Текст книги "Оникс и слоновая кость"

Автор книги: Минди Арнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

13. Кейт

КЕЙТ МЕЧТАЛА ПОКИНУТЬ Андреас с того самого момента, как они сюда приехали. Она ненавидела этот город вечной сутолоки. Два дня, проведенные здесь, стали настоящим кошмаром, хотя она понимала, что это было необходимо. Нападение на поместье Грегоров и доказательства причастности к нему диких тревожили ее. В воздухе сгущалась озлобленность, Кейт почти чувствовала на себе ошейник. Разумеется, она не пользовалась своим даром, однако магики все равно могли распознать в ней дикую. Попади Кейт в руки золотоплащников, ее ждет долгая, мучительная смерть. Очищение.

Слава богам, Корвин быстро узнал имя рудокопа. Еще день ушел на поиски его семьи. В итоге выяснилось, что родственников у Ральфа Марсела не осталось.

– Похоже, этот тип действительно был спиритом, – накануне отъезда объявила Сигни Тому и Кейт.

Островитянка настояла на том, чтобы везде сопровождать Корвина и Даля в поисках. Кейт не сомневалась, что при желании Сигни может уговорить и солнце задержаться на небосводе. И все же ей не нравилось, что лучшая подруга слишком много времени проводит с принцем.

– За что и поплатился, – продолжила та. – Мы нашли того, кто донес на него золотым плащам. Оказывается, Ральф умел предсказывать смерть певчих птичек, которых рудокопы берут с собой в шахту.

Боннер, сидевший на подоконнике, нахмурился. Комната Сигни и Кейт была просторнее, чем их каморка в «Пройдохе и кубке», однако голова Тома едва не задевала потолок.

– И за это он на него донес? – спросил кузнец.

– Глупо, да? – пожала плечами Сигни. – Эти птички мрут, если воздух отравлен. Другим рудокопам следовало бы благодарить Ральфа за предупреждения.

Кейт покачала головой, жалея, что в комнате прибрано. Наведение порядка всегда помогало ей успокоиться. Сев на кровать, она прижала колени к груди и уткнулась в них подбородком. Сигни на соседней койке жонглировала ножом – это был ее способ снять напряжение. «Попросить, что ли, и меня научить?» – лениво подумала Кейт, а вслух произнесла:

– Людей с пеленок приучают бояться диких, какой бы полезной ни была наша магия.

– И у них все же имеются причины нас бояться, – сказал Том, причесывая пятерней свои длинные, еще мокрые после умывания волосы. – Достаточно вспомнить поместье Грегоров или кошмар, устроенный гидроманткой у «Подчеревка».

Хоть они с Кейт этого и не видели, однако в городе только и разговоров было, что о ее выходке со всеми жуткими подробностями. «Нас боятся». Кейт не понравился прозвучавший в словах Тома намек на то, что они с ним такие же, как та гидромантка с площади. Из его слов можно было сделать вывод, будто магия была всей сутью их натуры, а не всего лишь одной из ее граней. Она знала всего двух диких – Тома и своего отца, и ни один из них не стал бы использовать свой дар во зло. Сама Кейт вообще никого не могла убить своей магией, а соблазна склонить на это какое-нибудь животное у нее никогда не возникало.

– У нее ведь сына на смерть забрали. – Сигни сердито взглянула на них обоих. – На ее месте я бы тоже пустила в ход все доступное мне оружие.

«Вот только ее оружием были ее собственные руки, – подумалось Кейт. – Меч можно отобрать, магия же – неотъемлемая часть нас самих». Впрочем, спорить ни она, ни Том не стали. В глазах Сигни разгорался опасный огонек, означавший, что есть два мнения: ее и неправильное. Кейт завидовала способности подруги делить мир на черное и белое. Ей самой он представлялся скорее серым.

– Дар Ральфа Марсела мог быть подобен твоему, Кейт, – заметил Том, возвращая разговор в первоначальное русло.

– Точно, – поддержала Сигни. – Дикий со способностью к спиритизму. Корвин полагает, что подвижники Возрождения контролируют разум дневных драконов. Чем этот Ральф якобы и занимался. – Она повернулась и вопросительно посмотрела на Кейт. – Такое возможно? Ты бы смогла повелевать драконами, как повелеваешь лошадьми?

– Я? Не знаю. Никогда об этом не думала.

Идея одновременно пугала и завораживала. Неужели она сумела бы остановить тех драконов, вторгшись в их разум? Тогда Корвин ничего не узнал бы о скоростреле и им теперь не пришлось бы ехать в Норгард. И все же при одной только мысли о прикосновении к разуму ящеров ее передергивало.

– Наверное, смогла бы, – заключила она. – В детстве я использовала свой дар на всех животных, которые мне попадались. Потом отец заставил меня поклясться, что я буду применять его только к лошадям и лишь в случае крайней необходимости.

– То есть Корвин может быть прав. – Сигни вернула нож в ножны. – Надо бы ему сказать.

– С ума сошла? – ахнула Кейт. – Не успеешь глазом моргнуть, как он сдаст меня золотым плащам.

– По-моему, Корвин не такой. – Сигни наморщила лоб. – Я же вижу, как он на тебя таращится. Причем постоянно.

Щеки Кейт вспыхнули. Ей сразу захотелось засыпать Сигни вопросами, словно глупенькой девчонке из сентиментальной баллады. Но смысл?

– Ничего эти его взгляды не значат. И уже давно.

Боннер саркастически хмыкнул, но, поймав на себе грозный взгляд Кейт, счел за лучшее промолчать.

– Сигни, нельзя рассказывать ни Корвину, ни кому-то еще обо мне или Томе. Надеюсь, это ты понимаешь? Пообещай, что ни словечком не обмолвишься.

– Разумеется, я ничего не скажу. – Сигни надменно вздернула подбородок. – Но если тебя интересует мое мнение, то вот тебе лучше бы так и сделать.

– Ни за что. Нам вообще лучше бы вернуться в Фархольд, пока на нас не надели ошейники.

– На меня-то за что? – удивилась Сигни.

– За сумасбродство.

Но шути-не шути, а дороги назад не было, они это знали. «Можно считать, нас уже поймали».

Чем ближе они подъезжали к Норгарду, тем сильнее Кейт нервничала. Путь из Андреаса в Тейс, где они договорились воссоединиться с основным отрядом, оказался долог и труден. Из Тейса они двинулись в Карден. В каждом городе они проводили только одну ночь, едва успевая оценить его колорит.

Тейс был построен на болотах, его улицы представляли собой каналы. Сигни и Даль, пожертвовав отдыхом, наняли лодку и обследовали местные достопримечательности. Вернулись мокрыми и усталыми, но довольными, взахлеб поведав об опрокинувшейся лодке, дерзком побеге от городских стражников вплавь, встрече с русалкой или каким-то еще водяным чудом-юдом. Кейт не поверила и половине их россказней, хотя ее позабавило, что Даль с удовольствием подыграл Сигни, травившей очередную байку.

В Кардене, славившемся своими винокурнями, Корвин с Далем до того увлеклись дегустацией, что на следующий день едва смогли взгромоздиться на коней.

– Мы просто не знали, что в конфетах был бренди, а в яблочном пироге – виски, – оправдывался Даль.

– Враки, – ухмыльнулась Сигни. – Вы просто решили, что похмелье – это не про вас.

Кейт стало жалко парней, пусть даже те сами были виноваты. А Корвин, кстати, всегда был сладкоежкой.

Неторопливая езда действовала на нее угнетающе. Часы тянулись за часами, мили за милями. Если бы она могла пустить коня в галоп, путешествие не казалось бы таким невыносимым. Кейт даже захотелось, чтобы появились дневные драконы. Хоть какое-то разнообразие. Однако с тех пор, как они покинули Андреас, о драконах не было ни слуху ни духу.

Когда через несколько недель пути они въехали в Нефритовый лес, нервы Кейт были уже натянуты, словно тетива. На западе лес подходил почти к самым стенам Норгарда, так что могучие деревья были видны из города. Помимо тревоги за Тома, ей не давало покоя чувство, что она возвращается домой. Сердце замирало от пейзажей и запахов – таких знакомых, но полузабытых. Три года, проведенные вдали отсюда, казались и вечностью, и мгновением. Кейт боялась этого города. Боялась прошлого, несмотря на желание раскрыть его тайны, боялась настоящего. В Норгарде она вновь станет для всех Изменницей Кейт. Здесь рана, нанесенная рукой отца, ощущалась острее.

Они заночевали в лесу. Кейт помогала гвардейцам разбить лагерь, чтобы хоть как-то отвлечься. К сожалению, много времени это не заняло: они остановились на одном из биваков, устроенном специально для подобных караванов. Укрытия были выдолблены в основаниях огромных, словно башни, деревьев. В стволах также имелись специальные дупла для установки чар-камней. Именно здесь ночевала Кейт, сбежав из Норгарда. Полы укрытий толстым слоем устилала солома, однако Кейт сомневалась, что сможет уснуть.

Раскладывая спальный мешок, она посмотрела на Корвина. Ее глаза всегда знали, где он. Принц выбрал для ночевки дерево напротив, его спальный мешок был уже разложен. Будто что-то почувствовав, он повернул к ней лицо. Их взгляды встретились и тут же разошлись. Сердце Кейт на секунду замерло. На миг он показался ей тем самым юношей с озорными глазами и чувственным изгибом губ, при одном виде которых ее пульс учащался.

Собственная реакция обеспокоила Кейт. Она поднялась на ноги и бросила Сигни, укладывавшейся рядом:

– Пойду-ка пройдусь. До темноты вернусь.

Страшно ей не было: солнце пока еще не село, скорострел висел в кобуре на поясе.

– Иди, иди, – махнула рукой Сигни. – Постарайся хорошенько устать, чтоб не вертеться опять всю ночь напролет.

Если бы все было так просто. Кейт вздохнула.

– Раз я тебе мешаю, можешь спать где-нибудь в другом месте.

– С удовольствием. Только уговор: ты поступишь так же. И зачем я только дарила тебе лунный пояс?

Не удостоив подругу ответом, Кейт отправилась в лес. Магики уже установили вокруг лагеря защитный барьер, но для ночных драконов было рановато. К востоку от Марареда еще ходили слухи о дневных драконах, но о нападениях – ни слова. Кейт сомневалась, что эти твари уже добрались до Норгарда. Если, конечно, Корвин не ошибся, предположив, что они подчиняются Возрождению. Кейт молилась, чтобы это оказалось не так. Лучше бы другим диким брать пример с нее или Тома: сидеть смирно и не высовываться. Может быть, тогда Гильдия оставила бы их в покое, а люди перестали бы пугаться.

Узкая дорожка вела вглубь леса. Под сенью высоких деревьев подлесок не выживал, так что Кейт шла совершенно бесшумно. Когда она была маленькой, часто играла, стараясь красться осторожно, подобно лесному зверьку. Ее всегда удивляло, почему драконы не истребляли тех же оленей. Когда она спросила об этом отца, тот ответил, что драконы питаются человеческим мясом.

– Тогда зачем заводить лошадей и прочий скот на ночь в стойла? Пусть бы себе паслись.

– Наши животные пахнут людьми. Драконы чуют человеческий запах и убивают их. Лесное же зверье их не интересует.

– Но почему они едят только людей?

– Такова уж их натура, дочка. Они – божья кара людскому роду.

За какие грехи людей постигла такая кара, Кейт не спрашивала.

Чем дальше она уходила от лагеря, тем сильнее было искушение коснуться разумов лесных животных, бродивших в зарослях. За несколько недель пути Кейт ни разу не применила свой дар из-за мейстера Рейфа и его учеников, и это воздержание уже начало выводить ее из себя. Все это время ей как будто не давали вздохнуть полной грудью. Соблазн был велик, тем не менее она его поборола. Не только ради себя, но и ради Тома. Если Кейт разоблачат и схватят, Боннер вполне мог кинуться на ее защиту, как сделала та женщина из Андреаса. Интересно, сколько подобных случаев, приписываемых Возрождению, были на самом деле попытками защитить родных и любимых?

Тропа привела на широкую поляну, заросшую плакун-травой и какими-то лесными цветами. Сделав еще несколько шагов, Кейт замерла и вдохнула сладкий аромат. Она села на землю рядом с упавшим стволом на краю поляны, опершись о него спиной, нарвала ромашек и начала бездумно плести венок. Последний раз она плела такой в далеком детстве. Далеко не с первого раза стебли легли как надо. Поднялся ветер. Гроза, собиравшаяся весь день, готова была разразиться. Кейт с удовольствием вслушивалась в шелест листьев и глухое потрескивание ветвей. Уйдя в себя, она не заметила, что больше не одна.

– Оказывается, ты еще не разучилась плести венки.

Охнув, Кейт выронила ромашки и подняла взгляд на Корвина, пытаясь унять забившееся сердце. Он пришел на поляну следом за ней.

– Почти разучилась.

– Да не сказал бы. – Корвин поднял венок и протянул ей. – Наденешь?

– Нет!

Принц вздрогнул от ее резкого тона. Стушевавшись, Кейт взяла венок и уже мягче сказала:

– В нем я буду выглядеть глупо.

Корвин молча смотрел на нее сверху вниз.

– Что-то случилось в лагере? – прервала молчание Кейт.

– Нет, я пришел за тобой. Темнеет, да и гроза надвигается.

– Вы правы, Ваше Высочество. – Кейт хотела было встать, но Корвин опустился на поваленный ствол рядом с ней.

– С другой стороны, ночь еще не наступила, а здесь так хорошо. И да, Кейт, хватит «выкать». Хотя бы наедине.

Почувствовав себя неуютно у его ног, Кейт пересела на бревно и принялась отряхивать бриджи от приставшей хвои и травинок. Корвин уставился в небо, затянутое черными тучами.

– Помнишь, как однажды мы наврали хозяину бродячего цирка, что мы сироты, и убедили его взять нас в труппу?

Кейт прищурилась, застигнутая врасплох.

– Помню, конечно, – смущенно ответила она.

Прошлое вызывало в ней странные, неясные чувства. Такое не забывается. В тот вечер они мечтали о том, как сбегут, прекрасно понимая, что все их мечты так и останутся мечтами: Корвин – принц и должен вступить в брак, выгодный королевству. Ни он сам, ни тем более она не могли с этим ничего поделать. «А ведь я тебя так любила…» – подумала Кейт. Неожиданно для нее самой мысль откликнулась болью в сердце.

Кейт кашлянула.

– Тебя он тут же приставил гонять лошадей на корде, а меня определил в акробатки. По-моему, ему надо было поступить наоборот.

– По-моему, тоже, – улыбнулся Корвин. – С лошадьми ты всегда управлялась лучше, чем я.

– А ты бы прекрасно смотрелся в обтягивающем трико.

– Ну не знаю, не знаю. – Его взгляд скользнул по ее ногам в бриджах.

После долгих увещеваний Сигни Кейт перестала носить пеплум вне городов. Почувствовав, что краснеет, она опустила взгляд и принялась теребить венок.

– Временами, – Корвин вздохнул, перекинул одну ногу на другую, – я жалею, что мы тогда не сбежали. Наша жизнь могла сложиться совсем иначе.

– Да, пожалуй, – неуверенно сказала Кейт.

Она сильно сомневалась, что в таком случае идиллия в их отношениях продлилась бы долго. «Посмотри на нас: мы уже с трудом находим общий язык».

– Вот Сигни в цирке самое место, – добавил Корвин и улыбнулся, ломая ледок, возникший вдруг между ними.

– Не удивлюсь, если она там когда-то выступала. – Кейт улыбнулась в ответ. – По крайней мере какое-то время. Впрочем, с ней ни в чем нельзя быть уверенной. Сигни врет как дышит, сегодня расскажет одну басню, завтра – совершенно другую.

– Твоя подруга – самая любопытная девушка, которую я когда-либо встречал. Хотя, если между нами, ее бесконечные вопросы и мертвого выведут из себя. Это, кстати, одна из причин, по которым я удрал из лагеря.

Кейт хихикнула. Несмотря на свою привязанность к Сигни, она прекрасно понимала Корвина.

– И что она у тебя выпытывала на сей раз?

– Расспрашивала об инквизиции. – Принц потер лоб. – У нее, видишь ли, в голове не укладывается, почему мы позволяем золотым плащам отнимать детей у матерей.

– Она этого не понимает. Или не хочет понимать. – Кейт неловко пнула камешек носком сапога. – Хотя кое в чем я с ней согласна.

– В чем именно?

– В руках магиков, – начала она, тщательно подбирая слова, – сосредоточилась огромная власть, равной которой, полагаю, у них никогда прежде не было. Они делают все, что хотят: вторгаются в дома, разрушают семьи. Знаешь, меня удивило, что твой отец разрешил создать инквизицию.

– А он и не разрешал. – Корвин, в свою очередь, пнул сапогом кустик плакун-травы, влажно поблескивавшей голубыми лепестками, из-за которых растение и получило свое название. – Это Эдвин. Все, что сейчас делается в стране, происходит по его указке. Даже мост через Красногонку – его идея.

Кейт едва не задохнулась от гнева. Эдвин всегда был с гонором, но она и представить не могла, что он попытается захватить власть при живом отце. Из-за его дурацкого моста погибла Элиза Кейн. Эдвин, восседавший в высокой башне Норгарда, не имел права принимать такие решения.

– Мой отец… – Корвин сглотнул, жилы на его шее вздулись. – Видишь ли, слухи не врут. Он действительно болен. Его как будто что-то гложет изнутри, и целители не могут ему помочь. Болезнь изнуряет его тело и туманит его разум. Никто не знает, что это за недуг. Все началось после того нападения.

«Это же было несколько лет назад!» – подумала Кейт. Ей казалось неестественным, что болезнь длится так долго. Нет ли тут какой магии? Ее старый учитель рассказывал, что во время Сиванского нашествия магики-лекари использовали свое мастерство для создания заклинаний, наводящих порчу: лихорадку, нарывы, понос. Но таким занимались магики-чародеи. Диким, вроде ее отца, подобное было не по плечу. Объяснить это Корвину она, конечно же, не могла.

– Иногда отец неделями не может вымолвить ни слова, – продолжил он. – А когда начинает говорить, несет полную околесицу. Мы пытаемся скрыть истинное положение дел, однако кому-то же надо править страной.

«Почему тогда Эдвин, а не ты?» – хотела спросить Кейт и тут же сама поняла почему. Знака к урору до сих пор не было. Похоже, боги вообще не хотели его подавать.

– Слышу сомнение в твоем голосе, – тихо, но с нажимом произнесла она.

– Я впервые увидел, как инквизиторы арестовывают ребенка. – Корвин вздохнул. – То, что сделала его мать, действительно ужасно, но Сигни права. Женщина просто не могла иначе. Моя мама поступила бы так же, попробуй кто-нибудь забрать меня или Эдвина. Вероятно, и я бы тоже, будь у меня сын.

Его признание удивило Кейт. Несколько месяцев после смерти матери, едва заслышав слово «дикий», Корвин кидался с кулаками на первое, что ему попадалось под руку. На костяшках его пальцев до сих пор белели шрамы. И вот теперь он сочувствовал одной из них.

– С другой стороны, – продолжил принц, – изначально идея поддержать создание инквизиции принадлежала вовсе не Эдвину, а нашему отцу. Еще до… до его болезни. – Корвин вдруг умолк и подозрительно взглянул на Кейт. – Я слышал, как он спорил по этому поводу с твоим отцом накануне покушения.

Кейт посмотрела на него, не решаясь отвечать ему. Разумеется, отец протестовал бы против введения инквизиции. Странно, что он не поделился своими опасениями с ней. Даже после ареста не захотел встретиться. А ведь мог бы предупредить. Тогда она поехала бы на Ишские острова, а не в Фархольд. Впрочем, может, он и пытался, да Корвин не передал его послание.

«Отправляйся в Фенмор…»

– Ты как-то притихла. Что-то не так?

– Нет. – Кейт покачала головой. – Просто я почти ничего не знаю о той ночи.

Корвин почесал щеку, на которой уже темнела отросшая щетина. После отъезда из Андреаса он избавился от бороды, но брился далеко не каждый день.

– Ну теперь тебе известно несколько больше. – Под ее острым взглядом Корвин стушевался. – Я помню, как ты меня расспрашивала. Повторяю, мне жаль, надо было сразу тебе все рассказать. Ты имела на это право.

– Да уж, имела. – Кейт с ужасом поняла, что принц помнит о разговоре в почтовой башне куда больше, чем утверждал. – Может быть, мне еще что-нибудь следует знать? – грубо спросила она, вставая.

– Нет, – Корвин насупился и отвернулся, – теперь тебе известно все.

«Это вряд ли». – Кейт пристально посмотрела на принца.

– Как я могу тебе верить, если ты столько от меня скрыл?

– Тебе не совестно? – В глазах Корвина сверкнул гнев. – Это же твой отец пытался убить моего. Он с ним сделал что-то такое, после чего от старика осталась пустая оболочка.

– Ты обвиняешь моего отца в колдовстве? – Кейт бросила на него свирепый взгляд и убрала с лица волосы, растрепанные ветром.

– Нет, но… – Корвин тоже поднялся и грозно навис над Кейт. – Когда я ворвался в отцовские покои, Хейл сказал, что ему очень жаль. Мол, знай он, что все так обернется, ни за что бы не стал делать подобного.

– Чего именно? Нападать с кинжалом? Он не знал, что, если человека ткнуть ножом, пойдет кровь? Корвин, это же лишено всякого смысла.

– Согласен. Я много размышлял над его словами. Однако он так и сказал.

– И ты не попросил его объясниться? – Кейт сжала кулаки.

Она не помнила себя настолько злой с того дня, как ей отказали во встрече с отцом.

– Попросил. – Принц потер пальцем подбородок. – Он не пожелал давать никаких разъяснений. Мы даже не знаем, действовал ли Хейл по наущению врагов короля, из личной мести или здесь вообще замешано нечто иное.

Она стиснула зубы. Ее отец – наемный убийца? Чепуха! Тем не менее…

– Я хочу узнать, почему он это сделал, – торопливо сказала она. – Потому и согласилась вернуться в Норгард. Мне нужна правда, ты это можешь понять?

В глазах Корвина промелькнула странная искра, его лицо подобрело.

– Я понимаю. Должно быть, неизвестность была для тебя пыткой все эти годы. – Он взял ее за руку и пристально, не мигая, посмотрел в глаза. – Кейт, я обещаю помочь тебе выяснить правду.

Она вгляделась в его лицо, ища тень неискренности. Тщетно. И тут до нее дошло, что случилось. Гнев мигом угас. Перед ней стоял тот, прежний Корвин. Он, как умел, пытался с ней помириться. В детстве они редко ссорились, но уж если ссорились, то «на всю жизнь». Оба отличались редкостным упрямством, и никто не хотел ни признать себя неправым, ни уступить. Почему-то этот отголосок прошлого, в отличие от остального, не страшил Кейт. Впервые за много дней она успокоилась. Когда-то она верила Корвину больше, чем кому бы то ни было, за исключением отца. Что же, может быть, ему до сих пор можно доверять?

– Руку на отсечение дашь? – с полуулыбкой припомнила она их детскую клятву.

Корвин чиркнул ребром ладони по левому запястью, исполняя полузабытый ритуал, однако, прежде чем протянуть ей руку, произнес:

– С одним условием.

– То есть?

Принц поднял венок.

– Ты наденешь его! – Он шагнул к Кейт и нахлобучил венок ей на голову.

Теплые пальцы Корвина коснулись щеки, и ее шея покрылась гусиной кожей.

– Дай-ка я на тебя посмотрю. – Он отклонился, оценивающе глядя на девушку. – Выглядишь очаровательно и вовсе не глупо.

Корвин протянул ей руку, чтобы завершить детскую клятву. Кейт, продолжая улыбаться, тоже провела ребром ладони по запястью и пожала ему руку. Их пальцы привычно переплелись. По спине у нее пробежали мурашки, не имевшие никакого отношения к холодному ветру и первым каплям дождя.

Несколько мгновений они просто стояли. Вдруг над самой головой небо прорезала молния и грянул гром.

– Пора возвращаться в лагерь. – Корвин потянул ее к тропинке.

Они побежали между высокими деревьями. Вновь грохнуло, и хлынул ливень. Волосы тут же прилипли к лицу, венок растрепался. Впервые Кейт была рада, что на ней бриджи, а не юбка.

В лагере было что-то не так. Она почувствовала это еще до того, как услышала ржание коней. Драконы? Ладонь легла на рукоять скорострела. Кейт выбежала на поляну вслед за Корвином.

Лошади метались в панике. Молния угодила в дерево, и оно загорелось. Все лошади были привязаны к одной жердине, что ухудшило положение. Гнедая кобыла уже упала и теперь пыталась подняться, но ее копыта разъезжались по грязи. Две другие запутались в веревках, рискуя переломать ноги и шеи. Даль и остальные пытались как-то распутать веревки, но не могли даже приблизиться к бьющимся лошадям, а просто перерезать было нельзя: если кони убегут, их обязательно сожрут драконы.

Кейт передался ужас животных. Действуя инстинктивно, она потянулась разумом сразу ко всему табуну. Это удалось легко. Ее дар рвался наружу, а до темноты оставалось немало времени. Ей нечасто приходилось повелевать столькими лошадьми сразу, но это было не сложнее, чем кричать толпе людей. Одной короткой мыслью Кейт приказала им успокоиться, после чего гвардейцы смогли наконец распутать веревки.

Все случилось в одно мгновенье. Лишь когда в лагере навели порядок, она заметила взгляд, которым наградил ее мейстер Рейф. Можно было не сомневаться в выражении его лица даже под маской. Кейт прошиб холодный пот. Она совершила ошибку. Поддалась инстинкту, а этого вполне хватит для ареста.

Пронзительный взгляд магика, казавшийся зловещим во вспышках молний, означал одно: он понял, кто она такая.