Текст книги "Украденная субмарина. К-129"

Автор книги: Михаил Вознесенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

65. Полянский Александр Дмитриевич, 1946 г. рождения, старшина 2-й статьи, командир отделения трюмных машинистов.

Призывался военкоматом г. Каменск-Уральский Свердловской области

66. Савицкий Михаил Селиверстович, 1945 г. рождения, старшина 2– й статьи, командир отделения трюмных машинистов. Сведений нет.

67. Кобелев Геннадий Иннокентьевич, 1947 г. рождения, старший матрос, старший трюмный машинист.

Призывался в 1966 г. из Слюдянки Иркутской области.

68. Сорокин Владимир Михайлович, 1945 г. рождения, старший матрос, старший трюмный машинист. Сведений нет.

69. Ярыгин Александр Иванович, 1945 г. рождения, старший матрос, трюмный машинист. Призывался из г. Тавда Свердловской области.

70. Крючков Александр Степанович, 1947 г. рождения, матрос, трюмный машинист. Призывался в 1966 г. из г. Черемхова Иркутской области.

71. Куликов Александр Петрович, 1947 г. рождения, старший матрос, командир отделения гидроакустиков. Сведений нет.

72. Кабаков Анатолий Семенович, 1948 г. рождения, матрос, моторист. Сведений нет.

73. Редкошеев Николай Андреевич, 1948 г. рождения, матрос, моторист. Сведений нет.

По замене:

74. Кузнецов Александр Васильевич, 1945 г. рождения, старшина 1-й статьи, старшина команды мотористов – 453-й экипаж. Призывался из г. Камышлова Свердловской области.

75. Токаревских Леонид Васильевич, 1948 г. рождения, матрос, рулевой-сигнальщик – 453 экипаж. Сведений нет.

76. Трифонов Сергей Николаевич, 1948 г. рождения, матрос, рулевой-сигнальщик – 453-й экипаж. Сведений нет.

77. Дубов Юрий Иванович, 1947 г. рождения, матрос, старший электрик-механик – 453-й экипаж. Призывался из Кытмановс-кого района Алтайского края, проживал в селе Сунгай.

Зимой 1968 г. Юрий написал родным в село Сунгай Алтайского края, что не сможет сообщить о себе около полугола, но к осени приедет в отпуск. Прошли весна и лето, но от него не было никаких известий. Первая тревожная весточка о нем прилетела в Сунгай только через пять месяцев после гибели – в августе 1968 г. Сестре Галине знакомый шофер рассказал, что случайно услышал накануне в военкомате – ее брат Юрий погиб. Та ужаснулась: «Как погиб? Мы же его в отпуск ждем!» Эту страшную весть она и принесла домой, где кроме Юрия, было еще 10 детей. Младший из братьев Володя в это время купался в реке. Соседка, тетка Валя Заречнева, пошла по воду и говорит ему: «У вас, кажется, что-то случилось. Сестры плачут в ограде». Володя побежал домой, а там сестры рвут на себе волосы. Мать в те дни лежала в больнице, ее заплаканные дети ходили проведать и не могли ей сказать о несчастье, хотя мать томили сомнения. Петр Скрылев, директор Сунгайской школы, которую окончил Юрий, вместе с Дубовыми поехал в военкомат. Военком вскрыл письмо с далекой Камчатки. В нем было казенное свидетельство о смерти, где в графе «Причина смерти» значилось: «Признан умершим». Будто не погиб моряк при исполнении боевой задачи, а поскользнулся и нечаянно разбился насмерть или просто вывалился за борт… Некоторое время спустя на имя Ивана Ивановича и Елены Тимофеевны Дубовых пришло письмо за подписью командира дивизии подводных лодок Виктора Дыгало, в котором он сообщал, что их сын Юрий «трагически погиб в океане при выполнении служебного задания». Однако письмо – документ неофициальный…

А чуть позже в семью Дубовых, переехавшую к тому времени на станцию Заринскую, приехал офицер Камчатской флотилии. Он передал несколько сот рублей, собранных моряками-под-водниками. Однако ясности в обстоятельства гибели он не внес, все твердил, что это «секрет».

По воспоминаниям односельчан, Юрий в их памяти остался славным парнем из большой семьи, который был очень самостоятелен, честен и справедлив, играл на баяне, увлекался волейболом, футболом, лыжами и штангой, умел постоять за себя. В 1966 г., после окончания школы, отправил документы в летное училище, но письмо не дошло, так как почтовый ящик, висевший на здании ремонтируемого магазина, никто не вскрывал. А на спортфак в Прокопьевске поступить уже не успел – пришла повестка в армию.

Даже получив посмертный орден сына, мать Елена Тимофеевна упорно поминала Юрия «за здравие». Умерла она 8 марта 2000 г. Это черная дата в семье – кроме матери и сына, в этот день ушли из жизни зять подводника и его двоюродный брат. Сестры поминают погибшего брата, опуская в воды реки Чумаш венок, сплетенный из полевых цветов.

В одном из писем Юрий упоминал, что вместе с ним служат еще два парня, призванных на флот, как и он, осенью 1966 г. с Алтая – один из села Ишошово Первомайского района, другой из Троицкого или Тальменского районов. Но, скорее всего, это сослуживцы по 453-му экипажу, которые могли и не попасть на К-129. А могли и попасть… Алтайский журналист Анатолий Муравлев попытался найти и обнародовать их имена. Но натолкнулся на прохладное отношение сотрудников военкоматов.

11 декабря 2003 г. в селе Сунгай состоялась презентация книги «Перекресток» о судьбе погибшего подводника. Как сообщили в пресс-службе УФСБ по Алтайскому краю, ее автор – полковник ФСБ Виктор Шутов, который был близким другом героя книги Юрия Дубова. Во многом благодаря настойчивости одноклассника Сунгайской средней общеобразовательной школе Кытмановского района присвоено имя Юрия Дубова.

(По материалам газеты «Алтайская правда»).

78. Сурнин Валерий Михайлович, 1945 г. рождения, старшина 2-й статьи, старший электрик-механик – 453-й экипаж. Сведений нет.

79. Носачев Валерий Георгиевич, 1947 г. рождения, матрос, старший торпедист – 453-й экипаж.

Сведений о месте жительства и призыва нет. Опознан по документам и личным вещам специалистами ЦРУ США на борту «Хьюз Гломар Эксплорер». Похоронен в Тихом океане.

80. Шпак Геннадий Михайлович, 1945 г. рождения, старшина 1-й статьи, старший моторист – 453-й экипаж. Сведений нет.

81. Котов Иван Тихонович, 1939 г. рождения, мичман сверхсрочной службы, старшина команды электриков – 337-й экипаж.

Проживал в селе Средний Икорец Воронежской области.

Программа «ВЕСТИ-Воронеж»,

ГТРК «Воронеж», 18января 2005 г.

КОРР. ЗА КАДРОМ: На мемориальной доске, установленной в Успенском Адмиралтейском храме Воронежа в память о погибших воронежских подводниках появилась еще одна фамилия. Иван Котов – мичман подводного крейсера К-129, погибшего в 1968 г. в Тихом океане. На открытие мемориальной доски приехали два брата героя, один из которых тоже выбрал для себя военную карьеру, стал военным летчиком.

Николай Котов:

– Не было места на этой земле, где была бы оставлена какая-то о нем память. Теперь мы имеем место и место святое, где можем прийти, положить цветы, постоять, помолчать и вспомнить о брате.

КОРР. ЗА КАДРОМ: К открытию мемориальной доски была приурочена презентация книги воронежского писателя Николая Титоренко «За тех, кто в море», в которой автор рассказывает о противостоянии советского и американского подводных флотов. Рассказывается в ней и про К-129.

Николай Титоренко, директор центра патриотического воспитания «Музей-диорама» (бывший сослуживец В. Кобзаря на подлодке М-250 в конце 60-х – авт.):

– К сожалению, мы только в прошлом году узнали о том, что наш земляк со Среднего Икорца Иван Котов погиб на подводной лодке К-129. Причина гибели подводной лодки, мы считаем, не техническая, это мнение профессионалов, а она была протаранена американской подводной лодкой.

КОРР. ЗА КАДРОМ: К-129 затонула в 1968 году. Шесть лет место ее гибели оставалось неизвестным. Найти подводную лодку удалось благодаря опытному разведчику контр-адмиралу Анатолию Штырову. Он обратил внимание на активность американских кораблей в северной части Тихого океана. Там проводилась секретная операция по подъему К-129. Американцам даже удалось поднять с шестикилометровой глубины половину подводной лодки, в которой оказались тела погибших моряков.

Анатолий Штыров, бывший заместитель начальника разведки штаба Тихоокеанского флота:

– Они похоронили шесть подводников, но я помню, что они подняли тела 58 подводников, я через прессу задавал вопрос, куда дели еще 52-х, молчок. То ли акулам выбросили, то ли еще что. До сих пор эта тайна не открыта».

82. Наймишин (иногда – Наймушин) Анатолий Сергеевич, 1947 г. рождения, старший матрос, командир отделения радиометристов – подводная лодка К-163. Сведений нет.

83. Хватов Александр Владимирович, 1945 г. рождения, старшина 1-й статьи, старшина команды радиотелеграфистов – подводная лодка К-14. Сведений нет.

84. Гущин Геннадий Федорович, 1946 г. рождения – старшина 2-й статьи, специалист СПС (шифровальщик) – 337-й экипаж. Призывался в 1966 г. из Тулуна Иркутской области. Родители не обнаружены, правительственная награда не вручена.

85. Башков Георгий Иванович, 1947 г. рождения, матрос, машинист трюмный – 453-й экипаж. Сведений нет.

86. Абрамов Николай Дмитриевич, 1945 г. рождения, главный старшина сверхсрочной службы, командир отделения электриков – 337-й экипаж. Сведений нет.

87. Карабажанов (иногда – Карабожанов) Юрий Федорович, 1947 года рождения, старший матрос, старший рулевой-сигнальщик – подводная лодка К-163. Воспитанник Троицкого детского дома Свердловской области.

Стажеры:

88. Колбин Владимир Валентинович, 1948 г. рождения, матрос, моторист – 453-й экипаж. Сведений нет.

89. Рудник (иногда Руднин) Анатолий Иванович, 1948 г. рождения, матрос, моторист – 453-й экипаж. Сведений нет.

90. Песков Евгений Константинович, 1947 г. рождения, матрос, старший машинист трюмный, – 453-й экипаж. Сведений нет.

91. Кручшшн Олег Леонидович, 1947 г. рождения, матрос, радиотелеграфист – 453-й экипаж.

Его фамилия отсутствовала в списке награжденных орденом Мужества посмертно, поступившем в областной военкомат из Министрсства обороны РФ.

Призывался из города Перми.

Пермское отделение Российского Фонда мира готовилось выпустить Книгу памяти «Погиб при исполнении» – о земляках, отдавших свои жизни на служебном посту после 1945 г. Провели на областном радио «Прямую линию». Сразу же посыпались звонки – справки наводили родственники погибших. Несколько неожиданным было появление коренастого бородатого мужчины. Представился: Кириллов Борис Павлович, бывший подводник. Пришел выяснить, занесут ли в книгу его друзей Олега Кручинина и Анатолия Архипова, погибших на К-129. В списках, представленных районными военкоматами, их не оказалось.

Начали искать. Борис Павлович припомнил: в Перми живет родная сестра Кручинина, работает директором одной из школ. Скорее всего, давно замужем и сменила фамилию, но отчество ее такое же, как Олега – Леонидовна. Отыскать школьную директрису оказалось несложно. Несколько неудачных попыток, и вот в телефонной трубке прозвучало: «Да, я Балашова Татьяна Леонидовна, сестра Олега…»

Олег Кручинин, или Апька, как звали его родные и друзья, с раннего детства бредил подводными лодками. Никто не знал, откуда у пацана такая необычная для сугубо сухопутного города мечта. Едва закончил школу – и умудрился сломать ногу. Огорчился ужасно. Однако пересилил себя и на призывной медкомиссии изо всех сил старался не хромать. И был зачислен на флот, причем именно в подводники! Проводы были, как водится, шумными. Олег был прекрасным гитаристом и хорошо пел. Вместе с гитарой и унес его на Дальний Восток эшелон.

«Пишу вам из Владивостока. Нас всех постригли. Все такие смешные. Служить буду три года. Меня определили в радисты».

«Начинаю работать на ключе. У кого есть музыкальный слух, выучиваются быстро».

«Вчера видел море. Ну, как вам описать? Огромное и сливается с небом. Нет, нельзя описать».

«Поздравляю вас с Новым годом! Желаю, чтобы вы у меня были счастливы и не болели. Елка у нас тут чисто символическая. Чуточку грустно… Даже не верится, что уже 1968-й год…»

«Скоро мы уходим в море. Писем пока не пишите. Обо мне не беспокойтесь. Алик».

Но мать, Софья Николаевна, конечно, беспокоилась. И с какой-то необъяснимой тревогой подходила к почтовому ящику. И вот…

«Уважаемые Леонид Андреевич и Софья Николаевна! С глубокой скорбью сообщаю вам, что ваш сын Кручинин Олег Леонидович трагически погиб в океане при выполнении служебного задания. Ваш сын был хорошим моряком, верным товарищем и навсегда останется в памяти боевых друзей как образец исполнения воинского долга перед Родиной. Примите наши искренние соболезнования. Контр-адмирал В. Дыгало».

– Мама все не верила, что Алика больше нет, – вспоминала Татьяна Леонидовна. – Писала в часть сослуживцам, посылала открытки к каждому празднику. А однажды взяла и послала фотографии моих сыновей, Олега, которого я назвала в память о брате, и Георгия. Мальчишки были еще совсем маленькие… И вдруг с Камчатки приходит посылка. В ней письмо: «Уважаемая тов. Кручинина С.Н.! Моряки нашей части свято чтут память о Вашем сыне. Разрешите по их просьбе передать флотский подарок для Олега и Георгия. Пусть племянники славного моряка с честью носят нашу военно-морскую форму и всегда помнят о своем дяде-герое. По поручению моряков-подводников начальник отдела войсковой части 60018 Д. Иванов».

В посылке лежали два самых настоящих форменных комплекта – брюки, форменки, тельняшки, бескозырки, ремни с надраенными бляхами, ботинки… и все на размер четырехлетних карапузов! «Обмундирование» было аккуратно, с душой пошито матросами 423-го экипажа камчатского подплава. И до сих пор в квартире на пермской улице Халтурина детская фотография бравых моряков-племянников на самом почетном месте.

Да, это был поступок в духе морских рассказов Станюковича. Трогательный дорогой подарок опередил военную судьбу племянников. Оба они стали офицерами-ракетчиками. И был другой пример – бездушной казенщины: «Пермь. Кручининой С.Н. Денежный перевод 31 р. 20 коп. Высылаем деньги, причитающиеся вашему сыну. Атанов». После этой ледяной «весточки» Софья Николаевна надолго слегла. Скончалась она в мае 1993-го. Татьяна Леонидовна исполнила последнюю материнскую волю. Она съездила во Владивосток и положила венок на воду бухты Золотой Рог…

Татьяна Балашова рассказала, что на погибшей лодке было не двое, а четверо пермяков: кроме Кручинина и Архипова, еще матрос Александр Тощевиков и старшина второй статьи Мансур Хаметов. Мансур вырос в большой семье, как старший, был отцу первым помощником в доме.

– С семьей Олега Кручинина нас сблизило общее горе, и мы подружились, – рассказала другая сестра Мансура, Бибинор. – Старались разыскать родных Александра Тощевикова. Я ходила в Разгуляй, кажется, в дом № 4 по улице Ленина. Толком ничего не добилась. А вот Анатолий Архипов жил вроде бы на улице Старцева. Но его родных разыскать тоже не удалось.

92. Плакса Владимир Михайлович, 1948 г. рождения, матрос, ученик радиотелеграфиста – подводная лодка К-116. Сведений нет.

93. Михайлов Тимур Тархаевич, 1947 г. рождения, старший матрос, командир отделения радиометристов – 453-й экипаж. Призывался в 1966 г. из г. Ангарска Иркутской области.

94. Андреев Алексей Васильевич, 1947 г. рождения, старшина 2-й статьи командир отделения гидроакустиков – подводная лодка К-163. Призывался в 1966 г. из Черемхова Иркутской области.

95. Козленко Александр Владимирович, 1947 г. рождения, матрос, торпедист – 453-й экипаж. Призывался Артемовским городским военкоматом Приморского края.

«ПОГИБШИЙ ТОРПЕДИСТ С ПОДЛОДКИ К-129 ПРОСИТ ВЕРНУТЬ ЕМУ ИМЯ»

Под заголовком «Известия» в № 161 в 1994 г. опубликовали фотографию молодого моряка в матросской робе и зимней шапке. «Этот снимок вручил директору Службы внешней разведки России Е. Примакову во время недавней встречи американский сенатор Р. Смит. Он отпечатай с одного-единственного уцелевшего негатива фотопленки, которую американцы обнаружили на борту носовой части подлодки после ее тайного подъема с глубины в пять тысяч метров в 1974 году… Мы не знаем фамилии погибшего моряка, запечатленного на снимке. По номеру на его робе видно, что он из БЧ-3, минно-торпедной боевой части. Кто знает и помнит его, отзовитесь».

На призыв «Известий» не отозвался никто.

Контр-адмирал в отставке Ю. Максименко, бывший начальник Разведывательного управления ТОФ, разыскал семью неизвестного. На фотографии со дна океана изображен Александр Козленко. Родные погибшего проживают в приморском городе Артем.

Почему-то никто не обратил внимание на любопытное обстоятельство. Как мог сохраниться фотографический негатив, который провел в соленой воде целых семь лет под чудовищным давлением 650 килограммов на квадратный сантиметр на глубине пять с половиной километров? Не является ли данный факт признаком того, что носовой отсек каким-то чудом сохранил герметичность? По сути дела, фотография матроса Козленко – единственное материальное свидетельство, что операция «Дженнифер» не была виртуальной.

96. Черница Геннадий Викторович, 1946 г. рождения, матрос, кок – подводная лодка К-99.

В поселке Абагур-Лесной, на местном кладбище, ему установлен памятник. Это сделали родственники на свои средства.

Заметка «Родина вспомнила о герое» (№ 88 от 28 июля) заставила обратиться в редакцию «Кузнецкого рабочего» Светлану Комарову, сестру погибшего новокузнечанина, матроса-подвод-ника Геннадия Черницы. Напомним, речь в публикации шла об обстоятельствах гибели нашего земляка в 1968 г. в результате катастрофы субмарины К-129 в районе Гавайских островов и о том, что лишь в 1998 г. все члены экипажа посмертно были награждены орденом Мужества, а на кладбище поселка Абагур-Лесной Геннадию был поставлен памятник.

«К содержанию информации не придерешься, вроде бы все верно, – пишет Светлана Викторовна. – Но заголовок – самое настоящее издевательство над чувствами родных. Родина в 1968 г. отказалась от своей погибшей лодки, ее спустя несколько лет подняли американцы. Родным было выслано свидетельство о смерти, где причиной было указано – «признан умершим». И все! Все попытки узнать что-либо о погибшем экипаже наталкивались на грубость военных чиновников.

В прошлом году мы узнали, что в городе Черемхово Иркутской области на народные деньги установлен памятник одиннадцати погибшим подводникам экипажа К-129 – они родом из тех мест. Мы с мамой тоже решили, что надо поставить памятник Геннадию. Но выяснили, что государство в этом случае помогает только тем, у кого родные погибли после 1993 г. Ясно стало, что в нашем случае оно не помощник»… Поэтому, по словам Светланы Комаровой, ставить памятник матери героя, Наталье Спиридоновне Чернице, пришлось самой. Помощь при содействии чиновников городской администрации оказала фирма «АКМО», взявшая на себя часть расходов.

«Да, было открытие памятника, был салют, возложение венков. Мыс мамой выражаем глубокую благодарность всем, кто принял в этом участие… А вот заголовок информации преподносит это событие как заботу родины о погибшем. А на самом деле все наоборот: памятник установлен вопреки всему», – пишет Светлана.

«28 сентября 2000 г. в «Красной Звезде» было опубликовано письмо Светланы Комаровой под заголовком «Признать умершим». Автор писала о том, что мать моряка Геннадия Черницы с подводной лодки К-129, затонувшей в 1968 г., до сих пор не получила награду сына. Сообщаю, что Черница Геннадий Викторович указом Президента РФ от 22 октября 1998 г. № 1285 действительно награжден орденом Мужества посмертно. Награда была направлена в управление кадров Сибирского военного округа, для передачи на хранение как память матери награжденного. По докладу Управления кадров округа, 18 октября 2000 г. военный комиссар Центрального района города Новокузнецка полковник Е. Смирнов в присутствии представителя городской администрации, близких погибшего моряка вручил Черница Наталье Спиридоновне орден сына. Начальник отдела организации вручения наград ГУК Миноброны РФ полковник Владимир Столяров».

Из ответа уважаемого полконика невозможно понять, почему и по чьей вине мать погибшего моряка была вынуждена ждать государственную награду ее сына два года.

97. Пичурин Александр Александрович, 1948 г. рождения, матрос, старший гидроакустик.

Прибыл на К-129 1 февраля 1968 г. учеником гидроакустика. Приказом командира дивизии был переведен в 453 экипаж. Однако фактически в экипаж не передавался и участвовал в подготовке подлодки к боевой службе. Перед выходом К-129 старший помощник командира капитан 2 ранга Журавин о нахождении на борту субмарины матроса Пичурина на докладе командиру дивизии не упомянул и поданный им ранее список не откорректировал.

98. Соколов Владимир Васильевич, 1947 г. рождения, матрос, электрик – подводная лодка К-75. Призывался из-под Качканара Свердловской области.

Девять моряков призывались на флот из Иркутской области: старший матрос Алексей Андреев, матрос Александр Крючков, матрос Виктор Лохов из Черемхова, старший матрос Михаил Кривой из села Тунгуска Черемховского района, главный старшина Геннадий Гущин из Тулуна, старший матрос Геннадий Кобелев из Слюдянки, матрос Владимир Костюшко из Усть-Кута, старшина 2-й статьи Виктор Маракулин из Шелехова, старший матрос Тимур Михайлов из Ангарска. Имена иркутян, погибших на К-129, увековечены на памятнике, который установлен в Черемхове, в городе, где нет ни моря, ни озера, и даже речушки. Он был установлен областными властями в 2000 г., в те дни, когда страна скорбела по погибшим в Баренцевом море на подводной лодке «Курск».

«Аргументы и факты» в Восточной Сибири», № 15 (310), 9 апреля 2003 г.:

«Как вдруг армейская машина забуксовала. Есть указ, есть найденные с таким трудом родственники… А наград-το и нет. И где они лежат – в штабе Приволжского округа, в наградном отделе в Москве – неизвестно. Наш облвоенкомат уже два года тоже не может найти награды восьми человек из экипажа К-129 – уроженцев Прикамья».

Александр Ковылков, писавший в «Нашей газете» № 10 (55) в 2002 г. о судьбах экипажа лодки, звонил Игорю Дыгало, начальнику пресс-службы ВМФ, сыну того самого контр-адмирала – с вопросом, почему не выдают награды погибшим братьям и сестрам. «Положено выдавать родственникам первой степени, то есть родителям и детям, остальным – не положено». Детей молодые матросы завести не успели, а родители умерли… так и остались они без наград, выданных хотя бы родственникам.

Теперь о тех, кого судьба отвела от гибели в океанской бездне. Это задержанные нелетной погодой капитан 2-го ранга Сергеев и мичман Борис Салахов. Можно предположить, что вместо Салахова в поход срочно отправили мичмана Ивана Котова из 337-го экипажа – это единственная, если верить списку, замена сверхсрочника.

Еще удивительный случай поведал известный на Алтае гармонист Валерий Клеймо. Его призвали служить на Тихоокеанский флот, на подводную лодку К-129, где молодого матроса часто заставляли играть «Славянку». Играл он мастерски. Вокруг парня завязался торг замполитов, и молодого матроса-гар-мониста перевели на другую подводную лодку 29-й дивизии, выменяв на какого-то дефицитного специалиста для похода, ставшего последним. «Для меня «Прощание славянки» – как плач поминальный по тем ребятам, с кем начинал флотскую службу», – признается Валерий.

98 человек, официальное число погибших… Подведем черту? Но газета «Уральский рабочий» упоминает Александра Крюкова, призванного из города Тавда Свердловской области. Однако в списке личного состава К-129 его нет. Может, это и есть доказательство, что их было больше, чем 98? Только контр-адмирал Дыгало мог бы точно сказать, сколько именно писем родственникам он разослал в августе 1968 г. Вместо этого он опубликовал опровержение, которое я привожу полностью:

ЧЕСТЬ ИМЕЮ И НИЧЕМ ЕЕ НЕ ЗАПЯТНАЛ

С большой болью и обидой я прочитал в газете («Труд-7» от 24 августа 2000 г.) материал «Причина смерти – признать умершим», где автор пишет, что якобы я, заполняя в 1968 г. похоронки на погибших военных моряков, слукавил – не написал, что все эти люди с подлодки К-129 погибли.

Меж тем я со всей ответственностью заявляю: во всех подписанных мною документах стояла фраза: погиб при выполнении боевой задачи в море. Даже если бы в тот момент меня жгли каленым железом, то я никогда бы не пошел против своей совести. Офицерскую честь, память о своих боевых товарищах променять на какую-то фальшивку? – такое не в моих правилах. Мне неведомо, как позже, в вышестоящем штабе, оформлялись документы и почему в графе о смерти появилась такая унизительная, позорная запись «считать умершим». После всего случившегося с подлодкой К-129 я слег с инфарктом.

Конечно, семьям погибших, наверное, все равно, кто заполнял эти бумаги. Они помнят только, и это естественно, кто был комдивом, кто отправлял в последний поход их мужей, братьев, сыновей.

К тому же такая запись в извещении о гибели их близких не давала им никаких шансов на получение полагающихся в трагических случаях пенсий, пособий, льгот. Чьим-то росчерком пера они были всего этого лишены и, наверное, прожили последние годы без ощущения всякой заботы государства. Это большая обида для них. Но еще раз повторяю – лично моей вины в том нет.

Дыгало Виктор, контр-адмирал в отставке, участник Великой Отечественной войны. («Труд-7», № 162 за 31 августа 2000 г.).

Здесь присутствует некоторая путаница, сместившая понятия.

В годы войны командир воинской части оправлял семье погибшего официальное извещение, в обиходе называвшееся «похоронка». Обстоятельства гибели никогда не раскрывались, но формула всегда была однозначной, не допускавшей двойного толкования: «Ваш (муж, сын, отец) погиб смертью храбрых в бою с немецко-фашистскими оккупантами». Полноправные вдовы на основании «похоронки» выправляли свидетельство о смерти, пенсию – никаких других документов не требовалось. И было совершенно неважно: погиб солдат в атаке или его свой же танк ненароком задавил – война… Но и война списывала не все. Если нет тела, или свидетелей гибели – что командиру писать? Вдруг боец к немцам драпанул или в тыл дезертировал… Тогда писали: «Ваш… пропал без вести». Неявная потеря давала семье надежду, но лишала всякой государственной поддержки.

В нашем случае все гораздо сложнее. Все дело в том, что извещения, разосланные Виктором Ананьевичем Дыгало, не были «похоронками», а имели гораздо более скромный юридический статус личного соболезнования. В мирное время не гибнут смертью храбрых, а если гибнут, то надо объяснять – где, когда, зачем и почему. Объясняться со своими гражданами советское государство привычки не имело, но поступило в строгом соответствии с Кодексом о браке и семье. За 72 дня убедительных доказательств кораблекрушения не обнаружено. Формально все 98 (или более) моряков пропали без вести. Но человек не может вечно находиться между небом и землей: после него осталось имущество, которым надо распоряжаться. Осталась жена в формальном супружестве с призраком. Отрицав, она должна думать об устройстве своей дальнейшей судьбы. Если пропавший не объявился в течение двух лет, его можно по решению суда признать умершим. Эта норма советского закона неизменной вошла в российское законодательство. Но есть еще одна норма: если человек пропал при обстоятельствах, дающих основание предполагать смерть, пауза правового неведения может быть сокращена до шести месяцев. По запасу автономности лодка исчерпала возможность своего существования 5 мая 1968 г. За дату смерти приняли момент потери связи. Именно поэтому, ровно через шесть месяцев, в августе 1968 г. семьям моряков через военкоматы вручили свидетельства о смерти с формулировкой, которую контр-адмирал назвал «унизительная, позорная»… Так почему же не возвысил голос протеста – не теперь, а тогда? Или не понимал, что бумажная казуистика обрекла на прозябание десятки семей? А когда из боевого состава его дивизии списывали корабль «без указания причин» – он про то не ведал? Оставим это: нелепо предъявлять моральные счета прошлому с позиций сегодняшнего дня… Иное дело претензии правовые.

«Софья Власьевна» (так в сталинских лагерях величали советскую власть) допустила в отношении семей подводников один существенный прокол. Свидетельства о смерти разослали – а где решение суда? Военным трибуналам гражданские статьи неподсудны. Следовательно, по территориальной принадлежности, признать моряков К-129 умершими должен был Елизовский районный суд Камчатской области. Без него свидетельства о смерти – филькина грамота. Для решения суда необходимо основание. Воз-

будить ходатайство может только физическое лицо – ближайший родственник. Исков таких не было и быть не могло. Офицерских вдов спеленали обещанием квартиры в любом центральном городе, включая Москву и Ленинград – плата за лояльное молчание. Вообразить, что простые сибирские работяги и крестьяне попытаются что-то высудить у государства за погибших сыновей – полная нелепость. «Я даже в свидетелях ни разу не был!» – в устах советского человека звучало гарантией благонадежности.

Я вполне допускаю, что решения суда не было вовсе. Звонок заведующему областным ЗАГСом из Камчатского обкома КПСС – немедленно доставить сотню проштампованных свидетельств и журнал регистрации. Компетентные товарищи сами заполнят, как надо. Чтобы разговоров лишних избежать – куда целая сотня народа испарилась? Журнал… так ему и потеряться недолго. Всегда можно найти сговорчивого делопроизводителя: выговор за премию в квартал. И все дела, и шито-крыто!

В общем, у этого дела просматривается всероссийский резонанс и реальная судебная перспектива. Только за тридцать два советских года сколько набежит – по курсу 70 центов за рубль! Плюс моральный ущерб взыскать за годы лжи при демократии.