Текст книги "Сувенир с Мирассы (СИ)"
Автор книги: Марлона Брандеска
сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 72 страниц)
– То есть, от него вообще ничего не осталось? Даже каких-то воспоминаний? – не сдавалась я.
– Разве что эхо самых сильных эмоций, которые он испытывал. Но это несущественно, и легко подавляется, особенно при определённом навыке. Так что, если вы думаете как-то возродить Наима, то даже не пытайтесь, предупреждаю сразу.
Я с трудом сглотнула. Бедный принц…
– Но зачем так?! – Как ни пыталась, но удержать эмоции не получилось, слишком чудовищно было то, что я услышала. – Почему вам понадобилось тело собственного сына? Ведь он же не был вашим клоном, правильно? Я помню портреты Лемира Грасса, Наим походил на них, но копией не был! Неужели нельзя было просто сконструировать тело специально для… вас, ведь у вас были для этого лучшие генетики!
Арх-генерал слегка приподнял брови, видимо, обозначая удивление.
– Неплохая информированность. Лучше, чем я ожидал. А что вам вообще обо мне известно, Тэш?
Я осеклась, только сейчас сообразив, что, похоже, под действием эмоций наговорила лишнего. Вограны его знают, этого древнего изувера, как он воспримет мои знания, а что ещё хуже – как мне объяснить, откуда я всё это знаю?! Лучше б прикусила свой болтливый язык…
– Полно. Сегодня будет вечер полной откровенности. И молчать никакого смысла нет, надеюсь, вы это понимаете. Скажу яснее: то, что вы знаете больше остальных, мне даже на руку, придётся меньше тратить времени на объяснения. Так всё-таки, что вы знаете обо мне, Тэш?
– Что вы, после того, как спасли человечество и создали тройное Кольцо защитных баз, отошли от дел и… попросили себе планету. Которую вам и отдали. Вот эту самую. И вы… истребили почти всех её жителей, перед тем, как привезти сюда своих последователей и подчинённых. Вы создали здесь монархию, сделали себя императором и… занялись запрещёнными генетическими экспериментами. В том числе, над оставшимися в живых Вайятху, превратив их в сексуальные игрушки для людей. До сих пор я думала, что вы умерли и на Мирассе правят ваши потомки, но теперь… я понимаю, что никаких потомков не было, так?
– Ну, почему же не было. Все наследники империи приходились мне родными сыновьями, в полном смысле этого слова. В подземных хранилищах до сих пор хранится моя замороженная сперма, которая и использовалась для искусственного оплодотворения специально отобранных женщин. Так что я переселялся в тела именно своих детей, не клонов. Вы спросили, почему так? После сотен экспериментов, которые проводились лучшими генетиками со всех планет, выяснилось, что идеального реципиента для моего ментального слепка не существует, но наиболее близки к идеалу по всем показателям – мои потомки. Не клоны и не искусственные существа, как все ваши приятели. Нет! Настоящие люди, рождённые настоящей женщиной, а не порождения из пробирки!
Удивительно, но бесстрастный император отчего-то разволновался так, что на щеках у него выступили ярко-розовые пятна, а голос внезапно приобрёл силу и выразительность. Теперь передо мной сидела не пятисотлетняя мумия, а живой человек, обуреваемый эмоциями. Вот только эмоции эти были искренним презрением ко всем ГИО-людям. Ну, и к Вайятху тоже, видимо, как творению «из пробирки».
Н-да, вот это была новость: арх-генерал, буквально наводнивший Мирассу генно-изменёнными, ненавидел и чурался их! Пожалуй, теперь становилось понятно, почему для столь важного разговора он выбрал именно меня...
– Значит, вы… переселились в тело Наима?
– Да, в день похорон моего старого тела.
Я содрогнулась. В голове как-то не укладывалось, что передо мной сидел тот, кого всего несколько дней назад торжественно проводили в склеп.
– Но Наим был молодым и сильным… Почему же вы умираете?
– Потому что она доконала меня.
– Кто?
– Эта планета.
– Что?!.
– Да-да, представьте себе, эта распрекрасная мирная планета отлично умеет убивать! И не слепо, а именно тех, кто ей не нравится.
Я поёжилась, но впервые поняла, что, как никогда, солидарна с Мирассой! Убить этого зажившегося садиста, действительно, хотелось.
– Вы уверены?
Император фыркнул.
– Абсолютно. Эта тварь начала охотиться за мной ещё лет сто пятьдесят назад, но тогда я не понял, что происходит. Думал – это побочные эффекты от частой смены тела… А оказалось, что это была она…
– Но как?!.
– О, она действует чертовски изобретательно! Сначала всё было нормально, я сам, в своём собственном, перворождённом теле прожил здесь до семидесяти пяти лет, прежде, чем меня скосила болезнь. Но за это время было подготовлено всё необходимое для снятия ментального слепка и его переноса в следующего носителя. Но этот следующий не дожил и до шестидесяти. Именно тогда мне пришлось продумывать систему парного наследования, причём так, чтобы успевать подготовить полноценную замену изнашивающемуся телу.
Я невольно кивнула.
– Поэтому – всегда только двадцать пять лет правления?
– Да. И этого хватало с избытком…. Поначалу. Потом изменения начинались всё раньше и раньше, а в последний раз мне пришлось умереть ещё до наступления срока смены тела! Ах, если б я задумался обо всём этом раньше… Но я списывал проблемы на несовершенство процедуры переноса сознания и накопление каких-то ошибок. Хотя никаких ошибок не было, теперь я это понимаю. Как бы то ни было, горевать о несбывшемся бесполезно, и бессмысленно. Я обречён.
– Вы в этом совершенно уверены? – осторожно спросила я.
– О, да. Мне осталось всего несколько часов жизни, от пяти до двенадцати, больше мои врачи не дают… И это обстоятельство опять возвращает нас к предмету нашей беседы. Я хотел бы заключить с вами сделку, Тэш.
– Да, вы говорили… Но я по-прежнему не понимаю, какую?
– Дело в том, что теперь я, практически, бессилен помешать вам или кому-то другому копаться в моём прошлом, которое сосредоточено здесь. И вы наверняка найдёте в нём множество моментов, которые вам очень не понравятся. Насколько я успел понять ваш характер, никто и ничто не остановит вас в стремлении осчастливить всех обнаруженной правдой, просто потому, что вы её знаете, не так ли?
Я бестрепетно ответила на его саркастический взгляд.
– Вы правы, мне кажется, что любой человек имеет право знать, кого он благодарил все эти столетия.
Император поморщился.
– Да, именно так я и думал… Поэтому я предлагаю вам соглашение, на чертовски выгодных для вас условиях. Я умираю тихо, забрав с собой почти всё, чем занимался здесь последние пятьсот лет – а это очень, очень много разработок, уверяю вас, – а вы просто ничего не делаете, сохраняя существующее положение вещей.
– Существующее? Это какое?
– Я – спаситель человечества, рыцарь без страха и упрёка, гениальный военачальник и единственный в истории арх-генерал. И точка – больше ничего. Весь период моей жизни на Мирассе останется неизвестным большинству людей, как сейчас.
До меня начало доходить. Похоже, дела императора действительно были из рук вон плохи, если он торговался со мной за свою посмертную славу! Но, с другой стороны, – почему со мной?! Почему не со своими приближёнными, соратниками, наконец? Почему решение этого вопроса свалилось на меня?!
Когда я рискнула озвучить свои сомнения, самодержец кивнул головой, словно уже предвидел эти вопросы.
– Всё просто, Тэш, если вы знаете суть. А она заключается в том, что у меня нет соратников, нет друзей, как нет и последователей. Я никогда не видел смысла в том, чтобы делиться с кем-то властью. Вся структура управления этой планетой находится в одних-единственных руках: моих. И если я выпущу вожжи, всё распадётся. Когда-то я потратил немало сил, чтобы добиться именно этого, но теперь моё детище работает против меня. На это место, которое освободится после моей окончательной смерти, кто-то должен прийти, иначе аристократию захлестнёт хаос борьбы за власть. И вокруг меня нет никого, кто мог бы взять эту ношу и нести…
– Кроме?.. – подсказала я, поскольку император нахмурился, явно не договорив.
– Кроме вашего приятеля, стратега, – с видимым отвращением ответил он, скривившись.
Я хлопнула глазами: так он даже знал о специализации Эдора?!
Видимо, прочитав на моём лице недоумение, самодержец ответил с некоторым раздражением:
– Да, представьте себе, я знаю, кто именно прилетел сюда. И на что они способны – тоже знаю. Не забывайте, что я видел их уже, – тогда, более пятисот лет назад, когда их только разработали и запустили в производство. «Целая линейка универсальных ГИО-изменённых, способных заменить человека на самых опасных или неприятных производствах», – глумливым голосом передразнил он кого-то. – Новые спасители человечества… Тьфу!
Сейчас восставший из мёртвых арх-генерал выглядел, пожалуй, почти совсем живым: на лицо вернулись краски, и в глазах засверкало настоящее пламя. На несколько секунд я вдруг увидела настоящего Лемира Грасса: не умирающего старца, а энергичного, полного сил военного, способного повернуть вспять даже орды, ползущие из-за Рубежа. Да, это был необыкновенно сильный человек! Почти магнетическая притягательность прирождённого вождя, сила духа, несгибаемая воля, – всё это, оказывается, жило под остывающей золой умирающего тела. Тем страшнее мне стало, когда я подумала, что успел он натворить здесь за пятьсот лет, если за ним, как он выразился, начала охоту сама планета?!
– Но сейчас у меня нет выбора. Меня попросту некем заменить, кроме как одним из ваших знакомых ГИО-стратегов. Эта роль – как раз по ним.
– И которого же вы планируете сделать…правителем? Или как это будет выглядеть?
Запал, видимо, перегорел, и передо мной снова сидел безмерно уставший древний старец. Несмотря на молодое тело, он сутулился и кутался в свой плед, словно кровь его уже не грела.
– Думаю, того, что увивается вокруг Карии. По своему положению, он – самая подходящая кандидатура. Впрочем, их же всего десять штук, кажется? Если вдруг возникнут проблемы, можно взять любого другого.
– Откуда вы знаете… – невольно начала я и осеклась.
– Откуда я знаю, сколько их? – понял меня без слов император и передёрнул плечами. – От вашего пилота, разумеется.
Вот теперь мне и вправду стало тошно. Угрозы угрозами, но Динор действительно погиб…
– Так это вы?.. – почти беззвучно уточнила я.
Желание выцарапать поддонку глаза вернулось с новой силой.
– Разумеется, – совершенно спокойно ответил коронованный мерзавец. – А кто ещё? Мне же нужно было получить сведения о том, кто вы, откуда взялись ГИО-измененные, которых вывели ещё во времена моей первой жизни, и что они забыли на Мирассе…
– И что вы с ним… сделали? – Спокойствие становилось всё более напускным, и сохранять его становилось всё более тяжело.
– Выпотрошил.
– Что?!
– Да не в том смысле, что вы подумали, – с досадой ответил прирождённый садист и убийца. – Просто сделали ментальный слепок с него. А после этой процедуры тело остаётся просто опустошённым, как выжатая шкурка от апельсина. Ненужный мешок из биологических материалов. Я решил использовать его, чтобы скомпрометировать вашего ГИО-стратега, который рвался сюда, на Мирассу, как танк… Так что, да – мне всё известно. И сколько их, и где они сидят, и кто их вырастил, и зачем им понадобилась Мирасса.
Я прикрыла глаза, скрывая слёзы.
Динор, прости нас… Мы притащили тебя сюда на смерть. Но кто же знал, что самая большая опасность подстерегала нас на самом верху пирамиды власти на Мирассе! Пожалуй, нам никак не удалось бы избежать встречи с императором, а это, как теперь выясняется, был конец всему: ему достаточно было увидеть кого-то из ГИО-изменённых, чтобы всё понять. В который раз захотелось сказать: ведь я вас предупреждала! Зачем надо было лезть именно на эту проклятую планету, как будто не было других, менее красивых, но куда более безопасных?!
– Простите, Тэш, но вы сможете погоревать потом, позже. Сейчас нам надо прийти к соглашению. Или не прийти…
Я открыла глаза и с ненавистью уставилась на омерзительное лицо древнего маньяка. Сохранить в чистоте память о нём? Сделать вид, что не было истреблённых им планет, собственных солдат, туземцев Мирассы… Оставить всё, как оно есть? Боюсь, этот замшелый пережиток прошлого требовал от меня много большего, чем это казалось на первый взгляд.
Некоторое время я боролась с собой, но потом поняла, что если не задам этот вопрос, не смогу спокойно жить дальше, как бы всё ни обернулось.
– А если я откажусь? Что будет тогда? – тихо спросила я, буравя императора глазами.
– Ну… Тогда я уничтожу эту планету, – шевельнув плечом, ответил садист. – Уничтожу так же, как те, что были населены ГИО-людьми пятьсот с лишним лет назад.
Сувенир 68
Я в недоумении уставилась на серо-белое лицо, кривящееся не то от боли, не то от слабости.
– Вы что… сохранили где-то вирус?! Тот самый?!
– Да. Было у меня предчувствие, что он мне пригодится когда-нибудь. И вот, этот день настал. Жаль только, что он совпал с датой моей смерти.
– Но… зачем? – в который раз отказываясь понимать логику убийцы, спросила я. – Для чего вы хранили его?
– Тэш, Тэш… – с внезапной тоской проговорил маньяк, закрывая глаза и откидываясь глубже в кресло. – Если бы вы знали, как глупо звучат ваши вопросы… Люди моего поколения ими не задавались. Это же непобедимое биологическое оружие! Чего ещё вам надо, какие причины?
Я потрясла головой. Бесполезно… Как будто говоришь со стеной.
– Не знаю. Какие-нибудь разумные. Не людоедские, хотя бы.
Император бледно улыбнулся.
– Не людоедские? Забавно… Нет, действительно, забавно – слышать это опять, и опять от, так называемой, гуманистки. Вы ведь гуманистка, Тэш?
– Безусловно, – твёрдо ответила я, не отводя взгляда.
– Ну, конечно… Всеобщая любовь, равенство, одинаковые права для всех, одинаковые возможности, всем гарантия сохранения жизни, бла-бла-бла… Гуманисты не меняются никогда, сколько бы лет ни прошло. Стоит обществу хоть чуть-чуть стабилизироваться, как они тут же лезут из всех щелей. – И император добавил грубое слово, заставив меня вздрогнуть. – Но вот что интересно: как только случается что-то, из ряда вон выходящее, назревает опасность или появляются агрессоры, все миротворцы мигом испаряются, как будто их и не было! С одной стороны, это хорошо – нет никого, более опасного и непредсказуемого, чем доброхот, наподобие вас, у руля власти во время войны. Ни одному дикарю и людоеду не удавалось погубить столько людей, сколько вам, гуманистам, ведомым какой-нибудь исключительно мирной идеей! А, с другой стороны, вы только и ждёте возможности воткнуть нож в спину тому, кто окажется способен взять на себя ответственность за смерти и разрушения. Вам органически свойственно ненавидеть тех, кто может спасти всех, в том числе, и вас, годных только на то, чтобы сидеть в бункерах и чирикать о гуманном отношении к противнику!
Я выслушала эту отповедь, опять, уже в который раз, вытаращив глаза на разошедшегося монарха. Ну, то, что он вызвал бы ненависть у любого нормального человека – это было понятно, но чем человеколюбивые движения опротивели самодержцу за его пятисотлетнюю жизнь?! Хотя, если подумать, – он был прямым вызовом и отрицанием всего того, во что мы верили. Более яркого примера нарушения принципов, которых придерживалось человечество в последние восемьсот лет, невозможно было бы найти.
– Вам известно, что именно ваши сподвижники чуть не потеряли планеты вдоль Внешнего кольца, когда началось Вторжение? – желчно осведомился маньяк-долгожитель. – А знаете, почему? Потому что их гуманизм мешал им уничтожать звездолёты, набитые заражёнными людьми! Они, видите ли, не могли вынести мысли, что их соплеменников будут расстреливать, как мишени! А то, что эти «мишени» были готовы сеять заразу дальше, они отказывались понимать. Рея, Пранида, Ллоссар… Нам еле-еле удалось, в конце концов, справиться с эпидемией заражения спорами Сосунов…
– Кого?
– Сосунов. Да, именно так мы их называли. Вы, надеюсь, не забыли способ, которым они кормились?
– Нет, – я поёжилась. – Они собирались около планеты огромным роем, иногда до двухсот миллионов особей, разбивались на несколько групп, образовывали так называемые «жерла» и скачивали атмосферу. Иногда ещё вытягивали газы из недр… В результате, гибло почти всё живое.
– Именно. Но сначала они подселяли свои споры в тела жителей, подчиняя их себе и обеспечивая безопасный подлёт к облюбованному «блюду». И почему-то больше всего им пришлись по вкусу атмосферы планет, пригодных для жизни людей… Не удивлюсь, если за Рубежом уже расстилается пустыня. Так вот, прежде, чем правительство, состоящее сплошь из ваших гуманистов, разобралось, что никто не собирается ни разговаривать с ними, ни вести переговоры, ни даже – о, ужас! – предъявлять ультиматумы, Сосуны приготовились «съесть» целых три планеты… И, если бы не я и мои офицеры, неизвестно, сколько миров вообще входило бы сегодня в ваше Содружество. А не хотите ли узнать, как мы вычислили способы борьбы с Сосунами? Вскрыли черепушки нескольких выживших соотечественников, которых вытащили из расстрелянного нами, вопреки строжайшему запрету, корабля! Увидели жёлтую кашу вместо мозгов и поняли, что игры в гуманизм закончились. Особенно, после эксперимента со спорами Сосунов, когда засняли, как они внедряются в людей, и что с этими людьми потом происходит. Именно тогда, когда мы послали в штаб Первой армии этот фильм, началось настоящее сопротивление Вторжению. И систему паролей, позволяющих распознать, кто возвращается из разведочного полёта – люди или зомби, – разработали мои люди. И расстреливать, а потом и сжигать дисколёты с заражёнными экипажами, начала именно моя дивизия. А после уже и все остальные, когда увидели соотношение потерь всего за одну неделю. Так что, Тэш, это чистая правда: именно я спас всё человечество, когда ваши гуманисты искали компромиссы между необходимостью убивать и своей белоснежной совестью.
– Не думаю, что их совесть была такой уж безупречной, – медленно проговорила я. – Не думаю, что в то время вообще у кого-нибудь была абсолютно чистая совесть.
В комнате будто сгустился мрак, когда император рассказывал о войне. Пятисот лет как не бывало, – казалось, Грасс говорил о том, что случилось только вчера. От этого ощущения становилось холодно. Боль, смерть, цинизм, безысходность, неколебимая уверенность в своей правоте – это был такой Плорадов коктейль, что меня опять затошнило. Всё-таки, они были другими – те, кто воевал пятьсот лет назад, добывая право на жизнь для человечества. Наверное, тогда требовались именно такие люди. Но сейчас-то всё было иначе! Ради каких высоких целей спаситель человечества грозил уничтожением миллионам своих же подданных?!
– Это была война, тогда многие правила меняются. Сегодня мы живём в мире, почему вы снова ведёте себя так, как будто перед вами враг? – спросила я.
– А разве нет? Любой слабонервный пацифист, теряющий сознание от крови и боли, априори становится моим врагом, потому что я не боюсь ни того, ни другого. Меня нельзя запугать рассказами о «муках больной совести» или перечислением имён невинно убиенных. В моей памяти – смерть миллионов, на которую я обрёк их, чтобы спасти миллиарды. Но таким, как вы, этого не понять. Ведь, если бы вас просто позвали сюда поговорить, не связывая, а надеясь на ваше благоразумие, вы давным-давно убежали бы отсюда с криками ужаса, не так ли?
Я тяжело посмотрела на маньяка, скрючившегося напротив. Что ж, он был прав, сбежала бы. В поисках врачей или психиатров. Впрочем, мои намерения, особенно с точки зрения «если бы», не имели никакого значения. Он сам назвал себя – враг, значит, враг.
– Неважно, что я сделала бы. Давайте о том, что есть. Мы говорили о вирусе, который вы грозились применить, если я не соглашусь.
– Да. Мне нравится ваш деловой подход, Тэш, всё-таки я в вас не ошибся. Истерик не будет? Очень хорошо. Значит, вирус…
Он сделал знак рукой, и, к моему ужасу, ещё один гвардеец поставил на стол передо мной ящик из металла и небьющегося стекла, внутри которого висел запаянный стеклянный сосуд странной формы. Внутри сосуда виднелось жёлто-бурое вещество, похожее на порошок.
– Вот он. Этого количества хватит, чтобы Мирасса превратилась в бурое болото уже через неделю.
Я невольно содрогнулась. Всё внутри буквально кричало от страха, что эта дрянь хранилась здесь столько лет, и вообще находилась так близко от меня!
– Не бойтесь, Тэш, – обронил император. – Это очень надёжное хранилище. Сейф открывается с помощью кода, известного только мне, плюс мой отпечаток пальца. Если мы с вами договоримся, то поменяем его на ваш.
Меня снова передёрнуло. Прикасаться к ящику не хотелось. Вот совсем! Больше всего хотелось оказаться отсюда как можно дальше, желательно, на другой планете.
Заставив себя успокоиться, я спросила холодно:
– Это точно тот самый вирус?
– Да.
– И он по-прежнему опасен? – Всё-таки, прошло пятьсот лет, а вдруг…
– Хм… – император усмехнулся. – Вы хотите его испытать, чтобы убедиться? Даже не знаю, есть ли у меня время подготовить специальную камеру. Впрочем, можно поступить проще: медблок довольно легко сделать полностью герметичным. Кстати, там и объект имеется, на котором можно наглядно показать, что вирус делает с белковыми соединениями организма…
Я почувствовала, что сердце опять падает куда-то в пропасть.
– Не стоит беспокоиться. Поверю вам на слово.
– Весьма великодушно, – пробормотал пережиток прошлого. – И умно. Поскольку расхлёбывать последствия активизации вируса пришлось бы всё равно вам. Итак, вирус у меня есть, и мои обещания – не пустышка. Что скажете теперь?
– Что у меня нет выбора. Ведь так?
– Почему же, Тэш. Выбор есть всегда.
Я нахмурилась: когда-то мне уже говорили эти слова, только повод был не столь трагичен. Впрочем, сегодня они звучали, как насмешка. О каком выборе могла идти речь, если на кону была жизнь целой планеты? Моих друзей, моего любимого лягушонка, наконец… Только сумасшедший мог увидеть здесь возможность какой-то альтернативы.
– Не могли бы вы ещё раз объяснить, чего именно хотите от нас?
– От вас, Тэш, я хотел бы обязательства не портить мне репутацию спасителя человечества после моей смерти. Собственно, это всё. Ах, да, ещё, пожалуй, я попросил бы вас оставить монархию на Мирассе. По крайней мере, на некоторое время, пока вы сможете безболезненно ввести изменения, если захотите, конечно, их вводить. Чтобы облегчить вам задачу, я уже подготовил экстренный документ передачи власти: завещание, по которому передаю правление Карии. Она достаточно умна, чтобы не испортить сразу всё, и достаточно амбициозна, чтобы не испугаться ответственности.
– А её братья? Они не вмешаются в борьбу?
– Не смогут. Но, для того, чтобы отбить даже мысль о бунте, нужно будет огласить мою волю при свидетелях или вообще всей планете. Да, пожалуй, так даже лучше. Я зачитаю обращение и завещание, а потом его будут транслировать в течение целого дня, по всем каналам. И все сомнения в истинности завещания отпадут в самом начале. Так что, Тэш? Стоит жизнь империи моей посмертной славы? Или вы всё-таки сомневаетесь в том, что я – ваш спаситель?
Я невольно поморщилась: вот уж кого, но былого спасителя в сегодняшнем садисте и шантажисте разглядеть было почти невозможно.
– Нет, я не оспариваю, что вы спасли человечество. И оно до сих пор благодарно вам за это…
– Именно, – перебил меня ещё более посеревший император. На лбу у него выступили капли пота, которые он попытался смахнуть дрожащей рукой. По его знаку гвардеец поставил на стол очередной стакан с голубоватым напитком, взамен опустевшего. – И так должно оставаться впредь. Никто не смеет сомневаться в моих заслугах перед людьми и нелюдьми! Никто, – жёстко закончил Грасс, сделав несколько глотков.
Я поёрзала, пытаясь хоть чуть-чуть сменить положение тела, сжала-разжала кисти рук. Металлический каркас, притиснувший меня к креслу, начинал причинять ощутимое неудобство. Мелькнула мысль: оковы – это дополнительная возможность надавить на меня, причём, в буквальном смысле? Или, так сказать, «побочный эффект» условий нашего разговора? Вообще-то, как психолог, я сейчас могла подтвердить на все сто процентов, что диктовать свои условия тому, кто каждую секунду ощущает свою беспомощность, намного легче.
Встряхнув головой, заставила себя сосредоточиться. Ну, свои приоритеты маньяк-спаситель обозначил очень чётко. Понять бы ещё, как он себе представляет выполнение этого непонятного договора.
– Допустим, я пообещаю, что не стану никому рассказывать того, что мне известно о вашей жизни после… ухода из армии. И мои друзья пообещают тоже молчать. Этого будет достаточно, чтобы отпустить нас?
Грасс еле слышно рассмеялся.
– Боюсь, что нет, Тэш. Мне понадобятся гарантии вашей честности.
– Какие?
– Достаточные, чтобы я поверил вам.
Он слегка наклонился, вытащил откуда-то из стола маленький кристалл, вложил его в гнездо кибера и знаком предложил мне прочесть появившийся текст.
По мере того, как я читала, волосы на голове пытались встать дыбом, уже в который раз. Не удержавшись, несколько раз бросила взгляд на древнего садиста, сидевшего в кресле, прикрыв глаза, словно происходящее его совершенно не интересовало.
Дочитав до самого конца, я, наконец-то осознала простую вещь: никакого моего согласия или несогласия вообще не предполагалось. Император с самого начала намеревался просто-напросто вынудить меня принять любые его условия, не стесняя себя в средствах давления. И нам ещё повезло, что он не потребовал чего-нибудь, более масштабного и невыполнимого, чем всего лишь сохранение в неприкосновенности его вселенской славы. Всевидящий знает, почему он выбрал именно меня для этого разговора, – возможно, в силу своей неприязни к ГИО-изменённым, или ещё почему, но это пока неважно. Важно то, что у меня выбора реально нет. Даже умозрительного.
– Видимо, вот это… – я запнулась, не зная, как лучше обозначить всю ту грязь, что содержалась в прочитанном мною документе, – находится у кого-то, кому вы доверяете?
– Я никому не доверяю, Тэш. Но вы правы, эта информация уже отправлена своему адресату и будет пущена в ход, как только появятся признаки нарушения вами или вашими приятелями нашего договора.
– А если это случится помимо нашей воли? Если кто-то другой, случайно или специально, начнёт выяснять подноготную ваших подвигов? Что тогда?
– Мне очень жаль, Тэш. Но и в этом случае будете отвечать вы.
– Почему?!
– Объясню. За прошедшие пятьсот лет мне и моим агентам удалось практически полностью очистить правительственные и частные архивы от компрометирующих сведений. Всё, что действительно может очернить мои действия, сосредоточено здесь, на Мирассе. Если мы с вами подпишем договор, я уничтожу и эти документы, но… у меня было слишком мало времени, чтобы собрать абсолютно всё. – Император тяжело вздохнул. – Если откуда-то и может просочиться какая-то информация, то только отсюда. Именно поэтому мне нужны гарантии вашей преданности.
От последнего слова меня передёрнуло. Грасс заметил это и усмехнулся.
– Да-да, Тэш, в этом тоже заключается какая-то злая ирония… Я оставлю вам жизнь, вопреки собственным планам, а вам придётся следить за тем, чтобы ни одна тень не упала на моё имя. Так совпало, что мы нуждаемся друг в друге. Это глупо отрицать.
Я тоже вздохнула, только несколько судорожно. Да, маньяк был прав, но как же это омерзительно: чувствовать себя червяком, корчащимся на крючке рыболова… Сделав ещё несколько вдохов-выдохов, смогла спросить:
– Есть ещё и договор?
– Да. Прошу.
Передо мной появился новый текст. Пробежав его глазами, я горько усмехнулась. Вограны знают, кто составлял документ, но он в юридических тонкостях съел не собаку, а целого крокорауса, может, и не одного. Составленный сплошь в специальных терминах, договор очень чётко определял меня, как злостную клеветницу, которую обязывали держать язык за зубами, грозя определёнными карами.
Что ж, кажется, у меня не осталось ни одной, даже самой маленькой лазейки. Более того, нам с ГИО-изменёнными, по-видимому, придётся ещё и собственноручно уничтожать все свидетельства преступлений садиста, правящего Мирассой в последние пятьсот лет, буде такие свидетельства обнаружатся… Всевидящий, конечно, миллионы жизней стоили куда дороже, чем добрая память об этом маньяке, но мне пришлось всерьёз побороться с собой, прежде, чем подписать документ, связывающий меня по рукам и ногам.
Император, равнодушно наблюдавший за моими колебаниями, тут же отправил подписанный договор кому-то, кто должен был следить за его выполнением, а потом, у меня на глазах, тщательно уничтожил все адреса, записанные в кибере.
– Вот так, пожалуй, будет надёжнее, – прокомментировал он свои действия. – Дело сделано.
– В таком случае, может быть, я не буду больше мешать вам своим присутствием?
– Боюсь, что пока не могу отпустить вас, – равнодушно ответил реликт, набирая какие-то команды на кибере и потягивая своё голубое питьё.
– Но почему?!
– Чтобы не искушать вас, Тэш, мыслями о том, что можно найти вашего стратега, изложить ему то, о чём мы с вами договорились, и заставить его срочно изобретать способ всё переиграть.
Я покачала головой.
– Вы недооцениваете Эдора. Он не стал бы заниматься невыполнимыми вещами.
– Ошибаетесь, Тэш. Похоже, это вы не поняли, с кем имеете дело… ГИО-изменённых создавали, чтобы они помогали людям. Людям, понимаете? Сами по себе они инертны и безынициативны. Если нет человека, дающего задания, эти особи просто теряют смысл существования.
Я недоверчиво уставилась на Грасса. Это Эдор-то безынициативен?! Это Вигор – инертен?!
– Именно так, – прокомментировал мои гримасы арх-генерал. – Просто у ваших приятелей как раз есть цель, причём, очень большая и отдалённая. Пока они искали пути к ней, конечно, решали и множество побочных вещей. Ну, не мне вам об этом рассказывать. Стратеги же, кажется, даже жениться собрались?
Мне почудилась скрытая насмешка в холодном голосе императора.
– А при чём здесь это?
– Да не при чём, – равнодушно ответил маньяк. – Я просто-напросто пытаюсь избавить вас от иллюзий в отношении ваших знакомых. Вы очеловечиваете их, Тэш, и напрасно. Каждый из ГИО-особей будет просто выполнять свою задачу, невзирая на чувства. Вам повезло, что вы выбрали Вайятху, в них мы хотя бы изначально закладывали верность хозяину. А вот генноизменённые могут предать в любой момент, даже не заметив этого. Просто потому, что в их системе ценностей нет такого понятия, как верность чувствам.
Жаль, что у меня были прикованы руки, – до судорог хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать слов арх-генерала. Всевидящий, неужели у этого человека вообще не осталось ничего человеческого?! Или ему просто доставляло удовольствие причинять боль другим?
