Текст книги "От Симона Боливара до Эрнесто Че Гевары. Заметки о Латиноамериканской революции"

Автор книги: Михаил Колесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

После обретения «независимости» на освобожденных территориях возник «вакуум власти». Новые правители были озабочены тем, как вернуть «испанский порядок без Испании». Для молодых латиноамериканских стран форма власти была вопросом «жизни или смерти». Виконт Шатобриан, министр иностранных дел Франции при Людовике XVIII позже скажет: «Лишь только испанские колонии обрели независимость, они превратились в своего рода колонии Англии».

Во вновь образованных «республиках» установились режимы «диктатуры»: в Эквадоре – Габриэль Гарсия Морено, в Аргентине – Хуан Мануэль де Росас, в Чили – Диего Порталес, в Мексике – Лукас Аламан. Все они опасались ввержения их стран в хаос, «гнета ночи».

Принципиальным вопросом во время гражданской войны в Аргентине (Рио де ла Плата) была борьба между «унитариями» (сторонниками сохранения единого государства) и «федералистами» (отстаивающими право провинций на самостоятельность). Так, Сармьенто был последовательным «унитарием»:

«Республиканец тех времен говорил, что «власть – это не что иное, как договор между правителями и управляемыми». …Власть основывается на не подлежащем осмыслению признании того, что нация есть явление постоянное. Там, где начинают думать и проявлять свои желания, нет власти – подобное переходное состояние называется федерализмом; вслед за революцией и последующей сменой формы правления всякая нация переживает период, когда даёт о себе знать стремление к федерации».

С этой точки зрения он оценивал ситуацию в стране, которой собственно ещё не было.

«За власть в Республике боролись две унитарные силы: одна обосновалась в Буэнос – Айресе и опиралась на либералов провинций; другая своим источником имела пампу и опиралась на каудильо, которым удалось добиться власти в городах; одна была силой европейской, цивилизованной, конституционалистской, другая – американской, варварской, вестницей произвола».

В связи с этим он точно подметил: «Ведь, как и любая вера, политические идеи требуют всеобщего распространения, и плох тот верующий, не желающий, чтобы верили в то, во что верит он».

На страницах его книги «Факундо» встречаются очень интересные высказывания по поводу института власти и такого средства её удержания как террор. Для формирующейся государственности освобождающихся испанских и португальских колоний это было очень важно.

Так, например, он весьма проницательно заметил, что красный цвет в истории всегда был символом диктатуры и террора. «Накидка римских императоров, символ диктаторской власти, была пурпурной, алой».

«Зло подлежащее устранению, порождается властью, которую начинает трясти от ненависти и страха в присутствии мыслящих и образованных людей, и для дальнейшего существования ей необходимо удалить их или уничтожить. Зло порождается самим порядком, при котором свободой воли и действий располагает лишь одна личность… – писал Сармьенто. – «Каждый сам за себя – власть палача для всех» – только такой вывод можно извлечь из жизни порабощённых народов».

Вспоминая террор 1793 года во Франции, он утверждал, что тот был следствием, а не орудием. «Робеспьер отправлял на гильотину дворян и священников не для того, чтобы создать себе имя и подняться к власти по горе трупов. Суров и непреклонен был дух Робеспьера, который считал необходимостью удалить у Франции все ее аристократические органы во имя укрепления революции. Пусть наши имена, – говорил Дантон, – будут прокляты, но мы спасем Республику». И продолжал, имея в виду диктаторский режим Росаса в Аргентине: «Террор в нашей стране есть изобретение властей для удушения сознания, любого проявления духа города, в конечном счёте, чтобы принудить людей признать органом мысли сапог, наступающий им на горло. Это месть тёмного человека, кинжалом мстящего за презрение, которое – это ему известно – вызывает его посредственность в обществе, что бесконечно выше него. …Калигула знал себе цену последнего из римлян, однако, попирал их своей пятой».

Но тиранов создает сам народ, справедливо считал Сармьенто: «В истории каждого народа бывает роковой момент, когда противоборствующие партии, устав от борьбы, хотят лишь одного – передышки, отдыха, которого были лишены долгие годы, и они готовы заплатить за него даже ценой свободы и идеалов. В такие моменты рождаются тираны, и основываются династии и империи». В связи с этим он напоминал, как Франция сама отдалась во власть Наполеона.

В 1835 г. аргентинское правительство Хуана Мануэля де Росаса провозгласило протекционистский таможенный закон. Промышленность и флот переживали расцвет. Англия послала свой флот и объявила блокаду Аргентине. В 1852 г. де Росас был свергнут, и бежал в Англию. Фелипе Варела поднял восстание («монтонерос») на юге Аргентины против Буэнос – Айреса (жить в провинции означало быть «нищим, лишенным родины, свободы, прав»).

Сармьенто принимал активное участие в борьбе против диктатора Росаса. После его свержения он был назначен губернатором провинции Сан Хуан, затем военным министром при президенте Бартоломе Митре, а затем стал президентом страны (1868–1874). Как и другие либералы, он видел в крестьянских отрядах «монтонерос» лишь варварскую силу, выражение отсталости и невежества, анахронизм диких пастухов, выступающих против городской цивилизации, бунт пончо и чирипа [плащ–одеяло] против сюртука, копья и ножа – против регулярной армии, неграмотности – против просвещения. В своей книге «Варварство и цивилизация», посвященной одному из наиболее знаменитых каудильо гражданской войны Хуану Факундо Кироге, писатель подробно описывает образ жизни, нравы и традиции гаучос и психологию их вождей. «…Гаучо станет преступником или каудильо, в соответствии с тем, какой поворот получат события в тот момент, когда он приобретает известность. …Аргентинский каудильо – это Магомет, который, если б ему вздумалось, мог бы изменить господствующую религию и основать новую».

В 1861 г. Сармьенто писал Президенту Аргентины Бартоломе Митре, который, начиная с 1862 г., вел истребительную войну против провинций и их вождей: «Не жалейте крови гаучо, кровь – единственное, что у них есть человеческого. Их кровь – удобрение, которое надо обратить на пользу страны». Он был назначен командующим действующей армией, и войска двинулись на север, чтобы убивать гаучос, «этих двуногих животных столь порочного нрава».

Варела умер в нищете от туберкулеза в 1870 г.

В Мексике («Новая Испания») борьбу за независимость в 1810 г. возглавил священник Мигель Идальго (род. в 1753 г.), но попал в плен и был расстрелян в 1811 г. В 1813 г. Хосе Мария Моралес созвал «Чильпансигский» Конгресс, который принял Декларацию о независимости страны и Конституцию (1814 г.). В 1815 г. Моралес попал в плен и был расстрелян. В 1816 г. началась повстанческая партизанская борьба под предводительством Гуадолупе Викториа и Васенте Герреро. 24 февраля 1921 г. поднялось восстание против испанцев, к сентябрю было ясно, что вопрос о независимости Мексики предрешен. В мае 1822 г. командующий испанскими войсками Итурбиде провозгласил себя императором Августином I. Но в марте 1823 г. он отрекся от престола, и была провозглашена Республика, президентом которой стал Г. Викториа. В 1836 г. Соединенные Штаты захватили весь мексиканский район Техаса, через двенадцать лет они присоединили к себе территории Калифорнии, Новой Мексики, Аризоны, Юты, Невады и Колорадо.

В 1852 г. президент Мексики Лукас Аламан так объяснил успех этой захватнической операции США 1847 года: «Если в какой–либо стране население не отличается однородностью и по этой причине оказывается не столько народом, сколько смешением самых разных народов, и если к тому же вся эта разнородная масса не руководствуется никакими иными законами, кроме тех, что им диктует сама природа, то рано или поздно, предоставленные самим себе, эти народы вступят в конфликт между собой».

Диего Порталес писал в 1823 г. по поводу «доктрины Монро» США: «Газеты сообщают хорошие новости относительно продвижения революции на всей территории Америки. Признание нашей независимости Соединенными Штатами кажется делом решенным. …Президент Североамериканской федерации заявил: «Будем считать, что Америка осталась за ними». Но как бы ни попасть под новое ярмо, едва освободившись от прежнего!»

По этому поводу Порталес считал так: «Демократия, которую так расхваливали наивные умы, является абсурдом в американских странах, где процветают все пороки, а граждане лишены всякой добродетели, без чего невозможно установление подлинной республики». По его мнению, республика по–американски должна пониматься «как сильная, централизованная власть, представители которой должны быть истинными образцами добродетели и патриотизма и собственным примером направлять своих сограждан по пути добродетели и порядка. И лишь когда весь народ сделается высоконравственным, настанет час правительства в полном смысле либерального, свободного, устремленного к идеалу, правительства, открытого для всех членов общества». «Слаба та власть, – утверждал Порталес, – которая полагает, будто демократия – это полная свобода действий». Он понимал, что Испании удалось управлять своими колониями столь долго, потому что порядок обеспечивается не законами, а традициями, а их надо формировать.

С XIX в. не прекращались военные конфликты между Чили, Перу и Боливией из–за района Антофагаста, где находились большие запасы селитры. В 1879–1883 гг. шла «Тихоокеанская война» между Чили и Перу Чилийский президент Хосе Мануэль Бальмаседа (1886–1890 гг.) осуществил ряд радикальный социальных и экономических реформ. Но при его попытке в 1888 г. национализировать селитровые залежи, вспыхнула гражданская война, инспирированная англичанами. Обвиненный в диктаторстве, Бальмаседа покончил с собой. Чили превратилась в придаток британской экономики: она была самым крупным поставщиком удобрений на европейский рынок. Вскоре основой чилийской экономики стала медь. США вложили в добычу меди 400 млн. долларов (две североамериканские кампании вывезли из страны 40 млрд. дол.).

«Время конных рыцарей миновало; настало время экономистов и счетоводов», – сказал в 1823 г. английский политический деятель Джордж Каннинг.

«Свободная торговля обогащала порты, жившие экспортом, развязала до последней степени расточительность олигархии, жаждущей вовсю наслаждаться роскошью, которую ей предлагал мир, – пишет Галеано. – …В Латинской Америке развитие получили только те отрасли, которые были ориентированы на экспорт; положение не изменилось и в последующие столетия: экономические и политические интересы владельцев рудников и латифундистов никогда не совпадали с потребностями экономического развития их страны, а торговцев интересовала в Европе только возможность продать ценные металлы и пищевые продукты, чтобы купить изделия заграничных мануфактур».

В конце XVIII в. хлопок превратился в ценнейшее сырье для промышленности Европы. «Прядильная машина Аркрайта, ткацкий станок Картрайта обеспечили американскому хлопку ненасытные рынки Европы» (Галеано). Только из бразильского порта Сан – Луиса ежегодно отправлялись 150–200 кораблей с хлопком. По производству хлопка Бразилия занимала четвёртое место в мире, Мексика – пятое. В целом Латинская Америка поставляла пятую часть хлопка, который был необходим текстильной промышленности всей планеты.

Расширение латиноамериканских рынков ускорило накопление капиталов для британской промышленности. Атлантический океан давно уже превратился в ось мировой торговли… Фридрих Лист, «отец» таможенного союза, говорил, что свободная торговля – главный предмет экспорта Великобритании. «…Уже с 1807 г. португальская монархия, правящая в Рио де Жанейро, была лишь игрушкой в руках Англии, реальную силу имела власть Лондона», – пишет Галеано.

Он отмечает, что в конце XIX в. в сельве Бразилии были обнаружены каучуконосные деревья. Ещё в 1770 г. англичанин Пристли заметил, что резина стирает карандаш. В 1840 г. Чарльз Гудьяр открыл способ вулканизации каучука. В 1850 г. появились повозки с резиновыми покрышками колес. В конце века в США и Европе возникла автомобильная промышленность. В 1890 г. каучук давал Бразилии 10 % экспорта, а через 20 лет – уже 40 %. Но в 1813 г. бразильский каучук резко упал в цене (появился более дешевый каучук с Цейлона и Малайи, куда тайно из Бразилии были вывезены семена англичанином Генри Уикхэмом). «Амазонское благоденствие словно испарилось. Сельва снова сомкнулась над тропами». (Галеано).

Венесуэла долгое время отождествлялась с какао. «Большое какао» – прозвище венесуэльской олигархии. С 1873 г. в Венесуэле пустил корни и кофе. В 1922 г. стране была обнаружена нефть.

Трагические последствия независимости от мирового капиталистического рынка представляет история расцвета и краха Парагвая. Как отмечает Галеано, парагвайцы до сих пор страдают от последствий опустошительной войны, которая известна как война «Тройственного союза» Бразилии, Аргентины и Уругвая, которые устроили тогда в стране настоящий геноцид. Их вторжение в Парагвай было финансировано Лондонским банком, банкирским домом «Бэринг бразерс» и банкирами Ротшильда на кабальных для стран–победительниц условиях. До этого Парагвай представлял собой исключение среди латиноамериканских стран: «парагвайцы были единственной нацией, не изуродованной иностранным капиталом». С 1814 по 1840 гг., «железной рукой» поддерживая порядок, диктатор Гаспар Родригес де Франсия создавал независимую и устойчивую экономику, развивавшуюся в полной изоляции от капиталистического мира. Государство проводило политику патернализма, вытеснив национальную буржуазию и взяв на себя её роль. Подавляя парагвайскую олигархию, Франсиа опирался на крестьянские массы. Он добился мира внутри страны, установив жесткий «санитарный кордон» между Парагваем и остальными странами. Экспроприация, ссылки, тюрьмы, преследования и штрафы, – всё это было пущено в ход для того, чтобы ликвидировать господство землевладельцев и торговцев в стране. Когда Франсиа умер, в стране не было крупных частных состояний, и Парагвай был единственным государством в Латинской Америке, не знавшим нищенства, голода, воровства, что поражало путешественников. Американец Гопкинс в 1845 г. свидетельствовал о том, что в Парагвае «нет ни одного ребенка, не умеющего читать и писать…»

Галеано отмечает: «Франсиа представлен как один из самых зловещих экземпляров в зверинце официальной истории. …Многие представители левой интеллигенции, пользуясь «чужими очками» при изучении истории наших стран, подчас принимают на веру некоторые мифы, канонизации и анафемы правых».

После смерти Франсиа правительства Карлоса Антонио Лопеса и его сына Франсиско Солано Лопеса продолжали и развили дело своего предшественника. Страна переживала экономический подъем. Двести иностранных специалистов, получавших хорошее жалованье из государственной казны, оказывали стране активную помощь. Парагвай имел устойчивую национальную валюту и располагал достаточным богатством, чтобы делать крупные капиталовложения, не прибегая к иностранной помощи. У страны не было ни одного сентаво иностранного долга, однако она была в состоянии содержать лучшую армию в Южной Америке, а также посылать в Европу учиться и совершенствовать свои знания парагвайских студентов. В Парагвае 98 % территории составляло общественную собственность: государство предоставляло крестьянам наделы земли в обмен на обязательство обживать их и постоянно обрабатывать эти участки без права продажи. Существовали к тому же 64 «поместья родины», то есть хозяйства, которыми непосредственно управляло государство. «Самая передовая страна Латинской Америки строила свое будущее без иностранных капиталовложений, без займов английского банка и, не прося благословения у жрецов свободной торговли», – замечает Галеано.

При активном участии Англии был подписан бразильско–аргентинский пакт, «это был смертельный приговор Парагваю». Венасио Флорес вторгся в Уругвай при поддержке Аргентины и Бразилии и создал в Монтевидео свое правительство. В 1865 г. был создан «Тройственный союз» против Парагвая, президент которого Солано Лопес предупреждал о вторжении в случае захвата Уругвая. Война длилась 5 лет.

«Это была настоящая резня», – пишет Галеано. «Парагвайцы упорно защищали свои позиции, цепляясь за каждую пядь земли у реки Парагвай». «Ненавистный тиран» Франсиско Солано Лопес повел себя героически, призывая к защите родины. Парагвайский народ, – мужчины и женщины, дети и старики, – полвека не знавший войн, боролся под его знаменами не на жизнь, а на смерть. В 1870 г. Лопес повел свое войско, «похожее уже на сонмище призраков, – стариков и мальчишек, надевших фальшивые бороды, чтобы издали казаться врагам старше», – в глубь страны. Захватчики штурмовали развалины столицы Асунсьона. Парагвайского президента сначала ранили из пистолета, а затем добили ударом копья в лесу на горе Кора. Перед смертью он воскликнул: «Я умираю вместе с моей родиной!» «Это была чистая правда. Парагвай умирал вместе с ним», – заключает Галеано.

В 1870 г. население Парагвая сократилось до 250 тыс. человек, одну седьмую бывшего населения до войны. Территория Парагвая большей частью была разделена между победителями, побежденные парагвайцы были превращены в рабов. Но эти три страны потерпели финансовый крах, усиливший их зависимость от Великобритании. «Кровавая расправа с Парагваем наложила несмываемую печать на дальнейшую судьбу этих стран».

В середине XX века диктатор Альфредо Стреснер, превративший Парагвай в огромный концентрационный лагерь, называл себя наследником президента Лопеса. «Но как можно сравнивать Парагвай, каким он был 100 лет назад, с тем, каким он стал сейчас, превратившись в перевалочный пункт контрабанды и царства узаконенной коррупции?» – возмущается Галеано.

«Война, окончательно закрепившая неоколониальную судьбу Латинской Америки, начиналась одновременно с завершением войны, в результате которой США смогли утвердиться как великая мировая держава», – пишет Галеано, имея в виду войну «Тройственного союза» против Парагвая. В 1865 г. генерал Улисс Грант праздновал капитуляцию генерала Роберта Ли. Гражданская война в США закончилась. Еще в 1837 г. Эмерсон заявил: «Мы слишком долго внимали утонченным музам Европы. Но мы пойдем сами по себе, ибо у нас есть свои ноги, чтобы шагать вперед, свои руки, чтобы работать на себя, собственные убеждения, которых будем придерживаться». Джордж Вашингтон в своем прощальном послании завещал США «идти своим путём». До Гражданской войны генерал Грант участвовал в ограблении Мексики. После Гражданской войны, став президентом, он отстаивал идеи протекционизма. Всё это было составной частью процесса национального самоутверждения.

Доминго Фаустино Сармьенто – в 1868–1887 гг. президент Аргентины, – смотрел на Соединенные Штаты Америки как на образец, которому должны подражать страны Латинской Америки. «Нам не остановить Соединенные Штаты в их развитии, как кое–кто предполагает у нас. Наше дело – догнать Соединенные Штаты. Станем единой Америкой, подобно тому, как море едино с океаном. Станем Соединёнными Штатами». Это получило название «цивилизованного проекта» (или реколонизация) для Латинской Америки. «…Североамериканец – это англосакс, избежавший смешения с народами, уступающими ему в энергии, и сохранивший свои политические традиции; и потому он не деградировал от соприкосновения с расой, бессильной управлять обществом, что характерно для доисторического человека». Дерево познается по плодам его. Сармьенто был убежден: «Нет такого аргумента против осуществления наших намерений, который мы бы не сумели с легкостью опрокинуть, ведь мечты наши уже осуществлены и осуществляются на наших глазах в Соединенных Штатах». И далее: «Все народы идут в этом направлении…» Он был убежден в том, что когда–нибудь появятся Соединенные Штаты Южной Америки, «имя, которое будет не пустым звуком, ибо великие идеи, стоящие за ним, будут подкреплены чувством человеческого достоинства и духом благородного состязания».

Наиболее активно «доктрина Монро» была осуществлена США во второй половине XIX– начале XX вв. в Центральной Америке.

Центральноамериканское генерал–капитанство Гватемала в 1786 г. было разделено на четыре «интенденции» (провинции): Гондурас, Сан – Сальвадор, Никарагуа и Чьяпас (впоследствии – мексиканский штат).

5 ноября 1811 г. в г. Сан – Сальвадор священник Хосе Матиас Дельгадо и Мануэль Хосе Арсе во главе своих единомышленников на площади столицы у церкви Мерсед провозгласил независимость Сальвадора от Испании («Клич из Мерсед»), Но новая администрация продержалась лишь месяц. Мануэль Хосе Арсе и другие были арестованы и отправлены в Испанию. В 1811–1812 гг. в городах Леон и Гранада (Никарагуа) были подавлены выступления за независимость. В 1814 г. раскрыт заговор в г. Гватемала («заговор в Белене»).

15 сентября 1821 г. в Гватемале, под влиянием победившей мексиканской революции, был принят «Акт о независимости». Генерал–капитан Гватемалы Габино Гаинс стал первым «политическим руководителем» республики. В ноябре 1821 г. самопровозглашенный император Мексики Агустин I (Агустин Итурбиде) направил письмо Гаинсу с требованием образовать «большую империю», так как Гватемала не в состоянии управлять сама собой. 30 ноября в столице произошли столкновения между сторонниками и противниками присоединения к Мексике. Временная консультативная хунта (совещательный орган при президенте Гаинсе) приняла решение о присоединении к Мексике. Сан – Сальвадор заявил о своем отказе и выходе из состава Гватемалы. 3 июня 1822 г. гватемальские войска вступили в г. Сан – Сальвадор, но в результате сопротивления граждан вынуждены были оставить город. Гаинс обратился за военной помощью к Мексике. 12 июня мексиканские войска под командованием Висенте Филисоле вступили в Гватемалу. Гаинс выехал в Мексику. В то время Филисоле записал: «Создается впечатление, что здесь общество перестало существовать, повсюду разгорался дух гражданской войны». В Сан – Сальвадоре Конгресс принял резолюцию о присоединении Сальвадора к США. Войска Филисоле блокировали Сальвадор и затем штурмовали город. В марте 1823 г. в результате восстания в Мексике пала империя Агустина I.

24 июня 1823 г., по инициативе Филисоле, Национальная учредительная ассамблея Центральной Америки приняла Декрет об абсолютной независимости. Были созданы Соединенные провинции Центральной Америки. Хосе Матиас Дельгадо стал первым Президентом. В августе 1823 г. мексиканские войска покинули Гватемалу. 17 апреля 1824 г. Ассамблея приняла закон об отмене рабства (за выкуп). Каждая провинция имела своих «президентов». К концу 1825 г. пять республик возглавляли: Гватемала – Хуан Баррунди, Сальвадор – Хуан Висенте Вильякорта, Гондурас – Дионисио Эррера, Никарагуа – Мануэль Антонио де ла Серда, Коста – Рика – Хуан Мора Фернандес (оставался бессменно до 1833 г.). 22 ноября 1824 г. была принята конституция Федеральной республики Центральной Америки. В 1825 г. президентом Федеральной республики стал Мануэль Хосе Арсе. Тяжелое финансовое и экономическое положение республики. Борьба между «консерваторами» и «либералами», президентом и гватемальским правительством. 6 сентября 1826 г. Арсе осуществил государственный переворот с помощью федеральной гвардии и при поддержке католической церкви. Был арестован Хуана Баррунди, расстрелян бывший командующий гватемальскими войсками Хосе Пирсон, политические лидеры высланы из страны. Конгресс Гватемалы и заместитель Баррунди Сирило Флорес заявили об отказе подчиниться Арсе. 13 октября, подстрекаемая священниками, толпа в г. Кетсальтенанго (куда переехало правительство) линчевала Сирило Флореса. В январе 1827 г. было сформировано новое правительство Гватемалы.

В 1827 г. началась гражданская война между федеральными войсками и войсками Сальвадора и Гондураса. 11 ноября 1827 г. Франсиско Морасан (род. в 1792 г. в Гондурасе), бывший генеральный секретарь правительства Дионисио Эрреры (1824 г.), а затем председатель представительного совета Гондураса, во главе отряда (500 человек) разбил федеральные войска и вступил в столицу Гондураса, став главой правительства. В октябре 1828 г. гондурасская армия под командованием Морасана, после победы над федеральными войсками при Гуалчо, вошла в г. Сан – Сальвадор. В феврале 1829 г. «Союзная армия–защитница законов» (объединенная армия Гондураса и Сальвадора) вторглась в Гватемалу (начальником штаба армии Морасана был наполеоновский ветеран Николас Рауль, приглашенный на службу бывшим правительством Гватемалы). Правительство Гватемалы подписало акт о капитуляции. Арсе и правительство были арестованы, высшие католические священники высланы из страны. Вооруженные выступления были подавлены. Победили «либералы» и идеи буржуазной демократии.

В воззвании к народу Морасан писал: «…теперь склонилась … под тяжестью собственных преступлений высокомерная голова аристократии, которая унижала свободного человека и готовила ему беспросветное будущее». В марте 1829 г. в г. Тегусигальпе появился первый печатный станок, стала выходить газета «Ла гасета дель Гобиерно» («Правительственная газета»). Стала чеканиться собственная монета. Начало развиваться горнорудное дело. Улучшилась работа школ, были открыты университеты в Сан – Сальвадоре и в Леоне (Никарагуа). В сентябре 1830 г. Национальный конгресс объявил Франсиско Морасана Президентом ФРЦА. Программа Морасана включала: союз американских народов, независимость Центральной Америки, развитие промышленности, народного образования, поддержка проекта межокеанского канала через Никарагуа, борьба против церковного клерикализма и монархизма. Морасан считал себя наследником Боливара в Центральной Америке. В 1831 г. были установлены дипломатические отношения с Мексикой, которая заявила о поддержке единства республик Центральной Америки. Реформа судебной системы основывалась на «кодексе Ливингстона» (американский сенатор, затем – государственный секретарь США, – предложивший ввести «суд присяжных», который, однако, в США был введен значительно позже). Специальным декретом 1832 г. была введена свобода вероисповедания, тем самым ликвидирована государственная монополия католической церкви.

В ноябре 1831 г. на Атлантическом побережье Гондураса были высажены вооруженные отряды «консерваторов», поддержанные Испанией (и Сальвадором). Одновременно на мексикано–гватемальской границе появился вооруженный отряд во главе с Арсе. Отряд был разбит войсками под командованием Николаса Рауля, Арсе бежал в Мексику. Сам Морасан подавил военный мятеж в Сан – Сальвадоре, а затем разгромил испанские отряды на Атлантическом побережье. В 1833 г. было подавлено восстание индейцев под руководством Анастасио Акино (бывший сержант армии Морасана) в Сальвадоре. Во главе Сальвадора стал Сан – Мартин – сторонник независимости. В феврале 1935 г. Морасан был переизбран на новый четырехлетний срок. Оппозиция гватемальской олигархии и бюрократии была поддержана католической церковью. Эпидемия холеры в 1836 г., народные выступления. В мае 1837 г. с восстания индейцев под руководством сержанта федеральной армии Рафаэля Карреры (23 года) началась партизанская война в Гватемале. 2 февраля 1838 г. отряды Карреры вступили в столицу Гватемалы. Либеральное правительство пало. 14 апреля войска Морасана вступили в Гватемалу, и мятежники были разгромлены. Но 31 мая 1838 г. Национальный конгресс в Сальвадоре объявил государства федеративной республики «свободными в установлении любой формы правления». Из состава федерации вышли Никарагуа, Гондурас, Коста – Рика. 1 февраля 1839 г. закончился срок президентства Морасана и Федерация прекратила свое существование. Морасан был назначен главнокомандующим сальвадорскими войсками для отражения никарагуано–гондурасской агрессии. Затем он был избран главой государства Сальвадор. В августе 1839 г. потерпела неудачу организованная им военная экспедиция в Гондурас. При вторжении в Гватемалу отряд Морасана потерпел поражение от войск Р. Карреры. Гватемала, Никарагуа, Гондурас создали против Морасана «Военный союз», который получил активную поддержку со стороны США. В апреле 1840 г. Морасан был отправлен в изгнание в Колумбию. В 1841 г. он выехал в Перу. В апреле 1842 г., прибыв Коста – Рику на арендованном им судне с вооружением, он возглавил армию и стал главой правительства. 15 сентября 1842 во время военного мятежа в г. Сан – Хосе он был расстрелян.

Гибель Морасана усилила консервативные и сепаратистские тенденции, феодально–клерикальную реакцию в Центральной Америке. В 1847 г. Гватемала была провозглашена республикой. Началось «мрачное тридцатилетие» диктатуры Рафаэля Карреры, который установил режим террора и жестокого подавления сопротивления. Он пользовался поддержкой со стороны земельной аристократии и торговой буржуазии. В страну вернулся и активизировался иезуитский орден, за что Каррера был награжден римским папой орденом св. Григория. Страной правили фактически три олигархической семьи. Гватемальские либералы Франсиско Баррунди и Педро Молина издавали газету «Республиканский альбом», через которую требовали от правительства соблюдения гражданских прав и свобод, приветствовали победу революции во Франции 1848 г. Газета была закрыта и её основатели арестованы. Летом 1848 г. вспыхнуло восстание под руководством полковника Хосе Долорес Нуфио. Национальная ассамблея приняло просьбу «генерала» Карреры об отставке и рекомендовало ему покинуть страну. Он выехал в Мексику и ассамблея приняла декрет о запрете его возвращения. Президентом был избран Хуан Антонио Мартинес.

В начале 1849 г. в горных районах страны начались выступления крестьян, требовавших возвращения Карреры, который с небольшим отрядом перешел границу и 7 августа вошёл в столицу, вновь став диктатором страны. В октябре 1851 г. Законодательное собрание избрало его Президентом. Был создан Государственный совет с участием иерархов церкви. По инициативе архиепископа Гватемалы в 1954 г. Каррера был провозглашен «пожизненным» Президентом с исключительными законодательными полномочиями. «Гасета де Гватемала» писала: «Отныне и впредь, если можно так сказать, генерал Каррера является нашим главнейшим государственным институтом…» В соседних центральноамериканских странах происходило преследование бывших сторонников Морасана. Движение «морасанистов» (кокимбас) возглавили сальвадорский генерал Херардо Барриос и гондурасский генерал Тринидад Кабаньяс, которые были вынуждены выехать в Никарагуа. В 1844 г. под этим предлогом началась война между Сальвадором и Гондурасом, с одной стороны, и Никарагуа, с другой. В то время, когда сальвадорская армия вторглась в Никарагуа, в Сальвадоре произошел государственный переворот, инспирированный «морасанистом» Барриосом, который в 50‑е годы стал главнокомандующим сальвадорской армии, а в 1860 г. был избран Президентом страны. Генерал начал проводить гражданские реформы, обратившись к лидерам центральноамериканских стран с идеей объединения.