Текст книги "Зов топи (СИ)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 10

Путешествие к морю было трудным и заняло больше времени, чем рассчитывали друзья. К счастью, наконец-то задули теплые ветра, избавляя от необходимости кутаться в плащи, рискуя отморозить пальцы после ночлега. С лошадьми не везло: одну утащило чудище во время привала у пустующего поселка, другая сломала ногу, провалившись в нору суслика и ее пришлось зарезать, третья заразилась гадкой скоротечной болезнью и сдохла. Злой рок преследовал несчастных животных. Волокушу доверили тащить последней лошади по кличке Кроткая – самой выносливой и удачливой.

Нивар вел ее за повод, то и дело посматривая назад, проверяя, в порядке ли бесценный груз. На жердях лежал сосуд, спрятанный от солнца под мокрым покрывалом. Ткань часто смачивали, уберегая от пересыхания. Внутри сосуда можно было различить человеческую фигуру.

За волокушей следовали Марек и Дана. Ланс, увлеченный сбором даров леса с раннего утра то и дело пропадал, лишь изредка возвращаясь, чтобы передать находки – грибы, ягоды, прошлогодние орехи. Все уже привыкли к его отлучкам. Когда волокуша вырвалась вперед, Дана, не сводящая глас с груза, недовольно поморщилась. Марек толкнул ее в бок, неодобрительно качая головой.

– Прояви больше уважения, – прошептал он, чтобы глава стражей не услышал.

– К чему? Это не то, на что я рассчитывала, – призналась она, вынимая затычку из бурдюка и делая глоток.

– А я наоборот. – Марек отобрал у нее бурдюк и, подбежав, вылил на покрывало остатки воды. Поравнявшись с Даной, он продолжил. – Нивар очень четко описал свое видение. Мы нашли именно то, что он обещал.

– Он обещал встречу с Рихардом, а там не Рихард, – она покачала головой. – Неужели не видишь?

– Откуда мне знать, кто там? Я не принадлежу болоту. Если Нивар и Ланс уверены, что это герцог, то мне этого достаточно. Поэтому будь приветлива с ним, если не хочешь расстроить наших друзей.

– Это не Рихард… – она нахмурилась. – Он мог быть жесток и страшен, – Дана непроизвольно потерла шею, – но всегда оставался человеком, а это что-то чудовищное.

– А чего ты ждала после того, как мы извлекли его из брюха той умирающей твари? – фыркнул Марек. – Сложные сейчас времена. Даже Нивар не знает, что это была за тварь – то ли сом, то ли придонный угорь. Я таких огромных рыб даже в море не видел, а Ланс утверждает, что оно пришло прямиком из пресных вод. – Он помолчал немного. – Уж не знаю, как Рихард возродился в икре этого чудовища, но он все же сохранил человеческий облик. Более ли менее… Мой отец не имел и этой радости.

– Твой отец не повинен в том, что случилось. Змей…

– Если мой отец оказался слаб, – перебил Марек, – и позволил силе, завладевшей им, сожрать себя, то я тоже могу оказаться слабым. Где-то здесь, – он постучал по груди.

– Значит, мне придется быть сильной за обоих, – серьезно сказала Дана.

Лошадь мерно переступала копытами, медленно погружаясь в мягкую заболоченную землю. Лес был слишком густой, чтобы въехать глубже, поэтому они держались кромки, стараясь оставаться незамеченными. Их маленький отряд скрывался в тени, избегая встреч с вездесущими обращенными, поэтом двигался медленней, чем мог. Вскоре должна была показаться дорога, ведущая к Серым горам. Нивар мечтал раздобыть повозку и устроить Хозяина с большим комфортом.

Ветки лиственницы покачнулись. По обыкновению прихрамывая, Ланс торопливо шел к ним с ног до головы перемазанный паутиной. Придерживая полу плаща, полную разноцветных грибных шляпок, он с гордостью показал их Нивару.

– Достойное дополнение к зайчатине! – и не дожидаясь похвалы, ссыпал грибы в седельную сумку.

– Ты уверен, что их можно есть? – Марек был полон сомнений. – Признайся, что видишь их впервые в жизни.

– Можешь не есть, если не хочешь, – пожал плечами Ланс. – Но я предпочитаю рискнуть. И у меня есть рвотная травка.

– Спасибо и за это, – серьезно поблагодарил Нивар. – Нам стоит поберечь припасы. Времени охотиться нет.

– Мы идем без остановок с раннего утра. Давайте передохнем? – предложил лекарь. – Признаюсь, немного подустал. Кстати, я нашел ручеек неподалеку.

– У меня как раз кончилась вода. – Дана помахала пустым бурдюком.

Они свернули в ложбину, на дне которой между плоских камней тек чистый ручей. Нивар распряг лошадь, Марек отправился разведать окрестности. Его заинтересовала каменная башня, спрятавшаяся на склоне за двумя кленами. Она выглядела нежилой, но стоило проверить. Каменные блоки, из которых была сложена башня, были очень старыми – покрыты мягким мхом и лишайником. Казалось, здесь сотню лет никто не жил, но у входа Марек заметил свежую золу и вмятины от треножника. Башня была обитаема, но заглянув внутрь, островитянин никого не обнаружил – только грязные шкуры, брошенные в углу, и старую утварь, пропахшую прогорклым маслом.

Закопченный потолок башни частично обвалился, но под балками все еще можно было укрыться от непогоды.

– Нивару это не понравится… – пробормотал Марк, разглядывая множественные незнакомые ему символы, нацарапанные на каменных стенах.

Узнав о неожиданном соседстве, глава стражей лишь пожал плечами и предупредил, чтобы все были начеку. Они не собирались здесь ночевать, а простые бродяги не представляли угрозы для их группы.

– Мы на своей земле, – важно сказал Ланс, продолжив помешивать густое варево из грибов и остатков мяса. – Пусть только кто-то попробует сунуться.

Варево Ланса оказалось недурно на вкус, но и Дана, и Марек на всякий случай разжевали по пучку рвотной травы. Не то, чтобы они не доверяли знаниям лекаря, но каждый может ошибиться. Рихард не дал им спокойно закончить обед. Драгоценный сосуд так сильно затрясло от внутренних толчков, что покрывало съехало на землю. В желтоватой мутной жидкости мельтешили руки – человек внутри сосуда хаотично бил во все стороны. Поверхность сосуда засочилась вязкой вонючей слизью. Нивар подбежал и нежно заключил колыбель в огромных объятиях, бормоча что-то успокаивающее. Рихард тотчас развернулся к нему. Внешне он был мало похож на человека. Безволосое существо, ни рта, ни носа, зато с вывернутыми наружу жабрами, торчащими из шеи как ростки цветной капусты. На кистях вместо пальцев широкие приплюснутые отростки с перепонками. Но неестественнее всего были глаза – черные, без радужки и белка. Нивара, как и Ланса, внешность Хозяина не смущала. Облик того, кто способен быть чем угодно, для них не имел значения. Главное, что Хозяин или вернее, сосуд для него, вместе с ними.

– Что-то не так… – Ланс рядом преклонил колени, осторожно касаясь колыбели. – Он зол.

– Да, я тоже чувствую, – кивнул Нивар. – Это происходит все чаще.

– Но почему? Разве мы плохо заботимся о нем? Он должен быть доволен. – Ланс прищурился, разглядывая содержимое сосуда. – Тебе не кажется, что жидкость стала прозрачней?

– Она светлела с того момента, как мы вырезали его из рыбьего брюха.

– А Хозяин не показал в видении причину своего дурного настроения?

– Ты же знаешь, что видения не дают прямого ответа. И я не умею их толковать.

– То есть он говорит с тобой, но ты его не понимаешь.

– Да, – признал Нивар.

– Если продолжит молотить, стенка, в конце концов, лопнет, – насупился Ланс, – а еще слишком рано. Может Хозяин пытается нас предупредить о чем-то?

– Доброго денечка! – поприветствовал чей-то хриплый надтреснутый голос.

За их спинами, опираясь на суковатую палку, стоял немолодой мужчина, одетый в старую засаленную одежду. Его длинные редкие волосы были собраны в хвост, клочковатая борода никогда не знала бритвы. Нивар с удивлением узнал непутевого пьянчужку, торговавшего мелкой всячиной в Городе.

– Вот так встреча… – улыбнулся гость щербатым ртом, узнав стража. – Неужели сам Нивар Огненный? – он подобострастно поклонился, но не стражу, а Рихарду, притихшему в колыбели. – Не думал, что увидимся еще когда-нибудь. Можно мне к огоньку? Похлебка дивно пахнет. Меня зовут Хорсти, – добавил он, изучая спутников Рихарда и продолжая улыбаться.

– Что ты тут делаешь? – прямо спросил Нивар, указывая на место у костра. Ему не нравился этот человек, но он по-прежнему был один из них.

– Хожу, брожу… Скрываюсь от недобрых людей. Добрые-то ушли далече.

– Ты мог зимовать с нами.

– Собирался, но заболел. В боку кололо – ужас. А когда последняя подвода проехала мимо меня заполненная детишками, мне места в ней уже не было. Вот и остался доживать с теми, кто решил остаться – стариками да ранеными.

– Как же ты пережил зиму? – удивилась Дана.

– А я крепче, чем кажусь. Старики померли, я их как должно в топь отправил. Кирпичики торфа нераспроданного нашел, им и согрелся. А вот с припасами было тяжко, – от воспоминаний о тяжелых временах он поник. – Пришлось попортить покойников. Своих не трогал, – он предупреждающе поднял кривой, сломанный палец. – Только пришлых, раздутых как бочонки. Их много в лесу валялось – уж Хозяин расстарался.

– Ты ел человечину? – уточнил Ланс безразличным голосом. – От нее можно заболеть.

– Мясо есть мясо. Или есть, или умереть, хоть мне и не было это по вкусу. А к весне зверье лесное осмелело, прямо во дворы заходить стало. – Он с наслаждением потянул аромат варева и демонстративно сглотнул слюну. – Грибочки чую. Вкуснятина.

– Ты живешь там? – Марек кивнул в сторону обветшалой башни.

– Нет, я не сижу на одном месте, хоть эта ложбинка и неплохая, – он огляделся, – ручей есть, тропа зверьем к водопою протоптана. Силки можно поставить.

Сосуд снова затрясся от ударов. Нивар попробовал успокоить Рихарда, но герцог не унимался.

– Так ты Хозяину не поможешь… – с укором сказал Хорсти, поднимаясь. – Он не может ждать.

– Ты-то откуда знаешь, что ему нужно? – Нивар не пытался скрыть недоверие.

– Надеялся, что успею отведать вашу похлебку, но не судьба… – бывший пьяница разделся до пояса, достал из-за голенища нож с широким лезвием и направился к Нивару.

Ланс неожиданно оказался на его пути. Бывший палач был спокоен, но Марек видел, как блеснул кинжал. Только безумец не почувствовал бы угрозу, поэтому Хорсти тотчас остановился с опаской уставившись на Ланса.

– Ты же лекарь и помогать мне должен, – насупился Хорсти. – Я знаю тебя, видел в городе.

– Что ты собрался делать?

– Кормить Хозяина. Вы морите его голодом. – Он протянул Лансу нож. – Поможешь? Мне немного не по себе. Быть полезным Хозяину – это честь, я и мечтать о таком не смел. Не думал, что моя жалкая жизнь ему пригодиться…

Он поежился, нервно посмотрев на главу стражей. На негнущихся от волнения ногах приблизился к колыбели. Дана и Марек удивленно переглянулись, но Нивар понял о чем речь и посторонился.

– Почему ты? – раздраженно спросил он. – Мы все время были подле него. Почему он не выбрал одного из нас?

– Не могу знать. Должно быть, вы нужнее ему живые. – Хорсти опустился на колени перед Рихардом. – Я пришел, Хозяин.

Он бережно обнял колыбель. Рихард встрепенулся, с жадностью протянув к нему руки. Ланс приподнял голову Хорсти и одним движением перерезал ему горло от уха до уха. Струя крови щедро залила поверхность колыбели. Жертва задергалась в конвульсиях, но Ланс держал крепко, следя, чтобы кровь лилась только на поверхность сосуда, впитывающего ее с ужасающей быстротой. До земли долетели лишь мелкие брызги.

Когда все было кончено, Нивар помог Лансу убрать обескровленное тело в сторону и в нетерпении повернулся к колыбели. Жидкость внутри стала темно-красной. Рихард успокоился, склонил голову и закрыл глаза. Он выглядел умиротворенным. Страж накинул на сосуд покрывало.

– Зачем вы это сделали? – Марек, не пытаясь скрыть недовольство, скрестил руки на груди, ожидая объяснений.

– Всего лишь исправили непростительную ошибку, – миролюбиво ответил Ланс.

– А я думала, вы пустили ему кровь как свинье, – проворчала Дана.

– Вам же известно, что прежде возрождение Хозяина было неразрывно связано со старыми деревьями. Его тело росло между корней как плод в чреве матери, питаясь древесными соками. Подходящих деревьев больше не осталось, их всех уничтожил змей, а последняя колыбель Хозяина оказалась не так совершенна… – лекарь многозначительно пожал плечами.

– Я поняла, – вздохнула Дана. – Рихард оголодал.

– Так и есть. Хозяин вне себя от голода, раз принуждает людей к подобному, – буркнул Нивар. – А я все удивлялся, почему он так мало похож на человека. А с чего бы ему быть похожему, если он кроме рыбьих потрохов не видал ничего?

На этот вопрос никто не пожелал отвечать. Дана склонилась над Хорсти и закрыла ему глаза. Она не была виновна в его смерти, но все равно чувствовала себя скверно.

– И что дальше? Мы все станем его пищей, когда придет черед? – спросил Марек.

– Ты же слышал бедолагу – мы нужнее ему живые. – Нивар вздохнул. – Почему Рихард не сказал мне, чего хочет?

– Он знает, что ты отчаянный, – усмехнулся Ланс, вытирая руки. – Стоило тебе узнать о его нужде, ты бы из лучших побуждений тут же перерезал себе горло, а мы не смогли бы тебя удержать. С твоей-то силищей.

В глубине души Нивар знал, что друг прав, поэтому не стал спорить. Он отнес тело Хорсти к заболоченному оврагу, бросив в черную воду, чтобы тело не смогли достать звери. Вернувшись, страж обнаружил, что друзья, как ни в чем не бывало, вернулись к трапезе. Ланс, успевший смыть кровь, разливал дымящуюся похлебку в плошки. Обжигаясь горячим варевом, Марек не сводил глаз с колыбели. Островитянина одолевали противоречивые чувства. Он многим был обязан Рихарду, но его поступок внушал тревогу.

– Что скажешь? – Дана подсела к нему, шепча в ухо. – Я же говорила, что это не Рихард.

– Пока он не захочет моей или твоей крови, мне все равно. Он нам нужен.

– А если захочет? Ты пойдешь против него?

– Если он не оставит мне выбора.

– Он бессмертен. Бессмертные! – она выругалась. – Насколько жизнь была бы проще без них!

– Тише. Мы нуждаемся в Рихарде больше, чем он в нас, – напомнил Марек. – Нам стоит быть благодарным хотя бы за то, что ему есть до людей дело. А ведь он мог бы стать таким как змей и жрать всех без разбора.

Питание пошло герцогу на пользу. Он мирно спал, не делая больше попыток испортить колыбель. Его спрятали от солнца, устроив в безветренной влажной ложбинке, поросшей папоротником. Нивар решил задержаться у источника, чтобы пополнить запас провизии. Очень кстати Ланс нашел рядом со стоянкой соляной столб, одиноко стоящий на лесной поляне. Вместе с Даной они набили соли для засолки мяса.

Следующий вечер принес гостей. К костру вышли две пожилые женщины, одетые в заношенную грязную одежду с чужого плеча. Болезненные, с исцарапанной кожей и блуждающим рассеянным взглядом, они выглядели жалко. Бродяжки признались, что целый день наблюдали за ними издалека, не решаясь приблизиться, уж очень непривычно выглядели незнакомцы. Только услышав имя Нивара, женщины успокоились: вряд ли на земле нашелся бы второй рыжеволосый великан с таким именем.

С удовольствием присоединившись к ужину, гостьи принялись болтать без остановки. Они часто меняли темы разговора, гримасничали и нервно смеялись, громче, чем следовало. Женщины были старыми подругами, знающими друг друга с детства и выросшими в одном селении. Прошлой осенью, по возвращении из Города их обоих поразила тяжелая болезнь. Времена для семей были непростые, поэтому они не стали возвращаться к родне, а пошли на Черные луга, чтобы достойно встретить конец в глухом уголке болот. Когда они добрались до самого сырого и безлюдного места, что могли отыскать, болезнь внезапно отступила. Подруги провели несколько недель в сердце Черных лугов, но чем дольше дышали спертым, полным разлагающихся испарений воздухом топей, тем лучше себя чувствовали. С наступлением морозов они вернулись домой, но никого уже не застали – вся родня ушла в горы. С тех пор подруги неприкаянно скитались от одного брошенного поселка к другому в поисках пропитания. В конце концов, поселились в башне.

– А знаки на стенах в башне ваша работа? – вдруг спросил Марек.

– Да, это Грета. – Айда нежно обняла внезапно зардевшуюся подругу. – Она видит их во сне.

– Это не просто знаки… – Грета замялась. – Они нас оберегают. Враги из-за них не могут подойти к дому.

– Неужели? – скептически хмыкнула Дана. – А я-то и не знала. Вот бы эти знаки были у меня раньше, я бы ими каждый камень Холодной крепости покрыла.

– Может, я не так остра на язык, как ты, но мои слова под сомнение ставить не надо. Если говорю, что оберегают, значит так и есть! И не дерзи мне, чужачка! Ничего ты о нас не знаешь!

– И давно ты их видишь? – спросил Нивар примирительно.

– С зимы. Засыпаю, а они в моей голове тут как тут. Если не повторю их днем где-нибудь – на земле или камне, то вся изведусь, – пожаловалась Грета с обидой.

– Снятся только знаки? – уточнил Нивар. – А такое не снилось? – он раскрыл ладонь. – Рисунок уже не такой четкий, как прежде, но разобрать можно.

– Ой, – испугалась Грета, встревожено переглянувшись в Айдой. – Это же рыбина!

Подруги притихли, с опаской перешептываясь, и пытливо поглядывая на стража, ожидая объяснений. Молчание затянулось.

– Думаю, это новый знак Хозяина, – нехотя пояснил Нивар. – Сначала на моей руке линии складывались в древо, а потом поменялись в это чудище.

– Сами? – не поверила Айда и удивленно заохала, когда страж подтвердил.

– Эта чудная рыбина говорила со мной во сне, – объяснила Грета, поправляя съехавший с шеи платок. – Приказала идти в это место, чтобы встретить Хозяина. Она и тебя позвала?

– Да. Почему ты решила, что ей можно верить?

– А как иначе? – оторопела Грета. – Она же про Хозяина мне сказала.

– Их тоже позвали? – Айда ткнула пальцем в Марека с Даной. – Что здесь делают чужаки?

– Это наши друзья.

– Неужто даже рыбожор? – она возмущенно сплюнула в сторону островитянина. – Ох, натерпелась наша земля от них!

– Так для чего конкретно рыбина позвала вас? – Ланс вовремя перехватил инициативу, видя, что Нивар готов вспылить.

– Захотела, чтобы мы помогли Хозяину. Вроде и немощные, а еще годимся для кое-чего, – лицо Греты приняло блаженно-глупое выражение. – Хозяин подарил лишние дни жизни, настало возвратить долг. Здесь он, я чувствую. Хочу взглянуть на него.

– Он отдыхает.

– А когда можно будет? На рассвете? – Айда беспокойно подалась вперед и глаза ее лихорадочно заблестели. – Мне нужно его увидеть! – Она вскочила, наступив босой ногой на угли, но даже не поморщилась.

– Пора на покой, – пробубнила Грета, повторно до крови расчесывая царапины. – Если желаешь приударить, – она призывно посмотрела на Нивара, – торопись, пока я горячая. После, – она хихикнула, – поздно будет. Не стесняйся… – Грета словно невзначай оголила плечо и грудь.

Глава стражей нахмурился, переглянувшись с Лансом. Айда бросилась к нему, хватая за руки. С каждой мигом ее поведение становилось все более агрессивным.

– Почему ты скрываешь его?! – закричала она. – Хоть ты и страж, у тебя нет прав на него! Хозяин принадлежит всем!

Женщина не давала ему прохода. Хаотичные тики искривили ее лицо, растрепанные волосы, лезли на глаза. Ее рука потянулась к ножнам на поясе, но Нивар оказался быстрее. Один удар и Айда рухнула как подкошенная. Ее подруга безразличным взглядом скользнула по ее телу и продолжила чесаться.

– Что за безумные старухи! – скривился Нивар. – Марек, у тебя осталась веревка?

– Есть немного.

– Тогда свяжи их обоих.

– С удовольствием. Они меня утомили.

Совместными усилиями Айду в бессознательном состоянии усадили у дерева и привязали к стволу. Грету на всякий случай устроили рядом. Она не сопротивлялась, не была агрессивна, принимая плен как должное.

– Что с ними случилось? – Дана сочувственно накрыла голые ноги Айды ее же накидкой.

– Болезнь ума. – Ланс пожал плечами. – Когда Марек рассказал про знаки, я подумал, что тот, кто их оставил, был не в себе. Мне доводилось видеть такое.

– Когда ты служил палачом?

– А когда ж еще? Трудно остаться в своем уме в королевской темнице.

– Неужели они тоже нужны Рихарду для пропитания? – Дана не скрывала своего неодобрения. – Это гадко.

– Их кровь ничуть не хуже крови Хорсти. Или… – глаза Ланса блеснули, – ты опасаешься, что их безумие перейдет к нему?

– А это возможно?

– Исходя из его же слов, – вставил Марек, – безумнее, чем он есть, ему уже не стать. Как он однажды сказал: «Я позволил себе раствориться в безумии, принял его…»

– Звучит жутковато.

– Если мы с Лансом вдруг услышим зов и дружно перережем себе глотки над колыбелью, тогда начинайте волноваться, – проворчал нахмурившись Нивар. – Я на дозоре, Марек следующий. Разбужу после полуночи.

Ночь прошла беспокойно. Подруги не умолкали: очнувшись, Айда без конца завывала, Грета вторила ей, тихонько хихикая, переговариваясь с кем-то невидимым. Женщины притихли только к рассвету. Айда больше не просила показать Рихарда. Грета к чему-то с интересом прислушивалась, не переставая водить по земле пальцем, рисуя изломанные знаки один поверх другого. Пустой остекленевший взгляд роднил их с обращенными. Как только ослабли веревки, женщины тотчас отправились к колыбели, словно всегда знали, где она. Нивар не препятствовал, распознав внутри них одержимость особого рода.

Подруги в молчании преклонили колени пред герцогом. Рихард безмятежно спал. Жидкость снова была прозрачна. Грета прокусила вену на запястье и приложила руку к колыбели. Струйки крови впитались прежде, чем успевали растечься по стенке. Айда последовала ее примеру.

– Неужели мы будем просто смотреть? – возмутилась Дана.

– Ты права, это затянется, а нам нужно двигаться дальше. Ланс… – Нивар протянул другу нож, отобранный у Айды.

– Быть лекарем мне нравится больше, чем палачом, – проворчал Ланс, но нож принял.

– Будет неправильно, если мы попросим Дану или Марека сделать это.

Нивар встал за спиной Греты и запрокинул ее голову, открыв шею. Женщина не сопротивлялась. Дана угрюмо наблюдала за ними. Пока она жила в горном убежище, ей стало казаться, что люди топей более совершенные, чем выходцы с Белого берега. Дружные, понимающие, всегда готовые помочь. Не хотелось признавать, что они ничуть не лучше других.

– Надеюсь, в последний раз приношу людей в жертву, – вздохнул Ланс, делая глубокий надрез на шее Айды.

Никогда еще бывший королевский дознаватель так не ошибался. Рихард только вошел во вкус. На его зов приходили те, кто не смог последовать за Ниваром в горы и скрывался в лесах и болотах от обращенных. Совершенно разные люди – молодые, старые, женщины и мужчины, объединенные любовью к своей земле. Каждый из них хотел выполнить долг, с радостью меняя свою жизнь на жизнь Хозяина. Кровь питала Рихарда, выявляя в его облике все больше человеческих черт. Дана с замиранием сердца следила за тем, как у герцога прорезается линия рта, а в глазном яблоке появляется долгожданная светло-серая радужка. Она смирилась с происходящим, втайне радуясь, что среди пришлых не было детей – Рихард отдавал явное предпочтение людям зрелым, с большим жизненным опытом.

Изо дня в день жертвоприношения превратились в обыденность, а погребение еще теплых тел в рутину. Когда рядом не оказывалось болот, Нивар и Ланс вынуждено оставляли тела в ручьях, закладывая камнями, надеясь, что со временем воды принесут останки в топь.

Несмотря на многочисленные задержки, конечная точка пути была все ближе. Когда на горизонте показались две тонкие остроконечные башни святилища солнечного бога, Нивар не смог сдержать вздох облегчения – до убежища оставалось не больше десяти дней.

Прежде в святилище дрессировали Священных птиц – воронов, лучших шпионов когда-либо созданных людьми. Методы дрессировки хранились в строжайшей тайне, поэтому неудивительно, что святилище построили в безлюдном месте, вдали от селений и дорог, на ничейной земле. Служители никому не подчинялись. Их не интересовала собственная жизнь с радостями и горестями, они полностью сосредоточились на воспитании питомцев.

По дороге к морю Нивар не устоял перед соблазном увидеть своими глазами запретное святилище, стоявшее на их пути. Картина была безрадостной. Когда напали обращенные, служители отчаянно защищались. Снаружи их обитель была огорожена крепкой каменной стеной позволившей выиграть драгоценное время. В башнях Нивар нашел множество открытых клеток, сплетенных из лозы – взрослых птиц успели отпустить на волю. Молодых птенцов неспособных летать убили из милосердия. Труп верховного служителя в красной с золотом мантии случайно обнаружился в маленькой, запертой изнутри комнате, пол которой был усеян яичной скорлупой. В небольшое окошко Нивар разглядел его скрюченные останки. Прежде чем покончить с собой, верховный служитель уничтожил яйца, из которых не суждено было вылупиться птенцам.

Прорвав оборону, обращенные ворвались во двор и столкнулись с двумя десятками разъяренных мужчин, потерявших дело и смысл всей своей жизни. Схватка была недолгой, но яростной. Рядом с телами служителей в красном в беспорядке лежали останки людей змея. Святилище стало склепом, карканье воронов уступило мертвой тишине.

Нивар не собирался возвращаться в этот могильник, но когда они покинули лес и вышли на открытое пространство, Дана догнала стража и сообщила, что за ними наблюдают.

– Ты уверена? Я ничего не заметил. – Нивар впился взглядом в глубокие фиолетовые тени между деревьев.

– Уверена, – отрезала Дана. – Что-то мерзкое следит за нами из леса.

– Может, пришли на зов Рихарда, но не решаются выходить? – предположил Марек.

– Нет, это не его люди, – она устало потерла шею. – Посмотрите, как насторожилась наша лошадь! Кроткая тоже их почуяла.

– Здесь мы как на ладони. Не стоит рисковать. – Страж потянул поводья вправо, разворачивая волокушу. – Ночуем в святилище. Внешние ворота сломаны, но выбирать не приходится.

– Если это обращенные, они задавят нас числом, хоть в поле, хоть там.

– Именно. А Рихард, как ты понимаешь, не может нам пока помочь. По-крайней мере в святилище есть стены. Им не застать нас врасплох.

– Топь осталась позади, мы вряд ли еще встретим кого-нибудь из ваших до самого убежища. – Марек невольно кинул быстрый взгляд на колыбель. – Кем будет питаться Рихард?

– Я не знаю, – честно ответил страж, пожимая могучими плечами. – Готов отдать себя. Во мне много крови.

– Он не хочет твоей смерти. Ты его друг.

– Если он будет умирать от голода, ему придется принять мою кровь.

Друзья повернули на заросшую бурьяном дорогу, ведущую к святилищу. Лошадь не пришлось подгонять, она рада была убраться подальше от леса. Святилище встретило их тишиной. Створки ворот висели на сломанных покосившихся ржавых петлях. Ланс придержал одну, чтобы волокуша могла проехать. Внутренний двор был в форме квадрата, с каменной статуей в центре, изображающей человека, держащего ворона. Статуя была такой старой, что черты лица расплылись от времени.

Относительно новое здание на дубовых сваях слева прежде было трапезной. Рядом горбилась водяная мельница, с провалившейся внутрь крышей и сломанным колесом, наполовину застрявшим в пересохшем канале. Справа пристроилось обрядовое здание, а напротив ворот расположился зал дрессировки и птичник. Башни возвышались над двором, словно два охранника.

При виде людей крысы, беззаботно шурующие между выбеленных до блеска костей, бросились в рассыпную. Лошадь занервничала. Ей определенно не нравилось ходить по костям.

– А может в лесу были вороны? – предположил Ланс, высматривая их на крышах. – У них тяжелый взгляд, пробирающий до мурашек.

– Это были не птицы, – ответила Дана, немигающим взглядом изучая синюю полосу леса.

– Звери? – Он встал рядом с ней. – Лисы, олени. Я согласен даже на парочку барсуков. – Ланс шутил, но его лицо было серьезным. – Справа от елей что-то есть. В ложбинке.

– Да, оно там! – подтвердила девушка. – И дальше, левее, возле кустов!

– Нивар, Марек – помогите закрыть ворота. Тварь, похоже, очень большая.

Мужчины поставили на место створки, подперев лавкой для упора. Этого было недостаточно, поэтому к ней прибавилась тяжелая алтарная плита, а напольные подсвечники, вставленные в пазы крест-накрест, послужили вместо засовов. Дана отгоняла крыс от колыбели, наблюдая, как у ворот растет гора бесполезного барахла.

– Из башни должен открываться замечательный вид. Посмотрим, пока окончательно не стемнело? – предложил Марек. – В прошлый раз ты не стала подниматься, а теперь есть повод.

– Оттуда мы разглядим, что охотится за нами? – девушка носком сапога откинула особо наглую крысу, упорно пытающуюся прорваться к драгоценному грузу. – Иди без меня. Я не могу оставить Рихарда и на минуту. Его сожрут.

– Ступай! Я присмотрю за колыбелью, – разрешил Нивар.

Дану не пришлось долго упрашивать. Вместе с Мареком они скрылись в ближайшей башне. Нивар, не упуская сосуд из поля зрения, распряг и напоил лошадь. Вместе с Лансом оттащил волокушу в трапезную. Посреди зала, освещенного маленькими круглыми окошками над самым потолком, на цепях висела массивная столешница. Служители обедали стоя, поэтому столешница располагалась на уровне груди – крысам на нее было не забраться. Друзья с большими предосторожностями перенесли колыбель. Рихард беспокойно завозился, но не проснулся. Нивар утер с лица пот, отпил из фляжки и спокойно заметил:

– Мы не доживем до утра.

– А я надеялся, что у тебя есть план спасения, раз ты так бодро повел нас сюда. – Ланс скрестил руки на груди. Он очень устал, но не хотел это признавать.

– Это не значит, что я намерен сдаться без боя.

– Последняя ночь. Может, у нас нет даже этой малости. Отсюда до кромки леса пара часов хода. Если они выйдут сразу после заката… Жаль, мы почти дошли до убежища.

– Одно дело проскользнуть тихо и незаметно мимо постов, другое – тащиться как дохлая кляча, приветствуя каждого, кого привлек зов Хозяина. Эти задержки нас и сгубили.

– Не кори себя, быстрее все равно бы не получилось. Знать бы точно, за нами вышли на охоту или за Хозяином. – Ланс задумчиво почесал затылок. – Если за нами, мы бы могли хорошенько спрятать колыбель, а сами отвлечь внимание врага.

– Мне тоже пришла в голову эта идея, – кивнул Нивар. – Пугает только, что если план и удастся, мы вряд ли сможем вернуться. А без пищи Рихард долго не протянет.

– С ним может остаться кто-то из нас двоих, – лекарь вытащил кинжал и многозначительно постучал лезвием по шее.

– Предлагаешь себя? Нет, я не согласен.

– Почему нет? – нахмурился Ланс. – Я живу топью, как и ты. Моя кровь не хуже твоей. Ты же не думаешь, что я вдруг струшу в последний момент и поставлю под угрозу возвращение Хозяина? К тому же, ты намного нужнее в убежище. От меня мало толку.

– Ты очень хороший лекарь, единственный, кому бы я не побоялся доверить жизнь Рихарда, – возразил Нивар. – Только дело вовсе не в этом. Я выше тебя на две головы, вдвое шире и крови во мне намного больше, – великан для сравнения положил руку рядом с рукой Ланса.