Текст книги "Река Джима"

Автор книги: Майкл Фрэнсис Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Она прижалась к валлаху.

– Нет. Как бы это ни было больно, неведение – не лучший вариант. Там хватало и другого, помимо чудес. Упадок, войны и разруха. Мы можем только лишь повторить славу минувших дней, но зато можем не повторять тех же ошибок.

Они услышали Ревущее ущелье задолго до того, как увидели его. То была узкая расселина у отрогов Кобберджоббла, из которой доносились вой и стенания, словно внутри затаился исполинский зверь. Слоофи затрясся от страха, и даже Софвари встревожился. Но потом он рассмеялся и сказал:

– Ущелье, будто мегафон, усиливает шум водопада.

Рулевой услышал его и сказал:

– Все так, но рев водопада может скрывать рев настоящего дракона.

Он засмеялся, даже не позаботившись взглянуть, напугал ли кого-то. Остальные лодочники тоже расхохотались, но от Мéараны не укрылось, что они косились на пассажиров, облизывая губы и жадно потирая руки. Предвкушение, но без примеси страха. Они не впервые проходили ущелье и знали, что никаких драконов там не водится.

Река заметно сузилась, течение ускорилось. Гребцы проложили вдоль бортов доски для ходьбы. Затем, по двое за раз, они отложили весла и взяли шесты, хранившиеся на внутренней стороне бортов. Шесты длиной не уступали лодке. Двое кормовых гребцов встали на доски и погрузили шесты в воду.

– Дно! – крикнул один, и загребающий подтвердил.

Они уперлись плечами в обтянутые кожей толстые концы шестов и пошли, толкая лодку вперед. Следом за ними двое баковых гребцов подняли свои весла и взялись за шесты, теперь уже четыре человека шли от носа к корме, борясь с течением. Один из баковых гребцов низким злым голосом сказал что-то рулевому, и тот яростно замахал руками, указывая на берег. Мéарана посмотрела туда, но не заметила ничего необычного.

Она взяла арфу и стала наигрывать первые пришедшие на ум мелодии: джигу, таараб, халай. Девушка подобрала ритм для ходивших с шестами мужчин, рулевой ухмыльнулся и стал отбивать ладонью по ручке рулевого весла в такт музыке. Правый баковый гребец, достигнув края доски, оглянулся на гребца напротив и едва заметно покачал головой. Товарищ ответил ему тем же, и они снова уперлись плечами и толкнули.

Они разбили лагерь на песчаной отмели восточного берега, где от склона холма осталась лишь груда камней. Река исчезала в дымке брызг от водопада. Как ни удивительно, в каньоне рев оказался тише, чем у отрогов, но им все равно приходилось чуть ли не кричать, чтобы быть услышанными.

Донован последним сошел с лодки.

– Это песчаная змея? – спросил он. – А, нет, просто ветка, застрявшая в грязи.

Разыгранный спектакль показался Мéаране забавным, она ни на миг не сомневалась, что это был именно спектакль, ведь Донован ничего не делал без веской причины. Она развернула палатку. Лодочники успели привыкнуть к палатке, которая сама себя поднимает, и больше не толпились вокруг нее с открытыми ртами, когда Мéарана включала снаряжение.

К ней подошли Билли Чинс и Донован, болтая на конфедеративном маньярине. Донован присел и заглянул в палатку.

– Где Тедди и Поули? – спросил он.

– Вернулись к лодкам за провиантом.

– Софвари, – сказал Билли, – сходи за ними.

Ученый-валлах посмотрел на Донована, и тот кивнул ему.

– Что происходит? – спросила Мéарана, когда Софвари ушел.

– Проблемы, – ответил Билли.

– Мы надеемся, ничего серьезного, – произнес Донован.

– Спасибо за предупреждение, что бы оно ни означало.

Мéарана достала арфу. Она все еще настраивала ее, когда вернулись остальные. Все собрались, и Донован сказал, что Билли считает, будто лодочники что-то замышляют.

– Я подозревал это еще до того, как мы отчалили, – сообщил конфедерат. – Старый хозяин таверны слишком сильно хотел доказать, что в Ревущем ущелье нам ничего не грозит, и слишком сильно пытался показать, что его не интересует наше золото и серебро.

– Я ему верю, – сказал Донован. – О песчаной змее я сказал на галактическом. Но кое-кто из наших «друзей» встревоженно оглянулся. Я притворился, будто не заметил, и не думаю, что они обратили на это внимание.

– У них есть уховертки, – сказала Мéарана.

– Или сами выучились. В любом случае – зачем им скрывать это? Они хотят знать, о чем мы говорим, но не давая нам понять, что они знают.

– Я видел, как ты проверял их, – сказал Билли. – Отреагировали только четверо.

Донован кивнул.

– Уховерток здесь вряд ли много. Но у каждого загребающего есть. – Он взглянул на Теодорка. – Приведи сюда Слоофи.

Дикарь поднялся и ушел.

– Не хочу проявить неуважение к Билли, – продолжил Донован, – но я сомневаюсь, что хозяин таверны в Раджилу-ре смог бы нанять пятнадцать человек. Мы миновали пограничный холм на речном берегу, так что мы перешли из Рад-жилура в Джебельсанмёеш.

В палатку вошел Слоофи, следом за ним Теодорк. Дикарь ослабил ремешок на ножнах. Переводчик улыбнулся.

– Чего хозяева хотят от Слоофи? – Его улыбка медленно погасла, стоило ему увидеть их лица. – Я чем-то прогневил вас?

Донован заговорил с ним на чистом гэлактическом:

– Когда они планируют напасть?

Переводчик побледнел. Он попытался притвориться, будто ничего не понимает, но Билли покачал головой.

– Так не пойдет. Мы все знаем. Тебе нужно просто сказать остальное.

Подобное обращение неизменно вселяло ужас в сердца, но со Слоофи оказалось бесполезным.

– Мой товарищ, – сказал Донован, разъясняя положение вещей, – практикует искусство, которое заставляет других отвечать на вопросы.

Теперь Слоофи задрожал.

– Нет а’йайх. Я просто фигура на доске для шадранеха в игре сильных мира сего.

– Раз ты такой бесполезный, – заметил Билли, – по тебе скучать не станут.

– Думаю, – ласково сказала Мéарана, – тебе лучше все нам рассказать.

Слоофи обернулся к ней, словно к избавительнице.

– Да, о сади. Я ничего не утаю!

– Тебя нанял райе Джебельсанмёеша? – задал вопрос Донован.

– Моему хозяину ведомо все. Его люди передали мне монеты, чтобы нанять лодочников, и пообещали мне больше, когда… все… будет сделано.

Мéарана повернулась к отцу.

– Лафеев казался вполне дружелюбным.

– Но райе Джебельсанмееша, – сказал Донован, – заведует торговлей драгоценностями. А мы ищем источник лучших его товаров.

– Но нас не интересуют драгоценности, – сказала Méaрана. – Мы ведь ищем мою мать.

– Лафеев представить не мог, что кто-то отправится на столь безумные поиски. Он решил, что это прикрытие для настоящей цели – вытеснить его с рынка торговли драгоценностями.

– Настороженный разум на всех взирает с подозрением, – сказал Билли.

– Когда они планируют напасть? – снова спросил у переводчика Донован.

Слоофи, запинаясь, заговорил:

– Они убьют меня, если я скажу.

– А если не скажешь, убьем мы, – произнес Билли и беспомощно развел руками.

– Ну и дилемма, – отметил Теодорк.

– Но подумай вот о чем, – продолжил Билли, – от наших рук ты будешь умирать намного дольше. Ты протянешь много дней, прежде чем шакалы и коршуны найдут тебя.

– Похоже, долгая жизнь ему не по душе, – сказал Поули.

Донован ласково спросил:

– Все лодочники в сговоре?

– Нет. Трем не сказали, потому что они не кровные родственники. Как и этому гнусному Дьямосу, чья мать – шлюха из ущелья. Когда молот упадет, этим четверым предоставят выбор – присоединиться к лодочникам или пойти с вами на корм рыбам.

– Нелегкий выбор, – согласился Поули.

Донован бросил взгляд через плечо.

– Теодорк?

– Да, босс. Я найду его.

Дикарь вынырнул из палатки. Донован продолжил допрашивать Слоофи:

– Когда они собираются напасть?

– После того как мы попадем в Джебельсанмёеш, ибо нападение оскорбит квайзара Раджилура, немного глубже в Ревущем ущелье, так, чтобы всю вину возложить на народ ущелья. – Слоофи тяжело сглотнул. – Скорее всего, этой ночью, когда вы уснете, а они отдохнут от гребли.

– Почему не дальше в ущелье?

– Они хотят обвинить ущельцев, но не сталкиваться с ними по-настоящему.

Донован кивнул и посмотрел на остальных.

– Вот вам и ответ. Какие-то проблемы?

Билли покачал головой.

– Да. Как мы управимся с тремя дурмами, если все лодочники умрут?

– Как-нибудь да управимся, – ответил Донован. – Полагаю, это зависит от тех троих, кто не посвящен в план.

Теодорк приволок за шиворот Дьямоса.

– Нашел, босс. Куда его?

Но тут вмешался Слоофи:

– Боги свели вас с ума. Против вас по меньшей мере двенадцать человек. Бойцов у вас только двое. И может, этот, – он указал на Билли, – умеет не только болтать. Но мягкотелый в бою никто, и какой прок от старика и бини?

Донован взглянул на Теодорка:

– Что думаешь?

Нагараян почесал в затылке.

– Три полные лодки? С одной я разберусь. Возможно, По-ули справится с большей частью второй. Пятеро остаются на вас. Кажется, эта грязь на моем сапоге не понимает, кого собираются укусить его дружки.

Самонадеянность «регардеров» начинала подтачивать уверенность переводчика. Мéаране очень хотелось, чтобы эта уверенность укрепила и ее решимость. Но она умела не выдавать страха перед врагом.

– Я могу сыграть на арфе, – предложила она.

Билли хотел было рассмеяться, но Донован шикнул на него, и на лицах Слоофи и Дьямоса отразилось искреннее беспокойство. Слоофи попытался снова:

– Твое оккультное искусство не поможет.

Донован повернулся к Дьямосу.

– Что тебе известно? – спросил он на языке Речного Моста.

– Я знал, что эти псы с нижнего течения замышляют что-то дурное, но хотел остаться в стороне и посмотреть, чем все обернется.

– Какая храбрая душа! – заметил Поули.

Дьямос пожал плечами:

– Глуп тот человек, который погибает в чужой драке.

Заметив выражения лиц Донована и Билли, он добавил:

– Но как я понимаю, это дело решенное, поэтому я лучше помогу вам бороться с этими собаками, чем стану помогать им.

Они не убили Слоофи. Билли хотелось этого, но Донован сказал, что они встревожат лодочников. Проводник вернется к костру, который они разожгли выше по берегу, но сядет чуть дальше от других. В слабом свете никто не заметит, что Слоофи связан и с кляпом во рту. Билли пригрозил, что если он попытается поднять тревогу, то умрет «первой и последней смертью». Слоофи все понял.

– Что я должен портовым крысам с верхнего течения? – только и успел сказать он, прежде чем ему засунули в рот кляп. Вопрос был риторическим. По его же признанию, он должен был им вторую часть денег Лафеева.

– Человек, готовый убить ради золота, – сказал Донован Мéаране, – редко готов умереть за него.

Мéарана разложила кресло возле палатки и взяла в руки арфу. Тихо напевая, она настроила ее на третий лад. Лодочники, лежавшие на покрывалах немного поодаль, с интересом следили за ней. Один мужчина намазывал на плечи другого целебную мазь. Да, день выдался не самый легкий. И хотя им требовалось достичь ущелья, чтобы совершить задуманное, они не хотели оставаться здесь дольше, чем необходимо.

Ей вспомнилось, как они потирали руки и облизывали губы. Не предвкушение, поняла она. Это были обычные портовые подонки, а не профессиональные убийцы. Наверное, лодочники и сами немного трусили. Вероятно, скоро они начнут прикладываться к бутылке.

Арфистка запела «Трагедию Хендрика Шана». То была хорошо известная на Ди Больде поэма, и ее перевод на лоор нуксрьес’р был тактической хитростью. Она повторила слова «сотто восе», чтобы уховертка подобрала подходящий аналог, а затем пропела их опять, ей хотелось поэтического перевода, а не буквального. Результат не очень понравился арфистке, ведь правила стихосложения двух языков заметно отличались, но главное было – донести смысл.

Хендрик Шан прославился тем, что продал своего лорда его врагам за сумку серебряных монет. Но когда лорд Венабль оказался во вражеских руках, пленители отказались платить Шану, так что в итоге он остался без денег, без лорда и без чести. Мéарана пела историю об отчаявшемся человеке, который поддался искушению. Подобные тонкости предназначались для концертных залов Эльфьюджи, а не для песчаного берега в Ревущем ущелье. Песнь ее стала сатирой. Шан превратился в объект насмешек и опозорил свою семью, друзей и профессию:

 
Ибо взял он лордовы деньги
Да продал лордову жизнь.
 

Лодочники слушали вполуха, но Мéарана заметила, что некоторые неуютно заерзали, чуть отодвинулись от других и о чем-то яростно заспорили между собой.

Потом арфистка заиграла зловещий голтрэй, растревожив и остальных. Закончив, она вернулась в палатку. Теодорк ухмыльнулся ей.

– Неплохо ты им нервишки потрепала, детка.

Переводчик Дьямос, дрожа, смотрел на арфу полными ужаса глазами.

– Ты не отсюда, – раз за разом твердил он.

Они сидели в палатке, а в небе над ущельем проплывали созвездия.

– Перед рассветом? – спросил Донован.

Теодорк кивнул.

– Есть смысл, босс.

Они спали по очереди, но, когда пришел черед Мéараны, она поняла, что не может уснуть. Арфистка свернулась в спальнике и закрыла глаза, но сон упорно отказывался приходить. Или ей только так казалось, ибо уже в следующую секунду Донован тряс ее за плечо. Он приложил палец к губам.

– Идут.

– Сколько?

– Трое остались. Непохоже, что им это нравится, но они не знают, как остановить других, – он открыл заднюю стенку палатки. – Тедди, Поули, выйдете спереди. Билли и я обойдем сзади.

– А мне что делать? – спросил Дебли Софвари.

– У тебя есть оружие?

Он кивнул.

– Умеешь им пользоваться?

Снова кивок.

– Тогда примени его.

– Я… но я стрелял только по грызунам. На полевых работах.

– Хорошо. Это те же грызуны, только крупнее. – Донован прошел к задней стенке, но остановился. – Постарайся не попасть в своих.

Теодорк достал «девятку» и зарядил ее.

– Ты не будешь сражаться мечом? – спросил Поули.

– А зачем?

Мéарана выглянула в сетку на откидном борту палатки.

– Они у костра. Нашли Слоофи. Он развязан. Кажется бодрым. Они знают, что мы знаем.

Поняв, что момент неожиданности упущен, лодочники с криком ринулись на них. Тедди и Поули выскочили вперед, второй Дикарь замахнулся мечом, а первый припал на колено и поднял «девятку». Он выстрелил раз, еще раз. Один человек упал. Поули рассек руку еще одному. Другой лодочник набросился на Мéарану и повалил ее на пол палатки. Арфистка выхватила нож и четырежды быстро пырнула его в живот. Мужчина со стоном откатился, но к нему шагнул Софвари и выжег мозги парализатором. Остальные попятились и попали под огонь Билли и Донована, занявших позиции за грудой камней слева. Еще один человек упал, двое, шатаясь, схватились за раненые конечности.

Лодочники вышли из зоны поражения и стали рыться в дурмах. Теодорк сказал Поули:

– Это нехорошо.

Лодочники, которые ходили по Вьющейся реке, нередко добывали себе пропитание на охоте, их сборные луки славились дальнобойностью.

Нападавшие заспорили между собой. Некоторые указывали на лодки. Мéарана предположила, что они хотят сбежать. Другие стали натягивать тетивы. Кто-то попытался подозвать трех гребцов, которые решили остаться в стороне, но те знаками дали понять, что не собираются ввязываться.

– Пошли, – сказал Софвари, взяв ее за руку. – К Доновану за камни.

Пока они отступали под прикрытие утеса, Дьямос останавливался возле каждого упавшего человека и обрывал их крики ударами кривого ножа по горлу.

– Не этого, – крикнул Билли. – Я пообещал.

Торговец из ущелья взглянул на истекавшего кровью Слоофи.

– Ты дурак, нижнетеченец. Следовало присоединиться к звездным людям.

– Смерть была мне предначертана, – процедил Слоофи. – Разве важно, кто меня убьет?

Дьямос убрал нож и потрепал Слоофи по щеке.

– Наслаждайся путешествием.

Когда торговец присоединился к ним, Мéарана заметила, что Поули до сих пор стоит возле палатки, положив меч на плечо. По лезвию текла кровь, капая на песок у его ног.

– Ты идешь, горец? – окликнул его Теодорк.

– Сейчас. Всегда хотел кое-что попробовать.

Один лодочник привязал к луку тетиву и наложил на нее стрелу. Он осторожно сошел на берег, поднял лук и выстрелил. Поули крутанулся, взмахнул мечом… и стрела распалась на две половинки. Он отпрыгнул за скалы и приземлился за миг до того, как вторая стрела чиркнула о камень.

– Недурственно, – сказал Теодорк. – Может, еще разок? Он кивнул на лодки, где стояли еще трое вооруженных лучников.

– Я разве похож на психа?

– Они попытаются обойти нас справа, – сказал Донован, ибо с той стороны не было естественной преграды. – Они будут оставаться вне пределов действия лучевого оружия. Теодорк, у тебя самый большой радиус стрельбы. Сколько у тебя осталось пуль для пневматики?

– В обойме или в палатке?

– Может, они просто оставят нас? – с надеждой спросил Софвари.

– Они бьются не за медали, – согласился Теодорк. Донован выключил парализатор, чтобы сэкономить заряд батареи, и покачал головой.

– Им нужно наше золото и серебро.

– Оно и так в сундуках на лодке, – сказал Софвари.

Но Билли лишь ухмыльнулся.

– Скажи ему, Донован.

– Сундук с деньгами в палатке. Я подменил его сундуком с твоим оборудованием. Заглянув внутрь, они поймут это.

Теодорк оперся о камни и попытался подстрелить лучника. Пуля попала мужчине в лодыжку, тот с криком упал на землю и откатился в сторону. Товарищи быстро подняли его, оттащили на «Гадлин», стоявший подальше, и продолжили перепалку. Мéарана пропела на местном наречии:

 
– О, храбрецы, да где же храбрость,
Чтобы резать глотки спящим братьям?
Всей славе вашей грош цена.
В тавернах будет песнь сия!
 

Билли фыркнул.

– Палки и камни сломают им кости, а не слова.

– Не будь так уверен, – ответила Мéарана. – На севере очень серьезно относятся к проклятиям и сатирам, а некоторые лодочники родом с севера.

– Считай это психологической войной, – добавил Донован. – Что еще мы можем сделать?

– Сахбы, – произнес Билли. – Выше по течению.

Из тумана бесшумно выплыли четыре огромных боевых каноэ. С носов грозно взирали звериные головы. Плеск весел терялся в рокоте водопада. Дьямос поднялся на ноги и закричал:

– Каньон! Каньон!

Он нырнул назад, а стрела речников ударила в камни у него за спиной.

Донован обратился к Билли:

– Мои извинения. Ты был прав.

Конфедерат пожал плечами.

– Если Дьеспа не смог купить столько речников, то точно мог подкупить своих кузенов.

– Для братьев нет цен, – произнес Дьямос.

Люди в каноэ отложили весла и, пока лодки бесшумно плыли вперед, натянули тетивы луков. Должно быть, команду открыть огонь услышали на берегу, поскольку лодочники внезапно обернулись и их тут же утыкали стрелами. Двое лучников успели выстрелить в ответ, сняв двоих из атакующего отряда. Еще один гребец кинулся к луку, выроненному третьим лучником, но нападавшие пригвоздили его к песку. Те трое, которые не участвовали в бою, бросились к скалам, но только двоим удалось спрятаться за камнями.

«Мадареенароо» соскользнул с песка и, пока выжившие гребцы забирались на борт, поплыл по реке. Один свалился с планшира со стрелой в спине. Дурм неспешно закружился, сносимый течением. У рулевого весла никто не появлялся. К лодке приблизилось каноэ, и новоприбывшие воины попытались взять ее на абордаж. Но борта дурма были высокими, и лодочники получили тактическое преимущество. Наконец капитан каноэ сдался и отозвал своих. Раджилуры поглумились над нападавшими, будто одержали великую победу.

Лодочник, успевший добраться до скал, обратился к Меа-ране:

– Я не хотел в этом участвовать. Ты должна поверить мне, госпожа арфистка.

Его рука потянулась к груди, словно чтобы почесаться, и девушка узнала того самого гребца, который дал ей символическую плату.

– Я верю тебе, Водный Стебель, – сказала она. – Ты вел себя с честью.

Дьямос двигался стремительно, и его кривой клинок оказался у горла Мéараны быстрее, чем кто-нибудь успел понять, что происходит.

– А теперь подождем моих сородичей, – сказал он. – Нет. Никому не двигаться, или голос арфистки стихнет навеки. И ты, арфистка, – если только твои уста откроются для очередной сатиры, твоя глотка запоет быстрее губ.

– Ты совершаешь тяжкую ошибку, – тихо произнес Билли.

Мародеры высадились с каноэ на берег и принялись обшаривать оставшиеся лодки. Из разорванных тюков на песок полетели одежда и оборудование.

– Мои инструменты! – застонал Софвари. – Мои данные!

– Это же не твоя голова, – прорычал Донован, – пока, по крайней мере.

Он включил парализатор, замигал зеленый огонек. Билли заметил это и осторожно спрятал свое оружие. «Девятка» Теодорка тоже куда-то исчезла.

К палатке подошла группа воинов.

– Вы, все! – крикнул Дьямос. – Руки за головы! Ты, Пав-ли, опусти меч!

Удерживая Мéарану, он окликнул воинов:

– Каньон! Каньон!

Горло Дьямоса пробила стрела. Из раскрытого рта выплеснулась кровь. На лице застыло удивление. Мéарана отшатнулась, и Софвари поймал девушку. Воины навели луки на окруженный отряд. Поведя наложенной на тетиву стрелой, один из них рявкнул что-то неразборчивое. Водный Стебель крикнул что-то на том же языке. Вождь резким голосом отдал приказ, и лодочник распахнул рубашку, показав вычурную татуировку арфы. Похоже, это удовлетворило вождя, и он жестом велел ему присоединиться к ним.

Но тот не сдвинулся с места.

– Вождь спрашивает, если ли тут еще псы-дегенераты из ущелья?

– Нет, – пробормотал Билли, – если он ставит вопрос таким образом.

– Водный Стебель, – сказала Мéарана, – расскажи им, кто мы.

– Госпожа, они вряд ли поймут, кто такие звездные люди. Не знаю, смогу ли я объяснить.

Он снова заговорил с вождем, показывая при этом что-то руками. Тот хмыкнул, посмотрел на Мéарану и что-то спросил.

– Вождь спрашивает, где твоя арфа.

– В палатке. Он хочет, чтобы я принесла ее?

– Вождь говорит, что если ты арфистка, то сможешь играть, – как ты там говорила, «сразу, еще не услышав мелодии»?

– Импровизировать.

– Если ты арфистка, то сможешь сымпровизировать песню о его победе над могучим нижнеречным народом.

Мéарана сомневалась, следует ли включать в нее эпизод с побегом одной лодки или упоминать численность портовой банды.

– Он ждет, что я буду использовать тропы арф – ты ведь из арф, – или можно использовать тропы своего родного мира?

Водный Стебель фыркнул и сказал:

– Я бы сказал – твоей родной страны.

– Скажи ему, что моя страна лежит далеко на годам лонн-роода, высоко на горе Ночи.

Водный Стебель испугался не на шутку.

– Моя госпожа! – взмолился он. – Я не знал!

Он обернулся к вождю, и они стали что-то быстро и взволнованно обсуждать. Мéарана не знала, спорят они или это обычный темп их языка. Наконец Водный Стебель сказал ей:

– Вождь говорит, как выражается речной народ, вложить монету тебе в рот.

– Тогда я схожу в палатку за арфой.

– Мéарана, ты уверена в том, что делаешь? – прошептал Донован на галактическом.

– Я говорила тебе, – ответила арфистка на том же языке. – Мать хорошо обучила меня.

Она прошла мимо воинов, те с интересом наблюдали за ней, на время оставив разграбление лодок. Ей в спину целились луки, вспотевшие храбрецы расступались, потупив взоры. Несколько раз она слышала слово «кроотаи» и задумалась, значило ли оно на местном языке «арфистка».

Забравшись в палатку, она упала на колени перед своей сумкой, и ее затрясло. Возле входа лежал труп. Всего час назад она убила человека. Мать была права. Когда придет время, она сможет использовать все, чему научилась, и нерешительность не остановит ее.

Дрожащими пальцами она взяла сумку, но на секунду задержалась. Мéарана вспомнила, что сказал ей как-то Донован. Куда тяжелее рисковать чужой жизнью, чем своей.

Расстегнув застежки, она достала отрез всякнаряда и подсоединила инфонить к своему коммуникатору. Порывшись в памяти, арфистка нашла нужное изображение.

Потом она забросила футляр с арфой за спину, перешагнула через распластанное у входа тело и пошла назад к товарищам. Миновав по дороге Слоофи, она увидела, что воин арф проломил ему череп. Ей стало интересно, желал ли в тот миг несчастный нуксрьес’р избавления и каково это – умереть так далеко от дома в окружении недоброжелательных чужаков.

Мéарана не стала лить по нему слезы. Он отправился искать неприятностей и не должен жаловаться, что в итоге нашел их. Но девушка не видела ничего хорошего в том, что его подставили ради жестокого умысла, поэтому вознесла хвалу своему богу за то, что воин арф прекратил его боль.

Она нашла шест, который один из лодочников во время нападения использовал в качестве боевого посоха. Как тщетны оказались их усилия! Но человек одинаково мертв как с проломленным посохом черепом, так и изжаренный парализато-ром. Арфистка привязала всякнаряд к шесту и воткнула его в землю.

Южный ветер поймал ткань и развернул ее. Это было зеленое знамя Арфалуна: арфа в объятиях полумесяца.

Воины о чем-то возбужденно заговорили друг с другом. Затем вперед шагнул вождь и, обняв Мéарану, легко поцеловал ее в обе щеки.

– Наконец-то ты пришла, – перевел Водный Стебель. – Наконец-то ты пришла.