Текст книги "Минос"

Автор книги: Маркос Виллаторо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Неужели он все это время держал в руке эту гравюру? И неужели его копия гравюры Доре сообщала ему надписью в самом низу: «Франческа обращается к Данте во втором круге ада».

– Детектив, с вами все порядке?

Я повернулась к Нэнси и посмотрела ей прямо в глаза. Она даже вздрогнула.

Я попросила ее показать мне книги с работами Доре, в особенности ту, где гравюра с Паоло и Франческой.

– У нас много его работ, – обрадовалась она и повела меня в другую секцию библиотеки мимо многочисленных столов, за которыми сидели студенты университета. – Несколько наших отделов пополнили свои коллекции другими работами Доре, в частности отделы искусств, литературы и мировой классики. Да и наша коллекция произведений Данте считается весьма приличной.

– Отлично. – В моем сознании начинала складываться какая-то единая картина, но я не могла с уверенностью сказать, в чем именно ее суть. Столь продолжительный по времени переход от Голлехолта в легенде о Камелоте к этим итальянским любовникам в аду Данте казался выше моего понимания.

– Ну вот, это одно из моих любимых произведений, – сказала Нэнси, снимая с полки огромный, пожелтевший от времени том, который ей пришлось держать обеими руками. Она положила его на стол и стала осторожно перелистывать толстые страницы. – Это самое полное издание «Божественной комедии» в переводе… давайте посмотрим… какого-то человека по имени Лоуренс Грант Уайт. Держу пари, что наши любовники находятся где-то в самом начале. Сами понимаете, что искать их в разделе «Рай» совершенно бессмысленно. – Она рассмеялась от собственной шутки. – Данте не очень-то уважал людей за супружескую измену. А вот и она.

Нэнси раскрыла книгу и пододвинула ее ко мне. Вся огромная страница была украшена репродукцией той самой гравюры, которую мы только что видели в компьютере. Паоло и Франческа вихрем кружились во втором круге Дантова ада и выглядели примерно так же, как моя сестра и Джонатан на фотографии с места преступления.

Я когда-то читала отдельные отрывки из «Ада» Данте, но это было очень давно, когда я училась на первых курсах колледжа и отдавала предпочтение романам. А поэзия в то время не привлекала моего внимания. Сейчас мои глаза блуждали по страницам книги, но так и не могли остановиться на чем-то конкретном. Слова и грамматика оказались для меня слишком сложными и малопонятными. Это была очень старая книга с таким же старым переводом, написанная на таком английском, который сейчас понятен только специалистам. Меня очень расстроило, что я не знаю эту историю. Я продолжала листать дальше, останавливаясь на других иллюстрациях, как ребенок, который учится читать и поэтому предпочитает рассматривать картинки, раскрывающие ему смысл содержания. На одной из гравюр я снова увидела Данте и Вергилия, на этот раз Вергилий стоял впереди и что-то бросал огромному трехглавому псу.

Цербер.

А под гравюрой находилась надпись: «Вергилий бросает Церберу куски земли. Прожорливый демон поглощает эту грязь с большой охотой».

Энтузиазм. На самом деле эти три головы были готовы вцепиться в глотку Данте и вырвать ее.

Это был Цербер. Всего через несколько страниц от Паоло и Франчески. Он охраняет подземный мир Вергилия, а здесь, согласно рассказу Данте, он сторожит ворота в ад.

– Черт возьми! – невольно вырвалось у меня. – Когда вы закрываетесь? – Я повернулась к Нэнси.

Она улыбнулась:

– Сейчас экзаменационная неделя, детектив. Видите, сколько здесь студентов? – Она показала рукой на молодых людей, склонившихся над книгами. – Вы полагаете, они балуют меня своим посещением остальную часть семестра? Сейчас мы работаем до часа ночи, так что можете не торопиться.

Она оставила меня наедине с Данте.

Я уселась за стол и приступила к чтению. Но это оказалось непростым делом. Староанглийский язык все время отбрасывал меня назад, и мне приходилось напрягать все силы, чтобы выудить из этой поэмы хоть что-нибудь интересное. И все же во всех этих строчках я наконец-то нашла одно слово, которое показалось мне знакомым. «Мы читаем про Ланселота, побуждаемые любовью».

Слава Богу, что это издание Данте было снабжено примечаниями.

Данте действительно был своего рода репортером «Нэшнл энквайрер» того времени. В описание ада, рая и чистилища он поместил всех своих знакомых, живых и мертвых. Паоло и Франческа были современниками Данте. Они совершили супружескую измену – их застиг за любовными утехами Джанкиотто Малатеста из Римини, брат Паоло и муж Франчески. Джанкиотто убил их обоих. Франческа сама призналась Данте в своем грехе.

Призналась Данте. Неужели убийца моей сестры тоже считал себя чем-то вроде Данте? Неужели он посмел присвоить себе лавры Данте Алигьери, чтобы решать, кто должен умереть? Эта мысль показалась мне убедительной, хотя пришлось поискать более современный перевод поэмы Данте, так как перевод Лоуренса Гранта Уайта был слишком трудным для меня и впервые за долгие годы заставил почувствовать себя полной дурой. Перевод Роберта Пински оказался гораздо легче, но я все равно продолжала заглядывать в старую книгу, так как прекрасные гравюры Доре порой сообщали мне больше, чем текст. Все эти терзаемые муками мускулистые тела плыли в водах реки Стикс, отчаянно барахтаясь в нестерпимых страданиях. Их тела были округлыми и крепкими, а все гравюры Доре вообще казались какими-то сексуальными. Мне подумалось, что я далеко не первая, кого посетила эта странная мысль. Даже этот демон с головой увенчанного короной короля и с длинным толстым хвостом гигантской змеи или дракона, обвившим целую толпу грешников, имел такие могучие и соблазнительные плечи, которые сейчас можно увидеть на рекламных фотографиях в журнале «Джентльменс квотерли».

Так я прочитала весь «Ад», глядя на гравюры Доре в одной книге, а потом читая перевод Роберта Пински в другой. Пински, до недавнего времени один из самых известных национальных лауреатов в области поэзии, был еще жив. Мне он показался гораздо более приемлемым переводчиком, чем его давний предшественник. Кроме того, он дал мне не только понимание смысла поэмы, но и нечто большее, нечто более знакомое. Если Уайт пишет: «Распознаватель проступка», то Пински говорит просто: «Великий знаток греха».

Мы с Нэнси вышли из здания университетской библиотеки только после того, как она записала обе книги на свое имя и передала мне. А я пообещала, что верну их в целости и сохранности, как только закончу работать с ними. Она сказала, что я могу не волноваться насчет этих книг, так как сейчас они студентам не нужны, а когда начнется следующий семестр, книги будут уже на месте.

– Я же библиотекарь, в конце концов, – засмеялась она. – Что они могут сделать со мной? Заплатить мне меньше? Я и так мало получаю.

Я пообещала, что выберу время и угощу ее чашечкой кофе. Ей понравилась эта идея.

Мы покинули университет в пятнадцать минут второго. Старая женщина, вне всяких сомнений, быстро уснула в ту ночь, а я не сомкнула глаз до самого рассвета.

В девять часов я приняла душ и помчалась в офис своего босса, чтобы сообщить ему настоящее имя убийцы моей сестры.

14 марта

– Кто такой этот Минос? – спросил Маккейб.

– Это демон в аду, который принимает решение, в каком круге навечно должен страдать тот или иной грешник.

Маккейб сокрушенно покачал головой. Настало время познакомить его с некоторыми эпизодами классической литературы, по крайней мере с теми, которые я сама узнала в результате ночного чтения. Я положила на его рабочий стол книгу Данте «Ад» в переводе Пински, а рядом с ней осторожно раскрыла такую же книгу, но с гравюрами Доре.

– Вот здесь его карта.

Сначала он взял в руки книгу Пински, а потом посмотрел на гравюру Доре, где дьявол разрезает грешнику живот.

– Его карта? Карта чего? Направления или местонахождения?

– Куда идти и кого убивать.

– Что ты имеешь в виду?

Я показала ему свои записи. Там было так много важных деталей, что они заинтересовали его не меньше, чем гравюры Доре.

– В Бристоле Минос убил мужчину и женщину, которых обвинили в развращении детей. В «Аду» Данте одна старая Царица по имени Семирамида [67]67
  Семирамида – легендарная ассирийская царица, жившая в IX веке до н. э.


[Закрыть]возвела в закон принцип кровосмешения в своем царстве. И вот теперь она горит в аду вместе со множеством других сексуальных извращенцев.

Я показала ему следующую гравюру.

– В Атланте Минос прикончил мою сестру и ее любовника за прелюбодеяние. Во втором круге ада Паоло и Франческа подвергнуты страданиям за тот же проступок. Они обречены навечно прижиматься друг к другу, так как насильно сплавлены в одно целое. Точно в такой же позе были обнаружены Кэти и Джонатан.

Мой голос заметно дрогнул, но я все же продолжила:

– А в Мемфисе Минос убил троих молодых парней, которые работали на фондовом рынке. В Дантовом аду огромный пес по имени Цербер пожирает обжор, чревоугодников и скряг за их алчность.

Я посмотрела на босса.

– Мне потребовалось немало времени и усилий, чтобы отыскать место для убийства в Денвере, но мне это удалось. Если прочитать дальше это произведение, то мы сталкиваемся с тем, что сам Данте назвал грехом насилия. – Я открыла книгу с переводом Пински, где в прологе приводится подробная классификация душ, грехов и демонов. Эта информация помогала легче справиться с текстом. – Посмотрите сюда, на седьмой круг ада. Люди, которые когда-то допустили то или иное насилие по отношению к другим, варятся в реке крови. Видите это? – Я показала ему пальцем на гравюру Доре в старой книге, где были изображены погруженные в реку крови люди, причем жидкость в реке была темно-красного цвета. – Вот так умер Хоакин Чэмп. Минос направил кровавую реку ему в горло, и этот парень утонул в собственной крови.

– Да, все становится ясным и понятным, как только посмотришь на это правильно.

Я смотрела на Маккейба, который уставился на меня сверху вниз.

– Что вы имеете в виду?

– Как ты додумалась до всего этого? – спросил он, показывая рукой на обе книги.

– Если честно, то совершенно случайно. Благоприятное стечение обстоятельств. Просто я искала слова, которые убийца использовал в своих записках. А когда наконец-то нашла их, то за ними потянулись другие, и в конце концов я вышла на это. – Я показала на раскрытые книги.

– А почему ты назвала нашего убийцу Миносом, а не Данте, например?

– Потому что наш убийца сам предпочитает называть себя «великим знатоком греха», а это является точным переводом слов Данте по отношению к Миносу. Откровенно говоря, я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что он всегда носит с собой экземпляр книги с переводом Пински.

– Кто такой Пински?

– Довольно известный поэт, который пытается сделать поэзию более доступной для… впрочем, это не важно. Он перевел эту книгу. – Я перевернула ее и показала пальцем на обложку, где обозначалась фамилия переводчика.

Маккейб посмотрел куда-то в сторону и растерянно вздохнул. Я догадалась, в чем дело. Все эти легенды наверняка показались ему чем-то странным и не имеющим отношения к делу. К тому же вся эта информация, которую я собирала много часов, так неожиданно обрушилась на него, что он растерялся. Я достала пачку сигарет.

– Однако здесь есть одна проблема, – продолжила я, пристально глядя на босса. – Наш убийца пропустил несколько важных грехов.

– Что? – переспросил Маккейб и навис над столом.

– Дело в том, что для каждого своего убийства в том или ином городе он выбирал тот или иной грех, следуя при этом от одной Песни Данте к другой. «Ад» Данте населен самыми разнообразными грешниками, и Минос, наш Минос, не останавливает свой выбор на каком-то одном. Он проявляет удивительную последовательность и выбирает по одному греху из каждой Песни. Но начинает он не с первой Песни, как следовало бы ожидать, а со второй. И мне кажется, я знаю почему. В первом круге «Ада» помещены люди, которых вряд ли можно обвинить в каких-либо прегрешениях, поскольку они жили задолго до Христа. Иначе говоря, они некрещеные. Поэтому Данте поместил их в ад, но только в самый первый и самый безобидный круг. Там нашли свое место Платон, Аристотель и даже сам Вергилий. Именно поэтому наш убийца начал со второго круга, но позже он перепрыгнул через два важных греха: гнев, или злость, и богохульство. Таким образом, он перешел от греха алчности непосредственно к греху насилия по отношению к другим людям, то есть от трех брокеров фондовой биржи к Хоакину Чэмпу. Не знаю точно, почему он это сделал. Может быть, он просто выбирал тот грех, который легче обнаружить в окружающих его людях. А такой грех, как богохульство или ересь, вообще невозможно обнаружить и определить в современном мире. Что же касается таких грехов, как злость или гнев, то тут вообще надо убивать практически каждого американца, если он, разумеется, не в сумасшедшем доме.

Я улыбнулась от собственной шутки и зажгла сигарету. В душе разлилось приятное чувство удовлетворения от проделанной работы. Маккейб был настолько подавлен свалившейся на него информацией, что даже забыл спросить, каким образом я получила сообщение из Денвера. На самом деле, как мне показалось, он хорошо знал о денверской информации, и это должно было стать моим главным козырем.

– Наш неуловимый убийца, – продолжала я, – вероятно, считает себя Миносом и, очевидно, планирует продолжать свои преступления до тех пор, пока не дойдет до конца этой карты «Ада». А это значит, что нас ждет еще много других убийств. И делает он это все чаще и чаще. Между убийством супругов Мастерсон и моей сестры прошло несколько лет, а сейчас он убивает людей с более короткими интервалами.

Эта мысль была настолько ужасной, что практически лишила меня сил. Я посмотрела на Маккейба, он ответил мне угрюмым взглядом.

– Что случилось? – всполошилась я.

– Он не пропустил эти два греха.

Сигарета выпала у меня из руки.

– Что?

Маккейб вскинул голову.

– Мне сообщил об этом Пирс, агент ФБР. Правда, он приказал мне никому не говорить об этом, в особенности тебе. – Он сделал паузу, но потом, увидев, как я смотрю на него, поспешил объяснить: – Шесть недель назад в полицейский департамент Канзаса пришло письмо, которое оттуда сразу же передали в ФБР. Никаких сомнений, что это очередное письмо от Висперера, или твоего Миноса.

– Кого он там убил? – спросила я сдавленным голосом.

– Они еще не уверены, что это было убийство и что сделал это именно он. Но письмо пришло вскоре после таинственного исчезновения четырех человек из небольшой религиозной общины. Это группа молодых людей, исповедующих какой-то нетрадиционный культ. Они сами сообщили об этом несколько недель назад. Думаю, это что-то вроде общины местных хиппи.

– И они бесследно исчезли.

– Да. Никаких тел пока не обнаружено. Только это письмо.

– А Сент-Луис?

– Пирс ничего не сказал мне про Сент-Луис.

– Но при этом предупредил, чтобы вы не рассказывали мне об этом.

В этот момент Маккейб изобразил из себя оскорбленного босса, давая понять, что я не должна ставить под сомнение его решения.

– Не забывай, Ромилия, что это дело федеральное.

– Тогда зачем же он рассказал все вам?

– Потому что я возглавляю отдел по расследованию убийств, черт возьми. Мне часто приходится общаться с федералами вне зависимости от того, нравится мне это или нет.

Я не нашла слов, чтобы выразить удивление и возмущение одновременно.

– Стало быть, вы утверждаете, что была похищена и убита группа приверженцев какого-то религиозного культа?

– Нет, не совсем религиозного. Это была община хиппи, куда входили люди среднего возраста. Впрочем, подробности мне неизвестны.

Эта новость оставляла Миноса только с одним грехом – гневом. А это более неуловимая вещь, чем богохульство или склонность к ереси. Я была слишком расстроена, чтобы собраться с мыслями. Не могла понять, почему мой босс скрыл от меня такую важную информацию. А сколько еще таких фактов, которые до сих пор остаются для меня неизвестными?

– Пирс пытался связать воедино все эти события? – спросила я и с нескрываемым раздражением показала рукой на две книги.

– Нет, он ничего не сообщил мне насчет Данте. Ничего.

– Стало быть, я могу знать нечто такое, что неизвестно им.

– Да, а это значит, что ты должна доложить ему об этом.

– Почему? – почти закричала я. – Почему я должна докладывать Пирсу о своей работе? Ведь это он со своими федеральными агентами занимается расследованием всех этих убийств.

– Именно поэтому ты и должна поговорить с ним, – повторил Маккейб и быстро добавил: – Это может быть весьма полезным для тебя, Роми.

Я не была уверена в этом и встала со стула.

– Мне уже пора идти, лейтенант.

– Как ты провела время в Новом Орлеане? – спросил он напоследок.

– Я не была… ну, в общем, все нормально.

– Держи меня в курсе.

– Вы хотите еще что-нибудь спросить?

– Больше ничего не хочу знать.

~ ~ ~

Кто-то однажды рассказал мне о поведении волков. Оказывается, в природе они следуют четкому и очень строгому коду поведения. Они всегда передвигаются большими группами и заботятся о своей безопасности. У них есть своя иерархия, однако нередко команды вожака стаи могут быть оспорены представителем низших слоев, и тогда начинается выяснение отношений. Посторонний наблюдатель может прийти к выводу, что оба соперника намерены уничтожить друг друга и что этот поединок не закончится до тех пор, пока один из волков не упадет замертво. Однако до этого дело не доходит. Как только один из волков убеждается в том, что проиграл поединок, он подставляет шею противнику. Он просто поднимает вверх голову, чтобы победитель мог в любой момент вцепиться ему в горло и загрызть соперника.

Но победитель никогда не делает этого. Он видит беспомощность проигравшего и, понимая, что поединок завершен, гордо удаляется прочь.

Я тоже решила обнажить свою шею перед федеральным агентом Пирсом. Трудное решение, учитывая большой багровый шрам на моей шее. Но у него тоже много шрамов, значительно больше, чем у меня. Поэтому я решила поступить так, как подобает честным игрокам: выложить все карты на стол, то есть выяснить отношения и прогнуть перед ним шею.

– Я получила по почте пакет с украденными файлами ФБР от некоего Рафаэля Мурилльо, известного по кличке Текун Уман.

Пирс подался вперед и облокотился на стол. В его единственном глазу промелькнуло что-то похожее на успокоение.

– Вы можете это доказать? – спросил он.

Я протянула ему письмо от Текуна, то самое, которое он прислал мне вместе с пакетом.

– Почему вы не передали мне эти документы раньше? – спросил он.

– Потому что опасалась, что это разрушит все мои надежды собрать более полную информацию об убийстве моей сестры и других жертв. Я намеревалась установить контакт с Текуном Уманом, чтобы выведать у него как можно больше полезной информации.

– Значит, вы признаете, что собирались продолжать сбор информации незаконным методом, общаясь с широко известным преступником? Вместо того чтобы поймать его, вы были готовы установить с ним контакт?

– Да, агент Пирс, я признаю, что не очень хорошо обдумала свои поступки. Точнее сказать, совсем не думала о последствиях. Знаете, у меня были очень нелегкие времена в течение этих нескольких месяцев. – Я не стремилась вызвать у него жалость к себе, зная, что он этого не любит. Тем не менее мне хотелось вызвать у него сочувствие, так как он сам немало пострадал на службе и понес большие потери, включая глаз и ногу. Другими словами, мы оба были жертвами преступников и пострадали ради общего дела. – Этот… чертов шрам отнюдь не стал моим лучшим другом. – Я показала пальцем на шею.

Он немного подумал, размышляя над моими словами.

– А с тех пор вы предпринимали попытки связаться с мистером Мурилльо?

– Да, – кивнула я, прекрасно понимая, что он, будучи федеральным агентом, все равно знает всю мою подноготную. Поэтому я со всеми подробностями рассказала ему о том, что произошло с Текуном Уманом в Новом Орлеане. Разумеется, я исключила эпизод, когда мы проникли в секретный файл полицейского департамента Денвера.

При этом я стремилась во что бы то ни стало быть честной перед ним, но вместе с тем неглупой. В этот момент я вспомнила про волков и подумала: если побежденный волк подставляет шею противнику, то убирает ли при этом все когти или все-таки оставляет их на всякий случай?

После этого я рассказала Пирсу про Миноса, не упоминая при этом убийство в Денвере. Познакомив его с Голлехолтом и Цербером, я показала, как убийца планировал все свои операции при помощи «Ада» Данте, использовав это произведение в качестве путеводителя. А потом я открыла перед ним книгу с гравюрами Доре и показала ему самые главные эпизоды.

Пирс внимательно выслушал мой рассказ, так же внимательно просмотрел все иллюстрации Доре, а потом откинулся на спинку стула. Мне вдруг показалось, что он чрезмерно устал от всего этого.

– Мы должны передать все это в Квонтико.

– Я тоже так подумала.

– Если все это правда, то мы имеем дело с настоящим больным маньяком. Никогда еще не видел ничего подобного. – Пирс устало потер подбородок скрюченными пальцами.

– Да, я знаю, – согласилась я, – это не совсем соответствует привычным представлениям о серийных убийцах. Большинство его жертв были мужчинами, и это практически никак не связано с сексуальными извращениями, как это обычно бывает в большинстве других серийных убийств.

– Не совсем так, – возразил Пирс. – В Бристоле мы нашли следы спермы на ковре возле тела Мастерсона. Но анализ ДНК показал, что она принадлежит не ему, а убийце. Правда, это выяснилось чуть позже, когда мы сравнили образцы спермы с образцами его слюны на конверте, в котором он прислал первое письмо. – Пирс разоткровенничался со мной, потому что знал, что мне известны все эти факты и что я хорошо их запомнила. – Место обнаружения спермы говорит о том, что он оставил ее в момент убийства. Иначе говоря, семяизвержение произошло в момент смерти жертвы. Возможно, он мастурбирует во время убийства или просто испытывает «естественный» оргазм в момент смерти жертвы.

Я не знала этого.

– Значит, отчасти это искатель возбуждающих моментов. Однако я все равно убеждена, что он ориентирован на определенную цель.

– Вне всяких сомнений. В особенности на эту книгу, – он показал рукой на «Ад» Данте.

– Да, но при этом он ощущает в себе особый прилив сил и чувство власти над людьми. И все эти убийства, помимо всего прочего, сопровождаются необыкновенным сексуальным удовлетворением. – Я живо представила, как этот негодяй стоит над телом моей сестры, которую он убил якобы за любовные прегрешения, и сладострастно мастурбирует, пряча вещественные доказательства в презерватив. К этому времени он уже, вероятно, знал, как его тело реагирует на смерть своих жертв. Его собственное насилие дает ему ощущение экстаза, необыкновенной власти над несчастными. Он не только знал об этом, но и заранее планировал все эти события, предвкушал их.

Пирс молча смотрел на меня, но в его глазах уже не было прежнего злорадства или презрения. Он просто пытался что-то понять. Правда, я не могла определить в этот момент, кого именно – меня или себя.

– Скажите мне откровенно, детектив, почему вы пришли ко мне?

Я ответила без малейших колебаний:

– Потому что я нашла новые доказательства и построила свою версию убийств. – Я показала рукой на книгу Данте. – Как только я случайно наткнулась на эту книгу и сопоставила ее с той информацией, которую предоставил мне Текун Уман, я сразу же решила, что должна сообщить вам.

– Да, понимаю.

Он отвернулся от меня и посмотрел на экран своего компьютера, немного подумал, а потом быстро набрал какую-то команду. Судя по всему, он ввел в программу пароль. Я видела это по мельканию рамки поисковой системы. Он несколько раз щелкнул мышью и наконец нашел то, что искал. Послав команду на принтер, он сделал копию и протянул ее мне.

В верхней части листа красовалась крупная надпись: «Город Канзас».

– Он оставляет нам свои визитки, – сказала я, снова и снова просматривая эту загадочную записку. Я понимала, что в ней содержится какой-то намек, но никак не могла привязать его к моим новым знаниям произведений Данте. – Он издевается над нами.

– Здесь больше подходит слово «насмехается», – грустно заметил Пирс.

– Да, вероятно, это укрепляет его чувство власти, контроля над событиями.

Пирс угрюмо посмотрел на меня. Я продемонстрировала ему свой шрам, а он ответил тем, что показал эту новую записку. Но я знала, что дело тут вовсе не в каких-то неожиданных симпатиях ко мне или к моему шраму, и все же решила спросить:

– Почему вы показали мне это письмо?

Он выглядел предельно уставшим и даже не скрывал этого.

– Все эти убийства, Ромилия, все эти несчастные случаи постоянно накапливаются. Преступник, которого, я полагаю, теперь уже можно смело называть Миносом, начинал очень медленно. Семь лет назад была убита супружеская чета Мастерсон. Шесть лет назад жертвой стала ваша сестра. Затем наступила продолжительная пауза. Не знаю, чем это можно объяснить. Может быть, он затаился в укромном местечке и набирался сил, перечитывая Данте. – Он взмахнул рукой в сторону лежавших на столе книг и раздраженно поморщился. – Чем больше я читаю материалов по серийным убийствам и изучаю образ мыслей серийных убийц, тем мрачнее и непонятнее становятся они для меня. Сейчас я даже представить себе не могу, наступит ли когда-нибудь конец всему этому.

Пирс сделал паузу и посмотрел куда-то в сторону.

– О нем не было слышно почти шесть лет. Но сейчас он снова вернулся к активным действиям и, похоже, не намерен останавливаться на достигнутом. Не знаю, есть ли здесь какой-то ритм или план. Но я знаю наверняка, что убийства становятся все более частыми. Прошлой осенью погибли три человека в Мемфисе. Два месяца назад исчезли четыре человека в Канзасе. А месяц спустя мы получили от него это послание. Месяц назад смерть настигла Хоакина Чэмпа. Он набирает скорость.

Пирс был явно озабочен развитием событий и имел для этого все основания. Если Научная лаборатория криминального поведения в Квонтико, где работают лучшие специалисты по психологии серийных убийц, так и не обнаружила никакой логики в поступках этого убийцы, то кто может это сделать?

Я могу. И Пирс это прекрасно понимал. Правда, это вовсе не означает, что они готовы позолотить мой полицейский жетон. Эксперты из Квонтико систематически занимаются исследованием поведения серийных преступников по всей стране, а я совершенно случайно получила в свое распоряжение несколько дней, когда могла посвятить себя этому делу. В остальное время я ходила на работу, стирала одежду сыну, готовила ему хот-доги, мыла посуду, убирала квартиру и, кроме этого, еще ломала голову над тем, кто убил мою сестру. Я могла позволить себе роскошь быть одержимой этой навязчивой идеей.

– У меня недавно состоялся разговор с вашим боссом. Лейтенант Маккейб очень высокого мнения о вас и вашей работе. Он хоть сейчас готов поручиться за вас, детектив Чакон, и прояснил мне ситуацию с вашей сестрой. При этом ему не было надобности посвящать меня в подробности вашего успешного расследования дела Нефритовой Пирамиды и всех его убийств. В свое время я очень внимательно следил за ходом расследования. – Он сделал паузу, пристально посмотрел на меня своим единственным глазом и неожиданно выложил самое главное. – Вы намного опередили всех нас, детектив, – улыбнулся он, протягивая мне копию записки из Канзаса. – К сожалению, у меня нет времени слушать лекции по истории средневековой литературы.

Я опешила от такого поворота событий. Взяв лист бумаги, я растерянно посмотрела на него, как будто это был дорогой рождественский подарок.

– Означает ли это… что мой босс… лейтенант Маккейб… может ли он снять запрет на мою работу?

– Запрет на работу? Разумеется. – Пирс посмотрел на свой стол, а потом снова поднял голову на меня. – И возможно, я попрошу вас сделать нечто большее.

Я не совсем поняла, что он имеет в виду, но согласилась на его предложение. Он попрощался со мной, словно был моим боссом.