Текст книги "Колыбель. Самые яркие звёзды (СИ)"

Автор книги: Мартин Энвэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 39 страниц)

За последние восемнадцать лет Первый сенатор, Президент Айвен Ратников заставил большинство граждан Конфедерации поверить, что рай для всех – не за горами. Постоянно растущее благосостояние ранее обездоленных слоёв населения создали ему колоссальную поддержку простого народа, но вызвали недовольство истинных хозяев Мира Людей, номинесов. И их опасения, не воспользуется ли популярный политический деятель, находящийся на вершине власти, этой поддержкой, чтобы закрепиться на ней, пусть даже отринув Клановое соглашение и саму идею Конфедерации? Кто поручится, что под рукоплескания плебса во главе Нового Рима не встанет император, как уже было неоднократно в человеческой истории?

Никто не сможет дать таких гарантий обеспокоенным номинесам, а это значит, что они будут их искать. Или создадут сами, привычными методами разобравшись с зарвавшимся политиком.

Скоро истекает второй срок на посту Первого Сенатора, и из власти Ратникову придётся уходить. Клановое соглашение – Конституция Конфедерации – напрямую запрещает находиться на высшем государственном посту более двух сроков. И все усилия, все задумки Ратникова, скорее всего, разобьёт вдребезги пришедший ему на смену новый глава государства.

Или нет?

ГЛАВА 1

Цели и средства

*1*

1178-04-27 /09.05. Мир Колыбели, планета Колыбель, Саутпол.

Круглый зал на трёхсотом этаже Дворца Звёзд уже много столетий служил рабочим кабинетом для Президентов Конфедерации. Просторное помещение площадью в пять сотен квадратных метров находилось вблизи оси высоченного полутора километрового здания почти у самой вершины и не имело ни одного окна, что было образцом и стандартом безопасности для всех рабочих кабинетов тех номи и офи, которые они могли себе позволить. Кольцевой коридор вокруг контролировался помимо специализированных роботов агентами Службы Безопасности, а пространство сверху и снизу надёжно защищалось охранными системами. Да и сами стены из прочного комео были малоуязвимы для практически любого мыслимого нападения.

Отсутствие окон никак не мешало человеку, одиноко сидящему за роботизированным столом-пультом ближе к противоположному от входного створа края. Это неудобство легко компенсировали трёхмерные картины, создающие вместо сверхпрочных стен иллюзию простора, вместо потолка – глубокое бездонное небо, вместо пола – любое покрытие, которое могла вообразить фантазия художника, от обжигающего песка пустыни до мягкого упругого мха тундры. И, конечно, картины задействовали все чувства, соответствующие пейзажу. И потому в комнате можно было реально услышать шорох песка в пустыне, или шелест листьев в лесу и запах свежести, или шум прибоя и запах моря, сопровождаемый солёным бризом и криками чаек. Сейчас одинокий человек наслаждался редкой минутой отдыха именно в лесу. Гений древнего художника Вайтборо сумел сохранить мгновения настоящей жизни дивного елового леса, окружившего со всех сторон немаленькую лесную поляну-комнату, заросшую мягким изумрудным мхом. С нижних огромных частично отмерших ветвей свешивались до земли длинные бороды лишайника, и уже метрах в десяти от края поляны в лесу царил таинственный полумрак. Именно из него доносилось незатейливое пение птиц и странные вздохи ветра, доносящие аромат хвои и лесных цветов. А сверху сквозь частично смыкающиеся на головокружительной высоте лапы елей смотрело на лесную поляну глубокое синее небо. Даже этот отдых был связан с размышлениями над выводами, которая предоставила аналитическая служба. Президент Конфедерации Айвен Ратников тщательно перебирал все узлы сияющей перед ним и только для него паутинки прогнозируемых событий, пытаясь найти какие-нибудь неточности или несоответствия. Их, увы, не было. Он вновь возвращался к базовым узлам, стараясь найти хоть какие-нибудь упущения. Безрезультатно. Выводы могли бы более слабого человека погрузить в уныние, но Ратников был не из тех, кто пасует перед трудностями и сдаётся. Иначе он бы не добрался до самой вершины власти. Неуправляемое падение повлечёт за собой гибель не только родных и ближайших соратников, но и многих миллиардов людей в огне неизбежной смуты. Конечно, есть различные варианты аккуратного спуска. Но ни один из них не является ни простым, ни безболезненным, ни безопасным. А срыв опять-таки влечёт за собой непоправимое. Потеря власти – гибель для его клана.

Именно кланам принадлежит политическая власть в Конфедерации.

В Палату Представителей, обычно именуемую Парламентом, выбирают своих депутатов все граждане Конфедерации пропорционально населению избирательного округа. Палата занимается исключительно налоговыми ставками, стоимостью лицензий, утверждением бюджета, контролем его исполнения, а также расследованием событий, получивших значительный общественный резонанс. Но в целом никаких серьёзных вопросов Парламент не решает, создавая устраивающую всех властителей видимость народовластия.

Основу пирамиды власти в Конфедерации формируют несколько тысяч «младших» кланов, выделяющих своих официальных представителей, офиков, во властные структуры и на все более-менее значимые должности. Офики – современное подобие дворянства, их присяга клану стала прямой наследницей вассальной присяги средневековья.

Самую верхушку власти прочно удерживает десяток крупнейших «старших» кланов и пять-шесть «великих» клановых объединений, чей совокупный вклад в консолидированное общественное производство Конфедерации превышает девяносто девять процентов. Каждое кресло в Сенате означает две десятых процента или один властный пай. Именно пай является главным критерием успешности и определяет степень участия клана во всех властных структурах. Концепция паёв позволяет принимать многие решения без долгих и бессмысленных споров простым опросом лидеров кланов.

Законодательная власть находится в руках Сената, в котором всегда главной интригой была и остаётся борьба за властные паи. Поэтому за любые активы, стабильно приносящие доход и создающие базис для формирования или увеличения властного пая, идёт постоянная жёсткая борьба, в которой слабым не стоит надеяться на пощаду. Каждые два года в Сенат поступают новые петиции кланов о претензиях на властные паи, называемые номинациями. Главы всех кланов, участвующие в номинациях, номинесы, и являются истинными хозяевами Конфедерации.

Каждый пай означает не просто одно сенаторское кресло, а возможность повлиять на выбор Первого сенатора, который фактически правит Конфедерацией, но не может занимать свой пост более двух десятилетних сроков. Кресло Первого сенатора даёт победителю пять дополнительных мест в Сенате, возможность назначения главы исполнительной власти, Президента, и формирования Правительства. Этот пост – самая вершина государственной власти Конфедерации. Остриё горного пика. Если забрался на самый верх и неспособен удержаться, любое направление – дорога вниз. Все варианты, отмеченные аналитиками, не сулили ничего хорошего ни самому Ратникову, ни его клану, ни идущим за ним союзниками и соратникам. Перебирая отмеченные вероятные ветвления каждой цепочки событий, Айвен упорно искал хоть что-то, позволяющее надеяться на спасение. Он чувствовал, что во всех сценариях проглядывала какая-то едва заметная тропка, ведущая не вниз, а вверх. Просто Ратников никак не мог её уловить… хотя… может быть, просто попробовать взлететь?

От раздумий Айвена отвлекли раздвигающиеся в стороны длинные бороды лишайника, изображающие открывающийся створ кабинета, и он радостно улыбнулся загорелой золотокожей брюнетке, по-хозяйски зашедшей в его лес.

– Айви, по тебе опять соскучился твой майордом-секретарь! Я уже ревную, мон ами! – капризно протянула личный секретарь Президента Алисия.

– Нет, нет, моя принцесса, никаких поводов для ревности, только работа! – Ратников рассмеялся и отрицательно замахал руками, а Алисия в ответ лукаво полуприкрыла глаза длинными ресницами. Она любила играть и постоянно флиртовала с мужем, считая, что это повышает его тонус, однако для всех прочих Алисия всегда сохраняла строгий и немного холодный вид неопытной в общении с противоположным полом девочки. Кареглазая стройная женщина сорока стандартных лет выглядела ученицей старшего класса общеобразовательной школы, чем легко вводила в заблуждение случайных посетителей.

Сорок стандартных лет – пора ранней юности. Применение вителонгина сильно изменило течение человеческой жизни, и если его применяли, как положено, в возрасте до трёх лет, взросление до подростка растягивалось лет на десять. Ещё десять-пятнадцать лет – подростковый период, а юность – или взросление, у разных людей по-разному – продолжается лет пятнадцать-двадцать. Молодость, конечно биологическая, длится лет сорок – шестьдесят, а зрелость, самые продуктивные для деятельности человека годы – лет сто-сто двадцать. Старение происходит медленно и неторопливо, угасание – почти мгновенно. Если человек не страдал болезнями, а на Колыбели таких почти нет, он в какой-то момент теряет интерес к жизни, аппетит, иссыхает, отказываясь от еды, и тихо «уходит». Большинство верит – за новым рождением. Так что при средней продолжительности жизни двести-триста лет возраст в сорок стандартов воспринимается всеми или как поздняя юность, или как ранняя молодость.

На самом же деле, отточенный опытом ум и жёсткие карьерные амбиции превратили миз Ким-и-Рус в прекрасного профессионала. За последние восемнадцать лет из просто секретаря она стала надёжной помощницей, способной выполнить любое поручение и самостоятельно представлять интересы Президента. Она принимала участие в широком спектре встреч и переговоров, приобретя бесценный опыт. Неуклонная исполнительность Алисии завоевала доверие всех соратников Президента. Яркая молодость ей нисколько не мешала при решении деловых вопросов, ведь она получила блестящее воспитание в семье высокопоставленных номинесов и политиков. Её с детства готовили к такой роли, и миз Ким-и-Рус быстро приучила политиков Конфедерации считать её самостоятельным игроком, а не робкой приживалкой.

Конечно, юная Ким-и-Рус не была игроком масштаба Ратникова или Мгоны, но противникам Президента – а последнее время и её личным противникам – лучше было бы не поворачиваться спиной к невысокой брюнетке. Помимо прекрасного набора деловых качеств она мстительно и по-восточному искусно сводила счёты с любыми обидчиками. Те, кто поначалу недооценил Алисию, приняв её за очередную яркую пустышку, на собственном горьком опыте поняли свою ошибку. Теперь они предпочитали молчать, позволяя всем прочим пребывать в иллюзиях. Эти иллюзии существовали, лишь пока «наивные» политики – да, есть и такие! – не сталкивались с обширной коллекцией досье злопамятной и изобретательной миз Алисии Юнии Ким-и-Рус. Обнародование фактов из этой коллекции уже помогло нескольким не только наивным, но и глупым офикам, сменить уютные кабинеты на куда менее удобные шахты и трудовые лагеря. А коллекция постоянно росла и пополнялась. Женщина не строила иллюзий: ошибётся – её отстранят от всех дел в высокой политике и ей останется лишь роль домохозяйки при высокопоставленном муже. Никто ещё одной попытки не даст, в политике такого уровня женщинам ошибки не прощают. Но её природная аккуратность, врождённая дотошность и несомненная преданность Айвену Ратникову, пока служили достаточной защитой.

*2*

Алисия родилась в семье парламентария Хорхе Себастьяна Руса, который последние пятьдесят лет представлял интересы маленькой, чуть больше ста миллионов, человеческой колонии Киммерии далеко в Сфере Периферии, почти на границе экономической зоны. Представлял… На Колыбели далёкая Киммерия никого не интересовала. Никак. Вообще. Хорхе оказался в одиночестве среди почти четырёх тысяч депутатов. Без всяких шансов заинтересовать хоть кого-нибудь судьбой полузабытой колонии. Нет, его не игнорировали, но даже очередь на десятиминутное выступление должна была подойти где-то ближе к концу десятилетнего депутатского срока. А потому Хорхе просто решил посещать различные великосветские приёмы в надежде завести полезные знакомства. И ему повезло. Невероятно повезло.

Именно здесь, на Колыбели, он встретил свою любовь – Эрику Юнию Ким, дочь номинеса Энзо Кима, владельца множества предприятий по производству продуктов питания и одежды, владыки клана Ким, сенатора. Конечно, сенатор Ким был не в восторге от избранника дочери, «нищего» парламентария с Периферии, однако, тщательно поразмыслив и обратившись по традиции к астрологам и гадателям, неожиданно для всех согласился с выбором единственной законной дочери. Весь «высший свет» Колыбели удивился решению «хитрого» Энзо, ведь жених был нищ и неотёсан по строгим критериям номинесов. Однако узнав, какой «выкуп за невесту» затребовал Энзо, все злопыхатели и завистники поутихли. Категоричным условием брака было присоединение периферийной колонии к клану. Две населённых, пусть и нищими людьми, планеты, и, по меньшей мере, ещё два десятка перспективных в плане разработки различных ресурсов – достойный выкуп за номинату! Конечно, далеко, но ближе все перспективные миры уже были заняты.

Жители Киммерии с радостью и воодушевлением согласились. Присоединение к клану сулило им надёжную защиту от пиратов, широко развернувшихся в Глуши, инвестиции в экономику и серьёзный рост уровня жизни. Поэтому референдум, на проведении которого настоял Сенат, неожиданно для остальных кланов показал почти полную поддержку такого решения. Номинес Ким в дополнении к Пределу Утренней Свежести, в древности именуемого Корё, с четырьмя сотнями миллионов жителей получил обширные миры со стомиллионным населением и заманчивыми перспективами развития. Семья Рус стала полномочными представителями клана Ким, предприятия сенатора получили новый рынок и дополнительные возможности, Эрика – любимого мужа, хотя и лишилась титула наследницы, сам сенатор – внучку, которая вскоре стала для него олицетворять весь мир.

С детства внучка продемонстрировала лучшие качества родителей и дедов – хитрость и изворотливость, здоровый прагматизм и трудолюбие. И ещё, ей досталась от Кимов способность пылко любить. Именно эта способность позволила вчерашней школьнице завоевать сердце будущего Президента и уже почти двадцать лет твёрдо удерживать его своими маленькими ручками. Эта совместная жизнь оставалась тайной для всех за пределами семьи Ким-и-Рус и правящей верхушки клана Ратниковых. Айвен и Алисия не стали гласно объявлять о своих отношениях, на этом настоял дед Алисии, старый Энзо Ким, опять-таки после совещания с астрологами и прочими звездочётами. Единственный, кому он разъяснил свою позицию, был зять Айвен. Согласившись с опасениями дедушки Энзо, Айвен более не возвращался к этому вопросу, а миз Алисии было всё равно: главное, что предмет пылкой любви принадлежал ей единолично и безраздельно.

В отсутствии гласной свадьбы и объявления о новом семейном статусе девушки многочисленные сплетники и завистники развернулись вовсю. Злые языки долгое время весьма плотоядно обсуждали отношения Алисии и Айвена, которые очевидно для всех далеко ушли за рамки чисто служебных или даже просто дружеских. Однако у избирателей подобная близость никакого осуждения не вызвала. Скорее наоборот, увеличила популярность Айвена Ратникова. А пока сплетники смаковали подробности, дедушка Энзо с «восточной» терпеливостью брал их «на карандаш». Точнее, на иус. А оттуда неосторожные болтуны попадали в коллекцию миз Алисии.

Эта коллекция служила неоценимым источником информации о социальной динамике различных общественных групп и помогала личному секретарю Президента, номинате Предела Утренней Свежести и Киммерийской Дали, леди-наследнице клана Ким-и-Рус в её личном главном деле – помогать и поддерживать любимого человека. И сейчас, несмотря на игривое приветствие, Алисия была весьма озабочена не внешним видом мужа, не усиливающимся последние месяцы внутренним напряжением, а скорее каким-то трудным решением, оставившим в глазах Айвена свой мимолётный след.

*3*

Невысокий атлетически сложенный начинающий лысеть мужчина сжал руку в кулак над поверхностью стола-пульта, и послушный иус мгновенно погасил светящуюся перед Президентом паутинку прогнозируемых событий. Первый сенатор, Президент Конфедерации, номинес Азовского, Аральского, Крымского, Охотского, Северного, Северо-Каспийского, Сибирского пределов и Торгийской Дали, Владыка Торгийского клана Айвен Феодор Ратников выглядел на все свои почти сто двадцать непросто прожитых лет, то есть мужчиной среднего возраста, уделяющим большое внимание своему внешнему виду. Будучи на публике безупречно уверенным в себе, бодрым и подтянутым, сейчас, в своём личном кабинете на трёхсотом этаже Дворца Звёзд, он мог позволить себе расслабиться. Наверно поэтому молодой женщине и мужчинам, стоящим в приёмной, он показался усталым, осунувшимся и каким-то растерянным.

– Все пришли, дорогая? Пропусти их, и сообщи Службе Протокола, что у меня закрытое совещание. – Ратников продолжал улыбаться, попытка его любимой принцессы приподнять настроение удалась. Как, впрочем, и всегда. Какими-то нелепыми фразами или действиями Алисия удивительно успешно удавалось вернуть мужу оптимизм, который последнее время всё чаще и чаще куда-то исчезал под влиянием не самых лучших новостей. Официально несуществующий альянс, в который, помимо Торгийского клана Ратникова и Киммерийского клана Ким-и-Рус, входили несколько младших и десятка три малых клана, готовился к трудным временам. Даже без заключений аналитиков альянса становилось всё более очевидно, что очередные выборы, если и состоятся, приведут к серьёзнейшим катаклизмам в политической жизни. И это следовало обсудить со своим ближним кругом.

Просто сверить позиции.

Роботы-секретари, в соответствии с сюжетом Вайтборо укрытые иллюзией сказочных леших, услужливо переместили огромные кресла, которые тот же сюжет сделал похожими на замшелые пни, и создали из них полукруг перед тактическим столом Президента, который был замаскирован под низкий широкий спил дерева-великана. Между спилом и амфитеатром из нескольких кресел тускло разгорался костёр, по контрасту погружающий окрестные ели в полумрак.

– Привет, коллеги. Присаживайтесь, – Ратников обвёл рукой замшелые пни около костра, – рад, что вы разрушили мое уединение в этом лесу. Надеюсь, ваша дорога не была трудной? – Айвен засмеялся и повернулся к вернувшейся на поляну жене, – Алиса, дорогая, побудь немного хозяйкой у моего костра.

– Конечно, мой лесной король, – нарочито неуклюже поклонившись, она присела на пень рядом с Айвеном.

– Клоуны, – фыркнул двухметровый великан Мгона, занимая кресло на противоположной стороне костра. Он как давний друг и соратник Президента чувствовал себя вполне свободно. Эгено (Джин) Рубио Мгона, тёмнокожий седой мужчина лет ста шестидесяти возглавлял Службу безопасности Торгийского клана лет этак тридцать, и восемнадцать из них кроме этого занимал и должность секретаря-майордома Президента Конфедерации. В обязанности майордома-секретаря входило, помимо прочих обязанностей, руководство Службой Безопасности, одной из самых могучих государственных структур. Конечно же, в личном составе С.Б. не было посторонних людей, и огромная паутина тайной службы давно уже являлась расширенной версией своего кланового аналога.

Очевидное доминирование Торгийского клана в важнейших силовых структурах Конфедерации вызывает постоянную тревогу всех номинесов и всё усиливающиеся обвинения в узурпации власти. Практически бесконтрольно распоряжаясь Военным Флотом и Службой Безопасности, имея своих людей на ключевых постах в гражданских ведомствах и твёрдое большинство в Парламенте, Президент выглядел настоящим диктатором, фактически императором. По этой причине любое дальнейшее усиление Торгийского клана привело бы к сплочению всех прочих номинесов вокруг оппозиции Ратникову и образованию против него единого фронта. Рыхлое политическое большинство, поддерживающее Президента благодаря его успешным действиям в экономике и многочисленным незначительным подачкам, ненадёжно и непрочно. Известие о безоговорочном альянсе Торгийского клана и Ким-и-Рус, открытое объявление о существовании Торгийского альянса, выглядело бы для всех ещё одним шагом к узурпации власти, и буквально взорвало бы ситуацию, приведя, по мнению аналитиков, к неизбежному отрешению Айвена Ратникова от должности без всякой надежды на возвращение клана во власть.

*4*

Почти шестьсот лет назад подобное произошло с кланом Ким, собравшим в своих руках слишком много нитей государственного управления. Неожиданно для прочих номинесов, Сен У Ким собрал более тридцати процентов властных паёв, а вместе с союзными кланами мог претендовать почти на пятьдесят.

Почувствовав угрозу, номинесы объединились, провели несколько консолидированных экономических атак, выходящих за грань фола, и отобрали у Кимов все активы за гиперграницей Мира Колыбели. Работа номинесов и многочисленные подачки младшим кланам лишили Кимов всех союзников. В результате, объединившись в травле своего успешного коллеги, номинесы довели число властных паёв, оставшихся у Сен У Кима, до «приемлемых» семи-восьми процентов, оставили соответствующее число сенаторских и парламентских кресел, и навечно запретили участие в любых властных структурах.

Пользуясь недолгим единством, сенаторы приняли поправки к Клановому Соглашению, запрещающие одному клану, или клановым альянсам, консолидировать у себя более трети властных паёв. После чего снова занялись извечной борьбой друг с другом, более не обращая внимания на практически разорённого соперника.

Но клан Ким не забыл ничего, и мечтал отомстить, раз уж враги допустили глупость и их не добили. С тех пор все поколения Кимов жили с мыслями о воздаянии. Сейчас многовековая цель была близка, и в то же время могла снова оказаться недостижимой. Это и было главной из причин, заставивших старого Энзо просить Айвена сохранить в тайне их родственную связь.

Сам Энзо, номинес Предела Утренней Свежести, Владыка клана Ким, седой маленький высохший пожилой человечек, вплотную достигший рубежа четверти тысячелетия, не занимал – да и не мог занять – никаких постов в Правительстве мужа своей любимой внучки. Он оставался лишь советником канцлера-секретаря Хорхе Себастьяна Руса, сенатора, Владыки клана Рус, номинеса Киммерийской Дали. Поскольку должность канцлера-секретаря напрямую связана с бюджетными расходами, кандидата на неё выдвигает большинство в Палате Представителей и утверждает Сенат.

А вот назначение командующего флотом находится в компетенции именно Президента, поэтому верность адмирала-секретаря Ришара Джеда Эберваля, полного седого человека среднего роста лет ста восьмидесяти, принадлежит именно Торгийскому клану. Как и многих других адмиралов, офицеров и специалистов Военного Флота, которые сделали блестящую карьеру ещё при отце нынешнего Президента, Феодоре Николае Ратникове, во время развёрнутой им кампании по борьбе с пиратством. На её фоне Феодор Первый, как шутили в народе, не просто получил огромную популярность, но и изрядно обогатился, и повысил своё влияние в Военном Флоте. Практически половина звёздных кораблей флота Конфедерации, к тому же самая современная, в настоящее время находится в подчинении Торгийского клана. А если учесть корабли, контролируемые Кимами и другими кланами альянса, эта доля увеличится процентов до восьмидесяти. Конечно, неофициально.

С системными боевыми судами – мониторами, фортами и крепостями, управляемыми Корпусом Системной Стражи, дела обстоят значительно хуже. Слишком большое внимание уделяют номинесы безопасности собственных штаб-квартир, и потому не стесняются размещать крепости так, чтобы полностью контролировать и опорные массы, и выгодные пути к ним. Естественно, они внимательно заботятся об экипажах мониторов и гарнизонах фортов и крепостей. Поскольку Ратниковы не относятся к древнейшим кланам, его возможности здесь невелики. В Мире Колыбели только пять из трёх десятков крепостей, лишь три с половиной десятка из трёх сотен фортов и полторы сотни мониторов из полутора тысяч контролирует альянс Ратникова и Ким-и-Рус. На Проксиме, второй заселённой системе Архипелага Колыбель, всё ещё хуже. Про Сферу Провинции и Периферии и говорить-то нечего: понятно, владыки систем контролируют их форты, крепости и мониторы самостоятельно, не допуская на них посторонних. Если в звёздной системе присутствуют интересы двух или более кланов, и ни один не может полностью подмять всю систему под себя, в ней появляются форты, крепости и мониторы всех заинтересованных кланов. Так было всегда и везде с момента начала покорения космического пространства, в том числе и на Колыбели.

*5*

За исключением Торги.

Тысячу лет назад освоение и изучение звёздных систем, как близко расположенных к Колыбели, так и в отдалении от неё, принесли и волну оптимизма, и настоящее цунами разочарования. Оптимизм внушило обилие подходящих для колонизации планет, разочарование – наличие на них жизни.

Но, увы, обычной. Неотличимой от земной.

В основном, примитивной, в крайне редких случаях – чуть менее примитивной. И во всех случаях сходной со ставшими классическими образцами с Колыбели до такой степени, что отличить инопланетную жизнь от Земной может лишь специалист. Гипотеза панспермии, единства жизни в пределах Галактики и, возможно, всей Вселенной, превратилась в стройную теорию панспермической параллельной эволюции, согласно которой вся Галактика практически с момента её возникновения была быстро заселена примитивными одноклеточными и доклеточными организмами. В благоприятных условиях эволюция создавала сходные биологические формы. Настолько сходные, что организмы с Колыбели комфортно чувствовали себя среди представителей инопланетной жизни, и наоборот.

Чему удивляться, что жизнь на всех кислородных планетах оказалась сходна, если она возникала и развивалась в сходных условиях? Чуть больше кислорода или азота, больше или меньше углекислоты, метана, серы. Всё это было и в длинной истории Колыбели. А вода везде – просто вода. Как говорили в древности, даже по одной капле можно узнать о ней практически всё.

А если одинакова основа жизни, будет одинакова и сама жизнь. Конечно, различия в физиологии есть, но широкое разнообразие жизни на самой Колыбели без усилий вбирает в себя новооткрытых представителей тысяч удалённых планет.

За редкими и – увы! – пока непостижимыми исключениями. Эти исключения с подачи какого-то журналиста стали называть «странными» мирами.

Казалось, все закономерности, обнаруженные исследователями и пафосно названные «законами природы», в этих звёздных системах отдыхают. В них происходят необъяснимые события, искатели находят минералы и вещества, которые с точки зрения официальной науки просто не могут существовать. Обнаруживают элементы, теперь называемые «неменделеевскими», которые до этого были неизвестны, и более нигде не встречаются. И нечто, что похоже на жизнь, но жизнью, с точки зрения учёных, не является.

Самый важный из «странных» миров был открыт примерно в сотне листов от Колыбели через двести пятьдесят пять лет после начала Звёздной эры. С лёгкой руки романтика-первооткрывателя, Тедрика Ратникова, он получил название в честь древнескандинавского бога. «Путь Тора», Торга – величайшее открытие и главная драгоценность человечества, одарила его новыми видами комео и вителонгином – средством продления человеческой жизни в два, три, а может и более, раз. Права на планету получила семья Ратниковых, ставшая к этому времени владыками «младшего» клана и единолично владевшая «Виржин Интерстеллар». Именно учёные клана, с тех пор получившего название «Торгийский», создали вителонгин. Эта технология подняла Ратниковых до уровня номинесов. Конечно, власти Конфедерации мечтали отобрать у клана Ратниковых право самостоятельно распоряжаться уникальным ресурсом, но священное право собственности на Торгу клан отстоял. После нескольких десятилетий упорных судебных сражений, превратившихся в настоящую политическую войну. Победа в ней возвела клан Ратниковых на вершину властной пирамиды Колыбели и позволила оставаться на этой вершине на протяжении многих столетий [4]4
  Этим событиям посвящён рассказ «Колыбель. Странный мир»


[Закрыть]).

Другие «странные» миры располагались значительно дальше, почти на краю экономически доступной зоны, получившей название Сферы Периферии. Открытия, совершённые в них, обогатили человечество усиленной универсальной прививкой, новыми комео, ещё более совершенными унипрэнами, мирдами, устройствами управления гравитацией… Так вектор исследований Дальнего Космоса сместился от обнаружения землеподобных планет к поиску «странных» миров, встречающихся крайне редко, зато сулящих многочисленные открытия с баснословной прибылью и значительным экономическим эффектом. Впрочем, по сравнению с открытиями на Торге, все эти выглядели незначительными. С тех пор Атолл принадлежал клану Ратниковых, но гарнизон его единственного старенького форта и экипажи двух мониторов класса фрегат контролируют номинесы Сената, и назначение любого офицера Корпуса Системной Стражи подлежит жёсткому внимательному обсуждению. Слишком важна для Конфедерации единственная звёздная система, дающая вителонгин. Только многочисленными уступками одним и жёстким отпором всякому давлению со стороны других Ратниковы удерживают Торгу за собой. За своим кланом. По названию этой колонии масс-медиа, а за ними общественные и политические деятели, и стали называть клан Ратниковых «Торгийским».

*6*

Пока коллеги устраивались в креслах поудобнее, стараясь оценить масштаб и великолепие древней работы Вайтборо, роботы-секретари неспешно встали на свои рабочие места рядом с ними.

Невесёлые мысли продолжали тревожить Президента.

Человечество выросло из своей колыбели. Нет, дело не в количестве населения, Солнце и планеты, суетливо бегающие вокруг него, могли бы прокормить и втрое больше людей, обеспечив их всеми благами современного быта. Но этот комфорт ничего хорошего не сулит в плане дальнейшего развития, и кому как не Президенту об этом знать! Аналитики уже давно бьют тревогу, беспокоясь об увеличении социальной апатии и безразличия. Огромная часть населения – почти девяносто процентов! – интересуется лишь едой и развлечениями, совсем не стремясь найти себе какое-нибудь общественно-полезное занятие. Люди предпочитают увлекаться космоболом, слайдингом, концертами медиартистов, особенно премьерами. А наука, постижение нового, изобретения, освоение новых миров привлекают, как и раньше, лишь истинных энтузиастов своего дела.