Текст книги "Украденная субмарина. К-129"

Автор книги: Михаил Вознесенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

КОНТЕНТ-АНАЛИЗ КЭПТЕНА ДЖЕЙМСА БРЭДЛИ

Пентагон, самое большое здание мира, состоит из соединенных переходами пяти пятиугольников A-B-C-D-E. Режим допуска ужесточается по мере приближения к центру. У обитателей самого засекреченного внутреннего периметра Е есть отрада глазам, пятиугольный газон размером с аэродром, стриженный коротко, как затылок морского пехотинца. В большинстве остальных помещений военного ведомства США как в песне – «наши окна друг на друга смотрят вечером и днем». Блок Е делят оперативное планирование и разведка. В том числе военно-морская. Здесь квартирует отдел подводных операций, который долгое время возглавлял кэптен Джеймс Брэдли. Именно под его руководством в этих стенах разработана легенда, почему американцам удалось так неправдоподобно быстро найти нашу пропажу.

Несколько лет отдел Брэдли безуспешно изучал шифрованный радиообмен Москвы со своими подводниками. Раскодировать сообщения русских было невозможно. Советские подлодки имели сложные радиопередатчики, которые спрессовывали сообщения в радиоимпульс длительностью меньше секунды. Брэдли полагал, что ключ к поиску пропавшей советской субмарины может находиться в этих нерасшифрованных микроимпульсах.

Большинство спецслужб мира заимствовало методики социологии. Например, «контент-анализ» – анализ одного документа (а лучше – множества) путем статистической обработки терминов. Так, еще в XVIII веке церковные иерархи Швеции выносили вердикты о еретичности книги по частоте ссылок на Христа: редко автор поминал сына божьего – на костер! В 50-е годы XX в. западные аналитики, анализируя публикации «Правды», обнаружили резкое сокращение цитирования Сталина. Задолго до знаменитого «закрытого» доклада Никиты Хрущева на XX съезде КПСС они разгадали намерение новых хозяев Кремля дистанцироваться от покойного вождя.

Тем же способом, но уже аналитиками российского ФАПСИ, в середине 1990-х годов были вычислены приоритеты администрации Билла Клинтона во внутренней политике. В ежегодных посланиях конгрессу президент США чаще упоминал проблемы семьи и образования, нежели преступность и социальную помощь.

Десятки антенн были размещены на тихоокеанском побережье США и на Аляске. Используя целую сеть радиоприемных станций, созданных по трофейной германской технологии, офицеры Джеймса Брэдли старались записать на пленку все радиосигналы, которые посылали советские подлодки в Тихом океане.

Советские ВМС были так строго организованы, что их подлодки никуда не уклонялись от заданного маршрута, полагают американские журналисты Шерри Зонтаг и Кристофер Дрю. Разведка США следила, как они шли по всему 4000-мильному пути от Камчатки до одного из главных квадратов патрулирования – в 750—1000 милях к северо-западу от Гавайских островов. Микроимпульс обычно посылался, когда лодка доходила до подводного маркерного радиомаяка на выходе из прибрежных вод Камчатки. Другой импульс посылался при пересечении линии перемены дат, в 2 тыс. миль от Советского Союза, на долготе 180°. Третий микроимпульс обозначал прибытие в квадрат патрулирования.

Это было похоже на то, если бы они говорили: «Мы уходим…», «Мы достигли долготы 180°…», «Мы находимся в квадрате…». Промежуточные доклады продолжались и по пути возвращения на Камчатку, и сотрудники Брэдли полагали, что они почти слышали в сигналах просьбы подготовить свежие овощи, радостную встречу в порту и хороший стол с родными и близкими.

Незначительные вариации одних и тех же частот сообщали как бы «личную подпись» каждой субмарины. Возможно, это не так бы ощущалось, если передатчик всякий раз обслуживали разные радисты. Но какой командир на боевой службе доверит установить связь с Москвой матросу-«срочнику»! Только старшина команды РТС всегда настраивал передатчик на волну ЦКП Главного штаба ВМФ. Сверхсрочники служили на лодках годами. Отсюда узнаваемость «почерка» по степени аккуратности настройки. Такова обратная сторона перестраховки?

На пути домой подавались те же импульсы, только в обратном порядке… Достаточно соотнести сам факт импульса с временными интервалами, чтобы разгадать смысл маневра противника. Выходит, вычислить все этапы боевого развертывания американцам позволил шаблонный подход советских штабов к организации связи?

В принципе контент-анализ позволяет сделать подобные выводы. Но для этого недостаточно одиночных перехватов. А мы знаем, что в 1967 г. было всего девять патрулирований подводных ракетоносцев. На долю ТОФ выпало в лучшем случае четыре – просто из-за численного превосходства этого корабельного класса на Севере. Скудная статистика, рано строить далеко идущие выводы, легко обмануться. Но Джеймс Брэдли уверенно доложил высшему командованию, что русские потеряли подлодку в Тихом океане. На основании чего? По его сведениям, русская субмарина «Гольф 1Ь перестала отвечать своему московскому штабу. Сначала подавала радиосигналы как обычно, пока не достигла середины маршрута. Но подтверждения, что она достигла долготы 180°, не было.

Дальше – больше. Записи подводных гидрофонов показали какой-то всплеск, слабый и непонятный. Но пеленги взяты, точка положена на карту. И этого оказалось достаточно, чтобы уже в июне 1968 г. Брэдли сумел убедить командование ВМС США для моделирования шумовой картины затопить в Тихом океане американскую субмарину времен Второй мировой войны. Специальная команда включила гребные электродвигатели на средний ход, оставила открытыми кингстоны, рубочный люк и некоторые переборочные двери. Как утверждают Зонтаг и Дрю, эксперимент помог кэптену Брэдли и инженеру Крэйвену прийти к согласованному мнению относительно точки гибели К-129.

Что за лодку утопили Брэдли и Крэйвен? Это могла быть субмарина одного из трех самых крупных в США классов – «Gato», «Ваіао» или «Tench». Они почти одинаковы по размерам и водоизмещению: длина около 95 метров, водоизмещение надводное в пределах полутора тысяч тонн, подводное почти 2500 тонн. После войны многие десятки этих лодок остались не у дел, какую-то часть модернизировали по программе Guppy и передали союзникам Америки, остальные время от времени использовались как мишени для практических торпедных стрельб. Поэтому выделить один корпус для нужд разведки не составляло большой проблемы.

Ракетоносец пр. 629А близок по характеристикам, но крупнее на 300 тонн водоизмещения и имеет в два с лишним раза большую глубину погружения: 300 метров против 125. Очень существенная разница – на какой глубине корпус будет раздавлен давлением воды, и какой звук при этом возникнет. Для чистоты эксперимента важно, где он проводился. Каждый участок моря имеет свою гидрологию и свою полосу пропускания звуковых частот, которая зависит от плотности воды, солености, глубины и еще дюжины факторов. Нас призывают поверить, что можно, образно говоря, бросить в прибрежные воды Калифорнии консервную банку и звук, изданный ею, сравнивать с треском стальной бочки, раздавленной глубиной в центре Тихого океана!

На первый взгляд покажется странным, почему американцы отказались от спутниковой версии обнаружения К-129 – простой и гладкой, как яичко? НАСА навеки хватит своей лунной славы. У флота значительно меньше поводов отличиться. Надо оправдывать миллиарды долларов, затраченных на создание OSUS (Sonar Surveillance System – Звуковая система наблюдения). С 1954 г. они планомерно опутывают дно океана на подступах к Соединенным Штатам сетями гидрофонов. Сначала в Атлантике, затем в Тихом океане от Алеутской гряды до Калифорнии. Далее вокруг Гавайского архипелага. Кстати, по поводу Гавайев есть возражение у Анатолия Штырова. Контр-адмирал уверен, что гидрофоны на склонах Императорских гор установлены значительно позже, в середине 70-х годов, и никак не могли уловить гибельные звуки К-129 еще и потому, что эффективная чувствительность сонаров не превышает 300 миль. Чего стоит «Цезарь» (под этим именем SOSUS известен широкой публике), продемонстрировал трехмесячный поиск американской субмарины «Скорпион» на пятачке 30 на 30 миль, разведанном акустической системой. Советскую пропажу US Navy обнаружили значительно быстрее.

И, наконец, последний аргумент. Многолетние споры о том, откликалась ли К-129 на вызовы Москвы, когда и сколько раз, пресек адмирал Н. Амелько. Не было связи с Владимиром Кобзарем ни разу за весь тот поход. Следовательно, весь контент-анализ кэптена Джеймса Брэдли есть ложь.

Американцы купились на советскую «дезу». На рубеже 90-х в Главном штабе ВМФ, как двадцать лет назад в ЦРУ, немало времени провели в мозговых атаках. Требовалась собственная легенда, приличная для общественного употребления. Поэтому ни слова о самовольном оставлении боевого района, ни намека на возможность попытки к бегству на Запад. Это главное, остальное мелочи. Останки найдены в семи милях от линии перемены дат – стало быть, они шли ее пересечь, как было приказано. Чтобы выпятить дисциплинированность командира, подчеркнули – до этого лодка регулярно выходила на связь. Дальше (наверняка без политработников не обошлось) подпустили слезу с мистикой на идейной подкладке. Связь должна состояться в полночь – уже жуть. В ночь на 8 марта – уже все бабы рыдают. 180 меридиан – во вчерашний день входили ребята, у проклятых империалистов все вчерашнее, а за нами светлое завтра! Но по запарке упустили мелочи, в которых, как известно, таится дьявол. Отсюда выросли несуразности вроде 40 параллели, вдоль которой наши подводники, оказывается, ходят к Северной Америке. Или время связи в полночь по Москве, заставившее Владимира Кобзаря поднимать выдвижные устройства засветло, в 9.00 по местному времени. И вообще, что за верстовой столб в океане 180-й меридиан, чем отличается от 181-го? Никуда не половина пути. Перемены дат под водой не бывает, все подлодки мира исчисляют время по часам своих столиц.

И все-таки странно. Неужели матерые бизоны «Navy Intellegence» так легко попались на удочку советской еще пропаганды? Иногда меня посещает крамольная мысль. Если существует этот пресловутый адмиральский договор о неразглашении чего-то, должен быть исполнительный орган, какой-то двухсторонний Комитет легенды. Чтобы заморозить некий «статус кво» плохо или хорошо сказанного ранее, добиться унисона публикаций, определить круг прикормленных изданий и проверенных авторов, вовремя одергивать не в меру говорливых ветеранов и не допускать проколов вроде сенсационного расследования Эдда Оффли из «Сиэтсл Пост-Интеллиджэнсэр».

«ЧЕЛЮСТИ», КОТОРЫХ НЕ БЫЛО

На первую ознакомительную встречу с руководителем научно-технического направления Центрального разведывательного агентства (непонятно, почему у нас до сих пор ЦРУ называют управлением, когда сами уже завели федеральные агентства – по инерции?), кэптен Джеймс Брэдли и инженер Джон Пинья Крэйвен пришли в приподнятом состоянии именинников. Естественно, они и в мыслях не держали, что сухопутные разведчики способны потеснить военно-морскую разведку – что они смыслят в подводной специфике, что могут? Брэдли и Крэйвен после успеха операции «Бархатный кулак» все еще ощущали себя национальными героями, добыв с помощью уникальных подводных технологий 2 тысяч отчетливых фотографий русской ракетной лодки.

В середине 1964 г., когда программа самолетов-снарядов «Ре-гулус» была свернута, какое-то время судьба SSGN-587 «Хэли-бат» находилась в подвешенном состоянии. Субмарина была еще молодой и крепкой, ей шел всего пятый год. Но никто не знал, к чему бы ее приспособить. Она была очень странной, с самой плохой гидродинамикой из всех американских атомоходов – чтобы максимально прикрыть стартующую ракету от заливания волнами, надстройка «Хэлибат» сделана необыкновенно высокой: в межкорпусном пространстве, где обычно подводники перемещаются на четвереньках, можно было свободно разгуливать в рост. При погружении там же гуляли огромные массы воды. Чтобы они не мешали всплытию, в надстройке проделали по 62 шпигата с каждого борта. Размером с торс взрослого человека, шпигаты были ориентированы вертикально. Получились огромные «жаберные» щели, похожие на акульи. На ходу они создавали эффект губной гармошки, слышимый за многие десятки миль. Верхняя палуба в районе стартовой площадки «Регулус» была такой ширины, что на ней без затруднений мог развернуться «кадиллак».

Особенную причуду силуэта составлял сферический «горб» в носовой части верхней палубы. Здесь была шахта погрузки-выгрузки крылатых ракет. Поскольку «Хэлибат» сразу строилась в расчете на перевооружение ракетой «Регулус-2» (ее крылья не складывались), грузовой люк имел диаметр в свету 6,7 метра – абсолютный рекорд среди субмарин всех времен и народов! Идея сделать отставной ракетоносец первым в мире подледным арктическим грузовиком была отвергнута. Лодка действительно имела потенциал для завоза грузов в арктические гарнизоны. Только груз оказался бы золотым.

Несуразные обводы сделали лодку очень неважным ходоком. Максимум, на что была способна «Хэлибат» под водой – 10 узлов. Впрочем, будь перечень недостатков этого странного корабля на атомном ходу хоть чуть меньше, ее никогда не отдали бы Крэйвену.

О Джоне Крэйвене известно очень мало. Он, например, удостоен одной из высших наград Америки, но формула награждения составляет государственную тайну. Крэйвен был инженер-океанолог по образованию и аналитик по складу ума, он, гражданский специалист, стал главным ученым консультантом программы «Поларис». В обязанности этого молодого человека входило наблюдать за всеми, работающими над созданием ракетных подводных лодок, выискивать проблемы и предлагать их решения. «Главным занудой» проекта он назвал себя сам. У него был самый серьезный кредит доверия от ВМС: именно Крэйвен рассчитал наиболее вероятное место потери американских водородных бомб в море у испанской деревни ГТаломарес. Он же сыграл ключевую роль в поиске погибшей атомной субмарины «Трешер». Ему выделили 70 млн долл, на оборудование лодки электронной, гидроакустической, фото– и видеоаппаратурой. ВМС пустили слух, что в феврале 1965 г. «Хэлибат» пошла в Перл-Харбор для переоборудования в «гидрографическое исследовательское судно». Параллельно Крэйвен приступил к работе над проектом глубоководного исследовательского аппарата. Он должен был опускаться до глубины 6 тыс. м и механической рукой собирать объекты.

Итак, в носовой части корпуса имелся люк диаметром почти 7 метров. Он открывал доступ в ангар, где прежде хранились самолеты-снаряды. Ангар был огромен: длина 28 м, высота – почти 8 м – как у целой средней лодки времен Второй мировой войны. Гигантский – по меркам субмарин – отсек объемом 1100 кубометров разделили на три палубы. В нижней размещались «рыбки» – управляемые самоходные разведывательные аппараты. Каждая «рыбка» весила около 2 тонн и была буквально напичкана всевозможной аппаратурой, включая магнитометры, локаторы бокового обзора, телекамеры и фотосъемочную аппаратуру. На борту всегда находились два аппарата, каждый мог быть выпущен на кабель-троссе на расстояние нескольких миль от субмарины.

Средний уровень занимал пост управления глубоководными аппаратами. За высокую степень секретности отсек прозвали «пещерой». Операторов остальная команда «Хэлибат» называла «летучими мышами». Третий уровень представлял собой центр сбора и обработки информации, оборудованный компьютером «Юнивак 1124» и другой техникой. Здесь же помещалась фотолаборатория, где раз в неделю разряжались кассеты «рыбок» и печатались фотографии. Обработка цветных фотоматериалов велась токсичными растворами, поэтому для проявочных процедур раз в неделю ночью «Хэлибат» всплывала. Все работы были строго засекречены. Корабль получил статус «специального проекта». Два выхода к побережью Камчатки на боевое поле Кура оказались неудачными. В конце концов, разведка пришла к выводу, что русские что-то пронюхали и стали подрывом уничтожать телеметрию ракетных боеголовок еще в воздухе за несколько мгновений до падения. ССН «Халибат» полностью реабилитировала себя и вложенные средства, найдя русскую утопленницу на глубине трех миль.

И вот теперь Брэдли и Крэйвен готовились утереть носы цэрэушникам. Они предложили развитие своего беспилотного метода: доработав «рыбку», сделать ее более компактной и оснастить захватами, чтобы забрать из стальной могилы русских самое ценное. Этими ценностями они сочли командирский сейф, содержимое шифровальной рубки, радиопередатчик и, по возможности, боеголовку ракеты SS-N-5. Все-таки она слишком тяжела – полторы тонны. Отвечая на вопрос, как они собираются осуществить свой замысел физически, моряки уверяли, что они уже научились вскрывать корпуса субмарин, ничего не повреждая внутри. В бассейне при помощи армейских саперов проведена серия опытных взрывов пластида. Горючие предметы, укрытые стальным листом, остались почти невредимы… Еще одна «развесистая клюква», в которую предложено поверить!

Сочинители легенды в очередной раз забыли, что имеют дело с русской, а не с американской субмариной. Во-первых, постоянные ссылки на какие-то «рубочные рули», которых никогда не было на советских «дизелюхах». Во-вторых, у нас традиционно принята двухкорпусная архитектура. Но в любом случае, двумя взрывами вскрывать борт или одним, это не влияет на идиотизм метода. До каких размеров нужно разворотить борт? Горсткой пластида не обойтись, дыра должна быть не меньше метра в диаметре. Трудно даже вообразить, в каком состоянии находились внутренние помещения К-129, если она встретилась с грунтом на скорости около 300 км в час, набрав за пять километров ускорение 22 м в секунду! Как в этих металлических «шхерах» двигаться подводному роботу, не говоря уже о поиске нужных вещей? Достаточно единственного зацепа управляющего кабель-тросса, чтобы аппарат разделил участь подводной могилы русских.

Тогда что же – Брэдли с Крэйвеном блефовали? Самую малость. Возможности подводных управляемых аппаратов убедительно предъявлены (может быть, немного завышены) в фильме «Титаник». В принципе, такое возможно. Если ничего не взрывать. Нас водят за нос с единственной целью – скрыть, что при ударе о грунт К-129 развалилась на несколько крупных фрагментов, свободно проницаемых. Обозначив приоритеты, моряки просто перечислили то, что с краю лежало. Отсюда можно сделать вывод, что носовая часть лодки отломилась у переборки третьего отсека, открыв свободный доступ к самым сокровенным секретам СССР.

Выслушав план Брэдли-Крэйвена, заместитель директора разведывательного агентства Карл Дакетт попросил тайм-аут. Он прекрасно понял, к чему клонят его собеседники. Разработка подводного робота даст им доступ к новым субсидиям. У ЦРУ были свои виды на дележку бюджетного пирога. Моряки не поверили своим ушам, когда на следующей встрече Дакетт озвучил собственный план: лодку поднимать целиком, для чего построить специальное «крановое судно». Перетерпев для приличия некоторое время «тесного и плодотворного сотрудничества», разведке ВМС дали понять, что в ее ценных советах ЦРУ больше не нуждается. Отчасти в этом помог Крэйвен, в котором взыграла кровь испанских предков. Он позволил себе на публике неосторожную реплику, что приглашение на роль «патрона» операции Говарда Хьюза всего лишь плата президента Никсона по счетам своей избирательной кампании. Нелояльного Крэйвена быстро «отвели» от проекта Джей. Обиженный, он уехал продолжать свои глубоководные исследования в университет Гонолулу, только в разрезе гражданских интересов – отныне и навсегда.

По крайней мере, до марта 1969 г. до русской подлодки не доходили руки. По местам рассаживалась администрация нового президента. Скорее всего, затея так и осталась бы прекрасной утопией, не попади она в руки Дэвиду Паккарду. Вот в чем сила гражданских назначенцев в силовых структурах – трезвый экономический прагматизм. Паккард запросил разведку: что мы с этого будем иметь? Перечень новых сведений о противнике он оценил как адекватный ориентировочным затратам. И машина завертелась, причем достаточно быстро. За 42 месяца судоподъемный комплекс был спроектирован и построен. Сроки очень сжатые, чтобы изобрести что-то новое. Даже корпус «Хьюзес Гломар Эксплорер» заимствован от танкера или сухогруза 50-х гг. с характерной закругленной кормой. Она создала затем значительные сложности конструкторам, что «привязать» вертолетную площадку. Для этого на корме развели целые «джунгли» подпорок и распорок.

В 1975 г., когда Уиллард Бэском понял из газет, что его фактически обокрали, он решил привлечь правительственное агентство к суду по обвинению в плагиате. Слушаний не было, суд принял к сведению меморандум ЦРУ: подъем осуществлен устройством, отличным от изобретения истца. В Лэнгли прекрасно знали, что Бэском разделил судьбу многих гениев-самоучек: желая во что бы то ни стало воплотить свое детище, они были вынуждены уступать все права инвестору. «Тайной трубы» владела алюминиевая корпорация «Алкоа», и она не стала ссориться с могущественным своим работодателем.

У нас о «Хьюз Гломар Эксплорер» в начале 90-х писали – судно, «очертаниями похожее на плавучую буровую платформу». Но поскольку авторы списывали друг у друга, второпях не вникая в суть, вскоре оказалось, что судно «представляло собой плавучую платформу». А однажды даже попалось ценное уточнение – «прямоугольной формы»!

Самой сложной составляющей любого бизнеса является схема финансирования. «Клементина», «Дженнифер» или «Азоранс» (как сами-то не путались в своих кодировках), по сути дела – государственный заказ, который требует или полного бюджетного покрытия, или привлечения инвесторов с последующим возмещением их расходов. В любом случае это деньги налогоплательщиков, которые требуют отчета. Как администрация Ричарда Никсона собиралась прятать концы, неизвестно, но в финале скандальной операции случился казус. Корпорация «Самма», правопреемница «Хьюз Туле» и судовладелец «Хьюз Гломар Эксплорер», однажды получила счет на оплату окружного налога в размере 7,5 млн долл, по месту приписки судна в порту Лонг-Бич. Это произошло в декабре 1975 г., когда отшумели скандалы в прессе, когда общество уже знало, что имя Говарда Хьюза в своих интересах использовало ЦРУ. Налоговики прикинулись людьми, не читающими газет, и выступили с формально неуязвимой претензией: если мистер Хьюз целиком профинансировал и в течение двух лет через доверенную компанию эксплуатировал судно, названное собственным именем, за это надо заплатить в казну Лос-Анджелеса. Городское налоговое управление с упорным буквоедством доказывало, что если задекларировано намерение добывать железо-марганцевые конкреции, то и платить надо по ставкам горнорудного предприятия. А если к конкрециям каким-то образом примешалась русская субмарина, это не имеет никакого касательства к наполнению бюджета «Города ангелов». Скромный руководитель городских мытарей Филипп Уотсон приобрел национальную известность. Его долго «профилактирова-ли», терпеливо объясняя, что на самом деле судно принадлежит правительству США и что хорошо бы расценить «Хьюзес Гломар Эксплорер» по льготным ставкам как научно-исследовательскую плавучую лабораторию. Уотсон не прогнулся перед агентами ЦРУ, возбудил иск и в суде доказывал, что корпорация имела выгоды от добычи донного минерального сырья. Финал не имел прецедента. Госдепартамент США выступил с солидарным встречным иском в защиту интересов Хьюза и, конечно, выиграл процесс. Тогда-то и всплыл на поверхность контракт S – Hu-0900.

Вот примерная смета проекта «Джей», на который первоначально было ассигновано 200 млн долл., 30 млн – на подготовку персонала, 10 млн – лабораторный комплекс, 10 млн – трубы и подъемное оборудование. В 40 млн долл, обошлось строительство специального судна «Хьюз Гломар Эксплорер». 40 млн стоила баржа НМВ-1. Это половина бюджета. В последних двух цифрах – странно, что на это не обращают внимания, – дает о себе знать основное противоречие легенды.

«Хьюзес Гломар Эксплорер» – двухвинтовой теплоход максимальной длиной 176 м, шириной 35 м, осадка – 11 м. Разработка концепции, проектирование и строительство заняли 41 месяц. Судно было заложено в апреле 1971 г. на верфи Шипбилдинг Драй Док К°. в Пенсильвании и спущено на воду в ноябре 1972 г. В июле 1973 г. «Гломар Эксплорер» вышел в море для испытаний.

Объявленное водоизмещение 40 342 т, судя по всему, значительно занижено, как и осадка. Панамский канал доступен судам водоизмещением до 40 тыс. тонн, гарантийная глубина на шлюзах – 12,5 м. Перед выходом к месту работы в Тихом океане теплоход заходил в порт приписки Лонг-Бич, поэтому ничего не стоило – недогрузом топлива и воды – облегчить теплоход на 400 тонн для прохождения Панамского канала. Тем не менее «Хьюз Гломар Эксплорер» прошел из Атлантики в Тихий вокруг мыса Горн, втрое удлинив себе путь.

Обычное торговое судно сходных габаритов по тем временам едва ли стоило пятую часть объявленной сметы. Но она не выглядит завышенной, учитывая конструктивные особенности. В первую очередь к ним относят, конечно, вышку по типу буровой, которая возвышалась над центральной частью судна на 42 м. И под нею так называемый «Мун пул» – «лунный бассейн», сквозной вырез размерами 60 па 22 м, закрытый на ходу двумя крышками, сдвигаемыми в нос и корму. Заполненное водой пространство выглядело, как гигантский плавательный бассейн, если не считать краны по углам. Это был осушаемый док для частей русской подлодки. По стенкам-переборкам размещались посты подачи электроэнергии, сжатого воздуха и подключения телефонов. В нос от «лунного бассейна» размешалась декомпрессионная камера для водолазов.

Хотелось бы особо обратить ваше внимание на невероятное число дизельных двигателей. Их было 15 штук по 2 200 л. с. каждый (отдельная номинация для «Книги рекордов Гиннеса»!), причем в активной фазе операции все они работали постоянно. Не проще ли и во всех смыслах дешевле было бы построить «Хьюзес Гломар Эксплорер» дизель-электроходом и подвести электроэнергию на все точки приложения сил – гребные винты, подруливающие устройства? Но представьте, что электростанция даст сбой, когда пятикилометровая «плеть» уже захватила подводный трофей, а система динамического позиционирования вдруг перестала работать. Труба не могла отклониться от центральной точки более, чем на 7—10 м. Конструкторы не исключали, что в случае обрыва трубы «плеть» разорвет теплоход пополам.

Поэтому для повышения надежности судовой энергетики на каждый из двух гребных винтов работали через редуктор по три дизеля, по одному на каждое стационарное подруливающее устройство – два в корме и три в носу, и еще четыре дизеля вращали выдвижные пропеллеры на днище. Все пропеллеры имели регулируемый шаг лопастей, поэтому дизеля не требовали реверса. Вся дизельная армада работала примерно на треть мощности. Если выходил из строя один или даже два двигателя, бортовой компьютер нагружал остальные так, чтобы компенсировать дисбаланс векторов тяги.

А теперь вообразите, что в те же 40 млн долл., за которые построен уникальный корабль, способный на месяцы «зависать» над точкой океанского дна с точностью до 10 см, обошлась стальная коробка НМВ-1, «шкатулка с секретом», вся функция которой – стеречь от чужих глаз страшную тайну «клешней». С баржей, стоявшей в Сан-Диего, имел место курьез: наверное, впервые за всю историю американского пожарного надзора его инспекторов куда-то не пустили!

Легенда гласит, что погружаемая баржа Хьюза N9 1 (подразумевались и другие номера?) служила двум целям. В ней специалистами «Нэшенл Стил Шипбилдинг Корп.» скрытно были построены «челюсти», которыми американцам удалось заморочить весь мир, и которые стоили 100 млн долл. – ровно половину бюджета проекта «Джей»! Вторая задача – так же скрытно передать «челюсти» на борт. А потом, когда все закончится, так же тихо забрать мифический инструмент и припрятать в своей утробе. Вот и все скромное удовольствие за 40 млн «баксов». Добавлю, что ныряющий ящик строила лидирующгія в американской «оборонке» фирма «Локхид марин Дивижн», причем металлоконструкции и механизмы заказали на разных судоверфях Западного и Восточного побережий США, чтобы изготовители не могли понять их назначения.

Единственным из соотечественников, кто наблюдал хьюзову баржу в упор и сделал ее описание, был контр-адмирал Ю. Максименко. Бывший начальник Разведуправления ТОФ в то время командовал разведывательным кораблем – одним из тех советских «траулеров», которые так нервировали US Navy. Баржу удалось «перехватить» 28 августа 1975 г. на переходе из бухты Исмес-Ков, остров Санта-Каталина, вдоль побережья Южной Калифорнии на северо-запад, возможно, в порт приписки Редвуд сити. Док-камеру вел за собой морской буксир «Пасифик рэйнджер», порт приписки Лонг Бич. Длина док-камеры по внешним обводам около 73 м. Длина внутреннего помещения меньше, около 60 м. ХМБ-1 представляла собой док-камеру с раздвигающимся днищем и телескопической сдвижной крышей, снабжена специальными гидравлическими упорами для жесткой постановки на стопора под днищем «Хьюзес Гломар Эксплорер».

На верхних углах док-камеры размещены четыре цилиндрических устройства. Издали, благодаря маскировочным кольцевым светлым полосам, они могут показаться группой бочек или спасательных плотов. По мнению контр-адмирала, это могли быть буи гидроакустической системы точного ориентирования надводно-подводного объекта относительно морского дна или предмета на дне. Естественно предположить, что НМВ-1 оборудована устройствами для дистанционного управления системой позиционирования дока в толще воды, относительно объекта на дне и управляющего судна, управления средствами наблюдения и поиска, захвата и удержания фрагментов погибшей субмарины. Одна из верхних створок раздвижной крыши док-камеры имела повреждения.

Ю. Максименко обнаружил на внешних стенках надстроек ХМБ-1 довольно много приемных устройств для шлангов гидравлических систем. По его мнению, в качестве рабочего тела для движителей, манипуляторов и других устройств использовалась какая-то жидкость легче воды по удельному весу. Она подавалась с поверхности из цистерн «Гломар» и служила для плавного регулирования положительной плавучести всей док-камеры.

Как же все-таки произошел захват корпуса К-129? Именно так, как еще в 1969 г. его описал Джозеф Горз в книге «Подъем затонувших кораблей». Баржа с открытым днищем на конце трубы представляла собой гигантский воздушный «пузырь», на который опиралась вся пятикилометровая стальная колонна. Компьютер наведения, в свою очередь, «опирался» на две системы координат – звездных и подводных. Дно была предварительно размечено акустическими буями-ответчиками. Кроме того, операторы получали телевизионные картинки под разными ракурсами от нескольких телекамер. Док-камеру сориентировали в диаметральной плоскости самого крупного обломка русской субмарины (он не мог быть длиннее 60 м), а затем опустили – подобно перевернутой обувной коробке сверху на башмак. Затем давление воздуха начали понемногу стравливать, наблюдая, чтобы док-камера не зарылась в ил слишком глубоко. Прессом для НМВ-1 служила колонна труб весом до полутора тысяч тонн, а регулятором был все тот же воздух под крышкой док-камеры.