Текст книги "Река Джима"

Автор книги: Майкл Фрэнсис Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Возникло лицо Мэгги Б.

– В чем дело, Фреш? – она нахмурилась. – Ты! Свали от трубки. Ты не член команды.

– Нет, но это мой чартерный рейс. Когда зацепишься, разворачивайся и двигай к мертвой стороне «Прабхакарана». Если рванешь вперед, он все равно достанет тебя.

– Эти маленькие хлопушки…

– Это техника Содружества! Ты не видела и десятой доли того, что может этот корабль. Искусственный интеллект пробудился и думает, что защищается от нападения! Порты на поврежденной стороне оплавлены. Там он не сможет вести огонь.

Губы капитана сжались в тонкую линию.

– Каждый раз, когда ты появляешься, – сказала она, – я попадаю в передрягу.

– Я в твоей жизни появлялся всего дважды.

– Главное, чтобы не трижды. – Женщина отвернулась от экрана. – Д. 3., альфены на реверс. Запустить на пятьдесят. Полная мощность. Пять рывков.

Остальные покинули челнок. Корабельный медик перевез Вратрока на борт на парящей платформе. Франк, Халлахан и де Роше бросились к аварийным станциям. Бан Бриджит кивнула на потемневший интерком.

– Дельный совет, – заметила она. – Полагаю, ты окажешься прав.

– Извинения приняты. Пошли, нужно попасть в рубку управления.

Мéарана шла впереди, бан Бриджит следовала за ней. Донован замыкал шествие. Когда группа достигла середины перехода, соединявшего отсек челноков с отсеком управления, альфвеновая сирена просигналила во второй раз – короткое-длинное, короткое-длинное предупреждение о близящемся запуске.

Они схватились за поручни, и на мгновение корабль будто растянулся по скошенной оси. Большинство капитанов не включали альфвены настолько глубоко в гравитационном колодце солнца. Но «Одеяла и бусы» были оборудованы альфвенами исследовательского класса, а ради спасения от корабельных оборонительных батарей «А. К. Прабхакарана» не жалко выжечь пару конденсаторов.

«Одеяла и бусы» проскользнули мимо носа ковчега Содружества. Донован вошел в рубку как раз вовремя, чтобы увидеть, как на древнем корабле в унисон колеблются скопления антенн, словно трава на весеннем ветерке.

И один из трюмов на «Одеялах и бусах» превратился в пар.

Корабль дернулся, центр тяжести внезапно сместился, угловой момент резко изменился. Риппер Коллинз, который сидел на месте пилота, выругался. Д. 3. выкрикнул приказы контролю повреждений.

– В трюме «В» кто-то был? В трюме «В»?.. Мэм! Автоматические вакуумные двери перекрыли все соединяющие трубы. Обошлось без жертв. Принцесса Уеннауа сообщает, что ее эскорт в ужасе, но цел.

– Поднимаемся вдоль мертвой стороны, – сказал Дикий Билл. – Оборонительные батареи остаются под горизонтом корабля.

Команда немного расслабилась, но бан Бриджит сказала:

– Мы только предполагаем, что защита этого борта разрушена.

Мэгги Б. повернулась к ней:

– Я узнаю, кто, черт подери, ты такая, когда будет время. А пока в моей рубке лучше помолчи. Время для молока и печенья будет позже. Полный вперед, мистер ад-Дин, как можно дальше от этой юношеской фантазии.

– Слушаюсь, полный вперед, мэм.

Капитан вернулась в кресло, а Д. 3. передал приказы де Роше и Коллинзу. Флинт Рхем оторвался от астрогационного пульта.

– Активность ближнего борта. Вывожу на четвертый экран.

Барнс подалась вперед. Створки ракетных портов и люки излучателей, давно заваренные, пытались открыться.

– Слишком близко, – пробормотала Барнс.

Она хлопнула по комму:

– Дакки! Сколько ждать перезарядки альфвенов?.. Плохо. Мне нужен рывок, и поскорее. Сойдет и тридцать процентов. Конец связи. Д. 3., что со штурвалом?

– Мы – торговый корабль, Мэгги, и не можем мгновенно развернуться.

– Я рискну. Выжми все, что можно.

Прошло пару секунд, но ни одна створка так и не открылась. Мэгги Барнс начала расслабляться.

– Он не может стрелять.

Вдруг часть обшивки древнего корабля вздулась и обвалилась сама в себя.

– Он думает, что орудийные порты открыты, – прошептала бан Бриджит.

– С той стороны его сенсоры расплавлены, – сказал Д. 3. – Как он вообще целится?

– Он не целится. Стреляет вслепую. Ожидает абордажа.

«А. К. Прабхакаран» вдруг засиял безмятежным и прекрасным оранжевым светом. Доновану зрелище напомнило солнечные лучи, пробивающиеся сквозь просветы в облаках. И тут «Прабхакаран» сам превратился в облако – в яркую туманность из газов, которая еще какое-то время сохраняла очертания корабля, а потом начала рассеиваться. Ковчег был достаточно большим, чтобы его сила притяжения удерживала обломки, так что однажды они соберутся в странный металлокерамический астероид. С вкраплениями органических веществ.

«Прощайте, Билли, – подумал Донован, – Софвари, Поули. Прощайте, тысячи безымянных терранских колонистов, грезивших о новой жизни в новых мирах. Прощай, Пэчароо».

Донован вздохнул.

– Черт!.. – сказал он.

Мéарана посмотрела на него и взяла за руку.

– Что?

Донован кивнул на экран:

– Мы его сломали.

XVII
ТАМ, ГДЕ СЕРДЦА

Славобог Скелет отрывается от переучета и видит, как человек со шрамами входит в бар Иеговы и щурится в полумраке. Он приветственно поднимает руку.

– Ты вернулся, – произносит он.

Человек со шрамами фыркает.

– Я больше не мог выносить нашу разлуку.

– Ты оказался слишком порочен даже для язычников за нашими защищенными небесами, – догадывается бармен.

– Я видел столько порочности, что побледнел бы даже ты, брат Скелет.

– Я бармен. Я слышал на своем веку столько признаний, что ты бы удивился, от чего мне только не приходилось бледнеть.

Человек со шрамами изображает улыбку.

– Стакан вискбеаты.

– Едва ли я побледнею от этого, друг Фудир. Продажи виски ужасно пострадали за время твоего отсутствия.

Человек со шрамами ничего не говорит и возвращается в свою нишу. Он задается вопросами, сидел ли в ней кто-то и знает ли кто-нибудь, что он вернулся.

Бар никогда не пустует, никогда не знает покоя, но ближе к полудню там обычно затишье. Яркий свет солнца бьет в окна, смазывая очертания людей за столиками, придавая им сказочный облик.

Он вспоминает, как внутри «А. К. Прабхакарана» вспыхнуло солнце.

Славобог лично приносит стакан и ставит перед ним.

– За тобой до сих пор должок, – сообщает он.

Человек со шрамами достает из кармана куртки карточку и показывает ее. Превосходная имитация карточки Своры. Лучшей копии бармену еще не приходилось видеть. Но она не светится в руках.

– Ах, – бормочет человек со шрамами, – я и забыл. Счет закрыт.

Он роется в кошеле и достает гладиольские векселя.

– Друг, – произносит Славобог, загораживая его, – не мое дело учить сынов этого мира здравомыслию, но деньгами здесь лучше не светить.

Человек со шрамами сует ему деньги.

– Мне даже не хочется принимать их. Твой долг был твоим бессмертием. Я был готов поспорить, что он переживет тебя. Если ты погасишь его… Ладно, – продолжает он, заработав мрачный взгляд от посетителя, – что стало с арфисткой, с которой ты ушел? Некоторые завсегдатаи спрашивали о ней.

– Она отправилась домой проводить время со своей матерью.

– Значит, она теперь там? Ты будешь навещать ее?

– Она просила меня. Хотя ее мать этого не одобряет.

Человек со шрамами сидит в нише и пьет. Он скучает по внутренним личностям. Он знает, что Ребенок следит за дверью, за залом, за прочими завсегдатаями. Он знает, что Педант размышляет над уроками, полученными в последнем деле. Но их голоса больше не кажутся чужими. Они говорят его собственным голосом, ибо теперь он стал целым, несмотря на то что каждая внутренняя личность тоже обрела полноту.

«Не волнуйся, Донован. Если мы потребуемся, ты только позови».

Человек со шрамами улыбается и делает еще один глоток.

– Слыхала, ты называл себя моим мужем, Донован-буиг, – сказала ему бан Бриджит по пути к Гатмандеру.

– Это был один из тех корабельных романов, – ответил он. – Ты, верно, уже и забыла.

– Я помню его слишком хорошо, Донован-буиг. И я помню, что случилось после.

Донован кивнул на Мéарану, игравшую на арфе для команды.

– Все же ты могла обходиться с ней получше.

– Так ты теперь заботливый отец? Что-то не припоминаю тебя в Зале клана Томпсонов.

– Она тоже не припоминает, чтобы ты туда частенько захаживала.

После разговора их ждал долгий перелет до Гатмандера, а для Мéараны к тому же и тяжелый. Она пыталась навести между ними мост, чтобы воплотить свою фантазию. Но нет такого моста, который пересек бы целый океан.

Грейстрок и Маленький Хью ждали на Гатмандере, и бан Бриджит с дочерью отправились на Верховную Тару.

– Прости, Донован, – солгал Грейстрок, – но на корабле больше нет мест.

Гончий продлил срок действия карточки Своры для перелета на Иегову и выдал ему щедрое вознаграждение за защиту арфистки. Но он чувствовал, что для него еще не все потеряно, и решил нанести упреждающий удар.

– Не грусти, Фудир, – сказал Маленький Хью. – Нельзя потерять то, чего у тебя никогда не было.

«Возможно, и нет», – говорит человек со шрамами стакану виски. В некотором смысле у него это было, пусть сперва возникшее в голове Люсии Томпсон, но достаточно сильная мечта способна перетекать из одной головы в другую.

Солнце уходит, и окна бара темнеют. В преддверии близящейся ночи закрываются ставни. В бар заходит Бикрам. Нет конкретного момента, когда кто-то мог бы сказать: «Он пришел». Есть лишь момент, когда человек понимает: «Он здесь». Подобный навык отменно служит людям, чей хлеб – входить и покидать определенные места, унося с собой то, за чем пришли.

Бикрам представляет Совет Семерых. Он присаживается за стол, располагаясь так, чтобы не сидеть спиной к залу. Перед ним появляется стакан масаалы паала, приправленный гвоздикой и шафраном. Бикрам пробует напиток и добавляет щепотку порошка-бадаам из пакетика, появившегося из кармана куртки.

Человек со шрамами следит за его действиями и через некоторое время передает ему красный пакетик.

– Это семена, – произносит он, – Истинного Кориандра, что растет только в диком мире Эньрун, завезенный туда тер-ранами Флота Сокровищ. Возможно, они прорастут на земле Закутка, возможно, нет.

– У тебя отменное чувство юмора, Фудир. Дикие миры! Флот Сокровищ! Может, это просто переданный по секрету древний рецепт твоей бабушки?

– Смейся сколько угодно, Бикрам. На вкус, конечно, не очень, но это кориандр. Почему бы легенде не происходить от легендарной приправы?

– Хариманан видел тебя утром. Он сказал, что ты сел так, словно и не уходил никуда. Но ты не посетил Закуток.

– Все, что случается в городе, видят и слышат в Закутке. Мне стоило лишь подождать, чтоб Закуток сам пришел ко мне. Что за слово прислал Совет Семерых?

– Шесть из Семерых, во всяком случае. Дензел ушел с ветром. Пасторы хотят поговорить с ним, но он не хочет говорить с ними.

– Он человек немногих слов.

– Одно из тех слов касается корабля, что через три дня прибывает с Валентности. Хиззонер, мудро правящий терран-ским Закутком Валентности, приметил пару контейнеров с дрейфующими драгоценностями того рода, из которого увлажненные пальцы способны вызвать сладкую музыку. Они будут перегружены и переправлены через Иегову на Ди Больд.

– Ди Больд, – повторяет человек со шрамами.

– Да, и Хиззонер говорит, что среди столь многих коробок одной или двух вряд ли кто-то хватится. Возможно, их способны заменить глазурные камни, которые добывают в наших Аратских горах. Здесь, в Тарако-сарае, они не дороже стекла, но в большой цене на Ди Больде и Мире Фрисинга.

– Небольшая потеря для дибольдцев, – произносит человек со шрамами, – но большое приобретение для Закутка. Что требуется?

– Не так много. Драгоценности должны идти путями богов, но пара пустячных документов должны помочь сменить их внешний облик. Записи должны ослабить тревогу, которая иначе нарушит спокойствие умов.

– Тут нужно хорошенько подумать, – говорит человек со шрамами.

После ухода Бикрама он погружается в раздумья. Теперь он обеспеченный человек. Свора хорошо отблагодарила его, а как только изделия из стояночного камня начнут поступать регулярно, консорциум Танцующей Дамы сделает его еще богаче.

На обратном пути он остановился на Верховной Таре, где попытался встретиться с бан Бриджит, но встретился только с Зорбой де ла Сусой.

Старый Гончий поведал ему, что бан Бриджит и Мéарана отправились на Полустанок Дангчао. Он хорошо заплатил ему и хотел выдать награду за смерть Билли Чинса. Донован принял плату, но отказался от награды – он и сам не до конца понимал почему. Зорба сказал, что раз задание выполнено, то жизни Донована больше ничего не угрожает. Но Доновану это уже не казалось важным.

– Для тебя осталось последнее задание, – произнес старик, но не сказал, какое именно. – Если тебе нужны инструкции, значит задача эта не для тебя.

Он добавил лишь, что в случае неудачи оно послужит ему наказанием само по себе.

Через три дня терране Закутка похитят пару контейнеров с легендарными дрейфующими драгоценностями с Валентности и подменят их глазурными камнями с Иеговы, должным образом подправив накладные бумаги, чтобы все сходилось. Такими делами он когда-то занимался. Но теперь подобные забавы утратили для него смысл. Не из-за новоприобретенно-го богатства, хотя в результате будущего похищения он мог бы перевести импортируемые стояночные камни из собственного кармана в… собственный карман. Это забавляет его. Если уж воровать, то лучше всего воровать у тех, кто этого заслуживает.

Слева от него сидит девушка в хитоне. Она ничего не говорит, только смотрит на него, склонив голову набок, и ей удается пожать плечами, не пошевелив при этом ни единым мускулом.

Наконец человек со шрамами вздыхает и встает со стула. Славобог печальными глазами бассета наблюдает, как он уходит.

Оказавшись снаружи, человек со шрамами поворачивает к космическому порту Иеговы и заходит в здание терминала, где отыскивает офис линий Хэдли. Там он видит, что «Иеза-бель Хэдли» выходит с высокой орбиты Иеговы через два дня, направляясь к Старым Планетам с остановками на Ди Больде, Старом Сакене и Абалоне, но лишь пролетая с погрузкой-выгрузкой пассажиров и грузов мимо Полустанка Дангчао и других промежуточных миров. Название корабля вызывает у него улыбку. Знамение! Он покупает билет в третий класс – у него еще осталась гордость – и просит у консьержа забрать его багаж из бара.

– Дангчао? – говорит консьерж. – Хотите упростить жизнь?

– Скорее усложнить. Наверное, буду пасти зверей Нолана.

Консьерж смеется, представив, как старик с крючковатым подбородком скачет на пони по «Туда и обратно», раскручивая боло над головой в погоне за теленком. Но человек со шрамами не смеется, и его выражение лица прогоняет улыбки с лиц остальных.

Когда он покидает терминал и сворачивает на Смазочную улицу, из сумрака возникает тень и идет за ним. До чего быстро разлетаются слухи о богатстве! Донован не успевает ничего сделать, к спине прижимаются знакомые контуры пара-лизатора.

– Осторожнее с отдачей, – предупреждает он.

– Ита-ак, До-оно-ован, друг мо-ой, – шепчет голос, которого он не слышал двадцать лет, – как до-олго мы не виделись.

Он оборачивается и видит Равн Олафсдоттр: все такую же гибкую, эбонитово-черную и светловолосую. Дуло парализа-тора кажется намного шире, когда направлено на тебя.

– В Пасти Льва идет борьба, – произносит она на конфедеративном маньярине без акцента. – Имена, что не были забыты, были призваны. Твой долг – пойти со мной.

Она забирает билет до Дангчао у него из рук и бросает на землю.

– По-ошли, До-оно-ован. До-олх – злая сука, верно-о?

БЛАГОДАРНОСТИ

Человеческий род расселился по всему Спиральному Рукаву. Языки изменились и смешались, как и культуры, которые они некогда дополняли. Я хотел бы поблагодарить Башира Алавамлели за помощь с арабскими словами, Кэйтлин Вонг – за советы на китайскую тематику, Рохита Рамасвами, Гиту Рао и Раджа Нандури – за термины на тамильском языке. Естественно, произношение и грамматика несколько изменились за прошедшие века, и я нарочно переделал их, чтобы они лучше служили моим целям.