Текст книги "Сувенир с Мирассы (СИ)"
Автор книги: Марлона Брандеска
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 72 страниц)
Возможно, именно поэтому я не сдержалась, спросив напрямик:
– Так вы это ради Линны, да?.. Ради неё стараетесь? Приехали сюда сами… унизили меня, смешали с грязью… И всё это ради того, чтобы иметь возможность преподнести ей очередную игрушку? Да? Только вы ошиблись. Эдор – не игрушка, и никогда ею не будет. Вы это-то хоть понимаете?.. А что, если через некоторое время Линне и Эдор надоест, а? Что вы тогда будете делать, господин Скросс? Наживать очередные неприятности, унижать очередного человека? И зачем? Ради того только, чтобы Линна была счастлива? Так она не будет счастлива, пока вы покупаете ей всё, на что она посмотрит. Никогда она не станет ценить то, что вы даёте ей бесплатно, пока не приложит усилия, чтобы заработать это самой, понимаете? Самой! Например, самой найти номер вифона и позвонить, самой добиться внимания, самой предложить встречаться, а не размахивать вашим именем, как штандартом! И ещё кое-что, господин Скросс: я не торгую близкими людьми, ясно? Это совершенно не ваше дело, в каких там отношениях состоим мы трое, это касается только нас. И я не буду больше терпеть ваш шантаж. Заявляю серьёзно, что если вы попробуете навредить Маугли или мне, или Эдору, я, не колеблясь, сделаю то, о чём говорила. Я не шучу! И деньги за этот дом Линна переводила не мне, а по-сути, Вайятху. Но спасибо, что предупредили, – завтра же соберу всю сумму и переведу вам или ей, – кому хотите, чтобы в дальнейшем никаких разночтений между нами больше не возникало! Или могу прямо сейчас перевести, при вас, хотите? Нет? Ну, тогда я считаю разговор законченным. Мой жених – не вещь и не раб, чтобы я его «отдавала» кому-то, так Линне и передайте. И если он решит уйти от меня – это будет его собственное, свободное решение, а не сделка, которую вы норовите провернуть за его спиной! А если вы этого не понимаете, – пожалуйста, отправляйтесь к господину Валлегони и предложите ему купить вашу дочь, не забудьте только подготовить предложение поинтереснее, он ведь не нищий, в отличие от меня… А теперь, будьте так любезны, покиньте мой дом. Я устала и хочу лечь спать, и мой любовник, как вы изволили выразиться, – тоже. Так что, прощайте господин Скросс. Надеюсь, больше вам ничего здесь не понадобится!
Пока я произносила свою речь, изо всех сил стараясь не впасть в истерику, папаша Линн сидел, воззрившись на меня круглыми глазами. К концу моего выступления он пошёл красными пятнами, но не возразил ни слова, молча встал и вышел. Потом сел в свой флайер и улетел. Никто не вышел его провожать, потому что после того, как за ним закрылась входная дверь, меня, наконец-то, накрыло, и я зарыдала, уткнувшись в плечо перепугавшегося лягушонка. А потом прибежала Лавиния, и Маугли отнёс меня наверх, в мою спальню, и оба они ещё долго ещё бегали вокруг с успокоительным, компрессами, каплями и ароматическими эссенциями, пока я не нарыдалась, выдохлась и уснула, прижавшись к Вайятху, который баюкал меня, как маленькую, поглаживая по голове и мурлыча детскую песенку:
Плыви, плыви кораблик,
Плыви, мой маленький кораблик,
Туда, где море сливается с небом,
И острова-облака белые, как снег.
Плыви, мой кораблик,
Унеси туда мою печаль,
Унеси мои сны и грёзы,
И привези мне оттуда кусочек радуги…
И мне снилась Мирасса, где небо сливалось с водой, смешивая цвета, и белые цветы качались на ветру, роняя росинки-слёзы
Сувенир 52
На следующее утро я проснулась в отвратительном настроении, всё ещё под впечатлением вчерашней сцены, и переполненная дурными предчувствиями. Хотя, как ни крутила в голове вчерашний разговор, никак не могла придумать, каким образом его можно было повернуть по-другому. Скросс приехал уже настроенный «причинять боль», как совершенно правильно предупреждал лягушонок, и мои усилия сдержаться ничего не изменили бы.
Заморыш, продремавший всю ночь вполглаза, остался спать дальше, а я поползла вниз, в надежде на чашку кофе, способную раскрасить даже сегодняшний тёмный мир. Лавиния уже хлопотала, готовя завтрак. Взглянув на мою мрачную физиономию, она только сочувственно вздохнула и сообщила, что вызвала Эдора, обещавшего скоро быть. От этого настроение у меня испортилось ещё больше, хотя я понимала, что рассказать стратегу о столь чрезвычайном происшествии, конечно, надо. Но иррациональное чувство стыда за крокорауса заставляло морщиться при одной мысли, что мачо сейчас тоже услышит всю ту грязь, что лилась вчера на меня…
Эдор примчался вскоре, как и обещал, заранее встревоженный, потому что Лавиния использовала для вызова специальное слово-пароль, означающее, что у нас проблемы. Златовласка отправила его в кабинет слушать запись разговора, и разбудила лягушонка. Ёжащийся спросонья заморыш нашёл меня у бассейна и сел рядом, со страдающим видом.
– Простите, сагите… – начал он каяться. – Я не защитил вас вчера, как должен был… Сагат Скросс говорил о том, о чём я не знал, и не мог ему ответить…
Несмотря ни на что, замечание о том, что лягушонок должен был защитить меня, не могло не вызвать улыбку. Интересно, чья это была идея, Лавинии или Эдора…
– Всё нормально, Маугли. Ему не только ты, ему вообще мало кто смог бы достойно ответить.
– Вы смогли, – ответил заморыш. – Он ушёл, очень сожалея о том, что явился говорить с вами. У него была ещё сильная злость, но не на вас, на кого-то другого… Может, он и не станет трогать нас?
– Надеюсь на это, Маугли. Потому что иначе… иначе плохо будет всем. Без исключения.
Вайятху кивнул, глядя куда-то невидящими глазами. Казалось, он прислушивался к чему-то, что происходило очень далеко. Потом его взгляд ожил, и он виновато улыбнулся:
– Там сагат Эдор ругается… Тоже злится.
– Неудивительно, – меланхолично ответила я. Кто угодно, наверное, злился бы, если бы его пытались так ненавязчиво «загнать в стойло»…
Тут в дверях показался мачо, постоял несколько секунд и пошёл к нам. Судя по выражению лица, прослушивание записи его, действительно, в восторг не привело. Однако, подойдя, он с чувством поцеловал меня в лоб и вполне бодро заявил:
– Жужелица, тебе полагается орден за смелость! Так отбрить моего будущего тестя, – это дорогого стоит. Горжусь знакомством с тобой!
– Да ладно тебе издеваться, – хмыкнула я.
– Даже не думал! – открестился стратег и тоже сел рядом. – Прежде всего, хочу извиниться… Право слово, не думал я, что они вот так ненавязчиво, в лоб, будут требовать у тебя порвать со мной. И сумма такая… смешная. Ну, что такое пятьсот тысяч кродов? Обидно! Я-то думал, меня ценят хотя бы миллиона на три…
– Смейся, смейся, – проговорила я, – хорошо, хоть тебе смешно… Мне вчера было не до смеха.
– Да мне тоже, в-общем-то, – ответил стратег задумчиво. – Это надо же додуматься, начать тебя шантажировать…
– Думаю, это были одни слова. – Воспоминания опять полезли, как из рога изобилия. – Я обдумала всё наново, и поняла, что не собирался он ничего делать! Ему просто нужно было оценить мою реакцию на угрозу безопасности Маугли. Ну, он её и получил, эту реакцию… как бы только мало не показалось. Я ведь и вправду подумала, что у него где-то на подлёте медицинский флайер. Но почему всё было так грубо?! Неужели он не мог сделать то же самое, но тоньше, изящнее, что ли… Скросс ведь мастер интриг и многоходовых комбинаций. Зачем же напролом?!
– Ну, одно из двух: или он не счёл нужным тратить время на разработку какой-то интриги в отношении тебя, или… Или он выполнял чью-то просьбу. Причём, очень срочную и нежелательную просьбу.
– Ты думаешь, на него свалилась Линна с истерикой: «Вынь и положь Эдора»?
– Ну, примерно, так… Впрочем, инициатива могла принадлежать и его жене. Но одно могу сказать точно: на обычный стиль Скросса и вправду совершенно не похоже. Кстати, его информация о том, что у нас утечка, может оказаться куда насущнее… Надо срочно искать источник, откуда он узнал о дне рождения.
– Да, всё непонятно. А что мы будем теперь делать? Я должна тебе рассказать о том, что случилось, или нет?
– Хм… А если бы ты меня на самом деле любила…
– Так я и люблю.
– Ну, немножко не той любовью… Но, неважно. Так вот, если бы ты действительно считала меня своим женихом, стала бы ты рассказывать мне о требованиях Скросса или нет?
Я задумалась. Договоры договорами, но распространяться о подобном унижении я, пожалуй, не стала бы. Тем более тому, из-за кого всё это случилось, да ещё с подоплёкой разрыва… Но ситуация у нас другая, это надо учитывать.
– Я бы не сказала. Но это не в счёт, и так понятно, что ты узнаешь: тебя вот вызвали, ты сорвался и примчался… Нет, лучше не врать.
– Ну, хорошо, – ответил мачо. – Тогда считаем, что я в курсе этой эскапады.
– Но что ты теперь будешь делать? – спросила я. – Скроссы, похоже, не успокоятся, пока Линн не заполучит тебя…
– А вот шиш им с маслом, а не я, – проворчал стратег, прищуриваясь. – Перебьются пока. И вообще, они ещё набегаются за мной! Я им не какой-нибудь аристократ с Мирассы, и ценю себя куда выше… Кстати, Тэш! Даже когда мы расстанемся, я не буду делать вид, что мне нет до тебя дела! Предупреждаю сразу.
– У нас будет чистая и долгая дружба? – фыркнула я.
– Именно. И Линне, как и Скроссам, придётся с этим смириться.
– Да я-то что, я – за…
– Вот и славно. Теперь обратно, к нашим баранам… Я приму ещё более неприступный вид, пожалуй, выскажу Скроссу претензии по поводу недружеского и непартнёрского поведения, но в рамках, иносказательно… Жужелица, ты можешь смело игнорировать всех Скроссов, хоть скопом, хоть по отдельности. День рождения состоится, несмотря ни на что. Маугли выпустим, например, всего на два часа, в течение которых он гарантированно цвет не меняет, а потом пусть смывается и сидит где-нибудь, подальше от гостей. Да, подопечный?
– Я могу и дольше, просто сагат Скросс напугал сагите и сбил меня с толку… – виновато пояснил кикиморыш.
– Ничего. Это была сложная ситуация, и ты всё сделал правильно, – похвалила я его, отчего Вайятху, вопреки собственным обещаниям, немедленно окрасился в светло-золотистый цвет.
Мы с мачо посмотрели на сияющего заморыша и дружно расхохотались. Ну, по крайней мере, с ростом, лягушонок не растерял ни капли своего обаяния.
Стратег продолжил давать указания:
– Жужелица, весь компромат, который имеется у тебя на Скроссов, собери, пожалуйста, и передай мне. Не дай, Всевидящий, понадобится… Пусть хоть под рукой будет. Я, конечно, тоже не верю в военные действия со стороны моего будущего тестя, но лучше подстраховаться. Маугли, ты был молодцом, пытался сагите защитить, за это жму руку. Но на будущее запомни: с такими людьми, как Скросс, нельзя бороться лоб в лоб, слишком разный «вес». Надо по-другому: исподволь, подготовившись, имея пути отступления, понимаешь?
– Понимаю, – как-то очень по-взрослому ответил вдруг лягушонок, вызвав у меня лёгкую оторопь: когда всё-таки он успел так измениться?!
Эти внезапные переходы от привычной подростковой застенчивости к совершенно взрослому поведению выбивали из колеи, не хуже визита Скросса. Я подозрительно посмотрела на стратега: может, это он опять чего-то там передавал эмпатическим путём своему опекаемому? Но Эдор смотрел вообще в другую сторону. Ну, значит, это нас настигло оно, взросление. Принимаем поздравления. М-да…
Визит Эдора не продлился долго, его ждали сразу в двух местах, поэтому он улетел, но обещал вернуться. Через два дня. А мы пока начали готовиться ко дню рождения, будь он неладен. В полдень к нам прилетели представители фирмы, занимающейся декором и украшением помещений и садов. Маугли тут же заперся в спальне и развлекался, как мне докладывала Деона, просмотром старых диофильмов.
Помнится, в самом начале, когда он только учился пользоваться самостоятельно домашней техникой, лягушонок, «как хороший Вайятху», пытался смотреть только то, что имело отношение к сексу, но после моего категорического запрета на просмотр подобных поделок, он неохотно смирился с тем, что ему надо смотреть что-то не «по-специальности», а потом постепенно втянулся. В последнее время ему особенно нравились боевики на тему Последней войны и вторжения Обращённых.
Мы с Лавинией ходили следом за двумя смешливыми работниками, которые сноровисто расставляли голограмматоры, шутихи, «плавающие» огоньки, развешивали гирлянды из искусственных цветов (на срезание живых у нас действовало табу из-за лягушонка), и прочие сюрпризы для гостей. В комнатах мы ограничились голограммой вращающейся галактики и решили, что переходить границы хорошего вкуса не стоит.
Во время работы парни, ожидаемо, попытались завести знакомство с Лавинией, но вынуждены были довольствоваться её суровыми «спасибо» и «до свидания». Когда они, выполнив заказ, отбыли восвояси, мы вызволили кикиморыша из заточения и ещё раз, все вместе, осмотрели сад. Полюбовались на временные фонтаны, голограммы выныривающих морских черепах и вогумов; проверили расстановку будущих фейерверков; убедились, что фикус по-прежнему сидит за своим ограждением, и бассейну в ближайшее время ничего не угрожает; и пошли обедать, уповая на то, что погода не вздумает внезапно измениться и испортить нам вечеринку. Вайятху было строго-настрого запрещено общаться с привезённой на вечер техникой, а тем более пытаться «уговаривать» её на незапланированные эффекты, поскольку этот волшебник, задержавшись на минуту около специального голограмматора, тут же радостно информировал нас, что «эта штука» умеет делать куда более интересные картины…
Ночью Маугли был в непривычно-созерцательном настроении, и мне пришлось брать инициативу на себя. В самом конце, отдышавшись и вернув себе привычный зелёный цвет, он вдруг спросил:
– Сагите… я могу спросить вас?
– Ну, конечно, можешь.
– Простите, что напоминаю, но о чём говорил сагат Скросс, когда упоминал ваш с ним договор?
– Мммм… Что ты имеешь в виду? – не сразу сообразила я, неохотно возвращаясь с небес к реальности.
– Договор… О том, что вы планировали сделать со мной. Что?
От этого вопроса я не просто опустилась, а прямо-таки брякнулась на грешную землю, и судорожно принялась соображать, сколько и какой правды можно сказать, чтобы ничего не испортить.
– Ну, это, собственно, не было договором в прямом смысле этого слова. Мы с господином Скроссом пришли к мнению, что тебя нужно вырастить, научить всему, что знает обычный человек, и дать возможность жить нормальной жизнью.
– А он сказал что-то о самостоятельной жизни. Вы хотели, чтобы я… жил сам по себе?
– Ну, если бы ты захотел этого, тогда мы дали бы тебе такую возможность. По крайней мере, постарались бы. Но пока до этого далеко, сначала тебе нужно научиться хотя бы не менять постоянно цвета, как колорайтер.
– Но вы сами хотели, чтобы я жил отдельно от вас?
Я помолчала, глядя в потемневшие зелёные глаза. Какой ответ можно было дать? Да, нет, не знаю? Всё равно, рано или поздно, он оценит мои слова иначе, чем сейчас…
– Для меня важнее то, чего захочешь ты. Если ты решишь поселиться отдельно, я поддержу тебя. Если решишь и дальше жить со мной, я тоже поддержу тебя. Будет так, как захочешь ты, понимаешь?
– Да, сагите…
Лягушонок с облегчением вздохнул, уверившись, что его не пошлют немедленно в неведомую отдельную жизнь. Я тоже вздохнула, с неменьшим облегчением, поскольку вопрос о привязках не всплыл. Пока не всплыл… Но очень скоро знания лягушонка о мире достигнут критического уровня, и он задастся вопросом, что же с ним делали на Мирассе. И что с ним потом делала я… И помоги мне тогда Всевидящий, потому что неизвестно, какой окажется освобождённая личность кикиморыша. Возможно, вместо благодарности, я обрету массу претензий, и это будет ещё не самый худший вариант!
Торопливо отогнав тоскливые мысли, я обняла расслабившегося заморыша и поцеловала в уголок губ.
– Спи, защитник…
– Да, всегда, сагите… – ответил умиротворённый кикиморыш и привычно притиснулся ко мне.
Только вот подсознание знать ничего не желало ни о каких отсрочках, и всю ночь мучило меня снами, где Скросс торжественно уводил от меня то печального, то разочарованного лягушонка, не слушавшего никаких объяснений.
Оставшееся до праздника время прошло спокойно, хотя я втайне ждала каких-нибудь репрессий от папаши Линн. Всё-таки мы наговорили друг другу порядком гадостей, а альтруизмом и всепрощением крокораус никогда не отличался. Но наступил мой день рождения, а никаких ответных шагов так и не последовало. Более того, утром я обнаружила сообщение от финансового консультанта корпорации Скросса о том, что мне послан документ, подтверждающий полный и добровольный отказ от требования когда-либо возместить переданные мне такого-то числа такого-то года двести тысяч кродов, за подписями самого Скросса, его жены и дочери. Я так поразилась, что перечитывала текст, наверное, раз десять, прежде чем уяснила его суть, и всё равно осталась в полном недоумении, что это значило.
Призванная на совет Лавиния высказалась в том смысле, что Скросса, дескать, замучила совесть, и он решил сделать мне такой вот подарок: узаконить переведённые его дочерью деньги для спасения Вайятху. Мне такая возможность представлялась крайне сомнительной, я бы скорее, начала искать подвох. Но мало ли… Всё-таки, уходя, Скросс злился на кого-то. Возможно, этот широкий жест был чьим-то наказанием?
В любом случае, расписку я пока принимать не стала, решив узнать сначала мнение стратега на этот счёт. Кто знает, возможно, списание двухсот тысяч было результатом его стараний…
Лавиния и Маугли поздравили меня тоже утром, не дожидаясь официального празднования, и чудесная, нежная акварель, на которой кикиморыш изобразил нас вместе, заняла своё место на стене в спальне, а флакон с новым, трижды меняющимся в течение дня ароматом, стоял на полочке в ванной комнате.
Пока я одевалась, всё время что-то теряла: то пояс, то заколки для волос, то колье, то расчёску… Возможно, всё дело было в том, что параллельно со мной рядом одевался кикиморыш, и я постоянно отвлекалась, чтобы проследить за процессом. Мы с Эдором решили, что издевательство должно быть полным, и заморышу предстояло не просто провести два часа с незнакомыми людьми, ведя себя корректно и непринуждённо, но ещё и одеться в парадный выходной костюм, присланный заботливым опекуном. Конечно, этот комплект был классом пониже, чем тот, в котором мачо щеголял на вечеринке у Скросса, но тоже в своём роде замечательное одеяние, состоящее из светлой рубашки, тёмного пиджака, довольно узких брюк в тон, специального пояса, украшенного вышивкой, и ботинок из натуральной кожи гигантских хамелеподов (дань любви стратега ко всевозможным рептилиям). Свои отросшие, ставшие более тёмными волосы кикиморыш зачесал назад, открыв лоб, и неожиданно превратился в эдакого лощёного клерка из процветающей конторы. Мы с ним тщательно подобрали оттенок лёгкого загара, который Вайятху проще всего удавалось «держать», и я сочла, что Маугли готов к выходу в свет.
Увидев его, Лавиния удивлённо подняла брови и призналась, что такого замечательного результата не ожидала. Сам Маугли казался взволнованным, но не испуганным, так что шанс спокойно продержаться два часа у него был, и вполне реальный.
Когда начали собираться гости, мы уже подняли себе настроение, выпив по бокалу легкого вина, присланного стратегом вместе с закусками. Лавиния, совершенно незаменимая в повседневных делах, сервировала стол, пока я собиралась. А теперь ГИО-красавица, наряженная в подчёркивающее фигуру бледно-фиолетовое платье, придававшее её голубым глазам фиалковый оттенок, порхала среди первых ласточек: Авинора, Митора и Кандора, радостно набросившихся на закуски с морепродуктами.
Чуть позже на нас чуть не свалился большущий флайер, в котором прилетели Лон, Бикем и две моих подруги, Мона и Зандра, с которыми мы были неразлей вода, пока не появился лягушонок. Девчонки радостно полезли обниматься, а Лон произнёс прочувствованную речь, состоящую сплошь из старинных слов, так причудливо перемешанных, что о содержании можно было только догадываться. Бикем, самый романтичный из всех, тут же пригласил меня танцевать, и мы закружились под музыку, зазвучавшую сразу отовсюду. Мастера фирмы знали своё дело!
День рождения днём рождения, но сила притяжения ГИО-изменённых сделала своё чёрное дело: не прошло и получаса, как все гости поделились на кучки: мальчики сгруппировались вокруг Лавинии, а девочки поделили Кандора и Митора. Одиночка-нелюдим Авинор ухитрился отпугнуть от себя всех. Мне же остался лягушонок, чем мы с ним были несказанно довольны.
Следующей появилась подружка Лавинии, оказавшейся полненькой рыжей хохотушкой. Она, намётанным глазом врача, выбрала себе сразу же в кавалеры Кандора, и ухитрилась отодвинуть моих девчонок. ГИО-механик только улыбался, поглядывая на вытянувшиеся физиономии Моны и Зандры, вынужденных толочься вдвоём около Митора.
Положение спасли прилетевшие позже всех Эдор, Вигор и Эктор, произведшие своё обычное разрушительное действие на неокрепшие и непривычные к такому количеству красавцев на квадратный метр умы моих подружек. Наблюдая, как девчонки мучаются, не зная, кому оказать предпочтение, я тихонько посмеивалась, поглощая свои любимые мини-пирожные со сливками и ягодами. Верный лягушонок неотступно находился рядом, впрочем, ничем не нарушая правил приличия. Что характерно, – на него поглядывали вполне благожелательно, но завлечь не пытались. То ли Вайятху так сильно проигрывал остальным ГИО-изменённым, то ли у него на физиономии было написано, что свой пост он не покинет.
Эдор, как примерный жених, поздравил меня и тоже сел рядом, демонстрируя «занятость» территории. Лон, видимо, решив возобновить старое знакомство, оставил кружок около Лавинии, и приземлился рядом со стратегом номер один. Потягивая, как обычно, какое-то пойло из своей фляги, он принялся допрашивать мачо в своей излюбленной манере о нашумевшем строительстве курорта. Девочки, одна за другой, подходили и шёпотом справлялись, в каком заповеднике можно найти столько великолепных образчиков мужской неотразимости, на что я, тоже шёпотом, согласно заготовленной легенде, отвечала, что красавцы – сплошь из Лиги красоты, в которой, дескать, состоят мой жених и его брат-близнец. После этого объяснения подруги несколько потеряли прежний энтузиазм, но в целом веселье не прекратилось.
Легенду о принадлежности к этой Лиге предложил Эктор, выяснив, что среди людей существует довольно много любителей подправлять свою внешность, и эти оригиналы даже создали собственный союз, назвав его Лигой красоты. Туда входило огромное количество как мужчин, так и женщин, занятых, главным образом, созданием и поддержанием своего физического совершенства. Но у большинства обычных людей такие искусственные красавцы особой любовью не пользовались, так что реакция моих подруг была ожидаемой. Конечно, существовала опасность, что кто-нибудь начал бы искать в списках членов Лиги Валлегони и компанию, но вряд ли этот кто-то был бы из моих друзей, даже отдалившихся, так что мы решили рискнуть.
Когда кавалеры и дамы, наконец, определились с парами, мы устроили танцы, причём Эдору пришлось настаивать на своём праве танцевать с именинницей, поскольку лягушонок почему-то решил, что это целиком его привилегия. После танцев все вышли в сад, полюбоваться на всевозможные эффекты, устроенные в бассейне. Я как раз смеялась над Лоном, которого окатил фонтан-шутиха, спрятанный в кустах, когда Деона мысленно сообщила мне:
– Тэш, у ворот стоит Линна Кальтари и просит тебя подойти туда, прямо сейчас.
Первым порывом было ответить, что она может стоять там до следующего пришествия Всевидящего, и я к ней ни за что не подойду. Но потом, подумав и вспомнив некоторые выходки Линны в прошлом, я решила подойти. Вограны знают, что могло прийти в голову моей дорогой подруге, особенно в невменяемом состоянии, а только такое состояние могло заставить её внезапно нарисоваться на Второй, да ещё у меня под забором!
Я попросила Деону сообщить о визитёрше Эдору, но попозже, если наш с ней разговор не закончится через пятнадцать минут, и больше никого не беспокоить. Осторожно отделившись от гостей, прокралась в дом, проклиная про себя Линну с её бесцеремонностью. Ну, кто ещё додумался бы притащиться ко мне после того спектакля, который устроил тут её отец, да ещё выбрать для этого мой день рождения! Впрочем, Линна могла и запамятовать о такой безделице…
Я вышла на дорожку и пошла к воротам, пытаясь разглядеть дорогую подругу, но в темноте ничего не было видно.
– Деона, она ещё здесь? – уточнила я, замедляя шаг.
А вдруг случилось чудо, и Линн сбежала…
– Да, Тэш. Она стоит сбоку, справа от калитки.
Скорчив гримасу, я вздохнула и подошла вплотную к старомодным кованым прутьям, преграждавшим вход на мою территорию. С другой стороны тут же возникла тёмная тень.
– Тэш… – неуверенно заговорила Линна, взявшись за решётку обеими руками. – Я прилетела… я хотела поговорить с тобой… А что это тут у вас происходит? – слабо удивилась она, кивнув на красочные брызги фейерверков, взлетевших над крышей домика.
– У нас тут мой день рождения, – сухо сообщила я.
– Правда? Извини, у меня как-то вылетело из головы, – пожаловалась подруга, крепче сжимая пальцы на прутьях. – Можно, я войду, наконец?
– Нет, – нелюбезно ответила я. – Нельзя. Я не приглашала тебя, и, честно говоря, совершенно не горю желанием видеть или говорить с тобой. Надо было позвонить заранее, не пришлось бы лететь зря.
– Погоди, Тэш, ну нельзя же так! Я уже прилетела, уже здесь, что же ты теперь, будешь делать вид, что меня тут нет, что ли?!
– Хотелось бы… – проворчала я себе под нос, и сказала уже громче. – Что тебе нужно, Линна? Меня, вообще-то, ждут гости.
– Да подождут, ничего страшного, – отмахнулась она, пробудив во мне что-то, вроде дежавю: как всегда, её интересы превыше всего, впереди всех и вся… Да-а, бедный, бедный Эдор. – Мне очень нужно поговорить! Я хочу узнать, что ты наговорила отцу? Он вернулся от тебя ужасно злой, накричал на нас с мамой, заявил, что больше пальцем о палец для нас не ударит. Потом утром прислал какого-то юриста и велел подписать расписку, что никто не потребует от тебя вернуть двести тысяч кродов, которые я тогда дала… Мы ничего не поняли! Я и так, вроде, не собиралась ничего требовать… Это только мама думала, что ты как-то обманула меня и вытянула деньги, но она ведь ничего не знала про Долло! Так что у вас произошло?
Я помолчала, глядя на взволнованное лицо дорогой подруги.
Значит, я угадала, в благородном семействе произошёл скандал, и господин Скросс устроил выволочку своему курятнику. Ну, давно пора было…
– Скажи, а чья это идея была: послать ко мне твоего отца требовать разрыва с Эдором?
– Ну… честно говоря, я не помню точно. Просто мы с мамой обсуждали мой брак, и я сказала, что не представляю, что должно случиться, чтобы мы не развелись в ближайший месяц, а мама сказала, что я веду себя неприлично, добиваясь внимания Эдора… И надо сначала развестись, а потом добиваться, а я сказала, что одно другому не мешает, тем более, что мы с Эдором уже… очень близко знакомы.
– Что?! – я не поверила своим ушам. – Вы с Эдором – что?..
– Ну, надо же мне было что-то сказать маме! Она всегда хочет, чтобы всё было правильно, как полагается, а так не всегда получается. И потом, она ни за что не хотела мне помогать раньше, потому что считала, что у вас с Эдором всё хорошо.
– А у нас с ним плохо? – осведомилась я сквозь зубы, но пока сдерживаясь.
– Ну-у, Тэш… Я же знаю, что Долло у тебя, а значит, не спать с ним ты не можешь, так зачем тебе ещё и Эдор?! Получается, в любом случае ты его обманываешь, ведь так?
Я на секунду прикрыла глаза. М-да, в чём-то Линна права, с её точки зрения всё выглядит именно так… Но не могу же я рассказывать всем подряд о договоре, который мы заключили с мачо! Значит… значит, будем напирать на то, что никого абсолютно не касается, сколько у меня мужчин. И вообще, чья бы корова мычала…
– Линна, а тебя саму ничего не смущало, когда у тебя и мужа был общий любовник? Или теперь ты тоже сделалась поборницей морали? Я не понимаю, по какому праву вы лезете в мою кровать?!
– Погоди, погоди, ну не заводись ты… Всевидящий, можно подумать, я что-то несусветное сказала! Ну, никому не нравится правда, я понимаю, но ты подумай, вы с Эдором совершенно друг другу не подходите! Это видно невооружённым глазом, и мама всегда удивлялась, что он нашёл… ну, почему он выбрал тебя. И папа тоже. И он говорил, что это вопрос времени, когда вы разбежитесь. Я ждала-ждала, а вы всё никак не расходитесь. И тогда я подумала, что надо просто выяснить, как ты на самом деле относишься к Эдору…
– Ах, так это твоя идея была… – тихо сказала я, передёрнув плечами. – Послать отца ко мне с проверкой… И шантаж – тоже ты придумала?
– Ка… какой шантаж? – Линна усиленно захлопала глазами. – Я только попросила сделать вид, что… Ну, что Долло могут забрать у тебя, и посмотреть, как ты отреагируешь. При чём тут шантаж?..
Я закусила губу. Её «всего лишь попросила посмотреть» обошлись мне в прямое противостояние с её отцом, на минутку, одним из самых влиятельных людей в Содружестве, и полноценную истерику с последующими кошмарами. Честное слово, хотелось просто и без затей стукнуть дорогую подругу по голове чем-нибудь тяжёлым, чтобы сама не мучилась, и других не мучила…
– Линна, я, конечно, знала, что ты эгоистка, но что ты – законченная дрянь, я не догадывалась. Мне казалось, ты сохранила что-то нормальное в душе… Похоже, пребывание на Мирассе с её перекосами в сознании тебя окончательно испортило. Улетай. Я не хочу общаться с тобой. И вряд ли когда-нибудь захочу.
– Тэш! Не уходи! – взвизгнула Линн. – Я не то хотела… Я просто рассказывала, что случилось! Но ты же ничего не объясняешь! Я спросила, что случилось, а ты молчишь! Почему?!
– Да потому что мне тошно. Тошно даже вспоминать, не то, что рассказывать. Ты попала пальцем в небо, Линна. Если бы ты просто сидела и ждала, как советовала твоя мать, ты и то была бы ближе к цели, чем сейчас.
– Тэш… Ну, пойми… Я не могу без него! Я никогда и никого так не хотела!..
– О! Истинно так, – «не хотела»! А чего хочет Эдор, ты хоть раз поинтересовалась? Что он любит, что ему нужно, от чего он скучает, чего боится? Ты вообще хоть что-то о нём знаешь?!
Линна притихла, испуганно глядя на меня.
– А… разве он чего-то боится?..
– Всевидящий, Линна!! Он человек, а любой человек чего-то да боится! Даже ты боишься, например, что отец закроет твою кредитную карточку!
– Нет, я понимаю, правда-правда! Просто он… такой… как небожитель! А разве может небожитель чего-то бояться?
