Текст книги "От Симона Боливара до Эрнесто Че Гевары. Заметки о Латиноамериканской революции"

Автор книги: Михаил Колесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

В 1980 г. была принята новая Конституция. Внешний долг страны к 1986 г. увеличился до 20 млрд. долларов (в пять раз), безработица – в два раза. В 1986 г. остров Пасхи был передан США для военно–морской базы. В апреле 1986 г. была создана оппозиционная Национальная гражданская ассамблея. В июле по её призыву произошла 48 часовая Всеобщая забастовка. Оппозиция в армии. Требование выборов. 7 сентября было совершено покушение на Пиночета, организованное Патриотическим фронтом им. Мануэля Родригеса.

Из трагического чилийского опыта Дебре делает вывод: «При этом вещи весьма просты». Легальный и вооруженный пути не являются решающими, сами по себе, и их объединение создает «фальшивую иллюзию». После «чилийского шока» возвращаться к этой абстрактной оппозиции, это значит, что дискуссия за десять лет не продвинулась ни на шаг. Та форма, которую принимает классовая борьба в определенный момент и в данной стране, обусловлена предшествующей историей и соотношением глобальных сил. Каждый последующий этап обусловлен предшествующим и в свою очередь создает возможность своего продолжения. Чили, которая должна была пройти до конца институционный и легальный путь, открывая одну за другой двери к вооруженному сопротивлению масс, есть «исторический урок на пути смирения».

Где проходил чилийский путь? – задает вопрос Дебре.

Для того чтобы понять, что отвергла контрреволюция 11 сентября 1973 года, нужно узнать, что пытались продемонстрировать те, кто формирование народного правительства 4 ноября 1970 года представлял как революцию; те, для кого захват правительственной власти, электорально приобретенной и легально используемой, воплощал не тактику, а стратегию международной цели: стратегию «демократического и плюралистического» перехода к социализму.

Чили – это единственная нация, которая пыталась воплотить особую модель перехода к социалистическому обществу. Об этом сказал в своем послании Конгрессу 21 мая 1971 года президент Сальвадор Альенде. Сущностью чилийского «вызова» была попытка построить социализм на экономической и социальной основе, оставляя нетронутой политическую надстройку буржуазного государства. Чилийская «гипотеза» состояла в намерении трансформировать классовый характер государства без его предварительного разрушения.

В 1970 году народ завоевал решающую часть политической власти, исполнительную власть. В результате пятидесятилетней борьбы рабочего класса, господствующий класс был вынужден расширить социальные свободы и установить соответствующий государственному капитализму президентский режим. Поэтому в Чили никто не сомневался, что, завоевав часть власти, отталкиваясь от правительства как точки опоры, необходимо завоевать всю полноту политической власти. «С того момента, в который Народное единство обрело контроль над тем нервным центром, каким был правительственный аппарат, казалось необъяснимым то, что оно смогло войти в противоречие с самим собой, провоцируя конфликты между его революционной социальной властью и своей институциональной политической властью».

«На насилие реакции мы ответим революционным насилием», – заявил Сальвадор Альенде.

Но в правительстве командует государство, замечает Дебре.

Известно, что государство и правительство не смешиваются. Также известно, что правительство не есть «нервный центр», ни «точка концентрации» власти государства; или, что тоже самое, – институциональная политическая власть (правительство и социальные службы) не есть вообще власть. Исполнительная власть никогда не занимает господствующей позиции, не возвышается над Парламентом, над юридическим аппаратом, но находится на «линии огня» военного аппарата. Поэтому завоевание правительства не пересматривает характер стратегии. Но контроль над исполнительной властью позволяет развивать экономическое наступление там, где государственный капитализм занимает «господствующие высоты» в установившемся способе производства. Отсюда рождаются вначале иллюзии «сверхвозможностей». Но продолжение или успех первоначального экономического наступления рано или поздно столкнется с потолком существующих институтов.

Дебре делает из этого неизбежный вывод. Господствующий класс может временно потерять контроль над политическим процессом, например, в случае электорального поражения, но он при этом не теряет контроль над государством, истинным «нервным центром» которого является репрессивный военный аппарат. В момент кризиса народное правительство без народной полиции и армии лишается материальных средств управления, так сказать, удержаться у власти. И существует иллюзия волевым началом заставить военный аппарат функционировать по новому, не меняя его «анатомию».

«…Некий Пиночет вынудил забывчивых перечитать классиков:… кто не разобьет Машину, будет разбит ею».

Закон на стороне силы, напоминает Дебре. Вопрос легальности никогда не есть вопрос принципа, тем менее для тех, кто составляет «Таблицу Законов. «Достойно сомнения то, что буржуазия либеральна по природе или по призванию, но лишь соответственно ситуации, и только до того момента, пока политический либерализм сопоставим с поддержанием её господства. Буржуазия – ленинская по своему инстинкту, и знает хорошо о том, что последняя истина политической борьбы находится в соотношении сил, а не в «конституционной герменевтике».

«Легитимность, которая до того связывает руки буржуазии, быстро смыкается над пролетариатом. Охотник есть охотник».

Одной из слабостей правительства Народного Единства, как логическое следствие вхождения во власть, была попытка повернуть идеологию своих врагов против них самих, вместо того, чтобы создать другую, разорвав путы. «Как можно требовать от джентльмена сохранения его хороших манер в момент, в который он изучает свой текущий счет».

«Исходя из того, что на этой почве проигрывается всегда, предпочтительнее потерять репутацию гуманиста, чем власть и жизнь. …Одним словом, любой, кто строит социализм несовершенными методами, которыми он располагает, и ошибками, которые не перестает совершать, должен смириться с тем, чтобы иметь плохую прессу среди своих противников и быть готовым к одновременному огню слева и справа. Укрепиться или потерпеть крах».

«… У социализма нет другого выбора, как стать ненавистным своим противникам, – но обеими ногами на земле, – или стать посвященным urbict orbi всеми либералами, – но на шесть футах под землей», – предупреждает Дебре.

Кризис есть единственное решение.

Ожесточенное и нарастающее, национальное и международное сопротивление эксплуататорских классов во время процесса их экспроприации может иметь своим результатом паралич старой экономики до того, как она может быть немедленно заменена другой, по причине того, что первая ещё считается слишком прочно существующей для того, чтобы позволить функционировать второй, которая ещё не достаточно сильна, чтобы хотя бы нейтрализовать первую. «Таким образом, последовательные этапы ожесточенной классовой борьбы связаны друг с другом не механической связью, а диалектической».

«Не следует думать, что с течением времени Смысл и Разум воплотятся в истории, что Справедливость сможет победить Несправедливость», – предупреждает Дебре. С практической точки зрения революционное политическое время есть «сейчас или никогда», а не «подождем до завтра, что время покажет там и тогда».

Характерная черта какого–либо кризиса есть, на деле, нечто вроде «гордиева узла», который надо разрубить без промедления. Это стратегическая альтернатива, представленная в виде тактического выбора, который должен быть осуществлен в короткий срок. «Революционная ситуация» не есть та ситуация, при которой «революция» располагается на расстоянии «вытянутой руки» как «великолепный созревший фрукт, который остается только сорвать». Ситуация может называться «революционной» не тогда, когда революция неизбежна, а, начиная с момента, в который становится неизбежным выбор между революционным скачком вперед или контрреволюционным скачком назад, потому что компромиссные решения и промежуточные позиции нежизнеспособны. «В этом смысле, любая революционная ситуация есть также и, по своему развитию, контрреволюционная ситуация», – верно замечает Дебре.

Говоря о Чили, он выражает возмущение «легкомыслием» тех революционеров, которые над «ещё теплым трупом» президента Альенды уже переоделись в «судейскую тогу» и с «учительской школьной указкой», стоя за своей «кафедрой», рассуждают о том, что «нужно было уничтожить армию, а затем вооружить рабочих». Вооружение пролетариата он называет «квадратурой круга».

Что значит: «вооружить пролетариат»? Каждое слово – «головоломка»! Каким «оружием»?

Что касается «пролетариата», даже имея в виду «промышленный пролетариат», то следует напомнить, что в чилийском обществе он никогда не представлял единый класс. С первого дня наиболее сознательные члены Народного Единства были вооружены. Попытка вооружить всех рабочих, даже, если бы это было материально возможным, означала спровоцировать военный переворот значительно раньше. Упрекать в этом Народное единство несерьёзно, так как проблема состоит в том, располагало ли оно и до какого пункта такой возможностью. «Когда волк загнан в загон, более легко контролировать его поведение и шлифовать ему клыки, но волк не будет терять зря время».

Это пример того, как выбор осуществляется в «заранее заданных условиях». «Монополия легитимного использования насилия есть прерогатива для обсуждения господствующим классом, который инстинктивно знает, что в этом разыгрывается остальное и отсюда борьба за свое выживание». «…Государственный переворот не был гражданской войной, а побоищем», … которое не было победой», – заключает Дебре.

Особенности рождения определенного социального режима обусловливает его возможности подхода к новому курсу. Этот непременный элемент, присутствующий в политике, чреват тем, что победа может обернуться поражением. Так, поражение чилийского правительства было предопределено его рождением: результат соответствовал предпосылкам. Это Дебре называет: «когда мифы убивают».

Альенде не мог примириться с либеральным государством по своей индивидуальной склонности. Его приход к президентству, также как приход рабочих вместе с ним к преддверию власти, соответствовал сложившейся революционной ситуации, также как и то, что его идеологический проект пришел в противоречие с идеологией господствующего класса. «История – это не витрина больших магазинов, в которых каждый покупатель может выбрать понравившуюся ему модель революции». Так иногда думают те, – как считает Дебре, – кто называют себя «марксистами», каковыми в действительности не являются, которые пытаются подменить «историческим материализмом» то, что называется «историей».

«Чилийская трагедия»… – заключает он, – есть, вероятно, последнее возмездие (последнее до сих пор) того саркастического языческого идола, который не хотел пить нектар иначе, как из черепа своих убитых жертв и с которым сравнивал Маркс человеческий Прогресс в классовых обществах».

Общий национальный кризис «не падает с неба», его нужно готовить, ускорять. Но не существует революционной ситуации без экономического кризиса, как и без международного военного кризиса. «Реформизм» – «троянский конь» буржуазии в лоне рабочего движения.

«Известно хорошо, что политика есть искусство сменить в мгновение ока одну тактику другой на каждом повороте истории», – напоминает Дебре. «Альенде, который вошел во дворец Ла Монеда в ореоле избранного народного президента, а вышел из него убитым с автоматом в руке, есть пример человека, который трансформировался из пацифиста в бойца, ответившего мгновенно на жестокий вызов исторических требований, вплоть до принесения в жертву своей жизни».

Проблемой считает Дебре то, как узнать, каким образом народное правительство, пришедшее к власти по реформаторскому пути, может трансформироваться на марше в революционное, при этом избежав неизбежного буржуазного контрнаступления, вооруженного «инструментами» государственной власти. Такой «поворот вокруг своей оси» в Чили был невозможен.

В современной истории революций, замечает он, «фаза перехода к социализму» длительна и насчитывает последовательные этапы. Случай Чили обратил внимание на то, «открыта ли дверь, или закрыта». «Та дверь, которая ведет к социализму, не откроется до тех пор, пока репрессивные засовы буржуазного государства не будут «взломаны». Тем не менее, никогда не бесполезно попытаться приоткрыть её или потрясти её, но всегда является роковым забывать о том, что дверь всегда может быть закрыта ударом [ноги], раздробив пальцы или даже всё тело».

Как говорил Альтуссер, марксизм есть наука неразрешимых проблем. Можно надеяться, как полагает Дебре, что наука истории со временем откроет все двери. «История подобна артистам, с которыми никогда не ищут встреч, и у которых решения предшествуют проблемам». Задача истории дать ответы, но они никогда не будут ответами на те вопросы, которые формулируют теоретики.

Однако весь опыт «латиноамериканской революции» XX века, описанный Режи Дебре, скорее указывает на то, что теория европейского «марксизма», как и модель «социалистической революции», оказались неприменимыми к социально–политическим реалиям в странах Латинской Америки. Здесь исторически сложилась принципиально иная, чем в Европе, «революционная ситуация».

Современный мексиканский политолог Аугустин Куева, в связи с этим, отмечает: «…История Латинской Америки является «очень отличной» от европейской. …Поэтому …полвека ни одна «европейская» теория ни смогла ухватить нашу непостижимую «оригинальность» метисных народов…» История Латинской Америки определенно не вписывается в «европейские» категории. Из–за этого пришлось вновь «изобретать порох», создавать свою «теорию», которая бы соответствовала условиям «зависимости».

Эта «теория» была названа «философией освобождения». Её «соавторами» явились известные философы и политологи Латинской Америки. Перуанец Франсиско Миро Кесада определяет «философию освобождения» как «типичное выражение латиноамериканской мысли», которое стремится дать «рациональное обоснование» справедливого общества, используя «критику власти».

Мексиканский политолог Энрике Д. Дуссель заявляет: «Мы родились слишком поздно для капитализма!» Но в связи с этим нужно отличать «революцию» от «освобождения». Революция означает «точку разрыва», момент перехода к «новому порядку». «Освобождение», напротив, имеет более широкий смысл.

«Освобождение включает предреволюционные моменты, революционную ситуацию, саму революцию и продолжение революции как построение нового порядка. …Философия освобождения, так как она возникает в Латинской Америке, не должна интерпретироваться как альтернатива марксизму; если бы было так, она была бы просто философией популизма в ее собственной двусмысленности». Это было бы «освобождение», эволюционирующее к фашизму или «десаролизму», (от исп.: desarollo – развитие), или просто – к реформизму».

Все, что теоретической поддержкой содействует процессу «национального освобождения» от зависимости от североамериканского капитализма с политической гегемонией угнетенных классов: крестьян и рабочих, – и в осуществлении их реальных интересов, можно назвать «философия освобождения».

«Философия освобождения в Латинской Америке могла бы быть широким движением, стратегическим союзом, критической мысли, которая определяется в практической акции, в виду освобождения наших наций и угнетенных классов»..

Одним из ключевых понятий «философии освобождения» является «революционный национализм». Как его определяет Нестор Гарсия Канелини: «Революционный национализм есть национализм, потому что не переносит механически оригинальные модели на другие культуры, а использует их в той мере, в которой учитывается актуальная ситуация каждой страны; и есть революционный потому, что не принимает того, что нация есть увековечивание наследия, …а устанавливает связь настоящих фактов с прошлым собственной культуры, а точнее, с актуальной проблематикой всех народов, которые воюют за свое освобождение».

Рикаурте Солер в своей «Записке о нации и испаноамериканской революции» пишет:

«Государство современной Европы есть национальное, по своей форме, и буржуазное, по своему содержанию… Напротив, …в развивающихся странах, и в нашей Америке, государство есть буржуазное, по своей форме, и национальное, по своему содержанию. Это объясняет то, – что исторически лигитимизируется, – что национальное сознание в нашей Америке выходит за пределы границ государств …в испаноамериканское национальное сознание. Из этого также вытекает национальный характер испаноамериканской социальной революции».[32]32
  О «философии освобождения» см.: Колесов М. С. Философия и культура Латинской Америки, – Симферополь, 1999.


[Закрыть]

Однако, идеи европейского «социализма» сыграли роковую роль в истории революционного движения Латинской Америки XX века, так как они были не адекватны как латиноамериканскому менталитету, так и латиноамериканским социальным реалиям.

Глава вторая
ТРАГИЧЕСКИЕ УРОКИ ЛАТИНОАМЕРИКАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

В 60–70‑е годы XX века усиливается вмешательство США в экономику и политическую жизнь стран Латинской Америки. Вкладывая большие инвестиции в экономику этих стран (свыше 17 % своих зарубежных инвестиций), США контролируют пятую часть валового национального продукта и до одной трети экспорта. Если в 1954 г. США получили от своих инвестиций 700 млн. долларов прибыли, то в 1974 г. – 9 млрд. долларов.

Вместе с тем в Латинской Америке нарастает движение сопротивления экспансии США как в легальных политических процессах, так и в партизанской революционной войне. Из 21 компартии Латинской Америки 10 действуют легально. Компартии Венесуэлы, Уругвая, Чили, Коста – Рики и Эквадора в 70‑е годы входят в парламент и муниципальную структуру власти. Вместе с тем компартии Венесуэлы, Гватемалы, Боливии, Перу активно участвуют в революционном военном движении. В 1975 г. в Гаване прошло Совещание компартий стран Латинской Америки и Карибского бассейна, которое приняло Декларацию. В том же году в Панаме была создана ЛАЭС (Латиноамериканская Экономическая система) – латиноамериканский «Общий рынок». В 70‑е годы Аргентина, Перу, Панама восстановили дипломатические отношения с Кубой.

Одновременно в ряде латиноамериканских стран происходит установление военных диктатур (поддержанных США), которые ввергают свои народа в обстановку репрессий и террора. Это в свою очередь вызывает ужесточение борьбы со стороны «революционных» сил: Террор порождает террор.

На Гаити 22 сентября 1957 г. врач–негр Франсия Дювалье при поддержке высших офицеров армии и посольства США совершил государственный переворот и был провозглашен «Верховным вождем гаитянской революции» (50 тысяч убитых, около 1,5 млн. эмигрантов). Государственной идеологией был провозглашен древнеафриканский культ «воду». В 1964 г. Дювалье («Папа Дюк») был провозглашен «пожизненным Президентом». В апреле 1971 г. произошла передача власти Жану – Клоду Дювалье–младшему («Бэби Дюк»). «Новая» политика правительства – «промышленный бум» – подчинение индустриализации страны интересам ТНК. Секретное соглашение с Доминиканской республикой о продаже «рабочей силы» (в 1980 г. получено 1 млн. 225 тыс. дол. за 15 тысяч рабочих, каждый получил за 6 месяцев работы 28 долларов). Экономический спад в 80‑е годы: внешний долг – 400,7 млн. дол. Модернизация армии и её «американизация» за счет «помощи» США. Средний годовой доход 70 % населения – от 35 до 140 долларов. Средняя продолжительность жизни – 54 года. С 1979 г. стала формироваться «легальная» оппозиция (Христианские демократы, социал–христиане и др.) В январе 1986 г. прошли манифестации и забастовки. 7 февраля был создан «Национальный правящий совет».

До 1965 г. в Перу проводилась политика «гамонализма» (патриархального патернализма). Население страны – 50 % индейцы (кечуа и аймада), остальные – креолы и «чолос» (метисы). С 1975 г. официальный язык страны – кечуа. Революционное движение «МИР» пыталось неудачно втянуть индейцев в партизанскую войну. В ночь с 2 на 3 октября 1968 г. в Перу произошел военный переворот во главе с генералом Хуаном Веласко Альварадо. Новое правительство стало проводить политику национализации и аграрную реформу, восстановило дипломатические отношения с СССР и другими соцстранами. В 1975 г. Веласкес был смещен бывшим президентом Белаунде Терри, страна вернулась в прежнее состояние. «Сендеро люминосо» («Освещенный путь») – партизанское движение последователей камбоджийского диктатора Пол Пота («мотыга плюс Сорбонна»). Руководитель – Абималь Гусман Рейносо («Председатель Гонсало») – доктор философии, профессор университета Сан – Кристобаль. Опора на крестьян–индейцев. С 1982 г. партизанское движение было перенесено из деревни в город. В феврале 1985 г. во время визита в Лиму римского Папы Иоанна Павла II в столице было отключено электричество и на возвышавшемся над городом холме были зажжены огромные серп и молот. Цель «Сендеро люминосо» – реставрация «коммунистического» легендарного государства Тауантинсуйу, его враг – «белая цивилизация». В 1985 г. на выборах победило движение «Единство левых сил» («апристы») при поддержке Конфедерации трудящихся Перу. Президентом стал Алан Гарсия, который заявил: «Я избран на пост главы государства не чиновниками МВФ, а перуанским народом». Правительство провело серию экономических мероприятий. В 1986 г. партизанами было забросано дымовыми шашками посольство КНР в Лиме: «месть за измену идеям Мао», и был развязан террор против «левых» (апристов). Правительство ответило массовыми репрессиями и расстрелами. В 29 провинциях страны было введено «осадное положение».

В Аргентине после смерти президента Перона в марте 1976 г. власть захватили военные. В 1982 г. произошла военно–морская битва Англии (премьер–министр Маргарет Тэтчер) против Аргентины за Мальвинские (Фолклендские) острова в Атлантике, в которой Аргентина потерпела поражение. После этого военные передали власть избранному президенту Альфонсину (за время военного режима погибло 30 тысяч аргентинцев).

В Эквадоре 16 января 1987 г. на военно–воздушной базе «Таура» (близ Гуаякиля) произошел захват президента страны Леона Фебреса Кордеро с требованием освобождения из тюрьмы генерала Франка Варгаса Пассоса (глава военного антиправительственного заговора), которое было выполнено. Генерал скрылся, парашютисты–заговорщики были арестованы по приказу министра обороны М. Саласара.

В Парагвае в 1954 г. произошел государственный переворот генерала Стресснера, поддержанный националистической партией «Колорода». Командный состав армии был «включен в экономику» (контрабанда, наркотики и пр.). Генерал Андрес Родригес, командующий 1‑м армейским корпусом, стал вторым человеком в стране, создав «батальон охраны» в 1,5 тысяч человек. «Лучший друг Соединенных Штатов» (США установили свой контроль над 80 % предприятиями и всеми природными ресурсами). В стране было введено «осадное положение». 1,5 млн. человек эмигрировало. Буржуазные партии сформировали «оппозицию в законе». Руководители компартии (генсек А. Майдана и др.) были арестованы. В 1978 г. возникла оппозиционная коалиция «Национальное согласие», поддержанная католической церковью. В 80‑е годы произошёл экономический спад: внешний долг – 1,2 млрд. дол., 45 % – безработных. В мае 1984 г. прошли массовые выступления против диктатуры. В 1986 г. новая волна оппозиционного движения. В 1988 г. власть от отца принял подполковник Густав Стресснер.

В Сальвадоре в 1959 году развернулась борьба против правительства Лемуса. Из руководства компартии были исключены Шафик, Рауль Кастельянос Фигероа и др. В это время началось формирование вооруженных групп и призыв к восстанию и свержению режима Лемуса. Цель не была достигнута, но был совершен радикальный поворот к вооруженной борьбе (были созданы «группы действия»). Это обеспокоило армию, которая испугалась повторения кубинской революции и совершила государственный переворот. После поражения военной Хунты (через три месяца), внутри Компартии сформировался (1961–1963 гг.) Объединенный Фронт Революционного действия (FUAR), внутри которого возникло военное направление.

В 1969–1971 гг. проходили крупные профсоюзные демонстрации с требованиями отставки командующего Национальной гвардии генерала Хосе Альберто Медрано. В 1970 г. «Революционный народный блок» (40 партий) создал «Народные силы Освобождения имени Фарабундо Марти». В 1971 г. был создан легальный «Национальный союз оппозиции». В 1972–1977 гг. активизировалась легальная оппозиционная борьба, в том числе на президентских выборах. В 1977–1979 гг. в стране установилась военная диктатура генерала Ромеро, которого сместил полковник Махано. В 1979 г. состоялся VII съезд Компартии Сальвадора (генсек Шафик Хорхе Хандал), после которого последовали массовые демонстрации и забастовки. «Фронт объединенного народного действия» создал «Вооруженные силы национального сопротивления». «Народные лиги 28 февраля» («левые») создали «Революционную армию народа». В октябре 1979 г. в стране было сформировано центристское правительство Наполеона Дуарте, поддержанное профсоюзными и демократическими организациями. В 1980 г. было приостановлено действие Конституции и развязан правительственный террор (в столице была расстреляна демонстрация, погибло более 300 человек). Страна была ввергнута в гражданскую войну, которая продолжалась семь лет. В январе 1980 г. созданный Революционный координационный комитет (с участием компартии) опубликовал Манифест об объявлении «народной вооруженной войны». В марте произошла Всеобщая стачка, в вооруженных столкновениях в столице погибло около тысячи человек. После этого полицией был убит архиепископ Оскар А. Ромеро, на похоронах которого погибло от полиции 40 человек. В апреле в Мексике был создан «Революционно–демократический фронт» Сальвадора. В октябре был создан «Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти», выпускавший газету «Venceremos» («Мы победим») и имевший радиостанцию с таким же названием.

В октябре 1980 года начались военные выступления FMLN в разных частях Сальвадора, продолжавшиеся 38 дней. Со стороны армии было 200 убитых, 843 раненных, 200 взятых в плен. Было захвачено 422 винтовок и другого оружия, подбит вертолет и бронетранспортер, 12 военных грузовиков. Было атаковано и удержано несколько населенных пунктов. Армия вынуждена была покинуть некоторые регионы страны. После нескольких месяцев «передышки» партизанское наступление возобновилось в январе 1981 г. и продолжилось в марте–апреле. Было создано 7 «стратегических фронтов». Тогда была создана организация ORDEN, целью которой было создание крестьянской «самообороны» против партизан. Это создало проблему для партизан: либо «адаптировать» крестьян, либо воевать. Проблема решилась сама: крестьяне большими группами вступали в партизанские отряды. Те, кто был захвачен в бою, сдавались организации Красного Креста.

В 1983 году немецкая журналистка (ГДР) Марта Харнекер взяла интервью у генерального секретаря компартии Сальвадора Шафика Хандала.

В этом интервью, названном: «Партия, которая знает, как подняться на вершину Истории»,[33]33
  Интервью Марты Харнекер цитируются по публикациям в никарагуанских газетах «Barricada» и «El Nuevo Diario» (1983–1985 гг.) из личного архива автора.


[Закрыть] журналистка, прежде всего, задает вопрос:

«Как ты объяснишь, что в последние десятилетия произошли настоящие революции, на Кубе и в Никарагуа, и ни в одном из случаев коммунистические партии, которые сами себя называют авангардными, не находились во главе этих процессов?»

Хандал уходит от прямого ответа, долго рассуждая о причинах поражения социалистического правительства в Чили (убийство генерала Пратса). Он говорит о том, что революционеры могут выбирать любой темп развития событий, который они считают лучшим, вплоть до того, что «делать паузу» и отступить, но с условием того, что завоюют власть и удержат ее твердо в своих руках.

«Правда состоит в том, что, планируя демократическую антиимпериалистическую революцию как «путь приближения» к социалистической революции, мы думаем, что она может быть достигнута, поставив на первый план акции «прогрессивные», «антиимпериалистические» секторы, средних слоев (интеллигенция, военные и т. д.) и вплоть до буржуазии».

Однако, «невозможно идти к социализму иначе, чем по пути антиимпериалистической демократической революции, но тем менее можно завершить антиимпериалистическую демократическую революцию без того, чтобы дойти до социализма».

Генсек КПС считает, что «электоральное участие» коммунистов сделало «грандиозный» политический вклад в движение борьбы за революцию. Вместе с тем, коммунисты в течение долгого времени не проводили сознательную и систематическую линию на объединение всех вооруженных сил «левых».

Лишь в новых социальных условиях, созданных расширением сферы «зависимого капитализма», можно понять, что существует объективная возможность появления повстанческих революционных политических организаций вне структур Коммунистической партии. Речь идет об организациях, которые «примыкают к марксизму–ленинизму, которые планируют перспективы социализма, несмотря на то, что не связаны с Международным Коммунистическим Движением».

Шафик Хандал подчеркивает, что имеет большое значение анализ объективных условий, на основе которых возникают организации «левых». «В течение более чем пяти лет КПС (PCS) реализовала активную публичную полемику с политическими установками и позициями вооруженных левых».

В 1984 г. вновь избранный президентом Наполеон Дуарте, христианский демократ, провозгласил программу «Путь к миру 1985–1989» (умиротворение, гуманизация, демократизация, партисипация – соучастие, экономическая реактивация) и начал переговоры с ФНОФМ и РДФ. В страну вернулись из–за границы руководители РДФ. В 1985 г. состоялись выборы в Законодательное собрание. США оказали финансовую помощь (1 млрд. дол. за три года = 50 % бюджета страны). Внешний долг страны насчитывал 2,9 млрд. дол., 30 % населения – безработные. Армия – 50 тысяч человек. «Правые» объединились в ряд партий и движений на антикоммунистической основе. Организация АРЕНА (руководитель – Д`Обюссон) создала «эскадроны смерти». В 1985 г. погибло 2 145 человек, в 1986 г. – 1467 человек. 200 тысяч человек эмигрировали.

«Левые» были организованы в шесть наиболее крупных партии и движений: ERP («Революционная армия народа», командующий Хоакин Вильялобос), FARN (Вооруженные силы национального сопротивления», командующий Ферман Сьенфуэгос, настоящее имя – Эдуардо Санчо Кастаньеда), FPL («Народные силы Освобождения», командующий Сальвадор Каэтано Карпио), FAZ (PCS) («Вооруженные силы освобождения», командующий Шафик Х. Хандаль, генеральный секретарь КПС), PRTC («Революционная партия Центральноамериканских рабочих», командующий гватемалец Фабио Кастильо Фигероа), FDR («Революционно–демократический фронт», командующий Энрике Алварес Кордова, впоследствии убит).