Текст книги "Река Джима"

Автор книги: Майкл Фрэнсис Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

ОН ЭСТИР

У терран существует традиция под названием «атангку». Понятие означает нечто вроде «подчиняйся, будь смиренным», что завуалированно намекает на «принадлежи другому». Если коротко, оно значит «будь лосем». На практике традиция выражается в том, что при спасении чьей-то жизни ты как бы забираешь ее себе, то есть спаситель становится хозяином жизни, которую спас, а спасенный посвящает себя выплате арендной платы за нее.

Таким образом, в лице Билли Чинса Донован получает слугу. Человека со шрамами ничуть не радует такой поворот событий. Для чего ему бремя владения? Но когда он пробует отпустить Билли, тот падает на колени посреди проулка Тчилбеббера. Если Возлюбленный Небесами не возьмет его, жизнь Билли ничего не стоит и ему останется только избавиться от нее!

Все действо кажется Маленькому Хью несколько театральным, но Донован понимает, что терранин говорит всерьез, и часть его разума хочет прогнать Билли просто для того, чтобы воспользоваться обретенной властью.

Держать в руках человеческую жизнь ужасно, и его охватывает не менее сильное искушение выпить чего-то хорошего и крепкого. Донован разглядывает мягкие пухлые губы, глаза как у бассета. В драке он бесполезен, но, возможно, в нем сокрыты иные таланты.

– Госпожа арфистка летит с мира, – предупреждает он человека. – Нет пути на Арфалун.

– Не хотеть пути сюда. – И Билли снимает сандалии и отряхивает с подошв пыль. – Я идти с вами, хатт, хатт. Я служить Дитю Чуда. Готовить. Стирать одежду. Снимать сандалии. Билли Чинс не подвести. Ты увидеть.

Донован бросает взгляд на Маленького Хью, который улыбается в кулак. Он вздыхает, признавая поражение.

– Оки-доки, – говорит он Билли. – Ты-друг приходить рано-рано в «Плуг и звезды», весь бунгим вантаим. За путь назад не плакаться. Повезти наши вещи. Лететь гилди, на корабле этого-человека.

Он указывает на Грейстрока, который умело скрывает радость из-за появления дополнительного пассажира.

Мéарана успокаивает бедолагу.

– Там, куда мы летим, больше не будет ‘лунов, Билли, – произносит она. – С нами ты в безопасности.

Снаружи корабль Грейстрока столь же невзрачен, как он сам. Его очертания, название, цвет, даже регистрационный номер не запоминающиеся. Но внутри все иначе. Вся яркость личности Грейстрока будто передалась кораблю. Дверные проемы окаймлены рифлеными спиралевидными колоннами, стены украшены фресками. Ручки управления выполнены в форме звериных голов. В глиняных горшках и вазонах распускаются пестрые цветы, а обоняние ублажают ароматы цветков чам-пы и дерева къяра.

Мéарана, увидав свою каюту, восхищается чаттерчуффо-выми подушками – а еще конфетами, кружевами и ванной! – и демонстрирует ее Доновану так, словно лично занималась декором.

– Вот это, – с легким укором говорит она, – это первый класс!

Донован осматривает каюту и поправляет подушку.

– Никогда не видел более милой клетки.

То, что они поднялись на борт не просто как гости, арфистка не отрицает. Пусть даже решетки из шелка, а цепи из чистого золота, как она сказала Джимми Барселоне. Конечно, это не дружеский визит, но и не заточение. Они не пленники Грейстрока. Не вполне.

Гончий желает попотчевать их на пиру знаний, каким бы скромным он ни был. А почему нет? Они ведут один и тот же поиск, и, судя по всему, больше всех выигрывает арфистка. Гончий и Щен не могут сейчас знать меньше нее.

Не в первый раз она задается вопросом, ошибался ли человек со шрамами, играя в одиночку. Некоторые Гончие могли ценить превыше всего собственную выгоду, но точно не Грейстрок и Маленький Хью! Но Мéарана явилась к Доновану из-за того, кем он был ши кем она его считала, а какой глупец станет советоваться со специалистом, только чтобы проигнорировать совет?

Донован не позволит Своре узнать, что искала ее мать, прежде чем перешит, что им можно доверять. Довольно честно. Но тут возникает другой вопрос – можно ли доверять самому Доновану? Издесь у нее был единственный неоспоримый факт. Когда настал час испытания, когда однажды он держал в руках абсолютную власть, Донован разжал ладони и дал ей улететь в открытый космос.

Ее собственные стремления куда опаснее. Пока Донован пытается понять, что искала бан Бриджит, она ищет саму бан Бриджит. Ради этого арфистка охотно бы пожертвовала всем Спиральным Рукавом.

Билли Чинс настоял на том, чтобы прислуживать Доновану за обедом, нависая над креслом хозяина в ожидании любой его прихоти. Стоило Доновану сделать хотя бы глоток, как его стакан наполнялся вновь. Если он изъявлял желание попробовать что-то, блюдо сразу появлялось у него на тарелке. А если прихотей не возникало, Билли нервно выпытывал, чего он хотел бы. Таким образом, тарелки Донована, подобно котлу Дагды, никогда не пустели.

Донован даже не мог перенести что-нибудь из одной комнаты в другую – подлетал Билли, с извинениями вырывал вещь из рук и нес вместо него. Агрессивно услужливый – так охарактеризовал его человек со шрамами. Это стало своего рода игрой: Донован пытался сделать хотя бы небольшую работу без посторонней помощи, а Билли прилагал все усилия, чтобы помешать ему. Маленькому Хью происходящее казалось до ужаса забавным.

Чтобы отпраздновать выход с орбиты, Грейстрок приготовил ужин: черный тигр со смесью овощей. Блюдо довершалось подливой из хвойника и зережикового барбариса и подавалось с темным вином из давленой слипскины гирдианы.

Попивая напиток, Донован поднял вопрос, крутившийся у него на языке с самой стычки в переулке Тчилбеббера.

– «Вы окружены»? – спросил он.

Грейстрок повертел бокал в руке, сделал глоток. Хью громко рассмеялся.

– ’Луны оказались между Грейстроком и мною.

– Все равно, двое против двадцати… – задумалась Мéарана.

Хью поставил бокал на стол.

– Я заметил, вы двое были готовы вступить в драку.

– Арфистке следовало бежать за помощью, – произнес человек со шрамами. – Но она не побежала. А это был даже не ее бой.

– Когда против одного выходит двадцать, – сказала Мéарана, – то это мой бой.

– Как благородно! – оскалился человек со шрамами. – Когда против одного выходит двадцать, обычно я нахожу причину, почему это не мой бой.

Заметив саркастические взоры остальных, он вздохнул и посмотрел на слугу.

– Но кровь взывает к крови. Я – терранин. С твоей стороны было глупо остаться со мною, арфистка.

– Ты уже называл меня глупой, – ответила она. – К чему это недовольство?

Человек со шрамами повернулся к Грейстроку:

– Мне бы хотелось узнать, куда ты спрятал эймшифары. Вы слишком быстро нашли нас.

Грейстрок отмахнулся:

– О, они были в пиве. Ты раньше уже проворачивал этот трюк с одеждой.

То, что корабль напичкан жучками, казалось логичным. Эмпирических доказательств тут и не требовалось. Когда Билли Чинс «убить болыную-болыиую таракану» в каюте Донована, раздавленное подслушивающее устройство лишь разрядило обстановку. С тех пор арфистка и человек со шрамами общались, используя код Мéараны, но не настолько часто, чтобы привлечь внимание Грейстрока. Этот концептуальный код не так просто взломать без «Тезауруса Рози». Но не стоило лишний раз махать красной тряпкой перед быками.

– Сто семьдесят пять тчк десять и восемьсот пятьдесят четыре тчк двенадцать, – посоветовал он ей.

Медленно и спокойно. След уже два года как остыл. О какой спешке может идти речь? Лично он надеялся, что чем холоднее окажется след, тем менее охотно Мéарана будет идти по нему.

«А что с бан Бриджит? – спросил Шелковистый Голос. – Ты бросишь ее?»

– Она давно канула в Лету.

«Ты этого не знаешь, – указал Ищейка. – Нет намеков. Нет свидетельств».

– И поэтому нет причин считать, что она еще жива. Ни одной весточки почти два года.

«Отсутствие доказательств, – стоял на своем Ищейка, – не доказательство отсутствия».

Ему ответил далекий звон колокола, который эхом разнесся во тьме безвременья у него в голове. Страх заставил его вздрогнуть, и Внутренний Ребенок опасливо оглядел комнату.

«Перестань, Ребенок», – пророкотал Силач.

«Вы знаете настоящую причину, – сказал им всем Фу-дир. – След уводит в Глушь. К Ораму, Эхку и другому, безымянному миру. То миры, покрытые джунглями, где обычного чувака с Периферии ждет только измена и жестокость. Как мы можем надеяться отыскать ее в Глуши?»

– Никак. Но не это настоящая причина, – ответил Донован. – Настоящая причина кроется в том, что мы с тобою там умрем.

– Кто умрет? – спросила Мéарана.

Донован понял, что произнес это вслух. Билли Чинс, державший его одежду, взглянул на него с внезапной тревогой. Но Донован лишь покачал головой.

– По большей части люди, которых ты не встречала.

Позже, в тот же корабельный день, Хью навестил Мéарану в кают-компании. Она попивала чай Грейстрока и читала книгу из библиотеки Грейстрока. Хью налил и себе чашку и присел за стол напротив нее. Арфистка краем глаза наблюдала за ним.

– Завтра утром мы войдем на Шелковый путь, – как бы невзначай заметил Щен.

Мéарана положила планшет на стол, экраном вниз, взяла чашку и отпила глоток.

– Все хорошо… – как там говорится? – в желобе?

– О да. Грейстрок – сертифицированный сверхсветовой пилот. Обычно мы проводим небольшую церемонию, когда входим на дороги. Ужин, пара тостов. Возможно, ты сыграешь нам?

Мéарана склонила голову.

– Сочту за честь.

– Отлично. – Он потянулся через стол и взял планшет. – Что читаем?

В то, что чипы Грейстрока не отслеживали файлы, которые читали они с Донованом, ей верилось с трудом. Хью, еще даже не войдя в кают-компанию, уже должен был знать, что именно открыла арфистка, а это значило, что спрашивал он вовсе не о книге.

– Странную историю, – сказала девушка. – Один мудрец выяснил, что все жители Старых Планет произошли всего от двадцати семи предков женского пола.

– Значит, ты не выслеживаешь свою мать целыми днями?..

М барана отвела взгляд.

– Как я могу? Пока мы не достигнем Дамы, я не узнаю ничего нового.

– Это безнадежный поиск. Ты ведь понимаешь?

– В любом поиске есть надежда, иначе никто бы никогда не искал. Вот почему я найду ее, а вы – нет.

Хью покачал головой, возможно даже с уважением.

– Думаю, ты ошибаешься, но надеюсь, что нет. Всего двадцать семь? – переспросил Щен. – Как такое может быть? Во время чисток туда свезли миллионы людей.

– Автор имел в виду, что каждый житель Старых Планет имел в предках по крайней мере одну из тех женщин, а не то, что у них больше никого не было.

– Откуда он это узнал? Люди были слишком заняты выживанием, чтобы отслеживать своих предков.

– Он заявляет, будто выяснил, что определенные гены, которые он называет синлаптаи, передаются от матери к дочери. С каждым поколением они видоизменяются. Подсчитав количество изменений, он может сказать, как давно жила праматерь клана.

– Правда?..

– А изучая их распространение по Старым Планетам, он может узнать, где матери кланов обитали.

– Синлаптаи.

– Он говорит, это древний термин, означающий «маленькие формы нитей» или «могучие кондриане».

– О! Так «маленькие» или «могучие»?

– Каким-то образом и то и другое. Он не говорит, где эта Кондрия. Может, «могучие кондриане» открыли маленькие формы нитей. Полагаю, он считал, будто читателям известен этот термин.

– А значит…

Хью взял чашку в обе руки и отпил из нее.

– Ты не из тех читателей, на которых он рассчитывал. Как его зовут?

– Э-э… – Мéарана взяла планшет и пролистала до оглавления. – Софвари Д. Д. Софвари, как тут написано. Но если ты спрашиваешь, зачем я это читаю, то идея насчет двадцати семи матерей кланов заинтриговала меня. Я размышляла над песенным циклом.

– Не говори. Дай угадаю. Двадцать семь стансов.

– Эта техника зовется «случайное мышление». Выбери что-то наугад и играй о нем, пока к тебе не придет мысль. Я открыла ее несколько лет назад совершенно случайно. Я возвращаюсь к ней время от времени, чтобы посмотреть, удалось ли моей музе найти что-то.

«Я стала столь же двулична, как Фудир, – горько усмехнулась Мéарана. – Если Гончие проверили домашних богов на Дангчао, то нашли записи о том, что к ним получали доступ, но они не знают, обращалась к ним мать или я».

– Фудир занят книгой под названием «Дни Содружества». Легенды. Он гонится за мечтой, которая потеряна намного давнее твоей, Мéарана.

– Я не теряла свою мечту, Хью. Она до сих пор передо мной.

Хью поднялся из кресла и взял чашку с чаем.

– Люси, не полагайся слишком сильно на Фудира. Он из тех, кто использует людей.

– К фэшу это, мун! Быть полезным – уже нимало! Многие прожили жизнь, ня достигнув и этого! Он обманом заставил тебя покинуть Новый Эрен во время того дела с Танцором, но так было лучше для всех, включая тебя!

– Думаешь, это оправдывает его поступок?

– Я слышала историю от него самого… Возможно, тебе тоже стоит послушать ее.

– Проблема историй в том, – сказал Маленький Хью О’Кэрролл, – что в жизни никогда все так красиво не складывается. Некоторые концы с концами все равно не сходятся.

Щен погрузился в раздумья, замерев с чашкой в руке. Мéарана пристально разглядывала его, что в конечном итоге отвлекло Хью от мыслей.

– Что? – спросил он.

– Ничего. Я искала того человека из истории.

Когда они скользнули на Шелковый путь, Грейстрок провел обещанную церемонию, а после торжественного обеда Мéарана сыграла им древние мелодии Пакстона с Терры, нежную «Фанни Пауэр» легендарного слепого арфиста О’Каролана, острую саркастическую «Вперед, герои, вперед, к славе!», изящный песенный цикл «Зеленый, о, зеленый» Галины Луис Казан с Ди Больда. Но самое главное, она сыграла отрывки мелодий из цикла о Танцоре. Она выбрала пассажи об их товариществе – Грейстрока, Фудира и Маленького Хью, – надеясь струнами арфы ослабить напряженные струны их отношений. Если она не могла объединить их так, как раньше, то, по крайней мере, могла напомнить, кем они когда-то были.

Грейстрок являлся мастером ухищрений, и касались они не только дознаний, но и внешнего облика. Хью был более прямолинейным, насколько таковым может быть убийца, но за время партизанской войны на Новом Эрене он научился залегать на дно и выжидать, пока дело не прояснится. Фудир знал это, он и сам умел залегать на дно. Он проводил время за чтением «Дней Содружества», «К Окраине!» и «Традиций племен ’лунов», которые нашлись в корабельной библиотеке Грейстрока.

– Похоже, Донован забросил поиски твоей матери, – однажды в кают-компании сказал Мéаране Грейстрок.

– О, он никогда и не искал ее, – заметила арфистка. – Фудир лишь присматривает за мной. Такое соглашение он заключил с дядей Зорбой.

Губы Грейстрока дернулись. У него имелся кое-какой опыт соглашений с Зорбой де ла Сусой.

– Так Донован – твой компаньон? Твой телохранитель? Ты знаешь о его недостатках?..

– Где-то о двух из семи.

Если такая точность смутила Грейстрока, он не подал виду. Гончий налил себе чаю «Серые помыслы» – сорт, который специально для него производили чайные мастера с Узла Павлина.

– Я как-то заметил у тебя медальон. Могу я взглянуть на него?

Он принес чашку к столу и сел напротив Мéараны.

Арфистка колебалась всего мгновение. Донован был прав. Грейстрок мог выведать все сам множеством способов. Она достала медальон и, держа за цепочку, протянула Гончему. Он пристально изучил его, провел пальцем по абстрактным фигурам.

– Грубо, – высказался он, – но не без мастерства. Это сувенир, который твоя мать привезла с Чертополохова Пристанища, тот, что ты показывала Виллги?

– Верно.

– Но вы с Донованом расспрашивали насчет него на Арфалуне, а не на Чертополоховом Пристанище.

– Мать сказала, что приобрела украшение на Чертополоховом Пристанище, но оно с Арфалуна. – Мéарана покраснела. – Я думала, раз мы там, то смогу купить себе что-то ему под стать.

О тщеславие, имя тебе «женщина»! Кто, разыскивая мать, остановился бы, чтобы прикупить драгоценностей? Определенно тот, кто залился бы краской, сознаваясь в этом! И то, что тот же самый человек может смутиться, обманывая маршала Лиги, лишь добавляет двусмысленности. Гончие всегда вынюхивают, но угадать, почему люди краснеют, не могут даже они.

– Но это не их работа… – задумался Грейстрок.

– Нет, никто из ювхарри…

– …он из Глуши.

– Что?

– Не это ли ювхарри Боо Зед сказал Доновану? Эньрун, Орам или Эхку, он не был уверен насчет названия. – Грейстрок пожал плечами. – Где-то в Выжженном регионе.

Человек может залиться краской и от злости.

– Мне его привезла мать! – крикнула арфистка и потянулась к медальону.

Но Грейстрок отстранился и еще раз провел по украшению пальцами. Почувствовал ли он надписи на обратной стороне? Донован предположил, что они произошли от древнего тантамижского письма, хотя алфавит он не узнал. Но Гончий лишь фыркнул.

– Он надколот. Красный камень должен тянуться за край диска. Так было всегда?

– Я не заметила, – вспыхнув, ответила Мéарана.

– Немного похоже на торнадо.

Грейстрок поднял медальон. На него упал свет, и Мéарана увидела слова.

– Мастер огранил драгоценный камень так, чтобы казалось, будто он крутится.

Гончий вернул украшение, и Мéарана торопливо спрятала его в карман.

– Красное торнадо в черном диске, – задумался Грейстрок. – В моем родном мире, Кринте, торнадо иногда закрывали небеса. И еще я слышал о белых торнадо в мире Огил-ви – воронки из снега и льда приходили из приполярных зон и могли за пару секунд заморозить человека. Может, красный торнадо – горячий, вулканический?

Он рассмеялся, хотя и безрадостно.

– Никогда не думала, что он может что-то означать, – сказала Мéарана. – Я считала его просто символом.

Грейстрок пожал плечами.

– Каждый символ что-то означает. Последний подарок твоей матери… Понимаю, почему ты хотела выяснить о нем все, что можно.

– Нет, – сказала Мéарана, – ты ошибаешься. Это ее крайний подарок, не последний.

Грейстрок открыл было рот, но передумал. Он пришел сюда не для того, чтобы развеивать иллюзии девушки. Кроме того, рано или поздно до Зорбы дойдут записи разговора и он увидит, как обходились с дочерью его протеже.

– На все воля Дружественных, – сказал он. – Но пока мы не узнаем, что Шедингер отсек ее нить, возможно все.

«Холодная кринтская поддержка» стала притчей во языцех во всем Спиральном Рукаве. Но он хотел утешить ее, даже по-своему подбодрить, и из троицы он сильнее всех любил бан Бриджит, а это чего-то да стоило.

– Спасибо, – сказала арфистка.

Грейстрок поднялся, но остановился и оглянулся.

– О, – произнес он, – чуть не забыл. Один ювхарри был убит. Я подумал, может, ты захочешь знать.

Сердце Мéараны стиснула ледяная рука.

– Кто?..

Грейстрок поднес руку к уху, совещаясь со своим чипом.

– Мы перехватили сообщение по новостному каналу, пока ползли из системы… А, вот оно. Женщина по имени – о, во имя Совы! – Эн… вел… ум.

– Энвелумокву Тоттенхайм, – закончила Мéарана, обмирая. – Энвии.

– Да, она. Кондефер-парк. Судя по всему, очередное нападение ‘лунов. Похоже на то, что чуть не случилось с бедным дьяволенком Чинсом. Они выцарапали свои слоганы на стенах магазина. Маршал Пришдада сказал, что недавно по городу прокатилась волна подобных инцидентов. Мне жаль. – Он достал из рукава платок. – Не думал, что ты это так воспримешь.

– Нет, дело не в этом, – сквозь слезы произнесла Мéарана. – Мы разговаривали всего пару минут, но она была такой милой и дружелюбной.

«Дела Гончих? – сказала Энвии. – Это магнит для неприятностей. Не хочу быть замешанной».

Разбой был обычным делом в Пришдаде, и ювелирные магазины казались соблазнительной целью… Нападение могло быть не связано с поисками арфистки. Но Мéарана отшатнулась от Грейстрока, внезапно осознав, кем он был и на что мог пойти в погоне за призом для Ардри. Она не верила в случайности.

Как не поверил и Донован, когда она рассказала ему. Он прошел к монитору в каюте Мéараны и обнаружил, что доступ к рапорту маршала Пришдада открыт.

– Хитрюга, – сказал он. – Грейстрок хочет, чтобы мы знали об этом.

– Почему? Это предупреждение? Мог ли он или Маленький Хью?..

– Что? Нет. Грейстрок может быть виноватым во множестве грязных дел – некоторые из них ты сочла бы ужасными, – но он никогда не дослужится до Символа Ночи.

Мéарана села и положила подбородок на сложенные руки.

– Никто не хочет, чтобы я нашла мать. Ты то и дело вставляешь палки в колеса. Пытаешься отбить у меня охоту. Ты, Грейстрок, Маленький Хью. Они сомневаются в тебе. Ты сомневаешься в них. Ты утаиваешь от меня информацию.

– Какую информацию я утаиваю от тебя?

– Орам, – отчетливо произнесла арфистка. – Эхку. Эньрун.

Донован закрыл глаза. Грейстрок действительно умел подкрасться незаметно.

– Вот мерзавец! – сказал он. – Шлюхин сын!

– Полагаю, я не должна была узнать о тех местах.

Донован огляделся.

– Может, стоит пригласить сюда Грейстрока и Хью или достаточно того, что при желании они и так подслушают наш разговор?

– По крайней мере, Грейстрок…

– Будь Серый действительно заинтересован в том, чтобы найти бан Бриджит, он бы искал сам, а не пытался узнать, что известно нам. Во имя богов, надеюсь, он слышал это!

Он тяжело стукнул кулаками о столешницу. Монитор подскочил, а рожок смерти с Мира Фрисинга слетел с крючка и упал на пол. Из общей комнаты торопливо прибежал встревоженный Билли Чинс.

– Что за крики-вопли? Хозяин хотеть Билли?

Человек со шрамами почесал щеку, и на мгновение воцарилась тишина. Он рывком поднялся на ноги и прошел к двери, подобрал упавший инструмент. Фудир сыграл несколько нот из мелодии с гор Кельк-Барра с ужасными, неестественно длинными интервалами, повесил рожок на крючок, но он снова свалился. Билли Чинс подобрал его и прижал к груди, словно защищая.

Фудир повернулся к Мéаране:

– У Грейстрока есть причины пытаться запугать тебя. Нет, останься, Билли. Ты имеешь право знать.

Фудир вернулся в кресло и постучал по экрану.

– По словам маршала Пришдада, эту Тоттенхайм зверски избили. Но я смотрел фотографии из морга, загруженные в рапорт, и не заметил в увечьях ничего зверского. Это было тщательное и методичное избиение, чтобы добыть максимум информации. Это называется каовён.

– Каовён? Максимум информации? Энвии ничего не знала! У нее была…

Донован приложил палец к ее губам.

– А теперь Названные знают, что она ничего не знала.

– Названные?

Донован словно погрузился в себя.

– Что-то идет за нами.