Текст книги "Любовница мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Я хмыкнул и размял ушибленную руку. Манчини недооценил Франческу, чего я больше никогда не сделаю, теперь, когда я знаю, на что она способна.

– Хорошо. Может быть, он будет лучше следить за двумя другими дочерьми.

– Он также потребовал присутствовать на свадьбе, когда бы она ни состоялась.

Чушь. Манчини не был тем, кто выдвигал требования в наших отношениях. – Я подумаю над этим.

– Он отец девушки, Рав (прим. от редакт. сокращено от фамилии). Ни один отец не захочет, чтобы его не пускали на свадьбу дочери.

Я посмотрел на своего кузена. – У тебя есть работа, не так ли? Нам нужно было контролировать сотни операций, которые простирались от Сидерно до Милана, от Сан-Паулу до Монреаля. Мы поставляли больше кокаина и героина в Европу и Соединенные Штаты, чем кто-либо другой. Марко сыграл важную роль в этом.

– Не сегодня, – сказал он, поднимаясь. – Я останусь, чтобы посмотреть фильм с Марией.

Брак Марко был более счастливым, чем мой, поскольку он действительно полюбил свою жену. Их трое сыновей уже были влиятельными членами семьи Раваццани ндрина. Я пытался сказать себе, что не завидую, но это была ложь. – Я все время говорю тебе, чтобы ты нашел себе любовницу. Меньше работы, чем с женой.

– Нет необходимости. Я оставлю любовниц тебе, кузен.

– Для калабрийского мужчины нездорово хранить верность своей жене столько лет. Твои яйца рассохнутся и отвалятся.

Он засмеялся, направляясь к двери. – Мария сама бы их отрезала, если бы я когда-нибудь имел любовницу. Спокойной ночи, Рав.

Я покачал головой и посмотрел на свой пустой бокал, обдумывая остаток вечера. Злость и чувство вины бурлили в моем нутре, тело устало, но было натянуто, как струна. Сон не скоро придет.

Оставалось только одно. Я взял телефон и пролистал контакты. Найдя нужное имя, я начал набирать текст.

ЧЕРЕЗ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ. БУДЬ ГОТОВА К ЖЕСТКОМУ ТРАХУ.

Глава пять

Франческа

Свет проникал в комнату, полосы ослепительного солнечного света пробуждали меня от непробудного сна. Я с трудом заставила себя открыть глаза.

Всю ночь я металась и ворочалась, убежденная, что замок на моей двери ничего не значит для того, кто захочет войти. А именно, кто-то с ярко-голубыми глазами и скверным характером, которому нравилось похищать молодых женщин и накачивать их наркотиками. Я смогла расслабиться только благодаря тому, что Джулио спал в нескольких дверях от меня.

Я перекатилась на спину и изучала гипсовый потолок. Если я собиралась найти выход из этой ситуации, я не могла оставаться в постели или прятаться в этой комнате. Я должна была выйти и исследовать, искать слабые места. Попытаться придумать план побега. Если Джулио и смирился с этим браком, то я точно нет.

К счастью, в ванной комнате были все туалетные принадлежности, которые могли мне понадобиться, в основном итальянские бренды высокого класса, которые мы не могли купить в Канаде. Шкаф и гардеробная были полны одежды, от штанов для йоги до дизайнерских платьев. Даже бюстгальтеры и трусики La Perla, хотя я не знаю, почему они беспокоились о таком сексуальном нижнем белье. Здесь их никто бы не увидел.

Я встала и оделась удобно, выбрав джинсы и футболку. Джинсы сидели идеально, хотя футболка была немного тесновата для моей груди. Я решила оставить ее на себе. Может быть, моя грудь отвлечет охранников от моих попыток сбежать.

Когда я была готова, я выскользнула в коридор. В доме было тихо. Дверь Джулио была закрыта, но я помнила дорогу на кухню, поэтому спустилась вниз.

Надеюсь, Раваццани спал допоздна, как и его сын.

От запаха свежеиспеченного хлеба у меня пересохло во рту. На кухне я обнаружила Зию, достающую что-то из духовки. Вчера вечером она принесла мне чай, и она сразу же мне понравилась. Пожилая женщина с серовато-каштановыми волосами, она была сестрой отца Раваццани и жила в замке с тех пор, как ее муж и сын были убиты много лет назад. К сожалению, она плохо говорила по-английски.

– Здравствуйте, – сказала я, входя.

Она улыбнулась мне и протянула поднос. – Здравствуй, красавица. Кофе?

Я села на табурет у острова. – Да. Спасибо.

Вскоре она поставила передо мной чашку эспрессо вместе с корзинкой, похожей на круассаны. – Ешь, девочка. Корнеты.

Я не могла устоять перед выпечкой, особенно теплой. Я могла быть пленницей, но я не была мертва.

Я наслаждалась третьей, когда вошел Джулио, полностью одетый и причесанный, похожий на кинозвезду. Он поцеловал Зию в щеки, а затем потянулся за пирожным.

– Доброе утро, Фрэнки. Как спалось?

– Как будто меня похитили из дома и привезли в чужую страну.

– Похоже на правду, – сказал он с полуулыбкой. – Я проведу тебя по поместью сегодня. Мы даже можем попробовать вина и граппу, если хочешь.

– Здесь есть виноградники?

Джулио улыбнулся мне. – Виноградники, оливковые рощи, животные. Наша сопрессата не имеет себе равных. Тебе понравится.

– Я лучше пойду домой.

– Пойдем. Ты же не хочешь весь день сидеть дома.

Это правда, к тому же экскурсия поможет мне изучить недвижимость. – Хорошо.

Каблуки по кафелю привлекли мое внимание. Я оглянулась и увидела высокую шатенку, которая вошла в кухню, как будто ей там самое место. Она была красива и стройна, ее крошечное серебристое платье демонстрировало фигуру, за которую убили бы любую модель. Из-за каблуков ее ноги казались еще длиннее. Кто она, черт возьми, такая?

– Доброе утро, Зия. Джулио. Я просто хотела взять одну из выпечек Зии по дороге. – Ее акцент не был итальянским, но я не могла его определить. Восточноевропейский, может быть?

Зия одарила женщину натянутой улыбкой, но Джулио был чуть более приветлив. – Доброе утро, Катарина.

Женщина взяла пирожное из корзины на острове, затем наклонила голову ко мне. – Ты, должно быть, невеста.

– Я Фрэнки.

– Тогда, полагаю, мы будем часто видеться.

От плиты Зия издала горловой звук, который прозвучал неодобрительно. Джулио отставил чашку с эспрессо. – Наш водитель отвезет тебя куда захочешь, Катарина.

– Я в курсе, Джулио. Это не первый раз. – Она закатила глаза, хотя ухмылка осталась на ее лице. Прогуливаясь обратно тем же путем, что и пришла, она оглянулась через плечо. – Спасибо, Зия. Твоя выпечка – просто бомба.

Когда они снова остались втроем, тишина была гнетущей. У Зии был убийственный вид, а Джулио выглядел смущенным. Я не могла понять, почему, но чувство замирания в животе подсказывало, что могу. Зия перекрестилась и что-то пробормотала по-итальянски. Джулио ответил ей, но я ничего не поняла.

– Кто была эта женщина? – спросила я.

Джулио вздохнул. – Катарина – нынешняя mantenuta моего отца. Ты знаешь, что это значит?

Я знаю. Содержанка.

Эта женщина была любовницей Раваццани. И она... спала здесь прошлой ночью. В его доме.

Мне было все равно, что у него есть игрушка для траха. Я просто удивилась, увидев ее сегодня утром. Да, чувство пустоты в моем животе было определенно удивлением.

– О. Она кажется… – Я не могла придумать, что сказать. – Комфортно здесь, – закончила я.

– Она не ужасна, – подтвердил Джулио. Но я никогда не вмешиваюсь в личную жизнь моего отца. Не волнуйся, она долго не протянет. Они никогда так не делают.

Недолго? Похоже, Раваццани был еще хуже, чем я подозревала.

– Они никогда не делают, что? – спросил глубокий голос.

Мое тело вздрогнуло, когда в кухню вошел сам дьявол, выглядящий тревожно сексуальным и раздражающе свежим. А почему бы и нет? Он не провел несколько часов в подземелье прошлой ночью.

Я изучала его сквозь ресницы, не в силах удержаться. Его серый костюм отличался идеальной четкостью линий и роскошной тканью, а голубой галстук подходил к цвету его глаз. Волосы мокрые, он явно только что из душа. Была ли Катарина там с ним? Он трахал ее в душе?

В моей жизни нет безвольных женщин, Франческа.

Мне нужно было перестать думать о нем, перестать замечать его внешность. Мне не нравилось, что волосы на моих руках вставали дыбом каждый раз, когда он входил в комнату. О влечении к этому ужасному и опасному человеку – человеку, который запер меня в темнице, черт возьми, – не могло быть и речи.

– Ничего, папа, – сказал Джулио, его поза стала более жесткой, когда в комнате появился его отец.

Раваццани наклонился, чтобы поцеловать Зию в щеку. – Доброе утро, бабушка. Его выражение лица было мягким и ласковым, когда он обнимал ее.

Зия улыбнулась, но ударила его ладонью по плечу, похоже, делая ему замечание на быстром итальянском.

Джулио наклонился ко мне. – Он все время называет ее бабушкой, просто чтобы ее расшевелить.

Я нахмурилась. Я не хотела видеть эту сторону старшего Раваццани, того, кто дразнил свою тетю, которую он явно любил. Мне нужно было, чтобы он оставался на сто процентов жестоким и бессердечным.

Раваццани начал варить чашку эспрессо, затем прислонился к стойке и заговорил с Джулио по-итальянски. Единственное слово, которое я уловила, было «кровь». Я хотела бы, чтобы они говорили медленнее. Я знала немного итальянского, но недостаточно, чтобы поддерживать такой быстрый темп.

В ближайшие несколько дней мне обязательно нужно будет улучшить свои языковые навыки, чтобы помочь себе в побеге.

Лицо Джулио помрачнело, явно недовольное тем, что говорил его отец. Но он кивнул. – Да, отец.

– Это радует меня, – сказал Раваццанис по-английски, жестом указывая на Джулио и меня. – Вы двое проведете время вместе и познакомитесь друг с другом. Это больше, чем у большинства из нас было до свадьбы.

Затем он повторил это по-итальянски для Зии, которая ответила что-то такое, от чего Раваццани рассмеялся, а у меня перехватило дыхание. Суровые черты его его лица смягчились, а рот искривился, все мужское обаяние и итальянская красота, я почувствовала возбуждение в животе.

Мне нужно было взять себя в руки. Я не могла увлечься им.

– Что она сказала? – спросила я, отчаянно пытаясь отвлечься от его взгляда.

Он потягивал свой эспрессо и изучал меня поверх ободка. – Она сказала, что это было намеренно, что мое уродливое лицо и угрюмый нрав отпугнули бы любую потенциальную невесту.

Ну, с половиной этого описания я была согласна. – Или твоей темницей, – не могла не добавить я.

Настроение в комнате мгновенно изменилось. Джулио не двигался, а Раваццани смотрел на меня холодным взглядом, который напомнил мне озеро в Торонто зимой. Я увидела, как он сгибает руку, на которой была небольшая повязка. – Тебе понравилось твое короткое пребывание в камере, паршивка? Потому что я буду рад проводить тебя туда снова, если ты дашь мне повод.

Мысль о возвращении в это маленькое сырое место послала волны ужаса вдоль моего позвоночника, и моя кожа стала холодной и липкой. Я смотрела на него со всей ненавистью, которую чувствовала в своей душе.

– Хорошо, папа, – сказал Джулио, давая понять отцу, что этого достаточно.

Раваццани вынес из кухни свою чашку с блюдцем и ушел, не сказав больше ни слова.

– Ты не должна сопротивляться ему, – предупредил Джулио. И уж точно больше никогда при людях.

– Я здесь не для того, чтобы играть по-хорошему. Я здесь по принуждению, и я хочу домой.

Джулио печально покачал головой. – В этой жизни мы редко получаем то, что хотим, Фрэнки. Лучше всего тебе сейчас принять свою судьбу. – Прежде чем я успела попросить его объяснить, он протянул протянул руку. – Давай выйдем на улицу и посмотрим, а?

Поблагодарив Зию за завтрак, мы с Джулио вышли через заднюю дверь на утренний солнечный свет. Каким-то образом я должна была использовать сегодняшнюю прогулку в своих интересах и придумать, как выбраться из этого кошмара.

Усадьба оказалась совсем не такой, как я себе представляла.

Джулио был очаровательным и веселым, он провел меня по территории и познакомил с работниками. Мы увидели знаменитых черных свиней, редких и ценных в Италии, и попробовали приготовленные из них прошутто и кулателло. Здесь были овцы, коровы и козы, которых доили для производства сыра. Лимонные, фиговые и каштановые деревья усеивали склон холма, но больше было оливковых деревьев. Когда Джулио дал мне попробовать оливковое масло Раваццани, количество оливковых деревьев вдруг обрело смысл.

Это масло было лучше, чем то, которое я пробовала в Канаде, даже то, которое мы импортировали из Италии.

Я не переставала задавать вопросы работникам, а Джулио переводил по мере необходимости. Работники, казалось, гордились своей связью с семьей Раваццани, многие продолжали дело предыдущих поколений, работавших здесь. Я хотела спросить, знают ли они, что их работодатель был похитителем, который накачивал женщин наркотиками и шпионил за ними, но подозревала, что Джулио не станет мне переводить.

Последней нашей остановкой был виноградник, где лозы простирались так далеко, как только можно было увидеть. Здесь выращивали виноград сортов Гальоппо и Греко бьянко, из которого смешивали красные и розовые вина. Они также делали нигредо, граппу со вкусом лакрицы, и я быстро обнаружила, что это моя самая любимая вещь на земле.

– Полегче, синьорина, – сказал Винченцо, виноградарь, когда я проглотила все. – Граппу Раваццани нужно пить глотками.

– Канадцы быстро становятся похожими на американцев, – поддразнил Джулио, подражая тому, кто прихлебывает напиток. – Больше, больше, больше.

– Хватит мучить канадцев, – сказала я ему, толкнув его плечом. – Мы добрее итальянцев.

Винченцо усмехнулся, но покачал головой. – Вам не понравится, как он будет выходить обратно, синьорина.

Я отмахнулась от этого замечания. – Меня никогда не тошнит после выпивки. Мы, Манчини, сделаны из более крепкого материала.

Винченцо и Джулио обменялись веселыми взглядами. – Без сомнения, так и есть, bella (перев. с итал. красавица). Хочешь еще?

– Per favore (перв. с итал. Пожалуйста), – сказала я, что только рассмешило Джулио.

– Твой итальянский нуждается в улучшении.

– Я знаю. Ты меня научишь?

– Конечно, но торопиться не стоит.

Спешка была, но я не могла об этом сказать. Джулио смирился с нашим браком, и кто знал, что он может сделать, если я сообщу ему о своих планах побега? Он становился другом, но не союзником. Прежде всего, он был Раваццани.

Винченцо оставил нас, и я решила узнать больше об этом человеке, который, казалось, боялся своего отца, но все равно спас меня. – Чем ты занимаешься в Ндрангете?

Джулио поперхнулся своей граппой и громко закашлялся. – Ты всегда такая напористая?

– Я прошу прощения. Просто ты не похож на своего отца. Мне трудно представить тебя в роли закоренелого мафиози.

Он облизал губы и изучал стакан в своей руке. – Это все, что я когда-либо знал. Я был маленьким, когда умерла моя мать, и с тех пор меня воспитывали Зия и мой отец,

и ндрина. Меня приняли в четырнадцать лет. Для меня нет другой жизни.

– Это звучит... печально.

Край его рта подрагивал, что делало его похожим на более молодую версию своего отца. – Только кто-то со стороны может увидеть это так. Быть наследником Раваццани – большая привилегия.

– Это так, но только если ты этого хочешь. Если ты хочешь жить так же, как твой отец.

– У меня нет выбора. И это не плохо: меня одновременно боятся и уважают все, кого я встречаю. Репутация моего отца известна многим.

– Я не могу представить, каково мальчику в нашем мире. Мы с сестрами были ограждены от дел моего отца.

– Так и должно быть, – сказал Джулио. – То, чем мы занимаемся, – дело мужчин, хотя в наши дни все больше и больше женщин возглавляют ндрину.

– Так и есть?

– Да. На самом деле я думала, что мой отец устроит так, чтобы я женился на дочери Ла Мадрины, главы Мельбурнской ‘ндрины. Но потом появилась ты.

Австралия, надо же. – Ты хотел жениться на этой другой женщине?

– Нет, но это вряд ли имеет значение. Моя роль – жениться и родить больше мальчиков Раваццани, чтобы продолжить нашу традицию.

– Не обязательно. Твой отец может снова жениться.

Выражение лица Джулио говорило о том, что эта тема была затронута и отвергнута. – Он отказывается. Я думаю, что он испытывает чувство вины за смерть моей матери.

Фаусто Раваццани, испытывающий чувство вины? Я не могла в это поверить. – Она была больна?

– Нет, она была убита.

Я вздохнула и схватилась за край деревянного стола, покачнувшись от неожиданности и слишком большого количества граппы. – Черт, это ужасно. Мне очень жаль, Джулио.

– Спасибо. Я ее почти не помню, но воспоминания у меня хорошие.

– Как это случилось?

– Она бежала по пляжу. Южноамериканская банда убила ее и охранников. Это было связано со сделкой, которую мой отец заключил с их конкурентами.

– Неудивительно, что он чувствует себя виноватым.

– К сожалению, это слишком распространено в нашем мире. – Джулио глубоко вздохнул. – Единственный выход из этой жизни – смерть, Фрэнки. Каждый из нас знает это.

Я допила свою граппу, переваривая эту мрачную новость. – Разве ты не должен пытаться убедить меня войти в твою семью?

Он понизил голос до шепота. – Я же сказал тебе, что убеждать не нужно. Это произойдет, хотим мы этого или нет.

– Я знаю свои причины не хотеть выйти замуж, но почему ты не хочешь жениться?

– Это не имеет значения, и мы не должны обсуждать это здесь.

Я огляделась вокруг, но в старом дегустационном зале больше никого не было. Только бочки с вином могли нас подслушать. – Мы одни.

– Нет, не одни. Ни в доме, ни где-либо в поместье нет уединения, Фрэнки. Никогда не забывай об этом.

– Я не вижу никаких камер. Камеры моего отца были неуклюжими, старого типа, которые жужжали, когда двигались.

Они незаметные. Ты не увидишь ни камер, ни подслушивающих устройств, если только мой отец этого не захочет.

Мой желудок опустился, когда я обдумывала планы побега. Было ли в моей спальне оборудование для наблюдения? – По крайней мере, у тебя есть свобода покинуть поместье.

– Я бы не назвал это свободой, но да, я могу уехать. Он налил нам еще граппы. – Я отвезу тебя в любое место в Сидерно, куда ты захочешь, да?

– Конечно. Как насчет аэропорта?

Он рассмеялся и поднял за меня бокал. – У тебя есть чувство юмора, Фрэнки Манчини. Я этого не ожидал. У тебя также есть мужество, как говорят американцы, но я не могу решить, хорошо это или плохо.

– Я надеюсь, что это хорошо, потому что я не знаю, как вести себя по-другому.

– Наверное, поэтому мой отец так бурно на тебя реагирует.

– Это потому, что он меня ненавидит.

– Нет, он не невавидит. Ты очень разозлила его прошлой ночью, сильнее, чем я видел за долгое время. Он был очень зол.

– Должно быть, это мое особое умение в работе.

– Это странно. Обычно он очень вежлив с женщинами.

– Мне трудно в это поверить.

– Нет, я серьезно. Он очаровывает их. Успокаивает их. Женщины любят моего отца.

Конечно, любят. Он великолепный и сильный итальянский мужчина, и, несомненно, зверь в спальне. Я вспомнил Катарину и ее совершенство, как у модели, несмотря на то, что ей было около 20 или около 30 лет. Все ли его подруги были такими красивыми?

– У тебя странное выражение лица, – спросил Джулио, пробежав глазами по моему лицу. – О чем ты думаешь?

Я была навеселе, но не настолько пьяна, чтобы признаться в своих тревожных мыслях относительно его отца. Вместо этого я сказала неполную правду. – Я почти не думала о побеге сегодня.

– Это хорошо. Мы еще сделаем из тебя калабрийца.

Нет, не стану. Я лучше умру, чем стану женой мафиози. – Ты мне нравишься, Джулио. Я печально покачала головой. – Я не хочу, но ты мне нравишься.

– Так будет легче, Фрэнки. Я буду хорошим мужем для тебя. И когда-нибудь все это будет нашим.

Джулио усмехнулся. – Думаю, пора возвращаться.

– А нам обязательно? Я ненавижу сидеть взаперти. Сегодня было так приятно гулять с растениями и деревьями.

– Боюсь, что уже почти время обеда. Мой отец будет ждать нас.

– Твой отец. – Я издала презрительный звук в горле. – Он уже посадил меня в темницу. Что он сделает дальше, если не одобрит? Будет меня пытать? Привяжет меня?

– Я рад это слышать. – Он подтрунивал надо мной.

– Честно говоря, я буду скучать поэтому, когда вернусь в Торонто.

– Ты должна покончить с этими мыслями. К сожалению для нас обоих, Фрэнки, ты здесь, останешься.

Мой желудок перевернулся. Я побежала за фиговое дерево, и меня вырвало.

Глава шесть

Фаусто

На следующее утро я пришел на кухню в свое обычное время. Мой сын был там вместе с Зией, но Франческа все еще отсутствовала. Она была слишком больна от граппы, чтобы есть с нами вчера вечером и, видимо, еще не проснулась.

Мне не понравилось.

Джулио и Франческа казались счастливыми вчера в дегустационном зале. Не в силах удержаться, я просмотрел запись с камер наблюдения, наблюдая за тем, как она улыбается ему. Изучал изгиб ее губ, когда она смеялась. Было ясно, что ей нравится мой сын, и я сказал себе, что это хорошо. Это знак их совместного будущего, совместной работы во имя общей цели – будущего успеха семьи Раваццани.

Я поцеловал Зию в щеки и сделал чашку эспрессо. Джулио разговаривал по телефону, просматривая какие-то видеоролики. Вчера вечером он ушел на работу и, судя по всему, только вернулся домой. – Тяжелая ночь? – спросил я.

Из уважения он положил телефон и уделил мне все свое внимание. – Нет. Я был в клубе примерно до трех. Потом нам нужно было проконтролировать отгрузку. Все на складе.

– Есть проблемы?

– Никаких.

– Ты только сейчас вернулся домой?

Румянец пробился над его воротником. – Я гулял с друзьями.

Переспал, значит. – Постарайся держать других женщин подальше от своей невесты, по крайней мере, до свадьбы.

– И не в этом доме, – сказала Зия, указывая на Джулио. – Твой отец и его женщины и так ужасны. Я не могу вынести большего.

Я нахмурился и отпил эспрессо. Зия ненавидела, когда я приводил своих любовниц в castello (прев. с итал. замок), но у меня не было выбора. На мою жизнь было много покушений, и после того, что случилось с Люсией, я научился быть более осторожным. Здесь я был в безопасности.

Кроме того, я был боссом. Если я хотел трахнуть женщину в своем собственном доме, я это делал.

– Я не буду, – сказал Джулио Зии. – Я обещаю.

– Твоя невеста жива? – спросил я. – Не слишком много граппы?

– Она спала, когда я уходил вчера вечером. В тот момент в ее организме не могло остаться много граппы.

– Хорошо. Приведите ее ко мне в офис сегодня утром.

Джулио искал мои глаза, словно пытаясь прочесть мои намерения, но он знал лучше, чем подвергать сомнению прямой приказ. – Я поставлю ей поднос и отнесу его наверх.

Я кивнул, освежил свой кофе и отправился в свой кабинет. Скоро должен был прийти Марко с устными сообщениями о деловых вопросах. До тех пор я читал электронные письма о законных предприятиях, высказывая свое мнение, когда это было необходимо.

По правде говоря, мне больше нравилась легальная работа, стратегия и перемещение денег, но я больше подходил для вымогательства, наркоторговли и игорных операций. Не у всех хватало духу справиться с тем, что нужно делать, чтобы управлять такой организацией, как наша, но у меня хватало. В некоторые дни я даже наслаждался насилием и хаосом.

Солнце только что взошло над виноградниками за окном моего офиса. Это зрелище никогда не переставало радовать меня. Все это принадлежало мне, как принадлежало пяти поколениям Раваццани. И в конечном итоге оно будет принадлежать Джулио и его сыновьям после него. Будут ли они ценить достопримечательности и запахи так же, как я?

Богатый привкус земли и слегка соленый воздух океана? Я любил эту собственность, эту землю, которая была в моих костях. Я бы боролся за нее до последнего вздоха. Я бы убивал, обманывал и крал, чтобы сохранить ее, если бы это было необходимо.

Вкратце, я задалась вопросом об amante (перев. с итал. возлюбленной) Джулио. С кем он встречался? Я доверял сыну сохранять семейные секреты, но не все женщины заслуживают доверия. Я должен узнать ее имя и немного покопаться. Лучше волноваться по пустякам, чем потом жалеть об этом.

Через тридцать минут стук в дверь моего кабинета отвлек меня от компьютера. – Войдите.

Франческа, выглядевшая очень раздраженной, пришла с моим сыном. Она держалась скованно, круги под глазами выдавали ее усталость. Она была одета в простой сарафан и без обуви, ее кожа покраснела от вчерашнего пребывания на улице. С этого момента я сказал Джулио, чтобы он настоял на том, чтобы она пользовалась солнцезащитным кремом. Итальянское солнце было сильнее, чем то, к которому она привыкла в Канаде.

Я встал и засунул руки в карманы брюк. – Спасибо, Джулио. Ты можешь идти.

Сын мой моргнул, явно не ожидая, что его отпустят, но пришло время разобраться с некоторыми проблемами, связанными с предстоящим браком. Как глава семьи, я должен был позаботиться о нем.

Франческа потянулась, чтобы сжать его руку, не давая Джулио уйти. – Разве он не может остаться?

По какой-то причине это меня разозлило. Как будто ей нужно, чтобы он защищал ее от меня. Разве она не знала, что мой сын никогда не посмеет усомниться или противоречить мне, что бы я ни хотел сделать в этом доме?

– Нет, – огрызнулся я.

– Я ухожу, чтобы поспать несколько часов, – сказал ей Джулио. – Увидимся после обеда. – Мне он кивнул один раз и вышел за дверь.

– Пожалуйста. – Я жестом указал на стулья перед моим столом. – Садись.

Подняв подбородок, она опустилась на сиденье. Я сделал то же самое и сложил руки, глядя на нее. – Тебе лучше?

– Если ты имеешь в виду, что мне все еще хочется блевать, то нет. Но в данный момент я не чувствую себя человеком.

– Может быть, в следующий раз полегче с граппой.

– Почему? Разве не будет легче манипулировать мной, если я буду пьяна?

Я сложил пальцы и положил их на нижнюю губу. – Я могу манипулировать тобой пьяной или трезвой, Франческа. Это твой выбор.

– Боже, ты хуже всех. – Она потирала виски, настолько ее огорчало мое присутствие. Это только заставило меня захотеть разжалобить ее еще больше. – Ближе к делу, Раваццани.

– Suocero (перев. с итал. свекр), – поправил я.

– Что?

– Тесть. Тебе стоит потренироваться, как это произносить.

– Знаешь, если подумать, желание вырвать внезапно вернулось. Думаю, мне стоит подняться наверх.

Она начала подниматься со стула, но я поднял руку. – Не двигайся. Нам нужно обсудить несколько вещей.

– Как? – Она сложила руки на груди, привлекая мое внимание к своим сиськам. Платье плотно обтягивало их, создавая глубокое, завораживающее декольте. Она

выглядела как одна из тех голливудских пин-ап девушек 1940-х годов.

– Как твое свадебное платье.

Побледнев, она положила руку на живот и тяжело выдохнула. Возможно, ее замечание о повторной рвоте было сказано не в шутку. Я взял пустое мусорное ведро из-под стола и поставил его в пределах ее досягаемости, затем подождал. Вскоре она пришла в себя и сузила на меня глаза. – Мне не нужно свадебное платье.

Я не стал ее убеждать. – Я попросил об услуге друга-дизайнера из Милана. Она прилетит завтра со стеллажами платьев, из которых ты сможешь выбрать.

Затем с тебя снимут мерки, и платье будет готово через несколько недель.

– Я не выберу ни одного.

Я поднял плечо, как будто мне было все равно. – Тогда я выберу за тебя. Ты принимаешь таблетки, Франческа? Я видел отчеты о ее здоровье, поэтому знал ответ, но я все равно хотел, чтобы она сказала мне.

Ее брови вскинулись, и она вцепилась в подлокотники. – Что? Как это может тебя касаться?

– Пока ты не выйдешь замуж за моего сына, все, что касается тебя, – мое дело. Отвечайте на вопрос.

– Я сделала прививку два месяца назад. Хочешь узнать результаты моего последнего мазка? Как насчет моего веса и размера бюстгальтера?

Это заставило мой взгляд снова переместиться на ее грудь, и я не смог предотвратить вспышку жара в своем паху. Черт, как же мне хотелось опустить ее на колени и шлепать, пока она не перестанет вести себя как грубиянка. Было бы забавно показать ей, что мне нравится, научить ее обслуживать все мои потребности. Сломать ее, пока она не начнет жаждать моих прикосновений. Мой член запульсировал от такой перспективы, но я заставил себя запереть эти ненужные мысли подальше. Она принадлежала Джулио.

– Я бы посоветовал тебе проявлять больше уважения в своем тоне, когда имеешь дело со мной, – предупредил я ее. – Вы ведь хотите вернуть свои вещи, не так ли?

Она стала очень неподвижной, в ее каштановом взгляде зародилось подозрение. – Ты отдашь мне мои вещи?

– Я могу подумать об этом, если ты перестанешь бороться со мной.

– Тогда я пас.

Я почти улыбнулся. У девушки был дух, это точно. Уверенность в себе, которая приходит после того, как в твоей жизни случаются печали и смерти. Как будто ты знал, что столкнулся с самым худшим, что может предложить жизнь, и выжил. Мне было хорошо знакомо это чувство.

– Как насчет этого? – сказал я. – Я отдам тебе ранец, если ты выберешь подходящее свадебное платье.

– Правда?

– Я никогда не отказываюсь от своего слова, если сделка заключена.

– Отлично.

Она ответила слишком быстро, и теперь я был подозрительным. Что она планировала? Моя подруга Селестина предоставит Франческе достаточно выбора, чтобы она смогла найти платье по душе. Без этого никак не обойтись. Я протянул руки. – Видишь? Это было не так уж сложно.

– Я хочу телефон.

– Нет.

– Почему нет?

– Во-первых, потому что ты не заслужила эту привилегию. Во-вторых, это небезопасно. Если тебе нужно позвонить, Джулио или я тебе поможем. Пока ты не выучишь наши правила и не будешь готова их соблюдать, это слишком рискованно.

– Мне нужно позвонить семье.

– Я подумаю об этом.

Ее ноздри раздувались, и я видел, как она старалась не наброситься на меня. После долгой паузы она спросила: – И как же я должна заслужить эти привилегии?

– Делая то, что тебе говорят. Прекрати бороться со мной и браком с моим сыном. Прими свою судьбу, Франческа.

Она грациозно поднялась со стула. – Я бы предпочла, чтобы ты сохранил свои привилегии. Если на этом всё, Капо?

Мое звание, сорвавшееся с ее губ, даже в сарказме, возбудило что-то темное и горячее внутри меня, как будто это слово открыло тайный фетиш, о котором я не знал до сих пор. Я хотел услышать, как она скажет это снова, но уже стоя на коленях, умоляя меня трахнуть ее рот. Или лежа на спине, когда я жестко трахал ее. Я хотел, чтобы она дышала мне в ухо и кричала, когда кончала. Я хотел, чтобы приносило одновременно удовольствие и боль, и единственное слово, которое она помнила в спальне.

Я смотрел на нее, тяжело дыша, эрекция росла в моих брюках, и все это время я был уверен, что схожу с ума. Никогда еще женщина не входила ко мне в доверие таким образом. Это не могло продолжаться. Мне нужно было, чтобы она разобралась с Джулио. Она никогда не будет моей.

Лучшее, что я мог сделать, это почаще сталкивать их вместе. Начиная с сегодняшнего вечера.

– Это все, – сказал я. – Позже насладись ужином в городе.

Ее темно-карие брови сошлись, но она не смотрела на меня. – Ужин в городе?