Текст книги "Сувенир с Мирассы (СИ)"
Автор книги: Марлона Брандеска
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 72 страниц)
После кофе мы вплотную познакомились с холодильной камерой, потом с посудомоечной машиной, потом с агрегатами по приготовлению и разогреву пищи. Попутно я узнала, что холодильный агрегат уже устал, и скоро захочет отдохнуть (это при том, что агент меня уверяла в полной исправности оборудования!), что старая плита, которую я приняла за бесполезный, хотя и красивый антиквариат, вполне готова работать, – для этого требуется только чуть-чуть ей помочь; что генератор силового поля терпеть не может снегопады («А что такое снегопад, сагите?»); и что в окнах игрового холла не работает затемнение стёкол, потому что лягушонку нравится, когда света много…
В конце концов, когда мы закончили, лягушонок уселся на пол, рядом со мной, робко погладил по ноге и сочувственно сказал:
– Вам так много надо всего знать, сагите…
– Ну, теперь и тебе – тоже, – возразила я. – Если не будешь знать, как достать или подогреть еду, рискуешь сидеть голодным.
– Это ничего, – торопливо заверил меня заморыш. – С вами всё равно лучше…
Как пить дать, существовали какие-нибудь правила, не позволяющие Вайятху есть без особого разрешения хозяев, даже в их отсутствие. Но я не стала пока заморачиваться этим. Вот когда я начну учиться, и буду появляться в доме отлько ближе к ночи, вопрос еды, скорее всего, отпадёт сам собой. Особенно, если будет прямой запрет сидеть голодом…
Я совершенно забыла о проблемах, нависших над нами, слушая откровения заморыша о тайной жизни нашего жилища, – кстати, со слов того же Маугли, дом нас принял с удовольствием и всячески старался помогать… Мне уже начинало казаться, что я угодила в сказку Андерсена, с кикиморышем в роли Оле-Лукойе. Только ещё фей не хватало!
Уже ночью, когда мы легли, я, поддавшись настроению, рассказала зелёному недоразумению о его волшебных «родственничках», которые, по преданиям моей пра-родины, жили в лесах и садах, тоже любили всё живое и умели разговаривать с деревьями и цветами. Лягушонок тут же загорелся идеей поиска фей и, пока не уснул, долго тихо бормотал себе что-то под нос, строя планы прочёсывания ближайших окрестностей, – разумеется, «если сагите позволит»… Когда он, наконец, тихонько засопел, заснула и я, совершенно спокойная и умиротворённая. Но это не спасло меня от ночных кошмаров.
Через несколько часов я проснулась в поту, с бешено колотящимся сердцем и полным ощущением реальности происходящего: мне приснилось, что ГИО-люди объявили на нас с Маугли охоту, и мы оказались в ловушке, окружённые толпой молчаливых чёрных теней, со светящимися красными глазами. Они неумолимо, глухо и слепо надвигались на нас, неся смерть.
Отдышавшись и осознав, что вокруг всё спокойно, я попыталась уснуть снова, но ненадолго: очередной кошмар заставил меня очнуться от собственного крика. В этот раз, для разнообразия, нас ловили силы Охраны порядка, заодно с теми же генно-изменёнными, и тоже собирались уничтожить, не слушая никаких объяснений и просьб.
В этот раз я сходила вниз, напилась воды, выслушала ворчания Део о моём злоупотреблении бодрящими свойствами кофе, и снова попыталась поспать… Надо ли говорить, что проснулась я от того, что во сне нас опять пытались убить. Но теперь это был господин Скросс, узнавший, что мы с Вайятху собираемся нарушить его планы!
В этот раз я не обошлась одной водой, выпила успокаивающие капли и решила, что не буду ждать, пока к толпе желающих убить нас с заморышем присоединится ещё и муж Линн, – а, судя по всему, дело шло к тому… Моё подсознание настырно подсовывало всех кандидатов в наших врагов, и я совершенно не горела желанием узнать, был ли там кто-то ещё. Мне и показанного вполне хватило, чтобы надолго расхотелось спать.
Возможно, я бы так просидела до утра в кабинете, пытаясь читать, но через некоторое время на пороге появился сонный лягушонок, пытающийся разлепить глаза. Зрелише было до того уморительное, что я невольно рассмеялась.
– Сагите… что-то случилось? – встревоженно спросил он, щурясь от света лампы.
– Ничего страшного, мне не спится. А ты иди обратно в постель.
Ну да, как же! Он пошёл, – только совсем в другую сторону, прямиком ко мне. Усевшись на своё любимое место – у моих ног, – он положил голову мне на колени и спросил:
– Сагите, вы нервничали весь день… Можно мне помочь вам?
– Чем?
– Я умею делать массаж, – напомнил он, отчаянно пытаясь удержать зевоту.
– Не надо, ты спишь на ходу, пожалуй, ещё что-нибудь не то намассажируешь…
– Нееет, я не сплю, – шепнул упрямец и взялся доказывать мне, что он совершенно бодр.
Надо сказать правду, – сначала я хотела настоять на своём, но потом вспомнила, как один раз он уже сотворил чудо своим массажем, и решила подождать, – вряд ли он сделает хуже, чем есть…
Кикиморыш уселся поудобнее и взялся за мою руку. Как и в первый раз, началось всё с поглаживаний, лёгких нажимов, касаний, растираний. Постепенно его пальцы перебежали с кисти на предплечье, потом – на плечо. Затем точно так же, аккуратно и нежно, была «проработана» вторая рука.
Я уже «поплыла» от удовольствия, когда он застенчиво спросил:
– Сагите, можно я… расстегну вашу пижаму?
– Зачем? – лениво осведомилась я. Внутри было так тепло, словно меня что-то грело. Всё казалось неважным, далёким, забавным…
– Теперь нужно массировать спину, – пояснил лягушонок.
Спину так спину, – я медленно повернулась, предоставляя ему свободу действий. И не пожалела! Расслабление волной распространилось по телу, освобождая от груза проблем и мрачных мыслей.
Когда Вайятху перешёл к массажу ног, я уже блаженствовала где-то в нирване. Никогда не подозревала, что массаж может принести столько удовольствия!
– Всё, сагите. Вам хорошо? Я угодил вам? – спросил мальчишеский хрипловатый голос, возвращая меня в реальность.
– Мммм, просто волшебно, – ответила я, приоткрывая глаза. – Это и есть твоё четырнадцатое небо? – честное слово, я была готова поверить в это! Никогда ни один любовник не доставлял мне столько удовольствия, сколько этот кикиморыш, причём, вовсе не сделав ничего сексуально-возбуждающего.
– Нет, сагите… – прошелестел он. – На четырнадцатое небо надо подниматься другим путём… Хотите, я покажу?.. – выдохнул он шёпотом мне прямо в ухо, и не дожидаясь ответа, легко скользнул ладонью по моей спине, задержавшись на пояснице. Клянусь Всевидящим, он просто подержал ладонь на одном месте, даже не нажимал, но меня как будто прожгло от его прикосновения: сквозь спину и вниз, вниз… Закручивая всё внутри в неожиданный, резкий, жгучий всплеск желания.
От неожиданности я замерла, не зная, как реагировать на такие выверты собственной физиологии, но тут заморыш положил мне на спину вторую ладонь, чуть ниже, и меня накрыло второй волной желания, от которой по телу явственно пробежала дрожь.
– Стой! – хрипло приказала я, пытаясь восстановить контроль над взбесившимся либидо, требовавшим немедленного продолжения, причём с Вайятху в главной роли…
Паршивец остановился, потом медленно-медленно «отлепил» руки от моего тела, заставив меня снова содрогнуться в сладострастной истоме, прокатившейся от макушки до пяток. Я обернулась, не обращая внимания на то, что моя пижама дано не просто расстёгнута, а уже снята, и я лежу совершенно обнажённая, а ведь этого надо было почему-то избегать, кажется… Но тут прямо передо мной оказались круглые зелёные глаза, горящие не меньшим возбуждением!
Краем сознания я отметила, что лягушонок вовсе не выглядел испуганным или смущённым. На его лице отражались напряжение, жажда, даже, пожалуй, исступление… Он тоже плавился, в том же огне, который разжёг внутри меня.
И я не выдержала. Не опуская глаз, наощупь, принялась освобождать его от одежды, с удовлетворением ощущая, как и он вздрагивает от моих прикосновений, как горяча на ощупь его кожа, как быстро сохнут полуоткрытые губы…
Сейчас он не был ни забавным, ни безобидным, ни даже милым. Напротив, сейчас Вайятху напоминал совершенное, обоюдоострое оружие, которым можно и пораниться, если действовать неумело. И почему-то очень хотелось узнать, каково это – обжечься или порезаться об него…
Я смотрела в его потемневшие глаза с расширившимися фиолетовыми зрачками и, как никогда, твёрдо понимала, что он принадлежит мне. Весь, целиком, от высокого лба, с прилипшими тонкими прядками, до чуть расставленных ступней. До последнего вздоха, до упругого движения бёдрами навстречу, до отравляюще-сладкого поцелуя… Незнакомый, ловкий, опасный зверь, скрывающийся до поры в неуклюжем подростке. Немыслимое сокровище, которое почему-то досталось мне. Наверное, ненадолго, – вряд ли мне под силу будет удержать такое богатство… Я должна его кому-то вернуть… Но ещё не сейчас, не сегодня. Сейчас он принадлежит мне, и пошло оно всё к диосам! Я не хочу думать о будущем, я хочу понять, каково это: иметь своего Вайятху…
Нащупав пояс от пижамы, я шепнула:
– Закрой глаза, – и, когда он повиновался, завязала атласную полоску вокруг его головы, погасив нестерпимый, яростный взгляд, которым он почти парализовал меня.
Вот теперь можно, не торопясь, почувствовать его… на ощупь, на вкус, на запах… Пленённый зверь, ослеплённый, но от этого не менее опасный, подчиняющийся мне… От одного осознания этого можно было сойти с ума! Но в одиночку я этого делать не собиралась. Раз уж так всё сложилось, раз он сам захотел этого, раз я связала нас, скрепив этот союз болью… Да будет он моим по-настоящему!
Сувенир 25
Уже много позже, возвращаясь мыслями к этому вечеру, я вспоминала о том, как хотела обставить первый раз настоящего секса с женщиной для лягушонка. Как собиралась исправлять, последовательно и терпеливо, последствия его «общения» с Линн, как обдумывала ласки и позы, которые должны были помочь заморышу смириться с тем, что хозяин поменялся на хозяйку. Но мне и в страшном сне не могло привидеться, что этот самый, так тщательно планируемый, первый раз произойдёт посреди бессонной ночи, на полу в кабинете, без малейшей подготовки, и будет лихорадочно-торопливым, с явственным привкусом сумасшествия…
Нет, меня всё-таки хватило на ласки, но совсем не нежно-расслабляющие, а, скорее уж, близкие к лёгкому мучительству: лягушонок так сильно рвался ко мне, что приходилось раз за разом прижимать его руки к полу, напоминая, что партию веду я. Кто бы мог предугадать, что пугливый, трепетный кикиморыш в одночасье превратится в неукротимого любовника, никак не могущего насытиться ни моими прикосновениями, ни мной…
Скользя по нему ладонями, я ощущала, что он дрожит. Но, смирившись с пассивной ролью, лягушонок реагировал только непроизвольными полувсхлипами-полустонами и разбегающимися по телу перламутрово-лиловыми волнами.
Доведя его до того, что вместо стонов из горла начало вырываться рычание, я, наконец, решилась. Как могла, медленно и осторожно опустилась на него сверху, позволяя ему проникнуть внутрь меня. Сама, не удержавшись, застонала. Кикиморыш закаменел, перестав, кажется, даже дышать. Я тоже затаила дыхание, не зная, какой реакции ждать от него. Сиреневые переливы постепенно сменились быстрыми радужными всполохами, и дыхание заморыша снова участилось им в такт. Надеясь, что правильно истолковала смену цветов, я приподнялась, опустилась, потом снова приподнялась, вглядываясь в его лицо, с закушенной губой, и задержалась… Но тут лягушонок ожил и сам подался бёдрами ко мне, понуждая продолжить движение.
– Ещё… ещё… – хрипло попросил он, выгибаясь навстречу. – Ещё!
Одного этого хватило, чтобы остатки благоразумия улетучились из моей головы. Отбросив сомнения, я прильнула к нему, ускоряя темп, стараясь довести его до оргазма как можно быстрее, пока могла сама сдерживаться…
Слава Всевидящему, – я ещё контролировала себя, когда заморыш вскрикнул и содрогнулся всем телом. Это подействовало, как спущенный курок: тут же острая игла наслаждения пронзила меня до самой макушки. Ощущения были настолько сильны, что я чуть не потеряла сознание. Испугавшись, что просто рухну, прилегла на грудь лягушонка, слушая, как колотится его сердце. Одна за другой протекли несколько медленных секунд, прежде чем я смогла поднять голову и посмотреть в запрокинутое лицо Маугли. Повязка сбилась вверх, позволяя видеть сомкнутые густые ресницы.
Вайятху лежал совершенно неподвижно, и я забеспокоилась: неужели только мне было так сногсшибательно хорошо? Может быть, я поспешила? Или потрясение было слишком сильным? Или он опять уснул, как это, помнится, было уже однажды, в самом начале нашего знакомства…
Всмотревшись, успокоилась: дыхание выравнивалось, цвета потихоньку бледнели, – вроде, все признаки указывали на то, что с лягушонком всё было в порядке. Я завозилась, собираясь встать, но внезапно обжигающе-горячие пальцы сжали моё бедро, не позволяя подняться. Скоропостижно оживший заморыш сдёрнул с себя повязку, приподнялся на локтях, уставившись на меня совершенно голодными зелёными глазищами, облизнулся и хрипло заявил:
– Ещё!
К концу этой совершенно безумной ночи мы всё-таки добрались до спальни, и даже улеглись в кровать. Засыпая, я успела подумать, что смена сексуальной ориентации лягушонка прошла без сучка и без задоринки. Даже странно, учитывая, как он боялся Линн…
А проснулась я с ощущением, что не спала вообще, – зелёный паразит ухитрялся так притискиваться ко мне, как будто и во сне продолжал заниматься любовью. Впрочем, судя по его блаженной мордочке, так оно и было. Когда я выкарабкалась из-под него, подсунув вместо себя подушку, он, не просыпаясь, пробурчал обиженно: «Сагиииите…», но с заменой, вроде бы, смирился.
Дошлёпав до ванной, я посмотрела в зеркало и досадливо вздохнула. Всегда подозревала, что утверждение о ночах любви, красящих женщину, – некоторое преувеличение, но сегодня оно вообще выглядело явной ложью. Последствия накатившего накануне безумия сегодня вылились в синяки под глазами, особую бледность лица, несколько красноречивых ссадин, разбросанных в живописном беспорядке там и сям, а ещё головной боли и ощущении, что меня придавили персональной бетульной плитой, – из тех, что используются при строительстве космодромов.
Налюбовавшись на свою мрачную физиономию, а также выслушав замечания и предостережения Деоны, которыми она не преминула усугубить моё паршивое настроение, я вспомнила, что наш замечательный домик имеет свою собственную Камеру поддержания физического здоровья, установленную на первом этаже. До этого я только мельком заглядывала в неё, когда осматривала наше новое обиталище, так что сейчас было самое время познакомиться с ней поближе.
Кабинка оказалась, прямо скажем, не самой новой, да и выбор программ разнообразием не блистал, но для моих целей даже базового набора было вполне достаточно. Я начала с режима «Шторм в южном море», потом добавила опцию «корабль», и минут через двадцать с чистой душой переключилась на «Штиль» и «Пляж», а закончила основательным прогревом, водным массажем пяти видов и ароматерапией. Ну, и без птичьего пения, конечно, не обошлось!
Некоторые считали камеры имитацией жизни для лентяев, не вылезающих из городских квартир, но я привыкла к ним ещё со времён детства, когда вечерний сеанс в одной большой камере, рассчитанной на целый этаж густозаселённого дома, был самым любимым и частым развлечением для всех детей, вне зависимости от возраста. Конечно, уединения там не было по определению, зато режимов – около двухсот! И чего только я там не опробовала! И бури Савонии, и ветры Пандана, и полёты над горами хребта Каблонга на Третьей… Но самыми любимыми почему-то оставались имитации природы Земли.
Никто из нас, детей, никогда не бывал на нашей пар-родине, но это не мешало нам считать себя её знатоками, потому что мы регулрно переживали «Шторм на Тихом океане» или «Муссонный дождь в тропическом лесу»… Никому не было известно, почему дождь назывался «муссонным», но это было ещё интереснее! Мы любили Землю именно за её загадочность, и искренне считали, что пра-родина была образцово-идеальной планетой… Не зря же в Камерах чаще всего воссоздавались именно её природные явления!
С тех пор так и повелось, что, даже имея возможность посещать другие планеты и испытывать все погодные катаклизмы на собственной шкуре, я всё равно упорно ставила себе везде Камеры, будучи уверена, что лучшего места для ухода за собой и решения психологических проблем, просто не может быть. В этот раз я тоже появилась из своего любимого места релаксации совершенно проснувшаяся, бодрая, полная сил и энергии, и… тут же наткнулась на лягушонка, который с потерянным видом сидел на полу возле Камеры. Увидев меня, он просиял и вскочил на ноги.
Ну, к радостному возгласу: «Сагите! Наконец-то!..» я ещё отнеслась лояльно, но когда он, без малейшего сомнения, полез ко мне с явным намерением поцеловать, пришлось срочно восстанавливать барьер.
– Маугли, не сейчас, – строго возразила я, уворачиваясь от его рук. – Нет-нет, мы не будем заниматься любовью!
Сияние в глазах лягушонка слегка померкло, а я подумала, что надо очень срочно озаботиться сменой приоритетов в его жизни. Волшебные ночи – это прекрасно, но посвящать сексу, даже настолько великолепному, ещё и дни, – увольте! Понятия не имею, как справлялись предыдущие хозяева лягушонка с его непомерными аппетитами, – и не спросишь ведь! – но выматываться так каждую ночь я не собиралась. Придётся выкручиваться своими методами, психолог я, в конце концов, или кто. Например, усиленно отвлекать и развлекать…
Начала тут же, с расспросов как он возле Камеры оказался. Выяснилось, что Маугли проснулся, не нашёл меня, испугался, бросился на поиски, но, к счастью, «железная сагите» объяснила ему, что госпожа никуда не улетела, – она просто «отдыхает в большом железном ящике».
Я явственно услышала тяжёлый вздох Деоны, – видимо, лягушонок позволил себе достаточно вольно интерпретировать её слова. Улыбнувшись, подумала, что неплохо было бы и Маугли познакомить с таким чудом техники, как Камера, тем более, что он и так поглядывал на неё с умеренным любопытством, явно ожидая пояснений, как можно «отдыхать» в достаточно небольшой по размеру кабине.
Я пригласила его зайти внутрь вместе со мной, и для начала установила один из моих самых любимых режимов – лёгкий утренний дождь в тропическом лесу. На нас тут же повеяло тёплым, насыщенным влагой воздухом, напоённым тяжёлыми сладкими, щекочущими обоняние ароматами, а на стенах возникла сплошная зелёная масса переплетённых между собой растений. Широкие, упругие, ярко-изумрудные листья вздрагивали и качались от тяжёлых редких капель воды, падающих сверху. Такие же капли начали падать и на нас с заморышем. Он тихо ахнул и дёрнулся было, но я удержала его, обняв сзади и успокаивающе поглаживая по спине.
– Что это, сагите? – прошептал он через несколько мгновений.
– Это тропики, – тоже шёпотом ответила я. – Слушай!
Из ближней кроны дерева послышался короткий крик птицы. Чуть дальше отозвалась другая. Всё пространство вокруг нас заполнялось звуками: шелестом листьев, стуком капель дождя, голосами обитателей леса, шорохами и скрипами.
Через пятнадцать минут (стандартное полное время работы одного режима), я вытащила лягушонка наружу. Он казался настолько ошарашенным, что не сразу пришёл в себя, но потом буквально зафонтанировал вопросами и эмоциями. Мне пришлось прочесть целую лекцию о работе кабин, о том, что они такое, зачем нужны и как ими пользуются. Когда Маугли узнал, что таких «мест» как он упорно называл программы, можно посетить аж целых тридцать, у него так заблестели глаза, что я заподозрила его в намерении поселиться в Камере навечно.
Поселиться не поселился, но на полдня пропал, едва дождавшись окончания завтрака, – это было моим обязательным условием разрешения воспользоваться кабиной, как парком развлечений. Я уже успела забыть собственные детские восторги, и теперь нетерпение заморыша напомнило мне меня саму, только лет на пятнадцать младше. Он торопливо проглотил свою еду, почти не обращая внимания на то, что сидит за столом и пользуется столовыми приборами, – пусть пока кое-как, но уже прогресс!
Закончив, он сложил руки перед собой лодочкой и протянул умоляюще:
– Сагиииите… пожалуйста!..
Ну, само собой, я не смогла отказать. Только велела Деоне приглядывать за ним, – мало ли какой режим он включит. Кибер-консультант ворчливо ответила, что и так уже контролирует всю технику этого дома, и высказала предположение, что её ожидает, видимо, скорая переквалификация в кибер-управляющую, если и дальше дело пойдёт такими темпами. И что ей нужен будет тогда дополнительный блок памяти для всего этого хозяйственного безобразия, потому что объёмы информации, которую от неё требуют хранить, замедляют операционные процессы.
Я, сказать честно, очень удивилась. Конечно, мы в последнее время много где были, много чего видели, записывали и хранили, но это никоим образом не должно было беспокоить моего кибер-консультанта, поскольку информация регулярно сбрасывалась на кристаллы и архивировалась. И вообще, двести зеттабайтов, – вполне приличный объём, даже для кибера её уровня. Так что… оставалось только предположить, что Део настигла бацилла, называемая «Вайятху», – прилив эмоций. Ну, или психологический феномен, – как выразился господин Скросс. Если и дальше процесс «очеловечивания» пойдёт такими темпами, скоро мне придётся не приказывать, а уговаривать её работать!
И всё-таки, в первый раз я не удержалась и пришла через пятнадцать минут к Камере, убедиться, что лягушонок жив-здоров, и не лежит в обмороке. Когда двери с тихим щелчком открылись, наружу выбрался совершенно счастливый, разноцветный Вайятху! Я потеряла дар речи, потому что до сих пор он менял цвета только в весьма определённые моменты жизни, но тут… Кикиморыш просто переливался разнообразнейшими красками, являя собой потрясающее зрелище радужного гуманоида.
– С-сагите… Это так… это… как хорошо, сагите!.. – бормотал он протягивая ко мне руки и пошатываясь.
– Тебе понравилось? Что ты выбрал?
– Лес… Деревья… цветы… небо… – принялся перечислять заморыш, глядя на меня затуманенными, зелёными как ряска, глазами. – И там так красиво, так красиво… Неужели так бывает? На самом деле?..
– Бывает, – подтвердила я. Должно быть, поскольку все режимы – суть записи и воспроизведение реально существующих мест и явлений.
Мысленно я спросила Деону, что за режим выбрал Маугли, и получила ответ: «Южные леса Бории». Что ж, теперь я понимала восторги лягушонка, – тамошние чащобы считались заповедными именно из-за своей красоты. Туристов не пускали, зато вовсю использовали записи недоступных красот для индивидуальных и общественных Камер поддержания здоровья.
Заодно выяснилось, что заморыш просто млеет от счастья при виде первозданных лесов. И как это понимать? Существо, выведенное в пробирке, прожившее сто лет в четырёх стенах, обожает леса, которых никогда в жизни не видело! Уму непостижимо… Причём, именно дикие леса, – роща вокруг нашего дома у него таких бурных восторгов не вызвала. Конечно, ему понравилось там гулять, но чтоб почти падать в обморок…
Оклемавшийся и вооружённый знаниями Вайятху отправился навстречу новым приключениям в Камеру, а я занялась хозяйственными делами, оттягивая момент, когда придётся звонить эскулапу. Конечно, можно было бы сделать это и завтра, но предложение господина Скросса заслуживало всяческого внимания, и не только моего. Возможно, генноизменённые придумали бы какой-нибудь контр-план, разрушающий намерения бизнес-мастодонта? Очень уж мне не нравилось его стремление подсунуть какого-то потенциального жениха. Учитывая то, что замуж я в ближайшее время не собиралась, а уж за протеже папаши Линн, так и тем более, надо было срочно принимать меры. Правда, я обещала богу варваров оставить их в покое на пару дней, но… кто бы меня оставил!
Протянув ещё час и совершив некоторое насилие над собой, всё-таки попросила Део соединить меня с генетиком. Ответил он немедленно, как я и ожидала. Порадовавшись, что выглядит Вигор вполне спокойным и слать меня в звёздные дали, вроде, не спешит, я рассказал ему о звонке господина Скросса. Вигор задумчиво пожевал губу, а потом выдал предложение, которого я ждала, но надеялась, что обойдётся.
– Звони Эдору, – посоветовал он. – Задачка как раз для него.
– Погоди, пожалуйста, – взмолилась я. – А нельзя кого-то… другого? Не Эдора?
– Да в чём дело? – удивился викинг. – Вы что, поссорились с ним?
– Нет, скорее уж наборот, – невольно краснея, пробурчала я.
– То-есть, не ссорились, а сблизились? – подняв брови, поинтересовался вредный предводитель варваров. – И тебе так не понравилось, что ты теперь видеть его не хочешь?
– Н-не совсем, но… вроде того, – туманно подтвердила я, чувствуя, что щёки уже вовсю горят.
Викинг как-то странно хмыкнул, и сказал:
– Ты меня удивляешь. Вот, всем нравится, а тебе – нет. Ладно, подумаем…
Что именно они придумали, выяснилось буквально этим же вечером, когда Део сообщила, что меня вызывает контрабандист. Проглотив парочку крепких выражений, я поплелась в кабинет, к стационарному вифону, досадуя на Вигора, который обещал «подумать», а вместо этого, видимо, спихнул всё Эдору.
Появившийся на экране мачо опять ухитрился поразить меня своим видом до глубины души: выкрашенные в золотисто-оливковый цвет кудри были уложены вокруг головы в подобие не то короны, не то лаврового венка. Мало того, криминальный тип щеголял в снежно-белом костюме, выгодно подчёркивающем гладкую бронзовую кожу. Не хватало только наличия поблизости какого-нибудь средства передвижения, желательно тоже белого цвета, – и он был бы живым и безупречным воплощением тайных мечтаний старых дев половины Содружества, как минимум.
Некстати вспомнив, что скрывается под этой одеждой, я невольно сглотнула. Хотя казалось бы, после ночи-то с лягушонком… А вот ведь! Магия контрабандиста действовала, несмотря ни на что.
– Привет, Жужелица, – промурлыкал идеальный мужчина. – Как поживаешь?
– Спасибо, лучше всех, – мрачно ответила я. – А ты?
– Неплохо, неплохо, – отозвался криминальный элемент и бархатисто засмеялся. – А благодаря тебе у меня есть шанс зажить вообще необыкновенно интересной и насыщенной жизнью.
– Рада за тебя.
– А я-то как рад… Вигор сказал, что у тебя мелкие неприятности с господином С?
– Ну, пока мелкие…
– Постараемся крупных избежать. Не переживай… Кстати, у меня для тебя есть подарок.
Я вздрогнула. Что-то мне не нравилась сама мысль о подарках от Эдора!
– Какой ещё подарок? И зачем?
Подозрение, что контрабандист рассматривал меня, как «объект опеки», не на шутку нервировало. Возможно, поэтому я говорила резче, чем нужно.
– Большой и красивый подарок, – ответил ГИО-красавец. – Хочешь посмотреть?
– Нет, – совсем уже мрачно ответила я.
– А придётся, – укорил меня Эдор. – Нельзя же его на пороге держать.
– На каком пороге? – холодея, спросила я.
Неужели это чудовище опять просочилось сквозь охранный контур, и система даже не пискнула?!
– На твоём, – невозмутимо ответил невыносимый контрабандист, подтверждая мои худшие опасения, и добавил. – Дверь сама откроешь или тоже мне это сделать?
Я подскочила и побежала ко входной двери, почему-то испугавшись. Распахнула её… и потеряла челюсть в какой-то-там раз по счёту.
Эдор, мало того, что, действительно, стоял у меня перед дверью, так ещё и рядом с ним обнаружился огромный букет каких-то бледно-сиреневых цветов, похожих на мелкие лоллеи, которые умопомрачительно пахли.
– Нравится? – поинтересовался контрабандист, перешагивая порог и вынуждая меня посторониться. – Я не знал, какие ты любишь, но подумал, что если даже ты не будешь от них в восторге, то где-нибудь место им всё равно найдёшь.
– Спасибо, – с сомнением ответила я, втаскивая в дом ёмкость размером с приличное ведро, в котором помещались цветы.
Контрабандист отмахнулся царственным жестом, исчезая за дверью моей – моей, Вограны его побери!! – кухни. Там немедленно что-то загремело. Я, злобно пыхтя, дотащила букет до стола в гостиной, но поднять не смогла, – не хватило сил.
– Напоишь кофе? – вопросил появившийся на секунду в дверном проёме контрабандист и снова исчез в недрах дома. – Сто лет уже не пил! – крикнул он откуда-то из этих недр.
– И не подумаю, – ожесточённо пробормотала я, чувствуя, как у меня начинает гореть лицо.
– Что ты сказала? – поинтересовался Эдор, снова возникнув на пороге.
– Сейчас сварю, – вздохнув, ответила я, пытаясь говорить так же спокойно и непринуждённо, как мачо. Получилось плохо, потому что в груди всё клокотало. Криминальный элемент совершенно игнорировал моё состояние, так что я, в конце концов, начала сомневаться, что Вигор говорил правду о способности ГИО-людей чувствовать запах эмоций. По-моему, от меня должно было так сквозить раздражением, что любой здравомыслящий человек сбежал бы уже куда подальше. Но ничего подобного! Получив чашку кофе, мечта всех женщин устроился поудобнее на стуле и окинул меня цепким взглядом. Я почувствовала, что начинают гореть уже не только щёки, но и уши.
– Ну? – вопросил Эдор, сделав первый глоток и со вкусом облизав губы. – Так что случилось?
– Вигор же уже рассказал?
– Рассказал, но я хочу послушать тебя.
Скрепя сердце, пришлось снова рассказывать об идеях господина Скросса, напирая на то, что замуж я не хочу. Ни при каких обстоятельствах.
Контрабандист под мой рассказ опустошил чашку и теперь задумчиво вертел её в длинных пальцах.
– У меня есть соображения на этот счёт, Тэш, – сказал он, оставив в покое посудину. – Только выслушай спокойно…
Нечего сказать, прекрасное начало. Естественно, я напряглась, вместо того, чтобы расслабиться.
– Самый простой вариант решения этой проблемы, если ты станешь моей девушкой.
Ну, вот. Так я и знала! Внутри что-то противно сжалось и, одновременно, что-то расширилось, так что стало трудно вдохнуть воздух. При этом, часть меня ужасно гордилась (ещё бы знать, чем!), зато другая цепенела от страха (тоже, вроде, не с чего)… В-общем, меня просто разрывало на эти, взаимоисключающие, части! Непонятно, почувствовал ли Эдор, что со мной творилось, потому что, как ни в чём не бывало, продолжил дальше:
– Во-первых, проблема замужества отпала бы сразу, сама собой. Во-вторых, я получил бы железную причину для вмешательства в твои дела. В-третьих, решился бы вопрос связи с нами. В-четвёртых, ты, наконец, познакомила бы меня с господином С. В пятых… Ну, в пятых, мне просто понравилось, как ты слизываешь сироп.
Я и так была красная, но тут опять полыхнула вся – от шеи до макушки, включительно.
Ведь знала, знала, что буду сожалеть о своей слабости! Никогда ещё мои авантюры не кончались ничем хорошим! Вот, пожалуйста, – объясняй теперь Эдору, что ты его просто цинично использовала, не предполагая никакого продолжения и даже надеясь никогда больше не встречаться! Если есть время разбрасывать камни и собирать их, то у меня они шли параллельно. Бросила камушек – получи в ответ булыжник!
