Текст книги "Рыцари Гирты (СИ)"

Автор книги: Михаил Фиреон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)

Инспектор Тралле подошел к коллегам, дохромал до укрытия сжимая в руке свой пистолет, тяжело упал на камень, тревожно спросил.

– Ну что там, Лео?

– Скоро узнаем – поворачивая голову под разными углами, как будто пытаясь прислушиваться к тому, что происходило за стенами замка, резонно ответил ему Фанкиль. Он прищурился, высунулся из-за скалы еще больше, положил локоть на ствол своего ружья и, насторожившись, замер без движения.

Еще минут десять в замке происходило что-то ужасное, потом из надвратной башни послышались яростные крики ссоры, загремели спешные, отчаянные удары кувалды о железо, зазвенела цепь, и навесной мост с грохотом обрушился на противоположную сторону неглубокого сухого рва каменным желобом обрамляющего башни и стены крепости. Несколько бревен надломилось, но мост удержался. Дружинники, что по прекращению стрельбы со стен, уже подобрались к самым воротам, засели у дороги в кювете. Один за другим быстро вскидывали свое оружие, беглым огнем, без команды, посылали куда-то в темный туннель надвратной башни арбалетные болты и стрелы. Навстречу им выбежал какой-то, по-видимому первый, протиснувшийся через открывающееся тяжелые створки ворот человек с черной тряпкой, отчаянно и испуганно замахал им, но его сразили сразу несколько выстрелов. Капитан Глотте выбежал на дорогу, приказал отставить стрельбу, закричал, чтобы выходили организованно, но это предупреждение не остановило хлынувших прочь из замка, отчаявшихся, перепуганных людей. Молча и страшно, толкаясь на поврежденном падением мосту, спихивая друг друга в неглубокий сухой ров по сторонам переломанных перил, спотыкаясь, без всякой организации, в панике, как стадо слепо бегущих от пожара животных, насельники и защитники замка, кто бросая щиты и мечи, бессмысленно размахивая руками, чтобы не стреляли, кто с оружием наперевес, кинулись на прорыв. Взбудораженные происходящим люди графа Пильге отбегали с их пути, вскидывали луки, беспорядочно стреляли по тем, кто был вооружен и бежал на них. Встречали противников ударами копий и мечей, но отступающие не оказывали им никакого сопротивления, не обращали внимания на них, с округленными от ужаса глазами и печальными криками мчались, по дороге, спотыкались, вскакивали, убегали подальше от замка в поселок и лес. Некоторые падали, прикрывались щитами и руками, притворялись мертвыми, молили о пощаде, кричали что-то нечленораздельное, просили не бить.

– Что там? – схватив первого попавшегося пленника, приволок его за волосы к начальнику один из полицейских.

– Зверь! – в исступлении закричал тот – зверь из подземелья!

Капитан Глотте в бешенстве скривился и с размаху ударил его поперек лица плетью.

– Отвечать четко!

– Он! Он разорвал цепи, выломал решетки и двери! – печально кричал пленный, не зная как объяснить то, что случилось – он пил кровь, приделывал к себе куски всех подряд, даже свиней и лошадей! Он растет, становится все больше и больше, он пожирает всех!

– Карл Ринья – приложив руку к подбородку, покачал головой Фанкиль, догадавшись о ком идет речь – неудачно воскрешенный сын герцога Жоржа. Погиб на войне. Его отвезли в башню мастера Тсурбы, но со смерти прошло слишком много времени. Скорее всего, они использовали те же методы реанимации, что и мы, но его подняли уже с необратимыми повреждениями тканей головного мозга, и он превратился в безумное чудовище. Искажение повлияло на поддерживающих его жизненные функции паразитов, и теперь он будет поглощать и ассимилировать биомассу бесконечно.

– И это что, был план Хельги? – уточнил Даскин.

– Возможно. Она могла рассчитать это – брезгливо поморщился инспектор.

Из замка несколько раз громыхнули выстрелы – раскатистые, трескучие и резкие, не как у мушкетов, а как у высокотехнологического оружия, или артиллерии малого калибра. Фанкиль насторожился, инспектор Тралле нахмурился еще больше, продемонстрировал свой ставший бесполезным, заглушенный искажением пистолет.

– Алистер – пояснил коту Дезмонду, взял на руки, смахнул с его мохнатой шеи иголку хвои, Фанкиль – у него и в аду стрелять будет. Там, где ему и гореть.

Снова послышался грохот разваливающейся кладки. Еще несколько слуг и женщин выбежали из крепости. Поняв, что бегущие не сопротивляются, драгуны пошли им навстречу, схватили, потащили в сторону укрытия.

– Стойте! – пытаясь успокоить, кричали им – полиция Гирты!

– Соберите их всех Герман – посоветовал инспектор Тралле – это для их же безопасности. Лео, быстро, проверьте что там у них.

Капитан Глотте отдал команду. Драгуны, трубя в рога общий сбор, помчались по лесу и дороге, призывая бегущих остановиться. Фанкиль сделал знак и они с лейтенантом Турко, Вертурой, Даскином, Ингой и еще несколькими полицейскими начали осторожно подниматься к воротам, стараясь не попасться на пути спасающихся в панике из крепости людей. Наверху их встретили драгуны и несколько дружинников графа Пильге во главе со своим командиром, что поднялись на мост посмотреть, что происходит внутри. Увидев полицейских из отдела Нераскрытых Дел, граф, что стоял на мосту, опираясь обеими руками на окровавленный длинный меч, хищно и неприветливо заулыбался во весь рот, молча кивнул в ворота, ведущие во двор крепости.

В глубине арки мрачно стояли драгуны, кричали на бегущих, пытались восстановить порядок, следили за выходом людей. Рыжие зловещие языки пламени разгорающегося пожара уже плясали на темных сводах и стенах. Молодые дружинники графа, держа наготове луки, то и дело забегали в туннель под надвратной башней. Поджигали от фитилей на плече, не целясь, как на скорость по мишеням, выпускали куда-то во двор одну за одной дымные горящие стрелы.

– Побочный эффект паразита, усиленный аномалией пространства и времени… – заглянув в ворота замка, пройдя до двора первым, вернулся на мост, сосредоточенно сообщил Инге Фанкиль – интересно, с нашим каннибалом тоже такое могло случиться?

– Какого размера? – только и спросила она в ответ.

– Побольше нашего дилижанса раза в четыре… – повращав глазами, чтобы подобрать как можно более точное сравнение, ответил рыцарь.

Инга задумчиво пожала плечами, достала из поясной сумки стальной, маркированный машиной, шприц, в раздумьях завертела его в руках, взялась за пломбу, чтобы снять прикрывающий иглу колпачок и сделать себе инъекцию.

Детектив и лейтенант Турко тоже подались в ворота, осторожно прошли до конца туннеля и выглянули во двор, где и правду было на что посмотреть. Огромная, слепленная из множества тел, с торчащими отовсюду элементами частей лошадей, собак, свиней, куриц доспехов и одежды цветов Ринья, туша неуклюже переминалась на множестве ног и рук под горящими, наполовину обрушенными сводами галереи, пыталась протиснуться в узкие для нее двери донжона – центральной башни крепости. Зажигательные стрелы торчали из ее боков, с отвратительной вонью горела одежда и плоть мертвецов, но пытающемуся расшатывать каменную кладку множеством рук, ломающей самой себе кости твари, похоже не было до них никакого дела. Только окровавленные, грязные головы страшно вращали мертвыми глазами, и раскрывали рты, словно пытаясь схватить стреляющих в них издалека дружинников и полицейских. Через дверь, в которую ломился монстр, и били те самые резкие и раскатистые выстрелы. Разрывали плоть чудовища на куски, выбивали из нее фонтаны раскаленной дымящейся жижи, но, похоже тварь не чувствовала боли, хваталось руками за кладку и деревянные балки, с отвратительным хрустом крошащихся костей расшатывала, выламывала их, пыталось протиснуться в узкие каменные двери. Несколько длинных отростков, тоже из кусков плоти и частей тел тянулись к окнам библиотеки герцога Георга Ринья и галереи, хищно и слепо били в них, поражая еще пытающихся защищаться от них людей. Завидев нападающих, кто-то начал стрелять по ним из лука из окон башни, ранил одного из людей графа Пильге. Какой-то дружинник выпустил ему в ответ, в окно, горящую стрелу, что вонзилась куда-то в деревянный потолок и показал вслед неприличный жест. Другие, оставив чудовище, тоже начали бить по постройкам и бойницам. На стрельбу из башни послышались ругань и отчаянные, испуганные, призывающие на помощь крики.

– А же я говорил Хельге, надо его еще тогда под трибунал было за такое дело… – скривился, покачал головой инспектор Тралле. Он шел с трудом, припадая на левую ногу: выпущенная еще днем, во время атаки с Полигона, стрела поранила его ниже края бригандины.

– Можем попробовать его расщепительной… – покачал головой Фанкиль.

– Не сработает – не дослушав его, покачала головой Инга и тут же приказала – Лео, Иозеф, со щитами, помогите.

Она откинула с головы капюшон своей черной пелерины с темно-зеленым восьмиконечным крестом. Светлые волосы рассыпались по плечам: резко дернув, она случайно вырвала заколку, что держала их. В свете пожарища сверкнули ее зеленые глаза, лицо исказилось в одновременно торжественной и обреченной улыбке.

– Назад! – вытянутой рукой указала она всем отойти в туннель обратно к мосту, а сама, осенив себя широким крестом, шагнула на залитый светом пожарищ и заваленный остатками тел людей и животных, что тварь еще не успела присоединить к себе, или пожрать, двор перед центральной башней замка Ринья.

– Назад! Отставить! Отступление! – замахал руками, страшно и грозно закричал всем инспектор Тралле, оттеняя недоумевающих, держащих наготове оружие, дружинников и полицейских. Все попятились, вышли из туннеля под надвратной башней на мост. Остались только Фанкиль и лейтенант Турко, которые смиренно склонив головы, не снимая шлемов – не было времени, быстро прошептали охранную молитву, спешно перекрестились и выбежали вслед за Ингой. Припали на колени, прикрыли щитами отважную женщину.

Приготовился к бою и детектив, что не послушался инспектора, со своим длинным мечом прижался к стене арки, уставился на двор, ожидая, что теперь случится. Кто-то выстрелил из окна. Стрела впилась в высоко поднятый щит Фанкиля. Еще одна прошелестела рядом и сломалась о булыжники. Но Инга как будто и не заметила их, смело выпрямилась, раскинула руки, словно призывая стрелять в нее и, сморгнув, повела ладонью. Багровая марь повисшая над замком качнулась и как будто бы усилилась. Вертуре стало страшно: словно рябь пошла по стенам и небу, заколыхался, потерял всякие очертания, обратился чем-то непонятным и страшным огонь пожара в постройках замка и на стенах. Отражения и тени исчезли. Мир еще больше качнулся в сторону багрового безумия, подернулся какой-то неестественной, размазывающей контуры предметов не то размытием, не то дымкой. Детектив затер полой плаща веки, пытаясь понять, быть может, это что-то с его глазами и это он начал слепнуть, но это нисколько не помогло. Под воротами стало совсем сумрачно и как будто бы вокруг закопошились какие-то черные, склизкие не то личинки, не то черви. Горы шевелящихся тел, костистых ног и щупалец зашевелились вокруг в углах и тенях, излучая невыносимый смрад, их лоснящиеся туши поглощали свет, а ненасытные пасти рассасывали, подтачивали материю, как паразиты, прицеплялись к предметам и людям, вытягивая из них силы, нашептывая дурные мысли, толкая на вероломные поступки и самые низменные мерзости. Слуги Архитектора, его безумные, безгласые, бесформенные, лишенные всего антропоморфного, враждебные всему тварному клевреты, нечестивые остатки давно иссякших, распавшихся, сгоревших в своей ненависти и боли падших духов, испражнения адской бездны. Неосязаемые, милостиво скрытые от человеческого глаза, от наблюдения точных машин и приборов, благостной Божьей Волей, эти паразиты всегда, с того самого момента, как сатана, именуемый среди его слуг Великим Архитектором, был сброшен с небосвода, были здесь, рядом с людьми. Бесконечно множились, подтачивали, портили, грызли… От них нет ни спасения, ни укрытия. Они всегда рядом, вокруг, везде. Как трупные паразиты, черви в огромной могиле, в мертвом зловонном чреве давно погибшего, разлагающегося, истекающего смертельным гноем мира, где все проиграно и предано, где отчаяние и безысходность, где лишь сиюминутные удовольствия, зависть, жажда наживы, злоба и мерзость бесконечного удовлетворения своих самых низменных и извращенных плотских страстей. Безвозвратно отравленного бессильной злобой и ненавистью боли, отчаяния и потери мира, в котором не осталось ничего хорошего и в котором больше нет никакой надежды хоть что-нибудь изменить, где каждый обречен творить и множить зло, где никто никогда не спасется и даже после смерти будет только бесконечное падение в обжигающе-ледяную, полную еще большего количества этих омерзительных тварей и таких же черных, кричащих в боли, страхе и отчаянии, поглощаемых ими душ, бессолнечную, беззвездную, наполненную оглушающим белым шумом и воплями, безысходную бездну…

Инспектор Тралле, что тоже высунулся из-под арки ворот посмотреть, что там происходит, больно схватился за детектива, выглядывая через его плечо, пробудив его от этого страшного видения, навалился на Вертуру всем своим весом. Секунду во дворе ничего не происходило, но тварь копошащаяся у подножья донжона, вдруг начала мелко трястись вместе с окружающими ее потоками пламени и стенами, как будто бы вступая в колебательный резонанс с этой оптической иллюзией, рожденной искривлением потоков времени и света. Вытянулась, задергалась, словно ее затягивало в какую-то дыру, в которую она не могла пролезть, затряслась всеми своими складками, формами и фибрами. И, как будто обнаружив источник угрозы, было уже обернулась к стоящим у арки ворот, полицейским, сфокусировала на них все свои мертвые глаза, оценивая, пытаясь понять что они делают с ней, но не прошло и доли секунды как ее туша слепленная из десятков тел людей, коней, собак и свиней внезапно, с громким сухим хлопком, словно бы сморщилось и лопнуло вовнутрь, тут же с шипением и звоном разлетевшись во все стороны бесформенными ошметками, насухо отжатой плоти, брызнуло потоками зловонной кровавой жижи. С силой дохнуло раскаленным воздухом, а следом с глухим звоном посыпались остатки искореженного, закрученного винтами, солдатского и конского снаряжения. Полицейские зажмурились, запоздало вскинули щиты. Лейтенант Турко упал – его сбило с ног ударом куска железа.

– Господи помилуй… – устало опускаясь на окровавленные камни двора, прошептала Инга. Она хотела перекреститься, но у нее не было сил. Она чуть улыбнулась: от чудовища остались только сухие горы развороченных, разбросанных по всему двору, с отвратительным смрадом стремительно обугливающихся в пламени пожара кусков сухого мяса и горы идеально-белых, переломанных, вырванных из него гравитационной аномалией костей.

– Инга? – быстро оборачиваясь к сестре, спросил Фанкиль, смахнул со щеки кровь от ссадины, но сестра не ответила, замерла, из последних сил пытаясь сохранить равновесие. Моментально догадавшись что с ней, Фанкиль бросил щит, подхватил ее на руки, нащупывая пульс, вцепился в ее шею, но не смог его найти. Безвольно откинув голову назад, она упала на его руки, растрепавшиеся, изляпанное в грязи и крови волнистые волосы мочалом рассыпались по ее плечам и мокрой от крови черной орденской одежде. Глаза распахнулись, застывшие и расширенные, как будто в ужасе, зрачки бессмысленно замерли, в них, как в зеркалах, плясало пламя пожарища, еще больше раздутого поднятым взрывом ветром.

Но Фанкиль не растерялся, тут же подхватил ее на плечо и бросился к арке ворот. Оставив свой меч, Вертура шагнул ему навстречу.

– Я помогу! – с готовностью протянул руки детектив, но рыцарь не услышал его, пробежал мимо.

Откуда-то сверху запоздало грянул выстрел. Затем еще один. Лейтенант Турко, что пытался подняться после контузии, с грохотом доспехов снова повалился навзничь, поднял щит, попытался им укрыться.

– Йозеф! – было дернулся спасать и его детектив, но инспектор Тралле со скрежетом зубов удержал его, потащил назад, подальше от выхода во двор, с досадой наблюдая, за коллегой. Но раненый лейтенант все же успел сориентироваться: со всей поспешностью и отчаянием бегущего от хищника зверя, перевернулся на живот, бросив свои щит и топор, вскочив на четвереньки, страшно вращая глазами, задержав дыхание, оставляя за собой кровавый след, метнулся под прикрытие стены. Вертура бросился ему наперерез, подхватил, чтобы тот не оступился с разбегу на скользких камнях под аркой в темноте. Вслед ему запоздало защелкал затвор. В обойме ружья Алистера Дронта закончились выстрелы.

– Ну, что с ней? – деловито спросил Даскин, когда полицейские собрались вне досягаемости для ружья-жезла и стрел, у моста у раскрытых створок ворот в горловине туннеля.

– Остановка сердца! – оскалился, зло и быстро крикнул ему Фанкиль – где ее сумка?

– Отойди! – бросил Даскин и резко одернул кого-то, метнулся в сторону от ворот, рядом с которыми Инга оставила свое докторское снаряжение.

– Йозеф? – насыпая себе нюхательного табаку, позвал инспектор Тралле вставшего на колени и тяжело упавшего лицом на мостовую полицейского. Шумно, всем носом вдохнул с руки.

– Да… – прошипел тот, переворачиваясь на спину, бессмысленно и слепо ощупывая правой рукой левую – рука… Что, оторвало? Нет?

– Лео! Молодец! – покатился по двору неприятный и резкий крик – отлично! Давай теперь сюда и ты!

Грянул еще один выстрел. Алистер Дронт стрелял осколочными снарядами в ворота, пытаясь задеть кого-нибудь рикошетом. Кому-то осколок попал в броню, другой впился в щит. Все отошли к мосту, подальше от его стрельбы.

– Сэр Жорж скоро будет тут! Он уже едет! Слышишь? – кричал, надрывался магистр Дронт, издеваясь из окна горящей башни – за ребра тебя повесит, Лео!

Но Фанкиль не слушал его. Он стащил с Инги нагрудник и, запрокинув ее голову, подложил доспех ей под шею. Окинул всех быстрым взглядом, остановился на детективе.

– Марк! – быстро и зло приказал он, схватил Вертуру за руки и положил его ладони на грудь сестре – давите на сердце. Как я скажу, пятнадцать раз со всей силы. Я буду дышать. Считаете и давите.

Он сорвал с себя шлем, перекрестился и, зажав пальцами ей нос, припал ртом к ее губам, тяжело вдохнул. Отсчитал три раза и сделал жест детективу. Тот начал давить. Даскин встал над ним, поставил к ногам найденный саквояж Инги. Пришел бездельник Коц, по привычке выгнувшись, заломив руки в разрезы штанов, в бессмысленном ожидании уставился на полицейских.

– Нитроглицерин, четыре миллилитра – коротко приказал Даскину Фанкиль. Тот с готовностью раскрыл сумку и достал из нее ампулы, взломал одну. Неумелым движением наполнил шприц.

– Сердце пережгли? – передавая рыцарю лекарство, с пониманием спросил Даскин, присев рядом на корточки, облокотился спиной о холодную стену, схватил у кого-то из рук тлеющий фитиль, от которого прикуривали и поджигали стрелы, закурил.

– Да, спазм – тяжело вздохнул, быстро кивнул Фанкиль – Марк. Я дышу. Давите.

– А дружок твой пьяница, где? – бросил бездельнику Коцу какой-то дружинник.

– Нету больше – угрюмо, по-солдатски, огрызнулся тот и запустил руки в разрезы штанов, ответил студент.

Кто-то высунулся из-под арки ворот, пустил стрелу, но Алистер Дронт уже снова перезарядил свое ружье, отдышался поле бега по лестнице к окнам наверх и ответил прицельным выстрелом. Раненый рыцарь с наполовину оторванной ногой повалился спиной на камни и, захрипев, заскреб руками, пытаясь отползти к мосту вглубь туннеля.

Сослуживцы вытянули его за руки, положили рядом с другими ранеными к стене.

Инспектор Тралле присел рядом с лейтенантом Турко. У того была перебита левая рука. Ткань бригандины на животе и груди была разорвана в клочья, но усиленные пластины все же остановили осколочный выстрел. Ударом щита было разбито все лицо полицейского. Инспектор снял с пояса жгут и перетянул лейтенанту руку выше локтя. Заглянул в докторскую сумку Инги, начал доставать вату и бинты.

– Сухожилие и кость перебиты, и одна, похоже, засела – констатировал он, пытаясь понять, что с рукой лейтенанта. Прибавил ободряюще и ворчливо – ничего, Хельга вынет, сошьет все как было, это она умеет.

Закончив с коллегой, он обратился к раненому дружиннику, достал обезболивающее, покачал головой, сказал подошедшему графу Пильге, что кровотечение из бедренной артерии в поле не остановить, сделал обоим раненым уколы морфина. Лейтенанту отмерял по имеющейся в саквояже памятке, умирающему ввел полный шприц.

– Готово – поднялся от все также бесчувственно лежащей у стены Инги Фанкиль, тяжело вздохнул, еще раз проверил ее дыхание и пульс, перекрестился, обернулся к воротам, быстро прочел «Отче наш» в сторону моста и темной арки туннеля. Склонил голову, снова осенил себя крестом, надел шлем. Он снова был сосредоточен, холоден и готов к сражению. Оправив на груди свой доспех, кивнул драгунам – так. Несите всех вниз.

Обернулся, глядя на двор в раздумьях, что теперь делать.

Пожар в замке разгорался все сильней, никто его не тушил. Из зданий, откуда еще можно было выбежать, спешили уйти последние оставшиеся в замке служащие и защитники. Женщин и слуг пропускали, но одному солдату драгун ударил в лицо латной рукавицей.

– Ты стрелял! – сержанта свалили с ног, начали бить. Тот попытался встать, но ему со злости ударили шестопером по голове и он молча упал лицом на каменный пол туннеля.

За какого-то молодого дружинника, которого хотели заколоть уже без разговоров, вступилась молодая женщина с ребенком. Прикрыла его своей грудью, горестно вскинула руку, уставилась на озлобленных осадой мужчин с отчаянием, страхом и вызовом. Рассерженный ее выходкой рыцарь хотел убить и ее, но его товарищ скривился, протянул руку, покачал головой, опустил его меч, и их пропустили.

Галерея и библиотека герцога Ринья были уже в огне. С другой стороны горели казарма, трапезная и корпус для насельников. Все выходы из донжона были перекрыты. Но из окон третьего этажа, откуда уже тянуло дымом, то и дело показывались округленные от страха, перепачканные в копоти, лица. Отрезанные от выхода люди высовывались из окон, махали черными тряпками, кричали что сдаются, просили чтобы им помогли. Из надвратной башни по узкой лестнице спустились двое драгун, что обследовали замок, смотрели, где можно еще пройти. Привели напуганных до смерти, безутешно плачущих, едва не угоревших в подсобном помещении девиц, что занимались хозяйственными работами в замке маршала Георга Ринья и спасенную из огня кошку, которую, чтобы не царапалась, несли зажатой в толстом плаще. Сообщили, что из башни уже не выйти, и что в ней осталось как минимум полтора десятка человек. Полицейские попытались взять со двора лестницу, чтобы приставить к окну и дать им спуститься, но Алистер Дронт выстрелил снова, свалил наповал одного. Еще одним выстрелом разбил лестницу в щепки.

– Не дело так. Поговорю с ним – видя это поморщился, сказал инспектору и капитану Глотте граф Пильге.

– Не стреляй! Выходи, всех пощажу! Мое слово! – высунувшись через бойницу галереи надвратной башни, застучал себя латной перчаткой в стальную грудь с золотым крестом, демонстрируя, что он высокопоставленное лицо, рыцарь.

Но Алистер Дронт оскорбительно засмеялся и выстрелил ему в ответ. Граф пошатнулся, шарахнулся от бойницы, едва удержав равновесие. Задрожал от боли, привалился к стене. Броня на его груди и плече была промята, горжет искорежен, лицо разбито.

– Вот мразь! – сдавленно и обиженно шипел он, кривя лицо, придерживаясь рукой за стену, наощупь спускаясь обратно в туннель с галереи надвратной башни по узкой винтовой лестнице.

– Ты людей хоть выпусти! – приложив руки в черных перчатках к лицу, запрокинув голову, с укором призвал, хрипло закричал из ворот капитан Глотте – хочешь сам, гори. Другим дай выйти!

– Пошел вон, Герман! – презрительно кричал ему магистр, стреляя из окна по полицейскому. Со звонкими ударами по стенам защелкала картечь. Засела у кого-то в бригандине. Следом грянул еще один выстрел – на этот раз внутри башни. Магистр стрелял в кого-то внутри башни: через треск прогорающих деревянных перекрытий и стен послышался страшный отчаянный крик.

Огонь поднимался все выше и выше. Зловещие рыжие отсветы плясали в окнах первых этажей. Черными густыми потоками валил дым.

Полицейские и дружинники Тальпасто с усталыми, мрачными и безразличными лицами стояли в темноте арки ворот у выхода на мост вне досягаемости картечи, ожидали распоряжений. От противоположного конца туннеля вернулся капитан Глотте, бросил быстрый взгляд на Даскина, что все также сидел, курил, у стены.

– Ну что? – только и спросил полицейский.

– Он выйдет – прижимая к щеке свой лук, сосредоточенно покачал головой, поморщился, ответил капитану агент – надо подождать. Он такая же тварь, как и его папашка. Будет сидеть до конца и попытается обмануть всех.

Огонь подбирался все ближе и ближе. Отправленные в верхние помещения дозорные вернулись, сказали, что башня над воротами уже тоже начала гореть. Подняв двоих убитых коллег, полицейские и дружинники скорбной колонной перешли мост, покинули свое убежище. Несколько самых смелых драгун остались нести вахту в туннеле.

Вертура, Даскин, Фанкиль, капитан Глотте и инспектор Тралле остались вместе с ними. Вышли на мост, чтобы не задыхаться от тянущего со двора дыма.

Внизу, в багровой мгле, плясали огни. Драгуны и егеря с факелами в руках собирали у дверей церкви, на центральной площади поселка, жителей окрестных домов, строили настигнутых и захваченных в лесу и на дороге пленников. Примчался вестовой, сказал, что люди видели, как в лесу упало нечто светящееся с неба и распалось горой каких-то черных, шевелящихся уродливых тел. Даскин и Фанкиль коротко кивнули этому сообщению и снова закурили. Отправили Вертуру вниз, проверить запасную дверь.

Детектив пробежал по склону стараясь одновременно сократить дорогу и держаться подальше от охваченных пламенем артиллерийской башни и стены, с которых падали разваленные куски кладки и горящие обломки перекрытий. Поджав локти, бегом спустился к болоту, туда, где в основании отвесной скалы на которой стоял замок Ринья, у самого края трясины Митти, находилась тяжелая цельнолитая, изготовленная из стали, намертво впаянная в гранит дверь. Как сказал Даскин – из этой двери Зверь выходил на охоту и через нее и возвращался с рассветом, вдоволь насытившись кровью и страданиями своих невинных жертв.

Спустившись по каменистому склону, Вертура очутился у этой самой двери. Сейчас она была открыта. Хвостист Прулле и бездельник Коц не зря потратили время, спилили часть рамы автогеном. И теперь в плотно заложенной дровами и камнями чтобы было не выйти, кирпичной горже, что открывалась за дверью, горел большой костер. Деревенские ополченцы вылавливали палками из болота мокрую траву и тину, кидали ее в огонь, подбрасывали дрова, что за день натаскали из леса. Густой дым валил внутрь, в недра бункера, что был выбит под замком в скале.

Лейтенант Кранкен в доспехах и при кнуте прохаживался с факелом в руках около воды. Его не страшили ни багровая мгла, ни зарево пожарища над головой, ни близость зловещей трясины. Он следил за тем, чтобы поддерживали костер, покрикивал на мужиков, перекидывался с приставленным ему в помощь лейтенантом ночной стражи мрачными усмешками.

* * *

– Алистер… – очнулась от своего наркотического забытья, слабым, пытающимся вызвать жалость, но от этого не менее грубым и неприятным голосом позвала с постели Элеонора Ринья, повела лицом – огонь близко… Мы горим…

– Да! – сжав зубы, раздраженно ответил ей магистр Дронт, которого она отвлекла от точных измерений – тебе уже легче? Лекарство подействовало?

Тусклые светящиеся кристаллы мерцали на стойках по углами широкого, покрытого ослепительно-белым шелком и расшитым оккультными символами покрывалом ложа, едва озаряли потолок просторного, во весь этаж башни, помещения. В синих с желтым и красным витражах стояло зловещее пламя. Отсветы пожара во дворе замка плясали на потолке. Через доски пола сочился едкий белый дым. Снизу слышался, перемежающийся с кашлем, леденящий душу предчувствием неминуемой гибели в огне, громкий сухой треск горящего дерева. Гулко стучал топор, перекликаясь, перекрикивая шум пожара, оставшиеся в башне люди взывали о помощи, пытались тушить огонь на лестнице.

– Это бесполезно! – грозно, словно пытаясь напугать неминуемо приближающееся пламя, крикнул кто-то и, громко стуча сапогами, побежал по лестнице наверх. Отчаянно заколотил в дверь. Но магистр Дронт ему не открыл. С досадой отвлекшись от своего рабочего стола, он еще раз выглянул в окно. Уже горели все хозяйственные постройки: и конюшня, и трапезная, и кухня, и склад, и домик Патрика Эрсина. Охвачена огнем была и примыкающая вплотную к башне библиотека герцога Георга Ринья, та самая, которую маршал использовал в качестве своего кабинета, лаборатории и приемной для гостей. Языки пламени непроходимой плотной стеной поднимались высоко в небо, необычайно ярким светом полыхая в тусклой багровой мгле.

– Мне плохо… – поднялась с кровати, села Элеонора Ринья: высокая, с огромными руками и ногами, нескладная женщина в бесформенной хламиде. Густые растрепанные грязные волосы упали на лицо. Нижняя челюсть дочери маршала была словно переломана в нескольких местах и неправильно срослась, через выпяченные вперед губы отчетливо просматривались клыки. Во всех движениях герцогини чувствовалась мука. Следы тяжелого физического недуга и страдания оставили отпечаток на ее деформированном многочисленными обращениями теле и лице. Медленно, словно каждое движение причиняло ей нестерпимую боль, Элеонора Ринья повернулась к магистру Дронту. Ее взгляд был печальным, равнодушным и усталым, как будто неминуемая приближающаяся смерть казалась ей всего лишь избавлением от ее страшной неизлечимой болезни.

– Кровавая ночь даст нам силы – глядя на свои магические приборы и осторожно отмеряя препараты в пробирках, не оборачиваясь, сосредоточенно кивнул ей магистр – я сделаю тебе двойную дозу. Ты сможешь обратиться.

Элеонора Ринья встала на ноги и, нетвердой походкой пройдясь по залу, выглянула в окно.

– Смотри-ка! Бегут как крысы! – произнесла она медленно со страшной, вымученной насмешкой, презрительно оскалила клыки.

Внизу, выкинув из бойницы веревку сплетенную из тряпок и занавесок, во двор спускались люди. Драгуны, что еще остались на воротах, махали им, призывая двигаться быстрей.

Рассердившись, Элеонора Ринья без спроса схватила со стола ружье магистра, навела его на спускающегося и выстрелила. Веревка оборвалась, пожилой мужчина, кастелян замка, со шлепком повалился на камни двора. Из окна появилось испуганное лицо, попыталось взглянуть наверх, но герцогиня выстрелила и в него.