Текст книги "Неоготический детектив"

Автор книги: Мэри Робертс Райнхарт

Соавторы: Маргарет Миллар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

В ВОСТОЧНОМ КОРИДОРЕ

Перед уходом следователь обязал всех домашних хранить происшествие в тайне. Клуб «Гринвуд» тоже обещал молчать. А поскольку в воскресенье вечером газеты в Казанове не выходят, общественность узнала об убийстве только в понедельник. С утра я не видела мистера Джемисона, но знала, что он допрашивает слуг. Гертруда заперлась в своей спальне под предлогом головной боли, и я позавтракала в одиночестве.

Адвокат мистер Хартон – маленький щуплый джентльмен – в тот день не производил впечатления человека, довольного своими обязанностями.

– Страшно неприятное дело, – сказал он, пожав мне руку. – В высшей степени неприятное и таинственное. Когда родители уезжают на Запад, все тяжелые обязанности ложатся на меня. И как вы можете представить, все это не доставляет мне никакой радости.

– Несомненно, – автоматически согласилась я. – Мистер Хартон, я хочу задать вам несколько вопросов и надеюсь получить ответы на них. Полагаю, я имею право знать некоторые вещи, поскольку моя семья оказалась в положении явно двусмысленном.

Не знаю, понял адвокат меня или нет, но он снял очки и старательно протер их.

– Буду счастлив услужить вам, – он поклонился со старомодной учтивостью.

– Спасибо. Мистер Хартон, знал мистер Арнольд о том, что Саннисайд снят на лето?

– Думаю… да, конечно. Собственно, я сам говорил ему об этом.

– И он знал, кто является съемщиком?

– Да.

– Кажется, он не жил с семьей последние несколько лет?

– Да. К несчастью, Арнольд крупно поссорился со своим отцом и последние два года жил в городе.

– Значит, вряд ли он приходил сюда прошлой ночью за какой-нибудь принадлежащей ему вещью?

– Да, это весьма маловероятно, – согласился адвокат. – Откровенно говоря, мисс Иннес, поведение мистера Арнольда видится мне совершенно безосновательным. По свидетельству Джарвиса, в течение последней недели он жил в клубе через долину. Но это обстоятельство объясняет, каким образом он оказался в Саннисайде, но никак не почему. Злополучное семейство…

Адвокат потряс головой в полном отчаянии, и я почувствовала, что этот сухонький человечек о многом умалчивает. Я оставила попытки раздобыть у него какую-нибудь полезную информацию, и мы пошли взглянуть на тело Армстронга, прежде чем его отправят в город. Покойника положили на бильярдный стол и накрыли простыней. Рядом с убитым лежала мягкая шляпа, воротник смокинга по-прежнему оставался поднятым. Красивое, но порочное лицо Арнольда Армстронга, разглаженное и облагороженное смертью, теперь вызывало только жалость. Когда мы вошли в бильярдную, в дверях появилась миссис Уотсон.

– Входите, миссис Уотсон, – сказал адвокат. Но она отрицательно потрясла головой и поспешно удалилась. По-моему, домоправительница единственная во всем доме жалела убитого, но и она казалась больше потрясенной, нежели опечаленной.

Я прошла к двери у подножия винтовой лестницы и открыла ее. Если бы только я видела, как Хэлси гонит по аллее машину с присущей ему бездумной лихостью, если бы услышала знакомый гул мотора – все тревоги мои рассеялись бы без следа. Но я ничего не видела и не слышала. Передо мной в тишине воскресного полудня простирался сельский пейзаж – солнечный и безмятежный, – а по аллее медленно шагал мистер Джемисон, который наклонялся время от времени, словно выискивая какие-то следы на земле. Когда я вернулась в бильярдную, мистер Хартон поспешно вытер глаза.

– Блудный сын вернулся домой, мисс Иннес, – сказал он. – Как часто детям приходится отвечать за грехи отцов! – Последнее замечание заставило меня задуматься.

Перед уходом мистер Хартон кое-что рассказал о семье Армстронгов. Пол Армстронг, отец убитого, был женат дважды. Арнольд был ребенком от первого брака. Вторая миссис Армстронг после первого замужества осталась вдовой с ребенком, маленькой девочкой на руках. Эта девочка – теперь двадцатилетняя девушка – взяла фамилию отчима и стала Луизой Армстронг. Сейчас она находилась в Калифорнии вместе с семьей.

– Вероятно, они вернутся немедленно, – заключил адвокат. – Посему, кроме всего прочего, в мои обязанности входит спросить у вас, согласны ли вы отказаться от аренды Саннисайда в пользу Армстронгов.

– Давайте подождем и посмотрим, собираются ли они вообще возвращаться, – сказала я. – Лично я в этом сомневаюсь, а в моем городском доме сейчас идет ремонт.

Обсуждать вопрос дальше адвокат не стал, но впоследствии тот все равно всплыл самым неприятным образом.

В шесть часов вечера тело увезли, а в семь тридцать, после раннего обеда, уехал и мистер Хартон. Гертруда так и не спустилась, и о Хэлси ничего не было слышно. Мистер Джемисон снял жилье в деревне, и в течение дня я не видела его. Около девяти часов вечера раздался звонок в дверь, и он ворвался в гостиную.

– Садитесь, – мрачно сказала я. – Вы нашли улику, которая указывает на меня как на убийцу, мистер Джемисон?

У него хватило воспитанности изобразить смущение.

– Нет, – сказал он. – Если бы Арнольда убили вы, вы не оставили бы никаких улик. Вы слишком умны для этого.

Я несколько потеплела. Следователь порылся в кармане и вытащил оттуда два листочка.

– Я заходил в клуб, – пояснил он, – и среди вещей мистера Армстронга нашел эти бумажки. Одна из них просто любопытна, другая – загадочна.

Сначала он протянул мне листок клубной почтовой бумаги, на котором множество раз повторялось написанное от руки имя Хэлси Б. Иннес. Это была точная копия росписи Хэлси, но ей не хватало легкости и плавности оригинала. Внизу листа росписи становились все уверенней. Увидев выражение моего лица, мистер Джемисон улыбнулся.

– Старые шуточки Арнольда, – заметил он. – Эта бумажка просто любопытна. А вот эта, как я уже сказал, загадочна.

Второй листок, свернутый множество раз в такой крохотный квадратик, что буквы местами вытерлись, являлся частью какой-то записки. Верхняя половина листка отсутствовала, а на нижней малоразборчивым почерком было написано:

«…Внеся изменения в планы… комнатах будет возможно. По-моему, лучше… план для… в одной из комнат… дымоход».

И это все.

– И что же? – спросила я, подняв глаза на следователя. – Что же тут особенного? Человек может заняться перепланировкой своего дома, не становясь при этом объектом для подозрений.

– Да, сама по себе записка не содержит никакой информации, – согласился мистер Джемисон. – Но почему Арнольд Армстронг носил ее с собой, если она ничего не значит? Он никогда не занимался строительством дома. И если здесь говорится о Саннисайде, то в записке может идти речь о чем угодно, начиная от потайной комн…

– Кончая дополнительной ванной, – презрительно подхватила я. – Вы, небось, и отпечатки пальцев сняли с этой бумажки?

– Снял, – улыбнулся мистер Джемисон. – А также у меня имеется отпечаток ботинка на клумбе с тюльпанами и множество других улик. И что самое странное, мисс Иннес, отпечатки пальцев на бумажке вполне могут оказаться вашими, а следы на клумбе безусловно принадлежат вам.

Только беспредельная наглость молодого человека спасла меня. При виде его довольной улыбки я взяла себя в руки и отпорола совершенно безупречную бахрому на тапочке Элизы Кляйнефелтер, прежде чем с интересом осведомилась:

– И зачем же я ходила по клумбе?

– А вы подобрали там что-то, – добродушно ответил он, – о чем поведаете мне чуть позже.

– Неужели? – я воплощала собой вежливое любопытство. – Если вы так проницательны, то, может, сообщите мне, где находится мой автомобиль стоимостью в четыре тысячи долларов?

– Я как раз собирался сделать это, – сказал Джемисон. – Он находится в тридцати милях отсюда, в ремонтной мастерской на железнодорожной станции Эндрю.

Я положила вязание на колени и подняла взгляд.

– А Хэлси? – с некоторым усилием спросила я.

– Давайте обмениваться информацией, – улыбнулся следователь. – Я отвечу на ваш вопрос, когда узнаю, что вы подобрали на клумбе.

Некоторое время мы пристально смотрели друг на друга – не враждебно, а как бы оценивая силу противника. Потом Джемисон улыбнулся и поднялся на ноги.

– С вашего позволения я еще раз осмотрю кабинет и винтовую лестницу. А вы пока обдумайте мое предложение.

Он пересек гостиную, и шаги его постепенно стихли вдали. Я перестала симулировать процесс вязания и, откинувшись на спинку кресла, воскресила в памяти все события последних сорока восьми часов. Вот я, старая дева, внучка старого Джона Иннеса, современника Революции, чопорная дама, замешана в вульгарном и отвратительном преступлении и даже пытаюсь обмануть служителя закона! Да, я явно сбилась с прямого и честного пути.

От печальных мыслей меня отвлекли стремительные шаги мистера Джемисона. Он остановился в дверях гостиной.

– Мисс Иннес, – выпалил следователь, – будьте добры, пойдемте со мной и включите свет в восточном коридоре. Я запер кого-то в маленькой комнате на верхней площадке винтовой лестницы.

Я подпрыгнула в кресле и задохнулась.

– Неужели… убийцу?

– Возможно, – спокойно сказал он.

Мы торопливо поднимались по лестнице.

– Кто-то тихо крался по лестнице, когда я вышел из кабинета. Я окликнул его, но вместо того, чтобы ответить, неизвестный повернулся и бросился прочь. Я побежал за ним… Было темно, но, свернув с лестничной площадки, я заметил, как какой-то человек метнулся в эту дверь и захлопнул ее. Я задвинул засов снаружи. Кажется, это чулан.

Мы уже добрались до холла на втором этаже.

– Покажите мне, где здесь включается свет, мисс Иннес, а потом вам лучше посидеть в спальне некоторое время.

Меня сильно трясло, но я твердо решила посмотреть, как Джемисон откроет дверь в чулан. Не знаю, чего именно я боялась, но уже произошло столько ужасных и необъяснимых вещей, что любая правда устраивала меня больше чувства неуверенности и напряженного ожидания.

– Я совершенно спокойна, – заявила я. – И собираюсь остаться здесь.

Яркие лампы вспыхнули вдоль всего восточного коридора. У пересечения его с маленьким коридорчиком находилась площадка винтовой лестницы, казалось, решение пристроить ее сюда пришло архитектору в голову с большим опозданием, уже по окончании строительства.

Сразу за углом, в маленьком коридорчике находилась дверь, о которой говорил мистер Джемисон. Я еще не очень хорошо изучила дом и этого помещения не помнила. Сердце мое отчаянно колотилось, в ушах звенело, но я кивком велела Джемисону начинать. Сама я стояла в восьми-девяти футах от двери. Следователь отодвинул засов и спокойно сказал:

– Выходите.

Ответа не последовало.

– Выходите, – повторил Джемисон.

Потом, кажется, в руке у него появился револьвер, но утверждать это с полной определенностью я не берусь… Вдруг он резко распахнул дверь и отступил в сторону.

Со своего места я не могла видеть внутренность помещения, но увидела, как мистер Джемисон изменился в лице, и услышала, как он яростно чертыхнулся. Потом молодой человек бросился по лестнице вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Когда колени мои перестали трястись, я осторожно и боязливо двинулась мелкими шажками вперед и осторожно заглянула в комнату. Сначала я приняла помещение за совершенно пустой чулан. Но, приглядевшись, я испуганно замерла на месте. Вместо пола там зияло черное отверстие, из которого поднимался неописуемо жуткий влажный запах подвала.

Мистер Джемисон запер кого-то в камере для спуска грязного белья в прачечную. Немного подавшись вперед, я как будто услышала тихий стон. Или то завывал ветер?..

ПОДВЕРНУТАЯ НОГА

Меня охватила паника. Я побежала по коридору, уверенная, что таинственный гость и вероятный убийца уже найден в прачечной мертвым или умирающим. Я торопливо спустилась с лестницы и поспешно направилась через кухню к ведущим в подвал ступеням. Мистер Джемисон опередил меня: дверь в подвал была открыта. Лидди стояла посреди кухни, держа сковороду за ручку, словно оружие.

– Не ходите туда! – заверещала она, увидев, что я направляюсь к двери в подвал. – Не делайте этого, мисс Рэчел! Туда пошел Джемисон. Охота за привидениями – бесполезное и опасное занятие: они увлекают всех за собой в бездонные колодцы и тому подобное. О, мисс Рэчел! Не…

Я попыталась пройти мимо.

Ее вопли прервало появление мистера Джемисона. Он взбежал по лестнице в кухню, прыгая через две ступени, с разъяренным и раскрасневшимся лицом.

– Там все заперто, – раздраженно выпалил он. – Где хранится ключ от прачечной?

– Он хранится непосредственно в двери, – резко ответила Лидди. – Сначала подвал запирают на все замки, чтобы никто не мог стащить белье или одежду из прачечной, а потом оставляют ключ в двери, чтобы вор – если только он не слеп, как… как некоторые сыщики – мог спокойно войти в прачечную.

– Лидди, – оборвала я ее, – пойдем с нами, включишь там свет.

Лидди по обыкновению тут же заявила об уходе с занимаемой должности, но я взяла ее за руку и потащила с собой. Включив свет, она ткнула пальцем вперед.

– Вот эта дверь, – угрюмо буркнула Лидди. – И ключ в ней.

Но ключа не было. Мистер Джемисон подергал за ручку, однако тяжелая дверь с надежным замком не поддавалась. Молодой человек наклонился и поковырял карандашом в замочной скважине. Потом выпрямился с торжествующим видом.

– Дверь заперта изнутри, – прошептал он. – В прачечной кто-то есть!

– Спаси меня, боже! – выдохнула Лидди и приготовилась обратиться в бегство.

– Лидди! – остановила я ее. – Сию же минуту пройди по всему дому и посмотри, все ли домашние на месте. И если нет, то кто именно отсутствует. С этим делом надо покончить немедленно. Мистер Джемисон, если вы посторожите дверь, я схожу к сторожке и позову Уорнера. От Томаса не будет никакой пользы. А вдвоем с шофером вы можете взломать дверь.

– Хорошая мысль, – согласился молодой человек. – Но… в прачечной, конечно, есть окна, и ничто не помешает преступнику выбраться через одно из них.

– Тогда заприте на ключ дверь, ведущую из подвала, – предложила я, – а сами охраняйте дом снаружи.

Так мы и порешили сделать, и я почувствовала, что тайна Саннисайда скоро раскроется. Я сбежала по ступеням террасы и помчалась по дорожке. За поворотом я чуть не сбила с ног кого-то, кто испугался при столкновении не меньше меня самой. Только отступив на шаг, я узнала Гертруду.

– Боже милостивый, тетя Рэй! – воскликнула девочка. – Что случилось?

– Кто-то прячется в прачечной, – задыхаясь, проговорила я. – То есть если… Ты не видела сейчас никого подозрительного на лугу или возле дома?

– Вы все помешались на этих тайнах, – устало сказала Гертруда. – Нет, я не видела никого, кроме старого Томаса, у которого был совершенно такой вид, словно он только что ограбил буфетную. А кого вы заперли в прачечной?

– Сейчас не время объяснять, – ответила я. – Я бегу в сторожку за Уорнером. А на прогулку тебе лучше надевать ботики. – И тут я заметила, что Гертруда прихрамывает. Она шагала с трудом и морщилась от боли.

– Ты повредила ногу, – резко сказала я.

– Я упала с брички, – пояснила Гертруда. – Залезла на нее посмотреть, не возвращается ли Хэлси. Ему… ему уже пора вернуться.

Я поспешила дальше. Сторожка стояла довольно далеко от особняка, в роще, у места, где подъездная аллея Саннисайда упиралась в проселочную дорогу. У въезда в поместье стояли два белых столба, но железные ворота, некогда запертые и охраняемые слугой, теперь были постоянно открыты. Наступила эпоха автомобилей, и ни у кого не хватало времени на охрану ворот. Так называемая сторожка Саннисайда являлась на самом деле просто дополнительным местом проживания слуг. Она была оборудована всеми удобствами, как и главное здание, но более уютна при этом.

Спеша по аллее, я напряженно размышляла. Кто же мог прятаться в прачечной? Найдем ли мы там труп или тяжело раненного человека? Скорее всего ни то, ни другое. Ведь после падения он смог запереть дверь прачечной изнутри. Если этот человек проник в дом с улицы, то каким образом? Если это кто-то из домашних, то кто именно? И тут… я похолодела от ужаса. Гертруда! Гертруда и ее поврежденная нога! Гертруда, медленно хромающая по дорожке в то время, когда все уверены, что она лежит в постели!

Я постаралась отогнать тревожные мысли в сторону, но мне это не удалось. Если по винтовой лестнице спускалась (или поднималась) Гертруда, то почему она побежала от мистера Джемисона? Подозрение – хоть и нелепое – подтверждалось следующим обстоятельством: тот, кто пытался скрыться от следователя, плохо знал дом и не имел представления о бельевой камере. Дело становилось все загадочнее. Какая может быть связь между Хэлси с Гертрудой и убийством Арнольда Армстронга? И все же, куда ни глянь, появлялись факты, указывающие на наличие такой связи.

У подножия холма аллея описывала длинную дугу вокруг сторожки. Сквозь листву деревьев весело светились окна, а по стенам комнаты на втором этаже прыгали тени, словно кто-то ходил там с лампой в руке. Я двигалась почти бесшумно в своих домашних тапочках и второй раз за вечер столкнулась с человеком на дороге. Я с ходу врезалась в мужчину в длинном пальто, который стоял в густой тени у обочины спиной ко мне и смотрел на освещенные окна.

– Какого дьявола! – яростно воскликнул он и обернулся. Однако, увидев меня, не стал дожидаться ответа и испарился. Это вовсе не жаргон – он действительно растворился в сумраке, не дав мне возможности рассмотреть себя как следует. Я мельком увидела незнакомое лицо и фуражку с козырьком.

Я подошла к сторожке и постучала. Мне пришлось два или три раза грохнуть кулаком в дверь, прежде чем Томас приоткрыл ее на дюйм-другой.

– Где Уорнер? – спросила я.

– Полагаю… в постели, мэм.

– Разбуди его, – велела я. – И, ради всего святого, Томас, открой дверь. Я подожду Уорнера в доме.

– Тут вроде как душно, мэм, – сказал старик, открывая дверь, за которой виднелся прохладный и уютный холл. – Может, вам лучше присесть на веранде и отдохнуть?

Томас настолько явно не хотел впускать меня в дом, что я вошла.

– Пусть Уорнер поторопится, – сказала я и свернула в маленькую гостиную. Я слышала, как Томас поднимается по лестнице и будит Уорнера. Потом в комнате наверху раздались шаги шофера: он торопливо одевался. Но мне было, чем занять свое внимание и в нижней комнате.

На столе посреди гостиной стояла кожаная дорожная сумка, полная флаконов с позолоченными пробками и различными щетками. Каждый дюйм ее поверхности дышал богатством, роскошью и женственностью. Как она попала сюда? Я все еще задавала себе этот вопрос, когда Уорнер, бегом спустившись с лестницы, появился в гостиной. Он был одет полностью, но несколько несообразно с точки зрения стиля, его открытое мальчишеское лицо выражало крайнюю степень смущения. Этот деревенский паренек, преданный, честный и надежный, получивший неплохое образование, являлся представителем целой армии американских юношей, которые природный интерес к механике утоляют на работе, связанной с автомобилями, и хорошо зарабатывают, занимаясь любимым делом.

– Что случилось, мисс Иннес? – взволнованно спросил он.

– Кто-то прячется в прачечной, – сказала я. – Нужно помочь мистеру Джемисону взломать дверь. Уорнер, чья это сумка?

К этому времени молодой человек находился уже в дверях и притворился, что не расслышал вопроса.

– Уорнер! – повторила я громче. – Чья это сумка?

Уорнер остановился, но не обернулся.

– Это… это Томаса, – сказал он и побежал по аллее к особняку.

Томаса! Лондонская сумка с зеркальцами и набором косметических средств, о назначении которых старик не имел и представления. Я поместила эту сумку в уголок памяти, уже перегруженной всякими дикими, совершенно несовместимыми фактами, и поспешила за Уорнером к дому.

Лидди уже вернулась на кухню: дверь в подвал была закрыта на две щеколды и забаррикадирована столом, на котором возвышалась гора посуды и прочих кухонных принадлежностей.

– Ты узнала, все ли сейчас в доме? – спросила я, игнорируя пирамиды из кастрюль и скалок на столе и огромную кочергу в руке Лидди.

– Рози нигде нет, – с явным удовольствием сообщила Лидди. Она с первого взгляда невзлюбила новую горничную. – Миссис Уотсон зашла в ее комнату и обнаружила, что девчонка ушла куда-то без шляпки. Люди, которые снимают пользующиеся дурной репутацией дома в дюжине миль от города и берут слуг с улицы, не должны удивляться, проснувшись в один прекрасный день с перерезанным горлом.

После этого тщательно завуалированного сарказма Лидди погрузилась в уныние. Тут появился Уорнер с набором слесарных инструментов в руках, и мистер Джемисон проследовал за ним в подвал. Странно, но я не волновалась. Всем сердцем я болела за Хэлси, но никакого страха не испытывала. У прачечной Уорнер положил инструменты на пол и внимательно посмотрел на дверь. Потом взялся за ручку. Дверь открылась без малейшего усилия с его стороны, и глазам нашим предстала пустая темная сушильня!

– Ушел! – с отвращением произнес мистер Джемисон. – Чертовски неаккуратная работа. Мне следовало бы предвидеть это.

Наконец мы включили свет и осмотрели все три помещения прачечной. Тишина и пустота. Стоящая прямо под бельепроводом огромная корзина, полная грязного белья, объясняла, каким образом беглецу удалось остаться в живых. Теперь корзина лежала на полу перевернутой. И это все. Мистер Джемисон обследовал окна: одно из них было незаперто и представляло собой удобный путь к бегству. Так как же скрылся преступник: через дверь или через окно? Скорей всего через дверь. И мне очень хотелось на это надеяться.

Я не могла смириться с мыслью, что мы гнались в темноте за моей бедной девочкой. И все же я ведь встретила Гертруду недалеко от того самого окна.

Усталая и подавленная, я наконец отправилась наверх. Миссис Уотсон и Лидди готовили чай на кухне. В некоторых, случаях жизни люди ищут спасения от бед и болезней в чайнике. Они дают чай умирающим и наливают его в бутылочки грудным детям. Миссис Уотсон готовила поднос для меня и на мой вопрос относительно Рози ответила утвердительно:

– Да, ее действительно нет в доме. Но я не стала бы делать из этого никаких поспешных выводов, мисс Иннес. Рози – симпатичная девушка, и наверняка у нее есть кавалер в деревне. Во всяком случае хотелось бы: служанки гораздо охотнее остаются в Саннисайде, если у них есть здесь какие-нибудь Сильные привязанности.

Гертруда давно вернулась в свою спальню. А когда я пила горячий чай, ко мне вошел мистер Джемисон.

– Мы прервали наш разговор часа полтора назад, – сказал он. – Но прежде чем мы продолжим его, я хочу сообщить вам следующее. В прачечной пряталась женщина с изящной ногой среднего размера. На правой ноге у нее не было ничего, кроме чулка, и, несмотря на открытую дверь, скрылась она через окно.

Я снова подумала о Гертруде: на какую ногу он хромала – на правую или на левую?