Текст книги "Возвращение Крестного отца"

Автор книги: Марк Вайнгартнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

Конни зашикала на Эда и шлепнула по лысеющей макушке.

– Если мама услышит, то сердечный приступ будет у нее. – Конни пила вино целый день и только что открыла новую бутылку «Марсалы». Шлепок задумывался как игривый, но прозвучал так громко, что все сидящие за столом вздрогнули. Игравшие в соседних комнатах дети заглянули в столовую, чтобы узнать, что случилось. На макушке Эда алело огромное пятно.

Франческа увела Билли в бывший дедушкин кабинет, где тетя Кей сворачивала детский стол.

– Наелся, Билли? – спросила Кей.

– Да, миссис Корлеоне.

– Оставь место для десерта, – усмехнулась она. – Вы видели Энтони?

– Думаю, он на улице, – сказал Билли. – С Чипом и детьми Клеменца.

Это были дети бывших товарищей Франчески по играм. Почти все ее приятели уже переженились и жили на той же улице, что и Корлеоне.

– Ты отлично справился, милый, и всем понравился, – сказала Франческа, когда они остались одни.

– Почему ты ухмыляешься? – спросил Билли, падая на диван и хватаясь за живот.

Девушка опустилась на пол, рядом с диваном.

– Заплати за ужин, парень. Поцелуй меня.

Билли послушался. Поцелуй был долгим и страстным, не подходящим для дедушкиного кабинета. Когда Франческа открыла глаза, то увидела Кэтти.

– Не заставляй лить на вас воду, – прошипела сестра. – Нас ждет грязная посуда. Ты моешь, я вытираю.

Казалось, целую вечность Франческа не поднимала головы от тарелок, чашек, стаканов, подносов и детских бутылочек. Из небольшого радиоприемника, который где-то откопала Кэтти, лился джаз. В скрипящем кресле храпела бабушка Ангелина. Так что, можно сказать, девушки были одни.

– Где бабушка? – спросила Франческа.

– На мессе, вместе с тетей Кей.

– Во второй раз? Ты шутишь?

– Пойди посмотри, машины тети Кей нет. – Кэтти нагнулась над бабушкой Ангелиной. – Слава богу, она храпит, – пробормотала девушка. – Иначе пришлось бы каждую минуту проверять, не умерла ли бабка. Не смотри на меня так! Она же не понимает ни слова по-английски.

– Спорим, что она понимает больше, чем хочет показать?

– Так же, как и Би-бой?

– О чем это ты?

– Думаешь, никто ничего не понимает?

– Я вообще ничего не думаю!

– Значит, ты просто слепая! Этот красавчик все-таки пробрался в дедушкин кабинет! Неужели не понятно, что он тебя лишь использует?

– Использует меня? – воскликнула Франческа. – Да ты что! Я же сама привела его туда!

– Неужели он окончательно задурил тебе голову? – Очки Кэтти запотели от горячей воды, но это нисколько ее не смущало.

– Кажется, ты спятила! Жаль, очень жаль, – вздохнула Франческа, домывая фарфоровое блюдо для рыбы.

– Ты что, не понимаешь, для чего он сюда приехал? Мальчику захотелось экзотики. Будет о чем рассказать дружкам из яхт-клуба! Он провел Рождество в компании настоящих мафиози, которые прячут пистолеты в футлярах для скрипок!

Скрипку привез из Невады Энтони Корлеоне, чтобы сыграть «Тихую ночь» Грига. Немного фальшиво, но как трогательно!

Кэтти раздавила тонкий стакан и порезала руку. Ничего серьезного, однако кровь остановили далеко не сразу. Франческа аккуратно перевязала рану. Кэтти тяжело вдохнула, заглянула сестре в глаза и заговорила так тихо, что Франческа с трудом расслышала:

– Это все правда.

– Что правда?

Кэтти сполоснула раковину и велела Франческе одеться. Девушки ушли в самый дальний угол двора, куда не попадал свет прожекторов. Как в старые добрые времена, Кэтти вытащила сразу две сигареты и дала одну сестре.

– Знаешь что? Вы с Билли первые, кто, поцеловавшись в кабинете дедушки, не оказались… – Кэтти посмотрела на снег, будто пытаясь подобрать нужное слово.

– Не оказались где? – не поняла Франческа.

Кэтти взглянула на ночное небо и выпустила струйку дыма.

– Отгадай, сколько времени должно пройти, чтобы человека признали мертвым? Или чтобы церковь объявила брак недействительным?

– Думаю, пара месяцев.

– Ответ неверен, малышка! – Кэтти родилась на четыре минуты раньше. – Намного дольше! Ты только послушай!

Когда тетя Конни объявила о помолвке, Кэтти, как и остальная семья, была в шоке. Девушка подумала, что Конни беременна, но, найдя кое-что в ванной, поняла, что это не так. Кэтти с детства обожала добираться до сути вещей и осталась себе верна. Она сходила в библиотеку и сделала несколько звонков знающим людям. Чтобы человека объявили умершим, должен пройти целый год. Такой же срок требовался для признания брака недействительным даже в случаях, когда факт измены доказан.

– Да ладно тебе, – фыркнула Франческа. – Ты что, не знаешь нашу семью? Щедрые инвестиции в предвыборную кампанию судьи, пожертвования в пользу коллегии адвокатов, и дело сделано! Уверена, все именно так и было!

Кэтти покачала головой и уставилась в темноту.

– Ты не поняла! Конни не собирается никого подкупать. Ей не нужно, чтобы брак аннулировали. Все это ложь, сказка для таких дурочек, как мы. Дядя Карло не пропал. Его убили!

– Кто?

– Дядя Майк и его люди.

– Ты с ума сошла! – закричала Франческа. – Ведь не было никаких похорон!

– Я видела свидетельство о смерти, – гордо объявила Кэтти. – В канцелярии городской мэрии.

– Думаешь, в Нью-Йорке только один Карло Рицци?

Кэтти покачала головой.

– Не стоит полагаться на скоропалительные суждения. Только логика и тщательный анализ! – Сестра наверняка цитировала кого-то из преподавателей.

– К чему ты ведешь? – недоумевала Франческа.

Кэтти не ответила. Докурив сигарету, она достала еще две и только тогда продолжила рассказ.

Однажды в воскресенье они с тетей Конни договорились встретиться и пообедать в Вальдорфе. Конни явилась явно под парами в компании мужчины, который не был Эдом Федеричи. На прощание они поцеловались! Девушка попыталась успокоить тетю и довольно легкомысленно спросила, как дела с расторжением брака. Тут тетку и прорвало. Карло вовсе не пропал! Его убил Майк! Кэтти открыла рот, чтобы возразить, но тетя знаком велела ей молчать. Она была пьяна, и все же говорила очень уверенно. Майк и его люди убили Карло, потому что тот погубил твоего отца. Это Карло убил Санни!

Франческа истерически захохотала, однако осеклась, увидев глаза Кэтти. Глаза старухи на лице молодой девушки.

– Конни говорит, что Карло избил ее, зная, что папа явится на помощь. Так оно и случилось, а какие-то парни изрешетили нашего папу из пулемета, когда он платил дорожную пошлину на Джоунс-Бич.

– Тетя Конни свихнулась! И ты тоже, если веришь в эти бредни.

– Может, все-таки выслушаешь меня?

Франческа нерешительно кивнула.

– Папины телохранители прибыли на место трагедии и отвезли тело в похоронное бюро, которым владел знакомый дедушки Вито. Они постарались, чтобы информация не просочилась в газеты. За небольшую мзду полицейские обставили все как автокатастрофу.

– У папы не было телохранителей. Не может быть… – Франческа хотела сказать: «Не может быть, что нашего папу убили», но не смогла.

Кэтти швырнула окурок в сугроб.

– Да ладно тебе! Ты разве не помнишь телохранителей?

– Знаю, кого ты имеешь в виду. Так ведь это могли быть его коллеги по работе…

– Ты что, думаешь, я сочиняю? – спросила Кэтти, закусив нижнюю губу.

– Нет, я думаю, ты ошибаешься…

– Это еще не все, – мрачно объявила Кэтти.

Франческа испуганно смотрела на сестру.

– Тетя Конни говорит, что бандиты, которые… Ну, те, что ждали на Джоунс-Бич, работали на мафиози, который платил дяде Карло, чтобы тот ее колотил. Конни так рыдала, ты бы видела ее в тот момент! Ее собственный муж брал деньги за то, чтобы ее бить! Он избивал Конни для того, чтобы спровоцировать ее брата, – чуть слышно шептала Кэтти. – Чтобы убить нашего папу!

– Замолчи!

– А она прожила с ним еще семь лет! Ложилась в постель…

– Довольно, Кэтти!

– …рожала от него детей! И даже это не все! Конни говорит, что эти же люди стреляли в дедушку Вито и убили жену дяди Майка.

– Во-первых, тетю Кей никто не…

– Нет, не Кей! – раздраженно оборвала сестру Кэтти. – Аполлонию, нашу ровесницу с Сицилии, первую жену дяди Майка. Они подложили взрывчатку в машину…

Аполлония? Взрывчатка? У Франчески голова шла кругом. Кэтти вполне могла бы сочинить нечто подобное, а вот тетя Конни… Либо она поддалась на чью-то ложь, либо это правда.

Кэтти заговорила быстрее, смешивая истории тети Конни со своими собственными открытиями. С каждой секундой голос сестры становился все глуше. Сколько это длилось, пять минут или пять часов, Франческа не знала. Так больше не может продолжаться! Пора вернуться к Билли, но сдвинуться нет сил… Отрешившись от страшных слов сестры, девушка стала слушать, как смеются дети, как взрываются хлопушки и петарды. Внезапно все звуки стихли. Куда же они исчезли? Снежинки тают на темных волосах, вокруг спит сад, в котором спокойно умер дедушка.

– …вот почему тетя Кей стала католичкой и каждый день ходит на мессу, а то и по два раза. Стоя на коленях, они с бабушкой молятся о спасении душ своих мужей-убийц. Нашей маме тоже стоит…

Почему Кэтти лежит на снегу? Откуда кровь? Сигарета зажата в руке, а вот очки отлетели на целый метр! Опустив глаза, Франческа увидела, что ее ладонь сжата в кулак, пальцы болят – так сильно она ударила.

– Сумасшедшая! – прошептала Кэтти, пытаясь подняться.

Дико закричав, Франческа пнула лежащую сестру по ребрам. Удар не был точным, но достаточно сильным, чтобы Кэтти застонала от боли.

Даже не взглянув на скорчившуюся на снегу сестру, девушка побежала прочь.

Франческа лежала на двуспальной кровати в темной комнате, когда-то принадлежавшей дяде Фредо, который жил с родителями до тридцатилетия. Он переехал в Лас-Вегас уже десять лет назад, но по обстановке можно было предположить, что бабушка в любую минуту ждет возвращения блудного сына.

После того, что случилось на заднем дворе, Франческа спряталась в темной комнате. Через несколько минут в ванную кто-то вошел. Судя по шорохам, Кэтти. Сестра неслышно прошла в спальню дяди Фредо и легла на другую сторону кровати. Ее копия, но в пижаме. Сама Франческа носила только сорочки.

Очень долго они лежали молча, вглядываясь в темноту, но девушка знала – Кэтти не спит.

– Почему ты сказала, что я беременна? – наконец спросила Франческа.

– О чем ты?

– Ты так сказала, когда мы только приехали и ты бросилась мне на шею…

Кэтти молчала так долго, что можно было подумать, что она заснула.

– Ах, это, – наконец отозвалась она. – Неужели ты не помнишь? Когда мы прощались в Таллахасси, ты сказала, чтобы я не портила глаза чтением, а я – чтобы ты не забеременела. Сегодня, едва обняв меня, ты съязвила по поводу очков. Вот я и…

– Нет, ты тогда первая начала! Сказала, чтобы я не беременела, а я попросила не портить глаза.

– Как видишь, я не справилась. А ты?

– Со мной все в порядке!

– Уверена?

– Конечно! А ты сама с кем-то встречаешься?

– Нет, – слишком быстро ответила Кэтти, и Франческа поняла: настоящий ответ – «да».

О том, что случилось на заднем дворе, говорить не хотелось, равно как и о судьбе очков Кэтти. Девушки так и лежали на противоположных концах кровати и, засыпая, слышали, как бабушка встала и пошла готовить завтрак. Значит, уже полпятого! Во сне люди не могут себя контролировать, и девушки инстинктивно продвигались друг к другу. Тонкие руки переплелись, длинные волосы лежали одной волной. Они даже дышали совершенно синхронно, как одно целое.

– Милая моя, – прошептала Франческа, – что же я с тобой сделала?

– Может, ты и есть я? – сонно спросила Кэтти.

Через секунду обе крепко спали.

Франческа проснулась под визг детей и крики взрослых. За окном тихо шел снег. Вопли с первого этажа стали еще громче и пронзительнее. Бабушка Кармела пожелала кому-то счастливого Рождества. Значит, у них гости. Девушка поспешно спустилась вниз по лестнице. Услышав приближающиеся шаги, Франческа остановилась, чтобы не получить дверью по лицу. Навстречу вышли Кэтти и Билли, довольные, будто залезли в мешок Сайта-Клауса. На Билли был красный блейзер, зеленый галстук и рубашка такой белизны, что даже снег проигрывал в сравнении.

– Знаешь, кого привез ваш дядя? – спросил Билли.

– Который из них? – отозвалась Франческа, пытаясь пригладить волосы. Она даже зубы не успела вычистить.

– А как ты думаешь?

– Майк!

Кажется, они прекрасно поладили!

– Ради бога! – закатила глаза Кэтти. – Фредо, конечно! – Она была без очков, под глазом синяк, но несильный, так, легкая синева.

– Ну, отгадай, кого он привез! – не унимался Билли.

– Не знаю, – вяло отбилась Франческа. – Санта-Клауса?

– Нет, еще прикольнее!

– Кто прикольнее Санта-Клауса?

– Дина Данн! – объявил Билли.

Франческа укоризненно изогнула бровь. Во время последнего свидания они ходили на фильм с Диной Данн, где та играла глухую девушку, которая теряет мужа на пожаре.

– Может, хватит?

– Я серьезен, как никогда. – Билли поднял правую руку, будто давал клятву на суде. Даже в двадцать два года, в дурацком красном блейзере Билли Ван Арсдейла было легко представить на суде.

– Он не шутит! – вмешалась Кэтти. – Это правда Дина Данн. Я слышала, что они с дядей Фредо встречаются, но не думала…

В этот момент кухонная дверь открылась, и за бабушкой Кармелой Франческа увидела дядю Фредо и Дину Данн. Из-за пышной прически голова Дины казалась просто огромной. Она была еще выше и красивее, чем на экране. На левой руке сверкало кольцо с неправдоподобно большим бриллиантом.

– Мисс Данн! – изумленно пролепетала Франческа.

– Ну, что я тебе говорила? – воскликнула Кэтти. Девушка увлекалась французским кино, а над такими, как Дина, обычно издевалась. Но сейчас, глядя на нее, можно было подумать, что она член фан-клуба актрисы.

– Пожалуйста, дорогая, зови меня просто Дина! – Произношение было не американским, не британским, нечто среднее и искусственное.

Кинозвезда взяла Франческу за руку.

Дина излучала такую бешеную энергию, что у девушки закружилась голова. Столько всего случилось за последние сутки: четыре часа в джексонвильской гостинице, страшные откровения Кэтти, а теперь кинозвезда на бабушкиной кухне! Что же это делается?

Богатенький мальчик, которого любит Франческа, подает кофе обладательнице двух «Оскаров». Бабушка поет рождественскую песенку, причем не итальянскую, а английскую, про Санта-Клауса. Папа оказался убийцей. Дядя Фредо смотрит на свои ботинки с таким кислым видом, будто съел что-то несвежее. За его спиной вспыхнул яркий свет, словно кто-то делал фотографии. Франческа испугалась, что сейчас появятся репортеры с фото– и кинокамерами, а дядя Фредо даже не оглянулся.

Из соседней комнаты послышалось шуршание оберточной бумаги, горячие слова благодарности и голос матери, которая лгала Франческе всю жизнь.

– Если вы не поторопитесь, – кричала Сандра, – то пропустите Рождество!

– Рождество! – заголосила Дина Данн и схватила дядю Фредо за руку. Она оказалась не такой и высокой, просто стояла рядом с дядей Фредо, который вообще не вышел ростом, обладала эффектной походкой и прической, похожей на дом. Не стоит полагаться на скоропалительные суждения. Только логика и тщательный анализ! – Как мило!

Книга 4
1956–1957

Глава 14

Весной, после нескольких месяцев переговоров, наконец было созвано Собрание. Самым первым его постановлением было назначить Луи Руссо из Чикаго восьмым членом президиума. Вторым стала ратификация мирного договора. На Собрании присутствовали главы двадцати четырех семейств, и все искренне надеялись – на этот раз мир будет долгим и прочным.

Майкл вылетел в Нью-Йорк ночным рейсом в сопровождении трех телохранителей. Хейген участвовал в выборах на пост губернатора Невады и не мог присутствовать. Поскольку все ключевые решения были уже приняты, Майклу был нужен не блестящий стратег, а скорее друг, способный помочь советом. Кто подходит на эту должность лучше Клеменца? Назначать постоянного consigliere Майкл не собирался, все-таки эта должность требует определенного набора качеств. Это должен быть верный интриган, умеющий вести переговоры, и в то же время достаточно простодушный, одержимый интересами семьи, а не своими собственными. Идеальным consigliere для Майкла был бы отец. Директору любой фирмы помогает батальон адвокатов, президенту – кабинет министров и армия. Семье Корлеоне тоже нужны надежные помощники.

В аэропорту Майкла встречал Клеменца. Вид у старика был весьма решительный, с зубочисток он снова перешел на сигары. Словом, тот же Пит, которого Майкл знал в детстве, только с палочкой.

Из аэропорта они отправились в кондитерскую в Манхэттене, а затем на квартиру на Девяносто третьей улице, где Корлеоне держали в заложниках представителя семейства Боккикьо – совсем молодого парня, только вчера прибывшего с Сицилии. Его стерегли Фрэнки, Джо и Риччи Два Ствола – самые надежные люди из regime Клеменца. Заложнику было лет пятнадцать, не больше. Увидев Майкла, телохранители встали, а молодой Боккикьо, которого звали Кармине Марино, назвал его доном Корлеоне и дрожащим голосом поблагодарил за шанс увидеть Америку.

Единственное окно в квартире было замазано чем-то похожим на деготь.

– Вы не привезли кофе? – разочарованно спросил Риччи, посмотрев на пирожные.

– Сам свари, лентяй несчастный! – фыркнул Клеменца. – Или сгоняй в супермаркет! Хорошая выпечка сейчас редкость, а вот кофе продается на каждом углу. Я что, должен был разбиться в лепешку, испачкать машину, зато привезти маленькому Риччи хоть полстакана остывшего кофе?

Клеменца подмигнул Фрэнки, выложил пирожные, а затем, словно заправский туроператор, рассказал о сегодняшней программе.

Переговоры начинались в два. Представители всех семей брали в заложники кого-то из Боккикьо. Как ни абсурдно звучит, но именно так эта семья зарабатывала деньги. Если с Майклом или Клеменца что-то случится, мальчишку убьют, а Боккикьо не успокоятся, пока не отомстят, причем не убийцам родственника, а тем, кто поднял руку на Клеменца и Корлеоне. Клан Боккикьо издревле славился непримиримостью, их не страшили ни смерть, ни тюрьма. «Страхование жизни» от Боккикьо считалось надежнее сотни телохранителей и пользовалось огромным спросом.

Уже в машине Майкл спросил Клеменца, сколько лет заложнику.

– Кармине? – Толстяк задумался. – Не знаю. С некоторых пор я разучился определять возраст – все кажутся мне мальчишками.

– Думаю, ему всего пятнадцать!

– На свете осталось не так много Боккикьо! – отозвался Клеменца. – С другой стороны, иногда даже ты кажешься мне мальчишкой. Только не думай, что я хочу тебя обидеть!

– Все в порядке! – Так и есть, пятнадцать лет! Когда Майклу было пятнадцать, он заявил отцу, что скорее умрет, чем станет таким, как он. О том, что за этим последовало, вспоминать не хотелось. За исключением этого инцидента в пятнадцать лет Майкл был самым обычным подростком. – Не знал, что несовершеннолетним разрешается пересекать границу без сопровождающих.

– Чего не знаю, того не знаю, – проговорил Клеменца. – Впрочем, почти уверен, что он прибыл не на самолете. Наверняка третьим классом на каком-нибудь корабле. Если, конечно, третий класс еще существует! В общем, подобрали что подешевле! Они ему даже не платят! Сколько раз они посылали в Штаты тех, кто победнее, готовых на все, чтобы увидеть Америку. Выкуп мы заплатили более чем приличный, да кто знает, как эти Боккикьо распределяют деньги?

Клеменца покачал головой. Они пересекли мост и свернули на север.

– Слушай, – после долгой паузы начал Майкл, – что там болтают о Фредо?

– О чем это ты? – переспросил Пит.

Майкл устало смотрел на дорогу.

– То же самое, что всегда, – слишком много пьет, а на остальное я не обращаю внимания.

Корлеоне тяжело вздохнул:

– Ты слышал, что он гомосексуалист?

– С чего ты взял? Откуда такие мысли?

– Парень, которого он избил в Сан-Франциско, – гомосексуалист.

– Что не помешало ему быть вором. Он мог быть вором и «голубым» одновременно. Если бы все, кто убивает гомов, становились «голубыми», то нормальных парней просто бы не осталось.

По версии Фредо, после похорон Молинари он отправился на прогулку и зашел в кафе. Какой-то парень увязался с ним в отель, а потом попытался ограбить. Фредо избил нахала, а тот впоследствии скончался от побоев. Довольно странная история! Почему, например, парень не избил Фредо прямо на улице? Зачем ломиться в отель, где полно ненужных свидетелей? К тому же родители незадачливого грабителя недавно умерли и оставили ему тридцать тысяч. Не бог весть что, однако достаточно, чтобы не опускаться до грабежа. Хейген, действуя как независимый адвокат, сделал так, что дело закрыли, а информация не просочилась в газеты.

– Ты точно ничего об этом не слышал? – настаивал Майкл.

– Я не говорил, что не слышал! Слышал, но из ненадежных источников. Поэтому и не стал… Боже, Майк, это же Фредо, твой брат! Возможно, он наделал глупостей и избил гомика, так разве это означает, что он сам стал гомиком? Мы же говорим о Фредо! Помнишь, такой невысокий, с вьющимися волосами? Тратит все свое состояние на драгоценности, женат на кинозвезде… Ты ведь о нем говоришь? А знаешь, что я слышал из надежных источников? От этого доктора, как его, Сегала? Уже после того, как встретил Дину, Фредо обрюхатил одну французскую танцовщицу. Разве гомики так себя ведут?

Майкл не ответил.

Он дал Фредо шанс проявить себя, и что получилось? Беспробудное пьянство и беременные танцовщицы! Что пытается доказать Фредо, женившись на актрисе, с которой переспал весь Голливуд? Хотя, возможно, брак и пойдет ему на пользу… К тому же женитьба на кинозвезде, пусть даже не первой молодости, придает Фредо определенный статус. Может, все не так и плохо.

– Хочешь, что-то скажу? – спросил Пит. – Не думаю, что тебе это понравится, да только покойный дон Вито больше волновался из-за тебя. Естественно, пока ты не женился.

Майкл потянулся вперед, чтобы поймать что-нибудь интересное по радио. Несколько километров они с Клеменца молчали.

– Чертовы Боккикьо! – ни с того ни с сего сказал Пит.

– Что? – не понял Майкл. Они молчали слишком долго, и Корлеоне уже забыл, о чем шла речь. – Что с ними не так?

– Ну и бизнес у них, не позавидуешь! Как нечто подобное могло прийти в голову, особенно таким тупицам, как Боккикьо?

– Если судьба предрешена, то думать бесполезно, – задумчиво проговорил Майкл. – Приходится следовать зову.

– О чем это ты?

– Если кто из моих знакомых и следовал зову судьбы, то это ты, Пит.

Наморщив лоб, Клеменца попытался обдумать услышанное. Неожиданно он хитро ухмыльнулся.

– Чу! – прокричал он. – Кажется, судьба снова зовет! – Он приложил руку к уху, словно прислушиваясь к доносящемуся издалека сигналу. – Пит! – пропищал толстяк. – Тебе нужно отлить!

Ник Джерачи помнил катастрофу во всех деталях до того момента, когда он, окончательно обессилев, начал тонуть. Наверное, он мог вспомнить, и чьи цепкие пальцы сломал, выбираясь из самолета, да не очень-то хотел.

Ник был без сознания несколько дней, а когда очнулся, то увидел, что находится в лимонного цвета комнатке, такой маленькой, что почти всю ее занимала двуспальная кровать. Нога в гипсе и привязана к закрепленному на потолке блоку. Свет падает в двустворчатые до самого пола окна, за которыми виден балкон. Похоже, он не в больнице, но тогда откуда этот блок? Ник попытался вспомнить, как мог оказаться в столь странном месте.

Большинство докторов – евреи, и пожилой врач со стетоскопом, которого увидел пришедший в сознание Джерачи, обладал настолько колоритной внешностью, что его национальность вопросов не вызывала. Даже в таком состоянии Ник понимал (а впоследствии смог проверить), что, где бы он ни был, своим спасением он обязан крестному, Еврею Винсенту Форленца. Вот так каламбур!

– Эй, он проснулся! – прокричал врач кому-то в соседней комнате. Оттуда послышался скрип стульев и телефонные гудки.

– Кто вы? – чуть слышно спросил Джерачи. – Куда я попал?

– Я никто, – отозвался доктор, – и где нахожусь, не знаю, равно как и вы.

– Как долго я здесь?

Доктор вздохнул и вкратце рассказал Джерачи о его травмах. Ник догадался (и снова правильно), что в этой комнате он находится меньше недели. Сильнее всего болели ребра, но он ломал их несколько раз и знал, что особо волноваться не стоит. То же самое касается носа. Доктор осторожно снял с блока ногу и осмотрел.

– Единственное, что может иметь последствия, – сотрясение мозга. Оно ведь у вас не впервые?

– Я занимался боксом.

– Ясно, – пробормотал эскулап, – и, посмею предположить, не очень успешно.

– Вы видели меня на ринге?

– Я вижу вас первый раз в жизни и хочу предупредить, что голову нужно беречь. Еще одна травма, и станете инвалидом. Или еще хуже – идиотом.

– Отличные новости, док! Значит, я все еще не инвалид и даже не идиот!

– Определенно обещать ничего не могу! – радостно сказал доктор. – Но поправляетесь вы так быстро, что диву даешься!

– Это наследственное! – сообщил Ник. – Катаясь на катере, мой папа чуть не разбился, а через месяц уже играл в боулинг.

– Не говоря уже о том случае, когда в пятницу он получил пулевое ранение, а в понедельник спокойно вел грузовик!

– Откуда вы знаете?

– Ничего я не знаю, – попробовал отбиться доктор, а потом примирительно пожал плечами: – Врачи – люди общительные!

Доктор велел Джерачи как можно меньше шевелиться и исчез.

Внезапно Ник почувствовал, что пахнет пончиками. Пончики из «Прести»! Нет, глупости, разве по запаху можно узнать, из какой кондитерской пончик? Даже если он в Кливленде, то уж точно не в Малой Италии. Но через минуту Ник услышал на лестнице чьи-то шаги. Открылась дверь, и в лимонную комнатку, прихрамывая, вошел Смеющийся Сал Нардуччи с большим пакетом пончиков из «Прести».

– Чувствуешь, как пахнет? – спросил он. – Возьми сразу два!

Джерачи послушался.

Парни из соседней комнаты принесли стул, Нардуччи сел и объяснил все случившееся. Джерачи находился на третьем этаже небольшого дома в Малой Италии, в нескольких кварталах от того места, где родился. О его местонахождении известно только некоторым доверенным лицам дона Форленца. Из больницы его увезли по личному приказу дона, который он отдал, трезво рассудив, что в случившемся станут винить либо крестника, либо его самого.

– Не знаю, стоит ли тебе говорить, но многие считают, что если у друга инфаркт, то необходимо отомстить, пусть даже самому богу.

– Ты ведь был там, Сал. Ты видел, как Фрэнк… как дон Фалконе…

– Удар у тебя получился довольно посредственный!

«Не стоит благодарности!» – подумал Джерачи.

– Нет, я имею в виду боксерский поединок.

– Его боксер выиграл! Если бы Фрэнк не умер, то тот день был бы одним из самых счастливых в его жизни.

– Моя семья… Жена и…

– Шарлотта и девочки в порядке, – перебил Сал. – А что до твоего старика… Ну, ты же знаешь стариков… Он ведь никогда ничего не рассказывает, но нам кажется, все хорошо.

– Они знают, что я в порядке?

– В порядке, – повторил Нардуччи. – Не знаю… А разве ты в порядке, парень?

– Скоро буду, – пообещал Ник. – По авторитетному мнению доктора, я не инвалид и не идиот!

– Идиот не идиот, что они понимают, эти доктора? Послушай, что ты имел в виду, когда говорил о диверсии?

– Я никогда так не говорил!

Нардуччи поморщился:

– По-моему, все же говорил!

– Увы, я ничего подобного не помню!

– Неужели? И по рации не передавал? Диспетчерам кливлендского аэропорта? Припоминаешь?

– Нет, – соврал Джерачи.

– Постарайся вспомнить!

Ник отлично понимал, почему Нардуччи так суетится. Если диверсия все же была, то, значит, ее устроил тот, кто пробрался на остров. Даже если впоследствии выяснится, кто исполнитель и кто заказчик, дон Форленца все равно окажется виноват.

Неужели правда диверсия? Столько всего случилось в последние минуты перед катастрофой! Джерачи казалось, что он помнит все до малейших деталей, однако уяснить, почему случилось непоправимое, это не помогало. То, что он не справился с управлением, маловероятно. Понимая, что самолет вот-вот упадет, он наговорил и наделал немало глупостей. Джерачи действительно кричал, будто произошла диверсия. Диспетчер попросил повторить, а он не послушался, потому что думал о Шарлотте и дочках. На все ушло не больше пары секунд. Хотя, кто знает, может, их и не хватило? Посадочной полосы Ник не видел, и все-таки знал, что берег недалеко. Да, искусственный горизонт не работал, но тому могло быть множество причин. Приборы давали противоречивые показания, вот и пришлось положиться на интуицию. «Полагаться на интуицию ни в коем случае нельзя, – говорил обучавший Ника инструктор, бывший летчик-испытатель. – Доверяйте только реальным фактам». Хороший пилот никогда не спорит с фактами. И Ник боялся, что все произошло именно потому, что фактами он пренебрег.

– С самолетом было что-то не так, – вслух проговорил Джерачи. – Да все произошло слишком быстро…

Нардуччи пристально на него смотрел и явно ждал дальнейших объяснений.

– Если я и говорил что-то о диверсии, хотя и не могу вспомнить, то, скорее всего, просто рассуждал вслух, просчитывал возможные и невозможные варианты. – Нику казалось, что он съел оба пончика, но тут он с удивлением увидел, что остался приличный кусок. – То, что произошло, ужасно, и в этом не виноват никто.

– Не виноват никто, – повторил Нардуччи. – Ну, – задумчиво проговорил он, – это хорошо. У меня остался всего один вопрос.

– Внимательно слушаю!

– Расскажи про О'Мэлли! Кто знает, что он – это ты? Кто мог догадаться? На свете много умников, многие ребята сообразительнее, чем хотят показать! Не торопись с выводами. Попробуй восстановить ход событий, вспомни всех, кто мог участвовать… – Сал неожиданно вздрогнул.

Список подозреваемых был коротким: Нардуччи, Форленца и верхушка семьи Корлеоне. Оглашать его не было никакого смысла. Если бы Форленца хотел замести следы, Джерачи давно бы не было в живых. А вот если он хочет помочь Нику разобраться в том, что случилось, придется кое-что проверить.

На узкой проселочной дороге к северу от Нью-Йорка, облюбованной тракторами и пикапами, сегодня наблюдалось рекордное количество «Линкольнов» и «Кадиллаков». Одетые в парадную форму полицейские направили машину Клеменца к белому коттеджу за пастбищем. Судя по длинному ряду аккуратно припаркованных машин, они прибыли одними из последних. Будь на месте Пита Хейген, Майкл наверняка услышал бы, что Вито Корлеоне всегда приезжал первым. Что же, у отца был свой стиль, а у Майкла свой. Да и папа перед самой смертью часто говорил, что не стоит слепо его копировать. Клеменца насвистывал веселую мелодию и не задавал никаких вопросов, даже куда и как далеко придется идти.

Оба вышли из машины. За коттеджем стояла полевая кухня, а рядом на вертеле жарился поросенок, по размерам весьма похожий на молодого гиппопотама.

Ни Майкл, ни Клеменца никогда раньше не были на Собраниях, но к коттеджу шли с таким видом, будто знали, чего ждать. Майкл держался очень уверенно. Впрочем, он всегда старался держаться уверенно, даже в танке-амфибии перед высадкой на Пелелиу.