Текст книги "Изучающий мрак (Дарвей)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

  – Это шараны! – закричал один из гномов. – Спасайтесь! Я попробую их задержать.

  – Один?! Ты погибнешь!

  – Уходите! Наше дело важнее!

  – Нет, брат! Я останусь с тобой!

   Яркая вспышка осветила двух гномов, которые взявшись за руки, противостояли черным теням наступавших со всех сторон. Стена красного пламени закрыла их словно щитом. Оставшийся на ногах гном помог подняться монаху.

  – Быстрее!

   Из теней появились черные, покрытые влагой щупальца. Они сгорали в пламени, источая едкий зеленый дым. Но щупальцев было слишком много и огонь начал слабеть. Непрошеные гости – черные непроницаемые тени, неумолимо надвигались. Странное дело, они казались бесплотными, но под их тяжестью гнулись и трещали доски пола. Дарвей физически ощутил волну ненависти, исходящую от них. Пламя гномов резало глаза, билось и беззвучно кричало в неравной схватке с мраком.

  – Им надо помочь! – монах дернулся вперед, но жрец в последний момент удержал его.

  – Нет!

  – Но они же погибнут!

  – Значит, такова их судьба, – дрожащим от напряжения голосом ответил тот и направился в дальний конец зала, увлекая Дарвея за собой. – Они сделали свой выбор.

  – А как же Клифф?! Он мой друг, я не брошу него!

   Гном развернулся и, отыскав оглушенного мага, вытащил его из-под обломков мебели. Похлопав по щекам, он привел парня в чувство. Тяжелый стол лежавший на его пути он отшвырнул одной рукой. И откуда только в его тщедушном теле нашлись силы на это.

   Пока двое жрецов боролись с ненавистными тенями, беглецы успели пробежать по коридору и спуститься вниз по шаткой деревянной лестнице, которая привела их в подвал. Смотрящий уверенно подскочил к массивной крышке люка в полу и, щелкнув замком, отодвинул его.

  – Полезайте!

   Дарвей не заставил себя долго упрашивать. Прыгнув с двух метровой высоты, он сразу отскочил в сторону, освобождая место Клиффу шедшему следом. Гном, прыгнувший последним, изловчился и захлопнул за собой люк.

  – Мешкать нельзя. Это не остановит их надолго.

   Он хлопнул в ладоши, и его руки стали подобны двум горящим факелам. Их чистое ровное пламя давало много света. В этот момент до них донесся жуткий крик, полный невыносимой боли. Затем последовал толчок, с потолка посыпалась земля. И без того бледный гном побледнел еще больше и едва удержался на ногах.

  – Вперед, – сказал он хрипло.

   Они побежали по узкому туннелю. Дарвей не знал, сколько времени продолжался их бегство. Ему казалось, что целую вечность. На их пути встречалось еще несколько круглых люков, которые гном тщательно закрывал за собой и запечатывал особым знаком. Ход был неровным – вел то вниз, то вверх. Судя по высохшим потемневшим подпоркам, он был выкопан в давние времена и возможно являлся ровесником города.

  – Что это было? – шепотом спросил Клифф монаха. – Кто такие шараны?

  – Я не знаю. Спроси лучше нашего проводника.

   Но беспокоить гнома юноша не решился.

   Туннель вывел их за городскую стену. Они оказались в лесу, среди дубов и елей. Судя по звездам было уже около полуночи. Жрец закрыл тайный вход и присыпал его листьями. Его руки, с уже погасшим огнем, тряслись от волнения.

  – От кого мы бежим? – Дарвей схватил его за плечи и развернул в свою сторону. – Что это за твари?

  – Шараны...

  – Мне это ни о чем не говорит! – он встряхнул его.

  – Порождения злого разума, – простонал гном и, не выдержав, разрыдался. – О, братья мои... Я не уберег вас. Но почему именно вы?! Нет мне прощенья!

  – Ты же не мог им помочь, – попробовал успокоить его монах.

  – Человеку не понять... Они близки мне не только по крови, но и по духу. Ах, братья!!! – взвыл жрец, падая на колени. – Танцующий в пламени – не увидеть мне твоей пляски, Поющий в пламени – не услышать мне твоего неземного голоса. Вы погибли! Теперь я совсем один... Господи, за что?! – он закрыл глаза в великой скорби.

   Дарвей видел, как затрепетал ярко-красный цветок в груди жреца. Он пульсировал, истекая кровью, все больше увеличиваясь в размерах. Душа гнома рвалась на части от боли. Кроваво-красное страдание расползалось во все стороны, заполняя собой каждую клетку его тела. Монах понял, что если он не примет немедленные меры, то гном сойдет с ума. Повинуясь внезапному импульсу, он крепко обнял его.

  – Отдай мне свою боль, – прошептал Дарвей. – Поделись ею и ты сможешь жить дальше. Ты должен это сделать, пока она не сожрала тебя окончательно. Вспомни, что тело – только прах. Наша душа бессмертна.

  – Да, я знаю... – еле слышно ответил жрец, не открывая глаз.

   В робкой надежде на спасение он ухватился за руку монаха.

  – Твои братья вечны, – уверено сказал Дарвей. – Вы встретитесь в следующей жизни, и ты снова посмотришь им в глаза.

  – Посмотрю в глаза... А в них увижу душу – сущность нашего бога. Сущность... Его отражение в чистой воде.

   Дарвей прислушался к неровному биению сердца гнома, мысленно желая, чтобы оно успокоилось. Удар, еще удар... Монах физически ощущал горе, что отравляло кровь жреца. От него нужно было избавиться.

   Служитель глубоко вздохнул. Цветок боли стал бледнеть, засыхать. Его листья сворачивались, чернели и падали, рассыпаясь в воздухе на мельчайшие крупинки.

  – Мне уже легче, – благодарно кивнул гном. – Спасибо.

   Он поднялся на ноги и сделал несколько не очень уверенных шагов. Переведя дух, жрец обернулся. Теперь на нем была непроницаемая маска самоконтроля, но глаза смотрели тепло и с участием.

  – Ваша помощь очень велика.

  – Твоя, – поправил его Дарвей. – Обойдемся без лишних формальностей. Я не в курсе всего, что происходит, но чутье подсказывает мне, что сейчас лучше всего исчезнуть.

  – Шараны не оставят нас в покое? – спросил Клифф.

  – Нет, конечно. Это охотники. Они никогда не прекращают преследования, – ответил гном. – Но ты не представляешь для них интереса и потому можешь идти.

  – Им нужен только я... – глухо сказал Дарвей. – О, моя бедная голова... Вечно тебя желают увидеть на блюде. Отдельно от тела. – Он посмотрел на мага. – Клифф, возможно, будет лучше, если мы разделимся. Я не хочу, чтобы ты тоже послужил украшением для их стола.

  – Нет, я никуда не уйду! – возмутился юноша. – Я не собираюсь бежать как последний трус от каких-то там охотников.

  – А зря, – веско произнес Смотрящий. – Ты же видел, что они сделали с моими братьями. А ведь они были далеко не последними в своем призвании.

  – Я маг и могу за себя постоять.

  – Ты всего лишь ученик, – гном с укором посмотрел на Клиффа. – Но даже если бы на твоем месте оказался опытный волшебник, он был бы беззащитен. Против шаранов бесполезны человеческие знания.

  – Все равно я никуда не уйду.

  – Как знаешь... Это твоя жизнь.

  – Смотрящий, у тебя есть имя? – спросил Дарвей. – Я знаю, что у вас не принято называть посторонним настоящие имена, но нам же надо к тебе как-то обращаться?

  – Мое имя... Пусть будет Малем.

  – Малем? Хорошо. Скажи мне, кто послал шаранов?

  – Бакеты.

  – А это еще кто? – простонал Клифф.

  – Если кратко – то жрецы орков. Они узнали, что Дарвей получил дар, и решили убить его, дабы он не смог помешать им в предстоящей войне.

  – Постой, а как они узнали о даре?

   Малем пожал плечами.

  – Почему шараны сумели одолеть твоих братьев? Магия бакетов сильнее вашей?

  – Дело не в этом. Тут даже нет магии как таковой. Бакеты олицетворяют собой древние силы разрушения. Шараны – слуги Хаоса. Он антипод нашего Бога, его тень. Мы же олицетворяем созидание. Создавать сложнее, чем разрушать. Чем дольше мы сопротивляемся их давлению, тем слабее становимся.

  – Ясно. Выходит, что вояки из вас неважные...

  – Только когда речь идет о хаосе.

  – Каким образом во всем этом замешаны каны? То есть эльмиры.

  – Каны наряду с гномами и орками являлись предтечами нынешних людей.

  – Но каны исчезли.

  – Они превзошли нас, – признался Малем. – Это горькая правда. Давным-давно, наши пути познания разделились. Они стали ближе к богу и ушли, а мы все еще здесь.

  – Другой путь, еще не означает плохой путь, – заметил Дарвей.

  – Твои слова вселяют в меня надежу. Каны сумели подняться над реальностью, и поскольку, ты прямой наследник их мудрости, то понятное дело, орки тебя опасаются.

  – Почему хозяйка озерного города выбрала именно меня?

  – Я не знаю. Разве она не сказала?

  – Болтала всякое... – уклончиво ответил монах. – Например, что я хороший человек... И о перерождениях упоминала.

  – Ей, безусловно, было виднее, кого выбрать. Если бы это зависел от меня, я бы тоже обратил на тебя внимание. Хотя бы из-за твоего пронзительного взгляда, выворачивающего на изнанку.

  – Неужели он именно такой?

  – Ага, верно подмечено, – поддержал Клифф.

  – Подожди-ка... – Дарвей задумался. – Сложившаяся ситуация до боли напоминает шахматную партию. В нашем мире вдруг пришли в движение древние силы, которых олицетворяют орки и гномы. Разрушение и созидание, белые и черные фигуры. И тут появляется некто третий, который обладает сомнительным даром отличать реальность от иллюзий.

  – Ерунда какая-то, – подытожил юноша.

  – Согласен. Не сходится. Разве Хаос и Порядок не уравновешивают друг друга?

  – Уравновешивают. В идеале. Но в нашей действительности, тень от дерева всегда длиннее самого дерева, а Хаос и есть тень.

  – Все равно я лишний в этой схеме.

  – Ты можешь отличить дерево от тени – это самое главное. Ты – над схемой, над игрой, разве это так сложно понять?

  – А в полдень и вовсе нет тени, – заметил маг.

  – О, ты прав, – грустно сказал гном. – Но полдень бывает всего раз, на заре мира. А кроме дня есть еще и ночь.

  – Звучит очень зловеще. У меня болит голова, когда я пытаюсь представить себе это, – признался Клифф.

  – Ты не одинок, – хмыкнул Дравей. – Малем, если бы я своими глазами не видел шаранов, то решил, что ты сошел с ума. Но я видел... Что мне теперь делать? Как остановить орков?

  – Это знаешь только ты сам. Понимаю, сейчас тебе сложно разобраться в самом себе, но со временем ты сможешь это сделать. Моя же задача обеспечить тебя этим временем, уберечь от происков бакетов.

   Монах потер нахмуренный лоб и скривился:

  – Как же мне не везет. Я так надеялся прожить остаток жизни спокойно, но видно не судьба. В какой город мы пойдем?

  – Шараны могут проникнуть куда угодно. Они используют в качестве осведомителей людей с нечистым сердцем. Те становятся их глазами и ушами. Исключение составляют только так называемые святые места.

  – Монастыри, храмы?

  – А так же кладбища. То есть там, где человек перестает думать о себе и материальных вещах, а задумывается о вечности, становиться ее частицей. Он заглядывает в свою душу, касается бога и тьме до него не добраться. У гномов нет ни кладбищ – мы сжигаем своих покойников, ни монастырей. Храмы есть, но чаще всего это просто жаровня, которую носит за собой жрец. – Малем невесело усмехнулся. – Искать безопасное место нужно в человеческих поселениях.

  – Дарвей, вы же сами были монахом, – не выдержал Клифф. – Какие храмы подойдут лучше других?

  – А размер имеет значение? Или только святость?

  – Чем больше и того и другого, тем лучше.

   Дарвею вспомнился необыкновенный голос и полеты Лигера под куполом. Это и есть святость? Простая бесхитростная душа, которая пела славу Создателю, не может быть шпионом шаранов.

  – Идеальных мест нет. Монахи бывают разные, и бок о бок со святыми живут негодяи. Но храм в Габельне я, по крайней мере, хорошо знаю.

  – Но ведь Гаер запретил вам возвращаться.

  – О, я предпочту иметь дело с агентами Гаера, чем с теми тварями, – ответил Дарвей. – К тому же, людям сложно заметить меня, если я этого не хочу. Малем, ты пойдешь с нами?

  – Конечно. Если на нашем пути в Габельн встретятся посланники, я задержу их, дав вам возможность уйти.

  – И погибнешь.

   Интересы большинства превыше всего. Перед тем как отправиться сюда, я специально поехал посмотреть на то, что осталось от нашего поселения после прибытия туда разведывательного отряда орков, – гном вздохнул. – Я хотел укрепиться в своей вере. То, что я увидел не передать никакими словами. – Глаза жреца гневно сверкнули. – Я знал, что мир жесток, но не мог помыслить, что у жесткости нет предела. Когда стало понятно, что спасенья ждать неоткуда, часть жителей убили друг друга, дабы оркам не достались пленники. Но часть все-таки осталась жива. Наши дети, женщины... Вспоротые животы, снятая кожа, разорванные тела... – Малем горько покачал головой. – Откуда в орках столько ненависти?

  – Твои братья были с тобой?

  – Да. Именно поэтому они решили погибнуть сами, но дать нам шанс спастись. На них сильно повлияло увиденное в поселке. Среди замученных жертв мы нашли и местного служителя – Танцующего в пламени. Его несколько часов изощрено пытали. На нем не осталось живого места – его можно было узнать только по огненным волосам и татуировке, – гном перешел на шипящий шепот.

   Клифф невольно содрогнулся.

  – Малем, – поспешно спросил монах, чтобы отвлечь его от жутких воспоминаний, – мне непонятна одна вещь: как вы и орки успели пройти такой большой путь и отыскать меня в Тавросе? Ведь я оставил озерный город совсем недавно.

  – Да, меня это тоже смущает, – подтвердил Клифф. – Неужели вы научились летать по воздуху?

  – Нет, полеты здесь ни при чем. Я начал поиск еще зимой. Сразу, после того как меня посетило видение, поэтому у меня было достаточно времени.

  – Но как это возможно? Я знал одного замечательного астролога, он по звездам мог предсказать очень многое, но чтобы отыскать незнакомого человека в чужой стране?!

  – Я слышал об астрологах. Их мастерство велико, но не имеет ничего общего с моим. Я смотрю в пламя, и в этот миг сливаюсь с ним, становлюсь совершенным существом. Но я вижу только то, что оно желает мне показать. Ничего больше. Поэтому не спрашивайте меня о будущем. Да, я видел нити, протянутые меж тобою и городом, видел твое лицо, но только потому, что тобой заинтересовалась его хозяйка. Линии судьбы уже обозначались.

  – Понятно, почему Орман не давал мне житья своими гороскопами. Полагаю, аналогичное ведение посетило и бакетов. Похоже, что все ждут – одни с ужасом, другие с надеждой, когда меня озарит, и я найду выход из положения.

  – Теперь мы никому не можем доверять. Всякий человек может оказаться шпионом орков, их глазами. Даже самый безобидный – старик, женщина или ребенок. Люди так слабы, их непротивление злу пугает. Помните об этом. Клифф, это особенно тебя касается.

  – А чем я хуже?

  – Ты слишком молод и легкомыслен.

  – Что?! Я не ставлю под сомнение, что вы с Дарвеем опытнее, но зачем обвинять меня в идиотизме? И почему это речь идет только о людях? – разъярился маг. – Можно подумать среди гномов одни праведники! Они только и думают, что о прибылях. Готовы ради медяка душу вытрясти.

  – Клифф, остынь, – монах опустил руку ему на плечо. – Теперь нас трое, и нам лучше быть друзьями, а не врагами.

  – Среди гномов нет праведников, мы любим деньги, и те удовольствия, что они нам приносят, – спокойно ответил Малем. – Но мой народ всегда свято чтил традиции. Мы не убиваем, не грабим, не переступаем черты дозволенного. У людей о нас сложилось неверное представление. Мы много и упорно работаем, а дурные слухи о гномах распускают завистники.

  – Естественно, что ты еще может сказать?! – в ярости закричал парень. – Когда ты один из них!

  – Клифф! – Дарвей сжал его плечо. – Да что с тобой такое?

   Юноша развернулся и оттолкнул его руку. Отбежав на десяток шагов, он опустил голову, избегая смотреть на друга. Малем встал рядом с монахом, настороженно наблюдая за парнем.

  – Возможно, шараны ближе, чем я предполагал, – тихо сказал Смотрящий.

  – Ему надо помочь.

  – Как? – развел руками Малем.

   В этот момент маг закричал. Его крик быстро перешел в хрип, и он, схватившись за шею, побежал вперед. Дарвей бросился за ним:

  – Клифф, борись с собой!

  – А! Нет, оставьте меня! Нет! Я не хочу! – юноша упал на землю и стал биться в конвульсиях.

   Дарвей подбежал к нему и, выхватив нож, привычным движением стукнул рукоятью по голове. Клифф сразу же затих.

  – Вот так-то лучше, – проворчал монах, взваливая мага к себе на спину.

  – Ты его вырубил? Весьма неординарное решение, но от этого не менее мудрое, – признал Малем. – Мне оно не пришло в голову.

  – Я столько раз это делал... Надеюсь, когда он очнется, шараны оставят его в покое.

  – Твой друг начал сомневаться, а сомнение есть корень всякого зла. Если хочешь, я помогу тебе его нести. Только нужно сделать носилки.

  – Не до того, – он неодобрительно смерил глазами щуплую фигуру жреца, пожалев, что тот не обладает крепостью и силой своих сородичей. – Как только выйдем на тракт, я попрошусь к торговцам и устрою его на телеге с комфортом.

  – До тракта далеко.

  – Только не для такого бывало ходока как я, – с кряхтением ответил Дарвей. – Тем более что идти придется вниз.

   Малем с сомнением посмотрел на него, но благоразумно промолчал. К чести монаха, он дотащил Клиффа до дороги самостоятельно. Когда показались огни костров, что развели дозорные торговцев, Дарвей вздохнул с искренним облегчением. Пробираться ночью сквозь лес, ежесекундно цепляясь за деревья и кусты, с бесчувственным телом на плечах – это в высшей степени затруднительно.

  – Покарауль его, – попросил Дарвей Малема, опуская друга на траву и разминая затекшее плечо. – А я пока договорюсь с хозяевами.

  – Ты хочешь по этому тракту добраться до самого Габельна?

  – А почему бы и нет? Или ты полагаешь, что на нем нас может ждать засада?

  – Не знаю, вряд ли, – покачал головой Малем. – Ты меня не так понял. Я спросил, потому что опасаюсь лошадей.

  – Что? – брови монаха поползли вверх от удивления. – Но почему?

  – Они... Они... – гном развел руками. – Не могу объяснить.

  – Ну вот, а я как раз думал о том, как хорошо было бы купить коней и отправиться в Габельн верхом, – расстроился он.

  – Да, заманчивое предложение, – согласился Малем, но его тон явно свидетельствовал об обратном.

  – Животные никогда не делали мне зла. Мы понимаем друг друга с одного взгляда, и я могу подобрать тебе самую мирную и спокойную лошадку.

   Видно страх Смотрящего перед лошадьми был действительно силен. Он лишь кротко кивнул в ответ, не смея возразить. Он понимал, что чем скорее они переступят порог храма в Габельне, тем быстрее окажутся в безопасности.

   Дарвей отправился к торговцам. Малем проследил за ним взглядом. Это было нелегко: монах по привычке ушел в тень и крадучись приблизился к кучке ничего не подозревавших дозорных, расположившихся вокруг костра. Гном провел пятерней по непослушным вихрям, торчащим в разные стороны, и сел на землю скрестив ноги.

   Малем вспоминал братьев. Их голоса, смех... Это небывалый случай, когда в одной и той же семье один за другим рождаются трое служителей. Он был старшим. От самого рождения и до самой смерти был рядом братьями. Хотя нет, не до самой смерти... В последней миг он убежал, оставил их одних.

   Где они допустили ошибку? Почему позволили бакетам найти убежище?

   Клифф слабо шевельнулся. Служитель глянул на парня, но тот все еще был без сознания.

   Дарвей внезапно вынырнул из тени, заставив Малема вздрогнуть.

  – Пошли. Нам разрешили взять телегу и пару лошадей.

  – Взять? – в голосе жреца послышались сомнения.

  – Я их купил. Мы не можем ночевать вместе со всеми, поэтому остаток ночи проведем в дороге. Как рассветет, съедим с тракта и отдохнем, как следует.

  – Мне не нужен отдых, если рядом горит костер. Он даст мне необходимые силы.

  – Ты что-то говорил о том, что почти не нуждаешься в пище. Это правда?

  – Да. Но только при наличии огня.

  – Теперь понятно, почему ты такой заморенный, – проворчал Дарвей. – Бери Клиффа за ноги.

   Жрец послушно подчинился. Вдвоем они уложили парня на солому, которой было щедро покрыто дно телеги. Малем сел рядом, а Дарвей занялся упряжью.

   К ним подошел один из дозорных – крепкий мужчина среднего роста, дабы проследить, чтобы они не положили в телегу лишнего. Изо рта у него торчала соломинка, которую он меланхолично пожевывал.

  – А что с вашим другом? – он заинтересовано посмотрел на Клиффа, перекладывая соломинку в другой уголок рта. – Лежит словно мертвый.

  – Он не мертвый, а пьяный, – ответил гном.

   Дозорный поднял на него глаза и тут же вытаращил их в неподдельном удивлении.

  – А ты откуда такой взялся? Какие у тебя волосы странные... Словно пламя на голове пляшет.

  – Эй, не лезь к нему, – предупредил Дарвей, поправляя узду. – Я же не спрашиваю, отчего у тебя такая глупая рожа.

  – Да я не сказал ничего обидного... Может, купите в дорогу припасов?

  – Нет, спасибо. Ты и так заломил за этих кляч и телегу цену вчетверо большую, чем они того стоят. Хочешь на мне озолотиться? Не бывать этому.

  – Не хотите, не берите... – с деланным равнодушием пожал плечами дозорный.

  – Серьезно? – монах остановился и насмешливо посмотрел на него. – И правда, я передумал... Давай-ка деньги обратно.

  – А? – мужчина засуетился. – Что-то я плохо слышать стал. Наверное, ухо ветром надуло. Удачной вам дороги.

   И исчез.

  – То-то же, – проворчал Дарвей, взбираясь на телегу и беря вожжи. – Нечего к нам приставать.

   Лошади, едва переступая ногами, двинулись вперед. Давно несмазанные колеса жалобно скрипнули. Покинув поляну, на которой размещался лагерь, они выехали на пустующий тракт. Ни впереди, ни сзади Дарвей не увидел ни одной повозки или человека. Ночную тишину нарушали только мерное цоканье копыт и уханье совы. Широкая полоса дороги, в свете показавшейся луны, была похожа на серебряную реку.

   Малем разделся и осторожно вошел в холодную воду. Когда она дошла ему до пояса, он оступился и был сбит с ног течением. Служителя накрыло с головой и потащило. Он пытался уцепиться за ветви растущей неподалеку ивы, но тщетно. Большой подводный валун на время задержал его, но гном понимал, что это ненадолго. Он неумолимо сползал с камня.

  – Малем! – крикнул Дарвей и бросился в воду.

   В последний момент он схватил его за руку и, преодолевая силу течения, потащил в сторону берега. Гном в изнеможении упал на песчаный пляж и благодарно кивнул монаху.

  – Я же предупреждал, – проворчал Дарвей. – Нельзя было так далеко заходить. И разве вода Смотрящему в пламя не противопоказана?

  – Глупости, – хрипло ответил Малем и закашлялся. – Что же мне теперь и помыться нельзя?

  – Ну, так мойся, а не тони. Из-за тебя мне теперь придется штаны сушить.

  – Не придется. Снимай их и давай мне, – гном стряхнул с тела налипший песок.

  – Зачем?

   Малем в ответ лишь усмехнулся.

  – У меня нет запасных, так что будь осторожен.

   Монах отдал штаны, а сам на всякий случай отошел поближе к реке. Гном, держа вещь в правой руке, резко вытянул вперед левую, и она тут же покрылась огнем.

  – Он их сейчас сожжет! – крикнул Клифф, с интересом наблюдая за Смотрящим.

   На его голове красовался холодный компресс. После удара по затылку юношу мучила сильная головная боль, от которой он не мог избавиться даже при помощи магии.

   Малем сосредоточился и заставил пламя на короткий миг пробежаться по ткани. Штаны монаха окутало облачко белого пара.

  – Вот и все, – жрец вернул одежду владельцу.

  – Невероятно, – Дарвей покачал головой. – Учись, Клифф!

   Тот в ответ скривился, как будто проглотил кусок незрелого яблока. Рядом со всесильным Смотрящим ему было не по себе. Юноша чувствовал, что в изможденном теле жреца скрыты огромные силы и это угнетало его. В его присутствии он слишком остро осознавал собственную ничтожность в качестве мага.

   Малем не бравировал своими способностями, как это делали многие ученики, да и сам Клифф. Он был объективен, спокойно отвечал на вопросы и этим еще больше выводил парня из себя. Скорее всего, маг просто завидовал гному, который, несмотря на трагическую потерю братьев и смертельную опасность смог сохранить самообладание.

   И еще Малем и Дарвей были похожи. Нет, не внешне, конечно же, но у них был схожий внутренний стержень, запрещающий им сдаваться и опускать руки. Там, где другие отказываются от борьбы, такие как они поднимаются и идут дальше. Клифф сомневался, что он тоже способен на это. Он многого боялся – смерти, боли, неудач, забвения. А эти двое мужчин столько повидали в жизни, что их взгляд успел состариться раньше времени. И что он, молодой глупец, делает рядом с ними?

   Клифф гнал недобрые мысли прочь, памятуя, что это из-за них им едва не завладели шараны. Когда он очнулся и понял, что произошло, то поначалу вообще хотел уйти, дабы не подвергать Дарвея повторной опасности. Но монах пристально посмотрел на него и запретил это делать, сказав, что друзей в беде не бросают. Похоже, Дарвей искренне верил в то, что он справится, полностью полагался на него. От проявленного доверия у Клиффа стало горько на душе. Он кивнул и больше не возвращался к этой теме.

  – Малем, у тебя красивая татуировка. – Монах с любопытством рассматривал грудь гнома.

   У того в районе солнечного сплетения был вытатуирован равносторонний треугольник с всевидящим глазом внутри.

  – Такой знак надлежит иметь всем Смотрящим в пламя, – ответил гном.

  – Я не до конца разобрался в вашей иерархии. Поправь меня, если ошибусь. Сначала идет Танцующий в пламени, потом Поющий и, наконец, самый важный – Смотрящий.

  – Все важны в равной степени, – сказал Малем. – Но Смотрящие рождаются реже остальных. Я в состоянии проникать в более тонкие материи, куда закрыт вход другим жрецам.

  – Ты похож на деликатный инструмент, при помощи которого ваш народ общается со своим богом.

  – В твоих словах есть доля правды.

  – Почему только доля? Что не так?

  – Наш бог тот же что и ваш. Мы не покланяемся пламени бездумно, как это можно себе представить. Просто мы вышли из его недр, мы его дети, и нам услышать Создателя легче всего через жар и свет.

  – Дети огня... – задумчиво пробормотал Дарвей одеваясь. – Кто же в таком случае орки? Я бы хотел понять, что представляют собой наши противники. Они ведь тоже творение Создателя. Почему же орки оказались на стороне хаоса?

  – Мы не знаем. Сведения о них и так очень скудные. Орки периодически выходят из своих пещер на востоке и как лавина проносятся по окраинным землям, грабя и убивая. Эти монстры, насколько мне известно, не имеют настоящих городов. Они примитивны. Их общество состоит из племен, во главе которого стоит вождь и бакет. Последние выделяются в особую касту. – Гном пожал плечами. – Но я никогда не слышал о библиотеке орков. Понимаете о чем я?

  – У них нет письменности?

  – Только рисунки. Но до алфавита они так и не дошли.

  – А что говорят пленные?

  – Ничего, – нахмурился Малем. – За всю историю наших взаимоотношений с орками, их было не больше двух десятков. Они не сдаются в плен, принимая смерть от собственного оружия.

  – Предпочитают смерть бесчестью.

  – Что-то вроде того. Те же, кто не успел себя убить – молчат.

  – Даже под пытками? – спросил Клифф.

  – У орков высокий порог боли. И смерть от пыток для них тоже почетна.

  – Все же странно, чтобы такой древний народ так и не создал ничего хорошего. Они не могут только разрушать.

  – Наши земли вплотную прилегают к землям орков, и нам чаще приходиться сталкиваться с проявлениями их разрушительной деятельности. – Малем печально посмотрел на него. – Поверьте, они ослеплены хаосом.

  – Чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что орки зря за мной охотятся. У меня нет ничего, чтобы им противопоставить. Да и почему я должен это делать? – Дарвей пожал плечами. – Набеги были и раньше. Почему я должен вмешаться? Только не надо говорить мне о человеколюбии. Это пустое слово для Призрака.

  – Пришло время забыть и Призраке и о прошлом вообще.

  – Если я откажусь от своего прошлого, то перестану существовать как личность. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе о своей жизни. Думаю, некоторые ее моменты тебе не известны.

  – Ты боишься нарушить баланс? – догадался Малем.

  – Да. Кто я такой, чтобы вмешаться в устоявшийся ход вещей?

  – Это необходимо, иначе ты умрешь. Шараны не оставят тебя в покое.

   Дарвей не ответил. Ему не хотелось продолжать этот разговор. Он залез в телегу, растянулся на соломе и, накрывшись плащом, сделав вид, что уснул. Но заснуть по настоящему ему, несмотря на усталость, не удалось. Монаха одолевали сомнения. В разговоре с Малемом он не озвучил и малой их части.

   Часть Дарвея протестовала против того, что он видел, не желая соглашаться и принимать действительность такой, как она есть. Мучимый беспокойством, он вспоминал приход шаранов, тяжелые тени, ломающие доски пола, застывшие лица жрецов. И еще город, покрытый солью на дне высохшего озера, куда его привела вереница событий. Беспокойство перерастало в страх. Но тут появлялась его второе "Я" – рассудительное, опытное, которое приказывало прекратить панику и бесстрашно взглянуть в лицо опасности.

   Мы всегда боимся того, чего не понимаем, а Дарвей многого не понимал. Монах и представить себе не мог, что будет замешан в таком неоднозначном деле как война. Но все в мире взаимосвязано, все непросто. Линии судьбы для посторонних глаз протянуты незаметно, но своей сетью они опутывают всех живущих. Смерть Кармисса, назначение Гаера, встреча с наследием канов – завязаны в тугой узел. И над всем этим черная зловещая тень орков. И он, Дарвей, который ни оркам, ни ордену не нужен живым. Какая линия первая, какая вторая? Где начало этого запутанного клубка?

   Все же монах находил в этой ситуации не только мрачные стороны. Вот взять хотя бы их компанию. Странная троица: ученик магов, пребывающий в бегах, безбородый жрец гномов, внимающий пламени костра и убийца, оставшийся без работы. Ну, разве не забавно видеть их вместе? Они думают, решают, планируют – а кто-то незримый наблюдает за ними и посмеивается, слушая их планы.

   Если весь мир – только лишь тень, отражение реальности, то зачем вообще что-то предпринимать? Ведь все здесь иллюзия. Не лучше ли отойти в сторону, забыть о мире и пренебрегая телом, заняться душой? Найти, узнать и понять бога. Что может быть важнее этого? А если теням хочется считать себя живыми, испытывать боль и страх, пусть так и будет. Кто будет достоин, тот родиться снова.

   До Дарвея донесся беззаботный смех Клиффа и он сглотнул комок, стоявший у него в горле. Монах потерял самое важное в жизни – веру. Он раздвоился. Как можно считать людей прахом и иллюзией? Их чувства столь же реальны, как и раньше: они страдают, радуются, ненавидят и любят.