Текст книги "Меч императора Нерона"

Автор книги: Михаил Иманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Глава двадцать вторая

Нерон говорил, стоя у окна и оглядывая площадь перед дворцом в просвет занавесей:

– Не представляешь, Никий, как я жалею, что меня не будет рядом. Такое зрелище можно увидеть раз в жизни. Не каждый день тебя убивают.– Он повернулся к рядом стоящему Никию и добавил: – Нет, два раза. Ты меня понимаешь?

Никий вежливо улыбнулся:

– Не очень, принцепс.

Лицо Нерона приняло загадочное выражение. Он сделал паузу и наконец пояснил:

– Сегодня я мог бы видеть, как меня убивают. Это первый раз. А второй будет тогда, когда меня станут убивать по-настоящему. Как ты думаешь, я успею все это как следует рассмотреть? Может быть, еще скажу что-нибудь для истории, как император Юлий. А? Как ты думаешь?

– О принцепс! – с деланным возмущением начал было Никий, но Нерон не дал ему говорить.

– Впрочем,– рассудительно заявил он,– не всем так везет, как императору Юлию. Он видел своих убийц и еще успел поговорить с ними. А вот Гай Калигула не успел, ведь его ударили ножом сзади. Говорят, он умер едва ли не мгновенно. Или Тиберий: Калигула с Макроном задушили его подушкой. Он был так слаб, что вряд ли что-нибудь успел понять. Главное, не мог видеть, как его убивают: мешала подушка. Глупо принимать смерть, глядя в какую-то подушку. Вот скажи мне, Никий, зачем жить императором, чтобы в конце так неинтересно умереть?

– О принцепс! – снова воскликнул Никий.– Твои блистательные дни...

– Мои блистательные дни,– передразнил его Нерон.– Ты становишься заурядным придворным, Никий, это меня печалит.– Он сделал грустное лицо,– Актер не должен повторяться, даже если он играет одну и ту же роль.

– Я только хотел сказать...

Но Нерон снова перебил Никия. Он улыбнулся, потрепал его по плечу и сказал, указав глазами в сторону площади:

– Я надеюсь, сегодня ты блистательно сыграешь свою роль, тем более что ты играешь меня, императора Рима. Я переживаю за тебя подобно учителю актерского мастерства, впервые выпускающему ученика на сцену.– Он воздел правую руку вверх и высокопарно произнес: – Помни, я буду наблюдать за тобой, твоя игра должна доставить мне удовольствие. Думать об удовольствии зрителя, а не о славе – вот девиз великого актера.

– Я буду играть так,– в тон ему ответил Никий,– чтобы не посрамить великого учителя!

Его ответ понравился императору. Лицо его выразило самодовольство. Он снова посмотрел в просвет занавесок на площадь и, не оборачиваясь, сказал:

– Декорации расставлены – носилки поданы. Иди, Никий, и возвращайся со славой.

Никий низко поклонился полусогнутой спине Нерона, пошел прочь, деревянно ступая плохо слушающимися ногами. Чем ближе он подходил к выходу на площадь, тем сильнее его била дрожь. Он ощутил ее еще сегодня утром, лишь только открыл глаза. Сначала она никак внешне не проявлялась, но потом вышла наружу сначала в ноги, а теперь и в руки. Он остановился, вытянул руки ладонями вверх – пальцы заметно подергивались. «Нерон прав,– подумал он – я в самом деле как актер, впервые выходящий на сцену». Держа голову прямо, он быстрыми шагами устремился из дворца. Сбежал по лестнице, покосившись в сторону окна, за которым стоял Нерон, и торопливо подошел к императорским носилкам. Открыл дверцу, заглянул внутрь.

Носилки были пусты. Справа, на полочке у кресла, лежал нож, средних размеров, обоюдоострый, с удобной ручкой. Никий сам положил его сюда, когда носилки стояли еще во дворе. Он сделал вид, что разговаривает с императором, сидящим внутри: повел рукой, улыбнулся, покачал головой. Все движения и улыбка выходили замороженными – если бы это происходило на сцене, публика, наверное, со свистом прогнала бы его прочь. Но это происходило не на сцене, да и публика находилась далековато.

Толпа зевак, пришедшая поглазеть на выезд императора, стояла за шеренгой преторианских гвардейцев шагах в пятидесяти от Никия. Он снова посмотрел в полуоткрытую дверцу на пустое пространство носилок и вежливо кивнул, словно отвечая на слова императора. Опять нетерпеливо покосился на толпу за шеренгой преторианцев и – увидел...

Высокий мужчина в тоге подошел к центуриону (это был все тот же Палибий) и что-то сказал ему, указывая на императорские носилки рукой, в которой был зажат свиток. Никий узнал Онисима, и все внутри его замер ло.Ему следовало опять обратиться к пустому пространству носилок, чтобы все виделось естественно, но он не мог заставить себя: смотрел на Онисима во все глаза, не в силах пошевелиться.

Онисим, впрочем, ничего не мог заметить – он что-то говорил Палибию, уже размахивая руками, тот отвечал тем же, и разговор их делался все горячее.

Чтобы взять себя в руки, Никий перевел глаза на окно, за которым стоял Нерон, вспомнил: «чтобы не посрамить великого учителя...», глубоко вздохнул и, поймав взгляд Палибия, чуть сдавленно крикнул:

– Пропусти его, Палибий!

Палибий смотрел на него нерешительно, и тогда, не в силах заставить себя прокричать еще что-либо, Никий просто вяло махнул рукой.

Но этого взмаха оказалось достаточно. Палибий (насколько мог рассмотреть Никий с такого расстояния) что-то проворчал недовольно и отрывистым жестом указал Онисиму на носилки. Онисим стал приближаться.

Шел он медленно, ступал неровно, смотрел себе под ноги. Тога сидела на нем мешковато, и Никию все казалось, что тот запутается наконец в длинном одеянии, споткнется и упадет. Кто бы знал, как этого желал Никий!

Но Онисим, хотя и ступал неровно, все-таки не споткнулся, и вот уже Никий увидел его напряженное лицо с тяжелыми скулами. Одну руку он держал прижатой к телу – наверное, там и был спрятан меч,– а другой, в которой зажал свиток, он широко размахивал.

Когда Онисиму до носилок осталось не больше десяти шагов, Никий плотно прикрыл дверцу, быстро зашел с другой стороны и, пригнувшись, юркнул внутрь. Противоположная дверца носилок была им предусмотрительно открыта. Взял нож с полочки, сжал рукоятку так, что заломило пальцы; сердце тяжело и гулко стучало в груди.

Сидел, напрягшись и не чувствуя ног, прижав нож к бедру. За занавесками показалась тень – показалась, исчезла и показалась снова. Онисим почему-то медлил. Никий чувствовал, что еще несколько мгновений, и он не выдержит, бросится наружу. Но тут дверца отворилась и Онисим втиснулся внутрь так стремительно (почти броском), что едва не навалился на Никия. Тот отпрянул назад, округлившимися глазами глядя в лицо Онисима, казалось, искаженное безумием. Рука Онисима с коротким мечом была отведена назад, готовая к удару. Он обвел быстрым взглядом внутренность носилок и, не увидев того, кого ожидал увидеть, вдруг поднял голову и отчаянно простонал. Стон походил на рев раненого зверя. Его морщинистая шея обнажилась, острый кадык дернулся вверх и вниз.

И Никий ударил его что было сил в обнажившуюся шею, провел лезвием справа налево, как учил его Онисим. Кровь брызнула фонтаном, Никий ощутил ее жаркую влагу на своем лице, выпустил нож, отпрянул назад, вдавился в стенку носилок. А Онисим повалился на него, уткнувшись головой в колени Никия.

Тут Никий закричал – неистово, страшно. Он пытался сбросить голову Онисима со своих коленей, но она была словно из камня, и у него не хватило сил оттолкнуть ее.

Крик Никия еще не смолк, когда он услышал топот, потом солдаты оттащили Онисима, бросив его на землю перед носилками. Никий хотел подняться, оперся рукой о сиденье, почувствовал липкую влагу на ладони, отдернул руку и, неловко повернувшись, упал на дно носилок, больно ударившись лбом об острый край порога.

Несколько сильных рук подняли его, вытащили наружу, потом понесли куда-то. Крики и топот вокруг оглушили его. Никия внесли во дворец, поставили на ноги. Двое солдат придерживали его. Он увидел подходящего к нему Нерона, хотел сделать шаг навстречу, но только дернул ногой и едва не завалился на спину.

Рядом с Нероном появился Афраний Бурр. Лицо его казалось встревоженным – центурион Палибий с лицом белым как полотно докладывал о случившемся, поминутно указывая рукой за спину.

Император приблизился, брезгливо осмотрел тунику Никия, забрызганную кровью. Спросил, дернув щекой:

– Ты не ранен?

Никий хотел сказать, что нет, но горло его сдавил спазм, и он лишь невнятно промычал.

– Моего врача! – сердито воскликнул император, махнув кому-то рукой.

Солдаты подняли Никия и понесли куда-то. Запрокинув голову, он смотрел на Нерона. Но тот, уже отвернувшись, слушал Афрания Бурра, что-то горячо ему говорившего. Нерон недовольно кивал, глядя в сторону от лица Афрания.

Глава двадцать третья

Солдаты уложили Никия на ложе. Но лишь только его спина коснулась мягкого, он оттолкнул солдат и вскочил на ноги. Пришедший врач застал его с остервенением сбрасывающим окровавленную одежду. Он отстранил руку встревоженного врача, крикнул слугам, толпящимся у дверей, чтобы они позвали Теренция.

Скоро явился Теренций, запыхавшийся и бледный. В одной руке была новая туника, в другой – сандалии. Слуга ни о чем его не спрашивал, молча помогал оде-ваться. Все было как обычно, только руки Теренция заметно дрожали и он прятал глаза от Никия.

Теренций еще возился с застежкой сандалии, когда двери отворились настежь и в комнату в сопровождении Афрания Бурра вошел Нерон.

– Сегодня ты спас Рим! – сказал он подходя и, положив руку на плечо Никия, с особенным выражением посмотрел в его глаза.– Не думал, что ты так ловко владеешь оружием,– и, повернувшись к Афранию Бурру, добавил: – Не правда ли, Афраний?

– Да,– сдержанно кивнул тот,– он распорол шею убийцы от уха до уха.

– От уха до уха! – радостно воскликнул Нерон.– А ведь мог сделать со мною то же самое – вот так.

И Нерон провел пальцем от уха до уха, приподняв подбородок. Движение вышло резким, а в выражении лица появилось некое подобие сладострастия, будто Нерону доставило бы удовольствие быть порезанным таким кровавым способом.

Он радостно рассмеялся, повторив понравившийся жест, и опять с удовольствием произнес:

– От уха до уха!

Потом, словно спохватившись, сказал:

– Да, Никий, вот Афраний хотел задать тебе несколько вопросов. Ты в состоянии отвечать? Я бы тоже хотел послушать.– При этом он несколько лукаво посмотрел на Никия.– Ну, Афраний, приступай!

– Тебе незнаком этот человек? – глядя на Никия исподлобья, спросил Афраний.

– Ты имеешь в виду убийцу?

– Я имею в виду убийцу.

– Нет, он мне незнаком.

– Ты так уверенно говоришь это. Все-таки, может быть, ты его видел раньше? – При этих словах Афраний Бурр покосился на Нерона. Тот стоял с отсутствующим видом, со скукой смотрел куда-то за спину Никия.

В свою очередь взглянув на императора, Никий ответил с чуть смущенной улыбкой:

– Все произошло так быстро, у меня не было времени рассмотреть этого человека. Если я и видел его когда-нибудь, то не помню. А почему ты спрашиваешь? Если бы он оказался мне знаком, то я, конечно же, сказал бы тебе об этом. Или ты сомневаешься?

Тон Никия был слишком развязный – так не говорят с командиром преторианских гвардейцев, да еще в присутствии самого императора. Никий почувствовал это и под пристальным взглядом Афрания весь сжался внутри. Но неожиданно Нерон поддержал его. Повернувшись к Афранию и с прищуром глядя на него, он повторил вопрос Никия:

– Или ты сомневаешься?

– Нет, принцепс,– учтиво, но холодно произнес Афраний с легким поклоном,– я просто хотел выяснить все обстоятельства дела.

– Так выясняй! – В голосе Нерона звучало недовольство.– Разве ты не видишь, он еще не вполне пришел в себя?

Афраний опять холодно поклонился и, обратившись к Никию, спросил:

– Скажи, откуда у тебя нож? Я не знал, что ты ходишь с оружием.

Никий растерянно посмотрел на Нерона, тот, в свою очередь, на Афрания:

– Я вижу, ты не хочешь спрашивать по существу,– проговорил император с раздражением.– Я пришел сюда не затем, чтобы присутствовать при допросе. Никий только что спас мою жизнь, или ты по-прежнему сомневаешься в этом?!

– О нет, принцепс,– так же сдержанно, почти скучно проговорил Афраний,– в этом я нисколько не сомневаюсь.

– Тогда в чем же дело? – Брови Нерона сердито поползли вверх.

– Я думал, что покушение на твою жизнь, принцепс...– начал было Афраний, но Нерон его перебил:

– Так ты будешь спрашивать по существу?

– Да, принцепс,– лицо Афрания приняло виноватое выражение,– я сожалею, что вызвал твое недовольство.

– Хорошо, хорошо.– Нерон милостиво покачал головой.– Продолжай же.

Ироническая улыбка чуть заметно раздвинула губы Афрания, и он спросил:

– Если ты не знаешь, кто убийца, то, может быть, тебе известно, почему он пытался сделать такое?

– Мне трудно об этом говорить,– потупив взгляд, нерешительно проговорил Никий.

– Почему же? – Афраний чуть пригнулся, пытаясь заглянуть в его лицо.

Никий тяжело вздохнул и ничего не ответил.

– Почему же? – повторил Афраний.– Говори, император слушает тебя.

– Потому что это... потому что это...– Никий быстро взглянул на Афрания и тут же опустил взгляд.

– Ну?! – Афраний потянулся и дотронулся до его руки.

Никий вздрогнул всем телом, посмотрел на Афрания испуганными глазами и быстро пробормотал:

– Это касается матери принцепса.

– Матери принцепса? – воскликнул Афраний.

– Агриппины?! – в свою очередь воскликнул Нерон.– Моей матери, Агриппины?

Афраний дернул Никия за руку:

– Говори!

Никий затравленно взглянул на него:

– Я не знаю, как объяснить это, но когда он уже упал, то выговорил «Агриппина» и еще раз, почти невнятно,– «Агриппина».

– Что значит «невнятно»? – Афраний возвысил голос, словно забыл о присутствии Нерона.– Он сказал это или нет?

– Я это услышал,– осторожно проговорил Никий, удерживая себя, чтобы не взглянуть на Нерона.

Афраний в эту минуту, как видно, потерял самообладание: он ухватил Никия здоровой рукой за плечо и сжал пальцы. Никий поморщился, но не решился сбросить руку Афрания.

– Ты так услышал, или ты так...– стиснув зубы, прошипел Афраний, но не успел договорить, Нерон перебил его:

– О боги! – вскричал он.– Значит, собственная мать, которую я всегда так любил и почитал, хочет мне смерти и посылает убийц! О боги! Лучше бы я умер в ее утробе, чтобы не видеть и не слышать всего этого.

– Принцепс! – обратился к нему Афраний, наконец выпустив плечо Никия.– Позволь мне допросить его как следует, я не верю, что...

И опять Афраний не сумел договорить – Нерон толкнул его в грудь и, потрясая руками закричал:

– Все вы хотите моей смерти! Ты, Афраний, знал о заговоре, но не доложил мне об этом! Ты и Сенека – вы знали, но вы молчали. Я окружен врагами, мне некому довериться!

– Но, принцепс...– попытался возразить Афраний, и снова не смог закончить.

С искаженным гневом лицом Нерон воскликнул, ткнув пальцем в его грудь:

– Где Сенека?! Где эта хитрая лиса? Почему он не с нами!

– Но он уехал...

– Молчи! Не смей его защищать, Афраний. Он и ты больше других общались с моей матерью. Вы все знали, но вы молчали, вы хотели...– Он подскочил к Афранию, схватил его за одежду.– Где, где Сенека? Он сидит в своем имении, тогда как его подруга подсылает мне убийц.– Он повернулся к Никию.– Так он сказал «Агриппина»? Говори, он назвал это имя?

– Да, принцепс,– кивнул Никий удрученно.

– О боги! – Нерон отпустил Афрания, попятился, запрокинув голову и воздев руки над головой.

Никию показалось, что он вот-вот опрокинется на спину. Он было сделал шаг, чтобы помочь императору, но его остановил пристальный взгляд Афрания. Афраний не смотрел на готового вот-вот упасть императора, он смотрел на Никия. Во взгляде его было столько ненависти, что Никий ощутил боль в глазах и непроизвольно поднял руку, заслоняясь от Афрания.

Неизвестно, что бы произошло дальше – упал бы Нерон на спину или все же удержался на ногах, сумел бы взгляд Афрания прожечь Никия или только опалил бы его лицо,– неизвестно, что бы произошло, если бы в эту минуту в комнату без стука, отталкивая пытавшегося удержать его слугу, не вбежал Палибий. Все взгляды устремились к нему. Он тяжело дышал, лицо его раскраснелось, взгляд горел.

– Что случилось? – строго спросил Афраний.– Почему ты ворвался сюда, как пьяный германец в таверну!

Палибий, не отвечая, лишь нервно втянув ртом воздух, указал за спину.

– Говори! – угрожающе прорычал Афраний, шагнув к центуриону.

– Там, там...– выдавил из себя тот,– посланный от Агриппины, он говорит...

– Что-о-о? – протянул Афраний, уже не столько с угрозой, сколько жалобно.– Она жива?!

Прежде чем ответить, Палибий, косясь на императора, дважды утвердительно кивнул:

– Жива. Там, за дверью...

– Агриппина за дверью! – в страхе вскричал Нерон, отступая к окну и театрально прикрываясь руками, словно он увидел призрак.– Моя мать?

– О нет, принцепс,– сдавленно выговорил Палибий.

– Да кто же там? Говори! – Афраний Бурр, положив руку на меч, угрожающе двинулся на центуриона.

– Ее слуга. Его зовут Марций.– Голос Палибия дрожал, на лбу выступили крупные капли пота.– Я допросил его, он сказал про заговор, и больше я...

Афраний поднял руку, Палибий прервался на полуслове. Повернувшись к императору, Афраний сказал с поклоном:

– Принцепс, позволь мне разобраться.

– Нет! Нет! – закричал Нерон, замахав руками, будто все еще видел призрак.– Пусть войдет, я хочу видеть... хочу сам...

Несколько мгновений Афраний молчал, глядя под ноги, потом, коротко кивнув Палибию, бросил:

– Введи!

Палибий со всех ног бросился к двери, и короткое время спустя ввели испуганно озирающегося маленького человечка, держа его сзади за плечи. Никий узнал Марция, слугу Агриппины. В ту же минуту он поймал на себе короткий и выразительный взгляд Нерона – слишком выразительный, чтобы не понять его значения.

Нерон глазами указал ему в угол комнаты, где на низкой скамейке у окна лежал короткий меч без ножен: обычный солдатский меч. Никий прикрыл глаза, давая Нерону знать, что он его правильно понял. Все это продолжалось какое-нибудь мгновение, вряд ли кто-либо из присутствующих мог что-то заметить, а уж тем более осмыслить.

Марций сначала посмотрел на Никия, потом перевел взгляд на Нерона – кожа на его лице сделалась еще бледнее; черные, чуть навыкате глаза от этого казались еще выразительнее.

– Подойди! – величественно произнес Нерон.

Марций не пошевелился, Палибий подтолкнул его в спину. Марций сделал к Нерону несколько коротких шажков, запнулся и едва не упал.

Нерон вытянул руку, как бы останавливая его:

– Говори!

– Я, принцепс... я...– пролепетал Марций, часто моргая. Палибий снова толкнул его в спину – Марций осекся и жалобно посмотрел на Нерона.

– Оставь его! – приказал Афраний Бурр, отстраняя Палибия, и, заглянув Марцию в лицо, мягко проговорил: – Тебя послала госпожа? – Посланник испуганно кивнул.– Говори, не бойся, император слушает тебя.

При слове «император» Марций вздрогнул и перевел затравленный взгляд на Нерона.

– Говори же,– снова мягко попросил Афраний.

Все напряженно смотрели на посланника, даже Нерон. Никий сделал осторожный шаг в сторону, потом еще один, зашел за спину Нерона.

– Госпожа приказала мне,– наконец произнес Марций дрожащим голосом (глаза его, казалось, вот-вот выкатятся из орбит).

– Что же приказала тебе госпожа? – строго спросил Нерон. Слишком строго – у Марция стала подергиваться правая щека. Афраний укоризненно посмотрел на Нерона. Тот ответил презрительным взглядом.

– Госпожа сказала, чтобы я сказал тебе...– пролепетал Марций, прижимая ладонь к подергивающейся щеке.– Чтобы я сказал, что она сказала...

– Она сказала, он сказал,– надвинулся на него Нерон,– Ты можешь говорить внятно?

Марций испуганно кивнул, втянул голову в плечи, словно ожидая удара. (Тут Никий попятился, чуть пригнулся, не поворачиваясь, нащупал меч на скамеечке, взял его и, держа за спиной, выпрямился.)

– Она сказала,– пролепетал несчастный Марций,– что ее... что ее хотят убить.

– Она тебе сказала это...– начал было Афраний, но Нерон вдруг вскричал громко:

– Убить? Убить меня? Она сказала тебе это?!

Все, включая Палибия, уставилась на императора: Палибий удивленно, ничего не понимая в происходящем, Афраний настороженно, как бы начиная понимать, Марций – с крайней степенью страха, почти с ужасом.

(Никий дважды коротко шагнул вперед, быстро присел и положил меч на пол, у самых ног Нерона. Поймав на себе взгляд Афрания, быстро выпрямился.)

– Она приказала тебе убить меня! – воскликнул Нерон, делая движение, будто собирался пятиться, но при этом остался на месте.

– Не-е...– жалобно пропел Марций.– Она-а...

(Никий осторожно, носком сандалия, подвинул лежавший на полу меч поближе к Марцию.)

– А-а,– закричал Нерон, делая шаг назад, и, увидев под ногами меч, ткнул в него пальцем.– А-а, ты хотел убить меня! Она послала тебя убить меня! Он убийца, хватайте его!

Центурион Палибий обхватил Марция сзади, сжал его с такой силой, что тот задушенно простонал. Лицо слуги из белого сделалось багровым. Никий выскочил вперед и заслонил собой императора, который кричал не переставая:

– Он убьет, он убьет меня!!!

Афраний Бурр растерялся.

– Отпусти, ты задушишь его,– крикнул он Пали-бию, но не очень уверенно.

Но Палибий не слышал его: сжимая несчастного Марция, он запрокинул голову и взревел так, что, казалось, задрожали стены:

– Солдаты! Ко мне! Ко мне, солдаты!

Афраний тоже восклицал что-то, но рев Палибия заглушил его слабый крик. Двери распахнулись, в комнату вбежали солдаты, топая и гремя доспехами. Они схватили уже не подававшего признаков жизни Марция и утащили его прочь. Нерон уже не кричал, а что-то бормотал испуганно, глядя на дверь. Никий стоял рядом, поддерживая императора.

– Я поеду к ней,– сказал Афраний, подходя и с плохо скрытой брезгливостью глядя на Нерона. Нерон, казалось, не слышал, и Афраний возвысил голос: – Я сам поеду к ней и все разузнаю на месте.– И он повернулся, собираясь уйти.

– Нет! – вскричал Нерон, пытаясь дотянуться до уходящего Афрания.– Нет! Ты должен остаться со мной, заговорщики могут быть уже во дворце!

– Я должен,– твердо проговорил Афраний, но Нерон снова крикнул:

– Нет, ты останешься со мной! Я чувствую, они здесь, ты останешься со мной, Афраний! – И Нерон перевел почти безумный взгляд на Никия: – Ты! Ты поедешь! Привези ее сюда! Ты понял меня, Никий? Ты понял?! Возьми с собой этого, Палибия, пусть он сопровождает тебя!

Никий кивнул и пошел к двери, подобрав по пути все еще валявшийся на полу меч. Уже выходя в дверь, он оглянулся: Нерон держал Афрания обеими руками и, закатив глаза, что-то бормотал – невнятно и тревожно.

Вскоре с манипулой солдат под командованием Палибия Никий соскочил с коня перед воротами дома Агриппины и, бросив поводья, вбежал во двор. Оттолкнув у двери испуганного слугу, он повернулся к шумно дышащему за спиной Палибию:

– Оставайся здесь. Пусть солдаты перекроют все выходы!

Палибий коротко кивнул и, взмахнув рукой, что-то прокричал солдатам, а Никий, сжимая рукоять меча занемевшими руками, взбежал по лестнице и с силой толкнул дверь спальни Агриппины.

И сразу же увидел ее: она стояла у противоположной от окна стены, держа руки у ворота длинного платья. Лицо ее было бледным, но не испуганным, волосы распущены.

Она неподвижно смотрела на него. Когда Никий подбежал, она выговорила без всякого выражения:

– Пришел.

– Ты... ты...– едва ли не прокричал Никий, сам не понимая, что он хочет сказать и зачем.

– Молчи,– едва пошевелила она бледными губами,– делай...

Он поднял руку с мечом и замер в нерешительности, глядя не в лицо, а на руки, сжимающие ворот платья. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Вдруг она с силой рванула ворот, обнажив грудь:

– Бей!

И он ударил – будто от испуга. Выдернул меч и, увидев красное пятно под левой грудью, ударил еще раз, в то же место, словно хотел заткнуть его сталью. Чтобы не видеть...

Она осела на пол и ткнулась головой в его ноги. Он отпрыгнул назад, бросил меч и медленно, не спуская глаз с лежащей Агриппины, стал пятиться к двери.

На пороге столкнулся с Палибием.

– Что?! – жарко выдохнул центурион, глядя на Никия широко раскрытыми глазами.

– Она закололась, узнав...– вяло выговорил Никий и, покачиваясь из стороны в сторону, чувствуя, что сейчас упадет, повторил: – Она... закололась... она...