Текст книги "От Симона Боливара до Эрнесто Че Гевары. Заметки о Латиноамериканской революции"

Автор книги: Михаил Колесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

…Мы находимся в моменте снижения нашей морали и нашей революционной легенды. Наиболее срочные задачи продолжают быть те же, что и в прошлом месяце, то есть: Восстановить контакты, привлечь крестьян, обеспечить себя медикаментами и экипировкой…»

На следующий день начался спуск вниз к реке вместе с мулами.

2 сентября радио принесло «страшную весть» о ликвидации группы в 10 человек, руководимой кубинцем по имени Хоакин в зоне Камири. Однако эту новость передал «Голос Америки», а местные радиостанции не сказали ничего. Поэтому Че не поверил.[21]21
  Но это была правда. 30 августа отряд «Хоакина» вышел на берег реки Рио – Гранде к хижине крестьянина Онорато Рохаса, который согласился быть проводником, но вывел партизан на засаду и 31 августа во время переправы через реку они были уничтожены. Вместе с «Хоакином» погибли кубинцы «Алехандро», «Браулио», боливийцы «Пандивино», «Гевара», «Эрнесто» (боливийский врач Фредди Маймуро). Труп «Тани» был обнаружен позже и привезен в Вальегранде в сопровождении самого президента генерала Баррьентоса. В живых остался только раненный кубинец «Пако» (Хосе Кастильо Чавес). Крестьянин Рохас позже был убит. Капитан Варгос, который командовал уничтожением отряда, впоследствии сошел с ума. Об обстоятельствах гибели группы «Хоакина» стало известно только в 1971 г.


[Закрыть]

3 сентября произошла случайная стычка партизан Че с солдатами, которые отступили

В этот день Че записывает в дневнике: «Голос Америки еще раз передал сообщение о бое с армией и на этот раз назвал Хосе Каррильо как единственного выжившего из группы 10 человек. Так как этот Карильо есть Пако, один из отряда прикрытия и ликвидация произошла в Масикури, всё, похоже, указывает, что это «соверано пакете» [достоверно]».

Затем следует запись: «Радио принесло известие об убитом в Вадо дель Йесо, вблизи, где была ликвидирована группа из 10 человек, в новом столкновении, что похоже на [одного из группы] Хоакина, как один пакет[?]; с другой стороны, дали все описания Негро, перуанского медика, убитого в Пальмарито и перевезенного в Камири; в его идентификации участвовал Пеладо. Похоже, что он действительно мертв, другие могут быть фиктивны или принадлежать к [группе] второй волны. В любом случае, странно расположение этих двух отрядов, которые сейчас переместились к Масикури и Камири».

Люди в отряде Че Гевары понимали, что они окружены войсками. «Дух людей тут же изменился», – отмечает Че.

5 сентября Че записывает: «Расшифровали общую часть [послания], которая говорит о том, что ОЛАС [Конференция солидарности латиноамериканских государств, проходившая в Гаване] была триумфом, но боливийские делегаты были говном, Альдо Флорес из КПБ [Коммунистическая партия Боливии] претендовал быть представителем НОА [Национальной Освободительной Армией]; его вынуждены были уличить во лжи. Просили, чтобы прибыл человек от Колля для дискуссии; дом Лозано был разгромлен, а он был подпольным: думаю, что могут обменять Дебре. Это все, очевидно, что они не получили мое последнее послание».

Речь идет о послании, отправленном Че с крестьянским мальчиком Паулино.

Партизаны были обнаружены армейским патрулем и вынуждены были спешно отойти в горы, уводя с собой скот (3 мула и 4 коровы). Лагерь поставили в 7 километрах от места столкновения с патрулем.

7 сентября Че записывает: «…Ситуация такова: авиация здесь нас не ищет, несмотря на то, что нашли лагерь, и радио сообщает, в том числе, что я являюсь командиром отряда. Вопрос в том: боятся? Мало вероятно; решили, что невозможно пройти наверх? С опытом, который у нас есть, и они знают о нём, я так не думаю. Не хотят продвигаться, ожидая нас в стратегическом пункте? Возможно; думают, что мы переместимся в зону Масикури для обеспечения себя? Также возможно. Медик находится в значительно лучшем состоянии, но я вновь сдал и провел ночь без сна.

Радио принесло новость о значительных сведениях, данных Хосе Кастильо Чавес [ «Пако»], его нужно было растерзать. Дебре отвергает обвинения Пако против него, говоря, что иногда охотился, поэтому его могли видеть с оружием. «Радио Крус дель Сур» [ «Южный Крест»] сообщает о нахождении трупа партизанки Тани, на берегах Рио – Гранде; эта новость, которая не похожа на достоверность [относительно трупа] Негро; труп был доставлен в Санта Крус, согласно информации этой радиостанции, но лишь её, а не «Альтиплано» [официальная правительственная радиостанция]».

8 сентября: «Радио принесло информацию о том, что Баррьентос присутствовал при захоронении останков партизанки Тани, которой отдал [почести] «христианского погребения» и затем присутствовал в Пуерто Маурисио, который является домом Хонорато; он сделал предложение обманутым боливийцам, которым не уплачено обещанное жалование, выйти с поднятыми руками на армейские посты и против них не будет предпринято никаких мер. Самолетик бомбил [район] Хонорато по направлению вниз, как бы проводя демонстрацию перед Баррьентосом.

Одна газета из Будапешта критикует Че Гевару как патетическую, но, похоже, безответственную фигуру, и приветствует марксистское поведение Чилийской партии, которая предпринимает практические действия. Как мне хотелось бы прийти к власти ни для чего другого, как сбросить маски с трусов и лакеев всякого сорта и бросить им в морду их свинства».

Суд над Дебре был перенесен на 17 сентября.

10 сентября оказался «плохим днем». При попытке переправиться через горную реку с помощью мулов были потеряны вещи, и от переправы пришлось отказаться. «Я забыл упомянуть одну вещь: сегодня, после более шести месяцев, я помылся. Это составляет рекорд, который многие уже достигли», – не без иронии записывает Че.

11 сентября: «утром радио принесло новость, что Баррьентос подтвердил, что я мёртв уже давно и всё это была лишь пропаганда, а ночью предложил 50.000 песо (4.200 долларов США) за данные, которые облегчат захват меня живым или мёртвым. Похоже, что ему дали …[не прочитываемо в оригинале (ред.)] вооруженные силы. Бросали листовки над районом, возможно, с описанием меня. Рекетеран [?] говорит, что предложение Баррьентоса можно рассматривать психологически, так как уже известна стойкость партизан и они готовы к длительной войне».

Следующий день начался с трагикомического эпизода. Стоявшему на посту «Эустакио» (перуанский радиотехник Лусио Гальван Идальго) на рассвете померещилось, что появился противник, и была поднята тревога, которая оказалась напрасной. Из этого Че сделал вывод, о психической усталости его людей.

В этот день Че записывает: «Похоже, что предложение Баррьентоса спровоцировало определенную сенсацию, в любом случае, один сумасшедший журналист высказал мнение, что 4.200 ам. дол. была малая плата за мою опасность. Радио Гаваны информировало, что ОЛАС получила послание ФНО [Фронта Национального Освобождения Боливии]. Чудо телепатии!»

Разумеется, никакого послания от Че тогда быть не могло!

Разведчики упорно искали броды переправы через реку, в которой поднимался уровень воды.

14 сентября оказался вновь «тяжелым днем». Отряд при переправе оказался разделенным на две группы. 15 сентября радио принесло новость о задержании Лойолы [Гусмана]. «…Виноваты фотографии, – записывает Че. – Умер бык, который оставил нас в руках палача, естественно».

На следующий день переправа на плоту через реку завершилась успешно. Но в отряде участились случаи нарушения дисциплины, главным образом из–за еды.

17 сентября поздравили самого младшего члена отряда «Паблито» (боливиец Франсиско Флорес, 22 года) с днем рождения горсткой риса.

Встреченные на другом берегу реки крестьяне были отпущены. Ночью самолет облетал зону.

18 сентября радио сообщило о двух попытках самоубийства Лойолы «из–за страха перед партизанскими репрессиями».

Отряд вновь очень медленно передвигался от ранчо к крестьянским поселкам. «Люди очень истощенны переходами». 20 сентября отряд навестил дом–лавку Аладино Гутьерреса, в которой изъял несколько незначительных мелочей (например, сигары).

«Люди запуганы и пытаются скрыться при нашем появлении…», – записывает Че. «Коррехидор» (староста) поселка Альто Секо предупредил войска об отряде (о чем Че догадался).

Запись от 22 сентября: «Баррьентос и Овандо дали пресс–конференцию, на которой извлекли из документов все данные и объявили группу Хоакина ликвидированной».

День 26 сентября Че назвал «разгромом».

На заре отряд прибыл в поселок Пикачо, (высота – 2.280 м.), где крестьяне отмечали праздник и встретили партизан «очень хорошо». Отряд проследовал «без излишних опасений». Но, достигнув другого поселка Хигеры, «все изменилось»: в поселке не оказалось мужчин, а были всего две женщины. Побывав в доме телеграфиста, у которого был телефон, партизаны узнали о сообщении субпрефекта городка Валье Гранде от 22‑го числа, в котором сообщалось коррехидору о присутствии партизан в зоне, и о том, что любое сообщение должно быть отправлено в Валье Гранде, где за это заплатят. Телеграфиста дома не оказалось.

Покинув поселок, авангард отряда попал в засаду. Че попытался организовать оборону в посёлке. Через некоторое время он узнал от прибывшего раненного «Бенигно», а затем «Анисето» и «Паблито», с поврежденной ногой, о том, что «Мигель», «Коко» и «Хулио» (кубинец) погибли и «Камба» (тот, который хотел покинуть отряд) исчез, оставив рюкзак. Отряд отступил в джунгли и оторвался от преследования, сбросив мулов со скалы. Во время отступления пропал боливиец «Леон» (дезертировал).

На следующий день возобновили подъем, наблюдая с высоты (1440 м.) преследовавшие их войска. В том числе пленение кого–то из партизан («Камба»?).

По радио узнали о том, что отряд столкнулся с ротой лейтенанта Галино, оставив 3 убитых, которые были переправлены в Валья Гранде. О пленных ничего не сообщалось. «Наши потери очень велики на этот раз; наиболее чувствительная потеря Коко, но Мигель и Хулио были великолепными бойцами и человеческая ценность троих неизмерима. Леон хорошо рисовал», – подводит итог боя Че.

28 сентября Че назвал «днем тревог, который в какой–то момент, казалось, будет нашим последним днем». На рассвете была принесена вода и разведчики вышли в поиск возможного спуска из ущелья, но вернулись сразу же, так как оказалось, что рядом проходила дорога, по которой передвигались войска. «Наше укрытие не имеет защиты от атаки с вершины, и возможности скрыться были маловероятны, если бы нас обнаружили», – отмечает Че. – «Все солдаты прошли с рюкзаками, что создает впечатление, что они возвращаются, и не было ночью в доме огней, а также не были слышны выстрелы, которые обычно приветствуют наступление ночи». Радио принесло известие об идентификации «Коко», подлинные имена и звания «Хулио» и «Мигеля» путают. Вначале сообщили новость о смерти Че, затем опровергли.

Следующий день был напряженным. По дороге продолжалось интенсивное движение войск, некоторые группы сопровождались собаками, которые могли обнаружить близкое присутствие партизан.

29 сентября американские агентства сообщили из Камири об обнаружении войсками отряда Че. Дезертиры из отряда («Камба» и «Леон») дали полную информацию противнику.

30 сентября утром «Радио Бальмаседа» из Чили объявило, ссылаясь на высокие источники армии о том, что Че Гевара окружен в диком ущелье. Местные радиостанции молчали. Партизаны ночью предприняли переход на новое место.

В своем резюме за сентябрь Че записывает:

«Должен стать месяцем восстановления и уже стал бы, но засада, в которую попали Мигель, Коко и Хулио, испортила всё, и затем мы оказались в опасном положении…

…С другой стороны, похоже, верны некоторые сообщения об убитых из другой группы, которую должно считать ликвидированной, хотя возможно бродит маленькая группка, избегая контактов с армией, так как сообщение о смерти 7 может быть фальшивым или, по крайней мере, преувеличенным.[22]22
  Речь идет об уничтоженной группе «Хоакина»


[Закрыть]

Характеристики те же, что и в прошлом месяце, за исключением того, что сейчас армия демонстрирует большую эффективность в своих действиях и крестьянская масса не помогает нам и превращается в доносчиков.

Наиболее важная задача это притаится и искать более подходящие зоны; затем контакты, несмотря на то, что весь аппарат [связи] в Ла Пасе разгромлен, где также нам были нанесены тяжелые удары. Мораль оставшихся людей поддерживается достаточно хорошей…».

1 октября достигнув нового места (высота 1600 м.), Че принял решение остаться здесь, чтобы отдохнуть, решив, что они вышли из окружения. Все испытывали голод, и не было воды. Но группа была замечена проходившими невдалеке крестьянами. Сообщению об этом Че не придал значения.

3 октября радио, наконец, принесло сообщение о двух пленных: Антонио Домингес Флорес («Леон») и Орландо Хименес Базан («Камба»): «последний признает, что боролся против армии; другой говорит, что сдался, поверив президентскому слову». «Оба дали исчерпывающие сведения о Фернандо [Че Гевара], его болезни и все остальное, не считая того, что наговорили, но не опубликовали. Закончилась история двух героических партизан», – с горечью заключает Че. Позже радио информировало, что пленные были перевезены в Камири для того, чтобы быть свидетелями на суде над Дебре.

Запись от 4 октября: «Радио передало новость о перемещении передового поста Главного Штаба 4 дивизиона с Лагунилльо в Падильо для лучшего охвата зоны Серрано, из которой, как предполагается, могут попытаться сбежать партизаны, и комментарий о том, что, если меня захватят силы 4‑го, меня будут судить в Камири, а если это сделают из 8‑го [дивизиона], в Санта Крус».

Отряд продолжает продвижение среди окруживших его войск. Из чилийского радио партизаны узнали о том, что они окружены 1.800 солдатами. 6 октября они натолкнулись на дом, где оказалась вода, и они могли приготовить пищу.

7 октября (вероятно ночью) Че записывает последний раз:

«Исполнилось 11 месяцев открытия нашей герильи без осложнений, пасторально; до 12.30, час, в который одна старуха, пася своих коз, вошла в ущелье, в котором мы расположились, и пришлось задержать её. Женщина не дала никаких достоверных сведений о солдатах, отвечая на все [вопросы], что она не знает, что долгое время туда не ходила. Лишь дала информацию о дорогах, из сообщения старухи следует, что мы находимся приблизительно в одной лиге от Хигарас, и в другой от Хагуэй и около 2 от Пукара. В 17.30 Инти, Анисето и Паблито пошли в дом старухи, у которой была одна парализованная дочь и другая наполовину карлик; им было дано 50 песо с наказом не говорить ни слова, но с малой надеждой, что они это выполнят, несмотря на их обещания. Вышли в 17‑ть с очень маленькой луной и марш был изнуряющим, оставляя много

следов в ущелье, где мы находились, в котором нет вблизи домов, но есть посевы картофеля, поливаемые по каналам из того же ручья. В 2 часа [ночи] остановились отдохнуть, так как уже было бесполезно продвигаться вперед. Чино превратился в настоящую обузу, когда надо идти ночью.

Армия передала странную информацию о присутствии 250 человек в Серрано для воспрепятствования прохода окруженных численностью 37, назвав зону нашего укрытия между рекой Асеро и Оро. Новость кажется забавной».

7 октября «Нью – Йорк таймс» опубликовало статью «Последнее сражение Че Гевары».

7 октября утром отряд Че (17 человек) вошел в каньон Кебрада де Юро. Об отряде армии сообщили крестьяне. В полдень отряд был окружен и расстрелян. Сразу погибли кубинцы «Пачо», «Анисето», «Артуро» и «Антонио», боливийцы «Чапако» (Хайме Арана Комперо), «Паблито», перуанец «Эустакио». Позже был убит кубинский врач «Моро».

8 октября сержант Уилка захватил в плен раненного в ногу Че и «Вили» (боливиец Симон Куба). «Я был так поражён, что чуть не лишился сознания», – позже скажет он журналистам. Пленные были отправлены в поселок Ла – Игеру, где помещены в школу. Там Че видела учительница. Туда прибыли полковник Андрес Селич, командующий армией генерал Альфредо Овандо и другие военные чины. Агент ЦРУ Гонсалес пытался вести допрос Че. Позже к пленным присоедили схваченного «Чино». Боливиец «Вилли» и перуанец «Чино» были расстреляны на следующий день, как только высокие военные чины покинули деревню.

9 октября был убит Эрнесто Че Гевара.

Фидель Кастро так описал последние часы жизни Че:

«Стало возможным уточнить, что Че продолжал сражаться раненным до того, как ствол его винтовки М-2 был разорван ставшей полностью бесполезной. Пистолет был без «магазина». Эти невероятные обстоятельства объясняют то, что его смогли взять живым. Раны в ногах препятствовали передвигаться без помощи, но не были смертельными.

Доставленный в поселок Хигуерас он находился живым около 24 часов. Он отказался говорить ни слова со своими захватчиками, и один пьяный офицер, который попытался издеваться над ним, получил пощечину прямо по лицу.

Баррьентос, Овадно и другие высокие военные начальники, собравшиеся в Ла Пас, приняли хладнокровно решение убить его. Известны детали той формы, в какой они осуществили вероломное соглашение в школе поселка Хигуерас. Майор Мигель Айора и полковник Андрес Селчин, рэйнжеры, подготовленные янки, проинструктировали унтер–офицера Марио Терана с тем, чтобы он осуществил убийство. Когда этот, совершенно пьяный, проник в помещение, Че, – который слышал выстрелы, которыми приканчивали одного боливийского и одного перуанского партизана, – видя, что палач колеблется, сказал ему с твердостью: «Стреляй! Не бойся!». Тот ретировался, и вновь было необходимо, чтобы старшие офицеры Айороа и Сельчин повторили ему приказ, который он выполнил, расстреляв от пояса вниз автоматную очередь. Уже была передана версия, что Че умер через несколько часов после боя и поэтому исполнители имели инструкции не стрелять ни в грудь, ни в голову, для того, чтобы не вызвать смертельные раны. Это продлило жестоко агонию Че до того, как один сержант, – также пьяный, – выстрелом из пистолета в левый бок добил его. Такое обращение грубо контрастирует с уважением, с которым Че, без единого исключения, относился к жизни многочисленных офицеров и солдат боливийской армии, которые попадали в плен.

Последние часы его пребывания во власти его презренных врагов должны были быть очень горькими для него; но ни один человек не был лучше подготовлен, чем Че, к противостоянию подобному испытанию».

С трупа Че сняли гипсовую маску и отрубили кисти рук, которые были доставлены в Ла – Пас. После этого труп исчез. Даже школа, где был убит Че, была снесена.

Журналистам было заявлено, что Че погиб в бою. Но именно журналисты установили правду.

Генерал Баррьентос заявил корреспонденту «Вашингтон пост»: «Солдаты, захватившие Че, не обращались в Ла – Пас за инструкциями и не получали от нас приказа убивать его. В этом не было необходимости. Военные части уже получили к тому времени приказ не брать пленных. Слишком часто партизаны, обещая сдаться в плен, встречали их огнем. Лично я предпочел бы иметь его пленником, чтобы навсегда развеять миф Гевары. …Я рассмотрел бы любое предложение передать его живым Фиделю Кастро или кому другому за, скажем, 20 миллионов долларов».

И. Р. Григулевич пишет: «Враги убили Че, так как страшились открытого суда над ним. Держать же его без суда за решеткой было для них не менее опасно. Весь мир поднялся бы на его защиту, и пока Че оставался бы в темнице, ни «гориллы» в Ла – Пасе, как и в других странах Латинской Америки, ни их дрессировщики в Вашингтоне не имели бы и минуты покоя. Только с его смертью они вновь надеялись обрести покой и уверенность в себе».

В живых остались лишь «Бенигно», «Инти», «Дарио», «Помбо», «Урбано» и «Ньято», посланные до начала боя в охранение. Они не знали о судьбе Че. 13 октября небольшой отряд «Помбо» прорвал кольцо окружения (погиб боливиец «Ньято»). Боливийские революционеры, узнав из газет о разгроме партизанского отряда, вывезли уцелевших партизан из гор на личных автомобилях. В феврале кубинцы «Помбо», «Бенигно» и «Урбано» через Чили и Париж вернулись на Кубу. «Инти» и «Дарио» остались в Боливии и погибли в перестрелке с полицией («Инти» 9 марта 1969 г., «Дарио» 31 декабря). Агент, руководивший ликвидацией группы «Инти», назначенный консулом в Гамбург, был убит в апреле 1971 г.

15 октября Фидель Кастро, выступая по телевидению, подтвердил смерть Че Гевары.

«И как бы трудно ни было себе представить и как бы ни казалось нелогичным, чтобы человек его размаха, его авторитета, его личных качеств погиб в стычке партизанского патруля с армейскими силами, однако те, кто его хорошо знает, не видят в этом ничего удивительного. …И мы должны сказать, что всегда беспокоились, что его характер, его привычка быть в самых опасных местах могут привести его к гибели в любом бою. Никто никогда не мог быть уверен, что он примет хотя бы минимальные меры предосторожности…

Нам бы хотелось, прежде всего, видеть его творцом великих побед народов, а не только их предвозвестником. Но, к сожалению, человек такого темперамента, таких личных качеств, такого характера, такой реакции на определенные обстоятельства призван быть скорее предвозвестником, чем творцом побед. И конечно, предвозвестники также являются творцами побед, причем самыми великими творцами побед!»[23]23
  Автор слышал это выступление Фиделя Кастро по кубинскому телевидению, которое вызвало у него некоторое недоумение… Во–первых, это было пафосное выступление, но явно лишенное столь характерных для него эмоций, индеферентное сообщение о случившемся. Во–вторых, рефрен его речи: Че сам виноват в своей гибели, так он всегда отличался неуравновешенным характером. В-третьих, в речи ясно присутствовал намёк на то, что Че заслуживал бы большего в своей исторической значимости, если бы ни его «реакция на определенные обстоятельства».


[Закрыть]

На Кубе был объявлен 30-тидневный траур. ЦК КПСС отправил в адрес ЦК КПК телеграмму сочувствия. «Товарищ Че Гевара погиб за великое дело освобождения народов от гнета и эксплуатации. Он всегда останется в нашей памяти как мужественный революционер, человек высокой душевной чистоты и беспримерной самоотверженности».

18 октября 1967 года в 8 часов вечера состоялся траурный митинг в Гаване.

17 ноября суд в Боливии над Дебре и Бустосом был завершен, они были приговорены к 30 годам тюрьмы. В январе 1971 года (после военного переворота в Боливии) они были высланы в Чили, откуда через Кубу Дебре вернулся во Францию.

Летом 1968 г. Фидель сообщил, что на Кубу попала фотокопия боливийского дневника Че, который, после тщательной проверки, в июне он был опубликован в Гаване.

Фидель подтвердил аутентичность дневника, так как все фотокопии были подвержены самому тщательному исследованию с целью исключить любую возможную подмену. Даты были сверены с дневником одного из выживших партизан, (однако, почему–то никогда не опубликованного?). Это было дополнено детальным свидетельством остальных выживших партизан. В результате «была достигнута абсолютная уверенность в том, что все фотографии были верной копией Дневника Че».

Фидель сообщил о том, что «Дневник» Че будет опубликован одновременно во Франции, Италии, ФРГ, США, Испании, Чили и других странах.[24]24
  В Советском Союзе «Боливийский дневник» был опубликован в октябре 1968 г. в качестве приложения к журналу «Новое время».


[Закрыть]

В предисловии к «Дневнику» Фидель Кастро напишет: «Че рассматривал свою смерть как нечто естественное и возможное в процессе борьбы и усиленно подчеркивал, особенно в своих последних документах, что эта случайность не воспрепятствует неизбежному ходу революции в Латинской Америке. В своем послании [конференции] «Триконтиненталь» он повторил эту мысль: «Вся наша акция есть призыв к войне против империализма… В любом месте, где нас настигнет смерть, она будет всегда желанна, потому что этот наш призыв к войне будет услышан и другая рука протянется, чтобы поднять наше оружие».

В заключении Фидель писал:

«Глубоко впечатляет героический подвиг, совершенный этой кучкой революционеров. Только борьба против враждебной природы, в которую превратились их действия, составляет непревзойденную Реже Дебре позже напишет в своей книге «Критика оружия»:

«Физическое уничтожение Че, жестокое, бессмысленное, невероятное, произвело эффект холодного душа на тех, кто жил в эйфории того исключительного момента. Это символично означало реальный поворот борьбы.

…Опыт самого Че стал живым доказательством того, что определенность объективных условий не является никогда фатальностью, и что реальная диалектика революций является более непосредственной и смелой, чем идеальная диалектика теоретических революций».

По его мнению, Че потерпел в этом поражение потому, что «историческая диалектика» не аккумулировала достаточное число противоречий в том месте и в тот момент, которые выбрал Че для своего вторжения. Че сознательно поставил «мертвую точку» над предпосылками своего предприятия, зная лучше других, что общественные законы действуют с той же необходимостью, что и законы природы. Судьба Че была вписана в историю как наиболее концентрированное выражение трагического в современном мире».

19 июля 1968 г. из Боливии бежал в Чили министр внутренних дел А. Аргедас, который заявил журналистам, что был агентом ЦРУ, и что он переслал на Кубу дневник Че. После пребывания в Лондоне, Нью – Йорке, Лиме, возвращения в Боливию и суда над ним, который его не осудил, Аргедас жил сначала в Мексике, затем в 1969 г. поселился в Гаване. Аргедас передал Кубе и гипсовую маску с лица Че и кисти его рук.

27 апреля 1969 г. в Боливии президент Баррьентос погиб в авиационной катастрофе. Занявшего его место вице–президента Силеса Салинаса 26 сентября сверг генерал Альфредо Овандо Кандия, который национализировал собственность американской нефтяной кампании и установил дипломатические отношения с СССР. Овандо обвинил в смерти Че Гевары Баррьентоса. 6 октября 1970 г. Овандо был свергнут. Президентом стал генерал Хуан Хосе Торрес (бывший начальник генерального штаба), который пытался проводить демократичную политику, (освободил Режи Дебре), но был свергнут в августе 1971 г. (в июне 1976 г. убит в Буэнос – Айресе).

В октябре 1982 г. президентом Боливии стал Силес Суасо, в правительство вошли представители компартии. На инаугурацию президента прибыла правительственная делегация Кубы, встреченная огромной демонстрацией на аэродроме.

В 1978 г. боливийский соратник Че Даниэль Аларкон («Бенигно») в своем интервью на вопрос о том, какими качествами, по мнению Че, должен был обладать революционер, ответил:

«…Он был человеком, который в определенный момент мог повести за собой людей на смерть. Но он никогда не переставал любить жизнь, он всегда её любил».

Вместе с тем нельзя ни обратить внимание на то, что «Боливийский дневник» Че Гевары, в отличие от его кубинского дневника «Этапы партизанской войны», пронизан скептицизмом и чувством безнадежности. В нём нет почти ни строчки об его кубинском прошлом, как будто он отринул его от себя навсегда. В нём почти нет упоминаний о Фиделе, впрочем, как и о других кубинских соратниках. В нём нет также определенности в собственном будущем. Совершенно очевидно, что Че понимал, что из боливийских джунглей у него «нет дороги назад». Вероятно, у Че Гевары такого шанса не было! Че понимал, что он обречен. «Боливийская операция» вообще вызывает немало недоумений и подозрений.

В итоге, после прочтения «Дневника» Че создается впечатление, что у «боливийской операции не было конкретной цели и программы действий. Вероятно, у него оставалась только одна возможность: дать свой «последний бой». Смерть Че Гевары, похоже, устраивала многих![25]25
  Для автора, который в это время находился на Кубе, исходя из анализа «сопутствующих обстоятельств», (которые никогда не были освещены в советской печати), можно с большой долей вероятности предположить, что после возвращения Че из последней поездки за границу между ним и Фиделем весной 1965 года произошел какой–то «серьезный» разговор. Именно в это время (после отставки Н. С. Хрущева) Фидель был намерен изменить отношения с партийным руководством Советского Союза и переориентироваться на Китай. Это и произошло позже. В 1967 г. в Гаване прошли показательные судебные процессы над старыми руководителями НСП (коммунистами) как «агентами Москвы». В документах на этих процессах и в выступлениях «обвинителей» имели место инсинуации в адрес Советского Союза, ГДР и Чехословакии (с называнием конкретных имён). Это имело следствием «охлаждение» дипломатических отношений с СССР и замену советского посла А. Алексеева–личного друга Фиделя. Очевидно, что Че (хотя и критически относился к «советскому коммунизму») не поддержал бы такой «новый курс» Фиделя. Конфликт между ними мог расколоть кубинское руководство. Вероятно, Че было сделано предложение, от которого он не смог отказаться. Он не был ни фанатиком, ни «романтиком». Он был достаточно трезвым политиком, способным адекватно оценить не только реальную политическую ситуацию, но и свои собственные возможности.


[Закрыть]

И. Р. Григулевич писал: «Революция побеждает, в том числе и потому, что ей прокладывают путь, сражаются за её благородные, бессмертные идеалы такие кристальной чистоты революционеры, каким был Эрнесто Че Гевара. …Эрнесто Че Гевара был убежден, что изменить существующую в его время обстановку в странах Латинской Америки можно было только оказывая вооруженное сопротивление американскому империализму и его креатурам, державшимся у власти благодаря массовому террору. Если США считают себя вправе вмешиваться в дела своих соседей, то и любой латиноамериканец вправе оказывать им сопротивление, где бы то ни было, предпочтительно же там, где они этого меньше всего ожидают. Так поступали латиноамериканские патриоты со времен войны за независимость».

В общем–то – правильные слова. Но здесь уместно было бы добавить, что для Эрнесто Гевары борьба против североамериканского империализма была, прежде всего, его личным делом.

Героев создаёт история, потому что историю делают герои.

Современный российский политолог А. Тарасов в электронной публикации «Памяти Эрнесто Че Гевары» (2001 г.) отметил, что Че поднял образ революционера на небывалую в Латинской Америке высоту – высоту морального величия».[26]26
  Автор познакомился с электронной публикацией Александра Тарасова «44 года войны ЦРУ против Че Гевары» уже после написания своей книги, и рекомендует ее читателю, который может познакомиться в ней с современными материалами биографии Эрнесто Че Гевары. [http://scepsis.ru/library/id_539.htm]


[Закрыть]

Понять и оценить значение личности Эрнесто Че Гевары, так же как и историческую роль Кубинской революции, можно только в контексте Латиноамериканской революции, начавшейся на континенте в XIX веке. Фидель и Че явились законными и достойными её наследниками в XX веке..