Текст книги "Страшила"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

– Именно это я и хотела услышать. Думаю пригласить в качестве интервьюера Лэрри Бернарда – как в прошлый раз. У тебя есть какие-нибудь записи? Готов приступить к работе?

– Могу начать, как только он появится.

– О'кей. Сейчас позвоню и зарезервирую для вас конференц-зал, чтобы вы, ребята, могли взяться за дело.

Последующие два часа я рассказывал Лэрри Бернарду все, что знал об этом деле. При этом я заглядывал в свои записи, чтобы не упустить даже небольшие детали, а также подробно сообщил ему о том, что думал и какие чувства испытывал, совершая те или иные действия. Затем Лэрри задал мне несколько вопросов относительно моего противоборства с серийным убийцей.

– Очень жаль, что ты не позволил ему ответить на последний вопрос, – сказал он.

– О чем это ты толкуешь?

– В самом конце ты спросил его, почему он не смотался из города и вместо этого увязался за агентом Уоллинг. Это важный вопрос, не так ли? В самом деле, почему он не сбежал? В том, что он решил, пренебрегая собственной безопасностью, разделаться с ней, как-то мало смысла, ты не находишь? По твоим словам, он вроде как начал отвечать тебе, но ты в этот момент ударил его торшером.

Мне вопрос Лэрри не понравился. Со стороны можно было подумать, будто он сомневается в достоверности моих слов или действий.

– Послушай, мы сошлись в рукопашной. При этом у него имелся нож, а у меня – нет. Заметь, я не интервьюировал этого парня. Просто заговаривал ему зубы и хотел вызвать у него раздражение, чтобы выбить из колеи и заставить совершать ошибки. Это не говоря уже о том, что, пока он обдумывал мой вопрос, ему некогда было думать, как ловчее перерезать мне глотку. Я понял это и воспользовался шансом, предоставленным мне судьбой. В результате я одержал верх и остался в живых – а он умер.

Лэрри наклонился ко мне поближе, предварительно проверив, нет ли осложнений с магнитофоном.

– Это необходимо дать как цитату, – произнес он.

Я проработал репортером более двадцати лет, но впервые мой друг и коллега попытался подловить меня на такую дешевую приманку.

– Мне нужно сделать перерыв. Сколько еще времени тебе понадобится?

– Думаю, я с тобой долго возиться не буду, – ответил Лэрри, даже не заметив, что сказал бестактность. Для него это был только бизнес. – Перерыв так перерыв. Я просмотрю пока свои записи, чтобы убедиться, не пропустил ли чего, а ты позвони агенту Уоллинг. Вдруг за последние несколько часов произошло что-нибудь любопытное?

– Это она должна позвонить мне.

– Ты уверен?

Я поднялся с места.

– Абсолютно. Хватит провоцировать меня, Лэрри. Я отлично знаю, как делаются такие вещи.

Лэрри в знак капитуляции вскинул над головой руки. При этом, правда, он ухмылялся.

– О'кей, о'кей. Не заводись. Иди и передохни, раз хотел. Тем более что мне необходимо черкануть пару строк относительно содержания статьи для дневного редакционного совещания.

Я вышел из конференц-зала и отправился к себе в ячейку. Там я снял трубку телефона и прослушал устные сообщения, каковых оказалось девять. В основном сообщения поступили от репортеров из отделов новостей других изданий. Коллеги хотели услышать мои комментарии относительно произошедших событий, чтобы потом включить их в свои репортажи. Кроме того, мне оставил сообщение продюсер из телекомпании Си-эн-эн, чью программу я спас, предложив отказаться от публичного интервью с любителем говорить непристойности Алонзо Уинслоу. Продюсер предлагал мне принять участие в новой программе, освещавшей дальнейшее развитие событий по этому делу.

Я подумал, что займусь всем этим завтра – после того как «Таймс» опубликует эксклюзивный репортаж о серийных убийцах. Я старался сохранить лояльность по отношению к газете до самого конца, хотя и сам не знал, зачем мне это надо.

Последнее сообщение пришло от давно забытого мной литературного агента. Я не имел от него никаких известий больше года. В последний раз он связывался со мной, чтобы сказать, что ему не удалось продать проект моего романа о годе жизни детектива из отдела «старых дел». Из его нынешнего послания, однако, явствовало, что несколько издательств заинтересовались делом «Труп в багажнике» и, если я напишу об этом книгу, с удовольствием издадут ее. Литературный агент также осведомлялся, придумали ли средства массовой информации прозвище для убийцы, поскольку, по его словам, хлесткое прозвище на обложке обеспечит книге отличную рекламу и будет немало способствовать продажам. Далее он сказал, чтобы я подумал обо всем этом, но сидел тихо, пока он будет договариваться с издателями и обговаривать максимально выгодные для меня условия.

Мой агент здорово отстал от действительности, так как не знал, что убийц двое, а не один. Тем не менее его послание словно по мановению волшебной палочки вывело меня из оцепенения, которое я испытывал в связи с тем, что мне опять отказали в праве на написание репортажа на выстраданную мной тему. Я даже хотел перезвонить агенту и сказать, что согласен на любые условия, но по некотором размышлении решил подождать, когда он объявится с готовым для подписания солидным контрактом. Потом мне пришла на ум мысль огорошить его сообщением, что я подпишу контракт только с тем издателем, который согласится опубликовать, помимо документально-публицистической книги по делу «трупа в багажнике», мой роман о полицейском из отдела «старых дел». Если этим парням действительно нужна документальная история нашумевшего дела, то они согласятся на подобную сделку.

Повесив трубку, я включил компьютер, чтобы в разделе «Городская корзина» посмотреть, стоят ли в плане на завтрашний день репортажи Лэрри Бернарда, написанные с моей подачи. Как я и ожидал, на первом месте в плане стояли именно его статьи – и не одна, не две, а целых три!

«СЕРИЙЩИК. Человек, подозревавшийся в совершении серийных убийств и принимавший участие как минимум в семи убийствах, включая убийство репортера „Таймс“, погиб во вторник вечером в городе Мезе, штат Аризона, после конфронтации с другим репортером нашей газеты. Столкновение завершилось падением преступника в лестничный колодец с высоты тринадцатого этажа. Марк Курье, двадцати шести лет, уроженец Чикаго, был идентифицирован как один из двух преступников, занимавшихся сексуально мотивированными похищениями и убийствами женщин как минимум в двух штатах. Второй подозреваемый идентифицирован ФБР как Деклан Макгиннис, сорока шести лет, также из Мезы. Агенты сообщили, что Макгиннис являлся исполнительным директором предприятия для хранения конфиденциальных файлов адвокатских фирм. Эти файлы означенные преступники использовали, выбирая свои жертвы. Курье работал на Макгинниса в фирме „Вестерн дата“ и имел прямой доступ к вышеупомянутым файлам. Хотя Курье заявил репортеру „Таймс“, что убил Макгинниса, ФБР рассматривает этот факт как недоказанный и считает местонахождение Макгинниса неустановленным. Объем: 45 дюймов с поясной фотографией Курье. БЕРНАРД.

СЕРИЙЩИК (БОКОВУШКА). В схватке не на жизнь, а на смерть репортер „Таймс“ Джек Макэвой схлестнулся с вооруженным ножом Марком Курье на верхнем этаже гостиницы „Меза-верде-инн“, предварительно разозлив и выведя преступника из себя посредством инструмента, которым зарабатывает на жизнь, – то есть меткого, острого слова. Когда подозреваемый, отвлекшись на слова, утратил бдительность, Макэвой атаковал его и сбросил в лестничный колодец, на дне которого подозреваемый и нашел свой конец. Власти считают, что после смерти подозреваемого осталось больше вопросов, нежели ответов. Объем: 18 дюймов с фотографиями БЕРНАРДА.

СКЛАД ИНФОРМАЦИИ. Их называют „бункерами“ и „фермами“. Эти строения обычно располагаются на краю пустыни или пастбища и своим внешним видом не привлекают внимания, так как походят на хранилища и пакгаузы, которых так много на индустриальной окраине любого города. Такого рода центры хранения информации представляют собой неброские, но очень прочные и защищенные от всех превратностей судьбы здания. Они – своеобразные склады электронной информации, доступ к которой владелец может получить в любой момент независимо от своей дислокации. Но расследование, проводившееся на этой неделе и продемонстрировавшее, как два человека использовали конфиденциальную информацию для того, чтобы выслеживать, похищать, пытать и убивать женщин, не может не вызвать вопросов относительно рисков, связанных с этой новейшей отраслью промышленности, которая в последнее время растет как на дрожжах. Власти заявляют, что главный вопрос не в том, где или как вы храните свою электронную информацию, а в том, кто ее хранит. „Таймс“ выяснила, что многие предприятия такого рода приглашают на работу наиболее ярких, одаренных и образованных в плане электроники и новейших технологий сотрудников для обеспечения лучшей сохранности доверенных им клиентами конфиденциальных файлов. Плохо то, что иногда наиболее яркие и одаренные сотрудники являются в прошлом преступниками. Подозреваемый Марк Курье – классический пример этого. Объем: 25 дюймов с фотографиями Гомес-Гонзмарт».

Все повторится, как в прошлый раз. Главный репортаж украсит первую страницу номера и станет самым авторитетным источником сведений по этому делу. Всем другим изданиям придется ссылаться на «Таймс» или питаться крохами с ее стола, чтобы как-то расцветить свои репортажи. Это будет великий день для газеты. Возможно, издатели уже ощущают запах лавров Пулитцеровской премии.

Я убрал материал с экрана и подумал о «боковушке» – дополняющей главный репортаж статье, которую хотел опубликовать Лэрри. Он прав. После смерти Курье осталось больше вопросов, чем ответов.

Я открыл новый документ и постарался с максимальной точностью изобразить в письменном виде мой разговор с Курье. Это заняло у меня не более пяти минут, поскольку, если честно, сказано было очень немного.

Я:Где Макгиннис? Он что – послал вас выполнять грязную работу, а сам затаился? Как в Неваде, да?

Он:Нет ответа.

Я:Это он вам говорит, что делать? Он ваш ментор, наставник по убийствам или что-то в этом роде? Похоже, хозяин сегодня будет недоволен вами, не находите?

Он:Макгиннис умер. Понял, ты, дурья башка? И я закопал его в пустыне. Я бы и твою шлюху там закопал, после того как натешился ею, если бы дело выгорело.

Я:Почему вы не убрались отсюда? Зачем было рисковать жизнью и свободой, чтобы добраться до этой женщины?

Он:Нет ответа.

Написав этот диалог, я внимательно прочитал его пару раз, кое-что добавил и исправил. Лэрри сказал правду. Все упиралось в проклятый последний вопрос. Курье уже хотел было ответить на него, но я использовал овладевшее им волнение, из-за которого он ослабил контроль, чтобы нанести ему неожиданный удар. И нисколько не жалел об этом. Ибо тот факт, что он отвлекся и частично перестал контролировать обстановку, в конечном счете спас мне жизнь. Но сейчас, кажется, я бы ничего не пожалел, чтобы получить ответ на этот вопрос.

На следующее утро «Таймс» купалась в лучах славы после выхода в свет поразившего воображение нации сенсационного номера, и люди в редакции чувствовали себя именинниками. Я же вроде как находился в стороне от всей этой праздничной редакционной суеты. Ничего удивительного: ни одна из сегодняшних статей, обсуждавшихся на просторах страны, не была подписана моим именем, поэтому из всех средств информации меня доставали лишь телефонные звонки и электронные сообщения.

Но я не отвечал ни на те ни на другие. Я не радовался, как другие, а думал. Всю предыдущую ночь я размышлял над безответным вопросом, заданным Марку Курье, и воображаемыми ответами на него, не желавшими вписываться ни в одну из придуманных мной схем. Что вообще Курье делал в отеле? И какая высокая награда полагалась ему за столь непомерный риск? Неужели роль приза предстояло сыграть Рейчел? Несомненно, похищение, пытки и последующее умерщвление федерального агента вознесли бы Макгинниса и Курье на пьедестал и поставили бы их имена во главе списка наиболее известных серийных убийц, в результате чего они мгновенно сделались бы международными знаменитостями. Но этого ли они добивались? Я по крайней мере не обнаружил в деле никаких указаний на то, что они хотели привлечь к себе внимание общественности. Они тщательно планировали свои преступления, стараясь спрятать концы в воду. Так что попытка похищения Рейчел в рамки теории обретения вселенской славы не вписывалась. Для этого должна была быть другая причина.

Я решил взглянуть на это дело под другим углом и подумал, что бы произошло, если бы я улетел в Лос-Анджелес и Курье удалось преуспеть в своей миссии: то есть похитить Рейчел и вывезти из отеля.

Мне представлялось, что похищение обнаружили бы довольно быстро, когда сотрудники гостиничного сервиса заметили, что не вернулся направленный в ее номер официант. По моему мнению, прошло бы не более часа с момента похищения, как поднялась бы общая тревога и отель с прилегающими улицами заполонила бы целая армия полицейских и агентов ФБР. Они стучались бы во все двери, заглядывали в каждую щель в попытке найти и спасти свою коллегу. Но к тому времени Курье был бы уже далеко.

Ясно как день, что похищение заставило бы Бюро носом рыть землю, чтобы найти Рейчел, и отвлекло бы его внимание от расследования дела в «Вестерн дата». Однако подобное отвлечение внимания носило бы временный характер, и это тоже было совершенно понятно. По моим предположениям, к следующему полудню вызванная похищением общая нервозность и ажиотаж улеглись бы, Бюро произвело перегруппировку и бросило бы на расследование этого дела, возможно, даже большие силы, чем прежде, продолжая при этом тщательные, планомерные поиски Рейчел.

Чем дольше я думал об этом, тем больше жалел о том, что не дал шанс Курье ответить на мой последний вопрос: почему он не сбежал?

Найти ответ на этот вопрос мне никак не удавалось, а обращаться с ним к субъекту, который знал ответ, было уже слишком поздно. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как создавать у себя в мозгу все новые теории произошедшего, обдумывать, отвергать и создавать следующие, вновь и вновь перебирая факты и фактики, имевшиеся в моем распоряжении.

– Джек?

Я поднял голову и увидел входившую в мою ячейку Молли Робардс – секретаршу помощника главного редактора.

– Да?

– Вы не отвечаете на телефонные звонки, а ваша электронная почта забита непрочитанными сообщениями.

– Да, сегодня их особенно много. Что, в этой связи возникла какая-нибудь проблема?

– Вас хочет видеть мистер Крамер.

– О'кей. Понял вас, – сказал я, не сделав даже попытки встать со стула. Молли тоже не сдвинулась с места. Определенно в ее обязанности входило лично отконвоировать меня в офис Крамера. Поняв это, я наконец поднялся со своего насеста и отправился за ней.

Крамер ждал меня. На лице у него расплывалась широкая фальшивая улыбка. Складывалось впечатление, что он собирается сообщить мне нечто важное. Я, однако, не мог отделаться от впечатления, что каким бы ни было это сообщение, его идея принадлежит другому человеку, и воспринял это с подъемом, поскольку идеи Крамера редко приходились мне по сердцу.

– Присаживайся, Джек.

Я присел. Прежде чем приступить к разговору, Крамер некоторое время передвигал с места на место лежавшие у него на столе предметы.

– У меня для тебя хорошая новость.

С этими словами он снова расплылся в улыбке. Примерно так он улыбался мне, когда сообщал об увольнении.

– Неужели?

– Мы решили отозвать решение, ограничивающее время твоего пребывания в штате.

– И что это означает? То, что мое увольнение отменяется?

– Именно.

– А как моя зарплата и социальные льготы?

– Все остается без изменения. Прежняя зарплата и прежние бонусы.

Это напомнило мне ситуацию с Рейчел, когда последней вернули ее пушку и значок. На мгновение я ощутил в душе подобие триумфа, но усилием воли заставил себя вернуться к реальности.

– Из этого следует, что вместо меня вы уволите кого-то другого?

Крамер откашлялся.

– Джек, не хочу лгать тебе. Перед нами стояла задача к первому июня сократить штат на сто единиц. Ты стоял в этом списке под девяносто девятым номером. Почти последним.

– Значит, я сохраню свою работу, а под топор пойдет кто-то другой?

– Анджела Кук станет девяносто девятым номером. Мы решили не брать сотрудника на ее ставку.

– Удобно. Но кто будет сотым?

Я крутанулся на вращающемся сиденье стула и устремил взгляд в новостной зал.

– Бернард? Го-Го? Коллинз…

Крамер махнул рукой, словно отгоняя муху.

– Джек, я не уполномочен обсуждать это с тобой.

Я снова повернулся к нему.

– Как бы то ни было, кто-то уйдет из-за того, что оставили меня. А что будет, когда уляжется шумиха, связанная с нынешним сенсационным делом? Вы снова вызовете меня к себе, и вся эта история с увольнением повторится?

– В настоящее время дальнейшие сокращения не планируются. Новый владелец пришел к выводу, что…

– А когда явится новый владелец? Тот, что после этого?

– Послушай, Джек, я вызвал тебя сюда не для того, чтобы вести досужие разговоры из серии «что будет, если…» Новостной бизнес переживает период серьезных перемен. В определенном смысле это борьба не на жизнь, а на смерть. Вопрос состоит в том, хочешь ли ты сохранить свою работу или нет. Предлагаю тебе ответить на него самому.

Я снова крутанулся на вращающемся сиденье стула, повернувшись спиной к Крамеру и лицом к новостному залу. Неожиданно мной овладело чувство, что я не буду скучать по этому месту. Разве что по некоторым людям… Не поворачиваясь к Крамеру, я дал ответ на поставленный им вопрос.

– Сегодня мой литературный агент из Нью-Йорка разбудил меня в шесть утра, чтобы сделать предложение относительно написания двух книг. Пообещал четверть миллиона долларов. Для того чтобы заработать эту сумму здесь, мне понадобится почти три года. Кроме того, я получил предложение поработать на «Бархатный гроб». Дон Гудвин хочет завести у себя на веб-сайте отдел расследований. Предлагает продолжать раскручивать дела, к которым «Таймс» утрачивает интерес. Деньги, конечно, небольшие, но все-таки кое-что. Это не говоря уже о том, что я смогу работать дома – где бы этот самый дом ни находился.

Я поднялся на ноги и повернулся лицом к Крамеру.

– Короче говоря, я ответил этим парням согласием. Так что спасибо за предложение, но вы со спокойной совестью можете занести меня под номером «сто» в свой «тридцатый лист». Послезавтра я ухожу из газеты навсегда.

– Собираешься работать с нашим конкурентом? – с негодованием осведомился Крамер.

– А вы что хотели? Вы ведь меня уволили, помните?

– Но мы пересмотрели этот вопрос, – бросил Крамер. – Кроме того, план по сокращениям уже выполнен.

– Выполнен? Кого же вы уволили последним?

Крамер уткнулся глазами в крышку стола и едва слышно произнес фамилию последней жертвы:

– Майкла Уоррена.

Я покачал головой.

– Подходящая кандидатура. Это единственный парень в зале новостей, которого я бы сам сократил, но при нынешнем раскладе, выходит, возвращаю ему работу. Что ж, можете снова нанимать его, поскольку я ухожу. Я больше не держусь за свое место.

– В таком случае попрошу очистить ячейку немедленно. Сейчас я вызову сотрудников службы безопасности, чтобы они проводили тебя к выходу.

Он потянулся к телефону. Я ухмыльнулся:

– Ничего не имею против.

В копировальном отделе я нашел пустую картонную коробку и спустя десять минут уже загружал ее вещами, которые мне не хотелось здесь оставлять. Первым на дно ящика отправился толковый словарь в потертой красной обложке, подаренный мне матерью. Помимо словаря брать было особенно нечего. Разве что настольные часы «Монблан», которые только чудом никто за все эти годы не прибрал к рукам, красный степлер и несколько папок с телефонами и адресами информаторов. Вот и все.

Пока я паковал свои вещи, рядом со мной стоял парень из службы безопасности газеты. По некоторым признакам я понял, что ему не впервой наблюдать за такого рода сборами и чувствует он себя при этом не лучшим образом. Так что зла я на него не держал, но тот факт, что он маячил в моей ячейке, был сродни вывешенному флагу, и очень скоро в мою ячейку заявился с визитом Лэрри Бернард.

– Что происходит? Если не ошибаюсь, последний рабочий день у тебя завтра?

– Нет, не завтра. Крамер сказал мне, чтобы я убирался немедленно.

– Это почему же? Может, ты сделал что-то не то?

– Может. Он пытался вернуть мне прежнее место работы, но я сказал ему, чтобы он оставил его себе.

– Что такое? Ты отверг…

– Теперь у меня новая работа, Лэрри. Даже целых две, если разобраться.

Коробка, которую я конфисковал в копировальном отделе, заполнилась едва ли на треть и выглядела довольно жалко, особенно если принять во внимание тот факт, что я отработал на этом месте семь лет. Покончив с делом, я поднялся, повесил на плечо дорожную сумку и взял картонную коробку под мышку. Теперь можно было и уходить.

– А как насчет твоего репортажа? – спросил Лэрри.

– Теперь это твой репортаж, так что тебе доводить его до ума.

– Но как мне сделать это без тебя? Где я возьму инсайдерскую информацию?

– Ты же репортер, не так ли? Нароешь где-нибудь…

– Можно, я позвоню тебе?

– Нет, нельзя.

Лэрри уныло свел на переносице брови, но я не стал длить его мучения и сказал:

– Зато ты можешь пригласить меня на ленч за счет «Таймс». Там я тебе все и расскажу.

– Ты человек!

– Привет, Лэрри. Надеюсь, скоро увидимся…

С этими словами я двинулся к лифтам. Парень из отдела безопасности без большой охоты плелся за мной следом. Перед тем как выйти из новостного зала, я обвел его взглядом, но старался смотреть поверх голов сотрудников, чтобы ни с кем из них не встретиться глазами. Слова прощания мне не требовались. По пути к лифтам я прошел мимо ряда застекленных редакторских офисов, не озаботившись даже заглянуть в них и бросить последний взгляд на редакторов, с которыми так долго работал. Я просто хотел побыстрее отсюда уйти.

– Джек!

Я остановился и повернулся на голос. Из стеклянного офиса, который я только что миновал, вышла Дороти Фаулер и поманила меня пальчиком.

– Не мог бы зайти ко мне на минутку, прежде чем уйдешь?

Я было заколебался и пожал плечами. Потом, однако, передал картонную коробку охраннику и сказал:

– Сейчас вернусь.

Войдя в офис редактора отдела городских новостей, я поставил на пол дорожную сумку и опустился на стул, располагавшийся перед рабочим столом Дороти. Последняя хитровато улыбалась и говорила приглушенным голосом, словно опасаясь, что нас могут подслушать.

– Я предупреждала Ричарда, что он зря тешит себя иллюзиями относительно твоего возвращения на прежнее место работы. Типы вроде него думают, что люди – это марионетки, которыми можно управлять, дергая за ниточки.

– Не стоило так уж верить в это. Ему почти удалось уговорить меня.

– Сомневаюсь, Джек, что он сумел бы тебя уломать. Сильно в этом сомневаюсь…

Я решил расценить ее слова как комплимент. Кивнув, я по привычке устремил взгляд на стену, почти сплошь заклеенную фотографиями и вырезками из газет и журналов. Как обычно, мое внимание привлек висевший у нее над головой и считавшийся классическим заголовок из «Нью-Йорк таймс», гласивший: «Тело без головы в топлес-баре». Заголовок казался настолько емким и остроумным, что нельзя было не вернуться к нему глазами.

– Ну и что ты теперь будешь делать?

Я сообщил ей несколько откорректированную и расширенную версию того, что поведал Крамеру. О том, в частности, что мне предложили написать книгу о моем участии в расследовании дела Курье-Макгинниса и что под этим соусом мне, возможно, удастся протолкнуть в печать свой роман, который давно уже ждет публикации. Я не преминул поставить ее в известность, что, помимо всего прочего, собираюсь работать на веб-сайте «Бархатный гроб.com» и вести журналистское расследование тех дел, которые покажутся мне интересными. Зарплата небольшая, но это будет настоящая журналистика, причем в ее новейшем электронном варианте.

– Звучит впечатляюще, – сказала Дороти. – Нам будет здорово не хватать тебя. Ты был одним из самых лучших наших репортеров.

В последнее время я воспринимал такого рода комплименты скептически. Будучи циником, я всегда искал в них второе дно. В конце концов, если уж я так хорош, зачем вписывать мое имя в пресловутый «тридцатый лист»? Чтобы ответить на этот вопрос, долго думать не требовалось. Да, я считался в газете хорошим журналистом, но не настолько хорошим, чтобы стать незаменимым. Так что Дороти, заговорив об этом, только зря напускала дыму. Я отвел от нее глаза, как делаю всегда, когда мне лгут в лицо, и вновь устремил взгляд на стену со снимками и вырезками из газет.

И тогда я увидел это. Нечто ускользавшее прежде от восприятия, но отпечатавшееся сейчас в моем сознании. Я наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть заинтересовавший меня предмет, а секундой позже поднялся со стула и перегнулся через редакторский стол.

– Что случилось, Джек?

Я ткнул указательным перстом в стену.

– Можно мне посмотреть эту штуку? Фотографию по сюжету «Волшебника из страны Оз»?

Фаулер повернулась, сняла фотографию со стены и протянула мне.

– Это шутливый снимок, сделанный моим приятелем, – сказала она. – Я ведь родом из Канзаса.

– Помню…

Некоторое время я исследовал взглядом фотографию, сосредоточив все свое внимание на Страшиле. Я не мог ничего утверждать со стопроцентной уверенностью, поскольку снимок был слишком мал.

– Можно мне поискать кое-что на вашем компьютере? – спросил я и подошел вплотную к ее креслу, словно предлагая ей уступить его мне. – Это не займет много времени.

– Разумеется… Только что ты собираешься…

– Если честно, сам еще до конца не знаю.

Она поднялась на ноги, освобождая для меня место перед терминалом. Я сел в кресло, бросил взгляд на экран и включил «Гугл», напечатав одно только слово в рамке поисковика. Поисковик работал, на мой взгляд, слишком медленно.

– Давай, давай, давай…

– Что ты делаешь, Джек?

– Погодите, Дороти… Дайте мне еще минуту…

Поиск наконец завершился, и я щелкнул «мышкой» под рубрикой «Изображения». Совсем забыл сказать, что объектом моих изысканий стало слово «Страшила».

Экран заполнили шестнадцать изображений пугал и так называемых «страшил». В основном это были кадры из фильма «Волшебник из страны Оз», а также цветные рисованные изображения плохого парня по прозвищу Страшила из комиксов о Бэтмане. Помимо этого обнаружилось несколько рисунков и снимков из других детских книжек и фильмов, а также из каталога, предлагавшего костюмы для праздника Хэллоуин. Все эти рисунки, картинки и фотоизображения выстроились, казалось, по своеобразному ранжиру: сначала шли самые веселые и добродушные персонажи, которые, впрочем, трансформировались к концу в наиболее пугающие, ужасные и отталкивающие образы. У некоторых «страшил» глаза улыбались, а на губах играла улыбка, у других отверстия для глаз и рта были стянуты грубыми стежками из суровых ниток.

Я потратил около двух минут, увеличивая эти образы и тщательно рассматривая их. В процессе своих изысканий я пришел к выводу, что основополагающим предметом облачения Страшилы является надевающийся на голову мешок из джута с грубым изображением черт, присущих человеческому лицу. Эти мешки прихватывались в районе шеи куском веревки. Иногда веревка оказывалась толстой – вроде каната, – а иногда очень напоминала обычную бельевую. Собственно, дело было не в веревке. Сам образ являлся достаточно повторяющимся и характерным и соответствовал тому, что я видел в файлах. Не говоря уже о лице Анджелы Кук, навечно запечатлевшемся в моей памяти.

Я наконец осознал, что прозрачный пластиковый пакет на голове жертвы предназначался для имитации образа Страшилы. Ни мешковины, ни джута – но эта кажущаяся непоследовательность не играла в данном случае никакой роли. Принцип создания образа оставался прежним – мешок на голове и веревка вокруг шеи.

Я щелкнул «мышкой», чтобы вызвать на экран следующую серию изображений. Эти картинки явно относились к более раннему периоду, заканчиваясь столетней давности иллюстрациями из первого оригинального издания книги «Чудесный волшебник из страны Оз». Я глянул на подписи под ними, и сердце у меня екнуло. Авторство иллюстраций приписывалось некоему Уильяму Уоллесу Денслоу. Черт! Уильям Денслоу – это же Билл Денслоу с веб-сайта «Денслоу дата».

У меня не оставалось никаких сомнений в том, что я нашел подпись убийцы. Его тайный автограф, о котором мне говорила Рейчел.

Я выключил поисковик и поднялся с кресла.

– Мне пора идти, Дороти.

Я обошел вокруг редакторского стола и поднял с пола дорожную сумку.

– Джек? – произнесла с вопросительной интонацией Фаулер, пристально посмотрев на меня.

Я двинулся к двери.

– Прощайте, Дороти. Работать с вами было одно удовольствие.

Самолет приземлился в аэропорту Скай-Харбор, тяжело соприкоснувшись колесами шасси с бетонкой, но я почти не обратил на это внимания. За последние две недели я настолько привык к перелетам, что в отличие от прочих пассажиров даже не удосужился перед приземлением посмотреть в иллюминатор, чтобы взглядом проводить самолет к земле и, так сказать, личным психическим усилием способствовать безопасной посадке.

Рейчел я пока не звонил. Сначала хотел добраться до Аризоны, чтобы события, связанные с недавно обнаруженной информацией, происходили при моем непременном участии. Я готов был принять на себя все возможные последствия вовлеченности в это дело. Хотя репортером я уже не был, мне по-прежнему нравилось рассматривать эту историю чуть ли не как свою безраздельную собственность.

Эта оттяжка также давала мне дополнительное время, чтобы еще раз обдумать логические выкладки и выработать правильный подход к делу. Арендовав в аэропорту автомобиль, я покатил в Мезу, где остановился у ближайшего универмага и отправился покупать «одноразовый» мобильный телефон. Я знал, что Рейчел по-прежнему работает в «бункере» «Вестерн дата», и не хотел, чтобы у нее на дисплее высветилось мое имя, когда она будет отвечать на звонок в присутствии Карвера.

Короче говоря, подготовившись к дальнейшему развитию событий как морально, так и в техническом отношении, я позвонил Рейчел из салона своего наемного автомобиля. Я насчитал пять гудков, прежде чем она сняла трубку.

– Агент Уоллинг. Слушаю вас.

– Это я, Джек. Только не называй меня по имени.

Она пару секунд хранила молчание, потом произнесла:

– Чем могу помочь?

– Ты сейчас с Карвером?

– Да.

– О'кей… Я в настоящий момент в Мезе, в десяти минутах езды от «Вестерн дата». Мне необходимо встретиться с тобой, но так, чтобы об этом не знала ни одна живая душа.

– Извините, боюсь, это невозможно. Но из-за чего, собственно, весь этот переполох?