Текст книги "На исходе каменного века"
Автор книги: Михаил Маношкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Домой они никогда не возвращались с пустыми руками. А однажды им особенно повезло: они нашли соль и добыли крупную антилопу. Гал с превеликим трудом донес свою добычу до пещеры. Если бы ланны увидели его теперь, они наверняка сказали: «Гал – великий воин. Он один уходит на охоту и возвращается домой с тяжелой добычей!»
Соли новоселы были чрезвычайно рады, она позволяла им делать запасы пищи и, значит, реже разлучаться друг с другом. Соляное озеро Галу указали животные. Он обратил внимание на то, что множество травоядных придерживались одного направления в сторону гор. Он пошел туда же и достиг безводной впадины, на дне которой блестела соль!
Гал все увереннее ходил по саванне, а она все охотнее раскрывала перед ним свои тайны. Он узнал, что красная мякоть баобабовых плодов поддерживает у человека силы и бодрость. У другого дерева Гала заинтересовали узкие, длинные, заостренные, как наконечники копий, листья. Они были так крепки, что он лишь с усилием мог разорвать их. Из волокон этих листьев получились тонкие и очень прочные шнуры. Теперь у Гала были надежные рыболовные лесы.
А самым удивительным деревом оказался бамбук. Гал и Риа по достоинству оценили его еще в пути сюда. Плавучий дом из бамбука был прочен, легок и удобен, а древки копий и дротиков сочетали в себе изящество и крепость. Чем лучше Гал узнавал бамбук, тем больше у него появлялось замыслов, связанных с этим деревом. Толстый зеленый стебель бамбука легко поддавался резцу и топору. Из него получались сосуды для воды и пищи. Очищенный от наружного слоя стебель, затвердев, изменял свой цвет, становился золотисто-желтым и твердым, как камень, – тогда ему не страшна никакая сырость!
Помня, как уютно было в бамбуковой хижине на плоту, Гал задумал построить такую же хижину в пещере – только большую, просторную. Постели в ней будут лежать не на полу, а на бамбуковых щитах, приподнятых над землей, и с потолка на них уже не посыплются мелкие камешки! Конечно, бамбука потребуется много, но Галу и Риа незачем издалека носить на себе тяжелые бамбуковые стебли – они сами посеют рядом с пещерой бамбуковый лес!
Ланны давно уяснили себе связь между семенами и растениями. Они множество раз замечали, что из упавшего на землю желудя вырастает крохотный дубок; что из сосновых шишек высыпаются круглые зернышки, чтобы дать жизнь новым соснам; что из совсем мелких семян лавы, рассыпанных около хижин, поднимаются новые стебли лавы; что лесное яблоко дает росток нового яблоневого дерева… Знания ланнам давала природа, самый лучший и требовательный из учителей. Конечно, не все ланны были ее прилежными учениками. Природа предусмотрела и такие варианты: ленивые, недалекие люди не могли рассчитывать на уважение соплеменников. Признания добивался лишь тот, кто признавал ее законы. Ланны, не желавшие считаться с ней, бессмысленно исчезали в черных туманах, потому что вызывали на себя ее гнев. Мудрые же соразмеряли свои желания и возможности с ее законами, жили в согласии с ней – тогда и она была добра и терпима к ним…
Замысел Гала и Риа посеять вблизи пещеры бамбуковую рощу был непрост, но выполним. Надо было лишь набрать побольше семян и рассыпать их на влажную землю. Ведь в семенах жили духи трав и деревьев, адухи неуничтожимы, они только переходят с места на место. Бамбуки дружно прорастут у Шу и зеленой стеной оградят пещеру от саванны!
Бамбуковый лес Гал впервые увидел в предгорьях. Стена прямых, как копья, стволов была покрыта мощной светло-зеленой кроной, такой густой, что под ней даже в самый жаркий солнечный день было прохладно и темно. Бамбуковая роща напоминала могучее племя, не страшащееся никаких невзгод.
Однажды бамбуки зацвели, будто по команде своего незримого вождя. Отцвели они тоже одновременно и, к огорчению Гала, начали засыхать. Но духи бамбука не умерли, они переселились в семена, упавшие на землю. Галу оставалось лишь наполнить семенами сумку. Он принес их в пещеру много – на целую рощу!
Гал теперь смело ходил по саванне. Он узнал опасные и безопасные тропы и мог предугадывать возможные встречи с ее обитателями. Риа по-прежнему тревожилась за мужа, когда он был на охоте, – тем радостнее были для нее его возвращения домой. В эти счастливые минуты она старалась чем-нибудь порадовать Гала. От женщин-ланнов, особенно от Луху, она переняла умение готовить пищу, обрабатывать шкуры, шить одежду. Но она не довольствовалась тем, что умела, и стремилась внести в свой быт что-нибудь новое, свое, приятное для мужа. Ланны с давних пор знали, что обожженная в костре глина становится твердой, как камень, ине пропускает воду, но в быту они редко использовали это ее свойство, их вполне удовлетворяли сосуды из кожи, дерева и кости. В отсутствие Гала Риа обмазала глиной круглую корзину, высушила на солнце и потом обожгла на костре. В этом сосуде она стала варить мясо…
Гал и Риа переживали спокойные дни. Повседневные трудности казались им совсем легкими по сравнению с теми, какие остались позади. Конечно, они не забывали, что их жизнь в пещере на берегу Шу была только передышкой на пути к Синему озеру, но не торопились сняться с места. Они были здесь счастливы друг с другом, они ждали ребенка и пока ничего больше не желали себе.
* * *
А саванна жила своей обычной жизнью. Порой из травы опасливо выглядывали шакалы, иногда мимо проходили слоны, проносились гепарды– эти изящные хищники будто вырастали из земли и так же быстро исчезали из виду; на низком левом берегу Шу лениво передвигались серо-зеленые крокодилы; в гнездах у пеликанов росли птенцы, высоко в небе парили грифы.
Мудрая природа позаботилась о всех своих созданиях. Она дала каждому виду животных какое-нибудь преимущество перед другими видами и тем самым сделала невозможным их взаимное истребление. Одному подарила когти и клыки, другому – рога и копыта, третьему – крылья и клюв, четвертого наградила панцирем, пятого вооружила ядом…
Маленького дикобраза избегали многие хищники. Легкая газель, созданная, казалось бы, служить пищей для всех плотоядных, бегала быстрее ветра – попробуй догони! Заботясь о сохранении травоядных, природа подружила их между собой, собрала в стада, наградила неутомимыми ногами или огромной мощью. И она же, вооружив крупных хищников клыками и когтями, разобщила их, сделав таким образом менее опасными для других животных. Тигра она уравняла в силе с медведем и обязала воздерживаться от битвы со львом; леопарда, уступающего в силе льву, она наделила превосходством в ловкости, ярости и быстроте; волку недостаток силы она в избытке возместила волчьей стаей, на которую остерегался нападать любой из крупных хищников…
Оберегая более слабых от более сильных, она превратила гигантов животного мира в травоядных. Надежно защитив травоядных великанов от хищников, она и самих травоядных сделала неопасными для хищников. Мамонтов лишила злобности, носорогов – расторопности и остроты зрения, бегемотов – скорости, а буйволов, туров и бизонов подчинила законам стада. Кроме того, она привязала большинство зверей к определенному месту и пище, чтобы они меньше мешали друг другу жить. И она же обязала их быть всегда настороже – лишь ценой постоянной готовности убегать, защищаться или преследовать они отстаивали свое право на жизнь.
Только люди освобождались от этого постоянного беспокойства: они сами выбирали себе судьбу. Их жизнь не зависела от определенной пищи и климата, они умели приспособиться к любой среде. Мужчина и женщина из прохладных степей попали в жаркую саванну, нашли в ней убежище, недоступное для хищников и непогоды, и смело осваивали неизвестные им ранее края.
* * *
Начался сезон дождей – саванна позеленела. Земля вдоволь напиталась водой, Шу пополнела и расширилась.
Для Гала и Риа это был счастливый сезон. Они заблаговременно запаслись пищей и солью, дров у них тоже было достаточно – Гал сложил их под навесом у входа. В эти дни Гал почти не отлучался из дома, где у него теперь было достаточно хлопот.
В сезон дождей из земли дружно поднялась бамбуковая поросль, широкой живой изгородью огибая пещеру. А к концу сезона Риа родила сына. Его назвали Уор, то есть «В дождь».
К этому времени Ру стала рослой собакой с красивой золотисто-серой шерстью. Веселая, смышленая, она крепко сдружилась с людьми. Но наступила пора, когда Ру простилась с детством. Охваченная непривычным для нее беспокойством, она покинула пещеру, и вместе с ней ушел Раф. Назад они возвратились не одни, а с целой стаей серых поджарых собак. Раф выделялся среди них своей светло-рыжей шерстью и широкой грудью. Вжестокой схватке с соперниками он отстоял для себя Ру и заставил серых собак признать его вожаком. Гал соорудил для Рафа и Ру небольшую хижину из камней, обмазал изнутри и снаружи быстро сохнущей на солнце красной глиной. Они тут же заняли хижину, остальные собаки поселились в окрестностях пещеры. Как в краю ланнов, собаки опять жили по соседству с людьми.
На охоту Гала теперь сопровождали его четвероногие помощники. Сними в саванне он чувствовал себя намного сильнее.
С рождением Уора у Гала и Риа прибавилось забот, но это были долгожданные, радостные заботы.
Через год после Уора родилась Ло, «Синеглазая», а еще через один сезон дождей после Ло Риа родила второго сына. Он появился на свет утром – солнце только что поднялось над землей, – и сына назвали Эри, «Утренним».
К этому времени семья жила в просторной бамбуковой хижине внутри пещеры. Днем свет в хижину проникал через вход, ночью и в пасмурные дни в ней горел светильник.
Для детей Гала и Риа жаркое небо саванны стало родным небом, и где бы они ни оказались в будущем, им не забыть счастливое детство на берегах Шу, около бамбуковой рощи, под пышной кроной которой прохладно в самый жаркий день.
Они росли в веселой компании серо-рыжих и пятнистых щенков и с первых дней усваивали, что должны жить в мире и дружбе с днем и ночью, с травой, водой и скалами, с матерью, отцом и со всеми, кто предлагал им дружбу, потому что только так, уважая права других, люди получали право жить…
Подрастая, дети во всем брали пример с матери и отца. Опыт родителей был для них источником разнообразных знаний о мире, в котором они делали свои первые шаги.
Хранительница домашнего очага, мать не разлучалась с детьми. Она заботилась о том, чтобы пища была вкусной, а одежда – удобной и легкой. Не прерывая своих занятий, она учила детей тому, что знала и умела сама, и они охотно помогали ей в хижине и у костра. Отец же был для них защитником от всех зол. Он приносил добычу, его не останавливали никакие трудности, он не боялся никого и ничего. Он был спокоен, когда лили дожди и в скалы били огненные стрелы; он невозмутимо воспринимал рык охотящегося поблизости льва, его не страшила ночная темнота. Он всегда был уравновешен, внимателен, добродушен и прост.
Только одно дети не могли по-настоящему оценить в нем: его силу. Им не с кем было сравнить его. А за последние годы Гал раздался в плечах, унего отросла борода. Теперь это был огромный, могучий воин. Копье с наконечником Грано стало совсем легким в его мускулистой руке, он метал его как дротик, а своей новой палицей он мог оглушить буйвола…
Изменилась и Риа. Теперь это была полногрудая, широкобедрая женщина, способная потягаться силой хоть с Нга. Женщины-ланны позавидовали бы ей. Хлопоты, связанные с материнством, не лишили ее обаяния. Она была счастлива с мужем, он постоянно заботился о ней и о детях, а их было уже пятеро. Никому из них не приходилось голодать. Он оградил всех от бед, а к ней относился так же бережно, как до брачной ночи. Он облегчал ей труд, у костра предлагал лучшие куски мяса. Он был добр и ласков с детьми, но неизменно строг с сыновьями, обучая их навыкам воина и охотника.
Не желая видеть сыновей жестокими, Гал давал им наглядные уроки разумности и доброты: он не убивал животных без нужды, не спешил поднять копье на леопарда, если пятнистый зверь не намеревался напасть на него; он оставлял ядовитую змею в покое, если она ползла мимо своей тропой. А однажды на глазах у детей он спас земляного зайца зу, которого преследовали собаки. Отчаянно борясь за жизнь, заяц прыгнул в ноги Галу и замер, сжавшись в комок от страха.
– Он просит защитить его от собак, – сказал Гал, беря зайца на руки. Зверек даже не сопротивлялся, оказавшись во власти человека. – Недостойно воина обманывать того, кто доверился ему!
Он бросил собакам остатки от обеда, вышел за бамбуковый пояс и выпустил зайца в саванну.
Уроки отца усваивались сыновьями. Уор, увидев однажды, что преследуемый шакалами козлик прыгнул в Шу и начал тонуть, бросился, не колеблясь, за ним, вытащил козленка на берег, а потом выпустил его среди скал, где паслись козлы.
Вместе с разумной добротой Гал воспитывал в сыновьях решительность, хладнокровие, умение постоять за себя. Уор был еще подростком, когда Гал начал брать его с собой на охоту. Однажды они столкнулись в саванне со львом. Неизвестно, чем кончилась бы эта встреча, если бы внимание льва не отвлекли гепарды: они дерзко появились в его охотничьих владениях. Лев счел более важным напасть не на людей, а на своих соперников-гепардов. Уор надолго запомнил ту встречу. Отец не дрогнул, не отступил ни на шаг. Он заслонил собой Уора и приготовился к битве со зверем – он уже не впервые встречался со львами. Уор по-настоящему даже не испугался: он знал, с какой силой и быстротой разила отцовская рука. Он своими глазами видел это, когда они встретились с Одиноким буйволом. Этот великан не боялся в саванне никого. Могучие рога, широченная грудь, мощные ноги и бугры мускулов отбили бы у любого охотника желание сразиться с ним, а старые шрамы на огромном теле свидетельствовали о том, что он не раз выходил победителем в битвах с крупными хищниками. Но у него был дурной нрав: буйвол напал на Гала и Уора, хотя они не охотились на него, а шли своим путем. Отец вступил в битву со зверем – другого выхода у них не было. Уор со страхом наблюдал за этим поединком. Буйвол стремительно накатывался на них. Отец метнул навстречу ему дротик, еще один и еще – они будто догоняли друг друга: первый еще не долетел до зверя, а третий уже был в воздухе. Буйвол взревел от боли, трижды напоровшись на летучие острия, а отец уже ринулся на него с палицей в руках. Тяжелый удар оглушил зверя, поверг наземь. Потом копье отца пронзило буйволу сердце. Это случилось недалеко от бамбукового пояса, и добычу всей семьей по частям перенесли к пещере. Собакам и грифам тоже досталось на обед. Так бесславно погиб Одинокий буйвол, потому что перестал считаться с законом жизни.
Гал часто рассказывал детям о привычках зверей, птиц и рыб, о происшествиях во время охоты. Его постоянной слушательницей была и Риа.
Под покровительством отца и матери дети росли веселой дружной стайкой, становились помощниками родителей. Изредка их посещали болезни, случались и несчастья. Однажды скорпион ужалил Эри в ногу. Ло не растерялась, высосала из ранки яд и этим спасла брата. В другой раз не повезло Уору: он был неосторожен с дикобразом. К счастью, все обошлось благополучно. Саванна оставалась для семьи гостеприимной и доброй. Галу и Риа все меньше хотелось покинуть обжитое место, хотя оба знали, что уйти придется: одна семья не может жить без других семей. День, когда они оставят берега Шу, неизбежно наступит…
Иногда в присутствии сыновей Гал рисовал на скалах. Это занятие приносило ему глубокое удовлетворение.
– Это – Одинокий слон. Он спас Гала и Риа от лесных людей, ачудовища леса убили его, – объяснял он детям. – А это сокол. Он живет у Дуа. Она течет в краю заходящего солнца, вода в ней чиста, как в роднике, из которого мы пьем, и в ней нет крокодилов. В Дуа мы плавали бы, как рыбы.
Гал не забыл светлую Дуа и просторы степей, хотя давно уже подружился с мутной Шу, в которой нельзя купаться, и с жаркой саванной, не похожей на северные степи. Шу тоже была добра к изгнанникам: она принесла их к пещере, она давала им рыбу и поила птиц и зверей, на которых он охотился.
Дети Гала и Риа росли и крепли, а Раф уже начал стареть. Шерсть на его львиной голове поседела, он все реже выводил в саванну собачью стаю.
Собак в округе прибавилось. Союза с людьми они не нарушали, хотя и рассеивались по окрестностям, находя себе новые логовища и новых вожаков. Не все из них выживали в битве за существование, а только самые сильные и сообразительные. Таков уж Всеобщий закон – ему подчинялось все живое.
Ничто, казалось, не предвещало беды, а она пришла – и для людей, и для животных.
* * *
Наступило трудное время. Много лун на землю не упало ни капли дождя. Травы пожухли, земля потрескалась, а засухе не было конца.
Саванна умирала. Вся жизнь сконцентрировалась теперь около воды, где еще зеленели кустарники, но воды с каждым днем становилось меньше. Мельчали и высыхали многочисленные озера и ручьи, Шу превратилась в тощий ручеек среди гибельной для животных грязи. Травоядные потянулись в сторону далеких гор, но спастись от жажды, голода и жгучего солнца удавалось не всем.
Вдоль Шу разлагались туши бегемотов и носорогов. В воздухе повисли густые запахи тления. Саванна превратилась в кладбище зверей. Грифы благоденствовали. Не унывали и крокодилы, они заблаговременно приготовились к засухе. В труднодоступных для других животных илистых местах они вырыли для себя глубокие котлованы, мощными ударами хвоста выбрасывая из них землю и камни. Они трудились до тех пор, пока инстинкт не подсказывал им, что засухи уже бояться нечего.
Они покидали свои водяные гнезда лишь для того, чтобы затащить к себе новую разлагающуюся тушу. Упорно противостояли засухе слоны. Они бивнями вспарывали баобабы, добираясь до мягкой сочной древесины, отчасти заменявшей им воду и пищу. Кроме того, хобот позволял им доставать воду из таких глубоких ям, которые были недоступны для других зверей. Однако вязкий ил оказывался неодолимой преградой и для слонов – в конце концов и они были бессильны против засухи.
Земля в саванне была горячей, как зола костра, а засуха продолжалась. Травоядные либо перекочевали в горы, либо погибли. Покинули привычные места крупные хищники. Зато от трупного мяса жирели стервятники, вдоль Шу расплодилось множество крыс, в неподвижном воздухе висели тучи зловонных мух. На земле и в небе торжествовала смерть. Даже бамбуковая роща поблекла, перестала быть спасительным пристанищем от зноя.
Все труднее становилось людям и их союзникам – собакам. Родник, из которого они пили, совсем ослаб и стал источником опасности для обитателей пещеры. Почувствовав воду, к нему потянулись змеи, шакалы, гиены…
В эти страшные дни надежное жилище спасало людей от жгучих солнечных лучей, а запасы пищи и воды избавляли от голода и жажды, но ничто не могло защитить их от смрадного воздуха, от мух, от натиска обезумевших от жажды животных. Ради безопасности Гал и Риа непрерывно поддерживали у входа большой костер. Ночи теперь были полны беспокойства, а однажды едва не случилась беда: леопард напал на детей, собиравших для костра хворост. Раф преградил ему путь и погиб как воин – намертво сомкнув челюсти на горле у пятнистого зверя. Гал ударом палицы прикончил леопарда.
Но и эти тревожные времена были еще не самыми худшими. Худшие только надвигались: если засуха продлится, вода в роднике иссякнет, запасов пищи хватит тоже ненадолго. К тому же кончалась соль, а за ней надо было идти по мертвой саванне.
Не дожидаясь, пока наступят худшие дни, Гал решил осмотреть знакомые ему в саванне водоемы и добраться до соляного озера. Возможно, где-нибудь еще осталась вода – он добудет там птиц или какое-нибудь животное. В крайнем случае – если не окажется иного выхода – он будет охотиться на крокодилов и брать воду из их ям…
Взяв с собой запас воды и несколько кусков вяленого мяса, Гал ушел в саванну.
От земли несло жаром, как от костра, но он не впервые ходил под раскаленным небом. Голову ему защищал капюшон из шкурок зу, тело было прикрыто накидкой, а в обуви из прочной кожи он не опасался острых камней и жестких трав.
Вооружен он был, как всегда, надежно. Его палица по ударной мощи превосходила палицы Урбу и Рего: ее толстый конец был усилен куском кремня – с таким оружием он не страшился никакого хищника. Длинное копье с тяжелым наконечником, дротики и нож дополняли его вооружение. Дротики он нес за спиной, на перевязи, не стеснявшей его движений. В руках у него было только копье и палица. В случае необходимости он мог действовать любым оружием: копьем – когда надо было держать зверя на расстоянии от себя, и палицей – в ближнем бою.
Бурдюк с водой и пищу он хранил в заплечной сумке. Этих запасов ему хватит на несколько дней, а за это время он постарается найти в саванне и то, и другое. Но что это была за саванна! Мертвая земля, мертвые деревья, мертвый воздух – ни воды, ни зелени, ни освежающего дуновения ветра. Такое не представляла себе даже много повидавшая на своем веку Луху.
Два дня Гал шел до соляного озера. Здесь была нестерпимая духота, всюду валялись останки животных. Соль только ускорила гибель зверей.
Гал набрал соли и кружным путем – вдоль высохших речек и озер – повернул назад. Кое-где еще сохранились пятна воды, окаймленные полосками кустарников. Чтобы добраться до них, надо было преодолеть топкую трясину. Гал решил не рисковать, да и запас его воды еще не иссяк. Зато в одном из таких оазисов ему посчастливилось добыть двух птиц. Он испек их в золе костра и потом присыпал солью, чтобы мясо не испортилось в пути.
Домой он не торопился: надо было узнать, остался ли где в саванне живой уголок – от этого зависело благополучие его близких.
Такого уголка не оказалось. Еще через два дня Гал вышел к Шу, издесь случилось то, что круто изменило судьбу семьи.
На берегу Шу он встретил людей.
* * *
У реки Гал огляделся: береговые скалы сулили ему некоторую надежду. Быть может, в них найдется вода или какое-нибудь животное. Тогда он принес бы семье свежее мясо.
Но и здесь, кроме змей, ящериц и отяжелевших от трупной пищи стервятников и крыс, не было никого. От Шу осталась лишь мутная лужица посредине красноватого ила, в котором темнело несколько разложившихся слоновьих туш. По ним лениво перебегали крысы.
Ланны не дружили с этими наглыми зверьками. Мальчишки не упускали случая бросить в них камень, рыжие собаки и кошки вели с ними постоянную войну, но крыс ничем нельзя было отпугнуть от людей, они появлялись даже в пещере; они умели находить себе корм там, где многие другие звери были обречены на голодную смерть. В мертвой саванне крысы жили без забот.
Гал не удержался, запустил в них камень: уж очень обнаглели эти серые пожиратели падали.
В одном месте среди камней Гал заметил сырую землю. Здесь был родничок, совсем обессиленный. Гал откинул камни, принялся копать палкой землю, пока не появилась вода. Ее было немного, но она заполнила углубление в земле, холодная и чистая.
Он утолил жажду, наполнил опустевший бурдюк, потом прикрыл родничок камнями, спасая его от жгучего солнца, и пошел дальше.
Пройдя по берегу с тысячу шагов, он увидел на земле людей, неподвижных, как камни. Это были женщины – старая и молодая. Тревожная мысль обожгла его: если их соплеменники ушли дальше по берегу, они наверняка обнаружили или обнаружат его семью!
Первым побуждением Гала было – догнать и остановить пришельцев, увести за собой в мертвую саванну, там сбить со своего следа и поспешить домой, чтобы спасти близких. Он сдержал первый порыв – торопливая мысль не бывает лучшей, – заставил себя хладнокровно обдумать ситуацию. Почему он решил, что у женщин непременно должны быть соплеменники? Разве сородичи бросили бы их в беде? И даже если были – прежде чем действовать, он обязан узнать, куда они направляются в эти гибельные для всего живого дни. Если они идут не в сторону пещеры, то и тревожиться не о чем. Ну а если его опасения подтвердятся, ему останется одно из двух: увлечь чужаков за собой в глубь саванны или успеть к пещере раньше их, чтобы увести из нее семью…
Он осмотрел женщин. Старая была мертва, молодая еще дышала, но ее разум спал. Худенькое светло-шоколадное тело прикрывала лишь узкая набедренная повязка, на тонкой шее светлели бусы из мелких ракушек, на запястьях были браслеты из каких-то волокон, волосы длинные, спутавшиеся, лицо овальное, с небольшим тонким носом, бескровные губы потрескались от жажды, в полуоткрытом рту белели зубы. Чужеземка напоминала исхудалого больного подростка. Мертвая саванна отняла у нее силы, и черные туманы уже окутывали ее.
Гал приподнял ей голову, влил в рот воды – женщина очнулась, стала жадно пить. Сознание медленно возвращалось к ней. Когда она различила перед собой громадного бородатого человека из незнакомого племени, она от ужаса закрылась руками.
Ее поведение не удивило Гала: для человека самое страшное – это чужие люди. Если он встречается со зверем, то все бывает просто и понятно: зверь или уступает человеку путь или нет, и тогда битва решает, кто победитель. Но если человек сталкивается с человеком, предугадать последствия встречи невозможно, так как в этом случае разум противостоит разуму, а у разума не счесть путей. Сталкиваясь между собой, чужаки следовали не каким-то особым, общим для всех людей правилам, а обычаям собственных племен, чаще всего несовместимым с обычаями чужеплеменников.
Маленькая Ае, истощенная от голода и жажды, повиновалась законам племени рабэ. Они гласили:
– каждый чужеземец – враг рабэ. С чужеземцами у рабэ не может быть ни дружбы, ни мира. Рабэ убивают их и съедают у своих костров;
– женщина-рабэ не может стать женой чужеземца, так же как и мужчина-рабэ не может взять себе в жены женщину из чужого племени. Нарушители этого закона караются смертью…
Рабэ поступали с чужеземцами в соответствии со своими обычаями, но и сами они не ждали от чужеплеменников милосердия.
Ае из-под руки разглядывала светловолосого незнакомца. По сравнению с мужчинами-рабэ он был гигантом. Сжавшись в комок от страха, она приготовилась к смерти.
Гал рассмеялся – она вздрогнула, ее глаза остановились от ужаса. На Гала так однажды смотрела умирающая антилопа, которую он поразил копьем.
Он снова рассмеялся, чтобы рассеять у женщины страх, но она только вздрагивала при звуках его голоса. Смех светловолосого был для нее равносилен смертному приговору: так смеялись ее сородичи, разглядывая пленников, перед тем как убить их и зажарить на костре. Ей и в голову не приходило, что он смеялся не от жестокости, а от доброты. Она не сомневалась, что он убьет ее. Только отсутствие огня давало ей временную надежду на жизнь: рабэ убивали пленников после того, как зажигали костер.
Ае ждала смерти, а светловолосый чужеземец извлек из сумки кусок мяса, разделил пополам и одну половину протянул ей. Она подумала, что он решил немного успокоить ее, прежде чем убить, но вид пищи вытеснял у нее все мысли. Она схватила мясо и стала есть, забыв о чужеземце. Гал тоже забыл о ней: он заметил на земле следы множества человеческих ног. Из саванны к Шу вышло большое племя и здесь повернуло по берегу в сторону пещеры!
С новой силой вспыхнули тревога и нетерпеливое желание немедленно действовать. Он опять сдержал себя, заставил хладнокровно обдумать создавшееся положение. Женщин бросили недавно – их соплеменники отдалились отсюда не более чем на три-пять тысяч шагов, а до пещеры было не менее двух дней пути. Непосредственная опасность семье пока не угрожала, но вот его положение осложнилось: женщина мешала ему, он терял с ней время, необходимое для спасения близких. Если же он оставит ее здесь, а сам поспешит к дому, она наверняка выдаст его своим соплеменникам…
Он заставил себя съесть кусок мяса: ему теперь потребуется много сил. Женщина кончила есть и опять замерла от страха. Желая успокоить ее, он коснулся рукой ее плеча – она попыталась укусить руку. Он засмеялся, гладя на диковатую чужеземку, а тревога о судьбе близких все глубже овладевала им.
Жгучее, в оранжевом венце солнце клонилось к горизонту. Скоро ночь, пришельцы уснут у костров, и он легко обойдет их в темноте. Он опередит их на целый день и уведет семью от Шу. Только вот куда? Без воды и пищи в мертвой саванне не выдержать и дня. А если чужаки ступят в их след? Какой смысл в том, чтобы вести семью на мучительную смерть?
Теперь он видел: у него не два выхода, а один. Незачем обгонять пришельцев и снимать семью с места – таким образом он не отведет от нее беду. Ему надо увести чужаков в саванну, там оторваться от них и потом вернуться к семье… А как быть с женщиной? Оставить ее одну значило обречь на смерть – в случае, если она не присоединится к соплеменникам. Взять ее с собой он тоже не мог, она мешала бы ему в пути. И потом, разве он не осложнит судьбу своих близких, если возьмет ее к себе? Старый закон ланнов гласил: кто указывает чужаку расположение племени, тот предает сородичей врагам…
Гал думал, что делать с женщиной, а она не сводила с него глаз. Скоро ночь, он оживит огонь и поступит, как рабэ, которые съедают своих пленников. Она сама не раз ела человеческое мясо… Наконец пришло подходящее решение: он догонит соплеменников маленькой женщины, оставит ее у них на виду и, если им неведом язык дружбы, уведет их за собой.
Гал жестом приказал ей следовать за ним. Женщина послушно покорилась ему, она напоминала сейчас затравленного волчонка, которого вот-вот растерзают собаки. Стемнело. Пройдя около трех тысяч шагов, Гал увидел впереди костры. В темноте отчетливо выделялись языки огня, окруженные множеством людей. У них была и пища, и вода.
Утром Гал выяснит, что у них на уме. Если – зло, он попытается увести их в противоположную от пещеры сторону. Конечно, хорошо бы вернуться домой вместе с этой маленькой чужеземкой. Сыновья скоро вступят в брачный возраст, она могла бы родить им детей…
Сзади послышался шорох – мимо Гала, брошенный слабой рукой, пролетел камень. Гал строго проговорил:
– У ланнов так поступал трусливый Баок! Иди за мной!
Лицо чужеземки напоминало темную маску, на которой выделялись полные ужаса глаза. Мужчины-рабэ убили бы ее на месте, если бы она подняла на них руку. Она ненавидела их так же, как и они ненавидели друг друга. Эту ненависть, привычную для рабэ, она перенесла на светловолосого чужеземца. Она не ждала от него милосердия – так же как и от своих соплеменников.
Они насиловали ее плоть, их не интересовало, голодна она или нет. Вдни Великого Засушья, когда племя двинулось к невысыхающей реке у края джунглей, ее бросили на пути, истощенную от голода и жажды. Урабэ так было заведено. Они не заботились друг о друге, а больных и ослабевших оставляли на произвол судьбы. Но если так вели себя соплеменники, то почему чужеземец должен отнестись к ней иначе? Он напоил и накормил ее только для того, чтобы она больше не худела. Он убьет ее, как только оживит огонь. Вот она и решила упредить его, первой нанести удар – тогда она сама насытилась бы его мясом…
