Текст книги "На исходе каменного века"
Автор книги: Михаил Маношкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Теперь она ждала, что чужеземец вот-вот обрушит на нее свою страшную палицу. Она останавливалась, порывалась бежать, но он шел спокойно и ровно, не оглядываясь, будто ее и вовсе не было, и она, пугаясь темноты, шла за ним.
Наконец Гал остановился. Еще днем он приглядел среди камней удобную для ночлега площадку. Что соплеменники близко, чужеземка не знала, костров она не видела, а отсюда их можно было увидеть, лишь забравшись на скалу. Здесь Гал и дождется утра.
Он расстелил на земле край накидки, лег, жестами объяснил чужеземке, чтобы шла к нему, легла рядом – так они могли бы накрыться другим краем. Ае продолжала сидеть на месте, охватив руками колени. Ее худенькое тело, облитое лунным светом, сиротливо выделялось среди камней. Галу было жаль несчастную маленькую женщину, но он не повторил своей просьбы, понимая, что любая настойчивость с его стороны только встревожит ее.
Утомленный за день, Гал уснул. Его сон был скор, крепок и чуток – так издавна спали воины-ланны. Они легко засыпали и так же легко пробуждались, если чувствовали опасность. Ночью Гал просыпался, прислушивался к тишине и снова засыпал, а Ае все так же сидела на месте, будто и не спала. Она действительно провела не лучшую ночь: то, что она пережила в последние сутки, потрясло ее, гнало сон. Соплеменники обрекли ее на смерть, а чужеземец спас; следуя обычаям своего племени, она пыталась убить его, а потом ей как-то сразу открылась вся жестокость законов рабэ; она сравнила светловолосого со своими сородичами и поняла, что бояться следовало не его, а их. Ни один мужчина-рабэ не был так добр с ней, как он… И она пошла за ним. Она сама удивлялась, как круто изменились ее представления о добре и зле. Все, чем она до сих пор жила, было связано со злом; зло в облике ее соплеменников и сейчас распростерло над ней свои темные крылья. Она знала то, о чем и не догадывался Гал: если у рабэ не было иной пищи, они поедали трупы своих соплеменников. Рабэ непременно появятся здесь, чтобы унести мертвые тела к вечернему или утреннему костру, – ведь они не сомневались, что она мертва. Она боялась уснуть, она хотела вовремя предупредить светловолосого: он избавил ее от смерти – теперь ее очередь спасти его…
Но маленькая женщина не выдержала ожидания – уснула. А когда она открыла глаза, было раннее утро, и чужеземец уже встал.
Взглянув на ее недоуменное, растерянное лицо, он улыбнулся. В глазах у Ае ожил и тут же исчез страх: в смехе светловолосого не было ничего злорадного, ничего угрожающего. Она неуверенно приблизилась к нему, робко коснулась рукой его груди, будто хотела убедиться, что перед ней не дух, а живой человек. Волосы у него были не темно-каштановые, как у рабэ, а светлые, выцветшие на солнце, и борода светлая, и глаза были не здешние, светлые, и улыбка открытая, светлая. Он казался не человеком, а духом. Она с возрастающим любопытством разглядывала его, она не скрывала своего удивления и восхищения: ни один мужчина из племени рабэ не мог сравниться с ним по силе и росту, ни у кого из них не было таких твердых мускулов, такой мощной палицы, таких дротиков и копья! И он стоял перед ней спокойный, добрый, приятно улыбающийся. Рядом с ним ей становилось непривычно легко.
– Гал! – сказал он, показав на себя.
– Ае! – выговорила маленькая женщина.
Больше они ничего не успели сказать: утренний ветерок донес до них запахи людей. Гал тут же взобрался на скалу, взглянул вдоль Шу. Рабэ зажигали костры, а сюда спешил отряд воинов, издали их тела казались черными.
Ае тоже вскарабкалась вверх.
– Рабэ!.. – она проговорила скорее с тревогой, чем с радостью, и вдруг обеими руками толкнула Гала в грудь, показывая, чтобы уходил.
– Рабэ, рабэ!.. – взволнованно повторяла она, дополняя свои слова языком рук, тела и головы. – Гал должен уйти! Если рабэ увидят светловолосого, они убьют его и съедят!..
Гал понял язык маленькой женщины, его обрадовало, что она беспокоилась о нем.
– Теперь Ае поступила как друг, – улыбнулся он, простив ей недавнюю попытку убить его. – Пойдем со мной, моим сыновьям нужна женщина!
– Нет! Нет! – торопливо отказалась она. – Ае не желает Галу смерти. Урабэ быстрые ноги, рабэ догонят Ае и убьют вместе со светловолосым чужеземцем! Уходи быстрей!
Медлить действительно не стоило. Гал вышел на открытое место, опустил вниз острием копье:
– Гал не желает воинам-рабэ зла! Гал идет своей тропой!
Рабэ остановились. Их позы выражали удивление и даже замешательство: рабэ торопились подобрать трупы своих соплеменников, на встречу с чужеземцами они не рассчитывали.
Но замешательство длилось недолго. Видя, что Гал опустил копье, они разразились воинственными криками. Потом по команде вожака отряд разделился на две группы, а один воин быстро побежал к становищу – предупредить соплеменников о встрече с чужаками.
Одна группа осталась на месте, другая направилась в обход Гала. Несколько воинов вскарабкались на скалы, чтобы оглядеть окрестности. Рабэ интересовало, сколько перед ними чужаков. Видя одного, они опасались, что другие нападут на них из засады. Но других, к удивлению рабэ, не было. Тогда они решительно устремились к нему, рассчитывая на легкую добычу. Охота на Гала началась – это как раз и входило в его планы. Он не спешил обратиться в бегство, нарочито дразня своим видом алчность воинов рабэ.
Подбежала Ае, ее голос был полон отчаяния:
– Уходи! Они убьют тебя!
Гал оттолкнул ее – не сильно, чтобы не ушиблась при падении, а сам следил за ее соплеменниками, не знающими языка дружбы.
Когда до переднего воина оставалось шагов сто пятьдесят, Гал метнул дротик, еще один и еще.
Рука у него была тверда, глаз точен – раздался крик боли, рабэ ответили яростными возгласами – взвились дротики, но ни один не долетел до Гала.
Час борьбы наступил. Гал привлек к себе внимание рабэ – теперь он заведет их в мертвую саванну, оставит там и быстро вернется к семье. По крайней мере, все стало ясным и простым.
* * *
Он легко оторвался от рабэ, следя при этом, чтобы разрыв не был чересчур велик. Подобно степной дрофе, самоотверженно отвлекающей внимание врага от своего гнезда, он уводил за собой рабэ.
Пробежав вдоль Шу не менее десяти тысяч шагов, он повернул в саванну, постепенно увеличивая разрыв.
Близился полдень, саванна напоминала раскаленную каменную чашу. Могучий организм Гала выдерживал любые нагрузки, но и ему становилось все труднее под солнцем саванны. Разумнее было переждать полдневную жару. Гал забрался в дупло баобаба, здесь съел кусок мяса, напился воды из бурдюка и задремал.
Его разбудило тревожное чувство опасности. Он выглянул из дупла: шагах в пятистах двигались человеческие фигурки: рабэ продолжали идти по следу, полдневный зной не остановил их!
Преследование возобновилось. Убедившись в том, что рабэ не собирались отступиться от него, Гал почувствовал себя свободнее: теперь не обязательно было поддерживать определенную дистанцию.
Гал бежал легким шагом, сердце у него билось спокойно и ровно – он мог бежать так долго-долго.
Вечером он подкрепился мясом и мякотью баобабовых плодов, а после захода солнца опять пустился в путь. Он бежал всю ночь. Утром он сделал передышку, позавтракал и продолжил бег. Только около полудня, выбрав укромное место под пожухлой акацией, он уснул. Проснулся он оттого, что оживший в саванне ветер донес до него запахи рабэ. Преследователи были близко!
Он забеспокоился: рабэ оказались страшным врагом, мертвая саванна не пугала их. Если они и дальше с таким же упорством будут преследовать его, ему не удастся спасти семью, у него для этого просто не хватит времени…
Он ускорил бег – пора было запутывать след. Если и это не остановит преследователей, он подожжет саванну. Высохшие на корню травы таили в себе всепожирающий огонь. Ветер поможет Галу направить его на рабэ…
Ланны умели поджигать степь, гоня зверей в западню, но к помощи огня прибегали нечасто: он таил в себе зло. Он поедал травы и птиц, набрасывался на кустарники и деревья и на самих ланнов. Огонь надолго умерщвлял степь, зато мертвой саванне был не страшен.
Оставив преследователей далеко позади, Гал остановился. Ветер крепчал. Неужели надвигались ливни?!
Солнце пекло уже не так яростно, небо мутнело, затягивалось облаками, саванна окрашивалась в тревожные серо-синие тона. Близилась буря, на помощь Галу действительно спешил ливень!
Ветер дул все упорнее, небо напиталось угрожающими лиловыми красками, над землей вставала завеса красноватой пыли, которую уже пронизывали огненные стрелы.
Гал снова ускорил бег, чтобы до начала ливня увеличить разрыв между собой и преследователями. Он успел пробежать еще около пяти тысяч шагов, когда саванна впереди задымилась, вспыхнула пламенем, которое стремительно приближалось к нему. От степного и лесного огня человека спасает только вода и надежное убежище – Гал метнулся к ближайшему баобабу. Бивни слонов выбили в гигантском стволе целую хижину – в ней поместился бы отряд воинов. Гал не успел добежать до дерева, но и огонь не успел к нему: на потрескавшуюся от зноя землю с ровным шумом обрушились потоки воды и мгновенно победили огонь.
Гал сбросил с себя одежду и, нагой, разгоряченный от бега, отдался долгожданному дождю. Вода! Она смывала с него усталость, стирала с земли его следы, возрождала в саванне жизнь. Опять зазеленеют травы, кустарники и деревья, а ручьи, речки и озера наполнятся водой; опять будет рыба, вернутся птицы и звери, и Шу весело понесет плавучий дом. Тогда и рабэ будут бессильны против дружбы Гала и Шу.
Море влаги опрокинулось на саванну. Вода залила низины, образовала причудливые озера и протоки; вода была на земле и в небе; вода сбегала с сопок, неся пучки кустарников и трав; на островках среди воды скапливалось множество мелких зверьков – саванна, оказалось, не была безжизненна!
Гал переночевал в баобабовой хижине, он хорошо выспался под непрекращающийся шум ливня, а утром отправился в путь.
Дождь лил не переставая, земля размякла, то и дело приходилось обходить водоемы. Это был нелегкий путь. Крокодилы уже покинули свои логовища и расползлись по саванне. Одно из этих чудовищ даже попыталось охотиться на Гала, когда он вброд переходил широкую протоку. Дротик, вонзившийся в крокодилью пасть, отбил у чудовища желание полакомиться человеком.
Ливни давали Галу надежду на спасение семьи. В эти дни племя рабэ, скорее всего, оставалось на месте, ожидая вестей от воинов, отправившихся в погоню за Галом. Но теперь никакой следопыт не отыщет его тропу!
Еще две ночи Гал провел на деревьях. Баобабы неузнаваемо изменились: ветви покрылись листьями, из серо-коричневых дынь дружно высыпали большие белые цветы, привлекая к себе множество летучих мышей.
Наконец, утомленный трудной дорогой, с двумя убитыми зайцами за спиной и с сумкой соли, Гал добрался до пещеры. В семье все было благополучно! У входа, под навесом, горел костер, на котором жарились тушки зу. Вода заставила зверьков покинуть земляные норы, и зу стали легкой добычей Уора и Эри.
Каждое возвращение Гала домой становилось семейным праздником, атеперь оно было особенно радостно: для всех сразу кончились страхи и тревоги. Рядом с отцом, не боящимся надолго уходить в саванну, для детей сами собой переставали существовать всякие беды. А больше всех радовалась Риа: она-то хорошо знала, какая это удача – благополучно вернуться домой. Все радовались также долгожданным ливням и возрождению саванны. Шу превратилась в широкую реку, деревья и кустарники оделись листвой, ожили травы, и уже не верилось, что совсем недавно по земле гуляла смерть.
После блужданий по саванне Галу было приятно почувствовать уют семейного жилища. Он с аппетитом пообедал, сыновья, дочери и Риа не отставали от него. Все с нетерпением ждали, что расскажет отец. Его повествования волновали семью, были предметом обсуждений и размышлений.
Гал не спешил тревожной вестью омрачить радость близких. Покончив с едой, он напился родниковой воды, потом некоторое время отдыхал в окружении семьи. Он не забыл никого, каждому сказал теплое слово и только после этого сообщил горькую весть: недалеко от пещеры были чужие люди; они не страшились полуденного зноя и умели находить в саванне самые запутанные следы; эти люди упорны в преследовании, жестоки даже друг к другу и, пока они здесь, семье грозила серьезная опасность…
– Рабэ много, они убьют нас, когда придут сюда. Мы должны быстро покинуть пещеру. Шу полна сил, она понесет наш плавучий дом туда, где нет рабэ. Духи предков помогли нам здесь, они приведут нас в края Рослых Людей.
Покидать обжитое место и идти неведомо куда всегда нелегко, но семья стойко встретила беду. Наступил час проститься с саванной, Гал и Риа давно готовились к нему. Теперь старшие дети выросли, стали их помощниками – самое время отправляться в путь.
– Да, – согласилась Риа. – Нам нельзя терять время!
Дети даже обрадовались предстоящим переменам. Всем хотелось испытать необыкновенные ощущения от плавания по Шу. При мысли, что река понесет их плавучий дом в неведомые края, у них от восторга заблестели глаза.
Гал, Уор и Эри спустились к Шу, а Риа с остальными детьми принялась собирать вещи, которые могли пригодиться семье в пути.
Вот когда оправдалась предусмотрительность Гала! В сезон сильных дождей Шу унесла плот, на котором Гал, Риа и Раф приплыли к пещере. Тогда Гал решил построить плавучий дом из толстых бамбуковых стеблей. Свежая древесина легко поддавалась резцам, и он сначала заготовил материал для плота. Времени у него было достаточно, он трудился не спеша. Когда стебли высохли, он спустил их к воде, связал плот, поставил на нем бамбуковую хижину. Этот плавучий дом был прочнее и просторнее предыдущего. Гал укрепил на нем руль – крепкую рогатку, обтянутую толстой кожей. Теперь, действуя рулем и веслами, можно было без особых затруднений управлять плавучим домом.
Новый плот долго простоял без надобности в тихой бухточке, но Галу и Риа было спокойнее с ним. Мало ли что могло случиться. Гал следил за тем, чтобы плавучий дом постоянно был в исправности, а выход из бухточки свободен. Если Шу мелела, плот покоился на берегу, а теперь река была полна сил, и ему не терпелось вырваться из своего долгого заточения и пуститься в плавание.
Гал усилил связки плота, сыновья помогали ему. Вскоре плавучий дом был готов к путешествию. Потом все вместе перенесли в него необходимое в пути снаряжение: постели, кожи, сосуды с водой, запасы камней, оружие и одежду. Вещей оказалось немало, но плавучий дом был вместителен, каждой нашлось место.
Оставалось только семье перебраться в него, и плавание начнется. Но Гал не торопился с переселением. Он знал: стоило отдаться на волю реки, и не так просто будет пристать к незнакомым берегам. Нужны были запасы пищи.
Взяв с собой старших сыновей, Гал вышел за бамбуковый пояс – теперь это был настоящий лес! – с возвышенного места оглядел окрестности. Чужих людей не было видно, но они вот-вот могли появиться здесь. Потерпев неудачу с Галом, они наверняка начнут осматривать берега Шу и уж, конечно, не пройдут мимо бамбуковой рощи. Она привлекала к себе многих обитателей саванны. И люди поспешат сюда: бамбук – это прохлада, древки копий…
Крупные звери еще не вернулись в саванну. Заметив на островке посредине дождевого озера с десяток зу, отец и сыновья направились к ним. Лучше бы, конечно, добыть крупного зверя, но выбора у них не было.
Убитых зу освежевали и обжарили на костре.
Ру, лежа у входа в пещеру, внимательно следила за людьми. Она чувствовала неладное: привычных вещей на месте не было, люди собирались куда-то уходить.
По старому обычаю ланнов каждый член семьи, покидая жилище, оставил в нем какую-нибудь свою вещь – затупившийся нож, наконечник копья или просто палочку. Эти вещи напомнят чужим духам, что пещера по-прежнему принадлежит ее хозяевам, хотя их в ней уже не будет. Но может случиться, что они когда-нибудь вернутся назад – тогда им незачем будет снова договариваться с духами о жилище.
Потом семья переселилась в плавучий дом. Ру последовала за людьми, аее щенки остались на берегу.
Гал и Уор вывели плавучий дом из заводи, Шу подхватила его и понесла вниз.
Ру озабоченно следила за щенками. Они бежали по берегу наравне с плотом, их позы выражали отчаяние и страх. Ру беспокойно взглянула на людей, прощаясь с ними, прыгнула в воду, поплыла к берегу. Щенки радостно встретили ее. Ру-мать была для них защитницей от многих бед окружающей жизни.
– Ру поступила достойно матери, – сказал Гал.
Собака взглядом проводила плавучий дом и повела щенков к пещере, кеще теплому костру. Возможно, она надеялась, что люди вернутся туда, ведь они всюду оставили там свои запахи. Потом около пещеры появились другие собаки, рослые и широкогрудые. Людям на плоту стало спокойнее: Ру была уже немолода, но потомки мужественного Рафа сумеют постоять и за нее, и за себя.
Пещера отдалялась, скрылась из виду. Снова пошел дождь.
* * *
Гал и Риа не жалели о том, что пришлось покинуть уютное жилище, вкотором они прожили много счастливых лет. Это непременно должно было случиться. Старшие сыновья и дочери становились юношами и девушками и скоро достигнут брачного возраста. Древний закон запрещал братьям жениться на сестрах – нарушение этого запрета вело к беде. Надо было искать соплеменников – Рослых Людей. Конечно, там, куда Шу несла плавучий дом, их не было, но Гал и Риа и не намеревались долго плыть вниз по реке. Как только семья станет недосягаема для рабэ, Гал, Уор и Эри направят плот к берегу, и все они напрямик двинутся к горам…
А детей Гала и Риа сейчас меньше всего беспокоило их будущее. Радостно возбужденные путешествием на плоту, они с неослабным любопытством разглядывали постоянно меняющиеся речные пейзажи.
Дети первые заметили воинов-рабэ. Те скрытно передвигались по берегу, следя за плавучим домом, но Шу была бойка, тропа по воде была короче, чем по земле, и они понемногу отставали от плота.
Зная, как выносливы рабэ и упорны в преследовании, Гал все время держался на середине реки.
* * *
Рабэ пришли в саванну из предгорий. Там у них были жилища и свои края охоты. Племя было многочисленно и соблюдало законы предков, повелевавшие рабэ жить в мире с соседями и довольствоваться дарами степей и гор. Но с тех пор, как власть над племенем захватили единоличные вожди-анга, старые законы утратили свое могущество – их подменила никем и ничем не ограниченная воля вождя-анга.
Удерживая в своих руках власть, вожди-анга, сменявшие один другого, делали все для того, чтобы рабэ забыли Человеческий закон. Они внушили соплеменникам, что добрососедство и миролюбие – это порок, недостойный рабэ, а ненависть и беспощадность к чужакам – свидетельство их доблести…
Повинуясь вождям-анга, рабэ стали нападать на соседей, захватывать и убивать пленных. Соседи не оставались в долгу и отвечали тем же. Постепенно жестокость и кровожадность становились нормой сознания и поведения рабэ. Иных связей с чужеплеменниками единоличные вожди-анга не допускали. Если воин-рабэ встретил чужака и не убил его, племя изгоняло этого рабэ или карало смертью. Женщину-рабэ, вступившую в любовную связь с чужаком, бросали крокодилам.
Ни один смелый поступок – даже победу над львом или пещерным медведем – рабэ не ценили так высоко, как убийство человека из другого племени, а самым страшным преступлением у них считалась дружба с чужими людьми. Миролюбивых рабэ соплеменники предавали смерти. Воин, убивший несколько чужаков, приобретал власть над теми соплеменниками, которые убили меньше или не убили ни одного.
Пленников надлежало съедать, чтобы их сила перешла в рабэ, – так утверждали вожди-анга. Дети, едва начав самостоятельно есть, уже пробовали человеческое мясо; юноши переходили в ранг воинов и мужчин лишь после участия в успешной охоте на иноплеменников.
Жестокость и кровожадность рабэ по отношению к чужакам наложили отпечаток на внутриплеменной быт: ссорам и насилиям в племени никто не удивлялся. Насилие считалось правом и привилегией воина. Грубость мужчин передавалась женщинам и детям, которые тоже поклонялись силе.
Произвол одного воина могли ограничить только более сильные воины, а самый могущественный из них – вождь-анга О-Хо – был властен над всеми рабэ. Сам он считался лишь с мнением немногих приближенных к нему воинов. Малейшее неповиновение вождю-анга и его помощникам каралось смертью, в то время как сами они бесконтрольно распоряжались пищей, имуществом и жизнью соплеменников.
Рабэ привыкли к такому порядку и не представляли себе иного образа жизни, исключающего то, что с рождения и до смерти окружало их. Семей у рабэ не существовало. Дети не знали своих отцов, отцы не знали своих детей, братья сожительствовали с сестрами, сыновья – с матерями.
Практика единоличных вождей-анга превратила племя рабэ в источник зла для других племен и ввергла самих рабэ в пучину нескончаемых бед.
Отвергнув старые законы, рабэ лишились покровительства предков. Женщины рожали все реже, а среди новорожденных появлялись уроды. Рабэ все неохотнее трудились и все чаще вдыхали дым жау, который навевал им сладкие сны. Кто много раз вдыхал жау, уже не мог обойтись без него, потому что в жау сидели духи, подчиняющие себе рабэ. Лишь великий анга-вождь О-Хо мог уговорить духов оставить рабэ в покое. Но, освобождая рабэ от власти жау, он подчинял их себе…
Понемногу силы у рабэ таяли, и соседи все чаще стали убивать рабэ и уводить у них женщин. Тогда племя покинуло предгорья и ступило на тропу, которая вела к большой реке у начала джунглей.
Рабэ были легки на подъем. Их ноша состояла главным образом из оружия, а одежда – из набедренных поясов. Немало рабэ вовсе обходились без одежды. Они дружили со жгучим солнцем и не знали усталости.
О-Хо увел племя в саванну, но и беды последовали за рабэ. Саванна была мертва, воду для питья приходилось с риском для жизни брать в крокодильих ямах. Солнце пекло так, что даже привычные к зною рабэ с трудом выдерживали жару. Путь по саванне был отмечен трупами: рабэ бросали ослабевших от жажды, от голода, от духов жау. Ни один враг не нанес рабэ таких страшных ударов, как мертвая саванна, но потери не тревожили О-Хо. В племени было достаточно воинов, чтобы отразить нападение врагов, и достаточно женщин, чтобы народить новых рабэ. А там, на краю джунглей, у невысыхающей воды, не было жау – там мужчины и женщины обретут утраченные силы. Путевые невзгоды пойдут лишь на пользу племени и ничуть не повредят власти вождя-анга…
Рабэ упорно двигались вперед, голодные, отчаявшиеся, злые, ненавидящие друг друга и все, что их окружало. Встретив Гала, они приободрились, решив, что у Высохшей реки обитает неизвестное им племя, а где люди – там вода и жилища. Рабэ завладеют их пристанищем и устроят пир, где до отвала насытятся человеческим мясом! Светловолосому не уйти от воинов-рабэ, он приведет их к своему становищу – уж рабэ-то умеют преследовать людей!
По знаку О-Хо самые опытные воины ринулись в погоню за Галом. Остальным рабэ О-Хо приказал собраться вместе, чтобы судить Ае.
* * *
Рабэ окружили молодую женщину и ждали, что скажет О-Хо. Тот не спешил вынести приговор Ае, он привык извлекать для себя выгоду из любой ситуации. Участь самой Ае была безразлична ему.
Рабэ ждали приказа О-Хо, а он приглядывался к ним. Лица у воинов были хмуры и злы, женщины в пути исхудали, солнце, усталость и жажда лишили их привлекательности. Откровенно враждебных ему лиц не было, никто не смел высказать ему свое недовольство. Это радовало О-Хо: рабэ страшились вождя-анга больше, чем мертвой саванны. Но он знал, что, если саванна долго не оживет, недовольство походом разрастется до недовольства властью. Тогда нелегко будет удержать рабэ в повиновении: любой из его приближенных, воспользовавшись случаем, отправит его в черные туманы. В свое время он сам так же покончил со своим предшественником, вождем-анга. Он всегда умел выбирать момент для неотразимого удара по соперникам…
Полная отчаяния, Ае ждала смерти. Ничто не могло спасти ее. Осужденную могли забить камнями, задушить, разорвать на части, бросить крокодилам – она была во власти страшного О-Хо и озлобленных несчастиями соплеменников.
Наконец вождь-анга принял решение. Он учел и собственные интересы, и настроения рабэ. Случай с Ае подвернулся как нельзя кстати: он позволял О-Хо упрочить авторитет власти и давал рабэ возможность сорвать свое раздражение на этой жалкой женщине. Ее казнь была бы чересчур неэффективна: после стольких смертей в пути еще одна смерть не значила ничего, она не произвела бы устрашающего действия. Эффектнее было изгнать Ае, нагую, босую и безоружную.
– Ае спала со светловолосым чужеземцем – рабэ изгоняют ее из племени! – проговорил О-Хо.
Услышав приговор, Ае распростерлась на земле в позе смирения. Два воина наступили ей на руки. Она вскрикнула от боли, вырвалась из-под ног и побежала прочь. Ее преследовали не менее тысячи шагов. В нее бросали палки и мелкие камни, ее стегали колючими ветками, но ей оставили жизнь, потому что она была осуждена не на смерть, а на изгнание.
О-Хо бесстрастно наблюдал за исполнением приговора. Он был доволен: и в мертвой саванне племя беспрекословно повиновалось ему. Его предшественники подготовили это волнующее торжество власти, а он превратил власть в грозное орудие устрашения рабэ. Он действовал безошибочно: участь Ае наглядно свидетельствовала, что положение остальных рабэ – не самое плохое. Хуже – когда рабэ в изгнании, там смерть подступает к человеку множество раз. Израненное тело Ае покроют язвы, от жажды и голода она будет грызть землю, ей не спастись от жгучего солнца, хищников и змей. Только племя способно защитить рабэ от тысячи смертей, и оно же насылает их на него, если он нарушает обычай…
Когда возбуждение племени улеглось, О-Хо приказал отряду воинов осмотреть окрестности, а остальным расположиться лагерем до тех пор, пока охотники не принесут тело светловолосого и не сообщат, где становище его племени.
* * *
Ае брела по берегу Шу. Ее окровавленное тело облепили мухи, от боли, слабости и жары у нее кружилась голова. Безразличие ко всему – предвестница смерти – овладевало ее сознанием. Зная, что смерть неизбежна, она примирилась со своей участью, да ей и не хотелось больше жить. Это слишком мучительно – жить. Она желала смерти, потому что тот, кто уходит в черные туманы, перестает чувствовать боль.
Ае дотащилась до скалы и упала у подножья. Отдышавшись, она переползла в тень и почувствовала, что земля, на которой она лежала, была влажная. Ае лихорадочно откинула несколько камней – под ними была ямка, наполненная водой!
Она напилась, потом долго смывала с себя спекшуюся кровь. Телу стало легче. В безразличие отчаяния вплелась неопределенная надежда выжить: смерть от жажды ей уже не грозила.
Ае вооружилась палкой, огляделась. Место было неуютное, зато на влажной земле она увидела отпечатки босых ног. Ни один рабэ не мог оставить такие большие следы. Это были следы Светловолосого! С ними ей стало веселее, будто и сам он находился поблизости от нее.
Она не ошиблась: Гал здесь пил воду, переобувался и отдыхал.
Ае стала думать о светловолосом чужеземце. Среди рабэ не было ни одного такого могучего воина. Он без страха ходил по мертвой земле. Он дал ей воды и мяса, у него были добрые глаза…
Идти ей было некуда, она осталась около воды, около следов Светловолосого. Конечно, одной в саванне не выжить, она попытается лишь подольше продержаться. Мысль о Светловолосом, который не страшился в одиночку ходить по земле, придавала ей сил.
Ае убила палкой змею, потом она насобирала хвороста для костра – оживить спящий в сухом дереве огонь умела любая женщина-рабэ – и испекла змею в горячей золе. Этой пищи ей хватит на несколько дней.
Утолив голод, она задремала у костра, но боль, укрепившаяся в ее теле, боролась со сном. В другое время Ае усыпила бы ее соком трав и цветов, а теперь, в мертвой саванне, усыпить было нечем, и боль продолжала бодрствовать.
Ночь Ае провела на скале, положив перед собой палку и несколько камней, которыми могла действовать как оружием. В темноте у скалы неслышно скользили гиены. Одна из них пыталась забраться наверх – камень, пущенный Ае, умерил ее алчность.
Утром Ае спустилась вниз, напилась из родника, освежила горящее от боли тело. Пока ее положение было не так уж плохо. Она нашла воду и пристанище, а земля рядом хранила следы Светловолосого. Ей хотелось верить, что и он непременно вернется сюда, к воде. Тогда она уйдет с ним, и ни темнота, ни мертвая саванна не будут больше страшны ей. Она радовалась, что сумела прожить в изгнании день и ночь, она надеялась продержаться еще. Конечно, рабэ могут найти ее здесь и убить, как убивают чужаков, но ей все равно некуда уходить отсюда – от воды, от пристанища, от костра.
Днем подул свежий ветер и небо затянулось облаками. Это означало, что в саванну скоро вернется жизнь, и тогда Ае всюду найдет себе воду и пищу, а травами усыпит свою боль.
Ае с надеждой и беспокойством ждала дальнейших событий. Ветер крепчал, над землей сгущались тучи пыли, и саванна, встревоженная ожиданием перемен, вовсе окаменела. Потом из темно-фиолетовых туч сверкнули огненные стрелы, небо дрогнуло от громовых ударов. В саванне вспыхнул огонь и, раздуваемый ветром, бешено помчался по земле. Красноватая пыль смешалась с дымом и пламенем гигантского пожары. Тучи наглухо заволокли небо и, снижаясь, сдавливали без того тесное пространство над землей. Но вот послышался ровный шум дождя, на саванну надвинулась стена воды, и окрестности потонули в ливневом море. Перед этой безмерной мощью природы Ае чувствовала себя крохотным беспомощным существом. Разве ей выжить среди стихий, от которых саванна то умирает от жажды, то полыхает огнем, то превращается в огромное дождевое море! Акогда ливни иссякнут и саванна оживет, в нее вернутся леопарды и львы. Кто поможет маленькой Ае устоять против них?
Ночи теперь Ае проводила под навесом скалы, днем охотилась на зу, авечером забивалась в свое ненадежное убежище и сидела в нем до утра.
Саванна позеленела, Шу превратилась в широкую реку, а ливни не ослабевали. Они угнетали Ае, особенно по ночам, когда она дрожала от холода. Ае решила поискать себе новое убежище – хорошо бы найти пещеру, в крайнем случае – подходящее дерево, на котором можно было бы спастись от хищников и укрыться от дождя. Меньше всего она беспокоилась о пище: человек не умрет от голода, если у него есть руки и ноги. Он нарвет себе плодов, накопает кореньев, насобирает ягод, наловит птиц, ящериц, убьет зверя или змею…
