Текст книги "Золотая рыбка"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Полина... Что происходит? – запуталась в предположениях Алла.

– Сама знаешь. Не любишь ведь комаров и слепней. Сядут, вопьются и вытягивают из тебя соки... Кровососущие. Вы все – ещё хуже. Обезумели от жадности, от соблазна легкой наживы. А на ком наживаетесь, Алла?

– Вот уж лекция не по делу! Сама точно такая же, и твой Глеб – ничуть не лучше. Уж не знаю, ты ли одна денежки "Оникса" хапнула, или на пару с Сарычевым. Но сработали чисто, и ещё папашу невинного угробили, – перешла в наступление Алла.

– Я, конечно, сволочь: закрывала глаза на правду. Уж очень соблазнительна роскошь. Человек должен жить достойно. А достойный человек комфортабельно. Мы с тобой этой философией от реальности загораживались.

– Какой реальности? Только не говори о бомжах, беспризорных, нищих старухах, калеках... Не мы теорию коммунизма писали и в Политбюро заседали. Мы пользовались ситуацией. А если грабили, то награбленное.

– Не стоит об этом. Я никого не грабила, мой отец тоже. Ты даже не попыталась помочь мне, я чудом осталась жива. И лишь чуду было угодно вложить в мои руки меч правосудия. Так говорили в старых пьесах... Эх, Алла, я вернулась не для того, чтобы исправлять исторические ошибки. Могу лишь дать маленький урок на тему попранной справедливости... Ага! Как раз Геннадий Степанович подъехал. Сейчас он нам расскажет о своих делах и трудовых планах.

В комнате, стягивая на ходу кожаную куртку, появился коренастый человек с крупным простым лицом без растительности. Светлые брови и ресницы, сливались с кирпичной кожей, редкие волосы на темени едва прикрывали плешь. Он что-то хотел сказать, но, увидев гостью, осекся, сник, и прямо обратился к Полине:

– Ну что, что я мог сделать? Винтик, шестерка, лицо подчиненное... Геннадием меня зовут.

– Полина. Пришлось все же познаомиться... Темнить нечего. Я знаю про вас значительно больше, чем Алла. Вы имеете доступ к финансовой стороне Комитета. Именно к вам перешли деньги "Оникса", в похищении которых обвинили меня и моего отца. Сейчас вы напишете заявление в госпрокуратуру и в Министерство юстиции, в котором коротко сформулируете суть происшествия. А также укажете счет, с которого будет изъята известная вам сумма. Я могу произнести цифры вслух.

– Не надо...Сейчас...Сейчас... Я поднимусь в кабинет...

– Пишите тут. – Полина протянула бумагу и ручку.

Смахнув с кофейного столика журналы и коробку конфет, Геннадий присел, взял у гостьи бумагу, ручку и торопливо начал писать. Остолбеневшая Алла осталась в кресле, глядя как супруг подписывает собственный приговор. Быстро справившись, он протянул заявление Полине:

– Я указал, что копии направляются в суд, в следственный отдел...Вот, вот чистые листки с моей подписью.

Гостья даже не просмотрела бумаги. Ее глаза не отрывались от Геннадия:

– Именно этого я и ждала. Вы зря хватаетесь за сердце. В данный момент вам ничего не угрожает. Но может случиться все, что угодно. Завтра, ровно в восемь утра, все средства Комитета должны быть перечислены на счет, который появится на вашем компьютере в шифре известной вам эмблемы. Не пытайтесь хитрить. Помните, введены в действие чрезвычайно мощные силы. Эффект может превзойти все ваши ожидания. В случае не подчинения на месте офиса Комитета останется горстка пепла. Он не радиоактивен, но в качестве удобрения больше подойдет обыкновенный навоз. Прощайте.

Она бесшумно выскользнула в незапертую дверь. Супруги не слышали ни шагов по дорожке, ни окриков охраны, ни звуков отъезжающего автомобиля. Они долго пребывали в полной тишине. Наконец, побледневшая Алла дотянулась дрожащей рукой до бутылки с минеральной водой и глотнула прямо из горлышка.

– Ты что-нибудь понял?!

– Еще бы! Эх, блин! Разлюли-малина! Чего ж тут не понять?! В субботу прибыл "ревизор"!

– Сам Крафт?

– Его правая рука. Собрали экстренное заседание, весь мозговой центр. На повестке дня полная перестройка. Революция сверху донизу. Глвное перепрятать денежки, поскольку тайники, ну, то есть счета, могут быть засвечены. Все заметили – Красновский в отключке. Полностью мужик вырубился. Ноль эмоций. А Володька Мальцев говорит: погодите в Кащенко звонить, это "пациент" мой. Посидел с ним запершись, повздыхал, вышел белее мела. Шепнул что-то нашему спецу по банковским делам. Тот к аппарату. Пошуровал, туда-сюда команды гоняет – пшик! Докладывает: Мальцев точно узрел, – Россо прошел психообработку и то ли под гипнозом, то ли под химией какой-то дочиста свой "Атлант" обесточил. Ну, то есть до копеечки... Писецкий, налив себе полстакана коньяка, осушил его одним махом. Он никогда не был с женой столь разговорчив. У ошеломленной Аллы вырвался короткий вопрос:

– А "ревизор" что?

– Распоряжается: заблокировать все команды. Очистить помещение. Остаться операторам и учетчикам.

Я к машине, за мной Вовка Мальцев, за руки хватает и в глаза заглядывает. Умоляет: на пару слов, Ген! И в автомобиль мой рядом затискивается. Вроде в жару весь или в сильном поддатии. Лепечет, лепечет, слезы глотает, смех идиотский... Говорит, мол, вы силы сатанинские на свободу выпустили и теперь они на самих вас и накинутся. Россо подловили, теперь за тебя, Геннадий Степаныч, примутся. Жди дома гостью, ни в чем ей не перечь, только тогда спастись можешь... Да я-то не из пугливых. Не в белой горячке, чтобы в ахинею эту верить.

– Зачем же тогда бумаги подписал?

– Какие?

– Что Ласточкиной отдал.

– Ты о чем? Опять с головой завихрения? – Он взял с полки коробочки с болеутоляющими пилюлями и швырнул из в окно. – Наглоталась таблеток, хворая...Лады, базар отменяется. Мне бы чего-нибудь горяченького перехватить и спать пораньше. Завтра в восемь надо на связи сидеть. Как штык.

Алла больше расспрашивать не решилась. Послушно удалившись на кухню, она механически поставила на плиту кастрюлю с бульоном и опасливо опустила жалюзи – за окном чернела дождливая ночь. В нечистую силу она не верила, в волшебные превращения тоже. А в собственные глюки и подавно.Полину Ласточкину своими глазами видела и трюк её с Генкой подробно наблюдала! Гипноз, внушение, телепатия, фиг его знает что. Только она круто с несгибаемым Писецким расправилась. Да ещё идею о восьмичасовом сеансе в башку вколотила. Теперь не понятно, как удержать мужика? Как предотвратить полный крах? Ведь если Писецкий разорит Комитет, то что же в результате? Стреляться?

Накормив необыкновенно разговорчивого и благодушно настроенного мужа, Алла убедилась, что он уснул, едва завалившись в кровать. Затем вывела из гаража машину и помчалась в Москву.

Глава 37

Полина смертельно устала. Она не рассчитывала, что дела пойдут так легко. Отправляясь на встречу с Россо и Писецким, совершенно не волновалась и даже получила удовольствие от общения с полностью подчинившимися ей мерзавцами. В её руках – оправдание отца и собственное алиби. Но непомерная тяжесть гнетет душу, словно нависшие над землей свинцовые тучи.

В Москве Полину встретили люди Рассада и она вновь оказалась на даче, где весной находилась под опекой Веры Самойловны. Теперь здесь бурно разрослась августовская зелень. В некошеной траве поднимались мощные кусты татарника, низко склонились, похрустывая на изломах, отяжелевшие ветви яблонь и буйно цвели одичавшие флоксы. За столом, накрытым на веранде дачной снедью сидел седой "отставник" в линялой гимнастерке и пестрых тренировочных брюках.

– Скажу сразу, я не хотел, чтобы ты возвращалась. Тем более сейчас, и с таким делом. – Кирилл Сергеевич окинул девушку оценивающим взглядом. – Ты здорово изменилась. Ощущается уверенность и внутренняя сила. Я таких женщин всегда боялся. Покруче любого мужика в деле оказываются.

– Так я ж не замуж выходить приехала, – улыбнулась Полина. – Сражаться за правое дело. – Она одернула зеленую футболку с эмблемой Гринписа. Лишь опытный глаз разведчика мог подметить в худенькой светловолосой "студентке" незаурядные бойцовые качества.

– А как тебе Тимоти? – задал мучивший его вопрос Рассад. Судя по миссии, с которой прислал сюда амерканец молодую женщину, старый волк слегка отвлекся от реальности. Хорошо, если слегка.

– Он в своем уме. И этот ум – светлый. Ведь ты это имел в виду?

– Забыл, Полюшка, что имею дело с ясновидящей. Действительно, подумывал, а не завелись ли у нашего друга тараканы в голове. Уж очень лихая затея. Да ты салат ешь. Огурчики, помидоры, лук – все свое. И говори спокойно – здесь чисто...Я ж сомневаюсь, все ли коллега правильно взвесил насчет ясновидения. Уж очень на тебя серьезную задачу взвалил.

– Эх, дядя Кира, не такой уж я экстрасенс. Больше дыму напускаю. Чувствую настроение собеседника, его энергетический фон, если поднапрягусь, могу угадать направление мысли. Иногда, ну, в единичных случаях, – целые слова, предложения. Такие умельцы не слишком большая редкость. Например, Володя Мальцев, которого взяли себе на подмогу "комитетчики".

– Больной человек, но, видимо, что-то умеет.

– К сожалению, я не обладаю тем, что мне сейчас в первую очередь необходимо – даром внушения. Ну, мы, конечно, пытались развить эти способности, и при определенной концентрации воли и отсутствии сопротивления объекта мне удавалось воздействовать – заставить потянуться к сигарете, вспрыгнуть на стул, пропеть детскую песенку... Но выудить информация, которую человек умышленно и прочно скрывает, я вряд ли могу. Поэтому Тимоти решил воспользоваться симбиозом естественного фактора с более радикальным методом. – Полина положила на стол продолговатую металлическую капсулу, похожую на тюбик губной помады. – Ты знаешь, что это?

– Догадываюсь. Одно время мы работали вместе с американцами над совместным проектом. Насколько я знаю, имеются лишь опытные образцы психотропных генераторов. Дальше всех в этом деле продвинулись подразделения Крафта. Еще бы – лучшие умы, усиленное финансирование, отсутствие нравственных критериев и официальных запретов в испытаниях!

– Он сам стал жертвой собственной разработки. – Полина спрятала тюбик. – Это то, о чем я мечтала, дядя Кира! О чем мечтали люди всегда, придумывая добрых волшебников. Вообрази, – можно запрограммировать организм на исцеление, и злокачественнкая опухоль отомрет, как сухой нарост. Затянутся раны, восстановятся функции поврежденных органов!

– Но сейчас ты приехала не за этим.

– Увы. Хотя, образно говоря, моя цель – уничтожить злокачественное образование. Самое сложное состоит в том, чтобы суметь воздействовать на каждого из нужных мне людей поодиночке. Коллективное внушение пока не в моей власти. Только с глазу на глаз я могу заставить человека поверить в мою силу, а потом, примнив генератор, подтолкнуть к необходимым действиям. Трюки, мои способности, аппарат – все подействует в комплексе.

– Они переведут награбленные средства на счет Ассоциации научных исследований "Мир и прогресс"... Прекрасный финал... – Кирилл Сергеевич мрачно хмыкнул. – А кто завладеет этим благороднейшим начинанием, новый Крафт?

– Такова судьба научного прогресса. Либо общество отказывается от всякого вмешательства в силы природы, перейдя к натуральному существованию, либо усиливает контроль за применением результатов научных исследований.

– Вижу, Тимоти сторонник второго направления и нашел в твоем лице верного союзника.

– Сейчас выбирать поздно. Завтра я встречаюсь с Россо. Устрой так, чтобы я могла проникнуть в его дом беспрепятственно именно в то время, когда этот ловкач обустраивает свои собственные делишки.

– Мы тщательно наблюдаем за ним. Это не сложно... Но в случае необходимости, кто будет прикрывать тебя?

– Мне никто не нужен.

– Рассчитываешь на себя и эту штуковину? Борьба, гипноз, пистолет?

– У меня есть и кое-что другое. Пугач, способный действовать на расстоянии. Излучение разрушает неживые объекты. Человек видит, что его одежда начинает превращаться в пепел. Это производит впечатление. Кстати, так был уничтожен Крафт. Вначале, в результате волны облучения и сильного шока он лишился аномальных способностей, полученных во время эксперимента. Превратился в злобного монстра и был уничтожен как биологический обьект. Все остальное разрушилось в соответствии с заранее заложенной программой.

– Я поздравляю тебя, детка. Ты мне расскажешь эту историю как-нибудь перед сном...Дело в том, что некто, выдающий себя за ближайшего соратника Крафта, сегодня прибыл в Москву.

Полина улыбнулась:

– Значит, все совпало – мы оба здесь и встреча неизбежна. У Тимоти есть веские причины объявить охоту на этого упыря. У меня тоже.

– Ничего объяснить не хочешь?

– Пока молчу. – Полина обняла за плечи сидящего у ветхозаветного пластикового торшера старика. Здесь, в стенах дачного домика с прикнопленными пейзажами из календаря, среди ветхих, пропахших плесенью вещей, он казался обычным, уставшим от огродных забот пенсионером. – Сама ещё плохо соображаю. Но за подарочек спасибо. Не ожидала такого расклада.

– Ты о чем, детка?

– О сведениях по поводу Россо. Что бы я делала, не зная до минуты планы этого господина?

– За Красновским следят четко на очень профессиональном уровне, и все данные о визитах и имеющих доступ в его дом людях, думаю, не вызывают сомнений.

– Значит, завтра, проводив супругу в Лондон, Марк Вильяминович собирается поработать грабителем, и для этого ожидает визита некоего Пустого... – Полина задумалась. – Интереснейший человек – Дима Пустой.

... Он сразу узнал её голос и на предложение встретиться коротко сообщил: Буду.

Полина выбрала небольшое кафе вблизи окружной. Доставивший её человек Рассада гарантировал, что "хвоста" нет. Полина прошла в зал "бистро" и подсела за круглый пластиковый столик.

– Привет!

Вадим поднялся, окинул её скользящим взглядом и пододвинул стул:

– Привет...

Перед ними стоял графинчик водки и тарелка с одиноким бутербродом.

– Я знаю человека, на которого ты работаешь. Красновский был компаньоном моего отца... Ты ведь слышал о "деле Ласточкина"?

– Еще бы. Отец все талдычил, как заранее почувствовал, что Андрей Дмитриевич пошел не тем путем. Снюхался с мафией.

– Ничего не снюхался. Его подставили и убили. Один из убийц Красновский. Ты поможешь мне?

– Хм... – Он невесело ухмыльнулся, не поднимая к Рите обрюзгшее серое лицо крепко пьющего человека. – И что мы можем доказать?

– Дело не в этом... – Полина не отрывала глаз от крупного с залысинами лба. – Сегодня вечером ты идешь на очередной сеанс к Красновскому. С твоей помощью этот тип "отсасывает" со счетов фирмы, тоже, кстати, награбленных, денежки в свой карман.

– Разобрался, не индюк какой-нибудь.

– И тебе это нравится?

– Полина уймись. Ты уже все поняла – Вадька Еременко не получил Нобелевку. И ученым не стал. Электронщик высокого класса, пьяница, разведен... Какие мне нужны лекции? О нравственности, морали? Вот у меня крест на шее – мать окреститься заставила. – Он потрогал серебряную цепочку. – Только и здесь – прокол. Не верующий я, Поленька. – Он привычно наполнил рюмку и одним глотком осушил её.

– Помоги мне... – Полина, наконец, поймала бегающий взгляд Вадима. Очень прошу, помоги.

– Россо, что ли, заложить? Так он же для меня – источник существования.

– Я заплачу. Но переведу деньги твоей жене, что с сыновьями сидит. А тебя, как спеца, порекомендую хорошим людям.

Вадим поморщился:

– Спасительница нашлась! Поздно спохватилась, радость моя. Знаешь, почему меня Красновский Пустым прозвал? Уцепить не за что. Ни идей, ни совести, ни жадности особой. Так, нечто вымирающее, скользкое. – Вадим снова наполнил рюмку, Полина остановила его руку.

– Неправда. У тебя ведь сейчас надежда вспыхнула! Ты подумал, что помогая мне, сумеешь отмыться. И тогда получишь шанс начать все заново.

– Парапсихологическая атака? Ты так и не оставила свои затеи... Вадим лихо опрокинул рюмку. – Ладно, сыграем в а,банк, девушка. – Он хотел было расхохотаться, но лишь горько хмыкнул. Сжал голову ладонями и закачался, тихонько всхлипывая.

– Ну вот и молодец, Вадик. – Полина отодвинула графин. – Слушай внимательно и запоминай. Дело-то серьезное.

– А ты не шутишь, красивая... – Посмотрел на неё Еременко покрасневшими, но трезвыми глазами.

– Все серьезно, Вадим, очень, очень серьезно.

– И что станем делать?

– Когда встретишь меня у Россо, сделай вид, что незнакомы, а потом проделаешь все операции, которые я скажу. То есть переведешь все источники на один счет. Я назову код.

– Ого! Такой куш хапнуть! На кого ты работаешь, Полина?

– Это номер счета фонда "Мир и прогресс" при ЮНЕСКО. Речь идет о финансировании экспериментов в области здравоохранения.

– Звучит красиво. Бальзам на душу. Когда станут судить, так и скажу.

– Вадь, и ещё просьба – постарайся быть внимательным и подыграть мне четко. Это и вправду рискованное дельце.

– Я малый сообразительный... – Вадим с тоской посмотрел на Риту. – Да видать, только не с женщинами. Глупо у нас вышло, а?

Вадим не подвел. Отлично сработал и прибор – верхушку елки сбрило, как гиперболоидом инженера Гарина. Это произвело большое впечатление на Красновского, остальное Полина довершила сама, ей даже не пришлось прибегать к помощи психогенератора. Только смотреть ненавидящими глазами в лживые, бегающие глазки этого гада и внушать ему простые действия, в результате которых полностью очистился тайный счет Россо и счета обираемого им "Атланта".

Окрыленная блестяще проведенной операцией, Полина рвалась завершить дело. Вадим здорово помог ей. В обработке Писецкого рассчитывать было не на кого. И все же Полина совершила попытку наладить контакт с Аллой, прибыв в загородный дом чуть раньше Геннадия. Увы, союзницу ей обрести не удалось. Но зато ярко всплыли воспоминания. Эффектная брюнетка в белом кресле на фоне фотографии Василия Блаженного, внезапно вспыхнувшая дружба, вечеринка у Россо, куда явился с Соней ни о чем не ведавший отец. Да они все разыгрывали спектакль, ловко заманивая в сети генерала Ласточкина с его наивной и замкнутой дочкой! Как легко попала на службу в "Атлант" Полина, а сколь активно подталкивала Алла подругу к роману с Глебом... Был ли он в заговоре, изображая влечение к секретарше, а затем – предложив ей стать хозяйкой дома, женой? – От этих мыслей Полине становилось гадко на душе, а уверенность в своих силах улетучивалась. Хороша "ясновидящая", не сумевшая распознать ложь и предательство близких людей.

Полину захлестывала ярость, когда она увидела вернувшегося домой Писецкого – безжалостного, ловкого хищника, с легкостью манипулировавшего чужими жизнями. Она заставила Геннадия письменно признаться в совершенном преступлении сама, без применения генератора. Лишь объявив ему о необходимости явиться в восемь утра и осуществить определенные компьютерные операции, она включила спрятанный в кармане пиджака излучатель. Внушенная программа должна крепко зафиксироваться в подсознании Писецкого. В сущности, он становится зомби – исполнителем продиктованной ему воли. На уровне бытового сознания информация не проявляется. Писецкий не сможет объяснить кому-либо свои действия. Но успеет ли он осуществить необходимое? Ведь прибывший в Москву "ревизор" имеет целью воспрепятствовать внедрению в систему чуждого элемента. "Ревизор"... – при одном воспоминании о нем у Полины замерло и гулко застучало сердце.

Глава 32

В раковину все время капает вода. Стародавняя, всем печально известная "елочка"

страдает хроническим недержанием. Глеб не собирается менять её, как и все

остальное в этой жалкой квартире, вопиющей о совдеповской нищете. В блочных

стенах двенадцатиэтажки с потолками 2,75 он чувствует себя изгнанным королем,

заточенным в кишащую крысами крепость. Пусть не крысы, а всего лишь

тараканы, пусть мелькает огромный экран Филлипса, Сарычев всей кожей

ощущает убогость крошечного жилья, обставленного полированным хламом,

словно на него натянули поношенную, с чужого плеча рубашку. Временами

кажется, что он проснулся после крупного поддатия у себя в Орле, а все

привидевшееся в золотом тумане власти и роскши – случайно залетевший в

смурную башку сон.

После краха "Оникса" дела Сарычева складывались не лучшим образом. Глебу

удалось достичь договоренности с верхами, в соответствии с которой

он давал развернутые показания против бывшнго содиректора Ласточкина и его

исчезнувшей вместе со счетами фирмы дочери. Взамен Сарычев получил жизнь,

уже висевшую на волоске и возможность довести до победного конца контракт с

"синицами". Он сумел устроить так, что обе стороны – и покупатель, и продавец

были вынуждены действовать только через него. Комитет оставил Сарычева в качестве наживки, на которую собирался вытащить крупную рыбую. Его новая квартира, автомобили, личный банковский счет пошли на погашение "долга" Красновскому за нанесенный моральный ущерб. С того момента, как он покинул подвал особняка Россо, Глеб прекрастно осознавал тот факт, что его дни сочтены. От неугодного свидетеля избавятся сразу же по завершению дела. Он всеми силами тормозил получение денег по контракту, создавая видимость бурной, но не слишком успешной деятельности. На что он рассчитывал? На везение и самого себя. Порой возникало бодрящее ощущение, что шансы выпутаться вполне реальные, чаще же мучало чувство захлопнувшейся мышеловки. Особенно здесь – в тесной, жалкой норе с подозрительно молчавшим телефоном.

Время от времени Глеб на ципочках подкрадывался к двери и слушал шаги на

лестничной клетке. Уж если за ним придут, то говорить будет не о чем. Пытки он не

вадержит, проглотит капсулу с ядом, которую теперь постоянно имел при себе.

Выходит, сидеть и ждать, пока за тобой придут, осознавая собственную малость, затравленность? А злость, что лавой вскипала и подкатывала к горлу, перехватывая дыхание, отравляя мозг? Злость мучила раздавленного, обманутого Сарычева, подсказывая самые отчаянные способы мести. Терять нечего, а значить самое время решиться на крайне рискованную попытку. Сарычев понимал, как мал шанс сорвать банк, когда задумал фантастическую акцию – решил проникнуть в центральный "сейф" Комитета. Терять ему было нечего, а искушение ещё раз испытать судьбу и поквитаться с обидчиками притупляло инстинкт самосохранения.

Все началось с пустякового на первый взгляд разговора. Шизанутый "прорицатель" Володя Мальцев, прирученный Комитетом с подачи Писецкой, подкараулил Сарычева у выхода из метро. Глеб, демонстративно отказавшийся от приобретения подержанной иномарки или "жигуленка", пользовался городским транспортом. Мальцев же, скромно припарковавший свою новенькую "десятку" на стоянке, старательно прикидывался бомжем – свитерок натянул помоечный, кроссовки заношенные. Лишь очки остались теми же, что он носил в служебное время к строгому кастюму и галстуку – довольно пижонские. Глеб не уловил метаморфозы едва знакомого коллеги, он вообще старался поменьше соприкасаться с реальностью, пребывая в отчаянных размышлениях по поводу личной перспективы.

– Может, посидим на пленере? – Предложил Мальцев, кивнув на ларек с выпивкой.

– По пивку вдарим, за жизнь полялякаем.

От посиделок в пыльных двориках Глеб давно отвык, баночное пиво не уважал, к

Мальцеву симпатии не испытывал.

– О кей. – Согласился он, сам незная почему.

Они нашли укромное местечко за гаражами, расположились на бетонных плитах,

открыли банки, выпили...

– В июле не плохо на Женевском озере. В журнале"Здорвье" прочел.

Заметил, тоскливо озираясь Володя. – А тебе бы, милчеловек, давно пора об

отдыхе подумать. Умотался на службе.

– Дело имеешь, или так, по душам беседы? – Мрачно поинтересовался Сарычев, приглядываясь к собеседнику – псих, стукачь или мелкий жулик? Скорее всего – все разом.

– Конкретизирую. – Охотно поддержал деловой тон Мальцев. – Мы с тобой у

них скоро "в отход" пойдем. Я тебя вычислил по разным параметрам.

Можешь поверить – по краю ходишь. Мы у них вроде шлаков, подлежащих

выведению их организма. Усек?

– Ну?

– Вывод простой напрашивается: "обреченные всех стран – соединяйтесь!" Надо консолидировать усилия.

– Взять двойную путевку на лечение в Швейцарии?

– Вроде того. Вобщем – пошустрить. Растолковать или воздержаться? Дельце-то весьма и весьма закрученное. – Собеседник пошарил в кармане жутковатых брюк и закинул в рот завалявшийся орешек.

– Излагай, попробую вникнуть.

Вова Мальцев изложил мрачному слушателю странные вещи. Его допустили к

"верхушке" для выявления вражеских агентов и даже нечестных намерений

всего коллектива. Выявлять опастность следовало в самой рискованной

точке – у пульта центрального компьютера, имеющего непосредственный

выход на банковские счета. Дежуря там вместе с технарями, Вова понял,

что запросто угадывает не только негативные настроения человека,

выходящего на кодированные линии, но и коды, спрятанные в черепепных коробках, хотя эти коробки и принадлежали самым ответственным представителям верхушки.

– Такую информацию упускать нельзя, особливо ежели голова на плахе

лежит. Ты б, Глебушка, помозговал, как их шантажнуть или элементарно

обчистить. Потом, естественно, махнуть уж в Швейцарию и – головой в песок.

Я вообше предпочитаю юг, Аргентину там какую – нибудь, Бразилию... Все

лучше, чем на Архангельском кладбище.

– Подумаю. – Глеб с сомнением посмотрел на Мальцева. – Говоришь, можешь угадать и запомнить код?

– Уже. Уже все тут. – Он постучал пальцем по виску. За дымчатыми

стеклами очков не было видно сумасшедших глаз. – Вот как туда попасть, к этому

компьютеру и шурануть по всем направлениям – не представляю. К тебе,

страдалец наш, и обратился, поскольку народ вокруг сытый ходит, о душе не

думает. – Вовик ласково рассмеялся: – Все такие крутые, такие лихие, пока

им смерть в затылок не плюнет. – Он поднялся, в муках разминая поясницу

Ну, бывай. И вот что – смеситель-то почини. Нервы жутко расшатывает. Кап,

кап...И тараканы не украшают быт утонченного интеллигента. А тебе хорошенько сосредоточиться надо, извилинами пошуршать. Только не тяни, мил человек, как товарища по несчастью прошу.

Изображая разбитного простака, Мальцев скрывал одолевавший его животный страх. Это Глеб понял, заметив нервные бегающие пальцы, подергивающийся уголок рта – с таким партнером он бы не стал вести дел. Но текущий кран, тараканы, мрачная перспектива, отчетливо обрисованная ясновидцем до жути соответствовали реальности. Неужели такое возможно?

Глеб крепко задумался, а на следующий день пригласил Мальцева погулять. Ему было необходимо прощупать возможности экстрасенса. Открытие потрясло

Сарычева – жалкий мужиченка, ничего не смыслящий в делах Комитета.

полный ноль как в теневом, так и в легальном бизнесе даже на уровне курса

валюты и денежных рассчетов с киоскерами, мог читать чужие мысли.

"А я, видать, и в правду меченый, если такой козырь сам из рукава

выскочил." – Сказал себе Сарычев, одиноко распивая коньяк в пятиметровой

кухне. Победное состояние духа посетило его впервые со дня крушения

"Оникса". Затем он приступил к реализации продуманного плана. О

шантаже Комитетчиков мечтать не приходилось – прижмут, не успеешь

пикнуть.Другое дело – с умом грабануть и скрыться.

Изъяв все свои заначки, Сарычев стал искать подступы к помещению, где

расположен пульт. Действовать приходилось с чрезвычайной осторожностью, чтобы не насторожить Верхушку. Кроме того, ему пришлось взять на себя подготовку отступных путей для себя и Мальцева. Увидав супругу экстрасенса и его подростка-сына, Глеб сразу смекнул, что переправить такую компанию за кордон незаметно и тихо ни под каким соусом не удасться. Все трое сильно напоминали сбежавших из Кащенко пациентов. Ребром встала нравственная проблема:что делать с использованным Мальцевым? Убрать? Бросить, обеспечив деньгами? Сдать

противнику? Получалось так, что любая забота о соучастнике равноценна

саиоубийству. Кинуть психопата, конечно, можно. Но как же вести двойную игру с тем, ктовидит тебя насквозь? – Надо крепко убедить его и себя, что семество Мальцевых ожидают липовые документы и билеты на рейс в Бразилию. Для обеспечения достоверности Глеб выплатил Вове крупную сумму и обещал оставить в тайнике необходимые для побега документы. При этом он изо всех сил старался

думать о побеге кампаньона, как о вполне реальном факте, а главное

держаться от него подальше.

"Мне нужна Полина." – С горькой усмешкой сказал себе Глеб. Именно такой

сообщницы ему нехватало в операции грабежа. Но именно её он потерял

навсегда, какую бы версию прошедших событий не выбрал.

Время шло, Верхушка требовала скорейшего рассчета с покупателями

"синиц" а Глеб колебался в принятии окончательного решения. Сегодня там что-то явно стряслось. Поздно вечером Верхушка заседала в обстановке строгой секретности, Мальцев сообщил Сарычеву, что надо поторопиться комитетчики ждут "ревизора" и сильно напуганы появлением некоего лица. Псих шепнул Глебу, что сумел вытянуть у погруженного в столбняк Красновского информацию о причинах стресса. "На образном уровне, естественно. – Вовик просвистел сквозь зубы: – Девка! Его здорово припугнула баба. Верхушка подозревает, что это и был "ревизор" Крафта!"

Информация повергла Глеба в панику, паника сменилась аппатией, а после стакана водки – полным безразличием к проблемам земного бытия, словно он уже перешагнул черту и взирал на окружающее из потустороннего мира. Время двигалось к полуночи. Он лежал на продавленном диване выляневшей сине-зеленой расцветки, курил, стряхивая пепел в стоящую на животе тарелку и смотрел в потолок. Его аккуратность, педантичность, чистоплотность, буйно расцветшие в обстановке мерседесов, джакузи и блистающих комфортом офисов, куда-то улетучились. Дома Глеб не вылазил из потертых, давно не стиранных джинсов и растянутых футболок, а на официальные встречи одевал один и тотже нейтральный серый костюм клерка среднего ранга. Вместе с насторженной унылостью в крупном лице появилось нечто опасное, потаенно-звериное. Милая "русопятость" облика уступила место грубой простоватости – узкий лоб, тяжелые надбровные дуги, настороженный взгляд больше подходили портрету с надписью "Его разыскивает милиция", чем образу преуспевающего бизнесмена из породы "новых".

Загасив бычек и выключив телевизор, Глеб прислушался – у его двери явно кто-то стоял."Вот и все кино!" полыхнуло в груди. Но дверь не открылась под опытной

рукой киллера, в прихожей коротко тренькнул звонок.

– Кто? – Глухо осведомился Глеб, прижавшись спиной к стенке.

– Полина Андреевна....Ласточкина.

Менее всего Глеб ожидал услышать этот голос. Тем более здесь и в такой час. Распахнув дверь, он застыл столбом, глядя в лицо синеглазой женщины. Потом отступил, пропуская гостью. Полина огляделась. В этой крошечной прихожей секретарша солидной фирмы впервые бросилась в объятия своего шефа – в самый канун 1998 года.