Текст книги "Изучающий мрак (Дарвей)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

   Раньше он не задумывался над своим именем – Дарвей и все. Теперь же ему во всем чудился скрытый смысл. Каны со своим могуществом вполне могли подстроить все с самого начала. Если этот дар столь важен, то они наверняка проследили, чтобы он попал в нужные руки. Теперь вся его прошлая жизнь, его мнимый выбор подставлен под сомнение. А был ли он у него или он действовал по чужой указке, направляемый невидимыми силами?

   У заключенного отнимают внешнюю свободу, но у него всегда остается внутренняя. А он, по рукам и ногам связанный даром канов, лишен их обеих. Он больше не принадлежит себе. Словно кто-то великий наметил его линию судьбы и с тех пор он не может свернуть с нее. Или возможность свернуть – это и есть самая большая иллюзия?

   Дарвей мрачным взглядом посмотрел вдаль, туда, где лес исчезал в зеленоватой дымке. Он знал, что стоит ему сделать одно маленькое усилие, и красота окружающего мира разлетится в клочья. Нет, красота останется – она, как и любовь, вечна, вот только мира в привычном понимании этого слова больше не будет. Будут огни, бесчисленное множество огней. И Порядок, слившийся с Хаосом, жуткий союз, изматывающий разум.

   Лес на самом деле не лес, а тень. И тела, которые мы так заботливо облачаем в одежду – тоже тень. А настоящий мир глазами не увидеть. Самое главное никогда не лежит на поверхности. Чтобы его отыскать нужно приложить усилия и никто не гарантирует, что этих усилий окажется достаточно. Можно совсем близко подобраться к истине, и умереть у ее ног, истекая кровью. Истине ведь все равно, она существует независимо от того, знаем мы о ней или нет. Даже если мы исчезнем, она все равно останется.

   Монах понимал, что на самом деле зрение тут не при чем. Он видит душой. Просто ему легче воспринимать происходящее именно глазами. По старой привычке он открывает их и заглядывает за грань. Он еще не настолько возвысился, чтобы комфортно чувствовать себя в образе светящегося шара или чистого потока света. Или просто не сошел с ума до такой степени. Он человек – плоть и кровь, заблуждения и надежда.

   Дарвей подумал о том, как много он узнал за последние дни. Он прикоснулся к тайнам вселенной. Маги и книжники бьются над их разгадками столько лет, а ему они открылись сами. Почему? Возможно, потому что он не желал этих тайн... Но пришло время и вот – он идет по узкой тропе в сопровождении двух друзей и знает, что они чувствуют, что желают... Смотрящий в пламя и маг не ведают, что он ведет их на встречу с орком. Как они отреагируют, увидев перед собой извечного врага? Дарвея больше всего беспокоил гном. Он потерял братьев и ненависть к оркам могла ослепить его. Только бы не дать Малему сорваться... Он и так сам не свой, после случая в трактире.

  – Долго еще идти? – недовольно спросил Клифф.

   Полчаса назад он поскользнулся на влажной траве, упал, подвернул ногу и теперь был зол на весь белый свет. С ногой-то все уже было в порядке – он ее исцелил сразу, но вот его штаны при падении порвались. Теперь Клифф стыдливо прикрывал порванное место плащом, но его все равно было видно.

  – Мне кажется, за нами кто-то наблюдает... – встревожено сказал Малем.

   Дарвей тотчас остановился.

  – И давно у тебя появилось это чувство?

  – Несколько минут назад.

   Монах огляделся. До поляны, на которой он оставил Грема, было недалеко. Вполне возможно, что орк сидит сейчас где-то в укрытии, и заметил их первым. Теперь он изучает людей, оценивая потенциальную опасность. Что он думает в этот момент?

   Перед ним трое путников: двое мужчин и болезненно худой подросток. Малем, завернувшийся в плащ, очень похож на подростка. Интересно, узнал ли Грем своего недавнего пленника? Ведь он уже не тот замученный оборванец. Ванна, стрижка и бритье, сытный завтрак, и новая одежда творят чудеса.

   Вдруг позади них затрещали кусты и орк, не скрываясь, появился на тропинке. Судя по всему, он узнал Дарвея. А прятаться дальше, подобно трусу, было ниже его достоинства. А зря... Малем среагировал мгновенно. Стоило ему обернуться и увидеть, кто стоит перед ним, как гном вскинул руки и пустил в орка мощный поток пламени. Грема спасли только кожаные доспехи, отсыревшие за время его вынужденного пребывания в лесу. Закрыв голову рукой, он с воплем прыгнул обратно в кусты, подальше от бушевавшего пламени.

  – Стой! Не надо! – монах пытался остановить гнома, но из-за жара к нему было невозможно подойти, а слов он не слышал. – Прекрати сейчас же! Малем! Ты все погубишь! Это наш друг!

  – Что?! – Малем все-таки расслышал его крики и непонимающим взглядом уставился на Дарвея. – Это же орк!!! Лазутчик, грязный шпион!

  – Это Грем. Да, он орк, но не лазутчик. Он спас мне жизнь. И это на встречу с ним я вас вел.

  – Дарвей... Ты в своем уме?

  – Да.

  – Тогда ты стал предателем. – Сжатый кулак Малема медленно переместился в сторону, указав на монаха. Стоило ему разжать пальцы, и Дарвей превратится в факел.

  – Малем! – испуганно воскликнул Клифф. – Ты что это задумал? Опусти руку. Давайте поговорим спокойно.

   Дарвей стоял, не шевелясь, и спокойно смотрел гному в глаза. Тот тоже не двигался. Бледный как полотно маг не знал, что ему делать: заслонить Дарвея собой, рискуя получить в лоб огненный шар или прыгнуть и повалить Малема на землю. Но ведь гном, при всей своей тщедушности был весьма силен.

   В этот момент в воздухе что-то просвистело и ударило гнома по затылку. Малем, не меняя выражения лица, упал навзничь. Дарвей тотчас бросился к нему. Рядом с головой гнома лежал увесистый булыжник. Смотрящий был без сознания.

  – Что с ним теперь делать? – спросил Клифф.

  – Ты можешь привести его в чувство?

  – Да.

  – Приступай.

  – Но он же не в себе! – маг смахнул прядь волос со лба гнома. – Едва не убил вас.

  – Он бы не стал этого делать, поверь мне. Это было минутное помешательство. – Дарвей поднялся с колен. – Грем! – закричал он. – Выходи! Теперь тебе ничего не угрожает!

  – Я не верю обещаниям! Твой слуга едва не убил меня!

  – Он мне не слуга, а друг. Это Смотрящий в пламя. Бакеты недавно убили двух его братьев, так что его чувства можно поднять.

  – Мне плевать на чувства!

  – Ну да... Грем! Покажись, не будь трусом.

   Тут же просвистел второй камень, на этот раз, нацеленный в Дарвея, но монах без труда увернулся. Раньше ему приходилось уклоняться даже от стрел, так что камень – это детские забавы.

  – Грем! Это глупо. Мы пришли, чтобы поговорить, а ты упрямишься.

  – Он приходит в себя... – тихо сказал Клифф.

   Он решил ни во что не вмешиваться, надеясь на то, что его старший и более опытный товарищ знает, что делает.

   Малем жалобно застонал и медленно сел, держась за затылок. Его взгляд был мутным. Он пытался вспомнить, что с ним произошло.

   Дарвей, устав ждать ответа от орка, сам пошел к нему. Он нашел его стоящим неподалеку между двумя старыми кленами. Гордость не позволила Грему бежать.

  – И что дальше? – монах протянул ему раскрытые ладони, показывая, что безоружен. – Зачем ты запустил в Малема камнем?

  – Он опасен, – коротко ответил орк. – Это действительно жрец гномов?

  – Ты их никогда не видел?

  – Живых – нет, – губы Грема исказила неприятная усмешка. – А от мертвых мало что оставалось, чтобы я мог удовлетворить свое любопытство.

  – Я тоже не в восторге оттого, что мне приходиться вас знакомить. Но это необходимо. В этом мире есть вещи более важные, чем потакание собственным прихотям.

  – Гном сбрил бороду?

  – Нет, она у него не растет.

  – Занятно. Безбородый гном, – он хмыкнул.

  – Хорошо, что ты никуда не ушел. Я рад, что мне пришлось разыскивать тебя по всему лесу.

  – Ты посмел назвать меня трусом!

  – Но на самом деле я так не думаю, – спокойно ответил монах. – Просто мне хотелось таким образом выманить тебя.

  – Дарвей! Где ты? – позвал друга Клифф.

  – Иду! – повысив голос, отозвался монах.

  – Твой гном снова будет швыряться огнем?

  – Нет. Он ненавидит всех орков, но для одного вполне может сделать исключение.

   Всем своим видом Грем показывал свое недоверие. Дарвей пожал плечами и пошел обратно. Малем уже вполне пришел в себя и теперь стоял с угрюмым видом. Он все еще держался за затылок, но скорее из упрямства, чем из необходимости.

  – Где эта скотина? – спросил он монаха.

  – Малем, хотя бы их уважения ко мне, постарайся вести себя мирно. Временно.

   Он обернулся и показал на орка, держащегося на почтительном расстоянии.

  – Его зовут Грем.

  – У меня самого язык есть! – огрызнулся орк.

  – Его зовут Грем, – повторил монах, – и изысканными манерами он не страдает. Он был моим охранником. После того, как я попытался убить себя, это он отнес меня к целебному источнику.

  – Почему ты сразу не сказал, что собираешься увидеться с этим... – гном не договорил, но в его глаза сверкнула ненависть.

  – Это бы только осложнило дело. Ты никогда не согласился бы пойти со мной. Да и Клифф...

  – А я бы пошел, – с готовностью сказал юноша.

  – Спасибо. Я знаю, Малем, как ты ненавидишь представителей его народа. Но Грем не такой, поверь мне.

  – Хорошо, я еще могу понять, почему ты оставил его в живых, – рассерженно сказал Малем. – Ты вернул долг, не пожелав отплатить черной неблагодарностью. Но зачем было тащить этого проклятого орка сюда?!

  – Ты давно не говорил со своим богом, Малем. Иначе бы понял, что если равновесие не удастся установить, то погибнут и люди и гномы и даже орки. Грем нам нужен.

  – Я не собираюсь вам помогать! – тут же отозвался тот.

  – Предлагаю продолжить нашу беседу в более непринужденной обстановке. Как насчет ни к чему не обязывающих посиделок возле костра?

  – Клифф, – гном устало посмотрел на мага, – Дарвей над нами издевается. Скоро он предложит совместный ужин и обряд побратимства.

   Дарвей понял, что эта троица была солидарна в одном – они не принимали его слова всерьез. Многовековая вражда делал невозможными если не дружеские, то хотя бы нейтральные отношения.

  – Я знал, что это будет нелегко... – пробормотал Дарвей.

   Он свернул с тропинки, и остальным не осталось ничего другого как последовать за ним. На поляне ничего не изменилось. Монах поискал следы кострища, но не нашел. Грем, проявив благоразумие, не стал разводить огонь, из опасения выдать себя.

   В полном молчании они занялись костром. Малем демонстративно пустил в собранные ветки огненный шар и, обхватив колени, принялся смотреть, как чернеет и трещит дерево. Клифф украдкой разглядывал орка. До сегодняшнего дня он никогда не встречался с ними. На картинках орков изображали трехметровыми монстрами, с клыками на пол лица и огромными когтистыми лапами. При виде таких чудовищ редко кто мог удержаться от омерзительной гримасы. Они выглядели ужасно.

   А Грем был совсем не таков. Он был высок и очень силен, но не более того. Его одежда, украшенная двухцветным орнаментом – это не кусок шкуры, а настоящее произведение искусства. А его оружие? Маг не сводил глаз с тускло поблескивавшей рукояти кинжала на поясе орка. Красивый кинжал, и наверняка очень острый. Этот орк умен, знает имперский язык, что говорит в его пользу.

   Да, самая большая заслуга людей в том, что они всех научили говорить на своем языке. Простой и легкий в усвоении, он стал мостом, соединяющий разные народы.

  – Я вижу, что любые слова будут бесполезны. – Дарвей носком сапога поправил ветку, откинув ее подальше в огонь. – Поэтому я просто покажу вам то, что увидел сам. Надеюсь, у меня получиться... Малем, ты будешь первым. – Монах подошел к другу и, опустившись на колени, осторожно коснулся висков гнома.

  – Что это за ритуал такой? – с подозрением спросил Малем.

  – Мои воспоминания станут твоими. Ты только не сопротивляйся.

  – А на что это будет похоже?

  – Не знаю. Я делаю это впервые.

  – Отлично... – мрачно сказал гном. – Мне сегодня везет.

  – Малем, смотри мне прямо в глаза.

  – А куда же еще? – гном заметно нервничал.

  – И молчи, – прошептал Дарвей. – Теперь между нами нет преград.

   Несколько минут они сидели совершенно неподвижно. Клиффу показалось, что его друзья перестали даже дышать. Потом Малем вскрикнул и отшатнулся от монаха.

  – Нет! – он катался по траве, обхватив голову руками. – Это ужасно! Слишком много!!! Вечность!!!

  – Что ты с ним сделал? – Клифф сжал локоть монаха.

  – Это скоро пройдет. Временное недомогание.

   Гном действительно быстро затих. Он перестал кричать и опустил руки. Маг склонился над ним:

  – Малем...

  – Да?

  – Что ты видел?

  – Все... – он затравленно оглянулся. – Хаос очень близко. Речь идет не о войне, нет... Эти иллюзии, – Малем обвел рукой вокруг, – не передают истинного положения дел. Они только мешают, заслоняя правду. Хаос проник очень глубоко, он уже здесь в нашем сердце. Это похоже на губительную опухоль. А нас так мало, чтобы ей противостоять. – Он скривился. – Слова слишком бедны, слишком лживы... Пускай Дарвей сам тебе это покажет.

  – Клифф, ты готов? – монах протянул руку.

  – Нет, – маг покачал головой и отошел от костра. – Я не хочу принимать в этом участия. С меня достаточно того, что вы видели. Мне и так не по себе от этих разговоров. Рассудок – хрупкая вещь и я не хочу его повредить. Все равно я сделаю так, как вы скажите.

  – Как хочешь, – пожал плечами Дарвей. – Я не имею права заставлять тебя.

  – Вы с Малемом достигли взаимопонимания?

  – Вполне, – хрипло ответил гном.

  – И... ты больше не желаешь смерти орка?

  – Нет, – с усилием выдавил из себя Смотрящий. – В высших сферах он ничем не отличается от нас. Его смерть – еще один шаг к хаосу.

  – Ого! – Клифф уважительно посмотрел на монаха. – Вот это я понимаю – промыть мозги.

  – Ничего подобного, – проворчал Малем. – Я все равно их ненавижу за то, что они делают. Просто в свете недавних событий... И вообще нужно мыслить более рационально.

  – Грем, теперь твоя очередь, – сказал Дарвей орку, сидящему вне освещенного круга.

  – Только подойди! – орк выставил вперед кинжал. – Я не позволю лишить себя разума! Лучше умру.

  – Разве ты не хочешь узнать правду? – спросил Дарвей. – Если бы это причиняло вред, то я бы не стал подвергать риску своего друга. А Малем в полном порядке.

  – Ага, как же... – Грем презрительно сплюнул. – Теперь он считает, что моя смерть – это не цель всей его жизни. Жалкое зрелище.

  – Ты уже бывал со мной Там, – спокойно сказал монах. – И остался жив. Но только тогда твои глаза были закрыты, и ты не мог увидеть истину. – Он сделал шаг вперед.

  – Да чего ты ко мне прицепился?! – упоминание об ужасах замирья заставило орка побледнеть. – Я не хочу вспоминать, что видел.

  – Это совсем не то, что ты думаешь. Твои кошмары были вызваны невежеством. Чудовища чувствуют себя комфортно только под покровом неизвестности. Он порождает темноту разума, в которой и возникает страх.

  – Это только слова! Пустые слова.

  – Нужно одно маленькое усилие – и они наполняться смыслом. Тогда в клетке ты спросил меня: на что похоже касание Хаоса? Теперь у тебя есть возможность узнать это. Заглянуть прямо в его черное нутро. Ведь разрушение давно манит тебя. Каждый твой шаг сопровождается его сладким шепотом... Во сне он приходит к тебе, подталкивает к самому краю и просит сделать еще один маленький шаг. Маленький незначительный шажок...

   Грем в нерешительности опустил кинжал. Дарвей отобрал у него оружие и спокойно вложил обратно в ножны.

  – Откуда ты знаешь об этом? – в голосе орка послышался испуг.

  – Этот шепот слышит каждый. Что ты желаешь: чтобы он исчез или стал громче?

  – Не знаю.

  – Тебе лучше сесть. Так будет удобнее нам обоим.

   Грем послушно опустился на землю. Он как завороженный следил за руками Дарвея. И все повторилось снова. Когда орк с ревом вцепился себе в лицо, Дарвей оставил его и вернулся к костру. Вид у него был усталый.

   Малем смотрел, как мечется орк, и на его лице не отражалось никакой радости. Уж он-то знал, что сейчас чувствует Грем.

   Монах вздохнул и, развязав мешок, вынул из него взятые в дорогу припасы. Его друзьям было невдомек, каких усилий ему стоило подчинить себе орка. По доброй воле тот никогда бы не согласился открыть свое сознание, а это было необходимо. После таких испытаний не лишним будет подкрепиться.

  – Клифф, у тебя вино во фляге?

  – Да.

  – Дай мне ее.

  – Он будет еще долго? – маг кивнул в сторону стенающего Грема и протянул флягу.

  – Тебе мешает?

  – Нервирует.

  – Он оказался слабей, чем Малем, – пожал плечами Дарвей. – Поэтому ему труднее с этим справиться.

  – Какой я молодец, что отказался от твоего предложения, – похвалил сам себя юноша. – По сравнению с орком, я маленький и хилый. Оно убило бы меня.

  – Здесь важна духовная сила, а не физическая, – заметил монах, меланхолично жуя хлеб. – А этого добра у тебя хватает. Ты же маг.

  – Да, я постоянно забываю об этом... Мне вот подумалось, а что если мы присутствуем при эпохальном событии? Я ведь читал в книгах, как великие герои прошлого тоже собирались на совет, прежде чем отправиться бороться со злом.

  – Действительность имеет мало общего с тем, что написано в хрониках.

  – Да и мы не герои, – подал голос Малем.

  – Вот уж точно, – согласился Дарвей. – Мы не герои и наш зал совета слишком сильно напоминает обыкновенную лесную поляну. Скорее всего, о нас никто не узнает, мы так и не попадем на книжные страницы. Почему ты погрустнел? Хочется славы?

  – А разве это плохо? Я же не для себя стараюсь.

  – Ошибаешься.

  – Ну, не только для себя, – поправился Клифф.

  – Эпохальные события, как ты выражаешься, чаще всего происходят тихо и незаметно. Они не любят шума.

   К костру подсел Грем. У него был вид побитой собаки. Он молчал и боялся поднять глаза. Дарвей ни говоря ни слова передал ему флягу. Орк полностью осушил ее в два глотка. Малем сидел, опустив руки в костер, словно пытаясь найти поддержку в огне.

   Пламя весело лизало ветки, никак не желая уподобиться мрачному настроению собравшихся.

  – Ты голоден? – спросил Дарвей Грема.

  – Нет. Я поймал двух кроликов.

  – Хорошо.

   Снова воцарилось тягостное молчание. Клифф, которого тень хаоса не затронула, и потому меньше переживавший по этому поводу, поежился. В том, как они сидели возле костра, слушая ночной лес, ему чудилось что-то роковое. Словно все худшее уже свершилось и теперь им осталось только ждать неминуемой гибели. Убийца уже близко, он заносит свой меч над покорной жертвой, которая не осмеливается взглянуть ему в лицо.

  – Теперь вы мне верите? – спросил монах, вороша веткой в костре. В небо взвился сноп ярких рыжих искр.

  – Да, – одновременно ответили орк и гном и переглянулись.

  – Есть какие-нибудь идеи?

  – Равновесие нарушили бакеты. Они послужили отправной точкой, – сказал Малем. – И хотя среди людей уже немало сторонников Хаоса, я думаю, что начать надо именно с них.

  – Если я убью их, то тогда армия, более не подстрекаемая жрецами, повернет назад. Орки, лишившись их поддержки, будут заняты собственными проблемами. Я прав?

  – Да, – кивнул Грем.

  – Я знаю, почему каны выбрали именно меня. Им с самого начала был нужен убийца. Неуловимая тень, способная проникнуть куда угодно. А все эти высокие материи, разговоры о добре и зле, так и остались разговорами. Всегда нужен кто-то, кто будет делать грязную работу, – задумчиво проговорил монах.

  – Как ты проникнешь к ним?

  – В этом мне поможет Грем. Где находиться камера, в которой меня держали?

  – В пещерах Ладога. Там расположен наш город.

  – Ни о чем не говорит, если честно. Но все равно, выбирать не приходиться. Я вернусь обратно на то же самое место, откуда бежал – я его хорошо запомнил, а дальше буду действовать по обстоятельствам. Всякий бакет, попавшийся мне на пути будет уничтожен. Меры радикальные, но иного пути борьбы с этой заразой я не вижу. В пещерах Ладога много жрецов?

  – Около десятка.

  – А кто среди них главный?

  – Черный Хлыст, но он существо загадочное. Я его никогда не видел.

  – Загадочный Хлыст... Малем, ты что-нибудь знаешь о нем?

  – Откуда? – пожал плечами гном. – Я даже его имя впервые слышу.

  – Если за всем этим стоит кто-то еще, помимо Хлыста, я убью его тоже.

  – Слишком рискованно. А если тебя постигнет неудача? Ты можешь погибнуть, и тогда все наше дело окажется под угрозой.

  – Что же ты предлагаешь?

  – Я отправлюсь с тобой и отвлеку внимание орков. Я сумею, – по губам Малема скользнула неприятная улыбка. – Конечно, я не вернусь, но мне все равно некуда возвращаться.

  – Я не позволю, – твердо сказал Грем. – Одно дело хаос, и совсем другое – мой народ.

  – Справедливо, – кивнул Дарвей.

  – Что же тут справедливого? – возмутился Малем. – Это необходимые жертвы. Интересы большинства превыше всего.

  – Нет! – крикнул орк. – Только не такой ценой!

  – А какую цену заплатили мои соплеменники, которых вырезали без всякой жалости?! – вскочил гном. – Во сколько оценить их страдания, их разорванные тела?

  – Это война. Что же тут странного? Каждый мужчина, будучи доблестным воином, это понимает.

  – И ты смеешь говорить о воинской доблести? Вы не знаете, что это такое! Это не были воины! Это были женщины и дети!!! Я видел, что вы сделали с ними! – по лицу Малема прошла судорога. – Вы их пытали! Что такого важного могут сказать маленькие дети?!

  – Я никогда не пытал детей! – вскочил в свою очередь Грем.

  – Но убивал!

  – Но не пытал!

  – Вранье! – гном угрожающе поднял руку.

   Горькие картины прошлых дней снова встали перед ним. Малем едва сдерживал себя. Его кулак был направлен прямо в сердце орка. Дарвей встал и поспешно заслонил Грема своим телом.

  – Ну же, Малем, давай! Выплесни свою ярость. Убей нас обоих, убей наше будущее. И тогда все, кого тебе жаль, погибли напрасно, – глухо сказал Дарвей. – Ты не извлек урока из их смерти. Твои братья пожертвовали собой ради всеобщего мира. Ради мира, слышишь?

  – Я понял... – глаза гнома погасли, и он кивнул. – Я все понял... Прости меня.

  – Малем, ты такой же горячий, как и это пламя, – напряженно сказал Клифф, ткнув палочкой в костер. – Ума не приложу, что с тобой делать.

  – Не нужно было меня защищать, – обратился Грем Дарвею.

   Тот обернулся и, подставив подножку, толчком повалил его на землю. Орк, не ожидавший нападения, не сопротивлялся.

  – Не смей ему перечить! – Монах потряс орка за воротник куртки. – Каждый раз, когда он смотрит в это проклятое пламя, он слышит крики умирающих! Все гномы рода, погибшие от ваших рук, взывают к нему, требуя отмщения. И когда они вот так зовут его, ему безразлично убивал ты или нет!

  – Я... не знал этого, – полузадушено прохрипел Грем.

  – Теперь знаешь. – Дарвей отпустил его. – Сейчас я ухожу, а когда вернусь, хочу, чтобы вы стали, если не друзьями, то хотя бы соратниками. Клифф, тебя это тоже касается.

  – Куда ты собрался? – обеспокоено спросил маг. – Уже поздно.

  – Мне нужно кое-где побывать перед тем как я отправлюсь к оркам.

  – Это не может подождать до утра?

  – Нет, – отрезал Дарвей, – потому что утром я уже перейду к активным действиям.

   Монах бросил на них прощальный взгляд, завернулся в плащ и превратился в размытую тень. Какое-то время тень еще парила в воздухе, повторяя контуры его тела, но затем исчезла и она.

   Неподвижно сидящий мужчина был абсолютно незаметен на фоне темно-серого камня. На его лице, полностью скрытом в тени, блуждала грустная улыбка. На крыше, где он затаился, было удобное место, позволяющее ему видеть, что происходит в окне соседнего дома. Несмотря на поздний час, там все еще горел свет.

   Маленькая комнатка, в которой помимо коробок каким-то чудом разместились кровать и миниатюрный стол, освещалась огоньком всего одной свечи. Молодая красивая девушка сидела на кровати, склонив голову, и смотрела, как плавиться воск. Она выглядела расстроенной и украдкой вытирала набегавшие слезы.

   Дарвей знал, о ком она плачет, знал, кто занимает ее мысли. Ирония судьбы – она любит его, но ему до нее нет никакого дела. Или есть? Иначе, почему он здесь? Монах прислушался к своим чувствам, но в его сердце не было ничего похожего на любовь. Жалость, сочувствие, желание помочь и только. То же самое он чувствовал к больным животным, но разве можно сравнивать человека с животным?

   Он пришел сюда для того, чтобы еще раз удостовериться, что с девушкой все в порядке. В последнее время он стал мнительным. Раньше он любил ночь и ее дерзкие тени, а теперь она внушала ему тревогу и страх. Ему везде чудились щупальца хаоса.

   Лета страдает от неразделенной любви, так же как и Малем. Возможно, со временем они перестанут мучаться. Хотя по поводу Малема монах не был уверен. Смотрящий в пламя был очень эмоционален. Гном слишком долго сдерживал любые чувства, а это не могло не отразиться на психике. Будучи старшим жрецом, он был обязан подавать пример во всем, но никто не идеален. И вот, как следствие, после гибели братьев его самоконтроль дал трещину.

   Ах, Малем, у тебя доброе сердце, но оно слишком горячее и сжигает, вместо того чтобы согреть...

   Девушка откинула покрывало и принялась раздеваться, намереваясь лечь спать. Дарвей решил не отказывать себе в удовольствии и задержался, чтобы полюбоваться открывшимся видом. Он ценил красоту и не находил ничего постыдного в своих действиях. Возможно, он больше не коснется ни одной женщины, так хоть посмотрит напоследок. Если бы Лета заглянула в этот момент в его мысли она бы не нашла в них для себя ничего оскорбительного.

   Девушка распустила волосы и задула свечу. Дарвей еще немного подождал в своем укрытии, но все вокруг было спокойно. Дом погрузился в сон. Теперь настало время навестить одного знакомого. Монах неслышно поднялся с места, подпрыгнул и, подтянувшись на руках, оказался на крыше. Осторожно ступая по гладкой черепице, он отошел от края. Дарвею уже и раньше приходилось гулять по крышам – это было достаточно удобно, если знаешь куда ступать. Можно было пройти несколько кварталов, так ни разу и не спустившись вниз. В качестве ориентиров Дарвей выбрал шпиль городских часов и башни храма. Они были видны из любой точки города.

   Ночь была прохладная, но монах не замечал этого. После недавнего путешествия по замирью, ему было трудно обращать внимания на такие пустяки. Переход из леса в город удался на удивленье легко. Дарвею почти не пришлось прелагать усилий к тому, чтобы заменить одну иллюзию на другую. Он только представил себе новую картину, сделал шаг и увлекаемый потоком света очутился в другом месте. Похоже, он набирается опыта в этом деле.

   Монах прокрался мимо мирно дремлющих голубей и спустился на маленький балкончик, заставленный всяким хламом. Там было столько вещей, что он едва нашел место, куда поставить ногу. Балкон находился на четвертом этаже, и поэтому его владелец не опасался, что найдутся желающие посягнуть на это добро. Дарвей нажал на ручку, но балконная дверь была естественно закрыта. Он немного подумал, а потом, махнув на все рукой, ударил по стеклу локтем. Раздался звон.

   Мужчина просунул руку, отодвинул задвижку и открыл дверь. В лицо пахнуло потоком теплого воздуха. В комнате было темно, только в дальнем углу камина светились красные точки угольков. Здесь был такой же беспорядок, как и на балконе. Похоже, что хозяин обожал собирать ненужные вещи и захламлять ими свою квартиру. Дарвей несколько раз пребольно ударился об острые углы, прежде чем дошел до каминной полки и нашел свечу.

  – Не двигайтесь! Я вооружен! – раздался громкий голос.

  – Можно я свет зажгу? – равнодушно спросил Дарвей и чиркнул огневиком.

   Затрещал фитилек, и комната осветилась мягким желтоватым светом. Она была заставлена разнообразными приборами для изучения ночного неба. Некоторые из них, вроде телескопа с треснутой линзой и погнутой астролябии, находились в плачевном состоянии. Монах повернулся и обнаружил, что ему в грудь упирается острие меча.

  – Где вы откапали эту рухлядь? – он с недовольством уставился на ржавчину покрывавшую лезвие.

  – Ох, это вы... – Орман с облегчением опустил меч. У него дрожали руки.

  – Да, а кого вы ожидали увидеть?

  – Неделю назад в соседнем доме вырезали всех жильцов. Признаться, теперь с тех пор я стал немного нервным... А что вы здесь делаете?

  – Пришел в гости. Я думал, вы еще не спите. – Он скользнул взглядом по ночной рубашке нежного фиолетового цвета и усмехнулся.

  – Даже астрологам нужно иногда спать по ночам.

  – Простите, что ворвался без проса.

  – Нужно было постучать в дверь, я бы открыл, – Орман с укором посмотрел на разбитое стекло. – Или... – он сжал рукоять меча, словно он был его последним спасением, и сделал шаг назад. – Вы пришли за мной?

  – Я пришел как Дарвей, а не как Призрак, – мягко сказал монах, понимая, о чем сейчас думает астролог. – Призрак в прошлом.

  – Таких как вы оно никогда не отпускает, – Орман все еще не верил ему.

  – В любом случае, я бы не стал поднимать столько шума, – пожал плечами Дарвей. – Уж это-то должно вас убедить. А насчет двери... Я шел по крышам, и мне просто было лень спускаться.

  – Ясно. Что же привело вас ко мне?

  – Мне нужно, чтобы вы составили мой гороскоп.

  – Ох... Это срочно?

  – Да, очень.

  – Но я не могу – вот так сразу... Нужно сделать замеры, провести наблюдения иначе он будет не точным.

  – Я щедро заплачу за работу.

  – Не в этом дело, – отмахнулся Орман, беря с кресла в плед и заворачиваясь в него. – Это и в самом деле не так-то просто. Я так устал за прошедшие сутки. Сначала небо было облачным, и я никак не мог разглядеть хвост кометы. Ведь это очень важно накрывает ее хвост собой Альдебаран или нет... А потом Хадар и Канопус вели себя весьма странно.

   Он с сомнением посмотрел на монаха и вздохнул. Было ясно, что тот уходить не собирается.

  – Хотите чаю? – спросил астролог. – Больше предложить все равно нечего. Мой слуга уехал к племяннице на свадьбу, обещал вернуться еще вчера утром, но его что-то задержало.

  – Хорошо погуляли, – предположил монах.

  – Да, я тоже думаю, что причина кроется в этом. Солнце и Венера вместе – ничего другого я от него и не ожидал. Я не хотел его отпускать, но Фест был так настойчив...

   Орман забрал свечу и проводил Дарвея в маленькую гостиную.

  – Садитесь, я сейчас приду.

   Монах послушно сел в старенькое скрипучее кресло.

   Да, бедно живет главный астролог ордена Истины... Но ведь у него же должно быть немало денег. За столько лет можно было сколотить целое состояние. Орден всегда был щедр к их братии. Дарвею почему-то всегда казалось, что Орман должен иметь все самое лучшее – дом, мебель, произведения искусства... Астролог неизменно хорошо одевался, следил за своей внешностью. Откуда монаху было знать, что это всего лишь вывеска, призванная скрыть реальное положение вещей?