Текст книги "Зов топи (СИ)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Где моя одежда? – Рихард с подозрением оглянулся. – Вы от нее избавились?

– Ее постирали, она задубела от соли. – Марек показал ему на стопку сложенных вещи.

– Как я здесь оказался?

– Принесли обращенные. Ты спал очень крепко. Как мертвец. Мы не смогли тебя добудиться.

– Что ж, я рад, что мне не пришлось подниматься по лестнице.

– Меня скоро сменит Йохан. Мы договорились дежурить по очереди. – Марек в нетерпении стал рядом. – Как прошла встреча? Ты говорил с отцом?

– Да, – кивнул Рихард, спешно натягивая штаны и затягивая шнуровку, – но наш разговор был недолгим. Ульвар еще не готов к обстоятельной беседе.

– Теперь ты знаешь, почему он не покидает Холодную крепость. Это маленькое озеро – единственное место, где он является нам в своем прежнем облике.

– Как же вы общаетесь?

– Через обращенных.

– Все, что он не успел рассказать, я намерен узнать от вас. Мне нужны подробности. Как он получил силу?

– Почему ты не спросил его?

– Бесполезно, он не помнит миг своей смерти. А чтобы вспомнить, понадобится много времени. Это может занять годы.

– Тогда тебе нужно поговорить с Йоханом. Меня с ними не было.

– Хорошо, так и сделаю. – Герцог направился к выходу.

– Куда ты?! – заволновался Марек.

– Хочу поесть. Нужно восполнить силы. Проводишь меня?

И не дожидаясь ответа, Рихард вышел, кратчайшим путем направившись на кухню, мимо ловушек и сонных обращенных. Кухню не перестраивали. В просторном зале возились с готовкой двое – старик и старуха, жалкие осколки, оставшиеся от прежней роскоши. Они привстали от неожиданности, увидев призрака из прошлого.

– Молоко и мед! – приказал Рихард, выбрав чашу побольше.

Кувшин, полный холодного жирного молока и затвердевшие медовые соты нашлись в мгновение ока. Размешав их длинной деревянной ложкой, он с наслаждением выпил напиток. В голове немного прояснилось.

– Тебе лучше? – Марек маячил за его спиной, переминаясь с ноги на ногу. Ему не терпелось продолжить разговор.

– О, да… Собери всех в пиршественном зале.

– Что-то изменилось?! – сын Ульвара по выражению лица пытался прочесть мысли Рихарда. – Наша договоренность осталась в силе?

– Не беспокойся об этом, – герцог сделал новую порцию сладкого питья, стащив к нему в довесок кусок высушенного мяса.

Когда сыновья Ульвара собрались в пиршественном зале, Рихард успел закончить скромную трапезу. Он занял место Агнара – во главе стола, намеренно давая понять, что время притворства закончилось, и он больше не намерен играть прежнюю роль гостя.

– Встреча состоялась. Мы нашли беседу полезной и намерены продолжить ее. Позже, когда у Ульвара будут силы. – Рихард почесал отросшую на подбородке щетину. – Перед уходом он сказал, что я во всем могу положиться на вас. Ведь так?

– Мы одна семья, – тотчас отозвался Йохан.

– Расскажите, каким образом ваш отец получил свою силу.

– Зачем? – Керан не пытался скрыть свое недоверие.

– Не стоит быть столь подозрительным. Я ведь хочу помочь облегчить его страдания. А для этого мне нужно знать, в чем их причина.

– Разве отец страдает? – удивился Беррис.

– Да. – Рихард вздохнул. – Вы же понимаете, что он больше не ваш отец, даже если и называет себя Ульваром. Для нас, – он подчеркнул последнее слово, – не существует родственных уз. Ульвар погружается в мучительное безумие имеющее начало, но не имеющее конца. В попытках найти облегчение, он превратит эту землю и всех кто ее населяет в кровавое месиво. Это неизбежно.

Герцог встал и медленно прошелся вдоль стены, заложив руки за спину, словно мастер перед нерадивыми учениками. Братья не спускали с него глаз. Рядом с выходом он остановился, заглянул за дверь, проверив, не стоят ли там обращенные. За дверью никого не было.

– Почему я так в этом уверен? – Рихард обернулся, скользнув взглядом по фреске. Кабан исступленно рвался вперед, гонимый псами. – Я был там же, где сейчас он. Когда безумие овладело мною – люди, звери, птицы стали кровавой пеной. Позже выжившие дали этому имя – мор. Но причиной смертей была не болезнь. – Рихард с укором посмотрел на правую руку. – А я.

– Зачем? – робко спросил Беррис.

– Чтобы заглушить голоса, мысли, биение чужих сердец. Нестерпимый грохот. – Он говорил все тише. Казалось, в зал вместе со словами вползает нечто огромное и тяжелое. – Оглушительный непрекращающийся шум идущий изнутри. То ли из головы, то ли из сердца… Человек не рожден для подобного. Не твоя вина, мальчик, что ты не можешь представить себе ужас такого существования. – Рихард похлопал Берриса по плечу. – Сначала я убивал себя. Снова, снова и снова… Сотни, быть может, тысячи раз. Бессмертие – жестокая вещь. Агонизирующим куском плоти лежал я среди гниющих листьев, как вдруг мне пришла мысль – если я не могу перестать слышать, то замолчать должно все живое. К несчастью… – Рихард с досадой покачал головой, – я слишком быстро убедился, что после смерти мертвые возвращались ко мне, заставляя переживать их жизнь и миг гибели от моей же руки. Голосов становилось все больше… Но я отклонился от сути. Так будет и с Ульваром. Он на пути в бездну. Разница между нами в том, что его состояние уже хуже, чем было мое.

– А если ты ошибаешься? – просипел Керан сдавленным голосом.

– А если я скажу, что вы никогда не видели Ульвара спящим? – вопросом на вопрос ответил Рихард. – Я знаю, что прав.

Герцог вглядывался в лица братьев. Марек казался несчастным, Керан смущенным, Беррис ошеломленным. На лице Йохана тревога и надежда смешались воедино. И всех их объединял затаенный страх – верный знак того, что они верили ему.

– Вы готовы сказать правду? – Рихард сделал паузу. – В самом деле, я же вижу по вашим глазам, что вам очень хочется поговорить о том, что случилось. Каждый мечтает избавиться от шипа, засевшего в груди. Все, с чем вы столкнулись, выходит за рамки обыденной человеческой жизни – это невозможно принять… А я единственный, кто знает, что происходит.

– Пять лет назад, – опустив взгляд начал рассказ старший брат, – мы поплыли в особое место. Там все и случилось, – удивленный собственной смелостью, он умолк.

– Зачем вы туда отправились?

– Таков обычай.

– Мне нужно знать больше. То, что кажется вам незначительным, любая мелочь, может оказаться полезной.

– До отца туда плавали и дед, и прадед, – терпеливо объяснил Йохан. – Прежде отец плавал один, затем взял меня, а потом Берриса с Кераном, как только они получили свои владения. Марек должен был присоединиться к нам следующим летом.

– Осень в том году выдалась капризная, – вспомнил Керан. – Отец зря послушал старцев – они предвещали дюжину солнечных дней, но мы проплыли половину пути, как теплые ветра вдруг утихли и резко похолодало. Мы стояли в густом тумане, в полном безветрии.

– Стоило вернуться, но отец страсть как не любит незаконченных дел, – с грустью вставил Беррис. – Пришлось убрать парус и налечь на весла.

– Помните, какое было море? Темное, маслянистое. Несколько раз мы видели тела огромных змеев в толще воды проходящих под лодкой, а ведь это дурной знак… Но отец уперся. Когда через несколько дней показалась земля, я радовался как ребенок, – признался Керан.

– Мы все радовались, тем более что туман развеялся. Выглянуло солнце. Как обычно причалили к островку. Это даже не островок, а так – нагромождение камней, ничего интересного. С южной стороны этого клочка суши с отливом открывается вход в пещеру.

– Я и Керан вытащили лодку на берег, – вставил Беррис, – а с отливом пошли в пещеру.

– Это особенное место?

– Да, – неохотно подтвердил Йохан. – Там предки говорят с потомками своего рода. С теми, кто хочет получить совет. Об этом месте знают немногие. Под островом не одна, а три пещеры, самая большая служит святилищем. Задающий вопрос обязан уснуть в святилище. Путь туда лежит через узкую расщелину. Он даже с отливом наполовину затоплен, а с приливом полностью скрывается под водой.

– В святилище совсем не чувствуется смена дня и ночи, мы только по череде отливов отмеряли время, – дополнил Керан.

– Жертвы приносили?

– Нет! Отец даже запрещал брать с собой мясо, чтобы не осквернить место.

– А что же… – Рихард прищурился, наклонив голову, – вы ели?

– Орехи с медом. В самом святилище бьет пресный источник. Если ты думаешь, что кто-то тайком в тот раз пронес мясо и осквернил святилище, то это все чушь! – возмутился Йохан. – Мы в тот же день вытрясли правду друг из друга – никто из нас мяса даже не нюхал.

– Не в этом дело… – поморщился Керан, раздосадованный тупостью старшего брата. – Он хочет знать, не ели ли мы серый мох. Жители большой земли о нас такое часто болтают, но, – он выразительно посмотрел на Рихарда, – серый мох – удел Сказителей.

– Те, кто не могут разобрать голоса предков, едят мох, чтобы те звучали отчетливей, – некстати возразил Беррис.

– Мне это безразлично, – скривился Рихард. – Йохан, я внимательно слушаю.

– Что тут сказать… В святилище мы пробыли не так уж и долго, как вдруг случился обвал. Отец только возложил дары у камня предка, как пол зашатался, послышался сухой треск. По стенам загрохотало. Со свода посыпались камни, нас ими побило. – Йохан неловко пошевелил изувеченной рукой. – Огонь залило. Мы ошалело метались в темноте, пытаясь понять, что случилось.

– Часть острова подмыло волнами. Сошел оползень, потянув за собой все остальное, – сказал Керан.

– Да, я же говорил, что островок – это бесполезное нагромождение камней, – кивнул старший брат. – Худо стало, когда мы поняли, что расщелину, через которую пришли в святилище, завалило в самом узком месте. Привалило так плотно, что даже лезвие ножа между камнями всунуть нельзя.

– А вот воде камни не помеха. Водица быстро прибывала, – вставил Керан. – Пол треснул и оттуда забил фонтан.

– Мы оказались в ловушке. Разобрать завал не успевали, а вода прибывала быстро. Беррис на потолке нашел широкую трещину, откуда сквозило и мы решили ее проверить. Керан из нас самый щуплый, он полез первый.

– Мы связали пояса и сделали веревку. Привязали к щиколотке. Когда я протиснулся между камнями и выбрался наверх, то дал знак братьям, чтобы они тоже поднимались.

– Отец хотел, чтобы мы выбрались первыми. У него было разбито плечо, он едва мог двигать рукой. Приказал мне лезть следом за Кераном, а затем отправил Берриса.

– Вода уже подходила к потолку! – Беррис расчувствовался. – Я умолял отца пойти передо мной, пытался подсадить его, а он ударил меня. Сказал, что если я немедленно не полезу, он нырнет и сам захлебнется. Я ничего не мог поделать… И полез. – Его голос предательски задрожал. – Когда Йохан меня вытаскивал, меня догнала прибывающая вода. Она хлынула потоком из расщелины.

– У отца не было шанса остаться в живых, но мы не могли бросить его тело и решили вернуться за ним после отлива.

– Вытащить через трещину?

– Что ты! Пришлось разобрать завал. Отец был грузным, он бы застрял. Оползень накрыл часть острова, но проход в пещеры уцелел. Мы три дня таскали камни во время отлива, стоя по грудь в воде.

– Не боялись нового оползня? – удивился Рихард.

– Боялись, но я специально обошел остров, поглядел, что к чему. Нечему было сползать, все уже рухнуло в море.

– Мы чтили отца и предков, но присоединяться к ним прежде отпущенного срока не собирались, – серьезно заметил Керан. – На четвертый день открыли проход, вернулись в святилище, только вот отца там не было.

– Это было странно! – Беррис покачал головой.

– Поначалу возникла мысль, что он утонул и застрял где-то – все же вода стояла высоко даже во время отлива, – сказал Йохан. – Обшарили каждый закоулок, но так ничего и не нашли. Пронести мимо нас течение его не могло, съесть тело было некому.

– Исчезновение Ульвара вас шокировало?

– Не то слово! Сбило с толку, такого ведь прежде не случалось. Большое горе так глупо потерять отца, прошедшего через столько битв. Но не найти и не привезти домой его тело – несмываемый позор. Не знаю, как живущие на большой земле к этому относятся, но для нас, островитян, нет ничего хуже…

– Керан, ты сказал мне тогда, что нам никто не поверит, – вспомнил Беррис. – Что все решат, будто мы отца убили, а обвал придумали.

– А разве я был неправ? – Керан тяжело вздохнул. – Нас обвинили бы в отцеубийстве, поэтому мы условились всем говорить по прибытию, что отец выпал из лодки ночью. Мол, был сильный ветер, он не удержался и утонул.

– Вы даже мне соврать хотели! – возмутился Марек.

– Всем – значит всем! – отрезал старший брат. – Задержались на островке еще на пару дней, но тело так и не нашли. Как назло Беррис сильно захворал и слег – возня в холодной воде впрок не пошла, у нас подходили к концу припасы… В общем, я решил отправляться домой. – Йохан беспокойно заерзал на лавке. – Мы сели в лодку, поставили парус, отплыли и уже той ночью… я увидел отца. Думал, что привиделось.

– Что он делал?

– Плыл рядом с лодкой. Его глаза были закрыты, он лежал на спине, сложив руки! – показывая Йохан скрестил руки на груди, обхватив плечи. – Я влепил себе пощечину, чтоб отогнать наваждение. Помогло.

– Утром отца увидели и мы с Беррисом. – Керан переглянулся с братом. – Он выглянул из воды рядом с бортом. Я оторопел. Просто сидел, тараща глаза. Только Беррис протянул к нему руку, как отец исчез. Растворился!

– Я думал, что у меня видения из-за горячки, – смущенно признался Беррис, – но Керан подтвердил, что тоже его видел.

– Ульвар говорил с вами?

– Нет, ни слова не сказал.

– У него из глаз и рта лилась вода, он и не мог ничего сказать.

– После этого мы стали чувствовать его незримое присутствие. Опустился туман, очень плотный и белый. На корме не было видно носа. Мы не знали, куда плывем. Последние припасы доели, вода закончилась.

– Это было похоже на проклятье, павшее на нас за то, что мы бросили отца. В тумане слышались незнакомые звуки, крики, шепот, шум битвы. Иногда возникали огни, словно рядом с нами проплывали большие лодки, но только это был обман. Наваждения сменяли одно другим. Так прошло несколько дней. Без воды мы обессилели…

– Я молился каждому богу, отмеченному на теле, – вставил Беррис. – Должно быть это помогло.

– Чушь! – вспылил Йохан. – Отец все равно явил бы себя! Твои бормотания ничего бы не изменили.

– Ладно-ладно, как скажешь, – огорчился Беррис.

– Когда мы уже были близки к отчаянию, я услышал его голос, зовущий меня по имени, – продолжил Йохан. – А потом он появился на носу, словно всегда там был. Он казался очень усталым. Весь вымок, был очень бледен.

– А его тело, – Рихард подался вперед, – каким было?

– Живым, теплым. Не таким как сейчас. Никто из нас не видел, как он забрался в лодку, но тогда это казалось неважным. Отец жаловался, что ничего не помнит. Его рвало водой.

– Ее текло так много, что пришлось вычерпывать воду, – вставил Беррис, – чтобы не пойти ко дну. Мы пытались перегнуть отца через борт, но он наотрез отказывался приближаться к борту лодки. Едва не начал драку из-за этого.

– Когда туман развеялся, я узнал остров перед нами.

– Но как только мы вышли на берег, взяв отца под руки, он обратился в воду и стек обратно в море! – пожаловался Керан с горечью.

– Это нас… – Йохан замялся, подбирая слово, – поразило.

– Могу себе представить, – кивнул Рихард. – Вы ждали его?

– Нет, ушли. Отца потом не раз видели у берега или в лодке. Он вел себя как обычно: говорил, пел, даже рыбачил. – Йохан развел руки. – Можно сказать, что жизнь наладилась. Не так как раньше, но пошла своим чередом.

– А чего жаловаться? Улов рыбы стал бесподобным. Сети рвались.

– Вы никому не рассказали, что произошло?

– Только Мареку, – пожал плечами Йохан. – Он имел право знать.

– Я не поверил им сначала, но потом сам увидел отца и… – Марек разочаровано махнул рукой.

– Старейшины и простой народ, конечно, расспрашивали, что такого с отцом стряслось, что он с лодки не сходит, но я объяснил это волей предков. Мол, только так у нас будет достаток.

– С этим ты угадал, – заметил Керан. – Погода была отличной, море спокойным, рыбы вдоволь. Крабы сами ползли в котлы. Никто не жаловался. Наоборот, отца чтили больше прежнего.

– Идиллия продолжалось около года, пока отца не нашли на отдаленном берегу едва живого. Он катался по песку, пытаясь разбить голову о камни. Выдавил себе глаза, разорвал рот, оторвал ухо. И кричал, как безумец, постоянно кричал что-то, понятное только ему. Тяжело было это видеть, – Йохан заметно помрачнел. – Он причинял себе вред, хотя я старался уберечь его от этого. Почему ты смеешься?! – возмутился несчастный, заметив блуждающую змеиную улыбку на губах герцога.

– Твой рассказ о тщетных попытках удержать Ульвара в мире живых звучит для меня как удачная шутка. Ты не мог ему помочь… Что вы сделали с телом?

– Завернули в саван, оставили в доме мертвых покоиться три ночи. Только на следующее же утро тело исчезло, а спустя несколько дней, как ни в чем не бывало, отец явился с приливом… – Керан, казалось, был раздосадован непостоянством Ульвара.

Братья умолкли. Герцог медленно прогуливался по залу, провожаемый угрюмыми взглядами. Откровения детей Ульвара дали ему достаточно пищи для размышлений. Многое подтвердилось, кое-что было в новинку. Нужно было понять, что это значит для него. Рихард повернулся спиной к братьям. Массивное, грузное чудовище, скрытое в тенях вторило его движениям.

– Ты говорил, что прошел путь отца. У тебя все было в точности также? – несмело спросил Марек, затронув суть вопроса над которым мучительно размышлял герцог.

– Между нами имеется существенная разница. – Рихард соизволил обернуться. – И эта разница определяет наше и… – он кивнул в сторону братьев, – ваше будущее.

– И в чем же она? – напрягся Керан. – Открой тайну. Мы рассказали тебе все, что знали.

– Вы будете не первые, кто услышит мою историю. – Рихард пожал плечами, присаживаясь на лавку. – В детстве вы любили страшные истории?

– Я и сейчас люблю, – отозвался бесхитростный Беррис.

– Эта будет одна из таких… Представьте себе бескрайние, укрытые прохладной утренней дымкой болота. По мягкому мху, торфяным кочкам среди сочащихся влагой деревьев бредет человек. Он уходит все дальше и дальше прочь от населенных мест, углубляясь в безлюдный край, полный невиданных чудовищ, порожденных топью. Он не ранен, не болен, поэтому зашел далеко, намного дальше, чем другие. Человек встречает восход, провожает закат, но не останавливается, вдыхая сладкий запах разложения, дурманящий аромат гнилой воды. На сердце у него легко, он знает, что не вернется назад. Когда у него не остается сил, чтобы сделать следующий шаг, он оступается и медленно погружается в черную утробу болота.

– Почему он это сделал? – шепотом спросил Йохан, завороженный рассказом. – Зачем искал мучительной смерти?

– Если что-либо и терзало прежде этого человека, оно больше не имело значения. Его более не связывали привязанности, страсти и желания. Он принял решение зайти туда, куда не заходил более никто. Когда жижа достигла его лица, он вдохнул воздух и задержал дыхание, наблюдая, как небо над головой окрашивается в зеленый цвет. Темные воды болота беззвучно сомкнулись, человек не сопротивлялся, продолжая погружаться – все ниже и ниже… Он принял Вечную топь такой, какая она есть во всем многообразии и совершенстве. И захлебнулся ее водами. – Герцог меланхолично покрутил в руках еще пахнущую медом и молоком чашу. – А спустя девять месяцев на свет появился я. Новорожденный, невинный младенец в теле взрослого мужчины.

– Безумие не сразило тебя? – удивился Керан.

– Вначале я был не более разумен, чем лист на дереве, – пожал плечами Рихард. – Мной двигали простые желания – голод, жажда. Я не помнил, кем был, чем стал, потому что от человека у меня осталось только тело, а все прочее принадлежало тому, что не имело прежде сознания. Лишь со временем мало-помалу память человека и чувства возвращались. А с ними память и могущество Вечной топи. В конце концов, это толкнуло меня к безумию.

– И как ты сумел совладать с ним?

– Совладать? – рассмеялся Рихард. – Совладать, означает подчинить. Ошибочный путь, ведущий к иному безумию. Я позволил себе в нем раствориться, принял его, как когда-то мой предшественник принял Вечную топь. Только так я смог достичь желанного равновесия между человеческим и чудовищным началом.

Он снисходительно посмотрел на братьев. Так скучающая куница глядит на цыплят, прежде чем передушить их. Сыновья Ульвара не были трусами. Пять лет жизни рядом с чудовищем, бывшим им вместо отца, не прошли даром, но всем им, даже Беррису, стала видна их собственная ничтожность. Рихард специально дал понять, что его уязвимость – мнимая.

– Осознали разницу между мной и Ульваром? Ну же! Здесь нет подвоха, все на поверхности.

– Ты умер в болоте, а он в пещере? – несмело предположил Йохан.

– Неважно где умер, важно как. Я отказался от жизни, жаждал смерти, принес в себя в жертву с радостью. А Ульвар? – Рихард разочарованно хмыкнул. – Оказался заперт в каменном мешке помимо воли, пожертвовал собой, давая вам время, чтобы уйти. Хороший отец, признаю. Только был ли он спокоен, когда волны сомкнулись над ним? Нет, внутри него все кричало от ярости, он не желал умирать. Так что же произошло? Ульвар добровольно принес себя в жертву – да. Принял ли он море, ставшее могилой? Ни в коей мере. Иначе его бы не рвало морской водой. Он должен был уснуть, переродиться, а он вцепился в прошлое как клещ… Теперь это сводит его с ума.

– Что же нам делать?

– Можете помолиться, пока я думаю, как помочь Ульвару.

– Зачем тебе ему помогать? – спросил Йохан с подозрением. – Это из-за него ты лишился друга и прежнего уклада. Белый берег теперь наш.

– Словно мне есть до этого дело… – поморщился Рихард. – Людям, чья жизнь скоротечна, не понять, что значит встретить кого-то, кто никогда не умрет. Ульвар попросил меня помочь. Конечно, я не откажу ему, чтобы вы там себе не выдумывали… А сейчас меня интересуют обращенные. Когда он занялся ими?

– Два года назад. Отец говорит, что это помогает… – Йохан запнулся.

– Интересный способ использовать людские тела, – одобрительно кивнул Рихард. – Он оставляет в них свою частицу, чтобы в любой миг подчинить своей воле и посмотреть на мир их глазами.

– А разве ты так не делаешь? Все говорят, что жители болот слепо преданы тебе, называют Хозяином и почитают как бога.

– Так говорит тот, кто не понимает наших отношений. Мои люди обладают свободой воли. А преданы мне потому, что я добрый господин, который заботиться о них и не мешает жить. И мне не нужно, как Ульвару, метаться между телами, чтобы спрятаться в них от боли.

– Я не желаю, чтобы отец осквернял мертвых! – возмутился Марек. – Мы за это поплатимся.

– Пусть все же попробует, – герцог позволил себе снисходительный тон. – Раз-другой… Очень скоро он сам поймет, что несвежий труп очень хрупок и не подходит для полноценного сосуда. А еще выяснит, что обращать лучше с согласия. Тогда не будет синюшных вздувшихся тел. Конечно, в этом случае набрать большую армию в короткий срок не получиться, но обращенные перестанут становиться дурачками, пускающими слюни.

Последние слова Рихард договорил, стоя в проходе. С невозмутимым видом закрыл за собой двери, приглушая возмущенные голоса, не слушая брошенных вдогонку вопросов. Герцог мог поклясться, что как только его влияние на братьев ослабнет, начнется драка. Марек не сможет сдержаться. Беседа разбудила в нем голод, но на перекус не было времени. Вместо кухни Рихард отправился на смотровую площадку между двух башен, чтобы поразмышлять в одиночестве.

Наверху как всегда завывал ветер. Проносясь между каменных стен, бил прямо в грудь, словно опытный боец. Прикрывая глаза рукой и щурясь, Рихард выглянул за ограждение. Внизу сновали маленькие люди, за крепостной стеной виднелась дорога. Под мерный рокот разбивающихся у подножья мыса волн, герцог вглядывался вдаль. Лагеря не было видно. Дорога пустовала. Если Фридо не стало хуже и он не умер, в чем Рихард сильно сомневался, король наверняка уже что-то предпринял.

Червь, в присутствии Ульвара никак себя не проявил. Оставалось только догадываться, почувствовал ли островитянин незваного гостя в груди Рихарда. У изменчивой формы Ульвара были преимущества. Человеческий облик позволяет лучше понять людей, но приземляет, мешая чувствам. Подмечать мельчайшее изменение в ткани мира Рихард мог только погруженный в грезы между корней дерева. А что может Ульвар? Он и сам еще не осознает своих сил, если играется с обращенными.

Марек грозил, что если Ульвар добьется успеха, то обращенные захватят королевство. Если с каждым новым обращенным Ульвар чувствует себя лучше, то угроза действительно реальна. Ведомый инстинктами островной король обратит всех. Сначала людей – живых и мертвых, а после примется за зверей, птиц и прочих тварей.

Рихарда передернуло от представленной картины. Рано или поздно создания умрут и Ульвар снова останется ни с чем, заточенный в сосуде собственного безумия. Что ждет королевство? Даже самая высокая волна, набегающая на берег, со временем затихает, растеряв свою силу, но до этого еще нужно дожить. Ульвар был волной, нависшей над ними. Главный вопрос в том, что делать лично Рихарду: остаться, принять бой или бежать, укрывшись в глухом уголке? Он не знал правильный ответ. Рихард с тоской вспомнил уютную башню с книгами, где он скрывался от докучливых людей, мерное дыхание Города, запах свежего пирога, идущий из кухни… Ему захотелось вернуться домой к привычной обыденной жизни. Перемены, радовавшие прежде, начинали раздражать.