Текст книги "Любовница мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава двадцать девять

Франческа

Термин «утренняя болезнь» был ложью, которую, несомненно, придумал мужчина, чтобы произвести впечатление, что все не так уж плохо. Новость для женщин всего мира: это было чертовски ужасно.

Я перевернулась и потянулась за очередной имбирной конфеткой. Хотя эти маленькие золотистые леденцы не избавили от тошноты, они определенно уменьшили ее. А для беременных людей не может быть выбора.

Пососав конфету несколько мгновений, я почувствовала, что готова встать.

Нет, подождите. Не так быстро.

Я плюхнулась обратно и закрыла глаза. Я ненавидела это. Я ненавидела быть в Италии. Я ненавидела быть женщиной. Я ненавидела быть беременной.

И я очень, очень ненавидела отца этого ребенка.

Я больше не называла его по имени. Он был либо «отец моего ребенка», либо «il Diavolo», когда мне приходилось упоминать его в разговоре. А это было не так уж часто, учитывая, что Джулио и мои сестры были единственными людьми, с которыми я разговаривала.

По меньшей мере, пляж был прекрасен. Вилла была предсказуемо великолепной, прямо на воде, с большими просторными комнатами и дорогой мебелью. Если мне и придется быть пленницей, то, по крайней мере, здесь. Я могла гулять по песку, купаться в воде и распахивать окна, чтобы поймать ветерок.

В течение тридцати минут мне, во всяком случае, не хотелось выблевать свои кишки.

Наконец мой желудок затих, и я поплелась на кухню, где приготовила капучино без кофеина. Зия прислала с Джулио несколько пирожных, но я на собственном опыте убедилась, что сначала нужно дать капучино настояться. Я сидела у берега и пила кофе, держа перед собой планшет, проверяя текстовые сообщения.

Эмма прислала мне фотографию, на которой она плавает в нашем бассейне, и в этот момент меня охватила такая тоска по дому, что я чуть не расплакалась. В эти дни я плакала почти от всего, так что это еще не все. Но я все еще скучала по своим сестрам. Я скучала по своей прежней жизни.

Я хотела, чтобы все вернулось, как три месяца назад.

До появления Италии. До беременности. До него.

Мои глаза налились кровью, и слеза вырвалась наружу. Черт бы побрал этого человека. Я не могла даже насладиться утренним кофе без слез.

Схватив салфетку, я вытерла глаза. Джулио написал, что зайдет сегодня днем, и что ему есть что мне сказать. Я надеялась, что это хорошие новости, потому что я не могла больше терпеть плохие.

– Buongiorno, signorina (перев. с итал. Доброе утро, мисс)!

Я подняла глаза и увидела одного из охранников, стоявшего снаружи, на заднем дворе. – Ciao, Sal (перев. с итал. Привет, Сал).

Они никогда не делали попыток скрыться от меня. Наверное, отец моего ребенка хотел, чтобы я знала, что за мной наблюдают, на случай, если я вздумаю бежать.

По правде говоря, я слишком устала и меня тошнило, чтобы думать о побеге. Мне нужно было отдохнуть и почувствовать себя лучше, а потом я бы придумала, как вернуться в Торонто.

Охранники всегда были почтительны. Я знала, что они обо всем докладывают боссу, но никак не могла набраться сил, чтобы беспокоиться. Он выгнал меня, так что пусть слышит о моих снах и приступах плача. Ему было все равно. Его интересовала только жизнь, растущая во мне, этот сын или дочь Раваццани, который поможет продолжить его незаконную империю.

– Сал, кофе? – То, что они работали на stronzo (перев. с итал. мудака), не означало, что я буду грубой.

– Нет, grazie (перев. с итал. спасибо). – Он указал на стул, на котором он будет сидеть до трех часов, когда придет Лука и сменит его.

Я пролистала новостное приложение, надеясь, что хоть что-то отвлечет меня. Быть разбитым сердцем было хуже всего. А беременность и одиночество усугубляли мои страдания в десятки раз. И все из-за того, что я не открыла тайну, которую не должна была открывать.

Джулио чувствовал себя ужасно из-за разрыва между мной и его отцом, но он не был виноват в том, что Фаусто был pezzo di merda (перев. с итал. кусок дерьма). И да, в моем приложении для перевода были ругательные слова, которые пригодились при обращении к моему папочке.

Он обозвал меня шлюхой, копающейся в золоте. Если бы это было то, что он действительно думал обо мне, это рано или поздно вышло бы наружу, независимо от ориентации Джулио, и я никогда не прощу его за это.

После еды я решила прогуляться по берегу. Хотя он никогда не ходил со мной, Сал пристально наблюдал за мной со своего стула. Я знала, что если я попытаюсь убежать, он будет настигнет меня в считанные секунды. Но если бы я чувствовала себя лучше, я могла бы рискнуть, просто чтобы посмотреть, как быстро может бегать охранник. В один из этих дней, когда утренняя тошнота пройдет.

На пляже уже было полно народу, повсюду смеялись и улыбались семьи и пары, и я пыталась не вызывать в себе ненависти к ним за их идеальную, счастливую жизнь. Я оставалась возле воды, наслаждаясь холодными брызгами на ногах. Сегодня у меня не было сил на плавание. Может быть, я вздремну, когда вернусь.

Я увернулся от группы людей, игравших у воды.

– Фрэнки!

Я услышала свое имя в толпе. Подняв глаза, я заметила, что передо мной стоит Мариэлла, mantenuta (перев. с итал. любовница) Энцо Д'агостино. – Ciao (перев. с итал. привет)! – Она схватила меня за плечи и расцеловала в щеки.

– Мариэлла, ciao! – Как странно. Каковы были шансы увидеть ее здесь? Я считала, что они с Энцо живут в Неаполе. – Как дела?

– Хорошо. А ты?

– Хорошо. Что ты здесь делаешь?

– Пришла на пляж. – Она указала на воду. – В Сидерно он лучший на территории всей Италии.

Лучше, чем в Неаполе? Я пожала плечами. А что я знала?

– Пойдем, посидишь со мной!

Прежде чем я успела сказать нет, она начала тащить меня к двум шезлонгам и зонтику. Она была здесь с Энцо или с другом? Но так как я была измотана, я с благодарностью села.

Я видела, как Сал поднялся на ноги в доме, вероятно, он шел проверить, как я себя чувствую. Но как только он увидел меня в шезлонге, он вернулся на свое место, довольный тем, что я не пытаюсь сбежать. Однако его взгляд не покидал нас.

Мариэлла ярко улыбнулась. – Я рада тебя видеть. Как поживает Фаусто?

Я определенно не хотела обсуждать этого засранца. – Прекрасно. А как Энцо?

– Он очень хорошо. – Она взмахнула бровями. – В эти выходные он с женой в Неаполе.

– О. – Это, должно быть, отстой.

– Фаусто здесь с тобой?

– Нет. Я одна.

Она кивнула. – Это хорошо, когда ты уезжаешь. Это позволяет им скучать по тебе, не так ли?

Я почувствовала, как мой желудок скрутило, тошнота вернулась. – Ты пришла на пляж одна?

– Да, но теперь я нашла тебя, так что я больше не одна.

Прикрыв рот, я изобразила зевок. У меня пока не хватало духу сказать ей об этом, но я определенно не готова к диким выходным в Сидерно. Она продолжала болтать, рассказывая о ночных клубах Сидерно и всех здешних горячих мужчинах. Потом она рассказала мне о Неаполе и своей жизни там. Думаю, Энцо относился к ней неплохо. Думал ли он о ней как о шлюхе золотоискательнице?

Однако мне было приятно общаться с другой молодой женщиной, близкой к моему возрасту. Мы с Мариэллой не были подругами, но мы общались и обе были связаны с опасными мужчинами. К счастью, ее постоянные разговоры отвлекали меня от крушения поезда, которым была моя жизнь в данный момент. Я даже смеялась пару раз.

– Пойдем, выпьем по россини!

Хотя я никогда его не пробовала, я знала, что это коктейль. – У меня нет денег.

– Я куплю тебе один. – Мариэлла встала и направилась к бару у набережной. Я повернулась и увидела Сала, который шел по песку за нами. Я указала на бар, и он кивнул, замедляя шаг.

Мариэлла не остановилась у бара. – Прежде чем мы возьмем напитки, вы должны кое-что увидеть. Моя машина стоит вон там. Энцо купил ее для меня. Идем, идем. Я хочу показать тебе ее.

Подождите, машина?

У Мариэллы была машина – машина, которая могла увезти меня подальше от пляжа, подальше от Сидерно. Подальше от него.

Мое сердце заколотилось от предвкушения. Могу ли я ускользнуть? Сал был недостаточно близко, чтобы остановить меня. Это казалось идеальным шансом. Возможно, мой единственный шанс. Мы могли сесть в машину, поехать, и я могла бы исчезнуть.

Я бы объяснила свою ситуацию Мариэлле. Как любовница мафиози, она, конечно, поймет и поможет мне. Не так ли? Не поднимая головы, я стала быстро идти к парковке, Мариэлла не отставала. Она подошла к серому спортивному четырехдверному седану, стоявшему у обочины. Я спросила: – Это твоя?

– Да! Разве она не великолепна? Это «Maserati». Пойдем посмотрим.

Ей не нужно было просить меня дважды. Я подошла к машине, представляя, как буду убегать. – На самом деле, Мариэлла...

Меня схватили за руку, и я тут же попыталась вырваться, отчаянно борясь за свой шанс на свободу. Как Сал мог так быстро добраться до нас? – Нет, отпусти меня.

– Привет, Франческа.

Что за черт? Это был не Сал.

Энцо Д'агостино стоял позади меня, и острый предмет впивался мне в ребра. Это был пистолет? Господи Иисусе. – Что ты делаешь?

Прежде чем я успела подумать, он толкнул меня вперед, к «Maserati», пистолет не покидал моего бока.

О, черт. Все это было подстроено. Эти два придурка пытались похитить меня!

Мой адреналин резко повысился, и я стала бороться изо всех сил, пытаясь освободиться от цепкой хватки Энцо, но он не сдвинулся с места. Я брыкалась, извивалась и кричала изо всех сил, но это ничего не изменило. Он вдавил меня в багажник.

– Энцо! – крикнула Мариэлла, и он вдруг отпустил меня. Я выпрямилась, когда Сал бросился на Энцо, и едва смогла устоять на ногах, когда они повалились на землю. Они начали бороться за пистолет Энцо, и я увидел свой шанс. Я должна была сбежать оттуда.

Я не колебалась. Пробежала через парковку, а затем нырнула за угол, направляясь к толпе на пляже, мои руки тряслись, а ноги подкашивались. Мой желудок протестовал, но мне удалось удержаться от рвоты. Я не была бегуньей, но я приложила все свои силы, чтобы убежать.

Руки обхватили меня сзади, заставив остановиться. – Нет! – закричала я. – Помогите! Меня похищают! – Люди вокруг нас отводили глаза, спеша прочь, словно я была радиоактивной. – Нет, пожалуйста! – позвала я. – Вы не понимаете! Мне нужна помощь!

– Заткнись, – сказал мой похититель. – Или я задушу тебя.

Я не узнал голос, так что это должен был быть один из людей Энцо. Конечно, Энцо пришел не один. Черт побери. – Отпусти меня. Пожалуйста. Раваццани это не понравится это. – Фаусто плевать на меня, но он будет заботиться о своем нерожденном ребенке. Может быть.

– Я не подчиняюсь этому куску мусора.

Он наполовину нес, наполовину тащил меня обратно к машине Энцо, а я всю дорогу сопротивлялась. Когда мы подошли, Энцо вытирал кровь с уголка рта.

На тротуаре лежала сгорбленная фигура. Черт, это был Сал. Он был мертв?

Я попыталась вырваться, но охранник держал крепко. – Энцо, не делай этого, – умоляла я. – Еще не поздно. Просто отпусти меня, и мы сможем забыть обо всем.

– Залезай, puttanella (перев. с итал. шлюха), – сердито сказал Энцо, указывая на багажник. – Ты поедешь со мной.

– Почему? Куда мы едем?

– Не волнуйся об этом. Просто садись в машину.

Я посмотрел на маленький багажник. Хватит ли мне там воздуха? – Пожалуйста, Энцо. Не делай этого. Я поеду на заднем сиденье. Пожалуйста, только не клади меня в багажник.

– Заткнись и делай, что я говорю.

Он толкнул меня вниз, и я упала на пол багажника. Пинаясь ногами, я кричала о помощи, надеясь, что кто-нибудь остановит это. В мгновение ока солдат Энцо закрыл мне рот клейкой лентой. Затем он закрепил мои руки за спиной с помощью стяжки, закинул мои ноги внутрь и закрыл крышку.

Я была заперта.

О, черт. Нет, нет, нет! Паника вцепилась в мои внутренности, страх перед тесным пространством лишил меня дыхания и заставил сердце колотиться. Я ничего не видела и не могла пошевелить руками. Я попробовала применить технику глубокого дыхания, но она не помогала. Хватит ли здесь воздуха? Хуже того, что если меня начнет тошнить и меня вырвет? Я бы задохнулась насмерть.

Фаусто

Мне часто снилась кровь.

Реки крови, заполняющие мой рот и душившие меня. Топили меня и всех, кто был мне дорог, без надежды на спасение.

Эти сны начались еще тогда, когда я был солдатом, еще под присмотром отца. В те дни сын босса не получал пропусков на более жутких заданий. Нет, они использовали эти задания, чтобы закалить меня, превратить из мальчика в мужчину.

Человека, способного возглавить самую опасную мафию в мире. Ндрангета.

У меня не было выбора, не было другой жизни. Годы шли, я следовал инструкциям и не смел проявить ни малейшей слабости. Пытки и убийства стали для меня чем-то обыденным, работой, которую я полюбил. Это принесло мне уважение моих братьев ндринцев и страх моих врагов. Шепот преследовал меня куда бы я ни пошел, рассказы о моей жестокости распространялись далеко и широко.

Этим гордился мой отец.

Он рассказывал мне об этом часто, особенно после того, как наблюдал меня в худшем состоянии. Его позвали, когда я слишком усердно орудовал ножом, и кровь наших врагов окрашивала каждую часть меня в красный цвет, как у дьявола. Именно из этого родилась легенда о il Diavolo. Потрошение, расчленение, обезглавливание... боль, которую я причинял, возвращалась десятикратной любовью моего отца.

Это стало для меня замкнутым кругом: больше убийств, чтобы заслужить больше похвалы, пока я почти не спал из-за кошмаров. Даже сейчас три-четыре часа за ночь – это все, на что я мог рассчитывать, прежде чем проснуться в холодном поту, с криком, подкатывающим к горлу. Потом я вставал и занимался спортом, бегал до тех пор, пока не падал.

Сны прекращались, когда я был с ней. На несколько блаженных недель я отдохнул от призраков своего прошлого, впервые за последние десятилетия нормально выспался.

Потом я отослал ее.

Теперь сны вернулись, но еще хуже, потому что в них была она. Моя dolcezza (перев. с итал. милая), одинокая и испуганная, ее тело истекало кровью на моих глазах, и я ничего не мог с этим поделать. Моим кошмарам было все равно, что она предала меня, что она была не тем человеком, за которого я ее принимал. Нет, мои кошмары жили для того, чтобы мучить меня и сводить меня с ума ночь за ночью, доводя меня до предела моей выносливости.

Мой сын также появлялся в моих снах, и каждый раз я находила его мертвым. Они всегда убивали его прежде, чем я успевал спасти его, оставляя безжизненное тело, которое я находил.

Мой хороший мальчик, зарезанный как свинья.

Так много крови. Так много крови.

Chi male comincia, peggio finisce ( перев . с итал . Все, что плохо начинается, кончается еще хуже).

Такова была жизнь, которую я выбрал. Что бы ни случилось, пути назад не было.

Джулио

Стоя на светофоре, я взял в руку маленький стаканчик кока-колы и быстро выпил его. Прилив энергии пронесся по моей крови, как будто я выпил четыре энергетических напитка. Cazzo (перев. с итал. блядь), это было здорово. Я прислонился к подголовнику, закрыл глаза и наслаждался бодростью. За последние несколько лет я изредка развлекался, ничего особенного, но принимать кокаин в одиночку в течение дня было в новинку.

Мне было все равно. Это помогало мне забыться.

Фрэнки это не понравилось бы, поэтому мне нужно было воздержаться от большего. Если бы я явился в пляжный домик отца весь в поту, с расширеными зрачками, она бы меня убила. Я мог бы повеселиться позже, после того, как уйду от нее сегодня днем.

Позади меня засигналила машина. Я открыла глаза и показал водителю палец. Stronzo. Я должен вытащить пистолет и заставить его обделаться от страха.

Я перевел свой «Ferrari» в режим «драйв» и рванул с места, объезжая пробки на оживленном побережье. Из стереосистемы лилась музыка – песня в стиле хип-хоп, которую я не слышал уже целую вечность. Я постукивал пальцами по рулю, быстро переключая передачи и подпевая. Dio (перев. с итал. господи), я чувствовал себя чертовски хорошо. Возбужденно, но хорошо.

Как бы я хотел трахнуть Пауло прямо сейчас.

Эта мысль чуть не испортила мне кайф, но я отогнал ее в сторону. Если я хотел сохранить жизнь Пауло, то я не должен был его видеть снова. Вот только я не хотел трахать никого другого.

Я все еще любил его.

Моя грудь сжалась, а сердце стучало так сильно, что, клянусь, оно было громче, чем басы в песне. Я не спал ни с кем уже три недели, и это было пыткой. Даже вчера вечером в стриптиз-клубе мой член так и остался вялым, к разочарованию девушки, сидевшей на моих коленях. Жизнь была бы намного проще, если бы я любил киску.

Или если бы у меня был Пауло.

Мой отец считал, что все так просто. Великий Фаусто Раваццани отдал приказ и ожидал, что все мы встанем в строй.

Я сказал тебе, что ты можешь делать то, что тебе нравится, после того, как устроишься и обретешь детей.

Вот только Пауло никогда не стал бы ждать пятнадцать или около того лет, пока я обрюхачу свою жену достаточно раз, чтобы заполнить семейное древо. И я не ожидал от него этого.

Cristo (перев. с итал. христос), неужели Пауло уже трахался с кем-то другим?

Эта мысль превратила мою кровь в лед, даже несмотря на наркотики, бушующие в моем организме. Неужели за последние три недели он забыл меня и пошел дальше? Наверняка. Он выглядел достаточно опечаленным, когда я прекратил отношения, но, возможно, эти слезы были ненастоящими. Начал ли он писать в приложениях для знакомств и позволять другим мужчинам брать его в задницу?

Я обязан был это выяснить.

У того, что я был сыном il Diavolo, было несколько привилегий, и все они были финансовыми. У нашей семьи были неограниченные ресурсы, когда дело касалось всего незаконного – наркотиков, оружия, угнанных машин – включая крошечные камеры, которые не по карману даже Гвардии. Как только я их установлю, я смогу следить за тем, кто находится в постели Пауло.

Я подъехал к дому на пляже. Крошечная упаковка кокаина прожгла дыру в моем кармане, когда я выходил из машины. Явно слишком часто думал о Пауло.

Может быть, если я позволю какому-нибудь случайному мужчине отсосать мой член, я смогу забыть его.

От этой мысли мои яйца чуть не ушли вглубь тела. Я не хотел никого другого – и к тому же это было опасно. Я не мог рисковать тем, что мой гребаный отец узнает об этом.

Неизвестно, что Фаусто сделает со мной тогда. Я действительно ненавидела его за то, что он разрушил мою жизнь.

Я нес коробку, полную корнетти и сфольятелле от Зии, к входной двери. Фрэнки по-прежнему ела мало, но, может быть, мне удастся уговорить ее на несколько кусочков. Во всяком случае, мы были несчастны вместе. Хотя мне было неприятно видеть ее такой грустной, ежедневное пребывание с ней помогало мне оставаться в здравом уме после разрыва.

Я написал Сайлу, ее охраннику, чтобы он знал, что я здесь, а затем воспользовался своим ключом на случай, если она спит. Сначала я направился на кухню. В комнатах было пусто и тихо, звуки с пляжа доносились слабо. Старая чашка кофе стояла на кухонном острове, там же лежал планшет Фрэнки. Неужели она вернулась в постель?

– Сал, – тихо позвал я. Обычно крупный мужчина сидел у задней двери, не совсем внутри, но рядом, на случай неприятностей. Вот только его кресло стояло пустым. Я посмотрел на часы. Два часа. Сал должен быть здесь.

Неужели они были на пляже? Я осмотрел песок, простирающийся вдоль кромки воды. Фрэнки уже давно не чувствовал себя достаточно хорошо для долгих прогулок или плавания.

На пляже было много людей, но среди них не было ни Фрэнки, ни Сайла.

Это было странно.

Я набрал номер мобильного телефона Сайла и достал свой пистолет из внутреннего кармана куртки. Сохраняя абсолютную тишину, я поднялся наверх, чтобы проверить, в постели ли она.

Кровать хозяйской спальни была смята, но пуста. В ванной ее тоже не было. Ma che cazzo (перев. с итал. что за хрень)?

Пот выступил у меня на затылке – реакция, не имеющая ничего общего с кокаином. На самом деле, я вдруг почувствовал себя совершенно трезвым, каждая часть меня была в состоянии повышенной готовности. Я быстро проверил остальные помещения наверху, затем вернулся вниз. Я позвонил замене Сайла, Луке. Он взял трубку на втором звонке. – Где ты? – Я рявкнул я.

– Как раз собираюсь выйти из дома, а что?

– Ты слышал что-нибудь от Сайла сегодня?

– Да, сегодня утром. Он хотел узнать, можем ли мы завтра поменяться сменами.

– Его здесь нет. – Я начал открывать дверцы шкафов и проверять мебель. – Сал, и Фрэнки пропали.

–Это невозможно, – сказал он, и я слышал, как он движется на заднем плане. – Я иду прямо сейчас, но тебе следует позвонить Марко. Они могут просмотреть записи с камер наблюдения в замке.

Положив трубку, я вернулся на кухню, чтобы заглянуть в кладовку. Как только я открыл дверь, мое сердце упало. Сал лежал там, не шевелясь. Minchia (перев. с итал. твою мать)!

Он был мертв?

Хуже того, где, черт возьми, была Фрэнки?

Это было плохо. Это было очень, очень плохо.

Я должен был позвонить отцу.

Фаусто

Я потер глаза за очками. Слова на экране были нечеткими, мое тело слишком устало, чтобы сосредоточиться.

Вздохнув, я взяла свой ликер и тоник. Я начал пить рано днем – привычка, которая Марко очень не нравилась, но которую я считал необходимой, чтобы заглушить боль в груди. Последние две ночи я падал в постель в пьяном ступоре и отключался на несколько часов.

Это было улучшением по сравнению с неделями бессонных ночей.

Марко сидел в углу и разговаривал по телефону, делая вид, что не замечает меня, а на самом деле внимательно наблюдая за мной. Ему не удалось меня обмануть.

Я снова прочел цифры на своем экране, желая доказать, что я все еще на вершине своей империи. – Тони только что принес нам более двух миллионов евро за счет короткой позиции по технологическим акциям.

Марко хмыкнул.

– Возможно, нам не нужен Д'агостино для этой компьютерной идеи.

Он не ответил.

Я побарабанил пальцами по столу и отпил еще коктейля. Франческа пробовала «Campari»? Мне казалось, я никогда не видел, чтобы она пила его раньше.

Потом я вспомнил, что мне было все равно. Она сделала из меня дурака. Я ухаживал за ней, как влюбленный подросток, впервые попробовавший киску. Все это время она хранила от меня секрет, который мог разрушить все, что я построил. Я бы никогда не простил ее.

Я пристально посмотрел на своего кузена. – Почему бы тебе не взять выходной до конца дня?

– Мне хорошо там, где я есть.

Он нянчился со мной, как будто я был маленьким ребенком. Мне это не нравилось. – Марко... Мой телефон загорелся, и на экране появилось имя Джулио. Я не видел его после нашего вчерашнего спора.

Нажав на кнопку ответа, я поднесла телефон к уху. —Pronto (перев. с итал. привет).

– Ее дома нет.

Я услышал панику раньше, чем понял слова. Выпрямившись в кресле, я тут же переключилась на громкую связь, чтобы Марко мог слышать. – Что ты имеешь в виду? Где она?

– Дом, он пуст. Ни Фрэнки, ни охраны.

Мы с Марко обменялись взглядами. Что за хрень? Она сбежала?

Или вместо этого произошло что-то ужасное?

У меня защемило в груди, сердце внезапно забыло, как функционировать, и я поднялся на ноги. Марко начал набирать номер на своем телефоне, вероятно, пытаясь связаться с людьми, которых я разместил в домике на пляже, но я не спускал внимания с сына. – Покажи мне, – рявкнул я.

Джулио включил видео, и я увидел, что он находится на кухне, в другой руке у него пистолет. – Когда я пришел сюда, – объяснил он, – задняя дверь была открыта. Я нашел Сайла холодным в кладовке.

Он показал мне Сайла, бледного и безжизненного на земле. – Он ранен? – спросил я.

Камера крутилась. Я уставился на ящики с рисом, пока Джулио проверял Сала. – Он жив, – сказал мой сын. – Рядом с ним на полу лежит шприц.

– Где она? – сказал я, дергая одной рукой за узел галстука, чтобы ослабить его. Неужели Франческа каким-то образом накачала Сайла наркотиками, а потом сбежала?

Неважно, что произойдет, я уеду отсюда. Как-нибудь, образом, я уйду от тебя.

– Обыщите каждый дюйм этого дома. Я уже в пути. – Я бросил телефон и начал перемещаться по комнате.

Марко поднял руку, быстро разговаривая по телефону. Он схватил меня за руку, чтобы остановить, когда я проходил мимо. – Она ушла прогуляться по пляжу. Ничего необычного. Сал сначала держался позади, потом пошел за ней. Вик сейчас просматривает запись с камеры.

Я выскочил за дверь и помчался по коридору. Комната охраны находилась в восточной части замка, и я бежал туда как сумасшедший.

Вик пересел за ноутбук и начал печатать. – Это может занять некоторое время.

Я стукнул кулаком по столу. – Нет никакого времени. Найди эти гребаные камеры. Я должен знать, что с ней случилось...

– Рав. – Марко протянул свой телефон перед моим лицом. – Ты должен ответить.

– Не сейчас.

– Рав, – умолял он, выражение его лица было таким серьезным, чем когда-либо видел. –Это Д'агостино. Он говорит, что у него есть что-то, что принадлежит тебе.