Текст книги "Любовница мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава двадцать пять

Франческа

– Я считаю, что моя задница загорела, – сказала я, когда мы ехали обратно к конюшне.

Он улыбнулся, выглядя очень довольным собой. А почему бы и нет? Я только что оттрахала его до одури на пастбище под оливковыми деревьями. Между моих ног было липкое месиво, но это того стоило.

– Или, возможно, она покраснела от шлепка, который я дал тебе прошлой ночью.

Точно. Конечно, он бы это запомнил.

Я усмехнулась и наклонила лицо к солнцу. Было жарко, но дул легкий ветерок, который, по словам Фаусто, дул с океана.

Сегодня был один из лучших дней за долгое время. Мне понравилось снова сидеть на лошади, а Фаусто во время прогулки рассказывал о различных земельных участках и животных, которых они выращивают. Его знания о поместье не переставали впечатлять меня. Было видно, что он любит эту землю, и, судя по его рассказам, он явно провел здесь много времени.

Мы остановились, чтобы перекусить, что Фаусто и достал из корзины, привязанной к лошади. Там были оливки и инжир, вяленое мясо и сыры. И одно из пирожных Зии, потому что он знал, как я их люблю. Мы пили ciró из бутылки, за исключением тех случаев, когда Фаусто капал немного на мою обнаженную грудь и слизывал его.

Он медленно раздевал меня, а потом положил меня на себя. Я любила быть голой, пока он был одет – это не было секретом от Фаусто. После того как мы кончили, он закрыл глаза, а я расслабилась на нем, просто вдыхая аромат лимонного мыла и секса.

– Я бы хотел, чтобы мы могли делать это каждый день, – прошептал он мне в волосы.

Мои пальцы ног вцепились в траву, трепетание в груди было почти землетрясением. Я была так счастлива с ним – и он, казалось, тоже.

Теперь мы возвращались в реальную жизнь.

– Ты возвращаешься на работу сегодня днем? – поинтересовалась я у него.

– Да. У меня несколько важных звонков. Ты будешь скучать по мне?

– Нет, – солгала я.

Его выражение лица говорило о том, что он мне не верит. – Поскольку ты в хорошем настроении, я должен сказать тебе, что сегодня мне придется пропустить ужин.

– О. – Разочарование пронзило меня. Мне нравилось ужинать с ним и его семьей. – Без тебя это будет не то же самое.

– Мне нравится слышать это от тебя, dolcezza (перев. с итал. милая).

– У тебя поздний телефонный разговор?

– Нет, мне нужно идти на встречу.

Я остановила Piccola Monella. – Ты покидаешь поместье?

Он наклонился вперед в седле, упираясь предплечьями в рог. – Да.

– Куда ты идешь?

– Ты же знаешь, я не могу тебе этого сказать.

– Почему?

Приблизив свою лошадь, он потянулся, чтобы коснуться моего лица. – Ты никогда не должна знать подробности моего бизнеса. Я не хочу рисковать, чтобы тебя посадили в тюрьму.

– Полиции будет все равно, если ты расскажешь мне хоть одну мелочь, Фаусто.

– Нет, Франческа. Единственный человек, который попадет в тюрьму – это я.

– Я тоже не хочу, чтобы ты попал в тюрьму.

Его выражение лица смягчилось. – В итальянском языке есть выражение: – Hai voluto la bicicletta? E adesso pedala!

– Что это значит?

– Ты хотел велосипед? Теперь катайся на нем. – Я хотел велосипед, Франческа. Каковы бы ни были последствия, я столкнусь с ними в одиночку.

Я сжала губы и уставилась на коров, пасущихся в поле. – Ты будешь в безопасности?

Он запустил палец в мою футболку, затем в лифчик, чтобы погладить мою голую кожу. – Я приму все меры предосторожности, хотя бы для того, чтобы вернуться к этому. – Он провел пальцем по моему соску. – Ты подождешь меня?

– Да. – Я знала, что не смогу заснуть, беспокоясь о бомбах и пулях. – Ты возьмешь с собой охрану?

– Конечно. И Марко.

– Хорошо.

Лошади стали беспокойными, и мы снова направились к конюшням. В животе у меня поселилось беспокойство, но я старалась не показывать этого на лице. Мысль о том, что потерять его....

В памяти всплыло то, что не давало мне покоя. – Почему я не нравлюсь Марко?

Он попытался скрыть свое удивление, но не смог. – Что заставляет тебя говорить такое?

– Я могу сказать, что я ему не нравлюсь. Тебе не нужно это скрывать, Фаусто. Я просто не понимаю, почему. Мы едва ли сказали друг другу два слова с тех пор, как я приехала.

Я не видела раньше, чтобы Фаусто чувствовал себя неловко, но сейчас он явно чувствовал себя неловко. Он изучал землю и возился с поводьями. – Он считает, что моего внимания не хватает, что неправда. Но он винит в этом тебя, за то, что ты отвлекаешь меня.

У меня отвисла челюсть, но я быстро закрыла ее. – Ты работаешь больше, чем кто-либо другой, кого я знаю. – Определенно больше, чем мой отец или дядя.

– Тем не менее, за последний месяц у меня было больше свободного времени, чем когда-либо прежде. Но не важно, кому ты нравишься, piccolina (перев. с итал. малышка). Важно, чтобы ты нравилась мне.

– А ты? В том смысле, что я тебя нравлюсь.

Я звучала нуждающейся и неуверенной, но мне было все равно. Усмехаясь, он схватил поводья моей лошади и потянул нас обоих к остановке. Затем он схватил меня за шею и сблизил наши губы, глубоко целуя меня. Это было похоже на печать обладания без передышки, без выхода, и я наслаждалась каждой секундой.

– Что ты думаешь? Нравишься ли ты мне?

Моя ухмылка почти расплылась по лицу. Кому нужны были слова, когда он обращался со мной как с королевой и целовал меня так, будто от этого зависела его жизнь? – Да, я думаю, что нравлюсь.

– Видишь? А говорят, что канадские девушки не умны.

Я шлепнула его по плечу. – Тебе лучше быть хорошим, иначе эта не очень умная девушка больше не будет сосать твой член.

Он сделал пренебрежительный жест рукой. – Ты никогда не сможешь устоять перед моим членом, даже если попытаешься. Ты практически задыхаешься каждый раз, когда я снимаю одежду.

– Правда. Придется придумать, чем бы еще тебе пригрозить.

Я улыбалась, когда мы въехали в конюшню. Фаусто вернулся в замок, оставив свою лошадь конюху, а мне хотелось расседлать и расчесать Piccola Monella. Когда она успокоилась, я пошла в душ. От меня пахло сексом, лошадьми и Фаусто.

В своей комнате я увидела на подушке что-то зеленое. Что это? Это были гусеницы?

Это были гороховые стручки. Зия, очевидно, заходила к нам. Покачав на нее головой, я принялась раздеваться, одновременно поедая горох. Бедная женщина. Джулио подарит ей внучатых племянников и племянниц, но, вероятно, не скоро. И я знала, что я не...

Я остановилась на середине жевания. Подождите, когда у меня были последние месячные? Это было три недели назад? Нет, это был Рим. Может, за неделю до этого?

Была ли у меня вообще кровь после приезда в Италию? Да, когда я только приехала, потому что я с облегчением обнаружила тампоны в ванной.

В груди зародилась паника, но я заставила ее подавить. Было слишком рано для беременности, верно?

Я достала свой телефон и открыла приложение календаря. Обычно я отслеживала свой цикл, но мой телефон был еще в Торонто. Из-за похищения и всего, что здесь происходит, я даже не подумала об этом. Мой укол все еще должен быть эффективным, верно?

Черт. Я ненавидела, что теперь сомневаюсь в себе. Я всегда была такой осторожной.

Я огляделась и попыталась вспомнить, когда у меня были последние месячные. Шесть недель назад.

У меня свело живот. Этого не может быть. Этого не может быть. Я использовала противозачаточные, которые никогда не подводили меня раньше. У меня никогда не было даже опасений с Дэвидом. Мой цикл был регулярным, как дождь.

Я стала искать в памяти дату моей последней прививки. Она должна была действовать в течение трех месяцев, так что я все еще должна быть в безопасности. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание участилось, когда я вспомнила, что последняя прививка была сделана четыре с половиной месяца назад.

Это не должно иметь значения, верно? Я должна быть в порядке. Этого не было. Я не была беременна. У меня была задержка из-за стресса, вызванного тем, что меня увезли из дома, похитили, а затем соблазнил сексуальный пожилой итальянец.

Я открыла браузер и начала искать информацию о том, остается ли укол эффективным после истечения трехмесячного срока.

От результатов у меня на глаза навернулись слезы. По истечении трехмесячного срока эффективность резко падала.

Ладно, не паникуй, Фрэнки. Ты справишься с этим.

Могу я выпить утреннюю таблетку после? Это не утро после, дурочка.

Я сделала глубокий вдох и написала сообщение единственному человеку, которому, как я думала, я могла доверять, чтобы он помог мне.

СРОЧНО. ПРИЕЗЖАЙ ДОМОЙ КАК МОЖНО СКОРЕЕ.

Фаусто

Подвал клуба был скудным и сырым. Здесь не было ничего особенного, только стол и несколько стульев. В металлическом ящике в углу хранилось оборудование, предназначенное для работы над невольными пленниками. Хотя мне не нравилось проводить встречи за пределами замка, эти люди были не из тех, кого я хотел видеть рядом со своим домом, особенно когда там была Франческа.

К стульям были привязаны двое мужчин, их глаза горели ненавистью, но и страхом. Они знали, что умрут здесь сегодня ночью, но и эта смерть не будет легкой.

Это заняло время, но мы, наконец, нашли капитана и первого помощника судна, которые украли мой товар несколько недель назад. Кокс давно исчез, его продали одной из сицилийских семей, которую я не мог трогать. У нас было соглашение с Cosa Nostra – не вмешиваться в их дела, и наоборот, без крайней необходимости. А из-за этой кражи вряд ли стоило нарушать мир.

Но я должен был получить ответы и отомстить.

Я уже снял пиджак и закатал рукава. Я сел в кресло напротив двух мужчин и заговорил на греческом, зная, что эти двое не поймут итальянского. – Вы знаете, кто я?

Один из мужчин закрыл глаза и начал читать греческие православные молитвы.

Да, они узнали меня.

– Та лодка, которую вы захватили в прошлом месяце? Она и все, что было на борту, принадлежало мне.

Человек, который не молился, громко сглотнул.

Я продолжил. – Пираты в моих водах знают, что нужно оставить мои корабли в покое. Они знают, чем чревато вмешательство в мой бизнес. Это значит, что вы новичок, нанятый кем-то другим. До того как я покину эту комнату, вы скажете мне, кто.

Капитан покачал головой. – Мы не знаем, клянусь.

Я не поверил ему ни на секунду. – Мы увидим, не так ли? – Я кивнул Марко, вручив мне мое любимое оружие – длинный охотничий нож. Этой вещью я мог разделать человека от рта до задницы, не вспотев.

Я провел пальцем по острому кончику, надавив достаточно сильно, чтобы проткнуть кожу. По лезвию потекла крошечная красная капля. Тьма пробралась в мою душу, как лианы, готовя меня к тому, что должно быть сделано.

Подбросив нож в руке, я вогнал лезвие в ногу капитана. Его крик наполнил звуконепроницаемую комнату. Я оставил лезвие, как для устрашения, так и для того, чтобы кровь не залила пол слишком быстро. – Кто тебя нанял?

– Я не знаю!

– Чушь. Кто-то заплатил тебе, чтобы ты меня ограбил, дал тебе информацию о том, где найти мой корабль. Скажи мне, кто.

Он дрожал, глаза потускнели от боли. – Мы не знаем.

Я выдернул нож из его ноги, и кровь хлынула по икре на землю, когда он снова закричал. Затем я вонзил нож в ногу его напарника. Я точно знал, куда нужно вонзить нож, чтобы не задеть кость. – Я буду делать это до тех пор, пока не получу ответы от одного из вас. Тот, кто мне ответит, умрет быстро. Кто не ответит – умрет смертью неимоверной.

Первый помощник покачал головой, тяжело дыша от боли. – Пожалуйста, il Diavolo.

– Скажи мне.

Голова капитана была низко опущена, слюна капала изо рта. – М-мы видели его однажды. Он был итальянцем. Никаких имен.

– Молодой? Старый?

– Молодой. Лет двадцать, наверное.

– И?

Когда он не ответил, я выдернул нож из ноги первого помощника и всадил его в неповрежденное бедро капитана. Когда крики стихли, я спросил – Что еще вы можете мне сказать?

– Он говорил не так, как вы. Из другого региона. Может быть, с севера.

– Его рубашка, – добавил первый помощник. – На ней был круглый круг, синий. С буквой «Н» внутри.

Я посмотрел на Марко. Звучало как футбольный клуб в Неаполе, «Gli Azzurri» (прим. от. редакт. Сборная Италии по футболу). Мы с кузеном думали об одном и том же: что за кражей, скорее всего, стоит Д'агостино.

Я встал и начал опускать рукава. После этого я снова надел пиджак. Двое мужчин умоляли на греческом языке сохранить им жизнь, но я ничего не ответил. Я поручил Марко и Бенито разобраться с ними, а сам поднялся в клуб.

Там, как обычно, было полно народу. Граттери, мой человек, который управлял всеми ночными клубами, превратил этот старый склад в новейшую горячую точку Сидерно. Мой сын тоже много работал здесь. Я направился в VIP-зону, чтобы узнать, здесь ли Граттери или Джулио.

Граттери сидел в кабинке с несколькими нашими мужчинами. У всех них на коленях сидели женщины, на столе стояли бутылки шампанского. – Рав! – крикнул Граттери, увидев меня, и помахал мне рукой. – Vieni, unisciti a noi (перев. с итал. присоединяйся к нам)!

Я не был в настроении для женщин и шампанского. – Ha un momento (перев. с итал. у тебя есть минута)?

Он поднялся и подошел к тому месту, где я ждал. Я пожал ему руку и похлопал по спине. – Место выглядит потрясающе. И показатели даже выше, чем у этого клуба в прошлом году. Ты очень хорошо поработал.

– Спасибо, Рав. Вы уже закончили в подвале?

– Марко и Бенито все еще там. – Я рассказал ему о том, что мы узнали. Мне всегда нравился Граттери, поэтому я и доверил ему учить моего сына. Он был старше и многое повидал за эти годы, поэтому я без колебаний спросил его мнение о том, как поступить с Д'агостино.

Пока Граттери говорил, я заметил движение из заднего коридора через его плечо. Это были Джулио и еще один человек, один из низших солдат Граттери. Мой сын выглядел спешащим, его глаза были устремлены на телефон, на котором он яростно писал сообщение. Клянусь, я не знал, как они с Франческой это делают. Я никогда не видел, чтобы кто-то писал так быстро.

Как раз когда я собирался отвернуться, я увидел, как рука солдата провела по спине Джулио. Это было знакомое прикосновение, которое говорило о близости и привязанности и длилось слишком долго. Например, как я могу коснуться Франчески, когда быстро прохожу мимо нее.

Это произошло в мгновение ока, и я подумал, что, возможно, мне это привиделось.

Но я знал, что это не так.

Итальянские мужчины были демонстративны, даже иногда с другими друзьями-мужчинами, но это было по-другому. Это прикосновение было более чем дружеским. Я знал это до мозга костей.

Он никогда не заигрывал с девушками в клубах или официантками. Он даже не соглашается на минет.

Что это значит? Что мой сын... предпочитает мужчин?

Нет, это было неправдой. Этого не могло быть. Он был моим сыном. Наследник Раваццани. Он не был геем. Я бы знал это, если бы это было так, не так ли?

Я наблюдал, как Джулио расхаживает по полу, продолжая писать смс. Франческа никогда не привлекала его, что само по себе чудо, учитывая ее внешность. Вместо этого они играли в океане, как родные брат и сестра.

Я отогнал эти мысли. Если бы он был геем, кто-нибудь бы заметил. Были бы разговоры. Разговоры. Мужчины сплетничали хуже, чем Зия и ее подруги, когда они играли в брисколу. Марко, несомненно, услышал бы и принес эту новость мне.

Тем не менее, у меня чесался затылок, когда я завершил разговор с Граттери. Я уделил ему половину своего внимания, в то время как другая половина оставалась на моем сыне, когда он покидал VIP-зону и спускался вниз. Он так и не заметил меня, что, наверное, было к лучшему.

Попрощавшись с Граттери, я пошел искать Марко.

Тела расчленяли и складывали в бочки для утилизации. Марко и Бенито смеялись и болтали, не обращая внимания на ужасную работу.

–Марко, – позвал я.

Он подошел, его перчатки были в крови. – В чем дело, Рав?

На мгновение я заколебался. Я доверяла Марко свою жизнь, но это был мой сын. Если бы Джулио был геем, я даже представить себе не мог, какие последствия это будет иметь.

Тем не менее, мне нужна была помощь моего кузена.

– Я видел, как Джулио вышел из заднего коридора VIP-зала с одним из солдат Граттери. Парень показался мне слишком знакомым с Джулио. – Я рассказал об этом, и глаза Марко расширились.

– Ты думаешь? Нет, Рав. Это невозможно. Твой сын?

– Я уверен, что ошибаюсь, но я должен знать.

– Насколько я знаю, на выходе нет камер, только на внутренней стороне двери. Я могу поставить одну снаружи, если хочешь.

– Сделай это. Никто не замешан, кроме меня и тебя. Даже Граттери. И никто не должен увидеть эти кадры, кроме меня. Понятно?

– Конечно. Я поставлю ее сегодня вечером, когда никого не будет рядом. У нас есть новые крошечные камеры, которые использует Гвардия. Я поставлю одну из них.

– Хорошо. – Я протянул руку к своим волосам. – Grazie (перев. с итал. спасибо).

– Рав, не волнуйся. Может, они там занимались дурью. С детьми в наше время никогда не знаешь. Я уверен, что ничего страшного.

Я кивнул и похлопал его по плечу. – Дай Бог.

Потому что Ндрангета не терпела геев. Их боялись, им не доверяли, и обычно один из членов семьи убивал их, чтобы сохранить лицо.

Я не смог даже подумать о том, что это означает для моего сына, если это правда.

Глава двадцать шесть

Франческа

К тому времени, когда Джулио вернулся из аптеки, я уже сидела в своей комнате на грани истерики.

– Вот, – сказал он, протягивая мне пакет. – Я купил пять, как ты и просила.

– Спасибо. Я уверена, что ничего страшного. Это должен быть стресс.

Джулио развел ладони. – Я ничего не знаю о женском цикле, но думаю, тебе стоит проверить. Просто для душевного спокойствия, нет?

Я сглотнула. – Я знаю. Ты останешься?

– Конечно. Иди. Проверим вместе.

Я пошла в ванную и открыла первую коробку. Инструкции казались довольно простыми. Поместите палочку в мочу, дайте ей отстояться и прочитайте результаты. Может быть, мне стоит сделать два теста, просто чтобы убедиться.

Трясущимися руками я развернула другую коробку и вскрыла бумажку с палочкой. Взяв в руки обе, я села и пописала, убедившись, что тщательно смочила каждую палочку. Затем я положила их на прилавок, убралась и позвала Джулио.

Он вошел осторожно, словно боялся меня испугать. – Ну что?

– Поставь таймер на своем телефоне на пять минут. И тогда мы получим ответ.

Джулио запустил таймер, а затем посмотрел на палочки. Я ударила его по плечу. – Не заглядывай раньше времени. Ты заставляешь меня нервничать.

Выражение его лица стало серьезным, он прислонился к стене. – На какой результат ты надеешься?

– Отрицательный, очевидно.

– Не очевидно. Многие женщины хотели бы забеременеть от моего отца, ты же знаешь.

– Я не такая как все, и они могут рожать его детей, мне все равно. Я не могу быть беременной, G (прим. от редакт. так обращаються к близким друзьям). Не сейчас, и не от твоего отца.

– Почему нет? Он был мне хорошим отцом, и он позаботится о том, чтобы о тебе хорошо заботились. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Я надавила ладонями на глазницы и попыталась контролировать свое дыхание, прежде чем у меня случится приступ. – Я не хочу быть привязанной к нему до конца жизни. К тому же, я не готова стать матерью. Я хочу пойти в колледж и найти работу. Иметь нормальную жизнь.

Он издал неодобрительный звук. – Обычная жизнь надоедает, Фрэнки. Ты не создана для такой жизни, когда работаешь по часам на какой-то рутинной работе за небольшие деньги. Ты лучше этого.

– Я уверена, что моя мать думала так же, но она отказалась от всей своей жизни ради моего отца. Ее карьера, ее свобода. – Будь своей собственной женщиной, Франческа. Не совершай моих ошибок. – Я не могу этого сделать. Я обещала себе, что у меня будет другая жизнь. – В моих глазах стояли слезы, ужас переполнял меня.

– Фрэнки, – мягко сказал Джулио, притягивая меня в свои объятия. – Не плачь. Мы еще даже не знаем, положительный ли результат.

В глубине души я знала. Я была беременна. У меня никогда так долго не было месячных, а укол уже не действовал. Фаусто обрюхатил меня.

Что мне делать, если это правда?

Я оставалась там, молясь, в объятиях Джулио, пока не сработал таймер.

Он выключил телефон и обнял меня за плечи. – Мы смотрим вместе. Хорошо?

Я кивнула, во рту было сухо, как в грязи. – Ладно.

Мы повернулись и посмотрели вниз. Оба теста были положительными. – О, черт, —прошептала я и опустилась на пол. Я зарылась лицом в свои руки. – Дерьмо.

Я ничего не могла с собой поделать – я начала плакать. Джулио сел рядом со мной и обнял меня. Он ничего не говорил, его сильная рука просто гладила мою спину.

У меня будет ребенок от Фаусто.

Почему? Почему Вселенная так ненавидит меня? Что я сделала плохого в жизни, чтобы заслужить это? Похитили и привезли сюда, обручили, а потом нет. Соблазненная глупыми виноградниками и глупым Фаусто. А теперь случилось самое худшее.

Ребенок.

– Если я убегу, может быть, он никогда не узнает, – задыхалась я сквозь слезы.

– Ты должна сказать ему.

Я покачала головой, прижавшись к его плечу. Я не должна была говорить ему. Я могу сбежать, родить ребенка и отдать его на усыновление. Он бы никогда не узнал.

Джулио наклонил мой подбородок, чтобы видеть мое лицо. – Фрэнки, если ты не скажешь ему, это сделаю я. Он мой отец.

– Но ты мой друг. Bros before hos (друзья важнее, чем шлюхи).

– Я не уверен, что это применимо в данном случае. – Он поцеловал меня в лоб. – Я думаю, это хорошо. Это судьба. Тебе было суждено прийти сюда и подарить мне младшего брата или младшую сестру.

– Ох, Господи. – Я свернулась в комок и начала раскачиваться. Во мне рождался сводный брат или сводная сестра Джулио. Как же это было хреново!

И как идиотка я позвала его на помощь. Конечно, он хотел бы, чтобы я осталась и родила ребенка. Еще один мальчик Раваццани снял бы с него давление, чтобы завести собственных детей.

– Ты можешь это сделать, Фрэнки, – сказал Джулио. – Любой ребенок будет счастлив получить в качестве матери тебя. И я думаю, это будет хорошо для моего отца. Я вижу, что ты ему очень дорога.

Это заставило меня почувствовать себя еще хуже. Фаусто не любил меня. Я была puttanella (перев. с итал. любовницей), удобной дыркой. В конце концов он устанет от меня – так же, как он устал от Катарины, – и отошлет меня и ребенка. Я навсегда останусь женщиной, которая была настолько глупа, что позволила главе калабрийской мафии обрюхатить себя. А расплачиваться за это будет мой сын или дочь.

Как я могла привести ребенка в эту поганую ситуацию?

Слезы снова начали падать, и я с трудом переводила дыхание. Рубашка Джулио была в беспорядке, но мне было все равно. Он периодически протягивал мне бумажные салфетки, но я слишком сильно плакала, чтобы остановиться.

– Что произошло? – Голос Фаусто эхом отдавался в крошечной уборной. – Франческа, почему ты плачешь?

Я не смогла даже взглянуть на него. Мне одновременно хотелось броситься в его объятия и задушить его голыми руками. В этом была только его вина. Он похитил меня и не позволил мне получить еще один противозачаточный укол. После этого он наполнил меня своей супер-спермой и оплодотворил меня.

Джулио и его отец заговорили на быстром итальянском языке, который я даже не пыталась понять. Мне уже было все равно. Эта вся земля была отстойной. Я ненавидела всех и все в ней.

Джулио начал вставать, но я схватила его за руку. – Не уходи. Пожалуйста.

Он улыбнулся мне полуулыбкой. – Все будет хорошо, Фрэнки. Я обещаю. Это судьба.

Предатель.

На сколько я поняла, он написал своему отцу, чтобы тот пришел сюда.

Я отпустила его, словно он обжег мне руку. – Ничего не в порядке. Ничто никогда не будет в порядке снова.

Встав, он обменялся взглядом с отцом, а затем вышел. Фаусто посмотрел на два теста на беременность. – И это то, из-за чего ты плачешь?

– Да, Фаусто, – огрызнулась я. – Обычно так бывает, когда беременеет тот, кто не хочет беременеть.

– Ты должна была знать, что это может произойти, не так ли?

Гнев вспыхнул в моей груди, жгучая ненависть вытеснила печаль. – Из-за того, что меня похитили, накачали наркотиками, почти заставили выйти замуж за твоего сына, привезли в страну, где я не знаю языка, и когда ты соблазнил меня, заставило меня забыть о том, что я просрочила укол. Как глупо с моей стороны! Да, глупая, глупая Франческа. – Я уронила голову на руки. – Пошел ты, Фаусто.

Он ухватил меня за запястье, поднял на ноги и начал выводить из ванной. Я сопротивлялась, отстраняясь от него. – Не прикасайся ко мне. Я ненавижу тебя, и я определенно не хочу иметь от тебя ребенка.

Вздохнув, Фаусто наклонился и подхватил меня на руки. Я извивалась и упиралась ему в грудь. – Опусти меня. Я не хочу сейчас с тобой разговаривать.

– Как жаль.

Он сел на кровать и повернулся так, что мы оба оказались на матрасе, головой на подушках. Я была слишком взбешена, чтобы говорить, поэтому сложила руки и уставилась в потолок. Фаусто приподнялся на локте. – Скажи мне, о чем ты думаешь.

– Я думаю о том, что надо было задушить тебя во сне, пока была такая возможность.

Ублюдок захихикал.

– Тогда мне жаль говорить тебе, что отныне я точно буду спать с одним открытым глазом. – Его рука мягко легла на мой живот. – Piccolina (перев. с итал. малыш), это меня не огорчает. Мне нравится мысль о том, что ты будешь кругленькой и крупненькой с моим ребенком.

Я посмотрела на него. – А что, если я не хочу быть кругленькой и крупненькой с твоим ребенком?

Он поднял плечо, пожав плечами. – Я не позволю тебе сделать аборт, если ты об этом думаешь. Но ты не должна участвовать в этом после рождения ребенка, если не хочешь.

У меня открылся рот. Я думала об усыновлении, но что-то в его фразе заставило меня подумать, что это не то. – Что это значит?

– Это не такое уж редкое явление. Хотя у меня никогда не было внебрачного ребенка, в нашем мире у многих любовниц есть дети. Я могу найти кого-нибудь, кто поможет вырастить его.

Неужели он сейчас серьезно? Так он пытался заставить меня чувствовать себя лучше? Встань в очередь, Фрэнки. У всех мафиозных любовниц есть бастарды. И кто поможет его вырастить? Его следующая mantenuta (перев. с итал. любовница)?

Через мой труп.

Фаусто явно не хотел, чтобы я была рядом надолго. Он уже планировал, как вырастить этого ребенка без меня. Разве мужчины не должны были хотя бы предложить жениться на женщине, которую они обрюхатили?

Но ты не хочешь выходить за него замуж. Ты планировала вернуться к учебе.

Он продолжал говорить. Хотя этот ребенок не наследник, с ним будут обращаться как с королем, потому что он мой. – Еще один Раваццани для братства.

– Откуда ты знаешь, что это мальчик?

– Я не знаю. Но либо мальчик, или девочка будут заслуживать внимания по-своему. Здесь так принято.

Слушал ли он себя? Он уже подписывает нашего ребенка на всю жизнь в страданиях и насилии. Я не хотела этого ни для себя, ни для своего ребенка.

Я мигом скатилась с кровати и указала на дверь. – Убирайся на хрен, Фаусто.

Он не сделал ни малейшего усилия, чтобы сдвинуться с места. – Нам нужно поговорить об этом, Франческа.

– С меня хватит разговоров. Я больше не хочу с тобой разговаривать. Это мое тело. Я буду решать, что произойдет в будущем. Не ты.

Его выражение лица стало мрачным, пугающим. Я не видела его таким злым с тех пор, как уколола его ручкой. – Если ты причинишь вред себе или ребенку, тебя ждет жестокая расплата. Понимаешь меня?

– Сделай все, что в твоих силах! Что бы ты ни сделал, это не может быть хуже, чем похитить меня, держать меня здесь, сделать меня беременной и украсть у меня мое будущее. Я не хочу иметь ребенка, особенно от тебя!

Очень осторожно он поднялся с кровати. Он подошел ко мне, но не прикоснулся ко мне. – Слишком поздно для твоих истерик. Ты позволила мне трахать тебя и кончать в тебя.

Более того, я помню, как несколько раз ты умоляла меня наполнить тебя моей спермой. Не вини во всем этом меня, monella (перев. с итал. паршивка).

Конечно, я бы обвинила во всем его.

Подняв подбородок, я сказала: – Я хочу вернуться в Торонто.

– Ни за что, – прорычал он. – Ты и мой ребенок останетесь здесь.

– Надолго? Пока я тебе не надоем? Что тогда?

– Я всегда буду заботиться о тебе и ребенке, Франческа.

Это было уклонение, если я когда-либо слышала такое, и оно нисколько не успокоило меня. Я хотела остаться одна, чтобы обдумать план побега. – Убирайся.

Он смотрел на меня сверху вниз, его голубой взгляд был твердым и пристальным. Я не могла понять, о чем он думает, и я была слишком зла, чтобы беспокоиться об этом.

Не успела я сказать ему, чтобы он снова убирался, как он схватил меня за запястье и начал тащить к двери. Я уперлась каблуками. – Что ты делаешь? Отпусти меня. Я никуда с тобой не пойду! – Молча, он поднял меня и начал нести. – Фаусто, черт возьми. Опусти меня на землю.

Я сопротивлялась всю дорогу до его крыла. Когда мы оказались в его спальне, он наконец поставил меня на пол, но не отпустил мою руку. Вместо этого он потащил меня к шкафу, где хранил свои секс-игрушки. Он собирался отшлепать меня? Хуже того, заткнуть мне рот? Я попыталась освободиться.

– Остановись, – сказал он, его голос был напряжен от ярости. – Я не собираюсь причинять тебе боль.

– Мне все равно. И чтобы ты ни взял из этого ящика, это пустая трата времени, потому что я не буду заниматься с тобой сексом.

Он достал пару наручников. Не успела я сказать ему, чтобы он шел на хрен, как он закрепил наручник на моем запястье. Другую руку я спрятала за спину. Но беспокоиться не стоило. Второй наручник он надел на свое запястье и защелкнул на месте.

Этот придурок сковал нас наручниками.

– С этого момента ты будешь жить в моей комнате. Завтра я распоряжусь, чтобы твои вещи перевезли.

Я уставилась на него. – Ты что, с ума сошел? Я не останусь здесь, прикованная наручниками к тебе. Я хочу вернуться в свою собственную комнату.

– Ни в коем случае. Теперь, ты хочешь подготовиться ко сну или мне сделать это за тебя?

Фаусто

Я проснулся первым.

Франческа спала рядышком со мной, ее роскошное тело плотно прижималось к моему боку. Даже злая, она хотела быть рядом со мной.

Я не лгал – я не был разочарован этим ребенком. Я хотел иметь еще детей, но у нас с Люсией не было времени, пока ее не убили. Потом я так и не нашел подходящей mantenuta (перев. с итал. любовницы), которой можно было бы доверить воспитание ребенка. Однако я доверял Франческе. Какой бы злой она ни была сейчас, я видел ее с Ламборгини и другими животными. У нее у нее было нежное сердце. Она была бы отличной матерью.

Мой член утолщался при одной мысли о ее круглом животе и припухших грудях. Растяжки от моего ребенка, растущего внутри нее. Я не мог дождаться момента, когда буду обхаживать ее руки и ноги. Зия тоже будет в восторге. Моя тетя обожала детей.

Понятно, что моя упрямая piccola monella (перев. с итал. маленькая паршивка) не согласилась бы легко на такую участь. Она бы сопротивлялась, продолжая требовать возвращения в Торонто. Я должен был убедить ее остаться – ради нее и малыша. Я не хотел, чтобы мой еще не родившийся ребенок расстраивался из-за разногласий между его родителями. Это было нездорово.