Текст книги "Путешествие мага Эдвина (СИ)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

  Прошло пять минут непрерывного подъема. Светящийся гирлянды мха, висящие на потолке, попадались все реже, и я был вынужден прибегнуть к помощи бродячих огней. Я наколдовал их машинально. Огоньки с легким треском закружились над моей головой и полетели вперед – маленькие отважные разведчики, готовые на все ради своего хозяина. Лестница все так же круто шла верх и вдобавок принялась заворачивать влево.

  Стало душно. Я остановился перевести дух и посмотрел на Карела. Друг прислонился к стене. Вытерев со лба крупные капли пота, он заметил:

  – Мы движемся по спирали, против часовой стрелки. Знаешь, на что это похоже?

  Я пожал плечами. Затяжные подъемы не были моим тайным хобби, и теперь мне приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы не дышать как загнанная лошадь.

  – Это башня, Эдвин. Ставлю пять золотых, что это башня.

  – Не буду спорить, башня так башня. Есть идеи, что она здесь делает и куда приведет нас?

  – Ни малейших.

  – Я начинаю опасаться, что мы промахнулись мимо хребта.

  – Разве такое возможно? Тропа исполняет желания идущего.

  – Идущих, – поправил я его. – Что было в твоей голове, пока мы шли на ней?

  – Ничего. Я предоставил тебе право выбирать маршрут.

  – Тогда мы должны быть неподалеку от подножья. Но Вольт не упоминал ни о какой башне.

  – Он мог забыть, не обратить внимания... Ты же знаешь каков он. Вольт и луну любил сильнее солнца только потому, что она на череп была больше похожа.

  – Если на нас сейчас нападут, то мы окажемся в ловушке, зажатые с двух сторон, – сказал я. – Ни назад, ни вперед.

  – Эдвин, прекрати меня пугать. Мне и так все время слышится чей-то шепот.

  – Мне тоже, потому и сказал.

  Мы переглянулись и замолчали, прислушиваясь. Это не было похоже на шепот в обычном понимании слова. Какое-то чудное мычание, печальные стоны, вздохи... И все это на грани слышимости. Если бы не заговоренный аметист, висевший у меня на груди, чья расцветка помогала определить наличие духов, я бы решил, что мы имеем дело с призраком. Но темно-фиолетовый камень и не думал светлеть, а значит, призраки были ни при чем.

  Мы поднялись еще метров на двадцать. Воздух стал свежее, и это вселяло надежду. Я заторопился, ожидая увидеть выход. Всхлипы невидимки усилились, а когда цвет ступеней приобрел зеленый оттенок, перешли в самые настоящие рыдания. Так обречено плачут маленькие дети оставленные одни в темной комнате.

  – Такое впечатление, что с каждым новым шагом мы делаем камням больно, – пробормотал Карел. – Жутко становится.

  – Не думай об этом... Чтобы это ни было, оно не может причинить нам зла, иначе давно бы перешло от звуков к прямому действию.

  – Не может причинить зла? А как же мои нервы? – заметил Карел и замер с открытым ртом. Это означало, что ему в голову пришла неожиданная мысль. – А вдруг слышимые нами звуки – иллюзия? Так сказать, последствие съеденных ягод? Ты же сам предупреждал о галлюцинациях.

  – Несколько штук не могут быть их причиной.

  – И все-таки... Твои амулеты молчат?

  – Как видишь, – я пожал плечами.

  Если Карел прав насчет галлюцинаций, то скоро мы услышим не только плач и стоны, но и выступление придворных императорских музыкантов в полном составе.

  Ворча и чертыхаясь, мы продолжили подъем. Мне казалось, что я уже целую вечность двигаюсь вверх. Плач невидимки стал тише – это внушало надежду. Камень Подземелья сменила кирпичная кладка. Каждый кирпич был размером с лошадиную голову. В центре красовалось клеймо мастера: треугольник образованный тремя пересекающимися линиями с точкой в центре.

  – Ты где-нибудь видел такой знак? – спросил я у Карела.

  – Да, и неоднократно. Его использовали в разное время. В алхимии, в астрологии... Я думал, он тебе тоже известен.

  Я укоризненно посмотрел на друга. Он всерьез считает, что в моей голове хранится вся университетская библиотека или издевается? К тому же, ему хорошо известно, что ни с преподавателем алхимии, ни астрологии у меня в свое время не сложились отношения. В ту пору я, по молодости и по глупости, был увлечен одной красоткой, и бессовестно прогуливал занятия, особенно их теоретическую часть. В итоге с той девушкой так ничего и не вышло, а пробелы в образовании остались.

  – Этот знак означает завершение дела. В алхимии – завершение реакции, конечный продукт, а в астрологии последнюю секунду года. Такой же треугольник, но уже без точки – начало.

  – Конец пути... Очень оптимистично.

  – Мне это не нравиться, – негромко сказал Карел, – Но отступать я не намерен.

  Лестница привела нас в маленькую комнатку, где едва могли развернуться несколько человек. Из комнатки был выход на балкон, которым мы не преминули воспользоваться.

  – Ты был прав, Карел – это действительно башня.

  Мы стояли на полукруглом балконе, который находился на самой верхушке тридцатиметровой башни. С балкона открывался вид на восхитительный пейзаж – горы Умарта во всем их великолепии. Высокие пики пронзали темное фиолетовое небо. Заходящее солнце окрасило снег в красный цвет.

  С гор, где никогда не таял лед, подул ветер, заставивший нас съежиться, нахмурившись. Мантия имеет много достоиснтв, но от холода она не спасает.

  – Ну и холодина... Вернемся? – Карел вопросительно посмотрел на меня.

  Кончик его носа покраснел. Маг втянул голову в плечи и спрятал руки в карманы.

  – Обратно в Подземелье?

  – Нет, конечно. В комнату.

  – Сейчас. Смотри, вон та скала, расположенная в стороне от других – это Одинокий Пик, – я показал. – А вон и белый валун.

  – То маленькое пятнышко?

  – Да. Вольт говорил, что если стать возле большего белого валуна и посмотреть вверх, то в двухстах метрах от него можно увидеть пещеру. Она ведет вглубь горы. Оттуда мы будем начинать свои поиски.

  – Значит, мы не слишком промахнулись. Отлично, – Карел повеселел. – Я боялся, что Часовая Тропа увела нас в неизвестном направлении.

  – Теперь нам нужно будет спуститься вниз. Это можно сделать тремя способами.

  – Я внимательно слушаю.

  – Первый: вернуться обратно в Подземелье и поискать другой выход, второй: подождать пока у меня отрастет борода и привязать ее к перилам, и третий: найти веревку и проделать с ней тоже, что и с бородой.

  – Иногда ты напоминаешь мне Вольта, – Карел покачал головой. – Такой же несерьезный.

  – Именно поэтому мы с ним так крепко сдружились, – уверено сказал я.

  Веревка нашлась у меня в сумке. Правда она непонятным образом сумела запутаться и вместо аккуратно сложенных колец, я вытащил гигантский узел. И я и Карел по очереди попробовали развязать его с помощью заклинаний, но это был один из немногих случаев, когда магия была вынуждена признать свое поражение и с позором отступить. Распутывать узел пришлось по старинке – руками.

  – Эта самая страшная загадка мирозданья.... – ворчал я. – Почему любая веревка оставленная без присмотра хоть на одну минуту, неминуемо превращается в нечто демоническое?

  – Почему же демоническое? – флегматично поинтересовался Карел. Подобные упражнения наводили на него сон. – Она тебя что – укусила?

  – Ты меня прекрасно понял, – я нашел нужный конец и отошел назад, чтобы разложить уже распутанную часть на полу.

  Я не смотрел под ноги и оступился. Только чудом не сломав щиколотку, я потерял равновесие и очутился на полу. Моя левая нога провалилась в камень.

  – Неужели сломал? – ахнул Карел, бросаясь ко мне на помощь.

  – Если ты о плите, то – да. Но нога цела, – я закусил губу, чтобы не смущать его стоном, недостойным взрослого мужчины. Ступня пострадала от каменных зубьев и ощутимо болела.

  Карел помог мне вытащить конечность из каменных тисков. Двойной знак Пула усмиряющий боль, существенно облегчил мои страдания.

  Плита, на которую я наступил, была непохожа на другие. Она была тонкой – почему собственно и сломалась, и закрывала собой пустоту в камне.

  – Можешь меня поздравить. Я только что обнаружил тайник.

  – Откуда здесь взяться тайнику?

  – Не знаю.

  Я надел перчатку и осторожно запустил руку в отверстие. Оно было неглубоким.

  – Пусто, да? – Карел следил за выражением моего лица.

  Но тайник не пустовал. Моя рука наткнулась на что-то твердое, похожее на камень. Я взял находку, вытащил наружу и раскрыл ладонь. Бродячий огонь, словно любопытный светлячок, завис возле самых пальцев, освещая камень. Но это был не просто камень, а усохшее в несколько раз каменное сердце.

  – Бог мой... – Карел побледнел.

  Раньше я не замечал за ним особой религиозности, но он обратился к Господу так проникновенно, что можно было не сомневаться – Создатель его услышал.

  – Подожди, подожди, – он крепко зажмурился, приложив ладони к вискам. – Я знаю, что это такое. Сердце, стоны, башня... Все сходится! Эдвин, ты понял, на что мы наткнулись?

  Я еще не понял, но попытался. В моей голове мелькнули картины из прошлого. Там были длинные слова, выведенные красивым почерком, заглавные буквы которых украшены завитушками. Желтые листы пергамента, крошащиеся от первого прикосновения... Книга, в которой нет половины страниц, потому что они уничтожены пожаром. А в книге рисунок... Черный силуэт одинокой башни на фоне огромной луны и убитый голубь. И как все это связать воедино?

  – Эту историю мы прочли в книге 'Легенды Западного края', – нетерпеливо подсказал Карел. – Сама книга сильно пострадала: какой-то идиот бросил ее в камин, но история о двух братьях...

  – Там была картинка с полной луной и башней на ее фоне? – мой друг утвердительно кивнул. – Тогда помню. Там рассказывалось о двух братьях-волшебниках. Они полюбили одну и ту же девушку и стали соперниками, – я задумчиво потер подбородок. – Девушка предпочла старшего брата. Об этом узнал младший и замыслил подлость. Он решил, что если она не будет его, то и брату тоже не достанется. Девушка, собираясь на свидание, оборачивалась голубкой и летела к башне старшего брата. Младший подстерег ее и напал в облике коршуна. Раненная, она упала на камни и разбилась. В общем, грустная история...

  – Но ты же не сказал самого главного! – возмутился Карел. – Старший брат обо всем узнал и проклял его. Он вырвал ему сердце и предсказал, что если оно у него из камня, то башня для него будет самым подходящим местом. И пока на земле будут рождаться такие черствые люди, его дух будет заключен в башне.

  – Мне кажется невероятным, чтобы мы нашли ее. Хотя с нашей удачей все возможно. Вечно к нам липнут всякие беспокойные духи... Значит, это младший брат там так душераздирающе стонал?

  – Уверен, что он.

  – И плакал? Мне казалось, что я слышу плач ребенка. Если это его сердце, то почему оно спрятано так... Примитивно? Почему не замуровано внутри башни? Если бы я был на месте старшего брата, я бы так и поступил. Кстати, а что с ним стало?

  – Если мне не изменяет память, то он сбросился вниз прямо с балкона.

  – Я понимаю, почему 'легенды Западного края' полетели в камин. Наверное, их читал впечатлительный человек, предпочитающий видеть сладкие сны, а не кошмары про братоубийц и несчастную любовь.

  – Легенда гласит... Хотя уместнее говорить – история, а не легенда, в ее правдивости я уже ничуть не сомневаюсь, что старший брат спрятал не только сердце, но и саму башню. Она путешествует по земле, появляясь только в определенных точках, где открыты каналы энергии.

  – Но ведь практически все каналы заняты осевыми столбами или храмами! – возразил я.

  – В том-то и дело... – кивнул Карел. – Не думаю, что здесь есть кому поставить осевой столб, место достаточно безлюдное. Вот башня сюда и прибилась.

  – Когда Вольт пришел сюда, ее могло тут не быть, – я покачал головой. – Этот маг был очень хитер... Амулеты не нашли призрака, потому что тут все призрачное. Это означает, что если башня решит сейчас исчезнуть, то мы рухнем с очень большей высоты.

  – Маг хотел наказать только брата, а случайных людей, – не очень уверенно проговорил Карел.

  – Будем надеяться на лучшее. Давай, продолжай разматывать веревку, а я пойду.

  – Куда?

  – Пообщаюсь с пленником, – ответил я, доставая из сумки серебряный обруч. – Может быть, мы в состоянии как-то облегчить его участь.

  Карел критически взглянул на венец Сумерек. Он знал о его скверном характере и поэтому считал, что к нему не стоит прибегать слишком часто. Предлагая на Часовой Тропе надеть венец, дабы проверить возможности последнего, он совершал подвиг ради всей магической науки.

  Спуск отнял у меня времени намного меньше чем подъем. Ступеньки так и мелькали под ногами. Когда послышались знакомые стоны, я замедлил шаг. В месте где, как мне показалось, рыдания достигли своего апогея, я остановился. Аметист по-прежнему ни на что не реагировал, считая, что призраками здесь и не пахнет.

  Прежде чем надеть венец я с презрением посмотрел на него, представляя какой отличный канделябр может из него получиться. Или ложки. Последние даже предпочтительнее. Маленькие серебряные ложечки... Много-много... И в каждом из них будет серебряная капелька венца Сумерек.

  Оставалось только уповать на то, что венец целиком и полностью проникся моими идеями и это принудит его вести себя пристойно. Вздохнув, я надел его.

  – Ого! – невольно вырвалось у меня. – Карел был прав.

  Стены башни быстро темнели. По черному как уголь камню растекалась темно-красная жидкость, очень похожая на кровь. Похожая, потому что я не стал проверять кровь это или нет. В глубине души, я все еще лелеял надежду, что это просто краска.

  В двух шагах от меня стоял молодой мужчина в старомодной одежде. Я привык видеть волшебников исключительно в мантиях, но на этом были широкие штаны с заплатами, куртка странного покроя – ее полы доходили до колен, а кончики воротника были длинными и тонкими, с пришитыми бубенцами. О его принадлежности к магам свидетельствовал только амулет в форме змеиного глаза, висящий на шее.

  Мужчина был гладко выбрит. Темные непослушные волосы, доходившие до плеч, он перетягивал тесьмой. На его груди зияла рваная рана, одежда вкруг которой была обильно пропитана кровью.

  Призрак стоял подле меня и, размазывая по щекам слезы, тяжко вздыхал, скользя по мне отсутствующим взглядом.

  – Слишком много красного... – пробормотал я. – Сколько лет он прожил в этой башне среди всего этого сомнительного великолепия? Господин беспокойный дух, вы меня слышите?

  Я помахал рукой перед лицом мужчины. Он сначала никак не отреагировал, а затем, широко распахнув глаза, стал следить за моей рукой. Он так удивился, что даже вздыхать перестал.

  – Что? – у него был приятный низкий голос. – Это вы мне?

  – Да, вам.

  – Вы меня видите?!! И слышите! – он сжал кулаки.

  – Да, слышу. Только успокойтесь...

  Интересно, призраки могут сходить с ума? Я бы точно сошел, доведись мне нести на себе подобное проклятье.

  – Как это возможно? – слезы покатились по лицу мужчины с удвоенной силой. – Сотни лет я был здесь один, случайные прохожие, забредшие сюда, не отзывались на мои мольбы. Никто не желал мне помочь... Я потерял всякую надежду, я отчаялся.

  – Ближе к делу. У меня не так много времени.

  – Нет! Не уходите! – он попробовал схватить меня, но его руки прошли сквозь мое тело, не причинив никакого вреда. Я почувствовал только неприятный холодок в районе солнечного сплетения и все.

  – Бесполезно. Если я захочу уйти, то уйду.

  – Вы снова оставите меня одного?.. – его губы затряслись, а глаза потемнели от страха. – Сжальтесь! Не будьте так жестоки! Вы хоть представляете, сколько лет я провел в этом каменном мешке?

  – Нет, не представляю, – отрезал я.

  – Сжальтесь! – взвыл он, падая на колени.

  – Вообще-то, я специально вернулся сюда, чтобы помочь. Как ваше имя?

  – Торель.

  – А мое Эдвин. Я Прозрачный маг. Поднимайтесь и ведите себя как мужчина.

  – Значит, вы с моим братом коллеги, – мужчина кивнул. – Он тоже Прозрачный маг. И я маг... Был им, когда-то... – Он нервным движением схватился за амулет и принялся теребить его.

  – А что стало с вашим братом?

  – Не знаю, – он прикрыл глаза.

  – Как это не знаете?

  – Наверное, он умер. Много времени прошло, – с неохотой ответил Торель.

  – Если хотите, чтобы я вам помог, то будьте со мной откровенны. Мне уже многое о вас известно.

  Он промолчал.

  – Ладно, – я как можно равнодушнее пожал плечами и сделал вид, что собираюсь уходить. Это оказала на него большее воздействие, чем любые увещевания.

  – Я расскажу все, что хотите, я буду сама честность... – Торель снова упал к моим ногам. – Умоляю, не уходите. Если в вас есть хоть капля жалости... Не уходите. Вы же добрый человек, я точно знаю это.

  Я? Добрый?! Во мне поднялась волна возмущения. Нет, не волна, а настоящее цунами. А как же десятки монстров принявшие смерть от моей руки? Они имели право на существование, но злой, непреклонный маг Эдвин не дал им ни единого шанса. А демоны? А умертвия? Нет, последние, пожалуй, не в счет, они уже были мертвы.

  В конце концов, за свою жизнь я съел не меньше стада коров в виде телячьих отбивных и жаркого. Лучше поинтересоваться у тех бедных животных, считают ли они меня добрым. Как подумаю о беззащитных телятах, прямо слезы наворачиваются... (Но отбивные из них великолепны).

  Весь скотный двор, если ему объяснить, что я предпочитаю на обед, будет уверен в том, что я исчадие ада и в сравнении со мной даже король демонов – герой детских страхов.

  Я никогда не считал себя добрым. Правда, злым тоже не считал. Скорее нейтральным, полагая, что маг должен выступать хранителем равновесия между добром и злом. А тут меня обвиняют в таком... Кстати, по мнению тех же самых демонов, доброта – это побочный эффект глупости и слабости. Я не разделял их мнения полностью, но был вынужден признать, что в нем есть рациональное зерно.

  Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, но я был не намерен озвучивать их перед Торелем. Я довольствовался тем, что сухо спросил:

  – Что дает вам право так думать? Если это простая, хм, лесть, то не надейтесь меня ею подкупить.

  – Нет-нет! Я бы не стал предполагать подобное, если бы не был уверен. – Торель мотнул головой. – Я знаю, о чем говорю. Свидетелями моих слов являются вот эти ступени, – он показал вниз.

  Я посмотрел на них – ничего особенного. Может, призрак все-таки немного тронулся?

  – Надо рассказать историю с самого начла, – он вздохнул. – Тогда вам станет понятно. Я не знаю, откуда вы, но если вы здесь, значит так надо. Присядем?

  И он опустился на камень. Из вежливости я сел рядом с ним, надеясь, что на мантии не останется кровавых пятен.

  – Все беды от наших чувств... Когда они лишают нас рассудка, мы делаем то, о чем потом жалеем вечно.

  – У меня мало времени, – предупредил я.

  – Да, я понял, – Торель кивнул. – Моя жизнь была пустой, пока я не встретился с Келлой. Я был магом, жил вместе с братом в родовом замке. Эта злосчастная башня когда-то была его частью. Келла приехала учиться музыке у мастера Караса. Она была совершенством, лучшей из девушек, что я когда-либо встречал. А я знаю о чем говорю, у меня их было немало. В молодости я вел себя легкомысленно, растрачивая свою долю состояния на женщин и вино. После смерти отца я получил наследство. Меньшую долю, чем мой брат, ведь я был младше его. Наверное, уже тогда, ненависть пустила во мне свои черные побеги. Я не слишком витиевато выражаюсь? – он вопросительно посмотрел на меня. – За все эти годы, проведенные вдали от людей, я утратил навыки общения.

  – Ваш брат тоже полюбил Келлу?

  – Да, мы стали соперниками. Когда я узнал об этом, то решил, что Келла сама должна решить с кем ей остаться. И она выбрала Люция, а не меня. Конечно, ведь он был высокий и красивый, Прозрачный маг к тому же, – в его голосе послышались обиженные нотки, он совсем по-детски шмыгнул носом. – Как я мог с ним тягаться? У меня не было ни единого шанса.

  – Продолжайте.

  – А дальше я предстаю совсем в плохом свете. Отъявленный негодяй – ни больше, ни меньше.

  – Обойдемся без самобичевания.

  – Как скажите. Но помните, я не одобряю прошлых поступков. Но ближе к сути. Я решил отомстить Люцию. Отомстить им обоим. Я был испорченный человек... Когда Келла, спеша на свиданье, выпила зелье, что дал ей Люций, и обернулась голубкой, – его голос предательски задрожал, – я испортил зелье. Я добавил в него гремучего порошка втайне от брата. Он, сами знаете, очень нестабилен... Келла обернулась человеком раньше времени, упала и разбилась. Она умерла не сразу... Об этом никто не знает, почти никто, – добавил он тихо. – Вы первый, кому я рассказываю такие подробности. Я подошел к ней, к моей любимой и с улыбкой смотрел, как она умирает. Чудовище! – Торель запустил в волосы пальцы и сжал кулаки.

  Я был с ним, в общем-то, согласен.

  – Брат решил, что это он ошибся, положив лишний компонент в зелье и повинен в смерти любимой. Люций много дней провел у ее могилы, а я только злорадствовал, глядя на его горе.

  – Хм...– многозначительно сказал я.

  Его вариант истории несколько отличался от той, что была мне известна. В ней не было драматической битвы в воздухе. Хотя манипуляции с зельем более практичны.

  – Прошел целый год, после того случая. Люций стал сам на себя не похож... Он забросил обычные дела и пытался вызвать дух Келлы, чтобы поговорить с ней.

  – Ему удалось это?

  – Да, именно от Келлы он узнал, что я был рядом с ней, когда она умерла. Люций, мой старший брат... Он все понял.

  – Подожди, а как ты-то узнал обо всем этом? Ты присутствовал при вызове девушки? – во мне заговорил профессиональный интерес.

  – Нет, мне сообщил домовой. В самом начале брат просил меня ему помочь, но я отказался, опасаясь, что невольно выдам себя. Мне хотелось, чтобы он оставил прошлое в покое... Говорил, что дух нужно отпустить, смириться с потерей и так далее... Но Люций был непреклонен. В итоге он все равно узнал о моем поступке.

  Торель замолчал, собираясь с мыслями.

  – Я бежал в лес, не спал трое суток. Люций послал за мной своих слуг – големов. С ними было невозможно договориться или разжалобить. Это просто глина, которую нельзя подкупить, – здесь в его голосе сквозило заметное сожаление. Видимо, он все-таки пытался это сделать.

  – Пф... – мои брови взлетели вверх и я пробормотал. – Только големов здесь не хватало, – но Торель меня не слышал.

  – Сначала Люций хотел убить меня сразу, но потом решил, что обычная смерть – это слишком простое наказание для такого мерзавца как я. Он проклял меня и связал проклятие со своей собственной смертью.

  – Кровавое проклятье... Сильная вещь. Как именно умер Люций?

  – Спрыгнул с балкона башни. Ему показалось хорошей идеей разделить один и тот же способ смерти, что и Келла. Сказал, что если он не может быть с ней в жизни, то будет с ней в смерти.

  – А в чем именно заключалось проклятье?

  – Вот! – Торель поднял указательный палец. – Тут мы и подходим к ступеням.

  Он уже успокоился и теперь выглядел вполне нормально. Если, конечно, не принимать во внимание дыру у него в груди. Заинтересованный рассказом призрака я старался не пропустить ни единого его слова. Торель говорил, говорил... А я внезапно осознал, что венец Сумерек ни разу не напомнил о себе. Это могло означать только одно – окаянный артефакт слушал наш разговор и тоже находил его интересным!

  – Вы, наверное, заметили, некоторую особенность в моем облике. Эх....Перед тем как спрыгнуть с башни, Люций вырезал ложкой мое сердце.

  – А почему ложкой, а не ножом? Это принципиально? Я не знаю такого ритуала.

  – Потому что так больнее, – насупился призрак. – Нож – это проявление милосердия. И не прерывайте меня, пожалуйста.

  Я знаком показал, что обязуюсь молчать. Торель прикрыл пустоту в груди ладонью.

  – Он забрал мое сердце и спрятал где-то наверху башни. А сам я, по замыслу проклятья, должен был находиться внизу, на самой нижней ступени. Но не вечно, конечно... Всякое проклятье по закону равновесия может быть снято. Когда в мире появится человек полный чистейших помыслов, чья душа не отягощена ненавистью и жаждой наживы, и он поднимется на самый верх башни, то я тоже смогу подняться за ним и отыскать там свое сердце. Когда я верну сердце себе, то получу возможность выйти на балкон.

  – Зачем? При чем здесь балкон?

  – Чтобы увидеть звезды. Это обязательное условие. Только так я стану свободным, – он выразительно посмотрел на меня. – Вы первый, за кем я смог подняться столь высоко. Понимаете?

  – Да, – ответил я, а сам подумал о внушительном количестве ступеней, что отделяло меня от верхушки башни и соответственно от совершенства.

  Торель вытянул ноги и с задумчивым видом принялся рассматривать потрескавшиеся носки сапог. Его пальцы беспрестанно дергали пояс куртки, словно желая оторвать его.

  – Вы должны простить меня... Я отвык говорить помногу. Эта башня... Не самое лучшее место для бесед. Здесь так одиноко...

  – Вы действительно раскаялись в содеянном? Целиком и полностью.

  – Да. Нет... Не знаю, – он покачал головой. – Я бы хотел сказать да, но мое нынешнее состояние не дает мне возможности лгать... На моей совести смерть безвинной девушки и косвенно моего брата. Безусловно, сейчас бы я так не поступил. Но, кажется, месть Люция была несравнимо более жестокой... Он мог убить меня, но ему было этого мало. Он захотел, чтобы мои муки были бесконечны. Разве это справедливо?

  – Вероятно, он желал, чтобы вы осознали свою ошибку. Для этого нужно время.

  – Время? У меня его сколько угодно! Целая вечность! – Торель вздохнул и поднял на меня глаза. – Вы говорите в точности как мой брат. Даже интонация та же. Все Прозрачные маги одинаковы.

  – Я бы не стал нас обобщать.

  – Не знаю, простил бы меня сейчас Люций. И Келла, – он покачал головой.

  Я встал и он тут же вскочил следом.

  – Вы уходите? – его голос задрожал. – Я не могу заставить вас остаться, но я могу попросить вас побыть со мной еще немного. Еще час.

  – Мне незачем оставаться с вами.

  – О!.. Конечно, я понимаю. В ваших глазах я кажусь чудовищем...

  – Нет, не поэтому, – я опустил руку в карман и вытащил оттуда сердце Тореля, – я не остаюсь, потому что вы тоже уходите.

  И я протянул ему его сердце.

  Правильно ли я поступаю, вмешиваясь в это дело? Кто знает? Тот, кто знает, все равно не скажет, ему хватает молчания. В нашем мире говорят лишь те, кто вынужден заполнять словами внутреннюю пустоту.

  Мне показалось, что я не случайно оказался в этой башне. Да и тот факт, что Люций был Прозрачным магом – что большая редкость, показался мне знаком свыше. Хватит Торелю расплачиваться за свое прошлое, он уже получил по заслугам.

  Торель смотрел на сердце лежавшее на моей ладони и не верил своим глазам.

  – Вы все-таки нашли его? – прошептал призрак. – И вы отдаете его мне? Действительно отдаете? По доброй воле? Несмотря на то, что услышали?

  – Слишком много вопросов. Не хотите брать... – я сделал вид, что убираю руку.

  Его вопль потряс башню до самого основания. Вот уж не знал, что призраки могут так громко и пронзительно кричать – словно самец грифона в период спаривания.

  Торель схватил сердце и крепко сжал в руках. Пару мгновений он стоял с безумным видом – надо полагать прислушивался к ощущениям, затем поместил сердце в рану. Я с интересом наблюдал за тем, как оно оживает. Сердце наливалось кровью, быстро увеличиваясь в размерах. Рана затянулась на моих глазах.

  – Получилось! – Торель провел рукой по груди и рассмеялся резким дребезжащим смехом. – А теперь наверх, наверх...

  Призрак растаял, оставив меня одного.

  – Вот тебе и благодарность, – проворчал я, снимая венец.

  – Спасибо... – тут же прошелестело возле моего уха. – Поспешите, башня скоро рухнет.

  Сверху раздались шаги. Это был Карел.

  – Эдвин, – он выглядел обеспокоенным, – что произошло? Я слышал крик...

  – Потом объясню. Ты распутал веревку?

  – Да. И даже к перилам привязал.

  – Длинны хватает?

  – Примерно метра не достает.

  – Это пустяки.

  Мы поспешили наверх. На балконе Карел проверил узлы и нерешительно посмотрел на меня. Перспектива болтаться между небом и землей, под яростными порывами леденящего ветра его определенно не прельщала.

  – Мне идти первым? – спросил я, заранее зная ответ.

  Карел кивнул и раскрыл свой коварный план, попросив придержать ему веревку, когда он будет спускаться.

  Спуск отнял у меня не больше десяти минут. Я раскачивался из стороны в сторону, запрещая себе смотреть вниз. Балкон сильно выдавался вперед и я не имел никакой опоры под ногами.

  – Проклятье! Надо было надеть перчатки! – запоздало прошипел я, обдирая кожу на руках.

  Карел в этом отношении оказался предусмотрительнее. Когда он спрыгнул на землю рядом со мной, его руки были в полном порядке.

  – Что будем делать с веревкой? Жалко ее оставлять там. Она еще может нам пригодиться.

  – Нет, забудь о ней. Пошли быстрее.

  В порывах ветра, от которого мой плащ развевался точно стяг над полем боя, мне послышались какие-то крики. Словно сотни людей вздумали спеть песню, но не договорились заранее, что именно будут исполнять. Какофония нарастала. Я зажмурился и закрыл уши руками, но это все равно не помогло. Крики не утихали, вынудив меня упасть на землю, спрятав голову, в тщетной надежде избавиться от них.

  – Эдвин? – мой друг схватил и потряс меня за плечи.

  – Разве ты ничего не слышишь? – простонал я, пытаясь говорить членораздельно.

  – Что именно? – он старательно прислушался. – Здесь только ветер гудит.

  Стиснув зубы, я посмотрел вверх. На небе россыпью высыпали крупные блестящие звезды. Те самые, которые так жаждал увидеть Торель.

  Больше никогда не стану общаться с призраками. От них одни неприятности.

  – Эдвин, скорей посмотри назад! С башней что-то происходит!!

  Я обернулся. Каменное сооружение старело прямо у нас на глазах. Впрочем, старело – не самое подходящее слово. Башня ветшала, камень крошился, от фундамента до самой верхушке пошла широкая кривая трещина. В этот момент я услышал радостный смех у себя над головой. Это смеялся Торель.

  – Проклятие снято, – пробормотал я.

  Мгновенье спустя башня рухнула, подняв в воздух облако серой пыли. Злокозненный ветер сразу же поменял направление и понес пыль в нашу сторону. Я закашлялся. Прикрывая лицо рукавом мантии, мы поспешно отвернулись.

  – Можно считать, что мы окончательно прибыли на место, – я кивнул в сторону скалы о которой говорил Вольт. – Скоро станет чертовски холодно. Все-таки рядом горы, и этот ветер...

  – Уже холодно, – ответил Карел, пытаясь дыханьем согреть замерзающие пальцы. – Ты не хочешь мне ничего рассказать, а? Почему, как только мы ушли, башня разрушилась?