Несколько десятков таких было создано во время Сиванского нашествия, но сразу же по окончании войны их использование было объявлено незаконным: дед Корвина, Борвин, первый верховный король Инея, не желал, чтобы подданные жили в страхе перед магиками.

– Зачем сейчас изобретать опасные заклинания? Мы же ни с кем не воюем, – спросил он, добавив про себя: «Если не считать Возрождения».

Однако сами по себе дикие не были новой угрозой, а вот то, что они объединялись, – наоборот. И все же Корвин не считал это поводом для изобретения столь грозных заклятий. Диких не казнили на месте, сначала проводили обряд очищения, призванный раз и навсегда избавить мир от их магии.

– Гильдия не гарантирует вечного мира, – ответил Рейф. – Сиван остается нашим врагом. Бог-король обязательно нападет вновь. Это просто вопрос времени.

– Ваша правда, – кивнул Корвин.

Он как никто знал кровожадный нрав сиванского монарха.

С огорченным вздохом, не оставлявшим сомнения в исходе пасьянса, Рейф собрал карты и взглянул на принца:

– Не желает ли Ваше Высочество сыграть со мной партию-другую в «Разбойницу»?

Корвину полагалось ответить вежливым отказом, но после длинного скучного дня ему захотелось развлечься. Лукаво улыбнувшись, он потянулся к кошелю, висящему на поясе:

– С условием, что играть будем по-серьезному.

Рейф согласно достал собственный кошелек. Они подбросили монету, чтобы определить, кому сдавать, и Корвин выиграл. Мейстер пробормотал над колодой заклинание и передал ее принцу.

Карты немного вибрировали в пальцах Корвина, пока он раздавал. Какое-то время оба медлили, раздумывая над сдачей. Рейф зашел с тройки кубков. Принц тоже решил начать с малого и выбрал четверку флейт. Они сделали ставки, Корвин раздал вновь. Ему повезло: выпала карта-призрак, и он выиграл, побив полный королевский двор Рейфа.

Пошли по новому кругу.

– Судя по вашим словам, мейстер, вы считаете, что было использовано неутвержденное Гильдией заклинание? Созданное, скажем так, – Корвин задумался, подбирая слово, – магом-отщепенцем?

На первый взгляд казалось маловероятным, чтобы кто-то осмелился на подобное. Гильдия магиков была самой могущественной силой в Инее, она могла быстро найти и покарать преступника.

– Все мы только люди, Ваше Высочество. – Рейф глянул поверх веера карт. – Неважно, магик ты или нет. Любой человек способен на предательство.

Корвин вспомнил отца Кейт. В очередной раз ожило воспоминание об ужасном поступке и его последствиях. Тем утром Кейт ворвалась в покои Корвина, за ней по пятам бежали дворцовые стражники. Выкрикивая имя принца, она упала к его ногам, умоляя о заступничестве, просила отменить казнь и заменить ее изгнанием. Корвин отказал. Он не мог иначе. Просто не мог. Хейл Брайтон был виновен, принц видел это собственными глазами. Закон есть закон.

Корвин помотал головой, отгоняя видения, посмотрел на свои карты и пошел шутом флейт.

– Даже если допустить, что в деле замешан магик, без диких тут не обошлось, – возразил он.

Во время обыска в сгоревшем поместье они обнаружили на закопченной стене картинку, похожую на торопливо нацарапанного солнечного льва.

– Вы о Возрождении? Да, такое впечатление действительно может сложиться. – Рейф взял свой кошель с монетами и положил на стол.

Корвин удивленно взглянул на столь смелую ставку и едва удержался, чтобы не покоситься на свои карты, где среди четырех королей и двух семерок притаился еще один призрак. Редкостная удача. На карте с призраком была изображена фигура в черном плаще и рогатой короне поверх капюшона.

– С другой стороны, – продолжил Рейф, похоже, нимало не беспокоясь о возможном проигрыше, – в наши нелегкие времена ни в чем нельзя быть уверенным. С тех пор как был ранен ваш лорд-отец, все изменилось. Делайте ставку, Ваше Высочество. Уравниваете или пасуете?

– Я никогда не пасую. – Корвин поднял свой кошель, не отрывая глаз от лица магика. – Изменилось, говорите… И каким же образом?

Мельком глянув на ставку принца, Рейф сказал:

– Взять хотя бы инквизицию. Кое-кто утверждает, что именно ей мы обязаны началом Возрождения. И это если не вспоминать о засухе, за которой последовали два года жутких наводнений. На севере свирепствуют моровые поветрия и падеж скота. А на закуску – рост поголовья ночных драконов.

– Рост? – нахмурился Корвин.

Ему уже доводилось слышать разговоры о том, что недуг короля якобы разъедает и его земли, но драконы – это что-то новенькое.

– Да. Вам известно, что Гильдия ведет их подсчет? – Магик перетасовал карты в своей руке, и Корвин почувствовал в воздухе запах дождя – похоже, у противника собралось изрядно кубков. – Магистр Сторр, насколько я помню, регулярно докладывает о количестве драконов совету.

Корвин откинулся на спинку стула, распознав упрек в словах мейстера. Принц догадывался о собственном небрежении государственными делами, однако обычно ему удавалось избегать обстоятельств, при которых его могли ткнуть им в нос.

– Очень любопытно, – сухо произнес он. – Но каким же образом вы их различаете? Кто может поручиться, что вы не пересчитываете одну и ту же стаю несколько раз?

– У нас имеются свои методы. – Рейф поднял руку ладонью вверх и сложил магический знак.

Корвин усмехнулся. У этих на все один ответ: магия.

– Не беспокойтесь, мейстер. Уверен, мой брат найдет способ решить все эти проблемы.

– Ага, значит, слухи не врут, – пробормотал магик себе под нос.

– Какие еще слухи? – прищурился принц.

– О том, что вы решили не соперничать с Эдвином за трон.

Корвину будто пощечину отвесили. Его покоробил наглый и высокомерный тон мейстера.

– Урор еще не объявлен, – ответил он, понимая, что кому, как не магику, об этом знать.

Не проходило и недели, чтобы какой-нибудь новостной листок не задавал вопрос о том, куда же делся принц Корвин. В Норгарде власть переходила от отца не к старшему, а к наиболее достойному сыну. Достойнейшего же определяли во время обряда урора. Начинать обряд можно было лишь после того, как будет явлен знак. Его ждали еще четыре года назад, когда Корвину исполнилось шестнадцать, но так и не дождались. Боги обделяли принца своей благодатью.

– В таком случае примите мои извинения. – Рейф прижал ладонь к сердцу. – Я не норгардец по рождению и не разбираюсь в обряде урора.

«А никакого урора и не будет, если обоих наследников не признают равными», – подумал Корвин. Заметив, что до боли стиснул зубы, он попытался расслабиться.

– Я не удивлен. Мало кто из посторонних действительно понимает, в чем суть.

Урор был верованием его народа, хотя некоторые молодые норгардцы высказывали сомнения по отношению к этому обычаю предков: они были слишком юны, чтобы помнить последний урор, в котором Орвин одержал победу над своим братом-близнецом Оуином и получил право взойти на Зеркальный трон. Слово «урор» означало одновременно и судьбу, и волеизъявление – две силы, кажущиеся полной противоположностью друг другу.

Корвин кашлянул.

– Ваш ход, мейстер.

Ему хотелось поскорее завершить игру, как и их разговор.

– Да-да. – Рейф выложил на стол свои карты. – Однако что случится, если ваш уважаемый отец отправится в мир иной, а знак так и не будет явлен?

Корвин изумленно вытаращился на карты: пять кубков и два призрака. Невероятная, практически непобиваемая комбинация. Вздохнув, он признал поражение.

– Отлично сыграно, мейстер Рейф. Но… – Он осекся, услышав странный далекий звук, от которого волоски на руках и шее встали дыбом.

Они с мейстером молча приблизились к барьеру. Визг повторился теперь уже ближе. Из-за холма, точно серая река, хлынули драконы. Лунный свет поблескивал на их клыках, отражался в глазках-бусинках. Драконов привлекал запах добычи, их когтистые лапы взрывали землю.

Одна рука Корвина инстинктивно легла на рукоять меча, другая потянулась к пистолю.

– Не пугайтесь, Ваше Высочество, – сказал Рейф. – Барьер выдержит.

Принц не ответил. Совсем скоро выяснится, прав магик или нет.

Вожак стаи подбежал к лагерю. Он был размером с медведя и весь, от кончика носа до длинного шипастого хвоста, покрыт грязно-серой чешуей. Дракон прыгнул, расправив короткие крылья, позволяющие недолго парить в воздухе. Корвин затаил дыхание, вцепившись в оружие. Если барьер падет, через миг тварь вопьется ему в глотку.

С грохотом, подобным удару грома, дракон врезался в невидимую стену. Магия отбросила его назад, прямо в гущу остальных драконов. Еще несколько рептилий с разбегу вмазались в волшебный барьер, и были точно так же отброшены. Сообразив, что не все так просто, ящеры начали кружить вокруг лагеря. Они щелкали зубами, размахивали крыльями, били хвостами. Время от времени самые крупные, величиной с коня или вола, проверяли барьер на прочность. Драконья мелочь продолжала истошно верещать.

На шум из палаток высыпали люди.

– Смотрите! – крикнул кто-то. – Там их еще больше.

Корвин проследил за жестом и увидел еще одну стаю с десяток голов. Потом третью.

– Что прикажет Ваше Высочество? – спросил капитан Моррис.

– Убейте их.

Так они хоть немного уменьшат количество бестий.

– Для этого потребуются все наши зачарованные стрелы. – Моррис бросил быстрый взгляд на Рейфа. – Господа чародеи смогут наколдовать нам новые?

– Разумеется, – ответил магик. – Сомневаюсь, правда, что у принца найдутся теперь на это деньги, но, полагаю, мы как-нибудь сочтемся с короной по возвращении в Норгард.

Корвин вздохнул. Эдвину это не понравится. С другой стороны, вся эта поездка – его идея. Вот пусть и разбирается с последствиями.

– В таком случае стреляйте, – приказал он.

Запели тетивы, драконы завизжали от боли.

От этих звуков и запаха крови Корвина замутило. Он повернулся к стоявшему рядом магику.

– Что до ответа на ваш вопрос, мейстер, то после смерти моего отца править будет Эдвин.

Рейф вопросительно изогнул бровь. Отметина тенерожденного четко выделялась на его белой коже.

– Хотите сказать, в случае, если до смерти верховного короля не будет явлен знак?

«Не будет никакого знака», – подумал Корвин. За годы, проведенные вдали от Инея, он убедился в этом бесповоротно. Отвернувшись, принц повторил слова, которые твердил себе каждый день:

– Править будет Эдвин.

Рассвет был кроваво-красным, в воздухе плыл дым от сгоревших драконьих трупов. Ночь принц провел беспокойно, скорее дремал, нежели спал. От усталости их медленная поездка казалась еще более невыносимой. Он начал придумывать предлог, под которым можно было бы взять несколько человек и поскакать впереди каравана. «Нам надо побыстрее добраться до Андреаса, – рассуждал Корвин. – Надо разобраться во всем как можно скорее». Звучало вроде бы убедительно. Более того, неопровержимо. Но едва он решился обратиться к мейстеру Баррету, его тут же одолели сомнения. В голове зазвучал голос Эдвина: «Ты безответственный, Корвин. Ты вечно думаешь лишь о себе и забываешь о своем долге».

Корвин внутренне застонал. Как же он ненавидел эти воображаемые споры, парализовавшие его волю. Пытаясь примирить две противоборствовавшие части своей натуры, он решил потерпеть до Красногонки.

Время медленно ползло. Одна радость: сегодня ему удавалось держать мысли в узде и не думать о Кейт, сосредоточившись на более важном. Удавалось ровно до тех пор, пока на холме, в стороне от дороги, не показалась почтовая башня. Вернее, башенка всего в два этажа. Корвину стало интересно, останавливалась ли когда-нибудь в ней Кейт. Вряд ли, конечно. Башня выглядела совсем заброшенной. Иссеченные ветром камни стен кое-где уже начали разрушаться.

Мысль о Кейт, сидящей там в одиночестве посреди драконьего царства, завладела им совершенно. Он думал о причинах, по которым она оказалась на этой опасной службе. Если бы только Хейл тогда повел себя умнее! И он, и его семья жили в Норгарде как у короля за пазухой и ни в чем не нуждались.

«Ну зачем, зачем ему понадобилось убивать моего отца?»

Этот вопрос не давал Корвину покоя. Поступки конюшего казались бессмысленными: и само покушение, и то, что он наотрез отказался давать объяснения. Однако он ничего не отрицал. Может быть, если бы Хейл дал понять, что им двигало, Корвин смог как-нибудь помочь Кейт, снизойти до ее мольбы об изгнании. Проклятье! Корвин сжал зубы. Хейл…

Он не успел закончить мысль, заметив краем глаза какое-то движение. Принц развернулся в седле, присмотрелся и не поверил собственным глазам: с холма, на котором торчала почтовая башня, быстро спускались черные силуэты.

– Что это? – крикнул голос позади.

– Ночные драконы! – ответил другой.

Невозможно. На небе светило яркое солнце. И все же ошибиться было нельзя. Корвин пришел в ужас. Драконы немного отличались от хорошо знакомых ночных: те были бледно-серыми, а эти – черными, как смола. Однако клыкастые пасти, когтистые лапы, змеиные тела и волочащиеся позади короткие крылья оставались такими же. И визжали они одинаково мерзко.

Громобой заржал и попятился, вскидывая голову. Инстинкт велел коню бежать, но оторваться от дракона на таком расстоянии было немыслимо. Корвин сумел успокоить коня. Мысли покинули его голову. Теперь, как и Грома, принца вел инстинкт. Выхватив пистоль, он прицелился и выстрелил. Мелкий дракон упал. Убрав бесполезный пистоль, Корвин взялся за меч.

И тут стая набросилась на них. Гром отпрыгнул в сторону, уходя от клыков. Корвин натянул повод и рубанул мечом. Клинок отскочил от прочной шкуры, однако удар оказался так силен, что сшиб зверя с ног. Извернувшись, тот вскочил и напал вновь. Ящер двигался невероятно быстро, превратившись в черное размытое пятно. Прежде чем Корвин успел замахнуться во второй раз, дракон выбил его из седла.

Принц рухнул на спину, от боли в глазах потемнело. Каким-то чудом ему удалось не выронить меч, хотя толку от оружия было немного. Дракон уже навис над Корвином и раззявил пасть. Его зубы сомкнулись на левой руке. Корвин закричал, но его крик утонул в воплях людей и лошадином ржании. Караван поглотила неразбериха.

На миг от боли Корвин утратил волю к жизни, однако тут же опомнился, покрепче сжал рукоять меча и вонзил клинок в глаз твари. Тот лопнул, точно спелая виноградина. Дракон разжал челюсти и заверещал.

Чувствуя, как яд прожигает плоть, Корвин собрался с силами, вновь поднял меч и вонзил его в разверстую пасть. Острие вышло из затылка.

Несколько мгновений принц лежал, тяжело дыша. Затем отпихнул тяжелую драконью тушу и поднялся на ноги. В нескольких футах он увидел Громобоя, неподвижно лежавшего в луже крови. Смерть уже накрыла боевого коня своей плащаницей. Сердце у Корвина сжалось. Они много пережили и испытали с Громом, прошли вместе огонь и воду. «Вот и конец нам с тобой, друг», – подумал принц. Перед глазами мутилось от попавшего в кровь яда. Рана на плече горела огнем.

На краткое время желание сражаться за свою жизнь опять пропало… Нет! Корвин с трудом отвел глаза от трупа коня. Наверняка рядом еще оставались живые, и он сделает все, что может, чтобы их спасти, будет драться до последней капли крови. Подняв меч, он бросился на ближайшего дракона. «Если мне предстоит умереть сегодня, я умру в бою».