Текст книги "От Симона Боливара до Эрнесто Че Гевары. Заметки о Латиноамериканской революции"

Автор книги: Михаил Колесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

В интервью, которое было взято Мартой Харникер у командующего «Народными силами Освобождения имени Фарабундо Марти» (FLN) Сальвадора Каэтано Карпио («Маршала») был затронут вопрос о «насилии масс».

Карпио сделал политическую «карьеру» от рабочего–хлебопека до лидера профсоюзного движения (организатор забастовки 17 июня 1944 года). В 1948 г. вступил в компартию Сальвадора. Через год стал членом ЦК и Политкомиссии, секретарем по организационным вопросам, через 18 лет – генеральный секретарь ЦК. В это время он занимается укреплением профсоюзного движения. В середине января 1967 г. им была организована забастовка (шоферов, механиков и пилотов), а в апреле – всеобщая забастовка (30 тысяч рабочих). В марте 1970 г. пленум ЦК освобождает по его просьбе от этих обязанностей. И он создает Народные силы Освобождения (FLN). Побывал на Кубе после победы революции.

После этого визита он пришел к выводу:.

«…Для меня стало ясно, что существует две формы приложения марксизма: одна форма догматическая и другая не догматическая, и что именно кубинская революция продемонстрировала, что было необходимо применять марксизм в недогматической манере, согласно условиям страны. И я пришел к убеждению в том, что мы в Сальвадоре применяли марксизм в достаточно догматической манере».

Карпио выступает за «комбинацию» всех методов борьбы, в которой политическая линия должна дополняться вооруженной. Особенно тогда, когда вооруженная борьба еще гибка, когда еще не охватывает всей национальной «панорамы», и не является еще «фундаментальной». Но в определенный момент она потянет за собой весь процесс, и тогда, другие средства борьбы должны комбинироваться с нею, ставшей «фундаментальной».

«Когда мы в Сальвадоре заявили об организации как военно–политической, мы сделали это, отвечая на истинную необходимость, потому что в стране были организации, которые отрицали вооруженный путь, и хотели сузить все движение исключительно к политическому. Таким образом, нужно было внести ясность для того, чтобы народ имел представление в полной мере».

Лично для него совершенно ясно, что «военное есть не что иное, как продолжение политического другими методами, вооруженными методами».

«Мы с самого начала осознавали то, что мы формируем марксистско–ленинскую организацию левого типа, революционную организацию, которая называлась военно–политической по своим целям».

40 лет военно–политического, «империалистического» господства, – считает Карпио, – не могут быть изменены в «один месяц». Для достижения этого необходимо создавать «корреляцию благоприятствующих сил». «И так как в условиях Сальвадора для изменения ситуации мы отвергали путчизм, государственный переворот, для достижения этого, было необходимо организовать народ, было необходимо ввести новые методы борьбы, было необходимо создавать народные вооруженные силы, и было необходимо создавать большое движение масс». Без этого невозможно предполагать выиграть эту борьбу и взять власть «в короткое время».

Каэтано Карпио покончил с собой в 1983 г. после обвинения в убийстве своей соратницы Мелиды Амайи Монтес, «команданте Анна Мария».

Свое интервью с командующим ERP Хоакином Вильялобосом Марта Харникер назвала: «От восстания к революционной войне».

В нем один из известных сальвадорских революционеров заявил:

«Для того чтобы смочь разбить стратегического врага этих самых масс, которым является армия как организация, подчиненная высшему фашистскому командованию, необходимо иметь, в том числе, и политику, направленную на то, чтобы высвободить часть этой армии…» Речь идет о «распропагандировании» военных, которые тоже вышли из народа. И одним из проверенных опытов такой «военной пропаганды» является гуманное обращение с пленными. «Эта война, которая длится два года, в которой происходит столкновение достаточно большого масштаба, …позволяет нам понять, что наши бойцы научаются уважать побежденного, что они имеют гуманный жест. Что в войне и в победе не действуют с высокомерием победителя, неспособного понять проблемы, которые иногда вынудили военных взять оружие против нас, что может случиться из–за незнания, ошибки и т. д.»

Сальвадорские революционеры, утверждает Вильялобос, осознают размер, который их борьба имеет перед будущим Латинской Америки, и также ясно понимают свою ответственность для достижения свободы и мира на континенте». «При этом… если империализм затрудняется в воспрепятствовании тому, чтобы наш народ строил свою собственную судьбу, мы уверены, что он испытает поражение еще более тяжелое, чем во Вьетнаме, уже ничто и никто не может сдержать завоевание нашей свободы!»

Во время гражданской войны Сальвадорская армия насчитывала всего 60 тысяч человек, за семь лет борьбы с партизанами армия потеряла 42 тысячи убитыми и раненными. Было разрушено 65 % жилищ, без крова осталось 400 тысяч человек, 70 % школ и медицинских учреждений.

В Гондурасе в 1965 г. был создан партизанский Фронт имени Морасана (вскоре распался). В июне 1969 г. вспыхнула («футбольная») война с Сальвадором: «гондурасец убей одного сальвадорца!», – в основе которой лежали социально–экономические причины. Разрыв дипломатических отношений. Бомбежка сальвадорской авиацией гондурасских городов, переход сальвадорской армией границы. Вмешательство ОАГ, подписание соглашения о прекращении огня (погибло более 800 человек). В 1972 г. произошел военный переворот генерала А. Аррельяно. В 1975 г. его сменил полковник Х. А. Мельгорд Кастро, затем генерал Полисарио Пас Гарсия. В 1981 г. на выборах победил либерал Роберто Суасо Кордова. В марте возникло «Народное движение за освобождение» («чинчонерос»), прибегнувшее к террористическим методам (захват самолета, заложников и пр.). 20 марта 1984 г. в бою с правительственными войсками погиб (вместе с 36 своими соратниками) Хосе Мария Рейес Мата (Пабло Мендоса), генеральный секретарь Революционной партии рабочих и командующий Вооруженными силами народа (FAP), основатель «Движения Франсиско Морасана», участник боливийского отряда Че Гевары (попал в плен, отсидел в тюрьме, затем участвовал в революционном движении в Чили в 1970 г.).

В 1986 г. президентом страны стал либерал Хосе Аскола Ойо. Создана оппозиционная Национальная партия. Внутреннюю политику страны контролировал Высший Совет армии, который возглавлял командующий генерал Регаладо Эрнандес и экономическая группа «Континенталь». Генеральный секретарь КПГ Ригоберто Падилья Рут в октябре 1987 г. опубликовал «открытое письмо» к Комиссии по национальному примирению с программой действий для достижения демократии.

В Коста – Рике в 30–40‑е годы XX века у власти стояла либеральная Национальная республиканская партия, поддерживавшаяся компартией (Народный авангард Коста – Рики). В 1948 г., после очередных президентских выборов, произошел военный мятеж Хосе Фигероса, который поддержала компартия. После подавления мятежа компартия была запрещена. В 1982 г. президентом страны стал Луис Альберто Монхе (Либерально–националистическая партия). В 1983 г. произошёл раскол в руководстве партии Народного авангарда. В 1987 г. президент страны Оскар Армас стал лауреатом Нобелевской премии мира.

Представители католической церкви в большинстве стран (в Центральной Америке, прежде всего) вставали на сторону народа в его борьбе против экспансии США (в том числе и в самих США). В некоторых странах высокопоставленные военные (получившие образование в военных академиях США), оказавшись у власти, пытались проводить внутреннюю социально–экономическую политику в интересах своих народов. Но департамент США не мог этого позволить.

Примером может служить Панама во время правления генерала Омара Торрихоса.

В Панаме существовали Народная партия Панамы (компартия), Лейбористская партия («порядка»), Либеральная партия («плюрализма»), Республиканская партия («еврейская»), Подлинная Панамская партия, Христианско – Демократическая партия. В 1968 г. бригадный генерал, командующий Национальной гвардией. Омар Торрихос Эррера совершил военный переворот в стране и возглавил Военную хунту, которая получила поддержку политических партий.

15 декабря 1968 г. рано утром Торрихос с соратниками вылетел на частном самолете из Мехико в Эль Сальвадор. Оттуда на военном самолете перелетел в Панаму на военную базу Эль Давид, где был встречен поддержавшими его войсками Военно–воздушных сил. Отсюда в своем официальном обращении к панамскому народу на рассвете 16 декабря 1968 г. генерал сказал: «Я здесь, осознавая мой долг и мою ответственность перед панамским народом, которому в любой момент я буду служить с христианской и человеческой убежденностью, с которой всегда действовал в моей жизни». Он был намерен создать такое правительство, которое «укрепит панамскую демократию посредством наиболее твердых и устойчивых институтов и добьется большего представительства для человека из народа». Временная Хунта правительства Панамы была ориентирована на более твердую и определенную политику национального развития.

Революционные реформы правительства Торрихоса вызвали волну клеветы и угроз в его адрес со стороны североамериканской печати. В ответ на эти обвинения генерал говорил: «…Революционное правительство 11 октября освободило раз и навсегда нашу нацию от когтей олигархии и политического вандализма. Нас считали за покровителей коммунизма. Однако, в тот момент наше революционное движение самоидентифицировалось как открывшее приход крайне левым силам. …Сейчас ничего не сможет сдержать демократические принципы жеста Октября, потому что давления на наше революционное правительство не смогут сдержать хода без ограничений наших убеждений и республиканских принципов, которые будут иметь в качестве единственной цели благополучие всех панамцев, без различий убеждений и политических знамен».

Выступая на Первом международном ежегодном конгрессе членов Латиноамериканского центра в Университете Лайолы, (Новый Орлеан, США) Торрихос заявил: «…Мы убеждены в том, что невозможно достичь трансформации [общества], оказывая давление сверху вниз. Если она не имеет своей основы поддержки в очаге, в квартале общины, эта трансформация не может быть гарантирована. И поэтому мы вынуждены в программах социальной трансформации, Аграрной Реформы, Развития Общины [Кооператива], открывать лидеров, потому что проект настолько велик и столь эффективен как по качеству, так и по множеству лиц, которые им руководят».

Аграрная Реформа, говорил генерал, даёт крестьянину то, что «он чувствует себя хозяином земли, чувствует себя спокойно, зная, что может спать в лоне своего очага с удовольствием, которое ему даст уверенность в том, что не придет Гвардия, ни Управляющий, ни Губернатор, ни предполагаемый хозяин побеспокоить его». Это заметно изменяет образ жизни этих людей.

«Человек привык жить в этих условиях нищеты, почти нечеловеческой, он доходит даже до того, что испытывает сладость от этого образа существования и смотрит злыми глазами на того, кто хочет изменить его систему жизни. …Его горизонт закрыт между четырьмя стенами его дома и тем он счастлив в этой почти животной жизни, которую он ведёт».

В поездке по США Торрихос пытался объяснить политику своего правительства, исходя из убеждения в том, что Панама имеет большой потенциал для своего развития. Для этого страна имеет «нетрадиционное правительство, руководимое гражданскими профессионалами и поддержанное Национальной Гвардией, искренне желающее улучшения жизни народа», которое появилось неслучайно. «Это была кульминация долгого процесса нарастающей неспособности политических партий управлять честно, ответственно и порядком».

Национальная Гвардия была вынуждена принять на себя публичную власть в октябре 1968 г. в условиях насилия и произвола, которые характеризовали выборный процесс. «Мы признали тогда историческую возможность. Это не было еще одним государственным переворотом в Латинской Америке, а конкретной возможностью изменить путь страны посредством укрепления ее легальных и административных институтов, кроме всего прочего, демонстрацией, ясной и конкретной, того, что в Панаме можно управлять со спокойствием и честностью. Мы искали перемену поведения недоверчивого народа и, верю искренне, что мы ее нашли».

В своем письме сенатору Эдварду Кеннеди (7.05.1970) сорокалетний генерал писал:

«В странах Латинской Америки правительство было бракосочетанием между вооруженными силами, олигархами и плохими священниками, а так как эклезиастическое бракосочетание не допускает разводов, эта трилогия антипатриотов казалась нерасторжимой. …Случай Панамы, в которой единственной организованной силой осталась военная сила, разрушила штампы и смогла перестроить страну, не является исключением из того, что происходит в других странах Латинской Америки. Последние выборные процессы латиноамериканской сцены составляют лучший индикатор того, что мы находимся на пороге глубоких перемен. …Не думайте, мой уважаемый сенатор, что все военные – тираны, потому что есть военные в Америке, которые действительно используют «тиранию» именно для того, чтобы покончить с несправедливостями, сражаясь против которых пали, наши братья».

Свои цели Торрихос представлял ясно:

В политической сфере, – новая система должна укрепить демократические институты и заручиться поддержкой народа, всё более осознающим свои права, более способным организоваться. Правительство ориентируется на решение фундаментальных проблем страны и на обеспечение экономического и социального развития, которого требует народ и которое позволяет география страны и её ресурсы.

В административной сфере – публичная честная и ответственная администрация, более профессиональная, хорошо организованная, в которой ясно разделено то, что должно решаться административными средствами, и то, что должно решаться политическими средствами. В итоге должна быть публичная администрация, которая поддержит социальное развитие.

В юридической сфере – применение законов ко всем равно, большим и маленьким, неграм и белым, крестьянам и горожанам. Модернизация законов для того, чтобы сделать их более простыми и для того, чтобы они отражали «сознательную политику».

В экономической сфере – развертывание в короткий срок политики кооперации и экономической активности и на долгий срок «амбициозная» программа расширения экономики на основе частного созидательного, «ловкого» и компетентного предприятия.

В социальной сфере, на которой правительство концентрирует наибольшее усилие: «Мы хотели освободить народ от его безнадежности; мы хотели бы дать ему надежду на его способность решать проблемы…»

«Мы убеждены в том, что здорового развития, характеризуемого зрелостью и динамичной стабильностью, мы можем достичь лишь с полным участием панамского народа, используя по максимуму творческую способность каждого гражданина в его ремесле и на его уровне».

Главная цель панамской революции – национальная трансформация, вовлечение всех «секторов» общества в его благополучии и национальном богатстве. «Революция 11 октября есть революция трудящихся всей республики». «… В стране господствует фальшивое понятие, что предприятие и рабочий являются непримиримыми врагами. Это привело, как следствие, к абсурдной борьбе между рабочими и предпринимателями, в которой каждый боролся за то, во что верил как справедливое для соответствующего сектора, но оба забывали, что эта борьба несёт в результате расточительство энергии и бедность для всей республики». Большие надежды генерал–президент возлагал на созданный им «Генеральный Союз Рабочих» и вовлечение синдикализма в участие в экономическом планировании и в национальных судьбах. «Мы требуем, для организации этого мощного рабочего инструмента, столь же содействия рабочих, как и содействия частного предприятия. Они объединены неразделимой связью, которая состоит в ответственности улучшить уровень жизни всей нации».

Торрихос намеривался «поставить правительство на службу человеку, который голодает».

«Эта революция совершена не для того, чтобы сместить одну группу и поставить другую. Эта революция совершена для того, чтобы вместе с вами, и всем панамским народом, исправить зло, которое держало нас на краю исчезновения. …Эту революцию мы – военные – совершили с поддержкой лучших доверителей патриотизма и образования, которых имеет страна, для блага всего народа», – заявлял он.

Генерал был убеждён в том, что «нет плохого народа, есть плохие правители».

«Весь мир хочет иметь надежду, возможность, удачу».

В своём выступлении на площади столицы по случаю III-й годовщины Революции 5 мая 1971 г. он сказал: «Кто отдает любовь, получит любовь».

«Наибольшее достижение этого правительства; наибольшее достижение этих трех лет есть объединение под одним знаменем, под одним штандартом, миллион четыреста тысяч панамцев. Это наше самое большое достижение». Но в стране остается 200 000 безграмотных, 45 000 безработных, 50 000 бедных крестьян. Тогда он говорил о новом Кодексе о Труде, о Зоне о Канале.

«Мы ищем собственное решение, собственное лекарство нашего народа; аспирин, пригодный для нашей собственной головной боли. Панамец не выходит с зонтиком, когда в Москве идёт дождь. Это ложь. Панамец не надевает пальто, когда падает снег в Вашингтоне. Это ложь. Панамец ищет своё собственное решение. Он надеется, чтобы пришла новая Республика, и мы обнаруживаем её здесь сегодня, и мы это подтверждаем. …Мы продвинемся вперед! …Потому что, когда народ осуществляет процесс деколонизации, могут произойти две вещи: или нас колонизируют во всём, или они должны будут забрать свою колонизаторскую палатку. И они её заберут, господа! Они её заберут!»

Торрихос говорил о необходимости принятия Конституции. Законы более эффективны в то время, когда они более близки к человеку

В 1971 г. был подписан американо–панамский договор о Панамском канале, предусматривавший срок перехода канала под контроль Панамы. О переговорах с Соединенными Штатами о канале Торрихос писал: «Создание межокеанского канала есть общее дело между двумя суверенными нациями для того, чтобы служить мостом единения всем странам Земли, и блага, которые проистекают из этого великого дела, чтобы справедливо распределялись, в наиболее справедливой манере, между двумя нациями, которые сделали возможным его существование». Лишь панамцы, считал Торрихос, могут решить проблему канала.

Торрихос заявлял, обращаясь к панамскому народу: «Это революционное правительство руководствуется вашими собственными нуждами, законами истинного равноправия, которые создают в Панаме благоприятный сценарий, по которому весь мир может жить и по которому одни не эксплуатируют других. …Имейте это в виду и абсолютно будьте уверенны в этом. Мы не продадим родину, не подпишем никакого типа соглашения, не достигнем никакой договоренности за спиной интересов вас, панамцы. Вы можете быть уверены в том, что на наших переговорах с Североамериканскими Соединенными Штатами мы будем стоять на ногах, и никогда на коленях. Никогда!»

Выступая 15 марта 1973 г. в Совете Безопасности ООН, Торрихос сказал: «Панама составляет очень важную часть истории человечества». Речь шла о Панамском канале. «Панама исповедуется с этой высокой трибуны в том, что мы не можем принять экономическое закабаление одной страной другой, ни политического, культурного и экономического вмешательства, потому что это не более, чем неоколониализм…» Он говорил о том, что недра, земля принадлежат нации, народу.

Он был убеждён в том, что борьба, которую ведут народы третьего мира за обретение своей истинной политической и экономической независимости, составляет достойный пример для будущих поколений.

«Мир, который здесь сейчас представлен, мы просим, чтобы нас поддержал морально, т. к. борьба слабого выигрывается лишь тогда, когда есть моральная поддержка мирового мнения», – обратился Торрихос с трибуны ООН, заявив при этом: «…мы хотели сказать мировому мнению, …что мы никогда не были, что мы не являемся, никогда не будем ассоциативным государством, колонией или протекторатом, мы не хотим добавлять ещё одну звезду к знамени Соединенных Штатов».

Генерал Торрихос верил в то, что «сформированное народом» правительство не может потерпеть поражение. Но «ничего, абсолютно ничего, нельзя сделать реформой, которая идет сверху вниз, если народ не принимает её и не понимает её». «Нам нравится служить народу, мы хотели бы быть его вооруженной рукой, и испытываем к нему глубокое уважение», – говорил он. Но он понимал, что сам он может потерпеть поражение. «Я думаю, … – заявил однажды генерал, – что, если предложенный эксперимент потерпит поражение, потерпит поражение не Торрихос, потерпят поражение не полковники, не Главный Штаб, не этот состав правительства. Потерпит поражение последняя надежда Родины увидеть решенными её проблемы».

Но относился к этому спокойно: «…Кто посвящает себя устранению социальных несправедливостей, должен подумать об этом очень хорошо. Он должен убедить себя в том, что не умрет стариком в постели. Генерал Торрихос знает, что он не умрет от старости в постели. …Я знаю, что это предопределено, и это меня не волнует. То, что меня интересует, это то, что в тот день, когда это произойдет, другие поднимут знамя, поцелуют его и продолжат путь дальше».

«…Более приятно умереть, борясь за Родину, чем продолжать жить с угрызением совести, скрываясь в иностранной столице», – считал генерал.

В 1978 г. Торрихосом была создана Революционно–демократическая партия (социал–демократическая). С 1 октября 1979 г. начался процесс поэтапной передачи канала под юрисдикцию панамских властей (полностью должен был завершиться к 1 января 2000 г.) при сохранении за США права контроля над его «нейтралитетом». Президентом Панамы был избран Аристидес Ройо. В 1981 г. генерал Торрихос погиб в авиационной катастрофе. 30 июля 1982 г. Ройо был смещен с поста президента. В 1984 г. президентом Панамы стал Николас А. Барллет, представлявший Национальный демократический союз (6 политических партий), который получил большинство в Законодательной Ассамблее. После его вынужденной отставки президент Эрик Артуро Дельвалес (от Республиканской партии) объявил программу «Направления и цели развития Панамы» (76 млн. долларов в год – выплаты США за пользование каналом и 160 млн. в год за обслуживание американских военнослужащих – 10386 человек – на 14 военных базах). В 1987 г. «Национальный гражданский крестовый поход» потребовал отставки командующего армией генерала Норьеги (соратника генерала Торрихоса). Норьега был арестован и вывезен в США, где осужден по обвинению в наркоторговле.

В октябре 1983 г. войсками США была осуществлена оккупация острова Гренада (население – 110 тыс. человек) и свержение «марксистского» правительства Мориса Бишопа (206 человек убито и 2 тыс. арестовано).

Представитель США в ООН Дж. Кирпатрик в статье в «Вашингтон пост» в конце 1983 г. заявила:

«Пусть это звучит невыносимо старомодно, но налицо план создания коммунистической Центральной Америки. Этот план, если его претворить в жизнь, будет иметь серьезнейшие последствия для нашей безопасности и безопасности наших европейских союзников, для положения Израиля на международной арене и для несчастных народов Центральной Америки…»

Итак, во второй половине XX века (после победы кубинской революции) во многих странах Латинской Америке сложилась политическая ситуация (режимы военной диктатуры под контролем США), которая исключала возможность демократического пути становления их национального суверенитета.

Во второй своей книге «Испытание огнем. Критика оружия 2.» (1975 г.) Режи Дебре показывает как «последние пятнадцать лет» (60–70‑е годы) были «эпохой, в которую, так и не увидев Апокалипсиса, которого ожидали, Латинская Америка, однако, пережила больше, чем правительственные кризисы». Здесь он излагает три «истории» латиноамериканских революционных движений с целью проиллюстрировать, как в определенной стране и в определенный период начиналась вооруженная революция, «разрывая слепо плоть и кровь бойцов» и как она трагически закончилась.

Именно в этих странах, – Венесуэле, Гватемале, Уругвае, – при определенных обстоятельствах, было возможно избежать считавшийся неминуемым кризис «конца». Дебре «соприкоснулся» с этими процессами, не только имея возможность познакомиться со многими документами и участниками событий, но и сам побывал в некоторых местах в решающие моменты борьбы. Он берет на себя всю полноту ответственности за систематизацию фактов и их оценки. Свой трагический рассказ французский журналист предваряет словами: «Революционная борьба есть вещь серьёзная, которая стоит много пота и крови, поэтому воздадим ей, по меньшей мере, честь не трактовать её как «репортер», который вертится то в одну сторону, то в другую, усвоив некоторые правильно выверенные формулы, а представим её скрупулезно добросовестно, в смысле деталей, сложностей и оттенков, как некую реальность, для того, чтобы …помочь ей в медленном подъёме …по бесконечному склону Революции».

Венесуэла

Венесуэльская революция была на год старше, чем кубинская революция. Но, как считает Дебре, она не смогла пережить «детской болезни» и «умерла».

23 января 1958 года произошло вооруженное восстание, которое сбросило диктатуру Переса Хименеса, мобилизовав революционные силы и установив режим буржуазной демократии. Венесуэла была убежищем для высланных членов кубинского «Движения 26 июля». Здесь были собраны общественные пожертвования в помощь повстанцев в размере 1 миллион боливаров (250 тыс. долларов). В конце 1958 года военная хунта страны отправила на Кубу самолёт с оружием. Из Каракаса круглосуточно работало «Кубинское повстанческое радио».

Этот «симбиоз» двух стран родился ещё во времена Симона Боливара, который составил проект освобождения Кубы от испанского ига. Венесуэльцы–братья Мачадо основали кубинскую Народно–социалистическую партию (НСП), а кубинский писатель Алехо Карпентьер писал свои романы в Каракасе. Но и диктаторские режимы Хименеса и Батисты были братьями–близнецами. Свой первый визит после победы Фидель нанес в Каракас. В июне 1959 года была проведена совместная венесуэльско–кубинская высадка в Санто – Доминго против диктатора Трухильо (потерпевшая неудачу). Но после падения диктатур между двумя странами пролегла пропасть. Кубинская революция опередила венесуэльскую, а последняя остановилась на «государственном перевороте» и установлении «представительной» власти.

Дебре полагает, что «Венесуэла могла быть первой социалистической страной континента, если в 1958 году революционное руководство смогло бы продемонстрировать большую смелость, а не представило бы историческую инициативу Ромулу Бетанкуру, которая открыла дверь власти «неоколониальной» буржуазии.

«Если кубинская революция открыла в Латинской Америке новую эпоху антиимпериалистической борьбы, поставив на повестку дня борьбу за построение социализма, венесуэльская вооруженная борьба, которая началась в 1962 году, сделала эпоху внутри этой эпохи».

Венесуэльская революция поставила свой фундаментальный вопрос: может ли вооруженная борьба развиваться внутри рамок представительной демократии, против господствующего класса, который не ликвидировал общественные свободы и сохраняет, в одних случаях лучше, чем в других, конституционную легитимность.

Первые партизанские очаги в Венесуэле родились после кризиса 1962 года и забастовки транспортников в январе в горном штате Тачира как следствие усиливавшейся репрессивной политики режима. Кризис был не политический, а экономический и военный, он затронул только столицу и армию

Венесуэла – третий производитель и один из первых экспортеров нефти в мире, – получала половину североамериканских инвестиций в Латинской Америке. Она исторически, в случае национального революционного движения, вовлекала в игру жизненные интересы империализма и «поражала в самое сердце его систему геополитического господства». Кроме того, компартия задействовала весь свой политический вес в конфликте и направила в ФНО своих политических руководителей и бойцов, как в города, так и в горы. КПВ продемонстрировала способность завоевать политическую власть, но получила поддержку только от чилийской компартии.

Как свидетельствует Дебре, Эрнесто Гевара внимательно следил за событиями в Венесуэле. В марте 1965 года, после безрезультатной поездки в Пекин, где он пытался убедить китайское руководство в приоритетности задачи совместной борьбы против американского империализма, Че встретился с венесуэльской делегацией в Алжире. Во время разговора один из венесуэльских коммунистов похвастался, что партия имеет «под ружьём» 7 тысяч человек (в действительности, по мнению Дебре, было не больше 3 тысяч). Че предложил прибыть в Венесуэлу для принятия участия в борьбе («после завершения некоторых дел»). Но через год (1966 г.?) он отказался от предложенной высадки в Венесуэлу под предлогом, что борьба уже там началась, и в его присутствии нет необходимости. Как утверждает Дебре, Че не захотел «запрыгивать в поезд на ходу», так как считал своей миссией начинать там, где еще ничего не было, пролагать «новые пути для поезда, который должен начать свой путь из ещё не тронутых земель».

В сложившейся ситуации в революционном движении 1966–1967 годов «венесуэльская проблема» определила некоторые глубоко скрытые разногласия, которые «всколыхнули» изнутри латиноамериканское «левое» движение после победы кубинской революции. «За публичной дискуссией между Фиделем и руководством КПВ в тени оставался широкий континентальный спор, который уже продолжался годы, более или менее подпольно, и который достиг, таким образом, кульминационного и наиболее болезненного пункта. …В тот день 13 марта [1967 г.], мало, кто из слушателей на университетской лестнице в Гаване смогли услышать в голосе Фиделя эхо споров между «Папи» и Коллем, Че и Марио Монхе, но те, кто слушали в лагере Ньюкахуасу трансляцию речи по Радио Гавана, знали к кому это относится».[34]34
  Здесь Дебре говорит о той речи Фиделя, о которой упоминает Эрнесто Гевара в своём «Боливийском дневнике» (и которую автор слышал в Гаване).


[Закрыть]

То, что кризис по поводу Венесуэлы «взорвался столь шумно», было обязано тому, что на протяжении долгого времени венесуэльская революция была со стороны всего социалистического лагеря, в том числе и со стороны Кубы, «объектом» особого финансового и материального вложения. В определённое время Куба поставила на карту всё для ускорения венесуэльской революции. Вследствие обвинения со стороны правительства Бетанкура в выгрузке нескольких тонн оружия на венесуэльских берегах Куба в ноябре 1963 года была исключена из ОАГ и в феврале 1964 года была подвергнута тотальной блокаде. После того, как венесуэльское правительство арестовало двух кубинских «добровольцев» после неудачной высадки группы бойцов в марте 1967 года, кубинская делегация объявила на конференции ОЛАС в августе 1967 года о разрыве связи с КПВ и заявила о поддержке венесуэльской герильи.