Текст книги "Возвращение Крестного отца"

Автор книги: Марк Вайнгартнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

– Фредо, сколько тебе лет?

– Майка обожала мама, – продолжал Фредо, – Санни всегда был сам себе на уме, Конни – вообще девчонка. Папиным любимчиком был я, пока ты не появился. Ты хоть знал об этом? Да тебе плевать! Ты забрал то, что принадлежало мне по праву!

– Очень умно говорить это человеку, который вытащил тебя из переделки!

– Что это изменит? – нахально спросил Фредо. – Ты все равно меня вытащишь! Ты сделаешь то, что скажет Майк.

– Я предан семье!

– Вздор! Ты предан только Майку!

– Если бы ты видел себя со стороны!

Фредо снова бросился на Тома, но сильный удар в подбородок швырнул его под куст азиатского жасмина.

– Еще? Или достаточно?

Корлеоне сел и потер колючую щеку. Дыхание постепенно приходило в норму.

– Знаешь, сколько ночей я не спал нормально?

Хейген вытащил сигару, закурил, затянулся поглубже и протянул Фредо. Тот, сидя на корточках, взял ее далеко не сразу.

– Хочешь еще одну? – спросил Хейген, хлопая по нагрудному карману.

– Нет, спасибо.

Том кивнул:

– Проведай жену, Фредо.

– Хватит указывать! Ее наверняка нет в номере!

– Где же ей быть? Съемок-то сегодня нет.

– Она в номере?

Хейген похлопал Фредо по плечу:

– Я люблю тебя, Фредо. Ты ведь знаешь?

Корлеоне пожал плечами:

– Я тоже люблю тебя, Томми. И все-таки…

– Хватит об этом. Поговорили, и ладно!

– Наверное, между братьями такое бывает, верно?

Хейген кивнул, что означало: «может, да, а может, и нет».

– Кстати, отличная реакция, – похвалил Фредо. – Здорово ты поставил мне блок!

– Это кофе, – пошутил Том.

– Но все же будь поосторожнее, – посоветовал Фредо, – не то плохо кончишь!

– Пошли, пора отдыхать. Мы оба это заслужили.

Дина ждала его у порога. Робко поцеловав мужа, она приготовила ему горячую ванну с пеной. Фредо наслаждался ароматным паром, а Дина его брила.

Конечно, она одна из самых талантливых актрис своего поколения, но вряд ли ее покорность и благодарность были фальшивыми. Еще бы, муж дрался за ее честь! Возможно, поэтому в постели все получилось гораздо лучше, чем в последнее время.

– Откуда у такого балбеса, как я, такая красавица жена? – спросил Фредо потом, когда они лежали обнявшись.

– Муж и жена – одна сатана, – засмеялась Дина.

– Ты правда меня любишь?

– Конечно, милый, – промурлыкала она, нежно целуя Фредо в губы.

Глава 18

В марте в Нью-Йорк приехал Фаусто Джерачи-старший, впервые с тех самых пор, как Ник уехал из Кливленда. Наверное, можно не говорить, что он прибыл на грузовике. Многие тысячи миль, разделяющие Нью-Йорк и Аризону, Джерачи преодолел один всего за три дня. В конце концов, он же Шофер Фаусто.

Поначалу Джерачи-старший ни с кем не общался и угрюмо брюзжал, неодобрительно поглядывая на бассейн возле дома. Вскоре у него кончились сигареты, и Шарлотта предложила ему свои. Естественно, она курила дамские, но Фаусто заявил, что уже пробовал такие у своей знакомой и они вполне подойдут. Ник поинтересовался, не зовут ли знакомую Кончита Круз.

– Не суйся в мою жизнь, ладно? Хочешь, заплачу за сигареты? – Фаусто полез за кошельком.

– Папа, не надо.

– Ты, конечно, парень крутой, но мои дела тебя не касаются, ясно?

– Мы просто хотим, чтобы тебе было удобно.

– Не стоит утруждаться! – съязвил Фаусто. – Почему бы вам просто не заниматься своими делами? И возьми деньги, если не брезгуешь!

– У нас так не принято, папа, – запротестовал Ник. – Ты же наш гость!

– Гость? – насмешливо спросил отец. – Вообще-то я ваш родственник!

– Мы очень рады, что ты приехал! – сказал Ник, не замечая купюры, которую протягивал отец. Он обнял Фаусто и расцеловал в обе щеки.

Через час пять долларов лежали в кошельке Шарлотты.

На следующий день, который выдался на редкость теплым и солнечным, вся семья пообедала «У Пэтси», в любимом ресторанчике Ника, где его всегда ждал столик. Затем по предложению Шарлотты они отправились на прогулку по Гудзону. С палубы катера открывались потрясающие виды, Фаусто должно понравиться! Еще до свадьбы Ник с Шарлоттой частенько совершали прогулки по реке, а вот для девочек эта была первой. Старшеклассница Барб повсюду таскала с собой друзей. Даже сегодня на причале ее ждали несколько подруг. Бев в свои одиннадцать казалась старше сестры. Она не отходила от дедушки ни на шаг, расспрашивая об острове Эллис, который Фаусто в последний раз видел в глубоком детстве. Когда проплывали мимо острова Рузвельта, Бев упросила деда научить ее сицилийскому.

Когда позади осталась северная оконечность Манхэттена, Фаусто, ободренный вниманием внучки, отвел сына в сторону и сказал, что вообще-то приехал в Нью-Йорк по делу.

Ник осторожно кивнул.

– Еврей просил кое-что тебе передать, – заявил Фаусто, имея в виду Винни Форленца. – Долгая история и не для посторонних ушей. Мы далеко от Трои?

– От Трои? Какой еще Трои? В Нью-Йорке есть Троя? – Ник Джерачи понятия не имел, к чему клонит отец.

– Эх ты, умник! Троя, где была Елена и большой деревянный конь, в котором прятались какие-то парни. Да, в Нью-Йорке есть Троя!

– Мы должны пойти в Трою, чтобы ты мне все рассказал?

– Не нужна нам никакая Троя, можно поговорить в доме или политическом клубе Генри Хадсона, где угодно…

– Клуб Патрика Генри, – поправил Ник. – Но ведь его штаб-квартира в Бруклине!

– Какая разница! Хочу в Трою, и все тут! Неужели ты не выполнишь последнее желание умирающего отца?

– С каких пор ты умираешь?

– С того самого дня, как родился.

– А я думал, что с того самого дня, как родился я!

– Ты льстишь себе, умник!

Троя оказалась городком на севере штата Нью-Йорк, знаменитым петушиными боями. Прямо или косвенно любой клуб в городе контролировал Отилио Кунео. Фаусто обожал петушиные бои, а в одном из клубов Янгстауна оставил столько денег, что их с лихвой хватило бы, чтобы выкупить заведение. В Тасконе тоже проводились петушиные бои, но клуб принадлежал мексиканцам, которых Фаусто считал проходимцами.

– Ты шутишь! – воскликнул Ник. – В Янгстауне птичкам колют кокаин. Если нужна жертва, петуху пускают кровь, и он не держится на ногах, а если необходим победитель, дают немного кокаина, и птичка всех на куски рвет! Чем только их не травят! Мне рассказывали, что сильных петухов специально морят, чтобы на них никто не ставил, а больных кормят так, что перышки блестят!

– Много ты понимаешь! Мексиканцы в сто раз коварнее!

Ехать решили следующим утром в одиннадцать. Фаусто Джерачи поднялся чуть свет, чтобы в сотый раз свериться с картой и осмотреть машину. Естественно, машину поведет он! Вообще-то у Ника был водитель, его троюродный брат Джонни Ридикюль, но разве Фаусто доверит кому-нибудь свой грузовик? Сторонний наблюдатель заметил бы, что водит он совсем по-стариковски – голова низко опущена, на носу очки, пальцы судорожно сжимают руль, даже радио не играет. Все внимание на дорогу! А на самом деле Фаусто так водил даже в молодости. Старый неуклюжий грузовик порхал по шоссе, как ласточка, быстро выбираясь из любых пробок. За всю жизнь Фаусто не разбил ни одной машины (за исключением тех, которые калечились по приказу босса)! Образцовый водитель, которому следовало родиться пилотом «Формулы-1», Джерачи-старший отбывал срок за «аварию, повлекшую смерть пешехода», – пришлось прикрывать четырнадцатилетнюю племянницу Форленца, которая, взяв родительскую машину, поехала кататься и сбила старушку. Полицейских Фаусто чувствовал, словно гончий пес добычу. Он всегда знал, достаточно ли показать значок «Почетного работника дорожной полиции Огайо», купленный у приятеля за пять долларов, либо значок и аккуратно сложенную купюру в пятьдесят долларов. Пятьдесят долларов всегда лежали в «бардачке» между значком и правами. Однажды, когда ему было двенадцать, Ник стянул у отца приготовленную купюру. Отец поколотил его так, что синяки не сходили неделю. После этого случая парень записался на бокс и стал называть себя Ником, хотя до этого его звали Фаусто-младший или Фаустино.

Ник терпеливо ждал, когда отец расскажет свою историю. Судя по всему, поручение казалось ему серьезным, – уж больно важный был у Фаусто вид.

Вот они пересекли мост Джорджа Вашингтона и съехали на обочину, чтобы пропустить колонну грузовиков-пятитонок. Когда дорога освободилась, Фаусто тяжело вздохнул и стал рассказывать сыну то, что услышал от Винни Форленца.

– Слушаешь меня?

– Весь внимание! – с готовностью проговорил Ник.

Судя по всему, Сал Нардуччи устал ждать смерти Еврея.

В свое время Смеющийся Сал порешил немало народа, но поднять руку на босса не хватало пороха. Он пошел другим путем – решил дискредитировать Форленца, чтобы, опозоренный, тот добровольно ушел со сцены. Это Нардуччи нанял умельца, устроившего диверсию! Да, да, это устроил Нардуччи, так же как и похищение из больницы, а все для того, чтобы показать, как слаб и импульсивен Форленца. Следует признать, у него неплохо получилось.

– Но знаешь, Эйс, – как обычно, язвительно проговорил Фаусто, – не спеши докладывать боссу. Ведь заказчиком выступал именно он, pezzonovante эдакий!

Ник только головой покачал.

– Как ты считаешь, почему ты до сих пор жив? – поинтересовался Фаусто. – Думаешь, тебя бы оставили в живых, если бы ты действительно разбил самолет? У тебя много знакомых, которые, красиво спикировав в озеро, не получили пулю в лоб?

Ну, причин более чем достаточно! Он нужен Майклу, и это главное.

– Авиакатастрофу же признали несчастным случаем!

– А мне еще говорят, что мой сын – умница! Льстят, наверное!

Только теперь до Ника дошло, что в комиссии авиадиспетчеров работают обычные люди. Всегда найдется какой-нибудь лаборант, который за несколько зеленых бумажек закроет глаза на что угодно.

Ник подавленно слушал рассказ отца. Постепенно все становилось на места. С топливными резервуарами было что-то не так. Форленца заподозрил неладное, когда услышал о механике, который уехал в отпуск в Лас-Вегас и не вернулся. Парень был молодой, с претензиями, мечтал поступить в колледж.

– Говорю же тебе, в живых никого просто так не оставляют!

Беседа очень нравилась Фаусто, тем не менее на сына он даже не взглянул – следил за дорогой.

– Так вот, молодой механик не возвращается из Лас-Вегаса, его приятель поднимает шум, пытаясь выяснить, что случилось. Еврей тут же делает выводы. Механик исчез, судя по всему, – Фаусто приставил палец к виску, – ему вышибли мозги. Форленца приглашает этого приятеля на задушевную беседу. Несколько вопросов, а остальное можешь додумать сам.

– Хочешь сказать, что любопытный приятель, вернее, то, что от него осталось, лежит в бетонном фундаменте чьего-нибудь нового дома?

– Умница! Забудь про приятеля. Сам механик гораздо интереснее. Твой босс и Смеющийся Сал заплатили ему, чтобы он подлил в горючее какую-то дрянь. Ну-ка загляни в «бардачок»!

Ник сидел не шевелясь.

– Не бойся, бить не буду!

Памятная порка произошла тридцать лет назад, но до сегодняшнего дня ни отец, ни сын о случившемся не вспоминали. Сколько воды утекло с тех пор!

В «бардачке», как и во всем грузовике, царил идеальный порядок: значок, пятьдесят долларов, аккуратно свернутые в трубочку, водительские права, два чистых конверта и технический паспорт.

– Загляни в соседний, – посоветовал Фаусто.

Внутри лежали шесть билетов на поезд-экспресс до Кливленда. Ник может взять с собой охрану и в дороге ничего не опасаться.

Фаусто принялся объяснять детали встречи с доном Форленца, которая должна состояться в кливлендском музее изобразительных искусств. Скорее всего, Еврей будет ждать в закрытом на реконструкцию зале.

– Не знаю, помнишь ли ты Майка Зелински, поляка, с которым мы дружили?

– Шутишь? Конечно, помню!

Майк Зелински был крестным сестры Ника и единственным другом отца.

– Вот и славно! В музее нужно быть в девять пятнадцать без опоздания. Знаешь, там в вестибюле стоит такой жирный грек?

– Скульптура?

– Скульптура, статуя, какая разница?

– Припоминаю!

– Так вот, если увидишь Зелински возле статуи, то все в порядке, можно идти дальше. Если его не будет, то сразу же возвращайся в отель и никуда из номера не высовывайся.

Ник не знал, что и думать. Неужели Майкл на такое способен? Как он мог его предать?

– Знаю, о чем ты сейчас думаешь! Не будь таким наивным!

– С чего ты решил, что я наивный?

– Как давно ты в семье Корлеоне?

– К чему ты ведешь?

– Да ни к чему! Когда босс затевает какую-то гадость, шестерки даже не знают, ради чего их нанимают и какую цель преследуют. Они ведь просто шестерки, пешки в большой игре. Удивительно, что ты до сих пор жив, дорогой мой умник!

Хорошо, что до Трои далеко, а отец – попутчик не из болтливых. У Ника Джерачи было время все обдумать. Вернее, он пытался думать. Действовать нужно очень аккуратно, не привлекая к себе внимания. Тщательно все проверить и просчитать свои действия на несколько ходов вперед.

В одном Ник не сомневался: если все, что рассказал отец, правда, месть будет ужасной!

Вот наконец и Троя! Петушиные бои проводились в старом льдохранилище, часть которого переоборудовали в бар. Огромная автостоянка была практически не видна с дороги.

– Папа, как ты узнал про этот клуб?

Фаусто закатил глаза:

– Думаешь, только ты умник, а твой отец тупой как пробка?

Нику пришлось промолчать. Фаусто принялся жаловаться на холод. Странно, в Кливленде он никогда не мерз!

– Сейчас ведь уже март, папа…

– Кровь уже не греет, – заявил Фаусто, остановился и закурил Шарлоттину сигарету. Пренебрежительно фыркнув, он шагнул к двери.

– Что ты смеешься?

– Если память мне не изменяет, то «воздушный бой – убийство по последнему слову науки»! – Для своего возраста отец двигался на удивление быстро и легко.

– Откуда ты это взял?

– Из твоей книжки про пилотов, Шерлок Холмс несчастный! Ты оставил ее у меня в Тасконе! А ты что, думал, я не умею читать?

Ник вспомнил – эти строчки, кажется, были напечатаны на форзаце.

В клубе встретились несколько знакомых. Что ж, неудивительно, а в компании отца даже полезно! Пусть убеждается!

Отец и сын зашли в мужскую уборную.

– Слушай, если хочешь, чтобы я позаботился, ну ты сам знаешь о ком, – прошептал Фаусто, расстегивая ширинку, – то я хоть завтра!

– Спасибо, – улыбнулся Ник, – буду иметь в виду!

– Не стоит его недооценивать, – посоветовал отец. – В свое время он отправил к дьяволу больше парней, чем…

– Все будет в порядке, – перебил его Ник. – Первая ставка за мой счет! – объявил он, пропуская отца в зал.

По совету отца Ник поставил пять долларов, те самые, что Фаусто подбросил Шарлотте, на болезненного вида петушка, судя по клетке, страдающего диареей. Ставки были один к десяти. Фаусто посмотрел на пол клетки, поднял с пола комочек помета и поднес к носу. Через тридцать секунд петух с перепачканным пометом хвостом заклевал здорового крупного собрата. Шофер Фаусто не прогадал – диарею вызвали искусственно, добавив в корм английскую соль.

Получив пятьдесят долларов, оба Джерачи заметно повеселели и стали решать, на кого поставить в следующий раз.

Глава 19

В итальянском квартале был небольшой ресторанчик, куда можно было попасть, только являясь хорошим знакомым Пита Клеменца. По возрасту владелец заведения годился Питу в отцы, что особенно примечательно, если учесть, что сам Клеменца справил семидесятилетие. Дружили они с незапамятных времен. В то утро хозяин слег с гриппом, и на кухне, повязав поверх костюма белый фартук, царствовал Пит – пассеровал лук, показывая мастер-класс местным поварам. Охранники сидели за небольшим столиком и слушали одну из бесконечных историй Клеменца. Не нужно долго думать, почему Клеменца и Вито Корлеоне отлично ладили – Пит был прирожденным рассказчиком, а Вито умел слушать.

На этот раз Пит рассказывал о том, что произошло пять лет назад, когда он едва не угодил в тюрьму за вымогательство. К счастью, адвокат попался ловкий и вовремя подал апелляцию. Прямо из камеры Клеменца отправился к Тессио, который накануне купил новый телевизор.

– По сравнению с тем, что стоял в кутузке, ящик был такой, что слюнки текли: и картинка, и звук – все как в жизни. Был пятничный вечер, и Салли позвал ребят, чтобы посмотреть бокс, сделать ставки и пропустить по стаканчику. Тессио лично знал почти всех боксеров-профессионалов и мог предсказать исход любого поединка. Но, будучи парнем гостеприимным, он ставил на проигравших, позволяя заработать другим. В компанию затесался совсем молодой парнишка, которого толком никто не знал. Так вот, для новичка он задавал чересчур много вопросов. Мне это не понравилось, однако Салли сказал: «Пусть спрашивает, может, хоть поумнеет!» Через пять минут Риччи, мой приятель, подкараулил меня у сортира и спросил, не знаю ли я, кто этот молодой проныра. Я сказал, что понятия не имею. Тут начался первый бой, и Салли убавил звук, сказав, что терпеть не может комментатора. Затем он подошел к проныре и попросил объявить участников. Парень побледнел, но Салли вытащил пушку. «Добро пожаловать в Мэдисон Гарденс!» – начал парень, и, представляете, его голос доносился из телевизора! «Кто у нас в красном углу?» – спросил Салли. «В красном углу Бо Джек», – опять послышалось из телевизора. Салли улыбнулся и заметил, что этот комментатор тоже не годится. Риччи содрал с парня рубашку. Ну и видок! Волосатая грудь, а на ней провода и какие-то датчики! Я первый раз видел, чтобы микрофон крепился к телу! Примитивная штука работала через новый телевизор Салли. Тессио наклонился к микрофону и проговорил, чтобы слышали те, кто подслушивал: «Fatta il legge, trovato l'inganno», что можно перевести как «Законы существуют для того, чтобы их нарушать». Похоже, парнишка знал итальянский, потому что смекнул, что, несмотря на закон, запрещающий убивать полицейских, живым ему не уйти. От страха обоссался прямо на провода! Датчики начало коротить, а он – дрыгаться и истошно орать. Вот умора!

В тесной кухоньке раздался дружный смех.

Вдруг Клеменца побледнел и упал прямо на решетку гриля. Сначала никто и не понял, что у старика остановилось сердце. Когда телохранители опомнились, лицо Пита было похожим на бифштекс, а шелковый костюм занялся.

Таким образом, все работники торговой компании «Дженко пура»: президент Вито Корлеоне, управляющий Дженко Аббандандо и их помощники Сал Тессио и Пит Клеменца – были мертвы.

Кливлендский вокзал находился недалеко от озера, поэтому первыми гостей города приветствовали ледяные порывы ветра. Один из людей Ника, Эдди Парадиз, поскользнулся и упал прямо на грязном перроне. Он сломал руку, но это выяснилось только через пару дней.

У статуи в вестибюле ждал Зелински.

Было девять пятнадцать, музей открылся час назад. Джерачи провели в белый зал, где не было ничего, кроме огромного кресла Винсента Форленца, самого щедрого из анонимных спонсоров за всю историю музея. Повернувшись лицом к Джерачи, Еврей велел телохранителям принести стул. Ник заверил, что чувствует себя отлично и вполне может стоять. Медсестра и телохранители удалились в противоположный конец галереи, готовые в любую минуту прийти на помощь боссу.

Ник признался, что его первым побуждением было поколдовать над автомобилем Нардуччи, чтобы потом все выглядело как авария. Око за око! Форленца, как истинный дон Северо-Запада, предложил взорвать машину вместе с Салом. Тысяча мелких кусочков, никто ничего не докажет.

Идея с пытками нравилась обоим, но ведь Смеющийся Сал не расскажет ничего нового! Да, пытать не стоит, проще пристрелить предателя или взорвать машину.

Однако Ник уговорил Форленца оставить Сала в живых. Пока.

Во-первых, гибель или исчезновение Нардуччи привлечет внимание Майкла Корлеоне. Во-вторых, можно сказать, что самое опасное преступление Смеющийся Сал уже совершил, так что его можно больше не опасаться. А в-третьих, ни в одной семье consigliere не предавали своих боссов. Разве Кливленду нужна такая слава? Нет, дону Форленце нельзя привлекать к себе внимание!

Еще один не менее привлекательный вариант – убить Майкла Корлеоне. Только к чему это приведет? К беспорядкам, бесчисленным вендеттам, войне, миллионам долларов потерянной прибыли. То есть, даже получив моральное удовлетворение, они проиграют.

Нет, лучше поступить по-другому – не спускать с предателей глаз, а самим заключать новые союзы. С Черным Тони Страччи и его семьей Ник уже сотрудничал, а у Форленца налажены контакты с Поли Фортунато. Со смертью Клеменца Джерачи станет главой всех нью-йоркских предприятий, фактически боссом. Можно сказать, что три из пяти нью-йоркских семей уже на их стороне.

Следующий шаг – альянс с Чикаго. Луи Руссо уже сформировал целую коалицию: Милуоки, Тампа, Лос-Анджелес, Новый Орлеан и Даллас. Прибавьте это к уже имеющимся связям дона Форленца и Ника, и Майкл Корлеоне пожалеет, что родился на свет.

С Майклом нужно биться его же оружием. На роль козла отпущения идеально подходит Фредо. Они будут использовать его, как Майкл хотел использовать Ника.

Пусть враги перегрызут друг другу глотки, а Ник будет смотреть и наслаждаться. Чтобы все получилось, нужно действовать не спеша и очень аккуратно.

Когда дело закончится, Кливленд, Чикаго и другие семьи Среднего Запада будут контролировать большую часть страны. Ник Джерачи станет боссом бывшей семьи Корлеоне и захватит Нью-Йорк. Чтобы привести план в исполнение, нужно всего лишь поставить Фредо между Майклом и Хаймоном Ротом.

Дон Форленца покачал головой. Он казался таким болезненным, но холодные серые глаза свидетельствовали о сильном бойцовском характере.

– Скажи, Фаусто, а с чего Фредо будет нам помогать?

Фаусто. Только дон Форленца и Майкл Корлеоне звали его так, и каждый раз Нику становилось не по себе. Настоящий Фаусто, его отец, вообще не называл его по имени, все больше Эйс, «умник» или что-нибудь обидное.

– Помнишь, он рыдал на обочине, когда убили Вито? – спросил Форленца. – Это ведь случилось после того, как его брат Санни выступил против торговли наркотиками?

О том, что его крестник – крупнейший импортер героина в стране, дон Форленца не имел ни малейшего понятия.

– Не знаю, – соврал Джерачи. – Кажется, да!

– Насколько мне известно, Санни фактически подставил отца. А вот Фредо, похоже, слабак.

– Фредо – алкаш и ничего не контролирует. Мы заставим его вырыть себе могилу!

– Вырыть себе могилу?

– Ну, это просто фигура речи!

– Могилу либо роют, либо нет, – пожал плечами Форленца.

– Пусть так, хорошо. Вот как мы поступим: Фредо носится со своим планом построить в Нью-Джерси «город мертвых». Просто с ума сошел!

– «Город мертвых»?

– Сеть фальшивых кладбищ. Долго рассказывать. Майклу идея не понравилась, и, скорее всего, он прав. Но ты представь, Фредо женат на кинозвезде и живет на Западе, то есть на чужой территории. А почему? Он решил, что придумал сверхприбыльный бизнес, а Майкл слишком занят делами на Кубе, чтобы выслушивать всякую ерунду. К тому же его раздражает то, что братец оказался полным ничтожеством, на которое нельзя положиться.

Слушая собственные слова, Ник понимал, что обратного пути нет. Фактически он уже предал семью… К черту! Верность – улица с двухсторонним движением, и Ник никогда бы не совершил ничего подобного, если бы Майкл Корлеоне не попытался его убить.

По твердому убеждению Ника Джерачи, месть и предательство – понятия диаметрально противоположные. Так что он мстит, а не предает.

Дон Форленца устало закрыл глаза и сидел так тихо, что Джерачи испугался, что тот не дышит.

– Хаймон Рот – давний партнер Корлеоне, – принялся объяснять Джерачи. – С Вито он начал работать еще раньше, чем с вами. Однако на Кубе они получают такие барыши, что Майкл и Хаймон иногда не знают, как поделить прибыль. – Джерачи шагнул к инвалидной коляске и заговорил громче, на случай, если старик заснул. – Вот тут-то мы и выпустим на сцену Фредо. У Рота в Нью-Йорке много влиятельных знакомых. Если Фредо внушить, что Хаймон сможет помочь ему с кладбищами, он тут же постарается с ним встретиться.

Форленца внимательно слушал. Тонкие пальцы сжимали лежащий на коленях плед.

– Все действия мы будем совершать при помощи и с благословения Чикаго, – продолжал Джерачи. – Вся лос-анджелесская семья давно пляшет под дудку Руссо. Вам нужно будет попросить Носа об одолжении, пусть нажмет на Гасси Чичеро. Устроим так, чтобы один из людей Хаймона, Белобрысый Морти или Джонни Ола, «случайно» встретился с Фредо в БеверлиХиллз. Уверен, Фредо продаст Майкла с потрохами в обмен на то, что, если вы умрете в Нью-Йорке, он получит солидный куш.

Форленца поднял глаза на Ника.

– С чего это я должен умирать в Нью-Йорке?

– Крестный, я абсолютно уверен, что вы не умрете нигде и никогда!

Еврей засмеялся и замахал на Ника руками.

– Слушай, а с чего ты решил, что Нос захочет в этом участвовать?

– Во-первых и в-главных, ему это выгодно. А во-вторых, он обязательно поддержит именно вас. Ведь вы последний дон, не ставший ему ни врагом, ни марионеткой.

– Ты правда так считаешь? – спросил Форленца, явно польщенный.

– Думаете, я стал тем, кем стал, с помощью пустой болтовни?

Форленца засмеялся, он отлично знал своего крестника. Еврей согласился с планом и утвердил его, поцеловав Ника в лоб.

Если план сорвется, то виновным окажется Руссо. Если станут копать глубже, то ответственность ляжет на Форленца, который в переговорах с Чикаго не станет упоминать имени крестника. С одной стороны, он защитит Ника, а с другой – пусть Нос думает, что это Форленца придумал такой гениальный план. Джерачи не хотелось подставлять дона Винсента, но лучше так, чем признаваться самому.

Наконец перешли к обсуждению деталей.

– Доверьтесь мне, – увещевал Джерачи, – Фредо настолько глуп, что предаст брата, свято веря в то, что ему помогает!

– Никогда не говори: «Доверьтесь мне», потому что доверять тебе никто не станет.

– Правда?

– Доверься мне!

Джерачи усмехнулся:

– Крестный, вы мне тоже не доверяете?

– Кто, я? На все сто!

– Тогда можно попросить об одолжении?

Форленца поджал губы и недовольно кивнул.

– Когда придет время, я хочу лично убить эту крысу Нардуччи!

Эту крысу. Перед глазами встал труп Смеющегося Сала и жирная крыса, выползающая из его сфинктера.

– Признаюсь, я сам хотел тебя об этом попросить! – сказал Форленца.

Клеменца был старейшим другом Вито Корлеоне, но из родственников старого дона на похороны приехал только Фредо. У Кармелы снова появились тромбы, на этот раз в ногах, и она не могла путешествовать. У Майкла – дела, за его спиной все только и шептались о том, что Кей с ним разводится. Конни бросила второго мужа, неудачника Эда Федеричи, и пустилась во все тяжкие, загорая на пляжах Монако нагишом. Неясно, что помешало приехать Хейгену, однако его тоже не было, как и Рокко Лампоне, который превратился из искалеченного ветерана в caporegime при непосредственном участии Клеменца. Итак, пришел только Фредо, который меньше всех общался с Клеменца. Однако, когда Джерачи встретил его в аэропорту, Корлеоне заявил, что ни за что не пропустил бы похорон старика.

По дороге к месту проведения похорон Фредо и Ник остановились в бруклинском ботаническом саду. Когда-то это было любимое место Тессио, вслед за которым его полюбил Ник.

Среди недели посетителей было немного, да и «жучок» негде поставить!

Шел сильный снег, и японский садик с его декоративными камнями больше всего напоминал лунный пейзаж. Ник и Фредо прогуливались в сопровождении свиты Джерачи: Таракан Momo, Эдди Парадиз и два парня с Сицилии, такие жестокие, что остальные их побаивались. Еще двое – приехавший с Фредо Тони Нери и шофер Джонни Ридикюль, получивший свое прозвище благодаря калоприемнику, который пришлось носить после того, как собственная жена прострелила ему живот, – ждали в машине.

– Говорят, что никакого инфаркта у Пита не было, – осторожно проговорил Фредо.

– Вскрытие подтвердило закупорку коронарных сосудов, – возразил Джерачи. – Разве инфаркт можно спровоцировать? Боже, люди слишком много смотрят телевизор, вот мозги и атрофируются! Извини, это не в обиду тебе сказано.

– Да я не обижаюсь. Кстати, возможно, ты и прав, – отозвался Фредо.

Ходили слухи, что телохранители Клеменца не подняли его с гриля, а, наоборот, ткнули старика лицом, чтобы поджарить заживо. Якобы первоначально планировалось поджечь ресторан, чтобы замести следы, но у Пита случился инфаркт, и задача заметно облегчилась. Назывались даже имена коварных телохранителей, которые могли убить босса.

Существовали и другие мнения – Клеменца мог убрать Хаймон Рот, босс еврейской мафии, который вел переговоры с Майклом Корлеоне о контроле над Кубой. Нельзя исключать и Луи Руссо. Если бы это действительно было убийство, Джерачи бы поставил на братьев Розато, телохранителей Пита, некогда благоволивших дону Татталья. Тем не менее трудно поспорить с заключением патологоанатома – смерть наступила в результате закупорки коронарных сосудов.

– Хейген тоже сказал, что все это пустая болтовня, – признал Фредо.

– А дон?

– Майк согласился с Томом. Мы с ним об этом говорили, – ответил Корлеоне, сжимая кулаки.

Любой человек с зачатками интеллекта догадался бы, что Фредо лжет, а Нику даже не нужно было гадать. Один из телохранителей Корлеоне когда-то его стриг. Парня даже прозвали Фигаро. У Фигаро имелся кузен, прыткая личность и искусный сварщик, который по заказу Джерачи несколько раз устанавливал в двигателях машин двойное дно, чтобы перевозить с доков Джерси всякую всячину. Так вот, из авторитетных источников было известно, что Майкл и Фредо почти не разговаривали со дня свадьбы Франчески.

Фредо дрожал от холода. Он жил на Западе уже двенадцать лет и поотвык от такой температуры. Ерунда какая! Хочешь узнать, что такое холод, – отправляйся на поезде в Бруклин! Ник пожалел sotto capo и повел в оранжерею, где цвели орхидеи и прогуливались девочки-скауты.

– Как твоя мама? – спросил Джерачи. – Получше?

– С ней очень непросто! Переезд едва не стал роковым. Ее домик в Тахо – просто прелесть, но ведь нью-йоркскую резиденцию они строили вместе с папой. Столько воспоминаний…

– Моя мать была совсем другой, – грустно сказал Джерачи, глядя на густой снег. – Она обожала перемены!

– Перемены всегда к лучшему, – отозвался Фредо. – Слушай, я никогда раньше не видел рыжих орхидей!

Девочки ушли, оставив Фредо и Ника одних.

– Майк очень хотел приехать, – вздохнул Корлеоне. – Он считал Пита дядей, как и все мы.

Ник постарался придать лицу апатичное выражение.

– Уверен, дон знает, как лучше! – с чувством сказал он. Истинная причина отсутствия Майкла была отлично известна Нику – Корлеоне не хотел, чтобы нью-йоркские репортеры и ФБР видели его на похоронах. Навязчивое желание прослыть «чистым» бизнесменом перевесило даже верность старейшему другу отца, человеку, которого он, по собственному признанию, любил, если Майкл вообще способен на какие-то чувства и переживания. – Он, наверное, очень занят?