Текст книги "Изучающий мрак (Дарвей)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

  – Пожалуй, животные, определенно лучше людей, – пробормотал Дарвей, входя в трактир.

   Ослепленный ярким светом он на мгновение остановился в дверях.

  – Глядите-ка! – заорал ему прямо в ухо Мергус, завсегдатай "Трех апостолов". – Наш монах пришел. Садись! Выпей с нами пива!

   Мергус был глуховат, и потому всегда разговаривал на повышенных тонах. Человек он был по сути неплохой и если бы не его любовь к выпивке, в городе на одного отличного столяра было бы больше.

  – Спасибо, но как-нибудь потом. Для начала я лучше чего-нибудь съем. – Дарвей отклонил любезно предложенную кружку и сел за ближайший столик.

   К нему тотчас подбежала одна из девушек в засаленном переднике. Это было ярко рыжее создание, которое приходилось хозяину трактира не то дочерью, не то племянницей. Дарвей, который не норовил шлепнуть ее по заду с похотливой ухмылкой, когда она пробегала мимо с полным подносом, был ее любимым посетителем. К тому же, он никогда не спрашивал сдачу. За доброе к себе отношение, девушка платила тем же – не роняла его отбивную и не плевала в пиво, как часто делала, обслуживая особо противных клиентов.

  – Что-то Пит сегодня разошелся не на шутку, – заметил Дарвей, морщась от очередной фальшивой ноты, взятой скрипачом.

  – И не говорите! – согласилась девушка, резво протирая стол. – Я чувствую, его скоро кто-нибудь убьет. Уже были попытки... Кинули кувшином. Но пока Клаус платит, – она кивнула в сторону хорошо одетого старика, с золотым моноклем, – Пит будет играть.

  – Он платит, а мы страдай... – проворчал Дарвей. – Пускай ваш горе-музыкант играет ему лично. Желательно где-нибудь за городом.

  – Что будете заказывать?

  – Жаркое, но если только оно свежее.

  – Утреннее. Я попрошу его разогреть, – ответила девушка.

   Тут Дарвей заметил, что она в десятый раз протирает одно и то же место.

  – Тебе что-то нужно? – спросил он.

  – Э... – она покраснела и принялась тереть стол еще усерднее. – Я давно хотела спросить, знаете ли вы одного человека...

  – Хм, о ком речь?

  – Он монах, такой же, как и вы. Я слышала, как он поет в храме. У него такой необыкновенный голос... – от восторга у нее перехватило дыханье.

  – А, так ты Лигера имеешь в виду, – понимающе кивнул Дарвей. – Я знаю его, но не больше. Понимаешь, друзей у него нет, он держится обособленно. Очень скромный человек.

  – Жаль, – огорченно сказала девушка. – А как он выглядит? Симпатичный? Я всякий раз стою слишком далеко, чтобы его разглядеть.

  – Обыкновенный человек, не урод, но и не красавец. А ты что, влюбилась в нашего брата Лигера?

  – Нет, что вы! Просто его голос... Ах, вы все равно не поймете. Ладно, я пойду, принесу вам жаркое.

   Дарвей только усмехнулся. Эта девушка была не первой и не последней жертвой необыкновенного голоса. Монах, которым она интересовалась, олицетворял собой настоящее чудо, столь редкое в наше время. Лигер – простой деревенский парень, сбежавший в город от бесконечной работы на поле, принял монашеские обеты всего несколько лет назад, но, несмотря на это, сразу стал главным певчим.

   Каждое утро на протяжении многих лет сорок монахов пели хвалу Создателю, но все они вместе взятые уступали Лигеру, чей волшебный голос заставлял дрожать витражи и зажигал светильники, а его самого возносил под купол храма. Его пение завораживало, вселяло веру в милосердие Создателя. Лигер, одетый в белую рясу, парящий в воздухе со сложенными на груди руками, казался бесплотным духом, существом из иного мира.

   Никто не мог найти разумного объяснения этому полету. Лигер просто пел и не совершал никаких магических действий. По этому поводу Просвещенные даже созвали специальную комиссию, но ей так и не удалось ничего обнаружить. Кроме необычного голоса и манеры пения у Лигера больше не было никаких талантов. Он и сам не знал, что поднимает его воздух. После долгих раздумий, монаху все-таки позволили петь – как никак чудо, но происхождение его способностей до сих пор остается невыясненным.

   Девушка принесла обещанное жаркое, над которым поднимался пар, скрипач перестал играть и Дарвей признал, что жизнь не такая уж плоха штука. Он с удовольствием приступил к ужину, не обращая внимания на начавшуюся драку и табурет, пролетевший у него над головой. Не попали и ладно. Драки в трактирах – это обычное дело. Они скрашивают рутинную жизнь горожан, делают ее веселее.

   По настоятельной просьбе хозяина, которому надоело каждую неделю покупать новую мебель, двое городских стражей не спеша поднялись из-за стола и, схватив драчунов за шиворот, выкинули из трактира. Затем последовала очередь их приятеля, который в драке не участвовал, но активно помогал советами. Последний умудрился пребольно лягнуть одного из стражников, и его поступок был встречен дружными аплодисментами.

   Никто из посетителей "Трех апостолов" не питал любви к стражникам. Скорее к ним относились с плохо скрываемой неприязнью. Впрочем, они сами были в этом виноваты. Городская стража в умах жителей Габельна издавна ассоциировалась с беспросветной ленью, взяточничеством и прочими пороками. Они исправно получали жалованье из казны города, но не считали, что это их к чему-то обязывает. В случае опасности стражники не спешили рисковать жизнью.

   Монах покончил с ужином, и, облокотившись на спинку стула, принялся за пиво. Оно было очень темное, с горьким привкусом пережженного ячменя. Гораздо хуже того, что варили в монастыре, где подростком жил Дарвей. Но выбирать не приходилось. Данный трактир не располагал особым выбором напитков. Кроме пива здесь можно было получить еще отвратительное вино, пить которое отваживались только самые отъявленные пьяницы.

   Дело близилось к рассвету, шум в трактире стихал, посетители потихоньку расходились по домам. Дарвей уже собирался последовать их примеру, как к нему за столик подсел человек средних лет, одетый в великоватый для него зеленый с красной оторочкой кафтан. Он был похож на слугу какого-то богатого господина. Но изящные манеры этого человека выдавали его с головой. Он никогда никому не прислуживал.

   Монах взглянул на своего нового соседа и чуть было не поперхнулся пивом.

  – Что вы здесь делаете?! – удивленно проговорил он, одновременно понижая голос. – Вы с ума сошли!

  – Нам срочно нужно поговорить, – взволнованно сказал человек. – Это важно.

  – Ну, раз срочно, тогда пойдемте, – кивнул Дарвей.

   Он встал, бросив на стол несколько монет, и направился к дверям. Выйдя из трактира мужчины перешли на другую сторону улицу. Свернув в один из проулков, они притаились в тени дома, словно разбойники. Дарвей замер, прислушиваясь, но не заметил ничего подозрительного. Кроме них здесь больше никого не было.

  – Какого дьявола, Орман?! – проворчал монах. – Нам же запрещено видеться на людях.

  – Мне понятен ваш гнев, но ситуация слишком серьезна, чтобы медлить. И вы единственный человек, к кому я могу обратиться.

   Астролог выглядел и чувствовал себя прескверно. У него дрожали губы, дергалось веко, крупные капли пота текли по лицу, оставляя мокрые дорожки.

  – Что с вами? – обеспокоено спросил Дарвей. – Вы плохо выглядите... Что случилось?

  – Все так сложно... – Орман придвинулся к нему вплотную и прошептал. – Я могу вам доверять?

  – Конечно.

  – Кармисс в опасности. В большой опасности. Скажу прямо – я считаю, что его хотят убить.

  – Быть этого не может! Или... у вас есть все основания так думать?

  – Все мои основания там, – он ткнул в небо, – среди звезд. К тому же, меня не покидает предчувствие чего-то ужасного.

  – Но кто хочет его смерти?

  – Если бы я знал... – астролог покачал головой.

  – Всего несколько часов назад я заходил к нему, и все было в порядке. Уверяю вас.

  – Да, это хорошая новость, но беда может случиться в любой момент. Я бы и сам отправился к магистру, но не знаю потайного входа.

  – А вы не пробовали воспользоваться центральной лестницей? Как делают все нормальные люди, которые хотят попасть на прием к Кармиссу?

  – Пробовал. Там закрыто. Поймите, уже несколько дней я места себе не нахожу от беспокойства! Вы мне верите?!

  – Верю, – коротко ответил Дарвей. – Но что конкретно вы хотите от меня?

  – Устройте мне встречу с Кармиссом. Если надо, я буду сторожить его днем и ночью, но не допущу трагедии.

  – Ясно... – протянул монах, которому невольно передалась тревога астролога.

   Орман пригладил короткую темную бороду, и испытывающе посмотрел на него.

  – Надеюсь, я разговариваю не с предателем, – глухо сказал он. – О, Создатель, если я ошибся... Если вы и есть тот самый убийца, то мне не уйти отсюда живым.

  – Не говорите чепухи, – нахмурился Дарвей. – Вам известно мое отношение к магистру. И разве перед тем как прийти сюда, вы не заглянули в мой гороскоп?

  – Там столько убийств, что еще одно может среди них легко потеряться, – сухо заметил Орман.

  – Ваш тон свидетельствует о том, что вы не одобряете моего занятия. Ничего страшного, я не в обиде. – Дарвей смерил астролога оценивающим взглядом, и тот сжался в ожидании смертельного удара.

   Но удара не последовало. Вместо этого монах опустил руку на плечо Ормана и сказал:

  – Не волнуйтесь, мы с вами на одной стороне. Я немедленно проведу вас к магистру, и вы сами убедитесь, что с ним все в порядке.

   Астролог облегченно вздохнул. Он благодарно кивнул Призраку и тотчас пошел в сторону храма.

  – Где вы взяли этот нелепый наряд? – спросил Дарвей, чтобы разрядить напряженность.

  – У своего слуги. Знаю, я выгляжу глупо, но в тот момент мне не попалось ничего более подходящего. Нам далеко идти?

  – Не очень. Предупреждаю сразу, как только мы войдем в храм – держитесь позади меня, и в точности повторяйте все движения.

  – Ловушки? – помрачнев, поинтересовался астролог.

  – Да, они. В потайных коридорах их превеликое множество. – Дарвей против своей воли зевнул. – Простите, у меня был очень длинный день. Перед вашим приходом я как раз собирался отправиться спать.

  – Длинный? Опять отлучались по настоянию совета?

  – Именно, – монах подмигнул астрологу. – И теперь мои руки в крови по локоть.

  – И кто на этот раз? Или вам нельзя говорить?

  – Можно, все равно его смерть станет главной новостью в трактирах не позже обеда. Нас покинул лорд Люций, мир праху его.

  – Тот самый Люций? – астролог хмыкнул. – Честное слово, его сын должен быть вам благодарен. Теперь он сможет прибрать к рукам земли, не опасаясь ненормального отца, да и крестьяне, наконец, вздохнут свободно.

  – Я тоже так думаю.

  – Это было трудно?

  – Не труднее чем обычно, – ответил Дарвей.

  – Но у него же такая охрана...

   Монах недобро усмехнулся в ответ. Уж он-то знал цену телохранителям.

   Они вошли в храм, оставив позади дежурных. Те без особого интереса скользнули по их спинам ленивым взглядом. Ну и что, что кому-то приспичило помолиться в такую рань? Всякое бывает.

   Монах вошел в пустующую исповедальню и сказал.

  – Мы войдем в потайной коридор отсюда. Закройте глаза.

   Орман повиновался. Дарвей наступил на плиту под сиденьем, одновременно повернув вторую букву в слове "истина" выгравированном на потолке. Он смог это проделать только благодаря своему немалому росту. Раздался характерный щелчок, и задняя стена исповедальни отошла в сторону. В лицо пахнуло сыростью.

  – Помните, никакой самодеятельности, – строго сказал монах.

   Несмотря на его опасения, дорога к покоям магистра не преподнесла им неприятных сюрпризов, чего не скажешь о самих покоях. Дарвей снова был в библиотеке, но за эти несколько часов в ней случились разительные перемены. Практически вся мебель была перевернута, книги сброшены с полок и разорваны.

  – О, Господи! – воскликнул астролог, бросаясь вперед. – Только не это!

   Он обежал все комнаты и вернулся обратно. Вид у него был растерянный:

  – Кругом разгром! И Кармисса нигде нет!

  – Замолчите! – скомандовал Дарвей.

   В наступившей тишине, нарушаемой только тресканьем поленьев, послышался приглушенный стон и звяканье цепей. Монах со всех ног кинулся в спальню, но опоздал. Темная тень проскользнула мимо него в открывшийся стенной проем и исчезла. Дарвей тут же метнул в нее кинжал, с удовлетворением отметив последующий крик боли. К сожалению, он не смог последовать за незваным гостем. Тот успел закрыть за собой потайную дверь и скрыться.

   Монах прижался к стене – его чуткое ухо различило быстро удаляющийся топот. Это означало, что ранение было не смертельным.

  – Дарвей! – с ужасом воскликнул Орман. – Скорее идите сюда!

   Астролог дрожащими руками одернул покрывало, опускавшееся до самого пола, и вытащил из-под кровати окровавленного старика. В груди у него зияла рана, словно кто-то несколько раз по самую рукоять вонзил в сердце нож.

  – Нет! – астролог в напрасной надежде сжал руки магистра. – Нет! Это все-таки случилось... А ведь я предупреждал!

  – Отойдите, – глухо сказал Дарвей. – Разве вы не видите, что он уже мертв.

  – Почему он был так неосторожен? – на глаза Ормана навернулись слезы. Астролог с яростью стукнул кулаком по полу. – Почему?!

  – Я думаю, он все предусмотрел. Это был его выбор.

  – Мы опоздали... Дарвей, мы опоздали... Что вы стоите как истукан? Найдите убийцу!

  – Он сумел скрыться, но я ранил его.

  – Какой от вас прок, если вы позволили ему уйти!

  – Орман, вы не в себе. Между прочим, это вы вспугнули убийцу, побывав в спальне.

  – Но я никого не видел!

  – Неудивительно. А теперь успокойтесь. Кармисса убили как раз из-за того, что мы здесь появились.

  – Правда?.. Какой ужас!

  – Да, и поверьте – для него это стало спасеньем. Старика пытали. Видите, – монах показал на небольшие зеленоватые пятна на висках магистра, – вот следы. Мы же помешали продолжать это грязное дело.

  – Клянусь, я выясню, кто за этим стоит, и так просто не оставлю, – зловеще сказал Орман.

  – Следы пыток и беспорядок в комнатах наводят меня на мысль, что здесь искали что-то ценное, но так и не нашли. – Дарвей с сожалением посмотрел на старика и осторожно закрыл ему глаза. – Покойся с миром.

  – Что же теперь делать? – астролог обессилено опустился на кровать, запрещая себе смотреть на безжизненное тело, которое монах обернул в покрывало на манер савана.

  – Известим совет о происшедшей трагедии, но для начала попробуем отыскать то, что не смог найти убийца. Это нужно сделать немедленно, пока он не вернулся с подкреплением.

  – Но что мы ищем?

  – Нужно подумать, – покачал головой Дарвей. – Что в нашем ордене представляет собой наибольшую ценность?

  – Ах, не спрашивайте меня! – воскликнул Орман. – Я сейчас не в состоянии мыслить разумно.

  – Вероятно – это знание. То есть, это могут быть сведения компрометирующие заказчиков убийства, которые Кармисс хранил у себя. Где-то среди его деловых бумаг... – тут Дарвея осенило. – Личный дневник!

  – Верно, – согласился Орман. – Это может быть он. Давайте искать.

   Они вернулись в библиотеку. Стоявший в углу письменный стол из орехового дерева был разломан на части. Монах поднял кусок столешницы, осмотрел и с сожалением бросил обратно.

  – Искали тайник, – пояснил Дарвей.

  – Вы так спокойны... Неужели смерть магистра вас нисколько не трогает?

  – Больше чем вы можете себе представить... Но есть время для скорби, а есть время для действия. Понимаете меня?

  – Если бы я мог быть столь же спокоен... – Орман покачал головой. – Но на мне лежит вина за его смерть...

  – Глупости, вы и так сделали все, что могли, – оборвал его монах. – Поменьше думайте об этом. Сейчас пришло время позаботится о собственной шкуре. Вы считаете, что сумеете удержаться на своей должности и останетесь главным астрологом ордена?

  – Думаю, что да. Мое смещение бессмысленно. Я лучший из лучших.

  – Тогда вам повезло. А вот мне скоро придется туго. Я слишком много знаю, у меня найдутся недоброжелатели... И теперь я потерял своего единственного покровителя.

  – В вашем гороскопе явственно читаются знаки опасности, – сказал Орман. – Более зловещие, чем обычно.

  – Именно это я и имею в виду. Наступает время перемен.

  – Бросить бы все это. Уехать на край света, – пробормотал астролог.

   Они занялись осмотром комнат, но чтобы исследовать все детально, понадобилось бы слишком много времени, которым они не располагали. Однако Дарвей не собирался сдаваться. Он остановился посреди библиотеки и задумался:

  – Я уверен, что Кармисс хранил дневник здесь. Если бы я был им, то куда спрятал его?

  – Магистр не показывал вам свой тайник?

  – Ну, он мне доверял, но не настолько, – грустно усмехнулся монах. – Это должно быть укромное место... Хотя нет, постойте-ка! – Его лицо прояснилось. – Вряд ли это что-то вроде потайной ниши.

   Магистр обладал немалым чувством юмора. Это было известный факт. Его ироничные насмешки в свое время испортили немало крови окружающим.

  – Тайник у нас на виду, – уверенно сказал монах.

  – Где же? – в голосе астролога послышалось недоверие.

  – Это светильник, Орман. Тайник в нем. Он неспроста всегда был сломан.

   В подтверждение своих слов, Дарвей встал на стул и, выкрутив у висящего под самым потолком светильника бронзовое кольцо, вынул оттуда небольшой футляр из огнеупорной ткани. В футляре оказался искомый дневник, свернутый в трубку. Это была пухлая потрепанная тетрадь в зеленой обложке.

  – И как вы только догадались? – удивился Орман.

  – На мгновенье представил себя Кармиссом, только и всего. А теперь идемте. Нам здесь больше нечего делать.

  – А как же дневник?

  – Вы уверены, что хотите забрать его себе? – насмешливо спросил Дарвей. – У меня он будет в большей безопасности.

   Монах спрятал дневник за пазуху.

  – Теперь Просвещенные должны узнать, что случилось. Идите к ним и расскажите все.

  – Я думал, мы сделаем это вместе.

  – У меня есть дела иного рода, – нахмурился Дарвей. – Выходите через нормальную дверь. Так и быстрее и безопаснее. Я прослежу, чтобы ваш путь прошел без приключений, а потом уйду.

  – Не теряйтесь, – попросил Орман. – Пока убийца не найден, я никому не могу доверять.

   Дарвей устроил встречу астролога с Просвещенными. Узнав страшные новости, они обступили его со всех сторон, растеряв былую важность. Монах убедился, что Орману больше ничего не угрожает, и отправился в бедные кварталы. Он стремился уйти как можно дальше от храма. Вернуться домой он теперь не мог – это было первое место, где его станут искать.

   В душе монаха образовалась какая-то странная пустота, подобная той, что царила на храмовой площади. Даже когда на ней не было ни души, в воздухе, поднимающимся над мостовой, витал многоголосый шепот и звук шагов, медленно бредущего человека. Считалось, что это призраки, чьи дела на земле не были закончены, спешат напомнить о своем существовании живым. Вот и Дарвей слышал внутри себя шепот множества голосов, в то же время чувствуя, как им овладевает пустота.

   Уже совсем рассвело, люди спешили по своим делам, и никто не обращал внимания на высокого монаха, чье лицо было скрыто капюшоном. Он удалялся от храма все дальше и дальше, петлял, часто меняя направление. Дарвей несколько раз проверял, нет ли за ним слежки, но никого не обнаружил.

   Мужчина снял комнату в незнакомом трактире, заплатив за нее все наличные деньги. Ему сдали маленькую комнатушку, со скромной, если не сказать убогой обстановкой – кровать, стул и медный таз, заменяющий умывальник. Но это было не так уж важно. Сейчас ему очень нужно было уединенное место, чтобы обдумать происшедшее.

   Не раздеваясь, он упал на кровать и закрыл глаза. Скорбные мысли впивались в мозг, словно отравленные иглы.

   Теперь не остается никаких сомнений в том, что Кармисс знал о готовящемся на него покушении. Иначе, с чего бы это он вел такие странные разговоры, во время их последней встречи? Это было похоже на прощание. Да, Кармисс знал, но ничего не предпринял, чтобы избежать смерти. Почему? Покориться судьбе, чье-то воле – это было так непохоже на магистра. Ведь так? Или за столько лет он так и не узнал его?

   Если и есть разгадка всего этого, то она в этой потрепанной книжечке, что лежит у него за пазухой.

   Дарвей достал дневник и тяжело вздохнул. Эта вещь жгла ему руки. Он не хотел думать, что именно она явилась причиной смерти Кармисса. Бедный старик... Он совсем не желал ему смерти.

   Монах с угрюмым видом пролистал первые несколько страниц. Магистр оказался аккуратным человеком: каждая новая запись была датирована, был проставлен не только день, но и час написания. После внимательного прочтения, Дарвей убедился, что в дневнике в основном находились философские рассуждения на тему Создателя, мира и человека в нем. В нем не было ничего важного, конечно, если только магистр не использовал особый шифр. Но что-то подсказывало монаху, что шифром здесь и не пахло.

  – Это все не то... – пробормотал Дарвей, листая дневник. – Может, последняя страница внесет ясность... Где там конец?

   Лучше бы он туда не заглядывал. Увиденное повергло монаха в шок.

   "Здравствуй, Дарвей" – такими словами начиналось предсмертное послание магистра. – "Думаю, я в тебе не ошибся. Ты все-таки сумел отыскать мою маленькую сокровищницу мыслей. Молодец! Последуй совету умного человека, то есть меня – уезжай из столицы. После моей кончины накал страстей достигнет своего предела, как бы не обжечься или того хуже – не сгореть во взметнувшемся пламени.

   Да, тебе, наверное, странно видеть меня мертвым – ведь я так долго жил, но что поделаешь... Все равно я был неизлечимо болен. Мои дни сочтены, но я не хочу умереть как другие: тихо, в своей постели. Главное – это уйти красиво, наделав как можно больше шума. Как жил, так и умер – доставив всем много хлопот. Убийцы будут немало удивлены моей покорностью...

   Теперь я отправляюсь на встречу с Создателем. И надеюсь, ему угодна моя душа, ведь я служил его делу столько лет... Этот лист отсюда лучше вырвать. Можешь оставить его на память или уничтожить, решать тебе.

   Прощай, мой друг. И знай, что для меня ты всегда был нечто большим, чем просто бездушным орудием нашей мести".

   Дарвей закрыл дневник и уставился невидящими глазами в деревянный покрытый паутиной потолок. Кармисс был необыкновенным человеком – это стоило признать. И хотя он был согласен принять смерть, вряд ли магистр ожидал пыток.

   Монах сжал кулаки, скомкав покрывало. Он обязательно найдет убийц магистра, и не только из чувства долга. Своими дерзкими действиями преступники бросили ему вызов! А после того как они бездыханные упадут к его ногам, он уедет куда-нибудь далеко-далеко... Конечно, если ему дадут уехать.

   Дарвей не питал особых иллюзий относительно своей судьбы. Призрак не может так просто уйти из ордена, он неразрывно с ним связан до самого конца. А Дарвей всегда больше служил Кармиссу, чем ордену, поэтому не было шансов на то, что его пощадят. Просвещенным он никогда не нравился. Их раздражали все, кто имел собственное мнение. Исключение составлял, пожалуй, только Орман. Поэтому когда с великим магистром похоронят былые, ставшие ненужными тайны, Дарвей очутиться с ними в одной могиле.

   В утомленном мозгу монаха беспрестанно крутилась последняя фраза из дневника.

  – Нашей мести... – прошептал он, с мучительным стоном. – Но почему в записке нет ни слова об убийцах? Если он знал кто они, то почему не назвал? Не хотел, чтобы я их нашел? Или Кармисс не знал, а только догадывался? Нет, бесполезно, сейчас думать об этом. Слишком много людей желали его смерти...

   Рана мучила Дарвея сильнее прежнего. У него поднялась температура. Чтобы зелье действовало, как полагается, ему было необходимо уснуть. Любой целитель согласиться с тем, что здоровый сон является неотъемлемой частью лечения. Но сейчас он не мог себе этого позволить.

   Монах плеснул в таз воды из кувшина и с наслаждением умылся, прогоняя усталость. Затем он снова принялся за чтение дневника, уверенный, что разгадка трагедии находится именно в нем. Последнюю страницу он, как просил Кармисс, аккуратно вырвал.

   Через два часа, Дарвей потирая покрасневшие глаза, закрыл тетрадь. Он узнал кое-что интересное. Но ему нужно было снова вернуться в храм. По его расчетам Просвещенные скоро соберутся вместе, чтобы разработать дальнейший план действий. Конечно, он не имел право присутствовать на их собрании, но сейчас было не до соблюдения глупых правил.

   Дарвей укрылся за массивной мраморной колонной, уверенный, что за ней его никто не заметит. Он не будет шевелиться и тогда его силуэт сольется со стеной. Мимо монаха прошел, обходя колону, ничего не подозревающий человек. Дарвей замер, прижимаясь к стене. От камней исходил приятный холод, приносящий успокоение телу, измученному жаром.

   Просвещенные – все двенадцать человек уже собрались в зале для собраний. Это были мужчины от пятидесяти до восьмидесяти лет, без остатка посвятившие себя служению ордену Истины. Это была элита, сосредоточившая в своих руках всю полноту власти. Именно из их числа избирается великий магистр и именно они решают кому жить, а кому умереть.

   Сегодня Просвещенные были бледны и взволнованы. Мужчины, одетые в красные рясы то и дело бросали нервные взгляды в сторону пустого кресла стоявшего на возвышении, и перешептывались друг с другом. Дарвей внимательно всматривался в лицо каждого из них, пытаясь выявить возможную причастность к убийству. Его взгляд задержался на Гаере, потом на Марко, Лане, Ронваре... Да, все они были обеспокоены, но у них для этого была причина.

   Наконец, шум в зале затих. На середину зала вышел Корвак – секретарь ордена. Это был высокий мужчина, своей худобой, загорелой кожей и жилистыми руками напоминающий засохшее на корню дерево.

  – Братья, нас постигло горе... – у Корвака был резкий голос. – От рук убийцы погиб лучший из нас. Предлагаю почтить его память молчанием.

   Просвещенные склонили головы в знак согласия. Наступила напряженная тишина.

  – Я уже отдал необходимые распоряжения насчет похорон, – продолжил секретарь. – Кармиссу будут оказаны все почести, которые полагались ему при жизни. Но напоминаю братья – никто не должен знать о его трагической гибели. Для всего остального мира великий магистр умер своей смертью.

   После этих слов Дарвей усмехнулся. Скрывать факты – это обычное дело для Просвещенных. Одному Создателю известно, сколько лжи на их совести. Великие обманщики...

  – Мы должны найти того, кто за этим стоит! – хриплым от волнения голосом выкрикнул Марко.

   Он сжал подлокотники с такой силой, что пальцы побелели. Еще немного, и он бы оторвал их от кресла. Дарвей с сомнением, посмотрел на него. Возможно, это тот, кого он ищет...

  – Естественно, мы найдем его, – покачал головой Корвак. – Этот человек, или группа лиц будут покараны. От нас еще никто не уходил. А пока мы должны принести клятвы новому великому магистру.

   В ответ раздался изумленный ропот.

  – Да, мне понятно ваше удивление, – кивнул секретарь. – Ведь тело Кармисса еще не успело остыть. Но, – он поднял указательный палец, – мы не можем ждать положенные три дня. Орден как никогда нуждается в руководителе, который будет координировать его действия. Медлить нельзя. Вполне возможно, что за убийством Кармисса стоят люди, которые хотят гибели всего ордена и личные мотивы тут не при чем. Итак, вы согласны с моим предложением?

   Просвещенные помедлив немного, согласились. У ордена всегда были враги, желающие его уничтожения, с этим было трудно поспорить.

  – Хорошо... Так как Кармисс не успел назначить себе приемника, то великим магистром, как заведено в таких случаях, станет Тайон, магистр Традиций.

   Тайон поднялся и встал рядом с секретарем. Корвак положил ему руку на плечо и, пытаясь придать голосу больше торжественности, сказал:

  – Просвещенные, клянитесь в верности главе ордена!

   Мужчины стали покорно опускаться на колени. Дарвей, в этот момент наблюдавший за Тайном, заметил в его глазах довольный блеск. На лице была печать скорби и заботы из-за необходимости взять на себя управление орденом, но глаза выдавали магистра Традиций с головой. Они были полны презрения и превосходства.

  – Теперь все стало ясно, – тихо сказал Дарвей самому себе.

   Он вышел на освещенное место.

  – Остановитесь!

   Крик заставил Просвещенных невольно вздрогнуть и оглянуться. Дарвей уверенным шагом приблизился к Корваку. Если эти люди думают, что внушают ему трепет своими красными рясами, то они жестоко ошибаются.

  – Что это значит?! Как ты посмел явиться сюда?! – секретарь был готов задушить его голыми руками. – Это запрещено!

  – Да, я знаю об этом, – невозмутимо ответил монах и повернулся к остальным. – Вам должно быть хорошо известно, кто я... Если же нет, если вы пожелали забыть мое имя, – его голос стал громче, – то я его напомню. Я – Дарвей! Человек, который в течение двадцати лет послушно исполнял вашу волю. И поэтому я требую, что бы вы меня выслушали!

  – И что же тебе здесь надо? – ядовито спросил Корвак.

  – Вы не правы, если считаете, что Кармисс не оставил преемника.

   Взбудораженные Просвещенные подняли шум. Дарвей же спокойно ждал, когда они замолчат, с насмешкой наблюдая, как стремительно бледнеет Тайон.

  – Я все знаю... – прошептал монах, наклонившись к его уху. – Твоему слуге понравился мой стальной подарочек?

  – Смерть твоя будет очень долгой и мучительной, – одними губами еле слышно ответил магистр, натянуто улыбаясь. – Обещаю.

   Дарвей лишь хмыкнул в ответ. Секретарь, против своего обыкновения прикрикнул на советников, и вопросительно посмотрел на монаха:

  – На каком основании ты это заявляешь?

  – Во время нашей последней встречи с великим магистром, мир праху его, он сам назвал мне имя человека, которого станет его приемником.

  – Встречи? – насмешливо переспросил Тайон и покачал головой. – А свидетели есть?

  – Нет, мы были одни. Как вы понимаете, Кармисс не был склонен обсуждать наши совместные дела в присутствии посторонних.

  – Значит, никто не может подтвердить твои слова? – разочаровано спросил Корвак. – В таком случае, они ничего не стоят.

  – Неужели я похож на идиота, и сам этого не понимаю? Да, я сказал, что мы встречались и беседовали без свидетелей, но это не означает, что мои слова некому подтвердить. Их подтвердит сам Кармисс!

  – Но... Ты в своем уме?! Это невозможно!

   Вместо ответа Дарвей вынул дневник магистра и нарочито медленно положил его на стол, а сам стал сзади. При виде дневника Тайон заскрежетал зубами от ярости. Если бы он мог, то разорвал тетрадь на части.

  – Вам известно, что это такое?

  – Да, – ответил Марко. – Я не раз видел эту вещь. Это личный дневник Кармисса.