Текст книги "Любовница мафиози (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава восемнадцать

Фаусто

Она надела чертово черное бикини.

После того как я прямо сказал ей не делать этого.

Я был в ярости и кипел внутри. Энцо и его человек пробежались глазами по всему телу Франчески, разглядывая ее, как голодные волки, когда она проходила здесь. Обрывки ткани ничем не прикрывали ее пышную грудь и задницу. С таким же успехом она могла бы пройти здесь голой.

Cazzo madre di Dio (перев. с итал. чертова матерь божья), я собирался отшлепать ее по заднице, когда представится возможность.

Энцо произнес какое-то замечание, которого я почти не слышал из-за ярости, звенящей в моих ушах. Как я мог сосредоточиться на этой встрече, зная, что она сделала? Мы должны были пообедать все вместе, как только мы с Энцо закончим обсуждать наше соглашение. Этого явно не могло произойти, так как я, скорее всего, зарезал бы любого, кто посмел бы взглянуть на нее дважды.

– Нам пора заканчивать, – резко сказал я. – Женщинам, без сомнения, скучно без нас.

Всплеск и смех опровергли мои слова, и каждый мускул в моем теле сжался. Франческа заплатит за это.

– Я думал, ты хочешь обсудить своего сына, – сказал Энцо.

Первую часть встречи мы провели за деловыми разговорами, вместо того, чтобы заняться истинной целью. О чем я сейчас сожалел, так как хотел закончить. – Да, я знаю, что у тебя есть младшая сестра.

Энцо моргнул. – Ей всего пятнадцать.

– Я понимаю. Джулио подождет.

– Такие вещи могут быть обычными здесь, в Сидерно, Раваццани, но мы изменились в Неаполе. Я не придерживаюсь старых традиций, как ты, возможно, слышал.

– Старое не значит плохое. Многие из наших традиций сохранились, потому что они служат определенной цели.

– Например, слияние двух семей ради политической выгоды.

– Именно. Джулио – мой единственный сын и наследник. Все, что у меня есть, однажды будет принадлежать ему.

Энцо погладил свой подбородок. Он был бы дураком, если бы не принял это предложение – а по слухам, он не был дураком. Горячий, но не дурак. – Что я получу взамен?

– Я стану твоим партнером в твоем компьютерном бизнесе.

Его правый глаз подергивался, но он не подавал никаких других внешних признаков недовольства. – Нам не нужен партнер. Если ты не слышал, это стало довольно прибыльным делом.

– Я могу сделать это более прибыльным. К тому же, возможно, часть моего импорта из Сан-Луки можно перенаправить в Неаполь.

– Я надеюсь на это, – набрался смелости он. – Все, что я получаю, это союз с человеком, который придет тебе на смену.

Интересный способ говорить о моем сыне. – Твоя сестра станет Раваццани.

Он почистил брюки, разглаживая ткань пальцами. – Мне нужно подумать об этом. Виолетта – моя единственная сестра, и я не думал о ее помолвке так скоро.

– Я понимаю, – сказал я, хотя на самом деле не понимал. Так обстояли дела в нашем мире. Д'агостино обманывал себя, если считал иначе. И он не получит лучшего предложения, чем мое. – Если ты согласен, мы обручим их и отложим церемонию до ее совершеннолетия.

– Щедро с твоей стороны, – сказал Энцо, хотя я почувствовал намек на сарказм. – Я подумаю над этим. Может, присоединимся к женщинам?

– Конечно. – Я встал и направился к террасе. В данный момент было бесполезно говорить Франческе, чтобы она снова надела накидку, но я хотел этого. Мне была неприятна мысль о том, что Энцо Д'агостино увидит то, что принадлежит мне.

С Катариной меня это не беспокоило. На самом деле, она дефилировала топлесс во время многих моих деловых встреч на яхте, и меня забавляло то, как мужчины хотели ее.

С Франческой дело обстояло иначе.

Я не мог сказать почему, но я не хотел, чтобы кто-то, кроме меня, видел ее обнаженную плоть. Она была моей.

Франческа и Мариэлла были в бассейне, держались за бортик и пили. Мариэлла была именно такой, как и ожидалось: худой, красивой и скучной. По сравнению с ней, Франческа была сияющим солнечным лучом, который сверкал и переливался. Она была зрелой и сексуальной, без костлявых углов, с телом, созданным для траха.

Именно поэтому я не хотел, чтобы ее видел какой-либо другой мужчина. Они будут думать только об одном.

Я подошел к бассейну и засунул руки в карманы. – Ты хорошо проводишь время, Франческа?

Ее едва прикрытые сиськи покачивались в воде, когда она потянулась за своим полным стаканом. – Да, Фаусто. Лучше не бывает.

Она была пьяна? Я не хотел, чтобы она была слишком пьяна для того, что я планировал. – Достаточно просекко. Ты должна что-нибудь съесть.

Она закатила глаза. – Такой строгий. Я уже съела немного салями, Фаусто.

Затем по какой-то причине они с Мариэллой разразились истерическим хихиканьем. Cristo santo (перев. с итал. черт возьми). Боже, спаси меня от пьяных женщин.

Марко подошел ко мне сзади. – Телефонный звонок, Рав. – прошептал он. – Похоже, это важно.

Я вздохнул и сказал ему: – Я возьму. Больше никакого просекко для нее. Проследи, чтобы она что-нибудь съела. – Я извинился перед Энцо и пошел в свой кабинет на яхте.

В течение следующих пятнадцати минут я разговаривал по телефону с одним из моих людей, который контролировал прибывающие грузы в порту Сидерно. Группа пиратов захватила часть нашего товара, а это означало, что мне нужно было связаться с пиратами, находящимися на моем жаловании, чтобы выяснить, кто несет ответственность. Мой собеседник сказал, что не знает, но выяснит это и сообщит мне.

Положив трубку, я потер глаза и откинулся в кресле. Мне вдруг захотелось, чтобы все это закончилось. Как мой день так быстро превратился в дерьмо?

Встав, я вышел на палубу бассейна и остановился на месте. Франческа лежала на животе на шезлонге, завязки ее купальника болтались. Энцо и Мариэлла обнимались на соседнем шезлонге, но взгляд Энцо был прикован к заднице Франчески.

Мои руки затряслись, и мне пришлось засунуть их в карманы, чтобы не ударить по стене. Искушать такого мужчину, как Энцо Д'агостино, было невероятно опасно.

А как насчет экипажа или охранника Д'агостино? Неужели она совсем меня не уважает?

– Боюсь, я должен прервать наш день, – объявил я жестко. – Есть кое-что, требующее моего внимания. – Наказание Франчески, но они не должны об этом знать.

– Возможно, мы сможем сделать это снова в ближайшее время, Д'агостино.

Франческа изо всех сил пыталась завязать нитки своего лифа, и мне хотелось рычать от разочарования. Я хотел подойти к ней и набросить на нее полотенце, чтобы никто не видел ее тело. Я хотел трахать ее до тех пор, пока она не выполнит приказ.

Энцо встал и помог Мариэлле подняться на ноги. – Мы будем рады, Раваццани. Спасибо за гостеприимство. Мы свяжемся с тобой по другому вопросу.

Он пожал мне руку, затем я поцеловал обе щеки Мариэллы. – Спасибо вам обоим за то, что пришли. Марко поможет вам вернуться в лодку.

Франческа уже была на ногах, треугольники ее топа слегка задрались. Она бросилась обнимать Мариэллу. – Ciao (перев. с итал. пока), Мариэлла. Было приятно провести с тобой этот день.

– Ciao, Франческа. Надеюсь, когда-нибудь мы снова увидимся.

Не рассчитывай на это. Я бы не доверил Франческе еще одну встречу в течение долгого времени. Возможно, никогда.

Все ушли, но я не сводил глаз с Франчески. Я был слишком зол, чтобы говорить. Это было похоже на то, как она проткнула меня ручкой, только хуже. Тогда пострадал только я. Сегодня это было оскорблением для меня и моего бизнеса, самой семьи.

Когда она стояла передо мной, ее непокорность понемногу ослабевала, чем дольше я смотрел на нее. Наконец, она прикусила губу. – Я знаю, что ты злишься, потому что я надела бикини.

Я молчал, все еще пытаясь взять себя в руки.

– Мне нравится этот купальник! Почему я не могу его носить? – Она посмотрела на свое тело. – Я выгляжу сексуально в этом купальнике, Фаусто.

Когда я продолжал стоять, она проговорила: – Прости, ладно? Мне не следовало его надевать. Я не думала, что это важно.

Не послушалась меня – и ничего страшного? Она была моей, под моей ответственностью. Все, что она делала как моя mantenuta (перев. с итал. содержанка), отражалось на мне. Неужели она думала, что я приглашаю любую женщину на яхту во время важных деловых встреч?

– Пожалуйста, не сердись. Я же извинилась.

Я втянул воздух и медленно выпустил его. – Тебе жаль?

Между ее бровями образовались морщинки, когда она свела их вместе. – Я только что сказала, что сожалею.

– Если тебе жаль, действительно жаль – ты пойдешь в мой номер, ляжешь на мою кровать с задницей в воздухе и будешь ждать меня.

– Фаусто...

– Это твой единственный шанс доказать это, Франческа. Потому что если ты действительно раскаиваешься, это смягчит твое наказание. Allora (перев. с итал. итак), ты действительно сожалеешь?

Тонкая полоска ее горла сглотнула. – Да, я действительно сожалею.

– Тогда ты знаешь, что делать, нет?

Франческа

Я пошла в апартаменты хозяина, как узник, идущий на виселицу. Фаусто был в ярости. На самом деле, я думаю, что он мог быть злее, чем в ту ночь, когда я проткнула его ручкой. Он выглядел так, будто хотел меня задушить.

Страх пробежал по моему позвоночнику, заставив кожу покрыться холодным потом.

Может ли он причинить мне боль?

Нет, он не сделает этого. Я знала это всеми своими костями. Он может отшлепать меня, но мы оба будем наслаждаться этим. Без сомнения, он будет дразнить меня до тех пор, пока я не признаю, что принадлежу ему. Я просто должна была выполнить любой его приказ, чтобы доказать свои искренние извинение, и тогда он простит меня. Оставалось надеяться, что для этого придется немного побыть обнаженной.

Кровать была идеально гладкой, ни единой складки на сером покрывале. Я скользнула на матрас и сложила ноги под бедрами, выставив задницу вперед. Кайф от просекко улетучился, как только я увидела яростное выражение лица Фаусто на террасе внутреннего дворика. Жаль, что я не позволила себе еще один бокал. Тогда я могла бы не так нервничать из-за того, что он задумал.

Я ждала долго, казалось, что несколько часов. Мои ноги начали сводить судороги, и я подумала о том, чтобы пошевелиться, чтобы размять их, но тут я услышала его шаги. Я задержала дыхание.

Кровать опустилась, и его запах дразнил мой нос. Он не прикасался ко мне и не говорил.

Еще несколько секунд, и я сломалась. – Фаусто.

– Не говори, Франческа. Как только я закончу говорить, ты сможешь объясниться, хорошо?

Я сомкнула губы и ждала, чувствуя себя маленьким ребенком, который разочаровал родителя. Мне это не нравилось. Почему он был так зол? Зачем он так унижает меня?

– Этим человеком был Энцо Д'агостино. Он глава Неапольской ндрины, моего могущественного, но ненадежного союзника. Мы были в состоянии войны много лет, и мой отец после того, как обе стороны понесли ужасные потери, включая гибель двух моих дядей и шести двоюродных братьев. Энцо недавно стал капо, и он известен своей непредсказуемостью. Его вспыльчивый характер.

Он неспокойно сдвинулся с места, словно был слишком зол, чтобы усидеть на месте. – Я хочу объединить некоторые наши деловые интересы, но, что более важно, я также хочу, чтобы его младшая сестра вышла замуж за моего сына. Это была важная встреча сегодня, которую мне пришлось прервать, потому что ты не выполнила мою просьбу.

О, черт.

Откуда мне было знать? Он сказал, что этот человек не был его другом, но не рассказал ничего из этой предыстории.

– Единственное, о чем я попросил, это не надевать этот купальник. Очень просто, не так ли? У тебя были другие на выбор, купальники, не так открывающие твои сиськи и задницу. Но ты ослушалась меня, даже после того, как я сказал тебе, что это тест. Ты хотела провалиться?

Я крепко сжала руки и пролепетала: – Нет, конечно, нет. Говорю же, я не думала, что это так уж важно.

– Да, но я не услышал, ответа. Почему ты хотела ослушаться меня, после всего, что произошло сегодня?

После признания, что я принадлежу ему.

– Я не знаю. Полагаю, мне очень нравится этот купальник.

– Нет, я этого не признаю. Скажи мне почему.

Я все еще не видела его лица, и это начинало меня раздражать. – Могу я сесть?

– Нет, пока не скажешь, зачем ты надела этот купальник. Это было для того, чтобы соблазнить меня? Чтобы отвлечь меня? Чтобы отвлечь моих гостей?

– Нет! Я не думала ни о чем таком.

– А о чем же ты тогда думала, Франческа?

Он не называл меня ни «dolcezza» (перев. с итал. дорогая), ни «piccola monella» (перев. с итал. маленькая шалунья) с тех пор, как вышел со встречи, только Франческа. Я скучала по игривому Фаусто, по тому, который целовал и дразнил меня. – Я не знаю.

– Я не верю тебе. В твоем воображении произошел разговор, в котором ты пошла против моих желаний. Скажи мне, что это было.

Это было смешно. Я могла сказать, что он не собирается отступать. Но если бы я сказала это вслух, то выглядела бы незрелой и глупой.

Поэтому я снова перевела стрелки на него.

Я села и посмотрела на него. – Я слышала, как Энцо назвал меня «puttanella», когда я проходила через ваше совещание, а ты смеялся. Ты совсем не заступился за меня.

– Франческа, я не оправдываюсь перед тобой. Так не бывает.

– Неправильно. Только потому, что мы спим вместе, не означает, что ты можешь обращаться со мной как с мусором.

– И как же то, что я доставляю тебе оргазм и привожу тебя на свою яхту, означает отношение к тебе как к мусору?

– Он назвал меня шлюхой, Фаусто!

В его глазах сверкнуло что-то свирепое и пугающее, когда он зажмурился, его голос был низким и жестким. – Ты шлюха, Франческа. Моя шлюха. Но если ты хочешь знать, я не слушал Энцо, потому что был слишком зол из-за твоего выбора купальника. Он мог назвать тебя как угодно, сказать что угодно о моей матери, и я бы отреагировал бы неправильно. Потому что я был слишком чертовски взбешен, – закончил он с ревом, и я отпрянула назад.

Черт. Он был вне себя.

Фаусто глубоко вздохнул, как будто пытался взять себя в руки. Когда он заговорил, его голос был обычным. – Allora (перев. с итал. тогда), я спрошу еще раз. Скажи мне, почему ты ослушалась моего единственного приказа на сегодня?

Я сглотнула, не в силах больше терпеть. – Потому что мне не нравится, когда мне указывают, что я могу носить, а что нет.

Фаусто кивнул, как будто это было то, чего он ожидал. – Спасибо, что признала это. Я думаю, мы оба можем согласиться, что это больше не повторится. Если я отдаю тебе приказ, я ожидаю, что ты выполнишь его, Франческа.

Он пристально смотрел на меня, ожидая реакции. Я промямлила: – Мне жаль. Я больше не буду этого делать.

Поднявшись, он засунул руки в карманы брюк. – Я рад это слышать. Но я все равно собираюсь наказать тебя.

– Почему? – Я подняла руки и позволила им упасть на мои голые бедра. – Я сказала, что сожалею. Нет необходимости продолжать это. – Должен ли он быть таким резким?

– Я сказал тебе, что сегодня был тест, Франческа, и ты его провалила. Теперь моя встреча сорвалась, и Энцо Д'агостино догадывается, как я к тебе привязан. Вместо обычного обеда мы дали больше информации, чем получили. Ты понимаешь?

– Да. – Я задвинула свои распущенные волосы за уши. – Просто скажи мне, какое будет наказание, и давай покончим с этим. Потом мы вернемся в замок.

– Ты не вернешься в замок. Ты останешься здесь на ночь.

Мне не понравилось, как это прозвучало. – Мы останемся здесь?

– Я все еще слишком зол, и я никогда не прикоснусь к тебе в таком настроении, как сейчас. Как бы мне ни хотелось отшлепать тебя по заднице – а мне этого очень хочется – я никогда не буду бить тебя в гневе. Твое наказание – остаться здесь одной на ночь.

У меня отвисла челюсть. Он серьезно? – Ты оставляешь меня здесь, на своей яхте? Чтобы я могла вести образ жизни миллиардера до самой смерти?

– Тогда наслаждайся. Надеюсь, ты и твое бикини проведете чудесную ночь. Команда в твоем распоряжении и предоставит все, что тебе нужно. – Он повернулся и направился к двери.

– Подождите, это все? Ты уходишь? Вот так просто?

– Да, Франческа, именно так. – Он приостановился и оглянулся через плечо. – Пожалуй, эта разлука будет необходима для нас обоих.

Что это значит? Он пересматривает нашу договоренность? Ну, если так, то я не против. Он мог посадить мою задницу на самолет и вернуть меня в Торонто.

Если мне было все равно, то почему в моей груди вдруг возникло чувство пустоты?

Сглотнув комок в горле, я не стала умолять его передумать. – Фаусто, останься. Я все исправлю, обещаю.

В его выражении лица ничуть не изменилась решимость. Выражение его лица оставалось жестким и непримиримым – капо, которого боялась вся Южная Италия. – Я пошлю Марко за тобой утром.

С этими словами он вышел за дверь. Я все еще сидела там, ошеломленная, когда услышала, как начали вращаться винты вертолета. Они оставляли меня здесь.

Вместо того чтобы сослать меня в подземелье, он сослал меня сюда.

Глава девятнадцать

Франческа

Я была уверена, что умру той ночью.

На протяжении первых нескольких часов я исследовал яхту. Судно было потрясающим, не было ни одной детали, ни одной лишней траты. Я осмотрела все спальни, гостиные, ванные комнаты.

Только одна комната оставалась запертой, и я решила, что это кабинет Фаусто. Члены экипажа вежливо кивали, но я быстро поняла, что они плохо говорят по-английски.

Когда я попросила перекусить, мне принесли еще просекко.

Я вернулась на палубу у бассейна, где нашла бутылки с водой в мини-холодильнике. Мне принесли ужин, который представлял собой потрясающее блюдо из креветок и пасты с омаром, которое я хотела есть каждый день до конца своей жизни. После этого я смотрела на закат над водой и жалела, что у меня нет телефона, чтобы позвонить сестрам.

Постойте, на яхте ведь должен быть телефон? В какой-то момент Фаусто ответил на звонок.

Блуждая в поисках члена команды, я спросила о телефоне, прижав руку к уху. Он покачал головой. – Нет, синьорина. Sta nell'uf icio (перев. с итал. он находиться в кабинете).

– Ufficio?

Он махнул мне рукой и повел меня к запертой двери рядом с главной спальней. Кабинет Фаусто. Черт. – Grazie (перев. с итал. спасибо), —сказала я, внутренне вздохнув. Затем что-то еще произошло. – Телевидение?

– Ah, sí (перев. с итал. ах, да). – Он кивнул и пригласил меня следовать за ним. В главной спальне телевизор был спрятан в шкафу. Я захлопала в ладоши, вне себя от радости, что меня спасли от тотальной скуки.

– Здесь есть пульт? – Я пошевелила большим пальцем, изображая пульт.

Он развел руками и пожал плечами, выражение его лица говорило о том, что он понятия не имеет. Затем он указал на ящик под телевизором. А, это имело смысл.

Я открыла ящик и нашла там пульт, а также стопки DVD-дисков. Старые фильмы? Я просмотрел названия, надеясь узнать хотя бы один.

Это было итальянское порно.

Господи, Фаусто. Односторонний ум?

По крайней мере, это спасет меня от молчания... и, возможно, поможет мне выучить итальянский. Особенно грязный итальянский, такой, который понравится Фаусто. Не то, чтобы меня в данный момент волновало, что нравится Фаусто, этому засранцу.

Я выбрала один с участием двух мужчин и одной женщины. Разъем для диска находился сбоку телевизора. Пришлось потратить некоторое время, чтобы разобраться, но в конце концов я запустила воспроизведение. Производство было уморительным, а сюжет смехотворным. Приятно видеть, что итальянское и американское порно в этом отношении похожи. Фильм не был особенно возбуждающим, и мне стало интересно, что же в нем понравилось Фаусто.

Потом мужчины начали доминировать над женщиной... и все стало предельно ясно.

Конечно, ему нравилось смотреть, как ее связывают и удерживают, пороли и дразнили. Я добавила субтитры и попыталась изучить слова, но обнаружила, что мои глаза слипаются. Я заснула под звуки стонов.

Спустя некоторое время меня разбудил толчок.

Телевизор выключился, поэтому в комнате была кромешная тьма, и завывал ветер. Яхта двигалась, как будто мы были в море, и у меня свело живот. Может, мы покинули бухту, пока я спала?

Кто-то стучал в дверь. – Эй? – позвала я.

Она открылась, и один из членов экипажа заглянул внутрь. Я едва могла разглядеть его лицо, но его выражение меня не успокоило. – Синьорина, si fermi qui (перев. с итал. оставайтесь здесь). – Он жестом указал на кровать. Я поняла слово «здесь» и предположила, что он говорит мне не двигаться.

– Мы в опасности?

Он беспомощно пожал плечами, что говорило о том, что он не понимает. – Sifermi qui, per favore (перев. с итал. пожалуйста, обращайтесь ко мне здесь).

– Хорошо, – сказала я, практически заглушенная шумом ветра и волн, разбивающихся о борт яхты. Яхта поднималась и опускалась, а я изо всех сил впивалась кончиками пальцев в матрас. Вот дерьмо. Мы что, тонем?

Член экипажа исчез, оставив меня одну на большой кровати Фаусто. Дождь хлестал по стеклу, листы дождя покрывали палубу за бортом. Ветер был громче, чем я когда-либо слышала, свирепый рев такой силы, что удивительно, как не сорвало крышу. У меня не было личного опыта, с чем сравнить эту ночь, но я не могла не задаться вопросом, была ли это тропическая буря. Хуже того, ураган?

Страх превратил мою кровь в лед. Я не могла пошевелиться, мое тело застыло в ужасе, пока волны раскачивали яхту. Должна ли я искать спасательный круг? Я смотрел на черную воду и дрожал. К сожалению, я не был хорошим пловцом. Я определенно не могла доплыть до берега, а это означало, что я либо утону, либо стану кормом для акул, если яхта утонет.

О, господи.

Волны, казалось, становились все больше. Злее. Я пыталась думать об этом как о «американских горках», о поездке, которую я должна немного перетерпеть, но это не помогало. Чем дольше это продолжалось, тем хуже становилось. В какой-то момент мой желудок взбунтовался, и мне пришлось броситься в туалет, чтобы вызвать рвоту. Меня некому было подержать за волосы, некому было сказать мне, что все это все будет хорошо. В середине ужасного шторма я была одна в месте, которое едва знала. Сегодня, если мы погибнем, я больше никогда не увижу своих сестер. Я ускользну под волнами и исчезну.

Это больше всего пугало меня.

В то время как волны продолжали бить яхту, я прижалась к кровати и молилась, испытывая тошноту и страдание. Оставалось только гадать, знал ли Фаусто о приближении шторма? Неужели это его способ наказать меня?

Фаусто

С рассветом, когда ветер утих, я находился в вертолете и летел к воде. Ветер еще не совсем утих, и пилот изо всех сил старался удержать вертолет в правильном положении. Мне было все равно. Я должен был добраться до яхты.

Прошлой ночью не было никакой возможности добраться до нее, иначе я бы отправился туда. Но ветер был слишком яростным, слишком внезапным, чтобы рисковать маленькой лодкой или вертолетом.

Я даже не смог связаться с ней по телефону, чтобы успокоить ее, так как мы потеряли связь в самом начале шторма.

Я знал, что яхта надежна. Никакой ураган, даже пятой категории, не мог опрокинуть такую большую яхту, оборудованную для бурных морей. Но для человека, не привыкшего к океану, шторм, подобный тому, что был прошлой ночью, может быть ужасающим. Я ненавидел, что заставил ее пройти через это. Несмотря на то, что я не позволил ей вернуться в замок, я оставил ее на яхте, одну, без возможности связаться со мной, в окружении команды, которая почти не говорила по-английски.

Bastardo (перев. с итал. ублюдок)! О чем я только думал?

Ночь была бессонной. Я метался и переживал за Франческу. За ужином Зия отчитала меня за мое отношение к Франческе, шипя, – Vecchi peccati hanno le ombre lunghe. – Это была правда. У старых грехов длинные тени, и я знал, что сделанное мной будет иметь долгосрочные последствия.

Хотя я сожалел о том, что оставил Франческу, как только покинул яхту, я не мог ослабеть и передумать. Я намеревался жить с последствиями, хорошими или плохими.

Конечно, если бы я знал о шторме, я бы поступил по-другому. Я молился, чтобы она простила меня.

Как только мы приблизились, яхта была неподвижна, воды снова стали спокойными. Я держался за ручку двери, бросил гарнитуру на сиденье рядом со мной, и как только вертолет приземлился, я вышел и помчался по палубе.

В горле застрял комок страха, когда я открыл дверь люкса. Франческа лежала на кровати, раскинувшись, свесив конечности, и спала в одной из моих рубашек.

Мои плечи слегка расслабились, пока я не подошел достаточно близко, чтобы увидеть высохшие слезы на ее щеках.

Что-то в моей груди перевернулось.

В выдвижном ящике я нашел мягкое одеяло. Принеся его на кровать, я забрался рядом с ней, притянул ее к себе и укрыл нас обоих. Она вздохнула и прижалась ближе, ее глаза так и не открылись, а я обессиленно опустился на матрас. Я должен был быть здесь прошлой ночью, как мы и планировали. Или же мы должны были быть в моей спальне в замке. Злость на то, что она меня не послушалась, не была оправданием для того, чтобы изолировать ее и напугать до полусмерти.

Марко пытался сказать мне об этом вчера во время поездки в поместье, но я не слушал его, настолько поглощенный собственной важностью, что не мог видеть причины. Я закрыл глаза, решив загладить свою вину перед ней. Я хотел вернуть мою милую девочку.

Несмотря на то, что я намеревался бодрствовать, я, должно быть, задремал, потому что движение рядом со мной вывело меня из глубокого оцепенения. Я почувствовал, что она отстранилась, и инстинктивно потянулся к ней. – Нет. Non muoversi, – пробормотал я, прося ее не двигаться.

– Мне нужно в туалет, – сказала она, ее голос отдалился, и я отпустил ее.

Ее не было довольно долго. Я уже начал беспокоиться, когда услышал звук защелки. Я приподнялся на локтях, когда она вышла, ее лицо было чистым и свежевымытым. Она стояла у кровати и скрестила руки. – Когда ты приехал?

– На рассвете, когда буря стихла. Dolcezza (перев. с итал. милая).

– Нет, Фаусто. Ты не имеешь права называть меня так. Больше нет. Ты оставил меня здесь. Я была совсем одна, – ее голос надломился, и я мгновенно оказался на ногах.

Подойдя к ней, я крепко прижал ее к своей груди. Она оттолкнулась, пытаясь вырваться, но я не позволил ей. Я крепко обнял ее и прошептал: – Прости меня, Франческа. – Mi dispiace. Perdonami, bellissima (перев. с итал. Мне очень жаль. Прости меня, красавица). – Я повторил это снова, и, к моему удивлению, она разрыдалась, ее пальцы вцепились в мою рубашку.

От звука ее страданий я разорвался на части. Я поцеловал ее в макушку и сел, держа ее на коленях. – Теперь ты в безопасности, – сказал я ей. – Ты в безопасности. Ничто никогда не причинит тебе вреда.

– Мне было так страшно.

– Я знаю, но ты не была в опасности. Эта яхта никогда не перевернется.

– Так говорили о Титанике, – сказала она, уткнувшись лицом в мое горло.

Титаник не опрокинулся, но я не стал этого говорить. – Ты была в безопасности, хотя я знаю, что шторм на воде может быть очень страшным.

– Я была в ужасе. И я болела. Дважды.

– О, piccolina (перев. с итал. маленькая). – Я прижал ее к себе, ненавидя себя еще больше за то, что меня здесь не было. – Мне так жаль.

– Все потому, что я надела купальник, который тебе не понравился. – Она оттолкнулась от моих коленей и встала, глядя на меня сверху вниз. – Я ненавижу это. Я не хочу быть ни твоей любовницей, ни твоей пленницей или невесткой. Я хочу домой.

Я никогда бы этого не допустил, еще нет, но я подозревал, что в данный момент она не хотела этого слышать. Я должен был использовать честность и ловкость, чтобы унять ее гнев.

Я погладил ее по бедру. – Ты не это имеешь в виду. Ты злишься – и у тебя есть на это полное право, – но я прошу у тебя прощения. Я не должен был оставлять тебя здесь одну. Я дал волю своему характеру и ревности. Если бы у меня была возможность добраться до тебя прошлой ночью, я бы попытался, но ветер был слишком сильным.

Она ударила меня по руке. – Я не верю тебе, не после того, как ты сказал, что разлука будет полезна для нас обоих. Что, черт возьми, это означало?

– Это означало, что я был зол, Франческа. Я пытался избавить тебя от своей вспыльчивости. Но я пожалел, что уехал, как только мы взлетели.

– Чушь.

– Я никогда не буду тебе лгать. Я многое умею, большинство из них ужасно, но я не лжец.

– Если ты пожалел об этом, то почему сразу не вернулся?

– Я должен был стоять на своем решении. Менять свое мнение – это признак слабости.

Она неуверенно рассмеялась и провела рукой по своим длинным золотистым волосам. – Я не один из твоих солдат, Фаусто. Госпожа я или нет, ты не можешь обращаться со мной как с дерьмом.

– Я хочу баловать тебя и обращаться с тобой как с богиней, если ты мне позволишь.

– До следующего раза, когда ты разозлишься и посадишь меня в свою темницу. Или бросишь меня посреди урагана.

Урагана не было, но я не стал ее поправлять. – Я обещаю, что не отправлю тебя в темницу или на яхту, когда ты в следующий раз выведешь меня из себя.

– Или куда-нибудь еще. Ты никуда меня не прогонишь, Фаусто.

Она забыла, кто имеет власть в нашем соглашении, и мне придется напомнить ей об этом, как только ее нрав остынет. – Или?

– Я проткну тебя чем-то более острым, чем ручка.

Не удержавшись, я рассмеялся. – Многие пытались, Франческа. Я бы не советовал. —Поднявшись, я обхватил ее подбородок руками. – Дьявола нельзя убить.

Я прижался губами к ее губам, двигаясь мягко, позволяя своему телу передать мои извинения. Мое сожаление. Мне нужно было заверить ее, что я больше никогда ее не подведу. И я жаждал подтверждения, что она все еще моя.

Губы ее приоткрылись, и мой язык проник внутрь, отчаянно желая попробовать ее на вкус. Она была теплой и скользкой, и такой сладкой, что я почувствовал, как кровь приливает к моему члену. Яхта мягко покачивалась, наши тела слегка покачивались, прижимая ее грудь к моей груди, и я надеялся, что это означает, что она простила меня. Мы могли бы провести весь день на яхте, трахаясь.

Я проник под рубашку, свисающую с ее бедер, чтобы погладить ее попку – на ней не было трусиков. Я втянул воздух. – Cazzo (перев. с итал. черт), ты такая сексуальная.

– Мне не во что было переодеться после того, как меня стошнило на мое черное бикини.

Я шлепнул ее по заднице. – Ты мне нравишься в моей одежде.

– Я вижу. – Ее глаза опустились на мою промежность. – Но я не буду сегодня с тобой трахаться, Фаусто. – Я провел пальцами по ее шву, но она отстранилась. – Ты не слышал, что я сказала?

– Мне кажется, что тебе нужно напомнить, как работают наши отношения.

– А после прошлой ночи, мне кажется, тебе нужно напоминание, что эта киска принадлежит мне, пока я не решу, что ты ее заслужил.

Задняя часть моей шеи зудела, грудь была горячей. – Даже близко нет, Франческа. – Я начал двигаться к ней, а она отступала шаг за шагом, пока я не прижал ее к стене. Тогда я просунул руку между нами и обхватил ее. – Эта киска моя, пока я не решу, что это не так.