Текст книги "На исходе каменного века"

Автор книги: Михаил Маношкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Подсыхали тропы, запели жаворонки, гуще зазеленели травы и деревья, по лужайкам деловито зашагали аисты и журавли; степные озера и тихие заводи Дуа побелели от множества гусей и лебедей, среди прибрежных камней засновали куропатки, в степных просторах показались стада животных. Все ожило вместе с весенним солнцем.

Женщины принялись убирать в пещере. Пещера – это и дом, и защитница ланнов от многих бед. Здесь, на постелях из шкур, женщины зачинали и рожали детей, здесь маленькие ланны учились ходить и произносить первые слова, отсюда многие уходили в черные туманы – предки рано призывали их к себе. Немало молодых женщин отправлялись туда во время родов и после праздников, на которых ничем не ограничивались вожделения мужчин. Преждевременно переселялись в черные туманы и мужчины: охота на крупных животных каждый сезон уносила кого-нибудь к предкам. Мало кому из ланнов удавалось дожить до глубокой старости. В черные туманы их вели болезни и несчастные случаи. Враги окружали их со всех сторон, и чем раньше и чаще ланны уходили к предкам, тем больше врагов оставалось у живых…

Распоряжалась женщинами Нга, жена Урбу, решительная и властная. У нее были сильные руки, высокая грудь, широкие бедра и неутомимые ноги. Ни одна женщина не смела ослушаться ее. Нга побаивались даже многие мужчины – по силе она едва ли уступала им. Кроме того, она всегда могла рассчитывать на помощь мужа. Урбу нравилось, что Нга боялись, в то время как сама она подчинялась ему.

Нга нередко пускала в ход кулаки, у костра решительно завладевала лучшими кусками мяса. Другие женщины не только не осуждали ее за это, но, наоборот, во всем подражали ей. Еще меньше обижались на нее мужчины. Мускулистая, способная постоять за себя, она была для них образцом женственности, и многие из них смотрели на нее с восхищением.

Взяв с собой группу женщин, Нга повела их на поиски пищи. Юноши тоже разделились. Рун остался дома, а Гал отправился с Нга.

Пока женщины собирали травы и охотились на птиц, Гал с возвышенного места наблюдал вокруг. День был солнечный, и звери будто изменили своим привычкам, отдавшись долгожданному теплу. Могучие туры лениво пощипывали траву, не обращая внимания на неторопливо идущего мимо тигра. Большие рыжие собаки грелись на камнях, снисходительно поглядывая на ошалевшего от весны зайца…

Гал понимал язык трав, птиц и зверей: все нежилось на солнце, радовалось жизни. Ему самому хотелось беззаботно растянуться на теплом камне, и чтобы рядом никого не было, кроме Риа…

Женщины закончили сбор пищи и направились домой. Теперь Гал был свободен от обязанностей дозорного. Женщины шли кучно, а к ланнам, если их много, не осмеливался подступиться ни один хищник.

Гал спустился вниз, постоял, пропуская мимо женщин. Риа шла сзади, она была свободна от ноши! Он тихо сказал ей:

– Когда тропа повернет к пещере, возвращайся, я буду ждать тебя!

– Я сделаю так! – Риа вспыхнула от волнения и радости.

Оба знали, что поступают вопреки обычаю и что племя жестоко карает тех, кто не считается с его законами. Но как тут соблюсти какой-то темный обычай, если все вокруг полно любовной ласки, а для них не существовало ничего, кроме желания быть вместе! Оба были молоды и еще не перешли черту, отделявшую юность от зрелости. А если и перейдут, то это не помешает им исполнить вдвоем брачный танец, и тогда племя забудет, что они оставались наедине друг с другом в то время, когда мужчины были на охоте.

Гал и Риа дружили с детства, и их дружба крепла из года в год. Риа тоже лишилась родителей в те страшные дни, когда ланны понесли поражение в битве с Рослыми Людьми, а потом едва ушли от преследователей-дамов. Луху заменила ей мать…

Как только женщины скрылись за поворотом, Риа повернула назад, к Галу, и ступила за ним на тропу к скале Сокола. Это была веселая тропа. Она вилась среди трав, камней, кустарников и деревьев, и всюду разноголосо пели птицы.

Риа не отставала от Гала. На бегу она любовалась его сильным телом. Светлые волосы у него спадали до плеч, ничем не связанные. В брачную ночь она скрепит их лентой, которую свяжет из волокон чо, проявляя изобретательность, на какую только способна. Каждая девушка, готовясь вступить в брак, вяжет такую ленту для своего будущего мужа. Как только Риа накинет ленту на голову Гала, а Гал наденет на Риа брачное ожерелье, их брак будет признан всеми ланнами. Тогда волосы у Гала не будут больше так развеваться на ветру – он станет мужчиной, а она женщиной, и потом у них родятся дети…

Гал и Риа не помнили сейчас ни о ланнах, ни о жестоком законе, подчиняющем мысли и поступки отдельного человека коллективным обычаям племени. Молодые люди были счастливы друг с другом, а все остальное не имело для них значения. Они радовались, что они вместе, что никто не видит их, что скоро Брачная ночь.

Но радость сделала их чересчур беззаботными. Они вовремя не заметили опасность: Баок видел, что они уединились вдвоем, и предупредил об этом Нга. Гал и Риа не подозревали, что ланны наблюдают за ними. Нга была полна решимости наказать ослушницу Риа, а Баок предвкушал наслаждение от неотвратимого теперь суда над своим соперником.

Видя, что Гал и Риа поднимаются на скалу Сокола, ланны остановились: путь к предкам Гала был для них закрыт.

* * *

Гал легко взбегал вверх по каменистым глыбам, перепрыгивал через глубокие расселины, на дне которых пенились ручьи; он не замедлял бега, даже когда видел дремлющих на солнцепеке змей. Луху открыла ему немало змеиных секретов, ее уроки не прошли даром: змеи не трогали его. Он свободно двигался своей тропой, не упуская из вида Риа. Стоило девушке чуть-чуть помедлить или ступить на ненадежный камень, и Гал прыжком переносился к ней. Он, смеясь, ходил по краю пропасти, ему, казалось, доставляло удовольствие видеть, как из-под ног у него вырывались камни и с шумом падали вниз, он всегда готов был помочь ей. Она знала это и рядом с ним не испытывала страха. Она тоже переставала замечать и кручи, и змей.

Сердце у Гала билось спокойно и ровно, сильные ноги не знали усталости. Он мог бы бежать весь день, с утра до вечера, – лишь бы рядом была Риа. Они останавливались бы только для того, чтобы выпить глоток воды, съесть кусок мяса или горсть орехов ваа. Гал был создан для суровой жизни охотника и воина, а Риа была его достойной спутницей.

На площадке, на полпути к вершине, они задержались: рядом пенился водопад. Гал всегда останавливался здесь и зачарованно смотрел на грозную мощь падающей воды. У нее был голос, цвет, запах, она день и ночь шлифовала камни, делая их гладкими и круглыми. Луху утверждала, что это вода научила ланнов обрабатывать камень. Вода сильнее людей: они превращали небольшие куски кремня в топоры, ножи и наконечники, а она играючи ворочала такие глыбы, какие и нескольким воинам не сдвинуть с места.

Гал и Риа стояли радостно взволнованные: ни зверь, ни птица не решились бы приблизиться к водопаду, а они купались в тумане из мельчайших водяных брызг и даже могли коснуться воды руками.

Гал давно дружил с водопадом. Покидая площадку, он подкармливал его камнями: все живое должно есть. А теперь, с Риа, он особенно щедро накормил пенистую воду. Риа помогала ему – оба они напоминали расшалившихся детей. Им было весело и уютно наедине с грохочущей водой.

Гал первый начал танец – Риа присоединилась к нему. Она была грациозна, ее светлые волнистые волосы пышно колыхались за спиной, обнаженная грудь золотилась на солнце, гибкие бедра, прикрытые узкой повязкой, пели ему о желании, а синие глаза полыхали, как камень-цветок. Сладкий туман заслонил Галу Дуа, скалы и небо. Риа неудержимо влекла его к себе. Но не время было исполнять брачный танец, и Риа первая опомнилась, замерла на месте. Когда мужчины на охоте, любовь запрещена законом, нарушить который не решался даже Урбу. Гал с трудом пришел в себя. Он был недоволен, что Риа прервала танец. Но ее синие глаза по-прежнему улыбались ему. Таких глаз больше ни у кого не было: они и возбуждали его, и успокаивали.

– Побежали дальше! – предложил он.

До вершины было еще неблизко, но с Риа тропа казалась ему легче и короче. Предки облегчали им путь, радуясь, что с Риа род Сокола продолжит свою земную жизнь.

Белый сокол слетел с гнезда, блеснув крыльями в лучах солнца. Сколько раз Гал любовался могучей птицей – никакая другая не могла сравниться с ней!

– Я – твой бра-ат! – крикнул он, подняв руку. – А это – Ри-иа!

Сокол услышал его. Он снизился, сделал круг над скалой и потом серебристой молнией метнулся в небо.

Гал и Риа смотрели на сокола, а снизу за ними наблюдали возбужденные ланны: в то время, как женщины были неприкосновенны, Гал и Риа касались друг друга!

Нга не терпелось наказать Риа, бросить на землю, наступить ей на грудь ногой. Она уже готова была кинуться вслед за Галом и Риа, но серые змеи среди камней напомнили ей, что путь на скалу для нее закрыт. Нга остановилась, сгорая от гнева и нетерпения. Что ж, она дождется их внизу. Отсюда, от скалы, она погонит перед собой ослушницу Риа. Она будет бить ее до самой пещеры, а потом швырнет в угол к Тощему Локу. Там, лежа на голой земле, она будет ждать суда, и ни один ланн не посмеет ей помочь! А Гала будут судить мужчины – он ответит и за танец с Риа, и за дружбу с Тощим Локом…

Поднимаясь выше, Гал и Риа заметили много новых голубиных гнезд: сокол не трогал доверившихся ему птиц.

Галу и Риа оставалось до вершины не более ста шагов, когда над скалой появился большой черный орел.

Гал ускорил бег. Черный орел – враг сокола. В небе он силен, как леопард на земле, но у него не было гордости, он разорял птичьи гнезда и не отказывался от падали. Он напоминал Баока, который мог отобрать мясо у слабого и больного.

Убедившись, что сокола поблизости не было, орел снижался, нацелив когти на двух птенцов.

Гал торопился как только мог, но до гнезда было еще далеко, он не успевал прийти на помощь птенцам! В это мгновенье из горячего голубого неба камнем упал сокол. Он ударил черного орла в шею. Орел перевернулся, закрылся когтями, но сокол был быстрее орла, он уклонился от когтей, взлетел вверх и снова, еще яростнее, ударил врага. Он бил не переставая – черные перья летели в небе. Орел потяжелел, неуклюже замахал крыльями. Белый сокол победил черного орла!

Орел падал в пенистую пасть водопада. Сокол преследовал его до воды, а когда врага не стало, с победным клекотом взлетел вверх и опустился около гнезда. Из груди у него сочилась кровь.

– Сокол победил черного орла! – крикнул Гал. – Гал и Риа не оставят своего брата в беде!

Сокол бесстрашно смотрел на людей. Он победил врага и спас соколят от смерти, но он вернулся без пищи, и грудь у него была в крови. Он уже не мог взлететь в небо и взять там свою добычу. Ему и его птенцам грозила смерть от голода и жажды. Только люди могли спасти их.

Со скалы Гал оглядел округу. Дуа разлилась до горизонта и занимала половину земли. Ланны видели немало рек – ни одна из них не могла сравниться с Дуа. Конечно, они сумели бы связать плоты и пересечь на них великую реку, только нужды в том не было, пищи в избытке хватало и на правом берегу. Навсегда оставаться у Дуа они тоже не намеревались: здесь им грозило новое столкновение с чужими людьми, потому что Дуа была Дорогой Племен. Рего уже давно хотел увести племя от большой реки…

Рего все еще не вернулся с охоты за куланами – самой ценной охотничьей добычей: мясо и жир куланов возвращали ланнам силу и здоровье, а из шкур получались красивые мягкие кожи. Вскоре Гал станет воином и тоже отправится за куланами. Он принесет на скалу теплого куланьего мяса, чтобы сокол быстрее окреп и снова мог летать.

Галу хотелось также взглянуть на неведомые земли, побывать на левом берегу Дуа – он всегда с любопытством вглядывался в заречные дали. Там, на лугах, паслись стада, а у самого горизонта темнела полоска таинственного леса. Луху рассказывала, что в лесах живут удивительные звери и незнакомые ланнам люди…

Правый берег Дуа, высокий и каменистый, Гал знал хорошо. Вместе с охотниками он исходил здесь немало троп, а в одиночку удалялся от пещеры на пять-шесть тысяч шагов.

Земля после дождей была молода и полна жизни. К степным озерам слетелось множество птиц. Гал показал на ближнее озеро:

– Мы добудем для сокола большую птицу!

Они поспешили вниз. На площадке у водопада они наткнулись на мертвого орла: хищник все-таки выбрался из потока, но разбился насмерть о камни. Гал хотел было сбросить его в воду, но передумал: черный орел – это добыча сокола!

Они опять поднялись к гнезду. Увидя их, сокол тревожно поднял голову. Гал успокоил его:

– Это твоя добыча!

Он бросил орла на камни и отступил назад. Сокол даже не взглянул на мертвую птицу. Он никогда не брал пищу с земли. Он был горд, он смотрел в глаза Галу и молча требовал, чтобы люди уходили своей тропой. Сокол не хотел, чтобы они видели его слабость. Он вел себя как воин.

Гал взял Риа за руку:

– Он ждет, чтобы мы ушли!

Когда люди покинули вершину скалы, из груди сокола вырвался победный клекот: сокол узнал своего врага. Он подлетел к орлу, разорвал ему грудь и проглотил несколько кусков мяса. Он принял помощь Гала и Риа, он признал в них брата и сестру. Сокол и соколята будут жить!

У водопада Гал и Риа опять выкупались в тончайшей водяной пыли. Возвращаться в пещеру им не хотелось. Они решили поохотиться на птиц и домой вернуться с добычей. Тогда никто из ланнов не упрекнет их, что долго отсутствовали вдвоем.

Они ступили на тропу вниз и заметили ланнов.

Соплеменники давно следили за ними. Темный обычай не умер – на страже его стояло все племя. Обычай запрещал ланнам предаваться любви, когда мужчины на охоте, а Гал и Риа уединились друг с другом. Это исключительное событие взбудоражило племя.

Радости у Гала и Риа как не бывало. Риа испуганно попятилась – Гал заслонил ее собой, но у него у самого не было выхода: гнева племени не избежать. Земля велика, а он уже не мог свободно ступать по ней. Он напоминал сейчас раненого сокола. Луху не зря говорила: «Когда плохо предкам, плохо и живым…»

Гал с завистью взглянул на вольную Дуа, на неровную линию знакомых берегов и… увидел людей. Возвращались охотники! Впереди не спеша шел Урбу, сутуловатый, длиннорукий, с огромной дубиной на плече. Волосы у него горели рыжим огнем, за спиной темнела свернутая накидка, на поясе висел длинный нож. Короткая шея, волосатая грудь, тяжелые руки и мускулистые ноги в сандалиях из бычьей кожи своей мощью приковывали к себе взгляд. Урбу был похож на большого рыжего зверя. Его спутники немногим отличались от него. Шли они почти налегке: кроме оружия, заплечных сумок, накидок, десятка птиц и туши козла у них не было никакой ноши.

Гал невольно подался назад, увлекая за собой Риа, но этим лишь усилил возбуждение ланнов: все они видели, что Гал и Риа касались друг друга! Сейчас об этом узнает Урбу, а Урбу на расправу скор. Что же делать? Может быть, спуститься вниз с другой стороны скалы и бежать от суда? Нет, поступать, повинуясь страху, недостойно воина. Гал тоскливо оглядел степь и радостно вздрогнул: возвращалась и другая группа охотников, скоро здесь будет Рего! Страха и безнадежности больше не было.

– Стой здесь! – потребовал он от Риа. – Я задержу их до прихода Рего!

Риа осталась на месте, а Гал спустился вниз и, безоружный, встал перед ланнами.

* * *

Десятки глаз будто впервые разглядывали его. Ближе всех к нему были Баок и Нга. Баок победно ухмылялся, скаля кривые зубы. Нга рассматривала Гала с мрачным интересом: юноша был сложен на диво, в светлых глазах ни тени страха. Вопреки решимости немедленно наказать ослушников в дикой душе Нга зародилось сочувствие к Галу – тем сильнее в ней распалялся гнев при мысли о Риа, с которой дружил Гал. И другие женщины смотрели на него с тем же любопытством, а девушки – с откровенной симпатией. Но в глазах у своих сверстников Гал не видел сочувствия к себе. Молодые ланны завидовали ему и готовы были сделать, что прикажет Баок. Только Рун – и он был здесь – безучастно стоял в стороне. Он признавал обычаи племени, но он не хотел участвовать в суде над своим другом.

Он повернулся, нерешительно пошел прочь. Его фигура выражала несвойственную ему растерянность. Он не знал, что сейчас правильнее, – уйти или остаться.

Гал видел, как уходил Рун. Теперь Гал был один на один с племенем. До прихода мужчин ему предстояла жестокая схватка со сверстниками. Схватка необычная, без правил: все на одного. Нарушив закон ланнов, он лишился их покровительства. Ему придется драться до конца, как белому соколу, защитившему свое гнездо от черного орла. Другой тропы у него не было. Что бы с ним ни случилось, он должен вызвать на себя весь гнев племени. Ланны вспыльчивы и часто несправедливы в гневе, но зла долго не помнили. Расправившись с ним, они пощадят Риа…

– Гал нарушил закон! Он уединился с Риа, когда мужчины на охоте! – крикнул Баок.

– В брачную ночь Гал и Риа будут танцевать вместе! – возразил Гал.

При этих словах Рун остановился, посмотрел назад. Сложное, тягостное чувство овладело им: он сам мечтал танцевать с Риа. Глаза у Баока полыхнули злобой:

– Ты станцуешь с Тощим Локом!

– Баок – трусливый шакал! Твои слова и поступки недостойны ланна! Ты хотел ранить леопарда!

Баок втянул голову в плечи, покосился на Нга: она сейчас была высшей властью над племенем.

Нга сжимала в руках палицу и, казалось, не слышала, что говорил Гал. Обрадованный, Баок дал знак к нападению на Гала и сам кинулся вперед.

Галу не впервые было сражаться против многих молодых ланнов, но тогда рядом с ним стоял Рун. Он никому не позволял напасть на Гала сзади. Вдвоем они могли устоять даже против очень сильного воина. А теперь Гал был один, а против него стояло десятеро. Только отступив к тропе, ведущей вверх, он мог продержаться в этой неравной схватке: тропа вынудила бы нападающих атаковать небольшими группами.

Гал отбросил от себя Баока и еще нескольких парней и начал отходить к скале. Из оцарапанного плеча у него закапала кровь. Он не обращал внимания на такой пустяк, но, когда он приблизился к тропе, мимо него просвистел камень.

Схватки молодежи были у ланнов обычным явлением. Нередко и женщины решали свои спорные дела посредством кулаков. В этих потасовках выявлялись как самые сильные и смелые, так и самые слабые и трусливые. Для подростков и юношей драки были пробой сил и подготовкой к нелегкой жизни охотника-воина.

Сами по себе стычки молодежи были волнующим зрелищем, и ланны всегда спешили полюбоваться на дерущихся. Впадая в азарт болельщиков, они шумно подбадривали драчунов. Удачный удар и ловкий бросок неизменно вызывали у зрителей возгласы одобрения.

Дрались стенка на стенку – с обеих сторон равное число бойцов. Но особое любопытство ланнов привлекали схватки неравных по численности групп. Гал и Рун, как самые сильные и ловкие из юношей, всегда стояли против большего числа соперников. Гал был стремителен и упорен в борьбе, он никогда не приседал перед яростно наскакивающим на него противником. Присесть значило признать его превосходство над собой. Чем труднее приходилось ему, тем решительнее он атаковал. Он умел одним ударом сбить соперника с ног, а когда дерущиеся сходились слишком близко, валил атакующих друг на друга, перебрасывал через себя. Приемам рукопашного боя Гал и Рун учились у Рего и Сухого Лу.

Рун во время схватки горячился меньше Гала, но и его удары были неотразимы. Оба они держались так стойко, что у зрителей-мужчин невольно появлялось желание помериться с ними силой, хотя правила запрещали воинам выступать против юношей. Но однажды с одобрения всего племени это правило было нарушено: против Гала и Руна вышел сильный и ловкий воин из числа сторонников Урбу. Ланны следили за этой схваткой, затаив дыхание: такого захватывающего зрелища они не видели давно. Гал и Рун не только устояли против опытного воина, но и заставили его присесть!

Охваченные зрелищным азартом, взрослые ревниво следили за действиями своих сыновей, но и не забывали, чтобы дерущиеся соблюдали правила рукопашного боя: наносили удары только голой рукой, в близкой схватке не ломали друг другу суставы и вообще остерегались причинять сопернику увечья. Закон сурово карал тех, кто переступал пределы юношеской игры и наносил сопернику телесные повреждения, то есть лишал племя нового воина. Нарушитель правил подлежал изгнанию из племени, что было равносильно смерти.

Баок, бросивший в Гала камень, от злобы потерял рассудок и теперь, опомнившись, побледнел от страха: он сам нарушил закон!

Юноши остановились, опасливо взглянули на Урбу, который только что подошел со своими охотниками и с любопытством наблюдал, как Гал в одиночку сражался с десятью противниками. В эти минуты Гал напоминал леопарда, отбивающегося от своры собак.

Урбу стоял, опираясь на палицу. Он мог одним взглядом приостановить избиение Гала, но не делал этого. Он угадывал в юноше своего будущего соперника в борьбе за власть над племенем и хотел убедиться, насколько тот силен уже сейчас. Глядя на Гала, он, кроме того, вспомнил свою молодость. Когда ему было столько лет, сколько сейчас Галу, он тоже в одиночку дрался с многими своими сверстниками. Только Рего и Сухой Лу ни в чем не уступали ему. А когда они ушли в дальний поход со стариком Суа, равных ему не стало. Плох тот воин, кто не умеет драться! Сила, ловкость и смелость Гала нравились ему, но Гал был сторонником Рего, дать ему хорошую трепку не мешало. Конечно, Баок заслужил крепкого тумака – он бросил в безоружного камень. Но что из того? Гал все равно увернулся – этот светловолосый юнец ловок, как рысь…

Юноши смотрели на Урбу и ждали, что он сделает – предаст Баока суду по закону ланнов или, щадя младшего брата, допустит беззаконие. Урбу не усмотрел преступления в поступке Баока. Тогда Баок, видя, что Урбу не осудил его, поднял с земли второй камень и снова бросил в Гала, который тоже остановился, рассчитывая, что Урбу восстановит справедливость. Примеру Баока последовали другие молодые ланны, в Гала полетело несколько камней. Один попал ему в бедро. Урбу довольно зарычал, а Гал поспешил к тропе между скальными глыбами. Уж на ней-то он сумеет защититься от врагов! Ланны решили убить его, как убивали пещерного медведя, – камнями, и теперь он будет сражаться насмерть!

Камни все гуще падали вокруг него. Урбу рычал от восторга. Галу оставалось сделать не более десяти шагов, чтобы прикрыться каменными щитами, но ранение в бедро утяжелило его бег, он уже не надеялся добежать до тропы вверх. Схватка зашла слишком далеко, она могла кончиться только его увечьем или смертью. Он бросил взгляд на Урбу, еще надеясь, что тот остановит казнь. Но Урбу откровенно наслаждался зрелищем избиваемого Гала. Так ланны-охотники преследовали раненого оленя или окровавленную лошадь. Гал сейчас ничем не отличался от загнанного в тупик зверя.

На помощь ему пришла Риа. Не боясь нарваться на летящий камень, она выбежала из укрытия и протянула Галу копье. Он моментально перехватил его и тут же прикрыл собой Риа. Подняв над головой копье, он готов был теперь поразить всякого, кто бросит еще.

Юноши остановились, опустили руки: Гал приготовился сражаться насмерть, а за его спиной стояла Риа! Еще больше их удивило, что Гал и Риа не скрывали от ланнов своей дружбы и на глазах у всех самоотверженно помогали друг другу.

Общее замешательство прервала Нга. Зарычав от злобы, она ринулась вперед с палицей в руках. Ее долго сдерживаемый гнев против Риа вырвался наружу. Еще несколько мгновений, и она пала бы на землю, пронзенная копьем Гала, или раскроила девушке череп. Голос Рего остановил ее, заставил ланнов вздрогнуть:

– Здесь нарушен закон!

Все как один повернули головы на этот мощный голос. Рего стоял, подняв вверх палицу, а за ним стояли лучшие охотники племени, готовые по его знаку защитить закон. Рего был высок, прям, широкоплеч, на теле у него переливались бугры мышц.

Слова Рего, подкрепленные зрелищем тяжелой палицы и молчаливой готовностью его воинов отстоять закон, устрашили и отрезвили ланнов. Перестал ухмыляться и Урбу: древний закон, таинственный, как все давнее, приводил в смущение и его. Не подчиниться закону значило разгневать предков, незримые души которых сопровождали ланнов на охоту и оберегали у костров.

Рего подошел к Галу, выхватил у него из руки копье, откинул в сторону: ланн, нарушивший закон, утрачивал право на оружие.

* * *

Ланны знали многие секреты дерева, кости и камня. Деревянные рукояти их ножей, топоров и скребел были удобны, древки копий – прямы, а палицы так прочны, что при случае ими дробили камни.

Дерево было старым другом ланнов. Оно питало огонь их костров, служило им оружием; из него строили хижины, возводили ограды. Живое – на корню, – оно давало им пишу, укрывало их от солнца и дождя, а в случае необходимости – и от хищников. Без дерева не было бы и самих ланнов.

Из костей и рогов животных ланны делали иглы, шилья, резцы, гарпуны, отбойники, чаши для воды, флейты, наконечники для копий и палок-заступов и другие полезные вещи; случалось, из костей мамонтов они сооружали каркасы временных охотничьих жилищ…

С камнем ланны дружили так же давно, как с деревом. Мудрость предков помогала живущим подчинить себе не только кремень, но и яшму, и даже кварц. Переселяясь в черные туманы, предки оставляли свои знания самым достойным из соплеменников – прежде всего, великому анга и вождям. Но с тех пор, как Урбу сорвал с Луху амулет предков, в племени умолк голос анга, и ланны во всем брали пример только с вождей. А из вождей с мудростью предков дружил один Рего – Урбу больше полагался на палицу, чем на рассудок.

Урбу не любил чересчур утруждать себя. Он довольствовался массивными, грубо сделанными наконечниками, а Рего всегда тщательно обрабатывал камень. Его топоры и наконечники были округлы и остры. Копьем с таким наконечником Рего мог пронзить кабана. Но чтобы сделать поверхность камня округлой, надо было немало потрудиться, а многие ланны не проявляли особого усердия в труде. Их вполне устраивал стиль Урбу: ведь птиц и зверей можно было убивать и грубо обработанными камнями. Стоило ли понапрасну тратить силы? Дело охотника – выслеживать и бить зверя, а трудиться, не разгибая спины, – обязанность женщин!

Примеру Рего следовали шесть-семь воинов, остальные равнялись на Урбу. Но в одном все были едины: каждый ланн сам заботился о своем вооружении. По тому, какое у кого оружие, ланны судили друг о друге. Тяжеленная палица в руках у охотника лучше всего свидетельствовала о силе и авторитете ее владельца, убогое копьецо обрекало мужчину на унизительное положение среди сородичей. Больные и старые, не способные постоять за себя, вызывали насмешку даже у детей.

Как все молодые ланны, Гал изготовил свое оружие сам. Уединившись на скале Сокола, он работал долго и упорно. Он откалывал от кремневой заготовки узкие пластины, придавал им правильную округлую форму. Он не раз с досадой отбрасывал испорченный им кремень, но тут же брался за другой. Камень подчиняется только настойчивым и умелым. Гал научился скалывать кремень, отжимать с него мельчайшие частицы, обнажая жалящее каменное острие. Он не зря внимательно наблюдал, как работал Рего. Обладая изобретательным умом, и сам он открыл немало секретов камня, ему удалось покорить даже яшму, которая тверже кремня.

Гал сделал два копья с округлыми, как у Рего, наконечниками, крепкими, тщательно выпрямленными кленовыми древками, – для себя и для Риа. Потом изготовил два ножа с удобными рукоятями из рога оленя. Когда Гал и Риа впервые предстали с этим оружием перед соплеменниками, ланны взглянули на них с любопытством: Гал подарил Риа копье и нож! Многие женщины завидовали ей: у них не было такого красивого оружия, как у нее, а юноши завидовали Галу, потому что он дружил с Риа и умел делать такие добротные веши.

Галу и Риа недоставало лишь палиц. Подобрать по себе палицу не так просто, как кажется на первый взгляд. Палица – оружие особое. Она должна быть удобна, в меру тяжела и крепка, как камень. Подходящее дерево не валяется повсюду, и не из всякого отростка выйдет хорошая палица. Галу помогла Дуа: она прибила к берегу часть расщепленного огненной стрелой дуба. Гал тщательно осмотрел дерево и нашел, что искал: прямой, длинный, достаточно толстый сук, годный для ударного оружия. Он вырезал из него нужные для двух палиц заготовки и слегка обжег их на костре. Времени у него было достаточно, чтобы не спеша закончить палицы до брачной ночи, но теперь он вряд ли воспользуется подарком Дуа: нарушивший обычай утрачивал право на оружие. У Риа тоже отнимут копье и нож. Странно: оба они никому не принесли зла, а только хотели по-своему жить – и против них встал жестокий закон.

Одно лишь немного успокаивало Гала: его противники тоже нарушили закон и должны были предстать перед судом племени.

* * *

Закон гласил: ланн, поднявший на безоружного ланна камень или копье, должен быть изгнан из племени; судьей над ним становится вождь или тот, кто произнес слова Закона. Рего произнес их и стал судьей. Сейчас его власть могло ограничить только большинство ланнов, но ни один ланн в отдельности не мог ослушаться его.

– Они нарушили закон! – крикнул Рего, указав палицей на Баока и его сообщников.

– Изгнание! – ответили несколько голосов, но многие ланны молчали, опустив головы. Они защитили юношей, нарушивших закон.

Рего показал палицей на Гала:

– Он нарушил закон!

– Смерть! – отозвалось большинство голосов.

Рего нахмурился: справедливость покинула ланнов. Урбу ухмыльнулся: племя осудило сторонника Рего! Ланны притихли, следя за событиями. Здесь, у скалы Сокола, не только несправедливо осудили Гала – здесь происходил поединок между Рего и Урбу, между законом и беззаконием.

Трудно было бы подобрать двух таких сильных и непохожих воинов, как Урбу и Рего.

Урбу был сутуловат, огненно-рыжие волосы и бороду расчесывал пятерней, смеялся хрипло, скаля неровные зубы.

Рего был прям, русоволос, львиную голову держал высоко, бороду расчесывал гребнем из упругой сердцевины дуба.

Урбу был необуздан, не терпел возражений, повиновался желаниям, адоводам рассудка предпочитал удар своей тяжеленной палицы. Женщины, дети и многие мужчины побаивались его.

Рего подчинял свои порывы велениям разума, умел выслушать других, решения принимал не спеша. С охоты его воины всегда возвращались тяжело нагруженные добычей. При этом без нужды он не рисковал охотниками. Случалось, Урбу и его люди посмеивались над осторожностью Рего, но никто из них не переходил границ, за которыми мог вспыхнуть гнев Рего. Ланны не забывали, что Рего в одиночку ходил на матерого тигра… А сила Рего заключалась не только в его палице. Он был разумом племени, это делало его положение особым. Бросить вызов Рего не посмел бы никто.